е компенсирует мне моей собственной шкуры, которую сдерут с меня за это полиция и прокуратура. Передайте тетушке, что я ценю ее столь лестное мнение обо мне и ее щедрое предложение, но не могу... - Я вовсе не говорил, что она делает вам какое-то предложение... Вот вы все твердите о каких-то своих предложениях... Это, естественно, беспокоило его больше всего, так же, как Цецилию Грантэм, Эдвина Лэдлоу и, вероятно, всех остальных. Бэйн бубнил об этом минут десять и, хотя прямо мне денег не предлагал ни сам, ни от имени своей тетушки, использовал все, что можно, начиная от обращений к моему стадному инстинкту до призывов к моей добропорядочности. Конечно, я мог бы предоставить ему возможность изливаться хоть до второго пришествия в надежде, что он выболтает что-нибудь, если бы мне не было известно, что у нас дома к шести часам вечера ожидается общество и мне необходимо быть там. Когда я уходил, Бэйн был так расстроен, что даже не проводил меня. Времени у меня оставалось в обрез, я попал в часы "пик" и опоздал. Мои часы показывали пять минут седьмого, когда я вышел из такси у нашего дома и поднялся на крыльцо. Если вы думаете, что я напрасно нервничал, значит, вы плохо знаете Вулфа, во всяком случае хуже, чем я. Мне известны случаи, когда он вставал и уходил из кабинета только потому, что женщина начинала плакать или повысила на него голос, а теперь, как Вулф сообщил мне ранее, он ожидал компанию, в которую входили три женщины - Элен Ярмис, Этель Варр и Роза Тэттл, - и никто не мог предсказать, в каком состоянии они появятся у нас после допросов в полиции. Именно поэтому я должен признаться, что испытал определенное облегчение, когда, появившись в кабинете, обнаружил, что там все тихо и мирно: Вулф восседал за своим столом, дамы рядком перед ним, а Орри - на моем месте. Пока я здоровался с гостями, Орри переместился на кушетку. - Арчи, мы пока еще только обменивались любезностями, - обратился ко мне Вулф, как только я оказался на принадлежащем мне месте. - Ты хочешь доложить мне что-нибудь? - У меня нет ничего срочного, сэр, что не могло бы ждать. - Так вот, сударыни, - продолжал Вулф, обращаясь к собравшимся, - я благодарю вас за то, что вы пришли, ибо вы не обязаны были делать это. Мистер Кэтер, приглашая вас сюда, объяснил: мнение мистера Гудвина, выраженное в вашем присутствии во вторник вечером, о том, что Фэйт Ашер была убита, а не покончила с собой, привело к возникновению некоторых обстоятельств, касающихся меня, и в связи с этим я хотел бы посоветоваться с вами. Мистер Гудвин все еще верит... - Но я же предупреждала его, - прервала шефа Роза Тэттл, - что Фэйт может принять яд прямо там, на ужине, а он заверил меня, что не допустит этого, однако Фэйт все равно не стало. Голубые глаза и круглое личико Розы выглядели вовсе не так жизнерадостно, как в тот вечер... Более того, они не были жизнерадостными вообще, но все же она по-прежнему казалась мне хорошенькой, когда она говорила, ее конский хвостик задорно подрагивал. - Мистер Гудвин докладывал мне об этом, - кивнул Вулф, - но полагает, что произошло не то, чего вы опасались. Он считает, что мисс Ашер не сама умышленно отравилась, а кто-то отравил ее шампанское. Вы не согласны с ним, мисс Тэттл? - Не знаю. Я уже ответила на столько вопросов, что теперь и сама не знаю, что думать. - Мисс Варр? - А я думаю, - заявила та, пытаясь казаться спокойной, - что Фэйт не кончала с собой. - Вы так думаете, мисс Варр? Почему? - Потому что, когда она взяла бокал с шампанским и выпила, я смотрела на нее. Мы стояли с мистером Гудвином и наблюдали за Фэйт, так как Роза сообщила нам, что у Фэйт есть яд. Я убеждена, что если бы Фэйт опустила яд в шампанское, я увидела бы это. Полицейские усиленно пытались заставить меня сказать, что я так говорю только потому, что меня подучил мистер Гудвин, а я отрицала и отрицаю это. Мы с ним беседовали, правда, но вовсе о другом. Не так ли, мистер Гудвин? - обернулась она ко мне. Мне хотелось подскочить к ней, обнять и расцеловать, а затем пристрелить Кремера и нескольких помощников окружного прокурора. Кремер не только не нашел нужным упомянуть, что мои показания подтверждались другими свидетелями, но даже заявил, что если бы не я, самоубийство было бы вполне приемлемым объяснением. Проклятый лжец! Пристрелив его, я должен был потом через суд предъявить ему гражданский иск об уплате мне компенсации за причиненный ущерб. - Конечно, так! - отозвался я. - Надеюсь, вы не осудите меня, если я расскажу здесь о нашей беседе за ужином? Вы сказали, что вам только девятнадцать лет и вы пока еще не всегда знаете, как следует воспринимать те или иные факты, но уже научились наблюдать, можете занять ту или иную позицию и придерживаться ее. - Я повернулся к Вулфу. - Думаю, будет вовсе не вредно сказать ей, что это неплохо. - Конечно, - подтвердил он. - Более того, мисс Варр, это вполне удовлетворительно. - Если бы она только могла знать, что подобная оценка Вулфа представляла собою нечто совершенно исключительное. Например, мне он выставлял отметку "удовлетворительно" только в тех случаях, когда мои действия представляли собою шедевр. Вулф повел глазами. - Мисс Ярмис? Элен Ярмис все еще держалась с достоинством. Уголки ее полных губ были опущены вниз, очевидно, навсегда. Вид у нее был довольно беспомощный. - Все, что я могу сделать, - мертвым голосом произнесла она, - это сообщить свое мнение. По-моему, Фэйт покончила с собой. Я сказала ей, что нелепо брать яд на прием, где, как предполагалось, мы должны были веселиться, но тем не менее яд оказался у нее в сумочке. Зачем же она взяла его с собой, если не намеревалась им воспользоваться? - Когда, - спросил Вулф, - вы посоветовали ей не брать с собой яд? - Когда мы одевались. Мы жили в одной квартире. Вообще-то говоря, это лишь спальня и маленькая кухня с ванной, но все же отдельная квартира. - Сколько времени вы жили вместе? - Семь месяцев, с августа. После того, что мне пришлось пережить за последние два дня, я готова сказать вам все, что вы найдете нужным спросить. Миссис Роббинс привезла ее из "Приюта" и устроила нас жить вместе. Гардероб у нее был небольшой и... - Мисс Ярмис, прошу вас. Время наше ограничено. Мы должны считаться с мисс Варр и мисс Тэттл. Много ли визитеров было у мисс Ашер в течение этих семи месяцев? - Никогда и никаких. - Ни мужчин, ни женщин? - Никого. Раз-другой в месяц нас навещала миссис Роббинс узнать, как мы живем, вот и все. - Что она делала вечерами? - Четыре вечера в неделю посещала курсы машинописи и стенографии; она хотела стать секретаршей. Я не понимала, как у нее еще хватает сил на это, если она уставала так же, как я. По пятницам мы ходили в кино. Субботы Фэйт посвящала прогулкам... во всяком случае, так она говорила. Я оставалась дома, чувствовала себя слишком усталой... да и кроме того, у меня иногда бывали свидания и... - У мисс Ашер совсем не было друзей? - Я никого не видела, и у нее никогда ни с кем не было свиданий. Я часто говорила ей, что так жить нельзя, ибо она лишь влачит жалкое существование... - Письма она получала? - Не знаю, но думаю, что нет. Почта всегда оставалась внизу, в холле. Я никогда не видела, чтобы она писала письма. - Кто-нибудь звонил ей по телефону? - Телефон у нас внизу, в холле, но если бы кто-нибудь звонил ей при мне я, конечно, знала бы... Мистер Вулф, получается довольно странно. Вы задаете мне те же самые вопросы, которые задавали в полиции, даже теми же самыми словами, и я могу отвечать вам не думая. Я прямо-таки готов был расцеловать ее, хотя, разумеется, не с таким же чувством, как Этель Варр. Любой, кто одернет Вулфа, несомненно, приносит пользу человечеству, а сказать ему в лицо, что он лишь копирует полицейских, означало, что его аппетит перед обедом будет испорчен. - Каждый следователь до определенного времени действует в соответствии с существующей процедурой, - проворчал Вулф. - Только выполнив ее, следователь может проявить свой талант, если он обладает им... Видите ли, я нахожу несколько затруднительным согласиться со всеми вашими отрицаниями. Конечно, мне не так уж трудно придумать вопрос, который не будет повторять вопросы, задававшиеся в полиции, и я сейчас попытаюсь сделать это. Неужели за все те семь месяцев, что вы жили вместе с мисс Ашер, у вас не сложилось определенного мнения о том, с кем из человеческих существ (за исключением сослуживцев, учащихся вечерних курсов и миссис Роббинс) она общалась? Элен нахмурилась, подумала, а затем потребовала: - Повторите вопрос! Вулф сделал это несколько медленнее. Элен отрицательно покачала головой и, продолжая хмуриться, ответила: - Нет. - Разве она не рассказывала вам о встрече с кем-либо из ее прежних знакомых? Или о том, что какой-нибудь покупатель в магазине досадил ей? Или что на улице к ней кто-то приставал? Неужели она никогда не объясняла, например, свою головную боль или просто плохое настроение какой-либо встречей? Не упоминала ли она когда-нибудь хоть какое-нибудь имя в отрицательном или положительном контексте? За все время, проведенное вами вместе, не вспомнила ли она о чем-нибудь... Что с вами? Элен внезапно перестала хмуриться, и уголки ее губ чуточку приподнялись. - Головная боль! - воскликнула она. - Фэйт никогда не страдала головными болями, но однажды, вернувшись с работы, пожаловалась, что у нее сильно болит голова. В тот вечер она ничего не ела, не пошла на курсы, а когда я посоветовала ей принять таблетку аспирина, заявила, что это ей не поможет. Потом она поинтересовалась, жива ли еще моя мама, а когда я ответила, что умерла, Фэйт выразила сожаление, что ее мать еще жива. Это было так не похоже на нее, что я не могла не возмутиться и упрекнула ее, что она говорит ужасные вещи. Фэйт согласилась, но тут же заметила, что если бы моя мать была такой же, как ее, я говорила бы то же самое. И еще она рассказала, что во время обеденного перерыва встретила на улице свою мать, между ними произошел скандал и она вынуждена была убежать от нее. - Рассказывая все это, Элен, казалось, была довольна собой. - Вы имели в виду и такие ее связи, не так ли? - Да. Что еще она вам рассказывала об этом случае? - Больше ничего. На следующий день... нет, через день Фэйт сказала, что сожалеет о своих словах, что на самом деле не желает своей матери смерти. Я ответила, что если бы умерли все те, кого мне хотелось бы видеть мертвыми, для них не хватило бы крематориев. Конечно, с моей стороны это было преувеличением, но как мне казалось, Фэйт было полезно знать, что многие часто желают смерти другим. - Она никогда больше не говорила о своей матери? - Нет, только в тот раз. - Хорошо. Раз уж нам удалось припомнить об одной ее связи, может быть, мы вспомним о какой-нибудь другой? Однако ничего у них не получилось. Вулф придумывал различные вопросы, не повторявшие вопросы в полиции, но получал в ответ лишь отрицания и, в конце концов, отказался от продолжения разговора с мисс Ярмис. - Вероятно, мне следовало бы объяснить вам, - обратился он ко всем остальным, - почему именно с вами я захотел встретиться. Во-первых, все вы были тесно связаны с мисс Ашер и мне хотелось выяснить ваше отношение к утверждению мистера Гудвина о том, что она не покончила с собой. В основном, вы все согласились с ним. Мисс Варр, поддерживая мнение мистера Гудвина, убедительно объяснила, почему она делает это. Мисс Ярмис не согласна с ним, однако ее аргументы довольно слабы. Мисс Тэттл колеблется. Это было хитроумно, но не совсем правильно. Он прекрасно знал, что Элен Ярмис не говорила этого, но тем не менее умышленно сказал так. - Во-вторых, полагая, что мистер Гудвин прав и мисс Ашер не сама отравила спое шампанское, я хотел посмотреть на вас и выслушать. Вы - трое из одиннадцати присутствовавших на приеме и поэтому относитесь к числу подозреваемых (мистера Гудвина, я, конечно, исключаю). Любая из вас могла использовать яд, о котором вы все знали... - Но это же не так! - прервала его Роза Тэттл. - Этель была с Арчи Гудвином. Элен разговаривала с издателем... как его фамилия?.. Лэдлоу, а я - с человеком с большими ушами - Кентом. Следовательно, ни одна из нас не могла использовать яд! - Знаю, мисс Тэттл, - кивнул Вулф. - Очевидно, ни одна из вас не могла этого сделать, а мне, следовательно, нужно попытаться подойти к этому делу иначе. Я не намерен изматывать вас, пытаясь вынудить проговориться о каком-нибудь тщательно хранимом секрете ваших взаимоотношений с мисс Ашер. Это очень сложный и длительный процесс, требующий много времени, да и к тому же, вероятно, совершенно бесполезный. Если у кого-то из вас и есть такой секрет, для выяснения его потребуется применить какие-то иные методы. Мне лишь хотелось взглянуть на вас и послушать, что вы скажете. - Мне, например, нечего было рассказывать, - заметила Этель Варр. - Правильно, - согласился Вулф, - но вы поддержали мистера Гудвина, и это уже говорит кое о чем... В-третьих, и это главное, мне нужна ваша помощь. Я полагаю, что если мисс Ашер была убита, вы, естественно, хотели бы найти и разоблачить виновного. Я также полагаю, что среди остальных восьми присутствовавших на ужине нет человека, в котором кто-либо из вас заинтересован настолько серьезно, чтобы покрывать его, если он окажется виновным. - У меня определенно нет, - заявила Этель Варр. - Как я уже сказала, я уверена, что Фэйт ничего не клала в шампанское, а если она не сделала этого, кто же тогда? Я думала об этом. За себя я уверена. Я знаю, что мистер Гудвин не делал это, так же как Элен и Роза. Кто же остается? - Восемь человек. Трое гостей - Лэдлоу, Шустер, Кент, дворецкий, мистер и мисс Грантэм, мистер и миссис Робильотти. - Да? Я определенно не собираюсь покрывать кого-нибудь из них. - И я тоже, - добавила Роза Тэттл, - если кто-нибудь из них виновен. - Да вы и не можете покрывать их, - вмешалась Элен Ярмис. - Если они этого не совершили, их просто незачем покрывать. - Элен, ну как ты не можешь понять! - удивилась Роза. - Мистер Вулф хочет найти виновного. Предположим, что это был Сесиль Грантэм. Предположим, ты заметила, как он достал пузырек с ядом из сумочки Фэйт или что-нибудь вроде этого. Неужели ты будешь молчать? - Да, но в этом же весь вопрос, - продолжала упорствовать Элен. - Если Фэйт сама насыпала яд в шампанское, почему у меня появится желание покрывать Грантэма? - Фэйт ничего подобного не делала. Этель и мистер Гудвин все время наблюдали за ней. - Тогда почему же она, - упорствовала Элен, - взяла яд, идя в гости, хотя я не советовала делать это? - Лучше уж вы сами объясните это, - обратилась к Вулфу Роза, взмахнув при этом своим хвостиком. - Боюсь, что это выше моих сил, - ответил Вулф. - Возможно, вам будет понятнее, если я поясню, что, обращаясь к вам с просьбой о помощи, я имел в виду не какое-то там подозрительное слово, сказанное кем-то на ужине или какой-то поступок, вроде того, что мистер Грантэм якобы взял пузырек из сумочки мисс Ашер. Я лишь хотел узнать у вас, известно ли вам о ком-либо из восьми нечто такое, что могло бы дать основания заподозрить этого человека в желании видеть ее мертвой. Вам известно о какой-либо связи между кем-нибудь из них и мисс Ашер или кем-то из них с кем-то из ее близких? - Я не знаю, - решительно заявила Роза. - И я тоже, - воскликнула Этель. - Но их так много, - пожаловалась Элен. - Вы можете назвать их еще раз? Несмотря на раздражение, Вулф вновь терпеливо перечислил восемь фамилий. - Единственное, что известно мне, - опять хмурясь, сказала Элен, - имеет отношение к миссис Робильотти. Когда она навещала нас в приюте, я заметила, что Фэйт относилась к ней неприязненно - Подумаешь! А кто относился к ней иначе? - фыркнула Роза. - Вы можете рассказать подробнее, мисс Ярмис? - спросил Вулф. - Не произошло ли между мисс Ашер и миссис Робильотти стычки? - По-моему, нет, - ответила Элен. - Пожалуй, мы все так же, как Фэйт, относились к миссис Робильотти. - Может быть, мисс Ашер и миссис Робильотти наговорили чего-нибудь друг другу? - Нет, я не слыхала, чтобы Фэйт говорила ей что-нибудь. Я тоже ничего плохого ей не говорила, хотя она считала нас шлюхами. - Она вас так называла? - Не в лицо, конечно. Она пыталась быть любезной, но у нее ничего не получалось. Однако, по словам одной из девушек, миссис Робильотти как-то при посещении "Приюта" заметила, что мы шлюхи. - Ну, что ж, - Вулф глубоко вздохнул, - еще раз благодарю вас, сударыни. - Он встал и оттолкнул кресло. - Мы мало преуспели, но, по крайней мере, я повидал вас, поговорил с вами и знаю теперь, где вас можно будет найти, если такая необходимость возникнет. - Однако я все же не понимаю одного, - заметила Роза Тэттл, вставая. - Хотя мистер Гудвин и заявил, что он присутствовал на приеме не в качестве детектива, он все же детектив. Я ведь сказала ему о том, что Фэйт носит с собой яд, и, мне кажется, ему следовало бы точно знать, что в присутствии детектива может произойти убийство! "Какой поверхностный и несерьезный подход к делу!" - подумал я, провожая девушек. 9 Поль Шустер - обещающий молодой адвокат (специалист по гражданскому праву, человек с острым носом и живыми темными глазами) - в пятницу в четверть двенадцатого утра сидел в красном кожаном кресле, не спуская взгляда с Вулфа. - Мы не утверждаем, - сказал он, - что располагаем какими-либо данными, дающими основание для возбуждения уголовного преследования против вас. Вы должны ясно понимать, что мы не угрожаем вам. Однако совершенно бесспорно, что нам наносится ущерб, и если вы ответственны за это, не исключено, что нам придется обратиться в суд. Вулф оглядел всех остальных, сидевших перед ним в желтых креслах - Сесиля Грантэма, Биверли Кента и Эдвина Лэдлоу, и, обращаясь ко всем сразу, сухо ответил. - Мне не известно, чтобы я причинил ущерб кому-либо из вас. Это, конечно, было не совсем так. Прошло уже двое суток с тех пор, как Лэдлоу выписал чек на двадцать тысяч долларов и положил его на стол Вулфа. Однако мы не только не отработали части этой суммы, но и перспективы были у нас не из лучших. Нам не удалось пока узнать, скрывает ли что-нибудь Красавчик Бэйн. Ничего полезного не сообщили и все три матери-одиночки. Орри Кэтер, доставив их в кабинет Вулфа, тут же получил другое задание. В четверг вечером он снова появился у нас для доклада вместе с Солом Пензером и Фредом Даркином, но у них не было ничего нового. Если у Фэйт Ашер и имелись какие-то связи, они были тщательно скрыты, и Вулф предложил нашей троице продолжать поиск. В пятницу утром, вскоре после десяти, когда нам позвонил Поль Шустер и сообщил, что он, Грантэм, Лэдлоу и Кент хотели бы как можно скорее повидаться с Вулфом, я нарушил два наших постоянных и непременных правила, а именно: встречи с кем бы то ни было я могу назначать только с согласия шефа, а беспокоить его в оранжерее только в самых исключительных случаях. На этот раз я сперва предложил Шустеру быть у нас в одиннадцать и только потом позвонил в оранжерею по внутреннему телефону и доложил Вулфу о предстоящем визите. Он, разумеется, начал ворчать, но я заявил ему, что посмотрел в словаре все значения слова "исключительный" и убедился, что оно означает непредвиденное сочетание обстоятельств, требующих принятия немедленных мер, а если у него есть желание поспорить на сей счет со словарем или со мной, я готов подняться к нему в оранжерею. Вулф просто положил трубку. Так вот сейчас он заявил Шустеру, что никакого ущерба он никому не причинил. - Бог мой! - воскликнул Сесиль Грантэм. - Да, но факты остаются фактами, - пробормотал Кент, что, несомненно, было дипломатично и вполне приличествовало дипломату. - Но вы не можете отрицать, - потребовал Шустер, - что именно по вине Гудвина мы оказались привлеченными к следствию по делу об убийстве, и теперь нас постоянно беспокоят и тревожат! Гудвин же ваш сотрудник! Несомненно, вам известна одна из юридических аксиом: respondent superior*. Разве это не ущерб? * Отвечает старший (лат.) - Но и это еще не все! - вмешался Сесиль. - Он является в "Приют" и начинает совать нос в то, что его не касается. Вчера какой-то тип, не имеющий какого-либо официального статуса, приставал со всякими расспросами к дворецкому моей матери. Я хочу знать, не вы ли посылали его? А другой тип, тоже без всякого официального положения, пытается расспрашивать обо мне моих друзей. Я хочу знать, не вы ли послали и его? - А для меня, - заявил Кент, - наиболее серьезным аспектом создавшейся ситуации являются масштабы следствия, проводимого полицией. Моя работа в нашей миссии при ООН является деликатной, весьма деликатной, и мне уж, несомненно, причинен ущерб. Разумеется, следует сожалеть, что я, хоть и случайно, присутствовал при таком ужасном происшествии, как самоубийство молодой женщины. Однако привлечение к полицейскому расследованию убийства может серьезно скомпрометировать меня. Если вы еще пошлете своих агентов наводить справки обо мне у моих друзей и знакомых, это только усугубит дело. Правда, какой-либо информации об этом у меня пока нет. А у вас, Сесиль? - Есть, конечно, - кивнул Грантэм. - Так же, как и у меня, - добавил Шустер. - А у вас, Эд? - Точной информации - нет. Ничего определенного, - откашлявшись, заявил Лэдлоу. - Но я имею основания кое-что подозревать... "А получилось у него неплохо", - подумал я. Естественно, что ему нужно было выступать заодно с ними, иначе у них возникли бы подозрения. Однако в то же время он давал Вулфу понять, что по-прежнему является его клиентом. - Вы не ответили на мой вопрос, - обратился Шустер к Вулфу. - Вы отрицаете, что этими неприятностями мы обязаны Гудвину, а следовательно, и вам, поскольку он работает для вас? - Нет, не отрицаю, но вы обязаны этим мне через мистера Гудвина только во вторую очередь. В первую очередь вы обязаны убийце Фэйт Ашер, и поэтому вполне возможно, что один из вас должен благодарить за это самого себя. - Так я и знал! - воскликнул Грантэм. - Я же вам говорил, Поль! - Как я уже вам сказал, мистер Вулф, - не обращая внимания на Грантэма, продолжал Шустер, - не исключено, что возникнет вопрос о передаче дела в суд. - И я так полагаю. Дело будет передано в суд, мистер Шустер, поскольку произошло убийство. - Вулф наклонился над столом, положил на него руки и более резким тоном продолжал: - Господа, давайте говорить по существу, если вам есть о чем говорить. Зачем, собственно говоря, вы пришли? Надеюсь, не затем, чтобы жаловаться на Гудвина? Откупиться от меня? Напугать? Спорить со мной? Что вам нужно? - Черт возьми! - воскликнул Грантэм. - Скажите лучше, что нужно вам! - Заткнись, Сесиль! - совсем не дипломатическим языком приказал Биверли Кент. - Пусть ему ответит Поль. - Ваши грязные намеки, - заявил Шустер, - будто мы хотим откупиться или запугать вас, абсолютно ни на чем не основаны. Мы явились к вам потому, что нарушаются наши гражданские права и вы виновник этого. Мы сомневаемся, чтобы вы могли оправдаться, однако считаем, что вам должна быть предоставлена возможность опровергнуть это обвинение прежде, чем мы решим, какие юридические действия могут быть предприняты нами. - Чушь! - сказал Вулф. - Выражение презрения вряд ли можно назвать удовлетворительным оправданием, мистер Вулф. - Я и не намерен оправдываться, - ответил Вулф, откидываясь в кресле и переплетая пальцы на животе. - Я не вижу пользы в этом разговоре ни для вас, ни для себя, никто из вас не получит удовлетворения от беседы. Вы хотите, чтобы вас не привлекали к следствию по делу об убийстве, а моя забота заключается в обратном... - Но почему? - потребовал Шустер. - Почему вы так заботитесь об этом? - Потому, что профессиональная репутация и компетентность мистера Гудвина, а следовательно, и моя, поставлены под сомнение. Вы употребили тут юридическую аксиому. Я не только несу ответственность, но и буду действовать. Разумеется, жаль, что к расследованию привлекаются не только виновные, но и невиновные, но это неизбежно. Вот и получается, что вы сейчас не в состоянии добиться желаемого, но и я в таком же положении. Мне нужно определить путь к обнаружению некоторых подробностей. Я хочу знать, например, не скрывает ли кто-либо из вас в своем прошлом такой факт, который объяснил бы, почему он пошел на убийство, чтобы отделаться от Фэйт Ашер, и если так, то кто именно. Понятно, что никто из вас не согласится просидеть тут у меня целый день, подвергаясь допросу, и даже если бы вы согласились, маловероятно, чтобы кто-либо из вас проговорился. Поэтому-то я и сказал, что считаю нашу беседу бесполезной и для вас, и для себя. Однако отделаться от них было не так просто. Они явились к нам для решительного разговора, и выпроводить их, - во всяком случае троих из них, - простым "до свидания" оказалось невозможным. Прежде чем мы остались одни, все они буквально лезли из кожи вон. Шустер полностью забыл свое утверждение, что они не намерены грозить нам. Кент вышел из рамок дипломатичности. Сесиль же Грантэм так распалился, что принялся стучать кулаками по письменному столу Вулфа. Я стоял наготове на тот случай, если кто-либо из них вовсе потеряет самообладание и попытается запустить в нас стулом или креслом, однако мое внимание было сосредоточено главным образом на нашем клиенте. Ему явно не повезло. Для вида он вроде бы и пытался вести себя так же, как и остальные, но чувствовалось, что у него не лежит душа к этому, и все, что ему удавалось, лишь время от времени пробормотать несколько слов. Он не поднялся с кресла, пока Грантэм, сопровождаемый Шустером и Кентом, не направился к двери, и только после этого, не желая оставаться в одиночестве, вскочил и направился за ними. Я вышел в прихожую проследить, чтобы кто-нибудь от волнения не надел мою новую шляпу, а потом, убедившись, что дверь за ними захлопнулась, вернулся в кабинет. Я ожидал увидеть Вулфа сидящим с закрытыми глазами в кресле, откинувшимся на спинку, но ошибся. Он сидел выпрямившись и уставившись в пространство. Как только я вошел, он перевел взгляд на меня. - Абсурд, - проворчал он. - Конечно! - охотно согласился я. - Четверо подозреваемых являются к нам без приглашения, настроенные провести длительную и откровенную беседу, а добились только, что мы их выставили. Беда в том, что один из них - наш клиент и теперь он может подумать, что мы ничего не делаем для него. - Чушь!.. Когда начнут звонить наши люди, вели им явиться в три... Нет, в половине третьего... Нет, в два. Мы поедим раньше. Сейчас пойду и скажу об этом Фрицу. - Вулф встал и отправился на кухню. У меня поднялось настроение. Вызов нашей троицы для новых заданий обещал многое. Перенос встречи с ними с трех часов, когда пища только-только улеглась в желудке, на два тридцать, в самый разгар пищеварения, был весьма впечатляющим, а уж перенос на два часа, да еще желание отобедать раньше обычного - прямо-таки вдохновляли! Ну, а уж тот факт, что он сам пошел к Фрицу сказать об этом, а не позвонил ему, был равнозначен тому, что преисподняя готова была разверзнуться! 10  - Сколько раз вы слыхали от меня признание того, что я балбес? - спросил Вулф. Фред Даркин ухмыльнулся, ибо шутка есть шутка. Орри Кэтер улыбнулся. Он становился еще красивее, когда улыбался, хотя это вовсе не значит, что он становился храбрее. - Трижды вы говорили об этом всерьез, - ответил Сол Пензер, - и дважды, когда не имели этого в виду. - Ты, Сол, никогда не разочаровываешь меня, - заметил Вулф, на этот раз усиленно старавшийся быть общительным. Он только что вышел из столовой. С Фредом и Орри он ни за что бы не стал так стараться, но к Солу относился с большим уважением. - Таким образом получается, - продолжал он, - что, считая сегодня, я в четырех случаях был серьезен. На этот раз я совершил такую грубейшую ошибку, что мне пришлось наказать себя. Единственный способ культурно провести время после обеда состоит в том, чтобы хоть в течение часа почитать книгу. Однако, едва проглотив последний кусок творожного пудинга, я уже начал трудиться. Вы должны набраться терпения, так как сейчас я расплачиваюсь за сделанную мною ошибку. - Но, возможно, и мы виноваты, - заметил Сол. - Мы не выполнили вашего задания. - Нет, нет! - решительно возразил Вулф. - Я - осел. Ваша вина может состоять только в том, что, когда я объяснял вам положение в среду вечером и давал соответствующие поручения, никто из вас не напомнил мне о моем принципе - не ждать положительных результатов от следования по стопам полиции. А вы, по моему указанию, именно этим и занимались, что, конечно, было глупостью. Полицейских - много, а вас только трое. Вы только заглядывали под камни, которые они уже перевернули. Нет, нет, я самый настоящий осел. - Но других камней, возможно, больше и не было, - сказал Орри. - Есть. Они всегда есть. - Вулф некоторое время помолчал, чтобы передохнуть. Ему всегда требуется больше кислорода, если он не отдохнет с книгой. - Естественно, что у меня имеется оправдание, заключающееся в невозможности применить свой талант для поисков в одном интересном направлении. По утверждению мистера Кремера, не отвергнутому Арчи, никто не мог отравить шампанское в бокале с полной уверенностью, что этот бокал обязательно попадет мисс Ашер. Я мог бы решить эту проблему только после тщательного допроса всех присутствовавших на ужине, что, к сожалению, было для меня практически невозможно. Однако рано или поздно она все равно должна быть решена, но только после того, как станет известным мотив убийства. Таким образом, единственная возможность для меня вести расследование состояла в попытке найти такой мотив. И я послал вас собирать информацию туда, где полиция уже побывала или еще только работала. Какая глупость! - Да, но я, например, разговаривал с четырьмя лицами, - запротестовал Фред, - которых полицейские еще не допрашивали. - Ну и что полезного ты узнал? - Гм... ничего. - Вот видите, - кивнул Вулф. - А цель наша, как я уже говорил вам в среду вечером, состояла в том, чтобы найти какие-нибудь существенные доказательства конкретной связи одного из этих лиц с мисс Ашер. Конечно, это была вполне естественная линия расследования, но именно ее придерживалась полиция, и поэтому я приношу вам свои извинения. Теперь мы попытаемся пойти по другой линии, где вы будете по крайней мере на неисследованной территории. Мне нужно увидеться с матерью Фэйт Ашер, и вам придется разыскать ее и доставить сюда. Фред и Орри достали свои блокноты. У Сола тоже был блокнот, но он очень редко пользовался им, предпочитая все держать в голове. - Вам незачем делать какие-либо заметки, - заявил Вулф. - Да и записывать нечего за исключением того лишь факта, что мать мисс Ашер еще жива. Какие бы там обстоятельства ни привели мисс Ашер к смерти, однако несомненно, что это связано с ее личными переживаниями, и мне известно лишь о двух эпизодах ее жизни, вызвавших эмоциональные потрясения. Один из них - связь мисс Ашер с человеком, ставшим отцом ее ребенка (разговор с ним может быть полезным, и если его вообще возможно найти - полиция сделает это), и другой - ее отношения с матерью. Мисс Ирвин из "Приюта Грантэма" сообщила Арчи, что из бесед с мисс Ашер у нее сложилось впечатление, что ее мать жива и Фэйт ненавидела ее. Мисс Элен Ярмис, с которой мисс Ашер проживала в одной квартире в течение последних семи месяцев своей жизни, вчера рассказала, что мисс Ашер однажды пришла домой с головной болью. Она объяснила это случайной встречей на улице со своей матерью, между ними произошла ссора, и мисс Ашер сбежала. По словам мисс Ярмис, мисс Ашер тогда же высказала горькое сожаление, что ее мать не умерла. Сомневаюсь, чтобы миссис Ирвин или мисс Ярмис сообщили при допросах в полиции о матери мисс Ашер, и таким образом в розыске ее вам никто не будет мешать. - Ее фамилия тоже Ашер? - спросил Орри. Конечно, ни Сил, ни Фред не задали бы такой глупый вопрос. - Орри, вам следует научиться слушать, - резко сказал ему Вулф. - Я сообщил вам все, что мне известно, и большего нельзя ожидать ни от миссис Ирвин, ни от мисс Ярмис, поскольку они рассказали все, что знали. - Он перевел взгляд на Сола. - Руководить розыском будешь ты, используя в случае необходимости Фреда И Орри. - Мы должны будем делать это негласно? - поинтересовался Сол. - Желательно. - Вчера вечером, возвращаясь из "Приюта Грантэма", - сообщил я, - я заглянул в телефонный справочник Манхэттена. В нем имеется человек двенадцать Ашеров. Конечно, вовсе не обязательно, чтобы мать мисс Ашер носила ту же фамилию, или жила в Манхэттене, или вообще имела телефон. Фреду и Орри не потребуется много времени, чтобы проверить эти двенадцать человек. Я могу позвонить Лону Коэну в "Газетт". Возможно, что он уже пытался получить интервью и сфотографировать мать мисс Ашер. - Правильно! - согласился Сол. - Если бы не необходимость негласного розыска, я первым делом навел бы справки в морге. Мать, если даже мисс Ашер и ненавидела ее, могла прийти туда попрощаться с дочерью. Однако служители в морге знают меня, Фреда, Орри и, конечно, Арчи. В конце концов было решено, разумеется, Вулфом, что на такой риск следует пойти лишь в случае, если все другие наши попытки окажутся безуспешными, и что прежде всего следует позвонить Лону Коэну. Я так и сделал. Разговор оказался довольно трудным. Дело в том, что он еще раньше звонил мне раза два, пытаясь уговорить меня, как очевидца, дать в газету рассказ о случившемся в доме миссис Робильотти, и сейчас мой вопрос, есть ли у него какие-нибудь данные о матери Фэйт Ашер, возбудил его профессиональный интерес. Он тут же принялся расспрашивать меня, ведет ли Вулф расследование по делу и, если так - по чьему поручению, не предложил ли мне кто-нибудь более высокий гонорар, не хочу ли я упомянуть в своей статье мать Фэйт Ашер, кому я обещал написать статью и сколько мне предложили за нее? Прежде, чем Лон ответил на мой вопрос, мне пришлось долго заверять его, что я даже и мысли не допускаю о сотрудничестве с кем-либо, кроме "Газетт", и если у нас будет какой-нибудь материал, годный для публикации, он, и только он, получит его. Положив трубку, я повернулся на своем вращающемся кресле к собравшимся. - В морг мы уже опоздали, - объявил я. - В среду во второй половине дня туда приезжала за телом мисс Фэйт некая Марджори Бетц, проживающая в Манхэттене по адресу: дом 812, Западная 87-я улица. Она предъявила письмо матери Фэйт - Элен Ашер, проживающей по тому же адресу. По ее указанию, тело Фэйт Ашер сегодня утром было перевезено в крематорий на 32-й улице. Репортер из "Газетт" пытался переговорить с Марджори Бетц, но она мало что сообщила ему. По ее словам, Элен Ашер уехала куда-то в среду вечером, и ей якобы неизвестно, где она сейчас находится. Репортер "Газетт" не мог найти ее, и Лон полагает, что это никому не удастся. Все. - Превосходно! - заметил Сол. - Если кто-то находит нужным скрыться, следовательно, есть причины для этого. Раздался звонок, и я взял трубку. - Контора Ниро Вулфа, Арч... - Гудвин? - Да. - Говорит Лэдлоу. Я должен видеть Вулфа, и как можно скорее! - Он дома. Приезжайте. - Я боюсь. Я только что вышел из прокуратуры, сел в такси и обнаружил за собою слежку. От меня не отстает другое такси. Я ехал к вам, чтобы рассказать Вулфу о том, что произошло у окружного прокурора, но сейчас боюсь, я не хочу, чтобы в прокуратуре стало известно о том, что я побежал к Вулфу. Что мне делать? - У вас много возможностей, и вы можете использовать любую из них. Лучше всего было бы просто отвязаться от "хвоста", но для этого у вас, конечно, нет никакого опыта. Где вы? - В аптеке на Седьмой авеню около Шестнадцатой улицы. - Вы отпустили такси? - Да, я решил, что так будет лучше. - Правильно. Сколько человек следят за вами? - Двое. - Да? Значит, они взялись за дело всерьез. Ну что ж, возьмемся за дело и мы. Во-первых, закажите себе бутылку кока-колы или чего-нибудь там еще, чтобы дать мне немного времени вывести машину... ну, скажем, минут шесть-семь. Потом поезжайте в такси к дому э 214 на Восточной 28-й улице. На нижнем этаже находится фирма "Перлман пейпер компани". Поняли? - Да. - Зайдите туда, спросите Эйба и скажите ему: "Арчи нужны еще конфеты"... Повторите, что вы скажете ему? - "Арчи нужны еще конфеты". - Совершенно верно. Он выведет вас на Двадцать седьмую улицу, где буду ждать я в серой машине марки "герон". Платить Эйбу ничего не нужно, так как ему это может не понравиться. У нас с ним имеется договоренность. - А если вашего Эйба не окажется на месте? - Он там, ну а если вы все же не застанете его, никому другому о конфетах не говорите. Найдите телефон-автомат и позвоните мистеру Вулфу. Я положил трубку, нацарапал слово "Лэдлоу" на своем настольном блокноте, вырвал этот лист и положил перед Вулфом. - Он хочет поскорее повидаться с вами, - доложил я, - и ему нужен транспорт. Я вернусь вместе с ним через полчаса, а может быть и раньше. Вулф кивнул, скомкал записку и выбросил в корзинку. Я же, пожелав троице успеха в охоте за матерью Фэйт, ушел. Из гаража на углу Десятой авеню, пока Хэнк готовил машину, я позвонил в "Перлман пейпер компани" и предупредил Эйба. Он ответил, что давно интересовался, когда мне снова понадобятся конфеты, и сейчас с удовольствием выполнит мой заказ. В 2.49, спустя всего девятнадцать минут после звонка Лэдлоу, я уже был в обусловленном месте, а в 2.52 увидел его спешащим ко мне через мостовую. Я открыл дверцу, и он забрался в машину. Операция "потеря хвоста" прошла прекрасно, без всяких осложнений. Правда, у меня мелькнула было мысль проехать мимо такси, из которого за Лэдлоу велось наблюдение, и посмотреть, не знаю ли я филеров, но я тут же отказался от такого намерения из опасения, что меня могли узнать. Лэдлоу был взволнован. - Успокойтесь, - посоветовал я, прибавляя скорость. - Слежка - это чепуха. Если филеры и решатся зайти в магазин и справиться о вас, Эйб скажет им, что он провел вас на склад показать товар и вы оттуда же и ушли. - Да меня беспокоит вовсе не слежка. Мне нужно видеть Вулфа. Судя по тону, каким это было сказано, можно было подумать, что Лэдлоу намерен сбить Вулфа с ног и начать топтать, и я не стал отговаривать его. Во время езды по городу я раздумывал над тем, насколько серьезна вероятность наблюдения за нашим особняком и не следует ли мне провести Лэдлоу через черный ход и кухню, но отказался от этого. Как обычно, перед нашим домом не было места для машины, и поэтому я проехал в гараж, оставил ее там и вместе с Лэдлоу пешком вернулся домой. Провожая его в кабинет Вулфа, я на всякий случай шел позади. Дело в том, что Лэдлоу был одним из лиц, связанных в прошлом с Фэйт Ашер и, следовательно, возможно, имевших какой-то мотив к ее убийству, и поэтому подозреваемым. Ну, а если человек однажды совершил убийство, невозможно предсказать, на что он решится. Однако вначале Лэдлоу не пошевелил не то чтобы пальцем, но даже языком, а молча стоял у стола Вулфа. Секунд через пять я понял, что он или так взбешен, или так напуган, или то и другое вместе, что потерял дар речи. Убедившись в этом, я взял его под руку, подвел к красному кожаному креслу и усадил. - Ну-с, сэр?