дены в этой идее, что ни вы, ни ваш клиент ни за что от нее не отступитесь. А мы достаточно наслышаны о вас и ваших методах, чтобы понять, чем это нам грозит. Пока вы одержимы идеей, вы ни перед чем не останавливаетесь. Полиция может от нас отстать, и слухи стихнут и даже сойдут на нет, но вы от нас не отстанете, и мне даже страшно подумать, как это скажется на персонале конторы. Они и так вчера чуть не передрались по вашей милости. - Чепуха! - вмешался я. - Они уже давно грызутся. - Они уже поостыли. А вы их завели, да еще пригласили потерявших дочерей отца и мать, чтобы наши сотрудницы совсем утратили самообладание. Одному Богу известно, на что вы еще способны. - Корриган вновь обратился к Вульфу: - Итак, мы решили с вами встретиться. Спрашивайте нас, о чем хотите. Вы говорите, что для вас это рабочая гипотеза, в таком случае проверяйте ее. Вы расследуете убийство Джоан Уэлман и полагаете, что один из нас, или, возможно, мы все можем оказать вам помощь. Мы к вашим услугам. Пора кончать с эти делом. Корриган посмотрел на меня и вежливо попросил: - Вы не дадите мне немного воды? Я посчитал само собой разумеющимся, что он имел в виду не только воду, и уточнил, что именно, одновременно нажимая кнопку - сигнал для Фрица - поскольку мне не полагалось отлучаться во время совещания. Заодно я осведомился, не найдутся ли еще охотники промочить горло. В итоге двое из них предпочли бурбон, двое - скотч, а один заказал водку. Они переговаривались вполголоса. Бриггс, придурковатый моргун, встал со стула, чтобы чуть-чуть размяться, и пересек комнату, пожелав полюбоваться нашим здоровенным глобусом и, возможно, заодно попытаться определить свое местонахождение. Я заметил, что Вульф не велел принести себе пива, что, на мой взгляд, не лезло ни в какие порота. Я не имею ничего против его привычки избегать совместной выпивки с возможным убийцей, но нынешних гостей он видел впервые и не имел против них никаких улик. Типично ослиное упрямство, только и всего. Корриган отставил в сторону наполовину опустевший стакан и сказал; - Начинайте. - Насколько я вас понял, сэр, - пробурчал Вульф, - вы хотите, чтобы я расспросил вас и убедился, что моя версия безосновательна. Это может растянуться на весь вечер. К сожалению, мой ужин ждать не будет. - Мы можем уйти и возвратиться позднее. - И я не могу поручиться, что мне хватит одного часа или даже дня, чтобы прийти к определенному выводу. - Мы согласны. Главное, чтобы вы от нас отстали как можно скорее и не причинили конторе и ее репутации большего вреда. - Очень хорошо. Тогда вопрос. Кто из вас первым предложил встретиться со мной? - А какое это имеет значение? - Я задаю вопросы, мистер Корриган. - Да, да. Это предложение внес... - старший компаньон запнулся. - Да, верно, Фелпс. - Ничего подобного, - возразил Фелпс. - Вы зашли ко мне и спросили, что я об этом думаю. - Тогда значит вы, Фред? Бриггс заморгал. - Не знаю, право Джим. Я вечно что-нибудь предлагаю, быть может, и на сей раз... Помню только, Луис позвонил мне, когда у него был перерыв на обед, уточнить кое-какие цифры, и мы с ним обсуждали встречу с мистером Вульфом. - Верно, - согласился Кастин. - И вы сказали, что обдумываете этот вопрос. - Черт возьми, сколько же вы будете мусолить ответ на элементарный вопрос?! - послышался язвительный возглас. Это не выдержал Конрой О'Мэлли, экс-адвокат и экс-компаньон. - Предложение исходило от меня. Я позвонил вам около одиннадцати, Джим, вы рассказали про вмешательство Ниро Вульфа, и я сказал, что единственный выход для нас - встретится и поговорить с ним. Корриган поджал губы. - Верно. А потом я пошел посоветоваться с Эмметом. Вульф обратился к О'Мэлли: - Вы позвонили мистеру Корригану сегодня утром около одиннадцати? - Да. - С какой целью? - Узнать, что нового. Я уезжал из Нью-Йорка на неделю и не успел вернуться, как на меня насела полиция - все с тем же Бэйрдом Арчером. Я и хотел выяснить, что случилось. - Куда вы ездили? - Я был в Атланте, штат Джорджия, собирал сведения о поставках стали для строительства моста. - Для кого? - Для этой конторы. - Рот О'Мэлли скривился еще больше, словно перечеркивая лицо наискосок, - Вы же не думаете, что мои старые коллеги позволят мне умереть с голоду, не так ли? Они и не позволяют. Я принимаю пищу каждый день. При увольнении мне не только выдали часть дохода от незавершенных дел, но и позволили вести кое-какие операции вне стен конторы. Знаете, какая главная отличительная черта у моих бывших компаньонов? Любовь к ближнему. - Он ткнул указательным пальцем себе в грудь. - А я как раз и есть их ближний. - Черт возьми, Кон! - взорвался Фелпс. - К чему этот балаган? Чего вы добиваетесь? И на что рассчитываете? Огонек вспыхнул было и снова потух в сонных глазах Кастина во время тирады О'Мэлли. - Мы пришли сюда для того, чтобы отвечать на вопросы Вульфа, - сухо проронил он. - Давайте отвечать конкретно. - Нет, - возразил Вульф, - это не судебное разбирательство. Порой уклончивый ответ бывает столь же красноречивым, как и ложь, Но я надеюсь, что вы постараетесь как можно реже прибегать ко лжи, поскольку я извлеку из этого пользу лишь после того, как уличу вас во лжи, а для этого хлопот не оберешься. Например, я собираюсь задать вопрос каждому из вас, не пытались ли вы писать художественные произведения или не испытывали ли творческого зуда, который сдерживали. Если вы все станете это отрицать, а позже из разговоров с вашими друзьями и знакомыми выяснится, что один из вас солгал, мне это скажет о многом, поэтому вам лучше сразу говорить правду, чтобы не попасть потом в дурацкое положение. Вы когда-нибудь пробовали свои силы в беллетристике, мистер О'Мэлли? Или испытывали тягу к этому? - Нет. - А вы, мистер Бриггс? - Нет. Всего оказалось пять "нет" Вульф откинулся на спинку кресла и обвел адвокатскую братию взглядом. - Конечно, - сказал он, - для подтверждения моей гипотезы нужно, чтобы Леонард Дайкс или один из его знакомых написал художественное произведение, достаточно масштабное, чтобы называться романом... Лучше, чтобы автором оказался Дайкс, поскольку убили именно его. Полиция, конечно, расспрашивала вас на этот счет, и вы в один голос твердили, что не слышали о литературной деятельности Дайкса, но я предпочитаю получать сведения из первых рук. Мистер Корриган, знали ли вы или слышали от кого-либо о том, что Дайкс написал или намеревался написать художественное произведение? - Нет. - Мистер Фелпс? Вновь пять "нет". Вульф кивнул, - Теперь вы понимаете, почему я, даже если мы проведем вместе с вами целую неделю, все равно буду вынужден обратиться к вашему персоналу? Здесь уж мистеру Гудвину и карты в руки. И я не стал бы на вашем месте отговаривать этих молодых женщин от встречи с мистером Гудвином. Если они ослушаются и вы их уволите, то они лишь с большей готовностью откликнутся на его предложения. Если же вы конкретно предупредите их о том, что они должны умалчивать о литературных увлечениях или амбициях Дайкса, о которых знают или слышали, то рано или поздно это дойдет до ушей мистера Гудвина, и я спрошу вас, почему вы пытались скрыть от меня эти факты. Если же кто-то из женщин располагает подобными сведениями, быть может, случайно услышав оброненную кем-то фразу, то мы об этом узнаем. Никто из них и ухом не повел. - Мы не школьники, Вульф, - со скучающей улыбкой заговорил Луис Кастин, - и давно уже отучились. Что касается меня, я готов предоставить вам любые сведения, которыми располагаю и которые могут иметь отношение к нашему делу. Хотя мне кажется, что я ничего такого не знаю. Но я пришел сюда - как и все остальные, - чтобы вы сами в этом убедились. - Тогда ответьте мне на вопрос, мистер Кастин, - безмятежно произнес Вульф. - Как я понял, лишение мистера О'Мэлли практики подорвало репутацию вашей конторы, но лично вы от этого выиграли, став компаньоном и представителем конторы в суде вместо О'Мэлли. Правильно? Глаза Кастина утратили сонное выражение. Они сверкали. - Я категорически отрицаю, что это имеет отношение к нашему делу. - Мы должны обсудить мое предположение. Вы конечно, вправе, не отвечать мне, но тогда зачем вы здесь? - Ответьте ему, Луис, - сказал О'Мэлли с язвительной усмешкой. - Скажите "да", и дело с концом. Они уставились друг на друга. Сомневаюсь, чтобы любой из них когда-нибудь мерил столь ненавидящим взглядом обвинителя на судебном процессе. - Да, - наконец сказал Кастин, глядя на Вульфа отнюдь не сонным взглядом. - И, естественно, ваша доля в прибылях конторы возросла? - Да. - Существенно? - Да. Вульф переместил взгляд налево. - Вы ведь тоже выиграли, мистер Корриган? Вы сделались старшим компаньоном, и ваша доля тоже увеличилась? Нижняя челюсть Корригана еще больше выдалась вперед. - Я сделался старшим компаньоном конторы, которая оказалась на самом краю пропасти. Да, моя доля выросла, но доходы наши резко снизились. Я бы больше выгадал, если бы ушел из конторы. - Что же вам помешало? - съязвил О'Мэлли. Судя по его тону, Корригана он ненавидел на четыре пятых меньше, чем Кастина. - Обязательства перед партнерами, Кон. Мое имя было на дверной табличке рядом с их именами. Я не мог бросить их в беде. Я слишком предан нашему делу. Внезапно, без малейшего предупреждения, О'Мэлли вскочил на ноги. Думаю, в судебном зале он проделывал это тысячу раз, чтобы высказать возражение или драматизировать предложение считать своего подзащитного невиновным, но остальные, похоже, испугались не меньше моего. Он вскинул вверх руку и звенящим голосом провозгласил: "Предан!" Потом плюхнулся на стул, взял стакан, поднял его, изрек: "За преданность!" - и выпил. Четверо компаньонов переглянулись. Я изменил свое мнение о неспособности О'Мэлли справиться с телефонной будкой. - А вы, мистер Бриггс? - продолжал Вульф. - Вы ведь тоже продвинулись после ухода мистера О'Мэлли? Бриггс усердно заморгал. - Вы меня возмущаете, - натужно сказал он. - И вообще я возражаю против вашей затеи. Я много о вас знаю, мистер Вульф, и считаю, что ваши методы неэтичны и достойны осуждения. Я был против того, чтобы обращаться к вам. - Фредерику быть бы судьей, - мрачно сказал О'Мэлли. - Его следовало назначить судей сразу по окончании юридического факультета. Идеальный получился бы судья. У него дерзкий склад ума, который упивается принятым решением, даже не попытавшись разобраться в сути дела. Фелпс - ходячая энциклопедия - запротестовал: - Хватит язвить, Кон. Не все же такие умные, как вы. Может, это даже к лучшему. - Вы совершенно правы, Эммет, - согласно кивнул О'Мэлли. - Беда в том, что вы всегда правы. И знаете, меня это никогда не возмущало... то, что вы вечно правы... сам не знаю почему. Но не потому, что вы единственный, кто не выгадал после моего падения; эта меня ничуть не возмутило. - Но я тем не менее выгадал. Я продвинулся на одну ступеньку, и моя доля тоже выросла, - Фелпс посмотрел на Вульфа. - Все мы что-то выиграли на несчастье нашего компаньона, точнее - выиграем, если не обанкротимся из-за этой истории. Даже я. Строго говоря, я не адвокат, я ученый. Для адвоката самое интересное дело то, которым он сейчас занимается. Для меня самое интересное то, что рассматривалось венским судом в 1568 году. Я упомянул это лишь для того, чтобы объяснить, почему ваше дело для меня невыносимо скучно. Если бы я сам убил Дайкса и обеих женщин, я бы, наверное, не скучал, да и то сомневаюсь. Так что не взыщите, слушать я, конечно, буду внимательно, но без всякого интереса. Надеюсь, вы меня простите. "А вот это, - подумал я, - пригодится мне при дальнейшем общении со Сью Дондеро, секретаршей Фелпса". Из ее скудных реплик о боссе я не вынес впечатления, что он такой циник, а Сью не помешает узнать кое-что новое о его характере, если она, конечно, этого не знает. Вообще-то девушки считают, что обязаны знать все о своих боссах. Вульф выслушивал излияния энциклопедиста, склонив голову. - Значит, убийства утомляют вас, мистер Фелпс? - Я этого не говорил. "Утомлять" - активный глагол. Я попросту безразличен к ним. - Но ведь в данном случае под угрозой ваши средства к существованию? - Да Поэтому я здесь. Я пришел, и я согласен отвечать, но не рассчитывайте, что вам удастся расшевелить меня. - Тогда я и пытаться не буду. - Вульф перевел взгляд на О'Мэлли. - Кстати, мистер О'Мэлли, а вы почему пришли? - Преданность. - Я успел снова наполнить его стакан, и О'Мэлли поднял его. - За преданность! - Кому? Вашим бывшим коллегам? У меня создалось впечатление, что вы к ним не слишком расположены. - Это лишний раз подтверждает, - О'Мэлли поставил стакан, - что внешность обманчива. К моим-то закадычным друзьям - Джиму и Эммету, и Луи, и Фреду? Да я за них хоть в огонь... Кстати, так и получилось. Это достаточно веская причина для моего прихода? - Я бы предпочел менее дискутабельную. - Тогда как вам понравится такая? Я был на редкость способным и честолюбивым человеком. Но мой талант и мои способности развивались в одном направлении: войти с портфелем в руке в зал судебного заседания, выступить перед судьей и присяжными и так воздействовать на их мысли и чувства, чтобы они вынесли оправдательный вердикт. За четыре года я не проиграл ни одного процесса, пока в один прекрасный день не столкнулся с почти неизбежно грядущим поражением; никаких сомнений в том не было. Под гнетом неизбежности я совершил страшную ошибку: впервые в жизни пошел на подкуп присяжного. В итоге присяжные не пришли к единому мнению, суд через несколько недель вынес компромиссное решение, и я уже радовался, что вышел сухим из воды, как вдруг разразился скандал. Кто-то донес на меня в суд, присяжного взяли в оборот, он раскололся, и я влип по самые уши. За недостаточностью улик меня не осудили - голоса присяжных разделились поровну, но практики меня лишили. - Кто написал донос? - Тогда я не знал. Теперь у меня есть основания полагать, что это была жена подкупленного присяжного. - Кто-нибудь из ваших коллег был посвящен в ваш замысел? - Нет. Они бы не согласились на это. Они были возмущены до предела... возмущением праведников. "Праведники" - это те, которые не попались с поличным. Да, они не отвернулись от меня, помогли в беде, но я был обречен. И вот он я - человек необычайного таланта, который нельзя использовать. Туда, где сверкал бы мой талант, меня не допускают. Более того, я заклеймен. Теперь даже те, кому мои услуги пригодились бы в частном порядке, шарахаются от меня, как от чумного. Я разорен. Нет никакого смысла влачить столь жалкое существование, и если я продолжаю жить, то лишь из какого-то извращенного упрямства. Все средства к существованию я получаю от этой конторы - выплаты по делам, которые остались незавершенными после моего ухода, гонорары за разовые поручения. Так что я очень заинтересован, чтобы контора процветала. Предлагаю это вам в качестве причины моего появления у вас. Если не нравится, то у меня есть еще альтернативный вариант. Желаете выслушать? - Если он не слишком фантастичен. - Совсем не фантастичен. Я озлоблен против моих бывших коллег, потому что они бросили меня на произвол судьбы. Считаю вполне возможным, что один из них прикончил Дайкса и обеих женщин, хотя повода не знаю, но вы от них не отвяжетесь, пока не найдете этого повода, и я хочу при этом присутствовать. Это лучше? - Кое-что привлекательное здесь есть. - Вот вам еще. Я сам убил Дайкса и женщин, хотя снова не знаю, по какой причине, но считаю, что вы более опасны для меня, чем полиция, поэтому нельзя упускать вас из виду. - О'Мэлли взял в руку стакан. - Уже четыре... пожалуй, хватит. - Пока хватит, - согласился Вульф. - Хотя версии взаимоисключающие. По одной из них, коллеги помогли вам в беде, по другой - бросили на произвол судьбы. А как на самом деле? - Они бились как львы, чтобы выручить меня. - Черт бы вас побрал, Кон! - вскипел Фелпс. - Ведь именно так и было! Мы бросили все дела! Просто из кожи вон лезли! О'Мэлли и бровью не повел. - Значит, принимаем этот вариант, - сказал он Вульфу. - Номер два. Свидетели нашлись, а это уже кое-что. - В любом случае, я предпочитаю этот вариант. - Вульф посмотрел на настенные часы. - Я хочу, чтобы вы рассказали мне все, что вам известно про Дайкса, джентльмены, но настало время ужинать. Еще раз приношу свои извинения, что мы не готовы принять гостей. Все встали на ноги. Корриган спросил: - В котором часу нам вернуться? Вульф поморщился. Перспектива работать, пока шел процесс пищеварения, его не прельщала. - В девять? - предложил он. - Это удобно? Да, заверили они. 12 Когда в час ночи Вульф посчитал, что пора ставить точку, и отпустил их, создалось впечатление, что мне придется всерьез взяться за девушек. Не могу сказать, чтобы адвокаты уклонялись от прямых ответов. Мы выудили из них бодрых четыре тысячи фактов, по тысяче в час, но предложи мне кто-нибудь сдать их оптом за десятицентовик, я бы посчитал, что остался с барышом. Мы разбухли от информации, но не услышали ничего имеющего хоть самое отдаленное отношение к Бэйрду Арчеру или упражнениям в жанре беллетристики. Вульф даже до того опустился, что спросил каждого из них, где и как они провели вечер второго февраля и день двадцать шестого февраля, хотя полиция, безусловно, неоднократно проверяла и перепроверяла их показания. Про Леонарда Дайкса мы знали уже столько, что могли запросто написать его биографию - документальную или в виде романа. Начал он как конторский рассыльный, но благодаря усердию, прилежанию, преданности и известной смекалке дорос до управляющего делами конторы и доверенного делопроизводителя. Убежденный холостяк. Курил трубку, а однажды во время застолья в конторе совершенно упился после двух стаканов пунша, из чего следовало, что закладывать за воротник он не привык. Вне работы почти ничем не увлекался, разве что летом ходил на бейсбол, а зимой - на профессиональный хоккей. Никто из пятерых даже предположить не мог, кто и за что поднял руку на Дайкса. По малейшему поводу между ними вспыхивала перебранка. Например, когда Вульф поинтересовался, как отнесся Дайкс к изгнанию О'Мэлли, Корриган ответил, что Дайкс вскоре после этого подал ему письмо с прошением об увольнении, и Вульф пожелал узнать, когда именно. Летом, ответил Корриган, кажется, в июле, точно он не помнит. Вульф осведомился о содержании письма. - Боюсь, что точно не припомню, как оно было сформулировано, - начал Корриган, - но личная порядочность, утверждал он, заставила его написать это прошение. В письме говорилось, что до него дошли слухи о том, что в конторе его обвиняют в несчастье, случившемся с О'Мэлли, и хотя слухи эти совершенно беспочвенны, мы, возможно, посчитаем, что продолжай он работать, это может повредить конторе. Кроме того, управляющим делами конторы его сделал О'Мэлли, а новое руководство, возможно, захочет что-то изменить, так что он просит дать ему расчет. - И вы его уволили? - буркнул Вульф. - Нет, конечно. Я вызвал его, сказал, что у нас нет к нему ни малейших претензий, а ему не следует обращать внимание на сплетни. - Я хотел бы взглянуть на письмо. Оно у вас есть? - Думаю, оно в архиве... - Корриган запнулся. - Нет, не там. Я переслал его Кону О'Мэлли. Оно у Кона. - Я вернул его вам, - убежденно заявил О'Мэлли. - Если вернули, то я этого не помню. - Должно быть, вернул, - подтвердил Фелпс, - потому что, когда вы мне показали... Нет, то было другое письмо. Вы мне показывали письмо Дайкса и сказали, что собираетесь отправить его Кону. - Совершенно верно, - сказал О'Мэлли. - И я возвратил. Минутку, кажется, я ошибся. Да, я вернул его Фреду, отдал прямо в руки. Я зашел в контору, Джима на месте не оказалось, и я отдал письмо Фреду. Бриггс глупо заморгал. - Это ни в коем случае не соответствует истине, - возмутился он. - Письмо мне показывал Эммет. - Он продолжал моргать, обводя глазами присутствующих. - Безответственное утверждение, но оно меня отнюдь не удивляет. Мы хорошо знаем, что Кон - человек безответственный и верить ему нельзя. - Черт возьми, Фред, - вступил Фелпс, - зачем ему лгать? Потом он вовсе не говорил, что показал вам письмо, - он сказал, что передал его вам в руки. - Это ложь! Чистейшей воды вымысел! - Мне кажется, - вмешался Вульф, - что не стоит так горячиться из-за этого дела. Я хотел бы посмотреть не только это письмо, но и другие документы, составленные Дайксом, - письма, справки, отчеты - или их копии. Я хочу ознакомиться с его стилем. Особенно не увлекайтесь - с полдесятка бумаг вполне достаточно. Вы сделаете это? Они сказали, что да. Выпроводив гостей, я потянулся, зевнул и спросил: - Обсуждать будем сразу или отложим до утра? - А что здесь обсуждать, черт возьми? - Вульф отпихнул кресло и поднялся на ноги. - Отправляйся спать. - С этими словами он двинулся к своему лифту. На следующий день, в пятницу, мне либо дьявольски не повезло, либо дважды намеренно отказали, не знаю, где тут правда. Позвонив Сью Дондеро с предложением прошвырнуться куда-нибудь вдвоем, я в ответ услышал, что она уезжает на уик-энд и вернется лишь поздно вечером в воскресенье. Тогда я набрал номер Элинор Грубер как лучшей из возможных замен, но узнал, что она уже занята. Потом я пробежал глазами весь список, стараясь быть объективным, и остановил свой выбор на Бланш Дьюк. Когда я до нее дозвонился, то, должен признать, особой радости в голосе не уловил, но, быть может, она всегда так сдержанна, сидя на коммутаторе. В пятницу она не могла, но дала согласие на семь вечера в субботу. Сол, Фред и Орри регулярно докладывали о результатах по телефону, а в пятницу около шести часов вечера Сол явился сам. Если выдвинуть Сола Пензера в президенты Соединенных Штатов, я не стал бы за него голосовать только по одной причине: он никогда не сможет одеваться подобающим образом. Никогда не сумею понять, как он ухитряется шнырять по Нью-Йорку, проникая в любые места, в выцветшей коричневой шляпе и заношенном коричневом костюме и не привлекать внимания своим сомнительным видом. Какое бы сложное задание ни поручал ему Вульф, Сол всегда идеально вписывался в отведенную роль и исполнял ее лучше кого бы то ни было, исключая меня. Поэтому я готов внести предложение избрать его президентом, а потом купить ему новый костюм и шляпу и посмотреть, что из этого выйдет. Сол примостился на краешек одного из желтых кресел и спросил: - Что-нибудь наклевывается? - Нет, - ответствовал я. - Сам знаешь, обычно нельзя угадать, когда закончится то или иное расследование, на сей раз дело верное. Как только потратим последний доллар клиента, мигом выходим из игры. - Неужто настолько скверно? А мистер Вульф пытался пораскинуть умом? - Ты хочешь спросить работает он или лодырничает? Он бьет баклуши. До того докатился, что стал расспрашивать людей, где они были в три пятнадцать в понедельник двадцать шестого февраля. Хорошенькое занятие для гения. Вульф вошел, поприветствовал Сола и уселся за стол. Сол доложил. Вульф, как всегда, пожелал знать все подробности и услышал их: имена судьи, старшины присяжных и прочих, существо дела, которое проигрывал О'Мэлли, включая имена тяжущихся, и так далее. Донос пришел в суд по почте, в напечатанном на машинке письме без подписи, и содержал настолько подробную информацию, что после непродолжительной проверки было решено допросить старшину присяжных. Все попытки найти автора анонимки не увенчались успехом. Зато сам присяжный перед напором блюстителей закона, признался, что получил от О'Мэлли три тысячи долларов наличными и более половины денег у него нашли. Защитником на суде, как в деле присяжного, так и в деле О'Мэлли, выступал Луис Кастин, и благодаря его блистательной защите голоса присяжных в обоих случаях разделились. Сол потратил целый день, пытаясь получить доступ в архив, чтобы взглянуть на злосчастную анонимку, но все впустую. Подкупленный старшина присяжных по фамилии Андерсон служил продавцом в обувной лавке. Сол дважды побеседовал с ним и с его женой. Позиция жены держалась на четырех китах, во-первых, она не писала никакого письма; во-вторых, не знала, что муж получил взятку, в-третьих, знай она, что мужу дали взятку, она ни за что не донесла бы на него: и, в-четвертых, она не умела печатать на машинке. Судя по всему, муж ей верил. Конечно, это ничего не доказывало, способности некоторых мужей доверять своим женам воистину безграничны, но когда и Сол поручился за нее, мы с Вульфом отступились. Сол обладает поразительным нюхом и чует лжеца даже сквозь бетонную стену. Он предложил привести чету Андерсонов, чтобы Вульф смог убедиться сам, но Вульф отказался. Солу поручили присоединиться к Фреду и Орри и заняться друзьями и знакомыми Дайкса вне конторы. Субботним утром посыльный принес внушительных размеров конверт. Внутри было отпечатанное на фирменном бланке послание от Эммета Фелпса, шестифутового энциклопедиста, равнодушного к убийствам: "Уважаемый мистер Вульф! Согласно вашей просьбе посылаю Вам некоторые материалы, подготовленные Леонардом Дайксом. К сему прилагается его письмо от 19 июля 1950 г. с просьбой об увольнении, с которым Вы хотели ознакомиться. О'Мэлли оказался прав: он, по всей видимости, и впрямь вернул письмо мистеру Бриггсу, поскольку оно обнаружилось в наших архивах. Мистер О'Мэлли вчера заходил в контору, и я сказал ему, что письмо нашлось. Будем признательны, если Вы возвратите нам материалы, ознакомившись с ними. Искренне Ваш, Эммет Фелпс". Письмо Дайкса занимало целую страничку текста, отпечатанного через один интервал, но в нем содержалось только то, о чем нам рассказал Корриган. - что ходившие по конторе слухи о доносе на О'Мэлли, возможный ущерб для репутации конторы, а также вероятные перемены в связи с изменением руководства - все это побуждает его с глубочайшим почтением просить об увольнении. Правда, слов на все это Дайкс затратил раза в три больше, чем требовалось. Что же касается остального - отчетов, справок и копий писем, - то, возможно, Вульф и ознакомился со стилем Дайкса, но толку ему от этого было, как от прошлогоднего снега. Покончив с очередной бумагой, Вульф передавал ее мне, и я прилежно изучал ее от корки до корки, чтобы больше не давать ему повода для высказывания обидных колкостей, вроде той, которой я удостоился, когда так оплошал с именем Бэйрда Арчера. Дойдя до конца, я вернул ему всю кипу, обронив вскользь какое-то малозначительное замечание, и сел за свою машинку, чтобы отпечатать несколько писем, надиктованных Вульфом. Я сосредоточенно лупил по клавишам, когда он вдруг спросил: - А это что означает? Я встал, подошел и посмотрел. В руке у него было письмо Дайкса об увольнении. Вульф протянул письмо мне. - Вот эти обозначения в углу, сделанные карандашом. Что это такое? Я увидел нацарапанные карандашом значки: Пс 145-3 - Да, я тоже обратил внимание, - закивал я. - Понятия не имею. Почтовая секция номер 145, отделение З? - Нет, "с" - строчная, а не заглавная. - Ну и что? Изобразить восторг по этому поводу? - Нет. Возможно, это какой-то пустяк, но все же чудно, даже любопытно. Ты ничего не можешь предложить? Я прикусил губу, чтобы придать себе задумчивый вид. - С первого взгляда нет. А вы? Он взял у меня письмо и нахмурился. - Давай порассуждаем. "П" - заглавная, а "с" - строчная, следовательно, это не инициалы. Мне известно лишь одно слово в нашем языке, которое обычно сокращают как "Пс". А цифры, следующие за "Пс", еще повышают вероятность того, что я прав. Ты не догадался? - Ну... "Пс" может означать "посткриптум", а цифры... - Нет. Возьми Библию. Я подошел к стеллажам, достал Библию и вернулся к столу. - Открой Псалом 145 и прочитай третий стих. Признаюсь, что мне пришлось залезать в оглавление. Отыскав Псалтырь, я пролистал страницы до нужного места и заглянул в Псалом 145. - Черт бы меня побрал! - невольно вырвалось у меня. - Читай! - заревел Вульф. Я начал читать: - "Не надейтесь на князей, на сына человеческого, в котором нет спасения". - Ага, - сказал Вульф, исторгнув вздох, казалось, из самого нутра. - Верно, - признал я, - роман Бэйрда Арчера назывался "Не надейтесь...". Наконец-то вы застукали этого парня, хотя и по чистой случайности. Придется сделать официальную заявку на то, чтобы это совпадение занесли в книгу рекордов. Надо же, именно в той бумаге, которую вы так настойчиво просили, оказались таинственные значки, и вы их расшифровали. Если вы столь... - Фу, - фыркнул Вульф. - Здесь нет никакого совпадения, и любой простак мог расшифровать эти обозначения. - Значит, я - сверхпростак. - Нет, - он был настолько доволен собой, что мог повеликодушничать. - Без тебя у нас бы ничего не вышло. Ты привел сюда этих женщин и напугал. Они так напугались, что кто-то из них счел необходимым признать существование связи между Бэйрдом Арчером и неким лицом в конторе. - Что за "кто-то"? Кто-то из женщин? - Думаю, что нет. Я предпочел бы мужчину, к тому же мужчин я просил предоставить мне документы, составленные Дайксом. Ты напугал мужчину, а может и мужчин. Я должен знать кого. Ты уже договорился на сегодняшний вечер? - Да. С блондинкой, что сидит на коммутаторе. Только представьте - трехцветная гамма на одной голове. - Очень хорошо. Выясни, кто мог сделать эту надпись на письме Дайкса столь характерным прямоугольным почерком. Дай Бог, чтобы это не оказался сам Дайкс. - Вульф сдвинул брови и потряс головой. - Вношу поправку. Узнай только, чей почерк напоминает эти значки. Лучше их пока не показывать, как и само письмо. - Конечно. Валяйте, усложняйте дальше, мне это раз плюнуть. Впрочем, оказалось, что сложность задачи я преувеличивал, потому что скопировать почерк ничего не стоило. Днем, прежде чем приготовить наживку, я как следует попрактиковался, чтобы набить руку. Вечером же в шесть сорок, когда я выходил из дома на свидание, в нагрудном кармине моего недавно купленного светло-синего костюма покоилась одна из присланных нам бумаг - отпечатанный отчет Дайкса - с надписью, которую я сделал карандашом на одном из полей. 13 Бланш Дьюк поразила меня в тот вечер. Проглотила перед ужином две порции своей излюбленной гремучей смеси - джин, вермут, гранатовый сироп и перно, - и баста! Завязала. Кроме того, пришла она в премиленьком, хотя и довольно простом синем платье и почти без косметики. Да, самое главное, танцевала она куда лучше, чем Сью Дондеро. В целом, если сенсации в "Боболинке" она не произвела, то и краснеть мне за нее не пришлось, ну а оркестр "Боболинка" благодаря Бланш смотрелся даже лучше, чем того заслуживал. К десяти часам я уже согласился бы уплатить по счету пополам с нашим клиентом, но сдержал порыв, поскольку все-таки выполнял служебное задание. Когда мы возвратились к своему столику после того, как я отплясал самую лихую и затейливую самбу в своей жизни, а Бланш не отставала ни на шаг, словно мы проделывали это сотни раз, я предложил ей промочить горло, учитывая, что ужин остался и далеком прошлом, но она отказалась. - Послушай, - воспротивился я, - так дело не пойдет. Я тут блаженствую с тобой, хотя мне положено работать. Я собрался подпоить тебя как следует, чтобы развязать язык, а ты пьешь только воду. А как заставить тебя проболтаться, если ты отказываешься от спиртного? - Я люблю танцевать, - заявила Бланш. - Неудивительно, судя по тому, как ловко это у тебя выходит. Я, правда, тоже парень не промах, но я озабочен. Хватит мне уже наслаждаться - пора хоть что-нибудь из тебя вытянуть. Бланш покачала головой. - Я не пью, когда танцую, потому что люблю танцевать. Попробуй лучше завтра днем, когда я буду мыть голову. Ненавижу эти дурацкие волосы. А почему ты думаешь, что мне известно что-то, представляющее для тебя интерес? Наш официант выжидательно завис над столиком, и я вознаградил его, заказав какую-то мелочь. - А как же иначе? - обратился я к Бланш. - Коль скоро ты считаешь, что Дайкса убил О'Мэлли, у тебя должны быть какие-то основания... - Я вовсе так не считаю. - В среду вечером ты говорила иначе. - Чтобы разозлить Элинор Грубер, - отмахнулась она, - она без ума от О'Мэлли. Что же касается меня, то я вовсе так не считаю. Думаю, что Лен Дайкс покончил с собой. - Вот как? А кого это должно разозлить? - Никого. Сью разве что, но она мне симпатична, поэтому я лучше об этом умолчу. - Сью Дондеро? А почему? - Как тебе сказать... - Бланш нахмурилась. - Ты ведь не знал Лена Дайкса? - Нет. - Странный он был малый. В целом, вроде неплохой, но с причудами. Перед женщинами робел, но фотографию одной из них всегда таскал в бумажнике, и как думаешь чью? Своей сестры, чтоб мне не сойти с этого места! А однажды я увидела, как он... Внезапно она запнулась, Оркестр заиграл конгу. Плечи Бланш ритмично задергались. Мне ничего не оставалось делать. Я поднялся, предложил ей руку, Бланш выскочила из-за стола, и мы поспешили к танцующим. Четверть часа спустя мы вернулись к столику, сели и обменялись восхищенными взглядами. - Давай покончим с допросом, - предложил я, - и тогда уж напрыгаемся до упаду. Ты сказала, что однажды увидала, как Дайкс... что делал? Бланш на мгновение опешила, потом спохватилась. - Ах, да. А что, мы непременно должны обсуждать это? - Я должен. - Ну ладно. Я увидела, как он смотрит на Сью. Черт возьми, вот это был взгляд! Я отпустила какую-то шуточку по этому поводу, что делать не следовало, потому что Дайкс решил тогда, что может излить мне душу. Оказалось что он впервые... - Когда это было? - Год назад, может, больше. Оказалось, что он впервые влюбился - в его-то возрасте! Он настолько потерял голову что дело шло к язве желудка. Он тщательно скрывал свое чувство от всех, не считая меня, конечно, - я была посвящена во все подробности. Сколько раз он пытался пригласить ее куда-нибудь, но она отказывалась. Он спрашивал меня, что делать, и я, желая хоть что-то придумать, сказала, что Сью очень романтическая натура и ему нужно каким-то образом прославиться: выдвинуть свою кандидатуру в сенат, выступить за "Янки"* или написать книгу. Вот он и написал книгу, но издатели ее отклонили, и он покончил с собой. * Знаменитый американский бейсбольный клуб. Ни один мускул не дрогнул на моем лице. - Он сам сказал тебе, что написал книгу? - Нет, он и не упоминал об этом. Как раз тогда он перестал говорить со мной о Сью, да и я избегала говорить на эту тему, чтобы не бередить рану. Но поскольку я сама предложила ему написать книгу, а потом весь сыр-бор разгорелся из-за романа, отвергнутого издательством, нетрудно было смекнуть, и чем дело. Я мог возразить, что самоубийство Дайкса в декабре никак не проливало свет на убийства Джоан Уэлман и Рейчел Эйбрамс в феврале, но хотел успеть перейти к главному, прежде чем оркестр спутает мои карты. Чуть пригубив рюмку, я лучезарно улыбнулся. - Может, ты и права насчет самоубийства, но не наводишь ли ты тень на плетень? Может, он в тебя влюбился, а не в Сью? Бланш фыркнула. - В меня? Если это комплимент, то мог бы придумать и получше. - Это не комплимент. - Моя рука нырнула во внутренний карман пиджака и извлекла оттуда сложенный листок бумаги. - Это отчет конторских расходов, подготовленный Дайксом и датированный маем прошлого года. - Я развернул его. - Я собирался спросить тебя, как случилось, что Дайкс записал на нем номер твоего телефона, но теперь тебе ничего не стоит ответить, что как раз тогда он названивал тебе и советовался о Сью, так что спрашивать нет никакого смысла. Я принялся складывать бумажку. - Номер моего телефона? - изумилась Бланш. - Угу. Сомервилл три, четыре-шесть-два-ноль. - Дай посмотреть. Я протянул ей листок, и она воззрилась на надпись. Потом отвела руку подальше вправо, где было больше света, и присмотрелась. - Лен не писал это, - заявила она. - Почему? - Это не его почерк. - А чей? Твой? - Нет. Это почерк Корригана. У него все буквы такие квадратные. - Она нахмурилась. - А что это значит? С какой стати Корригану понадобилось записать мой номер телефона на старом отчете? - Ладно, это не столь важно. - Перегнувшись через столик, я взял бумажку у нее из рук. - Я просто подумал, вдруг это почерк Дайкса, и решил спросить, на всякий случай. Возможно, Корриган хотел позвонить тебе зачем-то после работы. - Послышалась барабанная дробь, и оркестр грянул удалой фокстрот. Я сунул отчет в карман и поднялся на ноги. - Ну хватит. Давай проверим, справимся ли мы с этим ритмом. Ми справились. Когда я вернулся домой около двух, Вульф уже давно спал у себя наверху. Я задвинул засовы на передней и задней дверях, пару раз крутанул головку сейфа и выпил стакан молока, прежде чем подняться в спальню. Человек никогда не бывает полностью удовлетворен. Натягивая на голову одеяло, я размышлял о капризах судьбы. Почему Сью не могла танцевать так, как Бланш? Вот бы придумать, как можно взять красоту одной и таланты другой и соединить... С тех пор как Марко Вукчич, самый большой друг Вульфа и владелец ресторана "Рустерман", уговорил Вульфа установить внизу, на цокольном этаже бильярдный стол, воскресный распорядок дня в нашем доме изменился. По утрам Вульф теперь возился на кухне, изобретая вместе с Фрицем очередное сногсшибательное блюдо. В половине второго приходил Марко и помогал его дегустировать, после чего они на пять часов уединялись в бильярдной - погонять шары, Я редко составлял им компанию, даже не будучи занят, так как Вульф бесился, стоило мне положить несколько шаров подряд. Впрочем, в это воскресенье я рассчитывал поломать установившийся распорядок, и не успел Вульф, позавтракав у себя в комнате, спуститься и войти на кухню, как я выпалил: - Запись на письме сделана почерком Джеймса А. Корригана, главного компаньона. Вульф набычившись, уставился на меня, потом перевел взгляд на Фрица. - Я решил отказаться от гусиного жира, - свирепо пролаял он. Я возвысил голос: - Запись на письме сде... - Я слышал! Отнеси письмо мистеру Кремеру и все ему расскажи. Когда он переходил на такой тон, срываться на визг смысла не имело, поэтому я сдержался. - Вы приучили меня, - отчеканил я, - запоминать дословно любую беседу, в том числе и с вами. Вчера вы заявили, что хотите знать, кого мы напугали и чей почерк напоминают эти значки. Я потратил целый вечер и уйму уэлмановских денег, чтобы это выяснить. Да я лучше проглочу это письмо, чем отдам Кремеру! Что из того, что сегодня воскресенье? Если они и впрямь напуганы, они придут. Могу я позвонить им? Вульф поджал губы. - Что еще ты выяснил? - Больше ничего. Это все, о чем вы просили. - Ладно. Вполне приемлемо. Нам с Фрицем нужно приготовить гвинейского цыпленка, а времени в обрез. Подумай сам, что случится, если ты приведешь сюда мистера Корригана или даже всех этих адвокатов? Я покажу ему карандашные значки, а он станет отрицать, что когда-либо их видел. Я спрошу, кто еще имел доступ к письму, и услышу ответ: любой из них. На все это уйдет минут пять. А что потом? - Чушь. Раз уж вам так неохота работать в воскресенье и подмывает непременно помахать киями, дав