ри Кэтер был бы так же смышлен, как был красив, то сам бы нанимал людей вместо работы по найму, и Вулфу пришлось бы искать себе другого сотрудника. Они сидели рядком в желтых креслах перед столом Вулфа. Мы не видели их уже месяца два и поэтому соблюдали все правила вежливости вплоть до рукопожатий. Все трое принадлежали к числу девяти или десяти лиц, которым Вулф охотно подает руку. Сол и Орри приняли предложение выпить кофе. Фред предпочел пиво. Отпив глоток кофе, Вулф поставил чашку на стол. - Я взялся вести одно дело и кое-что объяснить клиенту, что, вполне вероятно, не имеет объяснения. Фред Даркин сосредоточенно нахмурился. Он давно решил для себя, что в каждом слове, которое изрекал Вулф, содержится какой-то тайный смысл, и не хотел пропустить его мимо ушей. Орри Кэтер улыбнулся, желая показать, что понимает и ценит остроумие. Сол Пензер сказал: - Значит, задача заключается в том, чтобы изобрести его. Вулф кивнул. - Может быть, дойдет и до этого, Сол, иначе придется отказаться от дела. Как вы знаете, обычно я даю вам определенные задания, но в данном случае я должен буду объяснить положение дела и его предысторию. Речь пойдет о смерти женщины, по имени Фэйт Ашер, которая выпила отравленное шампанское в доме миссис Робильотти. Надеюсь, вы знаете об этом случае. Все они, конечно, читали газеты. - Но вы должны знать все, что знаю я сам, за исключением того, кто мой клиент. Вчера утром Гудвину позвонил его знакомый, по имени Остин Бэйн, племянник миссис Робильотти. Он попросил Арчи... Понимая, что некоторое время мое присутствие здесь будет не нужно, и надеясь, что наступила пора еще раз попытаться дозвониться до Бэйна, я направился на кухню и там набрал его номер. После пяти гудков я решил было, что вновь не застал его, но услышал в трубке: "Алло". - Бэйн? - спросил я. - Кто говорит? - Арчи Гудвин. - А, привет! Я так и думал, что вы позвоните и станете ругать меня за то, что я впутал вас в историю. Приступайте. - Вполне мог бы, но у меня другое намерение. Вы обещали ответить мне услугой за услугу и завтра можете исполнить свое обещание. Я хочу поехать в "Приют Грантэма" и поговорить с женщиной, стоящей во главе заведения. Однако "Приют", наверное, осаждают визитеры, и меня могут не принять. Вот я и прошу замолвить за меня словечко - по телефону или запиской. Что вы на это скажете? Молчание. Затем: - Почему вы думаете, что моя рекомендация поможет вам? - Вы племянник миссис Робильотти. И, как я слышал, не помню от кого, ездили туда с разными поручениями. Опять молчание. - А что вам там понадобилось? - Просто меня разбирает любопытство в связи с некоторыми вопросами, которые мне задавали в полиции из-за того, что я влип по вашей милости в неприятность. - Какие вопросы? - Долгая история. И сложная к тому же. Просто я любопытен от природы, почему и занимаюсь сыскным делом. Может быть, я хочу раздобыть себе клиентуру. Во всяком случае, я не прошу вас присутствовать при смерти от отравления... - Не могу, Арчи. - Не можете? Почему? - Потому что не могу. Это будет... это может выглядеть, будто я... В общем, я не могу... - Ладно, забудем об этом. Тогда мне придется удовлетворить свое любопытство, у меня его с избытком, в другом отношении. Например, почему вы просили меня заменить вас из-за простуды, когда в действительности никакой простуды у вас не было, но если и была, то не такая, какой вы пытались ее изобразить. Я не рассказывал в полиции, что вы симулировали простуду, а теперь, видимо, придется. Пускай они спросят вас об этом. Я очень любопытен. - Вы сошли с ума! Я был простужен. - Чушь. Берегите себя. Скоро увидимся, может быть, даже в полиции. Короткое молчание. Затем: - Не вешайте трубку, Арчи. - Почему? Вы хотите мне что-то сказать? - Я хочу вас видеть, но не могу выйти из дома, жду звонка. Не можете ли вы приехать? - Куда? - Ко мне. Дом номер 87, Боудойн-стрит, Виллидж. Два квартала на юг от... - Знаю. Буду у вас через двадцать минут. Примите таблетку аспирина. Когда я повесил трубку, Фриц, который возился у раковины, обернулся и сказал; - Так я и думал, Арчи. Я знал, раз ты там, у нас будет клиент. Я ответил, что подумаю, как расценить его слова, и отправился в кабинет известить участников проводимой там конференции, что некоторое время им придется обойтись без меня. 7 Дом 87 по Боудойн-стрит оставался таким же, каким был много лет назад. Выложенный изразцами пол был красивого темно-зеленого цвета, стены того же цвета, но посветлее, и отделанные алюминием дверцы лифта. Справившись по внутреннему телефону, я вошел в лифт и нажал кнопку с цифрой "5" Бэйн уже ждал меня и провел к себе, и я оказался в комнате, в которой с удовольствием поселился бы, почти ничего не изменив в ней, когда Вулф уволит меня или я решу удалиться на покой. Ковры и кресла были в моем вкусе, так же как и освещение, и там не было камина. Терпеть не могу каминов. Усадив меня в кресло, Бэйн спросил, не хочу ли я выпить. Я поблагодарил и отказался. - Я впутал вас в неприятности, - сказал он. - Дьявольски огорчен... - Ерунда, забудьте об этом, - успокоил я. - Признаюсь, я слегка удивился, почему вы остановили свой выбор именно на мне. Если хотите получить бесплатный совет, бесплатный, но хороший, то в следующий раз придумайте какую-нибудь более уважительную причину и не переигрывайте. Он подвинул кресло и сел. - Очевидно, вы убедили себя, что я симулировал болезнь. - Конечно, но самоубеждение еще ничего не доказывает. Доказательства следовало бы отыскать, и если нужно, то это можно сделать, расспросив людей, с которыми вы встречались в понедельник вечером, или которым звонили вчера по телефону, или которые звонили вам, и все такое прочее. Но пусть этим занимается полиция. Если бы доказательства потребовались мне лично, то для меня вполне достаточно, что вы немедленно захотели повидаться со мной, как только я сказал, что вы притворились больным. - Вы говорите, что не рассказали об этом полиции? - Верно. - А кому-нибудь другому? Моей тете? - Нет. Ведь я делал вам одолжение, не правда ли? - Да, я очень это ценю. Вы же знаете. Арчи, что я ценю это. - Вот и отлично. Все мы любим, когда нас ценят. Я бы высоко оценил вас, если бы вы сказали, о чем вы хотели со мной потолковать. Он заложил руки за голову, словно желая подчеркнуть, каким обыденным был наш разговор, словно два приятеля болтали о пустяках. - Сказать по правде, я тоже попал на горячую сковородку. Или попаду, если вы захотите видеть, как я буду корчиться. Вы хотите этого? - Только если вы умеете делать это классно. Как же мне это увидеть? - Для этого вам надо только разболтать, что я наврал относительно простуды. Не важно, кому вы это расскажете, моя тетушка обязательно узнает, и тогда мне крышка. - Он снял руки с затылка и наклонился вперед. - Вот как было дело. Я ходил на эти проклятые званые ужины по случаю дня рождения моего дяди в течение трех лет и сыт ими по горло. Когда тетушка снова пригласила меня, я сделал попытку увильнуть, но она настояла на своем. Есть причины, почему я не мог отказать ей. Но в понедельник я всю ночь напролет проиграл в покер, утром чувствовал себя отвратно и никуда не мог почти. Вопрос заключался в том, кого мне уговорить пойти вместо себя. Для такого дела не остановишь свой выбор на ком угодно. Первые два кандидата, которых я избрал, находились в отъезде, у следующих трех были назначены свидания. Тогда я подумал о вас. Я знал, что вы справитесь с любой ситуацией. Он откинулся назад. - Вот как это было. А сегодня утром я вдруг узнаю, что там произошло. Я очень сожалею, что впутал вас в это дело, и я действительно чертовски сожалею, но, откровенно говоря, также чертовски рад, что меня там не было. Должно быть, это было ужасно... Согласен, я эгоист, я рад, что меня там не было, дьявольски рад... Вы это должны понять. - Конечно. Примите мои поздравления. Мне самому это показалось не очень радостным. - Еще бы! Я хотел вам все объяснить, чтобы вы поняли, почему я придумал эту простуду. Правда, это мне мало поможет, потому что раньше или позже мой обман дойдет до тетушки, и она разозлится, как бес. - Не сомневаюсь, - кивнул я. - Следовательно, ситуация идеальная. Вам кое-что нужно от меня, а мне от вас. Значит, мы сговоримся. Я не стану трезвонить о вашей так называемой простуде, а вы поможете мне получить аудиенцию в "Приюте Грантэма". Как фамилия той женщины? Ирвинг? - Ирвин. Бланш Ирвин. - Он почесал шею большим пальцем. - Значит, услуга за услугу? - Да. Что может быть справедливее? - Что ж, достаточно справедливо, - согласился он. - Но я говорил вам, что никак не могу этого сделать. - Да, но тогда я просил об одолжении. Теперь же я совершаю сделку. У него снова зачесалась шея. - Конечно, я бы мог... Смог бы, если бы знал, зачем вам это нужно. В чем, собственно, идея? - Алчность. Желание заработать. Мне предложили пять сотенных за рассказ очевидца о том, что произошло вчера вечером, и я хочу разукрасить его кое-какими деталями из прошлой жизни бедняжки. Однако ни слова об этом миссис Ирвин! Возможно, она уже имеет зуб на газетчиков, просто скажите, что я ваш приятель и добропорядочный гражданин и всего пять раз побывал за решеткой. Он рассмеялся. - Этого достаточно. Обождите, пока увидите ее. - Он тяжело вздохнул. - Смешон наш мир, Арчи. Девица попадает в положение, из которого видит только один выход - покончить с собой, и вы оказываетесь свидетелем ее смерти лишь потому, что мне надоели эти званые ужины, а теперь вы хотите получить пятьсот долларов только за то, что оказались там. Смешно. В конце концов я оказал вам недурную услугу. Я вынужден был признать верным его взгляд на происходящее. Он заметил, что хотел бы выпить за этот смешной мир, и спросил, не желаю ли я присоединиться к нему, я ответил, что сделаю это с удовольствием. После того, как он вышел и принес все необходимое - шотландское виски и содовую для меня и кукурузную водку со льдом для себя - и мы выпили, он подошел к телефону и позвонил миссис Ирвин в "Приют Грантэма". Очевидно, он был там на хорошем счету. Он просто сказал ей, что был бы весьма благодарен, если бы она приняла его друга. Этого оказалось вполне достаточно. Она предпочла назначить встречу на утро. Затем мы еще побеседовали об этом смешном мире и выпили еще по бокалу. Когда я вернулся домой, конференция уже была закончена и троица разошлась по домам. Вулф сидел за письменным столом, с очередной толстенной книгой в руках, которую, по его мнению, я тоже должен был прочесть - "Всеобщий мир через всемирный закон", написанную Гренвиллем Кларком и Луисом Б.Соном. Закончив абзац, он отложил фолиант и велел занести в ведомость выданные на расходы Солу, Фреду и Орри деньги, по двести долларов каждому. Я подошел к сейфу, достал нашу бухгалтерию, сделал там соответствующие записи, затем положил ее на место, запер сейф и спросил Вулфа, нужно ли мне знать что-нибудь относительно заданий, которые он дал троице. Он сказал, что это может обождать, давая тем самым понять, что желает продолжать свое чтение, и спросил, как я справился со своим делом. Я ответил, что он не увидит меня утром, потому что я спозаранок отправлюсь в "Приют Грантэма". - Теперь я зову Остина Бэйна Красавчиком, - поведал я шефу. - По-видимому, ему дали такую кличку, потому что он на дюйм выше шести футов, но точно не знаю. Считаю нужным доложить, что он противился, и мне пришлось на него нажать. Вчера, когда он звонил и представлялся будто болен, он врал. Никакой простуды у него не было. Он объяснил, что уже трижды присутствовал на этих званых ужинах и они ему осточертели, а ко мне он обратился лишь после того, как обзвонил пятерых приятелей, но не сумел их залучить. Мы пришли к соглашению: он помогает мне попасть в "Приют Грантэма", а я ничего не расскажу его тетушке о его симуляции. Он уверяет, что она умеет больно кусаться. Вулф хрюкнул. - Ничто не вызывает такую жалость, как мужчина, боящийся женщины. Он не хитрит? - Не могу сказать. Возможно, он знал, что кто-то хотел убить Фэйт Ашер таким манером, чтобы это сошло за самоубийство, и желал, чтобы при этом присутствовал бдительный, умный и наблюдательный человек, а теперь рассчитывает, что я, с вашей помощью, конечно, разоблачу убийцу. - Вы друзья? - Нет, сэр. Просто знакомые. Я изредка встречался с ним на вечеринках. - Следовательно, его выбор, по-видимому, пал на тебя per se*. * Сам по себе (лат.) - Конечно. Поэтому я и взял на себя труд поехать повидаться с ним. Чтобы выяснить - что к чему. К миссис Ирвин в "Приют Грантэма" можно было попасть и иными путями. - Но ты не пришел ни к какому заключению? - Нет, сэр. - Очень хорошо. Пф! Бояться женщин! - Он взялся за свою книгу, а я отправился на кухню выпить стакан молока. На следующее утро, в четверг, в восемь тридцать, я вел наш "герон" по Сорок шестой улице, направляясь на Вест-Сайдское шоссе. Год назад покупка этой машины вызвала у нас споры, которые до сих пор еще не завершились. За машины платит Вулф, а я только их вожу, и я хотел иметь более поворотливую машину, но это натолкнулось на убежденность Вулфа, что любой человек в двигающемся автомобиле подвергает себя смертельной опасности, которая обратно пропорциональна величине машины. В сорокатонном грузовике он еще мог бы чувствовать себя более или менее спокойно. Поэтому мы и приобрели "герон". Когда я доехал до Гоуторн-серкл, пошел снег. Наконец, съехав с шоссе на проселок и проехав еще несколько миль, я свернул к воротам, над которыми красовалась вывеска: "Приют Грантэма". Вырулив по узкой, расчищенной от снега аллее, я затормозил и остановился. Я оказался блокированным, хотя и не снегом. Прямо передо мной стояло девять или десять краснощеких, со сверкающими глазами девиц в разноцветных куртках и пальто, без головных уборов. Их вполне можно было принять за школьниц старших классов, если бы не одно обстоятельство: все до единой были полноваты в талии. Загородив мне дорогу, они ухмылялись мне в лицо, сверкая белыми зубами. Я опустил стекло и высунул голову. - С добрым утром. Какие будут предложения? Одна, с копной каштановых волос, громко спросила: - Вы из какой газеты? - Не из какой. Сожалею, если разочаровал вас. Я рассыльный. Вы сможете обойти машину? Отозвалась другая, блондинка: - Если вы прижметесь к самому краю, мы пролезем. - Она обернулась и скомандовала: - Назад, девочки, дайте проехать. Девицы подчинились. Когда они посторонились, я направил машину вперед и направо и остановил впритык к снежному валу. Сказав, что теперь все в порядке, они поодиночке стали протискиваться по узкому проходу мимо машины. Они пробирались боком, что показалось мне неправильным, так как сбоку они были куда шире, чем с фронта. И идти им следовало спиной к машине и лицом к снежному валу, так как снег куда мягче, но нет, все они шли лицом ко мне. Некоторые из них, пробираясь мимо меня, делали дружеские замечания, а одна с остреньким подбородком и пляшущими черными глазками просунула руку в машину и дернула меня за нос. "Приют Грантэма", чье-то бывшее загородное поместье, раскинулся на площади в целый акр и был обсажен вечнозелеными деревьями, покрытыми густым снегом, и лиственными деревьями, голыми сейчас, словно скелеты. Перед домом была расчищена небольшая площадка, достаточная, чтобы оставить там машину. Я пошел по дорожке к парадной двери, открыл ее и оказался в холле величиной с гостиную в доме миссис Робильотти. Навстречу мне поднялся человек, которому никогда снова уже не будет восьмидесяти, и прошамкал: - Ваша фамилия? Я назвался. Он ответил, что миссис Ирвин ожидает меня, и провел в помещение поменьше, где за рабочим столом сидела женщина. Когда я вошел, она отрывисто произнесла: - Надеюсь, вы не раздавили моих питомиц? - Ни в коем случае, - заверил я. - Благодарю вас. - Она указала мне на стул. - Садитесь. Из-за снега нам едва не пришлось сидеть дома, но прогулка и свежий воздух нам необходимы. Вы из газеты? Я ответил, что нет, и собрался было развить свою мысль, но она захватила инициативу: - Мистер Бэйн сказал, что вас зовут Арчи Гудвин и что вы его друг. Судя по газетам, в тот вечер у миссис Робильотти был человек под этим именем. Это вы? Я оказался в невыгодном положении. Ее гладко зачесанные волосы, тронутые сединой, плотная маленькая фигурка и быстрые карие глаза, посаженные далеко друг от друга, напоминали мне мисс Кларк, мою учительницу геометрии в Охайо, а мисс Кларк, как мне казалось, видит меня насквозь. Я выждал, размышляя, какую линию поведения избрать. Сперва я должен был решить, сказать ли ей, что я тот самый человек или нет. - Да, - произнес я, - это был я. В газетах также упоминалось, что я служу у частного детектива по имени Ниро Вулф. - Да, знаю, читала. Вы приехали сюда в качестве детектива? Конечно же, она хотела докопаться до истины. Точно, как это любила мисс Кларк. Но я надеялся, что я в достаточной степени мужчина, чтобы не бояться женщин. - Лучшим ответом будет объяснение, зачем я сюда приехал. Вы знаете, что произошло на том ужине, и знаете, что я был там. Существует мнение, что Фэйт Ашер покончила с собой. У меня создалось впечатление, что полиция может остановиться на таком заключении. Но исходя из того, что я видел, и того, что не видел, я в этом сомневаюсь. Мое личное мнение - она была убита, и если это так, то мне ненавистна мысль, что убийца может остаться безнаказанным. Но до того, как я заявлю во всеуслышание о своем убеждении, я хочу кое-что проверить в отношении Фэйт Ашер, и мне подумалось, чти для этого лучше всего явиться сюда и поговорить с вами. - Понимаю. - Она сидела прямая, как жердь, и в упор смотрела на меня. - Значит, вы рыцарь с пером на шлеме? - Вовсе нет. Я чувствовал бы себя по-дурацки с пером. Задета моя профессиональная честь. Я детектив и стараюсь быть хорошим детективом, и вдруг на моих глазах совершается убийство... Скажите, разве может мне это понравиться? - Почему вы думаете, что это убийство? - Как я уже сказал, на основании того, что я видел, и того, чего не видел. Вопрос наблюдательности. Я не хотел бы вдаваться в подробности, если вы не протестуете. Она кивнула. - Понимаю, профессиональная тайна. У меня ведь медицинское образование. Вас послала сюда миссис Робильотти? На этот раз принять решение было нетрудно. "Приют Грантэма" не зависел от миссис Робильотти, так как субсидировался из средств, оставленных Альбертом Грантэмом, согласно его завещанию, так что было десять шансов против одного, что я верно догадался об отношении миссис Ирвин к миссис Робильотти. Поэтому я не задумывался над ответом. - Боже мой, конечно, нет! Достаточно того, что это произошло у нее в доме. Если бы она узнала, что я здесь в поисках доказательств своей убежденности в убийстве Фэйт, у нее был бы сердечный приступ! - У миссис Робильотти не бывает сердечных приступов, мистер Гудвин. - Что ж, вам лучше знать. Но если бы она была подвержена этому недугу, то на этот раз приступ был бы обязательно. Возможно, конечно, что я слишком далеко тяну свою шею. Если вы предпочитаете версию самоубийства, которую поддерживала миссис Робильотти, значит, я зря потратил бензин на дорогу сюда. Она посмотрела на меня оценивающим взглядом. - Нет, - откровенно призналась она. - Вот и хорошо, - отозвался я. Она задрала подбородок кверху. - Не вижу причин, почему я не могу сообщить вам, что я сказала полиции. Конечно, вполне вероятно, что Фэйт покончила с собой, но я лично сомневаюсь. Я знала о яде, который она носила с собой. Не от нее, нет. Мне рассказали об этом другие девочки. Я не знала, как быть - отнять у нее пузырек или нет. Я решила, что лучше не забирать, пока яд у нее и она показывала его подругам, это как бы являлось выходом ее нервному состоянию, а если бы я забрала яд, ей пришлось бы искать какой-то другой выход, и кто может сказать, чем бы это могло кончиться. Одна из причин, почему я сомневаюсь в ее самоубийстве, заключается в том, что пузырек с ядом был по-прежнему при ней. Я улыбнулся. - Полиции, наверно, очень понравилось ваше умозаключение. - Нет, конечно. И еще, если бы она решила прибегнуть к яду, она не сделала бы этого на званом ужине, при людях. Она проделала бы это в одиночестве, в темноте и оставила бы мне записку. Она знала мое отношение к девочкам, знала, как я буду мучиться, и обязательно оставила бы мне записку. И потом, ее характер... Она была довольно упряма. Пузырек с ядом был для нее чем-то вроде врага, которого она хотела победить, это была смерть, и она хотела одолеть ее. Дух упорства она таила глубоко в себе. - Я видел. Во вторник вечером, когда танцевал с ней. - Если она еще не растратила его, значит, и не убивала себя. Но как вы можете это доказать? - Не знаю... Но я не могу доказать и обратного. Если не она отравила шампанское, видимо, это сделал кто-то другой. Кто? Вот что я хочу узнать. Глаза ее расширились. - Боже мой! Я даже не задумывалась над этим... Единственной моей мыслью было, что Фэйт не покончила с собой... - Губы у нее сжались, она покачала головой. - Я ничем не могу помочь вам, - произнесла она, нахмурив брови, - но, во всяком случае, желаю вам успеха. Я бы с удовольствием помогла вам, будь это в моих силах. - Вы уже помогли мне, - заверил я, - и, возможно, поможете еще. Если вы ничего не имеете против, я хотел бы задать еще несколько вопросов... Вы читали газеты и знаете, кто присутствовал на ужине. Я имею в виду Элен Ярмис, Этель Варр и Розу Тэттл. Они ведь находились здесь одновременно с Фэйт Ашер? - Да. Не все время, конечно. Элен и Этель ушли на месяц раньше Фэйт. А Роза появилась за шесть недель до ее ухода. - Кто-нибудь из них был знаком с ней до "Приюта"? - Нет. Правда, я не спрашивала их, - я стараюсь как можно меньше расспрашивать девочек об их прошлом, но никаких признаков, что они были прежде знакомы, я не замечала, а я замечаю все. - Не случались ли ссоры между ними и Фэйт? Она улыбнулась. - Послушайте, мистер Гудвин, я сказала, что с удовольствием помогла бы вам, будь это в моих силах... Конечно, у девочек бывают свои ссоры и споры, но уверяю вас, ничто не могло поселить в сердцах Элен, Этель и Розы мысли об убийстве. Иначе я бы знала и сумела все уладить. - О'кей. Если все трое вне подозрений, нужно поискать других. Перейдем к присутствовавшим там мужчинам - к Эдвину Лэдлоу, Полю Шустеру и Биверли Кенту. Вы кого-нибудь из них знаете? - Нет. Никогда не слышала о них. - Ничего? - Абсолютно ничего. - А что вы скажете о Сесиле Грантэме? - Я не видела его уже несколько лет. Его отец дважды, нет, три раза, привозил его сюда на наши летние пикники, когда Сесиль был еще подростком. После смерти отца он в течение года являлся членом правления "Приюта", но затем отказался от этого поста. - Не было ли каких-либо связей между ним и Фэйт? - Нет. - А что вы скажете о Роберте Робильотти? - Я видела его всего один раз, больше двух лет назад, в День благодарения*, когда он приехал на обед вместе с миссис Робильотти. Он играл для девочек на рояле и пел вместе с ними, а когда миссис Робильотти собралась уезжать, девочки не хотели его отпускать. У меня было смешанное чувство. * Официальный праздник в память первых колонистов Массачусетса (последний четверг ноября). - Уверен в этом. А Фэйт Ашер была тогда? - Нет. - Итак, с мужчинами покончено. Цецилия Грантэм? - Одно время я довольно хорошо знала ее. После окончания колледжа она часто приезжала сюда, раза три или четыре в месяц, беседовала с девочками, вела разные кружки, затем вдруг перестала приезжать. Она оказывала мне большую помощь, и девочки любили ее. У нее много достоинств, но она своенравна. Я не видела ее уже года четыре. Меня так и тянет кое-что добавить... - Приступайте... - Я бы не сказала ни слова, если бы сомневалась, что вы правильно поймете меня. Вы ищете убийцу, и Цецилия способна на убийство, если бы сочла, что того требуют обстоятельства. Она признает только то, что угодно ей. Но я не могу даже вообразить таких обстоятельств, которые понудили бы ее к убийству Фэйт. Правда, я не видела ее четыре года. - Следовательно, если она была связана с Фэйт Ашер, вы можете не знать об этом. И последняя, но самая важная персона - миссис Робильотти. - Вот именно, - улыбнулась она. - Миссис Робильотти. Я улыбнулся в ответ. - Да. Вы, конечно, знаете ее. Бывшая миссис Грантэм. Меня так и тянет кое-что добавить... - Я вас слушаю. - Я бы не сказал ни слова, если бы сомневался, что вы меня правильно поймете. Я чувствую, что если бы вы знали хоть что-нибудь, могущее указать на то, что убийцей Фэйт Ашер может быть миссис Робильотти, вы бы сочли своим долгом рассказать мне. Поэтому я просто спрашиваю - знаете ли вы что-нибудь? - Это довольно щекотливый вопрос, мистер Гудвин. Я отвечу кратко - не знаю. После смерти мистера Грантэма она приезжала сюда не чаще раза в месяц, конечно, когда не отправлялась путешествовать, но миссис Робильотти никогда не искала общего языка с девочками, и они ее недолюбливали. Она бывала здесь при Фэйт, но, насколько мне известно, никогда не общалась с ней, разве только когда беседовала со всеми девочками вместе. Поэтому мой ответ на ваш вопрос будет - нет. - Кто отбирает гостей на ежегодные приемы по случаю дня рождения мистера Грантэма? - При жизни мистера Грантэма - я. После его смерти этим занималась миссис Грантэм, основываясь на моей рекомендации. Последние два года она препоручила это мистеру Бэйну, а он советуется со мной. - Вот как? Красавчик не говорил мне этого. - Красавчик? - Я имею в виду мистера Бэйна. Так его зовут друзья. Если вас не затруднит - расскажите, как он это делает? Предлагает кандидатуры и спрашивает ваше мнение? - Нет. Я составляю список, сопровождаю его необходимой информацией и своими замечаниями, и он выбирает из этого списка. Я очень внимательно составляю список. Некоторые из девочек чувствовали бы себя неловко на таком приеме. На какой основе мистер Бэйн отбирает кандидатуры, я не знаю. - Я расспрошу его об этом - Я положил руки на стол. - И теперь, главное, на что я больше всего рассчитываю, если вы желаете мне помочь. Похоже, что объяснение смерти Фэйт Ашер нужно искать в ее прошлом, до того, как она попала сюда. А может быть, и после того, как она покинула "Приют", тогда вы не можете этого знать. Она пробыла здесь около пяти месяцев. Вы сказали, что стараетесь задавать девочкам как можно меньше вопросов относительно их прошлого, но, по-видимому, они откровенничают с вами, не так ли? - Не все, но некоторые бывают откровенны. - Естественно. И, конечно, вы держите их откровения в тайне. Но Фэйт умерла, и вы сказали, что готовы помочь мне. Может быть, она вам что-нибудь рассказывала? Назвала имя человека, из-за которого оказалась здесь... Я обязан был задать этот вопрос. Миссис Ирвин была достаточно проницательна, чтобы понимать, что это был самый важный вопрос, на который детектив хотел бы получить ответ, - относительно прошлого Фэйт Ашер, и если бы я его не задал, она могла бы удивиться и, поразмыслив, прийти к выводу, что я не задал этого вопроса потому, что знал ответ. Шансов на то, что она знает имя соблазнителя Фэйт, было очень мало, если судить по ее поведению и по тому, как она сказала, что никогда не слышала об Эдвине Лэдлоу. - Нет, - отозвалась она. - Об этом Фэйт не обмолвилась ни словом, и сомневаюсь, чтобы поделилась с кем-нибудь из девочек. - Но ведь она вам что-нибудь рассказывала? - Очень немногое. Если вы имеете в виду фамилии людей, с которыми она была знакома, и о своих отношениях с ними, - то ровно ничего. Мы беседовали часто и подолгу, и я сделала из этих бесед два вывода. Нет, даже три. Первый, что у нее были интимные отношения, причем весьма кратковременные, только с одним человеком. Второй, что она никогда не видела своего отца и не знала, кто он. Третий, что ее мать жива и Фэйт ненавидит ее. Нет, пожалуй, это слишком сильное слово. Фэйт не такая девушка, которая может ненавидеть. Лучше сказать - испытывала к ней неприязнь. Я пришла к этим трем заключениям, хотя прямо она никогда не говорила об этом. Больше ничего о ее прошлом я не знаю. - Как зовут ее мать? - Не знаю. Я уже сказала, у меня нет никаких фактов. - Как она попала в "Приют"? - Она пришла сюда в марте, год назад, на седьмом месяце. Без какого-либо сопроводительного письма или звонка по телефону, пришла, и все. Сказала, что знает про наше заведение из газет и журналов. Ребенок родился у нее 18 мая. - Миссис Ирвин улыбнулась. - Я, конечно, не помню на память даты рождения всех детей, но эту знаю, потому что специально проверяла ее для полиции. - Не может ли быть, что тут замешан ребенок? Я имею в виду - замешан в ее смерти? Кто-нибудь или что-нибудь, связанное с ним или его усыновлением? - Ни в малейшей степени. Совершенно исключено. Я сама занималась этим. Можете поверить мне на слово. - Кто-нибудь посещал ее? - Нет. - Вы сказали, что она провела здесь пять месяцев, следовательно, покинула "Приют" в августе. Кто приехал за ней? - Девушки обычно не остаются здесь после родов так долго, но Фэйт чувствовала себя плохо, и ей нужно было набраться сил. За ней приехала миссис Джеймс Роббинс, член нашего правления, и отвезла ее в Нью-Йорк. Миссис Роббинс устроила Фэйт на работу в мебельный магазин Барвика и помогла ей поселиться вместе с другой нашей девушкой, Элен Ярмис. Той самой, что была на приеме во вторник. Может быть, Элен что-нибудь знает... Что вам угодно, Дора? Я повернул голову. Женщина средних лет и чуть полноватая для своей голубой формы стояла в дверях. - Простите, доктор, - заговорила она. - Но у Катерины, кажется, начинается... Миссис Ирвин поднялась с кресла и направилась к двери. Я тоже встал и пожал протянутую мне руку. - Возможно, что это только прелюдия, - сказала она, - но все равно мне нужно идти. Повторяю, мистер Гудвин, я желаю вам успеха, хотя не завидую вашей работе... Извините, что я должна спешить. Я поклонился и хотел сказать, что не поменялся бы местами с ней или Катериной. Надевая пальто, я подсчитал, что если она работает здесь пятнадцать лет и еженедельно имеет одну Катерину, то всего их будет семьсот восемьдесят. По дороге к машине я тревожился, что снова встречу девушек на узкой аллее. Но, к счастью, они появились на площадке, как только я сел за руль. Лица у них порозовели еще больше, и они тяжело дышали. Одна из них пропела: "О, вы уже уезжаете?" А другая крикнула: "Почему бы вам не остаться к обеду?" Я ответил, что заеду в другой раз. У меня было поползновение сказать им, что Катерина принялась исполнять свою главную роль в жизни, и посмотреть, как они на это прореагируют, но решил, что это будет бестактно, и, когда они ушли с дороги, нажал на газ. Они хором пожелали мне счастливого пути. 8 Обычно, когда у нас предстоит собраться обществу, я предпочитаю быть дома к прибытию посетителей даже в том случае, если вопрос, который будет обсуждаться, не является очень важным или обещающим солидный гонорар, но на этот раз я опоздал на пять минут. Появившись в кабинете в пять минут седьмого, я увидел, что Ниро Вулф уже сидит за своим столом, Орри Кэтер расположился на моем месте, а Элен Ярмис, Этель Варр и Роза Тэттл занимали три желтых кресла перед Вулфом. Как только я вошел, Орри пересел на кушетку. Он все еще не отказался от надежды когда-нибудь навсегда занять мой стул, и ему нравится в мое отсутствие для практики на нем посидеть. Дело, конечно, не в том, что мне потребовалось шесть часов для того, чтобы вернуться из "Приюта Грантэма". После возвращения я успел еще управиться с обедом, подогретым для меня Фрицем, а также подробно доложить Вулфу о моем разговоре с миссис Ирвин. Он скептически отнесся к моему мнению, что она в здравом уме и у нее чистое сердце, поскольку убежден, что у каждой женщины не хватает того или иного винтика, но все же вынужден был согласиться, что разговаривала она по-деловому, сообщила некоторые данные об интересующих нас персонах, которые в будущем могут оказаться полезными, а кроме того, указала, что Остин Бэйн, возможно, не так уж невиновен. Из этого бесспорно вытекала необходимость еще раз побеседовать с Красавчиком Бэйном. Я позвонил ему, но, не получив ответа, решил воспользоваться солнечной погодой и отправился пешком сперва в банк, чтобы депонировать чек Лэдлоу, а затем в дом э 87 по Боудойн-стрит. На мой звонок в обиталище Бэйна никто не ответил. Я еще ранее просил Вулфа разрешить мне взять с собою набор ключей с таким расчетом, чтобы, если Бэйна не окажется дома, я мог войти туда без него и провести время с пользой, ориентируясь в обстановке. Однако Вулф запретил мне это под тем предлогом, что подобного повышенного интереса у нас Бэйн еще не возбудил, и мне пришлось проторчать скучнейших полтора часа в подъезде дома на другой стороне улицы. Вообще-то говоря, ждать кого-то, не зная, сколько это продлится и будет ли такой человек располагать чем-то полезным, - одна из скучнейших обязанностей в профессии детектива. Было уже двенадцать минут шестого, когда к подъезду дома номер 87 подкатила машина, из которой вышел Бэйн. Как только он расплатился с таксистом и направился к подъезду, я оказался перед ним. - Мы, наверное, связаны с вами узами телепатии! - радостно воскликнул я. - Как только у меня появилось желание повидать вас, вы тут как тут! По всей вероятности, с всемирным братством людей произошло что-то неладное, Бэйн весьма холодно взглянул на меня. - Что еще за дьявольщина... - резко заговорил было он, но вовремя спохватился. - А впрочем - не здесь. Заходите. У него даже испортились манеры - он вошел впереди меня в лифт и так же шел по коридору, хотя пропустил перед собою в квартиру, не помог мне повесить пальто и шляпу, а едва я успел прикоснуться задом к стулу, как тут же грубо спросил: - Что за чушь вы распространяете про какое-то убийство? - Мне не нравится слово "чушь", - заметил я. - Вы знаете, я ведь заглядываю в толковый словарь и... - Перестаньте молоть вздор! - Бэйн сел. - По словам моей тетушки, вы утверждаете, что Фэйт Ашер была убита, и из-за вас полиция не верит теперь, что она покончила с собой. Вы же прекрасно знаете, что это было самоубийство. В чем же дело? Чего вы добиваетесь? - Ничего мы не добиваемся. - Я заложил руки за голову, давая понять этим, что мы приятели, непринужденно болтающие, или должны быть таковыми. - Послушайте, Красавчик, вы ведь не полицейский и не окружной прокурор. Я уже дал вам показания о всем том, что видел и слышал на том званом ужине во вторник, и если вам хочется знать, почему полиция не спешит с квалификацией происшедшего, вам придется спросить об этом у полицейских. Если я солгал, полицейские, конечно, поймают меня на лжи и прижмут. Спорить с вами я не собираюсь. - Что вы сообщили в своих показаниях? - Спросите об этом у полицейских. Я ничего вам не скажу. Если полицейские воздерживаются называть это самоубийством только на основании моих показаний, в таком случае мне предстоит оказаться козлом отпущения. Меня призовут к ответу, и хотя я никакого удовольствия от этого не испытываю, но поступить иначе не имею права. Именно поэтому я провожу сейчас небольшое расследование независимо от полиции, и именно поэтому я хотел повидать миссис Ирвин в "Приюте Грантэма". Я уже говорил вам, что мне предлагали пятьсот долларов за статью о Фэйт Ашер, и снова подтверждаю это. Меня интересует, был ли у кого-нибудь из гостей мотив для ее убийства, а если кто-то намеревался убить ее, он должен был заблаговременно знать, что она будет там. Вот и у миссис Ирвин я хотел спросить, как Фэйт Ашер оказалась в числе гостей и кто именно пригласил ее. Дружески улыбнувшись Бэйну, я продолжал. - Так вот, я беседовал с миссис Ирвин, но она не смогла мне помочь, потому что выбирали и приглашали гостей вы, а сами даже не присутствовали на ужине. Вы даже симулировали простуду, чтобы уклониться от него... Кстати говоря, я обещал не болтать об этом и свое обещание сдержал. Как вы сами понимаете, я сказал об этом, желая напомнить, что между нами все еще существует база для хороших отношений. - Я так и думал, что вы найдете нужным напомнить мне об этом, - заметил Бэйн. - Но миссис Ирвин, наверное, рассказала вам, как в числе приглашенных мною гостей оказалась Фэйт Ашер. Она просто дала мне список фамилий со своими замечаниями, и я выбрал четырех из них. В окружной прокуратуре, откуда я только что вернулся, я объяснил, что никого из этих девушек не знал. Ознакомившись с пояснениями миссис Ирвин, я выбрал четырех, которые показались мне наиболее подходящими. - Вы сохранили этот список? Он у вас? - Был, но помощник прокурора забрал его. Несомненно, он покажет его вам, если вы попросите. - Но даже если бы замечания миссис Ирвин и не давали вам достаточно оснований для приглашения Фэйт Ашер, все равно мне это ничего не даст; ведь вы не присутствовали на ужине, - сказал я, делая вид, что не заметил насмешки. - Когда вы выбирали гостей, кто-нибудь был с вами. Может быть, при этом присутствовал кто-нибудь и сказал, например: "Вот девушка с красивым и необычным именем Фэйт Ашер. Почему бы вам не пригласить ее?" - Никого со мною не было. Я сидел один за этим самым столом. - В таком случае исключается и это, - разочарованно согласился я. - А вы знаете, когда я возвращался из "Приюта Грантэма", мне в голову кое-что пришло, и сейчас я хочу задать вам один вопрос, если вы не возражаете. Вы не поленились потратить время на приглашение девушек, но сами уклонились от посещения дома миссис Робильотти и приложили для этого много усилий. Вы, наверное, можете объяснить, в чем дело? - Объяснить вам? Почему я должен объяснить вам что-то? - Тогда объясните это самому себе, а я послушаю. - Да тут и объяснять нечего. Я выбрал девушек, потому что об этом меня попросила тетушка... Так же, как сделал это по ее просьбе и в прошлом году. Вчера вечером я объяснил вам, почему я не пошел на ужин. - Бэйн наклонил голову набок, отчего кожа на его правой щеке натянулась еще больше. - Черт возьми, вы что, собственно говоря, имеете в виду? Вы знаете, что я думаю? - Нет, но хотел бы знать. Выпаливайте. - Точнее говоря, не то, что я думаю, - несколько поколебавшись, продолжал Бэйн, - а то, что думает моя тетя... или, во всяком случае, какая мысль у нее появилась. По-моему, она не забыла сделанною вами замечания, которое ей очень не понравилось. Она уверена также, что Вулф содрал с нее слишком большой гонорар за проделанную работу. Вот она и думает, что вы убедили полицию и прокуратуру в правильности вашей гипотезы об убийстве, а раз так, власти начнут причинять неприятности ей и ее гостям, и Вулф может счесть, что она согласится заплатить крупную сумму, чтобы замять всю эту историю. Как предполагается, это будет такая сумма, которая заставит вас "вспомнить" нечто такое, что понудит полицейских изменить свое мнение. Ну что вы скажете? - Да, конечно, мысль интересная, - согласился я, - но с одним недостатком. Если я припомню сейчас "нечто такое", о чем не упомянул в своих показаниях, никакая сумма, предложенная вашей тетушкой, н