, и она боится, что, если защита будет предоставлена Комусу, ее отца осудят за убийство. Поэтому я и сказал, что здесь расхождение во мнениях. Согласимся, что она может ошибаться, но это ее мнение и ее деньги. И даже если она не права и Комус хорош, из-за чего весь этот шум? Она будет удовлетворена тем, что сделала попытку, ее отец будет на свободе, а мистер Вульф получит гонорар, так что все будут довольны. Единственное основание для возражений - это мысль, что мистер Вульф может испортить дело и ухудшить ситуацию, но и для него, и для меня это исключено. Это отвергнет каждый, кто его знает. Она медленно подняла голову, и я, глядя на нее, в какой-то степени мог представить то впечатление, какое она произвела на Лона Коэна. Общение с ней рождало чувство, что, хотя она не может ничего объяснить, это ей и не нужно: между ею и мной не нужны объяснения. Конечно, как бывает между мужчиной и женщиной, когда у них любовь, но я-то не был влюблен, и все-таки довольно отчетливо ощущал это воздействие. Может быть, она колдунья и не знает об этом, сказал Лон. Дьявольски опасная женщина, знает она это или нет. Она заговорила: - Не в этом, мистер Гудвин. Догадаться, что имеет в виду женщина, обычно весьма просто, но с этой ошибаться было рискованно, поэтому я спросил: - Что это значит - "не в этом", миссис Блаунт? - Прочтите это, - сказала она и протянула руку со сложенной бумагой. Я взял ее и развернул. Она была размером 4 на 6 сантиметров, хорошего качества. В верхней части было напечатано: "Со стола Дэниела Комуса". На бумаге авторучкой было написано следующее: "Пятница. Моя дорогая, я посылаю это с Дэном. Скажи Салли, я знаю, что она хочет как лучше, но я полностью согласен с Дэном насчет ее идеи нанять этого детектива, Ниро Вульфа. Я не вижу, чем он может помочь, и в этом нет необходимости. Как сказал тебе Дэн, есть некий факт, известный только ему и мне, который он использует в нужный момент и нужным образом, - факт, о котором я не говорил даже тебе. Не тревожься, моя дорогая, и пусть Салли не тревожится - Дэн, знает, что делает. С любовью, твой Мэт" Я прочел письмо дважды, сложил и вернул ей. - И все же я скажу, что это расхождение во мнениях. Вы, конечно, показали это письмо вашей дочери? - Да. - У вас есть какие-нибудь предположения, что это за факт, известный, по словам вашего мужа, только ему и Комусу? - Нет. Я повернулся. - А у вас, Салли? - Нет, - сказала она. - Хоть какое-нибудь бредовое предположение? - Нет. - Вы видите теперь, почему это неправильно, - сказала миссис Блаунт. - Мистер Комус сказал мне по телефону, что заметка в газете уже принесла вред, потому что все подумают, что это он нанял Ниро Вульфа. Поэтому завтра в газете должно быть сказано, что это ошибка, что никто не обращался к Ниро Вульфу. Если моя дочь заплатила ему, это не имеет значения, он может оставить деньги себе. Я взглянул на Салли. Мой разум стремился уцепиться хоть за что-то, что оправдало бы мое желание бросить всю эту проклятую кутерьму. Если у Комуса уже есть факт, который может привести к успеху, это хорошо; а если нет, то надежда, что такой факт существует и мы с Вульфом сможем его раскопать, была слабее, чем когда-либо. Разумеется, следовало вернуть двадцать две тысячи. Раз Вульф не дал мне специальных указаний, то по общей инструкции я должен был решать сам. Я мог бы вернуть деньги и сказать ему, что мы бросаем дело. Поэтому я посмотрел на Салли. Если бы в ее взгляде был хоть признак сомнения или испуга, я бы ушел. Но ее большие карие глаза прямо, не мигая, смотрели на мать, подбородок был вздернут, а губы сжаты. Так что я повернулся к миссис Блаунт и сказал; - Ладно, я признаю, что это не просто расхождение во мнениях. Она кивнула. - Я была уверена, что вы поймете, если я покажу вам эту записку моего мужа Я покачал головой. - Не об этом речь. Дело в том, что ваша дочь уплатила мистеру Вульфу двадцать две тысячи долларов, и чтобы... - Я сказала, что он может оставить их себе. - Он оставляет себе только те деньги, которые зарабатывает. Чтобы достать эту сумму, она сняла нее со своего счета в банке и продала свои драгоценности. Девушка не продает свои драгоценности просто так. - Я щелкнул пальцами. - Я не передаю вам, что именно она сказала мистеру Вульфу, я говорю только то, что извлек из сказанного ею ему. Она три раза повторила, что Комус любит вас. Я понял, что, по ее мнению, отец будет осужден за убийство не просто потому, что Комус некомпетентен, а потому, что, если Блаунта присудят либо к электрическому стулу, либо к пожизненному заключению, вы будете свободны. Так что, если... - Хватит, - сказала она. Она сидела прямо, твердо, сумрачно глядя на меня. - Я не уверена, что правильно поняла. Вы говорите, что мистер Комус хочет, чтобы мой муж был осужден? - Нет. Я говорю, что, как мне кажется, так думает ваша дочь, поэтому она продала свои драгоценности. И она, конечно, достойна... - Хватит, - она подошла к дочери и взяла ее за руки. - Салли, - сказала она, - моя дорогая. Ты не можешь так думать... не можешь! - Могу! Могу! - сказала Салли. - Я так думаю. Ты знаешь, что он тебя любит. Ты знаешь, что он сделал бы что угодно, что угодно, чтоб получить тебя. Разве ты слепая, мама? Ты слепая? Ты что, правда не видишь, как мужчины смотрят на тебя? Как Дэн Комус смотрит на тебя? Я была... на прошлой неделе я была... - Есть кто-нибудь дома? - раздался громкий голос. Я обернулся. В комнату вошел мужчина и приблизился к нам. Миссис Блаунт сказала, повысив голос: "Мы заняты, Морт", но он, не останавливаясь, сказал: "Может быть, и я помогу" - и, войдя, поцеловал ее в обе щеки. Салли отпрянула назад. Он повернулся, чтобы взглянуть на меня, хотел что-то сказать, остановился и снова взглянул. - Вы - Арчи Гудвин, - сказал он, - я вас где-то видел. Он протянул мне руку. - Я - Морт Фэрроу. Вы тоже могли видеть меня, но я не знаменитый детектив, поэтому на меня не указывают пальцами. Он повернулся к своей тете. - У меня было деловое свидание за обедом, но я удрал, как только смог. Услышав о Ниро Вульфе, я сразу понял, что возникнет конфликтная ситуация. Это ты или Дэн? Или дядя Мэт? Введи меня в курс дела. Прекрасный момент, чтобы врезать этому шестифутовому хвастливому болтуну. Если бы я был его дядей или тетей и он жил под моей крышей, я бы уже давно привел бы его в чувство. Но Анна Блаунт только сказала: - Это была ошибка, Морт, насчет Ниро Вульфа. Я объясняла мистеру Гудвину. Я расскажу тебе об этом позже. Она посмотрела на меня. - Так что, мистер Гудвин, это была просто ошибка. Недоразумение. Простите, мы очень сожалеем об этом, а мистер Комус сообщит в газету. Что же касается денег, скажите, пожалуйста, Ниро Вульфу... Она остановилась и посмотрела вдаль, не на меня Я обернулся. В прихожей раздался звук гонга, мелькнула горничная, направлявшаяся туда, через минуту раздался мужской голос, а еще через минуту появился и его обладатель. Он поспешно огляделся, а миссис Блаунт подошла к нему. Взяв ее руку, он сказал что-то так тихо, что я не расслышал, а она ответила; - Мистер Вульф не приехал, но здесь мистер Гудвин, и я ему проясняю ситуацию. Мужчина, кивнув Салли и Фэрроу, взглянул на меня, протянул руку и сказал: - Дэн Комус. Один из моих компаньонов вел судебное дело пару лет назад и допрашивал вас, он этого не забыл. Он был похож на портрет, помещенный в "Газетт", и не похож. Очень худощавый, просто кожа и кости - это чувствовалось по его руке, по рту и щекам. Без всяких морщин на лице, с гривой волос без единого седого волоса. Он не выглядел на пятьдесят один год, которые дала ему Салли. - Боюсь, что не помню, - сказал я. - Он, наверное, был доволен моими ответами. - Нет, напротив. - Он покосился на меня. - Миссис Блаунт говорит, что прояснила вам ситуацию, но, может быть, я могу что-нибудь добавить? Хотите спросить меня о чем-нибудь? - Да. Что это за факт, известный только вам и мистеру Блаунту? Его глаза на мгновение расширились, потом он отвел их в сторону. - Знаете, - сказал он, - это был бы хороший вопрос, если бы Вульф вел дело. Но поскольку мы отказываемся от его услуг, как объяснила вам миссис Блаунт, я не буду отвечать на него. Вам понятно? Я решил апеллировать к Салли, ведь это в самом деле зависело от нее. - Это был бы хороший ответ, - сказал я, - если бы мистер Вульф не вел это дело. Но, насколько я знаю, он его ведет. Спросите мисс Блаунт, она его наняла. Я обернулся к ней. - Ну, как? Вы собираетесь отказаться? - Нет. - Это был почти крик, и она повторила. - Нет. - Вы хотите, чтобы мистер Вульф продолжал заниматься этим делом? И я? - Да. - Тогда я намерен... - Ну, перестань, Салли. - Комус повернулся к ней. - Ты - упрямый чертенок. Если бы твой папа был здесь, а в каком-то смысле он здесь, ведь я его доверенное лицо... - Он похлопал себя по груди. - Это приказ от него и для него. Ты не можешь ослушаться приказа отца. - Нет, могу. - Она отпрянула назад, когда он сделал шаг к ней. - Я могла бы, даже если бы он был здесь и сам сказал мне. Он доверяет вам, а я нет. - Ерунда. Ты не можешь судить о моей профессиональной компетенции. Ты даже... - Дело не в вашей профессиональной компетентности. Я не доверяю вам. Скажите ему, Арчи. Я сказал ему: - Мисс Блаунт полагает, что, если ее отец будет осужден, вы сможете домогаться его жены, и это влияет на вашу позицию. Именно поэтому я предлагаю... Он сжал правый кулак и замахнулся, чтобы ударить меня в лицо. Анна Блаунт хотела схватить его за руку, но промахнулась. Я мог бы увернуться от удара и ударить его в живот, но он действовал так медленно, что проще было сделать шаг в сторону и хорошенько выкрутить его руку. Это было больно, но чертов дурак выбросил левую, и я резко дернул ее, так что он упал на колени. Я перевел глаза на Фэрроу, который сделал еще один шаг. - Я не хотел этого, - сказал я. - Наверно, я в лучшей форме и у меня больше практики. Я взглянул на Комуса, который пытался встать. - Если вы хотите бить кого-нибудь, бейте мисс Блаунт. Я просто излагал вам, что она думает. Из-за этого она пришла к Ниро Вульфу, а сейчас не хочет отказаться от его помощи. Я обратился к ней: - У меня есть предложение. Вам здесь становится не очень хорошо. Если вы хотите провести ночь у какой-нибудь подруги, я буду рад взять вас с собой. Я подожду внизу, пока вы соберетесь. Конечно, если вы предпочитаете оставаться здесь... - Нет, - ответила Салли. - Я соберу вещи. Она пошла к выходу, и я за ней. Позади миссис Блаунт что-то проговорила, но мы продолжали идти. В прихожей Салли сказала: - Я недолго. Вы подождете? Я ответил, что подожду, взял шляпу и пальто, вышел и нажал кнопку лифта. Много шансов было в пользу того, что либо мать, либо Комус, либо оба они отговорят ее уезжать. Мои часы показывали 10.41. Я собрался ждать полчаса, а затем или пойти в телефонную будку на Мэдисон-авеню и позвонить ей, или пойти домой и отчитаться перед Вульфом. Но она избавила меня от необходимости принимать решение. На часах было 10.53, когда хлопнула дверь лифта, а вскоре снова открылась, и там была она - в светлой норковой шубке, шапочке и с коричневым кожаным чемоданом. Ее лицо было мрачно, но непреклонно. Швейцар подошел, чтобы поднести чемодан, но я опередил его. Я попросил его взять такси и, когда он вышел, спросил ее, звонила ли она кому-нибудь, и она ответила: нет, она еще не решила, куда ехать. Она еще продолжала говорить, но швейцар уже выпустил нас в снежный вечер. Машина развернулась, и я помог Салли войти, позволил швейцару уложить чемодан, дал ему двадцать пять центов на чай, влез сам, сказал шоферу, чтоб он остановился у ближайшей телефонной будки, и мы поехали. Салли начала говорить что-то, но я приложил палец к губам и покачал головой. Шофер мог не только знать адрес Мэтью Блаунта, арестованного за убийство, он мог даже узнать его дочь по портрету в газете, и незачем было вводить его в курс дела. Он повернул направо по Семьдесят восьмой улице, снова направо на Мэдисон и через пару домов остановился напротив аптеки. Я перегнулся вперед, чтобы дать ему доллар. - Вот, - сказал я, - войдите и истратьте его. Аспирин, сигареты, губная помада для вашей жены, покупайте все, что хотите. Мы пока посоветуемся. Я приду за вами минут через десять, может быть, раньше. - Не имею права, - сказал он. - Ерунда. Если появится полицейский, я объясню ему, что это было необходимо. Я вынул свой бумажник и показал лицензию частного детектива. Он взглянул на нее, взял доллар и ушел. Салли обернулась ко мне. - Я рада, что вы сделали это, - проворковала она. - Разумеется, - сказал я, - я решил, что нам лучше поговорить наедине. Таксисты слишком разговорчивы. Теперь, если вы решили... - Я не об этом. Я рада, что вы изложили мою точку зрения матери. И ему. Я хотела сделать это, но не смогла бы. Теперь они знают. Как вы догадались? - Путем умозаключения. Я ведь дипломированный детектив, так что у меня привычка рассуждать. Вы решили, куда поедете? - Да, я поеду в отель, какой-нибудь маленький отель. Вы ведь знаете здешние отели? - Да. Но... нет ли у вас подруги, у которой можно было бы переночевать? - Есть, конечно. Я собиралась позвонить одной из них, но потом я подумала, что я скажу? Вот так, вдруг, в одиннадцать часов вечера... Мне придется назвать какую-нибудь причину, а что я скажу? Со всей этой шумихой... Она покачала головой. - Я еду в отель. - Ну, вот что, - я взглянул на нее. - Это еще хуже. Вы могли бы воспользоваться другим именем, но если кто-нибудь засечет вас, а газеты пронюхают об этом, болтовни будет еще больше. А какие будут заголовки! "Дочь Блаунта убегает из дома среди ночи". А также о том, что я сопровождал вас. Нас видел швейцар, и шоферу я показал лицензию. - О, это было ужасно. - Она уставилась на меня. Молчание. Моя рука лежала на сиденье, и она дотронулась до нее. - Это было ваше предложение, - сказала она. - Да, - сказал я, - вы правы. Ладно. Как вы, может быть, знаете, я живу там же, где работаю, в доме Ниро Вульфа. Там на третьем этаже, над ним, есть комната, которую мы называем южной. В ней хорошая кровать, два окна, ковер пятнадцать на восемнадцать футов и запирающаяся дверь. Лучший повар Нью-Йорка, Фриц Бреннер, подаст вам завтрак, который вы можете есть либо с подноса в своей комнате, либо на кухне со мной. Его лепешки на кислом молоке выше всякой... - Но я не смогу, - пробормотала она. - Может быть, мне нужно будет остаться... я не знаю, как долго... - За месяц дешевле. Мы вычтем это из ваших двадцати двух тысяч. Вообще-то вы бы и не смогли бы оплатить счет в отеле, ведь вы отдали нам все деньги, даже продали свои драгоценности. Понятно, что вам никогда не приходилось жить вне дома, рядом с тремя холостыми мужчинами, но не можете же вы ночевать в парке. - Вы превращаете это в шутку, Арчи. Это не шутка. - Черт возьми, конечно, не шутка. То, что девушка в норковой шубке за десять тысяч долларов, имеющая собственную комнату к шестнадцатикомнатных апартаментах на Пятой авеню, с массой подруг и кредитом в любом отеле, нуждается в безопасном пристанище. Разумеется, это не шутка. Она попыталась улыбнуться, и это ей почти удалось. - Хорошо, - сказала она. - Может быть, когда-нибудь и я смогу посмеяться над этим. Я вышел и направился в аптеку за шофером. Глава 6 Во вторник в четверть десятого утра, сидя с Салли за столом на кухне, я подвинул к ней масло с гуайявой для третьей лепешки. Провожая ее в час ночи в комнату, я рассказал ей, каков наш обычный утренний распорядок: Вульф завтракает в комнате в 8.15, с девяти - в течение двух часов - в оранжерее с орхидеями; я завтракаю на кухне, когда мне захочется, а потом, если не ухожу по делам, нахожусь в кабинете, чтобы стереть пыль, проглядеть почту, дочитать номер "Таймс", если не сделал этого за завтраком, и сделать все, что потребуется. Вульф повел себя очень неплохо. Он сидел за столом с "Происхождением африканцев" в руках, когда в половине двенадцатого я подошел к нему с Салли и, к моему удивлению, не вскочил и не убежал, когда я объявил, что у нас в доме гостья. Поворчав, он положил книгу, и, когда я спросил его, хочет ли он услышать краткое резюме или дословный отчет о нашей беседе, он попросил изложить все слово в слово. Гораздо приятнее передавать долгий разговор в присутствии кого-то, кто слышал его. Так мальчик Арчи, давным-давно в Огайо, быстрее влезал на дерево, если на него смотрела девочка. Или пятнадцать девочек. Когда я кончил рассказывать и ответил на несколько вопросов, он сообщил клиентке о беседе с вечерним посетителем - ее крестным Эрнстом Хаусманом - не все, конечно, а главное. Конец его рассказа был адресован и мне, потому что Салли позвонила в тот момент, когда Вульф излагал свое предположение, что Хаусман сам положил мышьяк в шоколад. Он не раскололся и не признался. Сделав несколько резких замечаний, он встал и ушел. Утром на двадцать седьмой странице "Таймс" была помещена небольшая заметка, где сообщалось, что Арчи Гудвин подтвердил репортеру "Таймс", что Ниро Вульф приглашен расследовать дело об убийстве Пола Джерина, но Дэниел Комус, адвокат Мэтью Блаунта, заявил, что не обращался к услугам Вульфа и сомневается, чтобы это сделал кто-нибудь другой. За завтраком мы с Салли решили, что: а) было бы желательно, чтобы ее мать знала, где она; б) она позвонит ей; в) она может выходить куда захочет, но в одиннадцать часов должна быть в своей комнате, на случай, если понадобится Вульфу, когда он спустится из оранжереи; г) она может брать любые книги из шкафов в кабинете, кроме "Происхождение африканцев"; д) она не должна уходить в то время, когда я пойду в банк положить двадцать две тысячи, и е) она должна быть в столовой для ленча в 1.15. Я сидел за своим столом в одиннадцать часов, когда услышал звук лифта, которым всегда пользовался Вульф. Он вошел, как обычно, с орхидеями для стола, сказал "доброе утро", поставил ветку цветов в вазу, сел, просмотрел утреннюю почту, взглянул на меня и спросил: - Где она? Я повернулся. - В своей комнате. Завтракала со мной на кухне. Умеет держать себя за столом. Позвонила матери, чтобы сообщить, где она, сходила на Восьмую авеню купить полотенца, потому что наши ей не нравятся, вернулась и, с моего позволения, взяла три книги из шкафов. Я был в банке. Он встал со стула и подошел к шкафам посмотреть. Я сомневался, что он сможет определить, что она взяла, по пустым местам среди более чем тысячи книг, но пари бы не держал. Он вернулся к столу, сел, уставился на меня и сказал: - Больше никаких выходок с твоей стороны. - Хорошо, - согласился я. - Но когда миссис Блаунт сказала, что вы можете оставить у себя то, что заплатила вам ее дочь, мне стало обидно и я не удержался. Или вы имеете в виду то, что я сказал Комусу? - Ни то, ни другое. Я говорю о том, что ты привез ее сюда. Ты, конечно, сделал это, чтобы оказать на меня давление. Тьфу! Зная, что для меня лучше тигр в доме, чем женщина, ты решил, что я... - Нет, сэр. В этом я не виновен. Я начинаю давить, на вас или пытаюсь это сделать, только если вы увиливаете от работы, а вы это делаете всего лишь двадцать четыре часа в сутки. Я привез ее потому что, если бы она поехала в отель, все могло случиться. Она могла бы сдаться. Она могла бы даже удрать. Я сказал миссис Блаунт, что вы оставляете у себя только те деньги, которые заработаны вами. Когда клиенту нужно вернуть гонорар, если вы решите, что не можете его заработать, а клиент вне нашей досягаемости, это затрудняет дело. Я согласен, что вы кое-чего достигли, поручив мне поместить заметку у Лона Коэна, мы даже получили от возможного убийцы предложение на сумму в пятьдесят тысяч, но что дальше? Надеетесь, что кто-нибудь из остальных предложит больше? Он поморщился. - Я поговорю с мисс Блаунт, после ленча. Сначала я должен повидаться с Йерксом, Фэрроу, Эвери и, если возможно, с Комусом. Это не может... - Эвери не был "посредником". - Но он был с Джерином в больнице до момента его смерти. Он сказал мистеру Блаунту, что уже в "Гамбит-клубе" ему приходило в голову, что тут произошло отравление, и он ходил вниз в кухню. Если есть какая-нибудь надежда получить... В дверь позвонили. Я встал и пошел в холл, чтобы посмотреть в глазок, вернулся в кабинет и сказал: - Становится горячо. Кремер пожаловал. Он фыркнул. - Зачем? У него же есть убийца. - Да. Быть может, за мисс Блаунт? Взять ее как соучастницу. - Посмотрим. Приведи его. Подойдя к двери, я пару секунд наблюдал за ним в глазок. У инспектора Кремера из Западного отдела по расследованию убийств были хорошо мне знакомые признаки, по которым можно было определить его настроение: как повернуты его широкие плотные плечи, красно ли его большое круглое лицо, под каким углом надета его старая фетровая шляпа. Когда ясно, что у него серьезные намерения (как это часто бывает), я резко открываю дверь и говорю что-нибудь вроде: "Дом человека - его крепость". Но на этот раз он выглядел вполне мирно, поэтому я распахнул дверь и спокойно поздоровался с ним. Войдя, он отдал мне пальто и шляпу и, прежде чем проследовать в кабинет, даже сделал замечание о погоде. Можно было подумать, что мы подписали договор о мирном сосуществовании. В кабинете он не протянул Вульфу руку, потому что не знал, как тот относится к рукопожатиям, а сказал, усевшись в красное кожаное кресло: - Наверно, я должен был позвонить, но вы всегда здесь. Бог видит, что и я хотел бы всегда быть в каком-нибудь определенном месте. Я хочу спросить насчет дела с Джерином. Судя по газетам, вас наняли заниматься этим. По словам Гудвина. - Да, - сказал Вульф. - Но адвокат Блаунта заявляет, что вас не нанимали. Кто прав? - Возможно оба. - Вульф поднял руку. - Мистер Кремер, тут возможны разные варианты. Может быть, мистер Комус нанял меня, но предпочитает не подтверждать этого, или мистер Блаунт нанял меня не через своего адвоката, или же кто-то еще нанял меня. В любом случае наняли. - Кто? - Некто, у кого есть сильный интерес к этому делу. - Кто? - Я не отвечу на этот вопрос. - Вы занимаетесь этим делом? - Да. - Вы отказываетесь сообщить мне, кто вас нанял? - Да. Это не касается ни вашего расследования по долгу службы, ни требований закона. Кремер вынул из кармана сигару, покатал ее между ладонями и сунул в рот. Поскольку он так и не зажег ее, это был непроизвольный и бессмысленный жест. Он взглянул на меня, потом на Вульфа и сказал: - Думаю, что знаю вас не хуже всякого другого, за исключением, может быть, Гудвина. Я не верю, что Комус мог вас нанять, и говорю поэтому, что он этого и не делал. Зачем ему отрицать это? Я не верю и в то, что Блаунт мог нанять вас без согласия своего адвоката. Какого черта, ведь это все равно, что пригласить другого адвоката. А если кто-то другой, то кто? Жена, дочь или племянник не пошли бы на это без одобрения Блаунта и Комуса, а никто другой не мог сделать это. Я не верю в это. Никто вас не нанимал. Угол рта Вульфа поднялся. - Тогда зачем утруждать себя и наносить мне визит? - Потому что я знаю вас. Потому что вы преследуете какую-то цель. Вы послали Гудвина сообщить его другу Лону Коэну, что вас наняли, с тем чтобы произошло что-то, в результате чего вас наймут и вы получите гонорар. Я не знаю, на что вы рассчитываете, не знаю, почему вы затеяли подобную игру вместо того, чтоб пойти к Комусу с тем, что у вас есть, но вы что-то раскопали, иначе бы вы не ввязывались в это. Вы узнали что-то, что, по вашему мнению, принесет вам солидный куш, а единственный путь к этому - освободить Блаунта. Так что же вы узнали? Вульф поднял брови. - Вы действительно верите в это? - Да, верю. Я думаю, вам известно нечто, что, по вашему мнению, может выручить Блаунта или, по крайней мере, дает ему шанс. Но если есть хоть какое-нибудь основание считать, что Блаунт не убил Пола Джерина, я хочу это знать. У нас есть доказательства противного, и если они недостоверны, я имею право знать. Вы что воображаете - мне хотелось бы осудить за убийство невиновного? - Не думаю. - Ну, так вот, мне бы этого не хотелось. - Кремер направил сигару на Вульфа и помахал ею. - Я буду говорить откровенно. Вам известно, что Блаунт спустился на кухню за шоколадом и принес его Джерину? - Да. - Вам известно, что, когда Джерин выпил большую часть и его начало тошнить, Блаунт взял чашку и кофейник, унес их вниз на кухню, вылил и принес свежий шоколад? - Да. - Значит, он самый большой чертов дурак на свете? - Я незнаком с ним. Он дурак? - Нет. Он очень умный человек. Что угодно, но не дурак. Иные люди его круга, обладающие богатством и высоким общественным положением, воображают, что могут делать, что хотят и все им сойдет, ибо они вне подозрений, - но не он. На него это совершенно не похоже. Трудно поверить, что такой человек положил яд в шоколад, подал его Джерину, а потом вылил содержимое чашки и кофейника. Я не допускаю этого. - И я. - Поэтому мы рассмотрели все варианты, во всех аспектах. Мы исключили возможность, что мышьяк был не в шоколаде, а в чем-то другом. Мы установили, что никто, кроме Блаунта и четырех "посредников", не входил в библиотеку с момента начала сеанса, а он шел уже около семи минут, когда Блаунт пошел за шоколадом, и я считаю это установленным. Таким образом, надо признать, что мышьяк был положен в шоколад одним из семи людей: четыре "посредника", повар, официант и Блаунт. Хорошо. Кто из них имел какие-то связи с Джерином? Я бросил на это одиннадцать моих людей, и районный прокурор направил восемь из Бюро по расследованию убийств. Это лучшие специалисты, вы это знаете. - Они компетентны, - согласился Вульф. - Они более, чем компетентны. Об отношениях с Джерином Блаунт рассказал сам. Вы, конечно, знаете об этом. - Да. - Но мы пустили девятнадцать людей за остальными шестью. Четыре дня и ночи без отдыха. Даже когда районный прокурор решил, что виновен Блаунт, и он был арестован, я оставил девять моих людей наблюдать за другими. Целую неделю. И я ставлю годовое жалованье против одного цветка из этой вазы, что никто из этих людей никогда не был знаком с Полом Джерином и не имел никакого отношения к нему. - Я бы не рискнул цветком, - сказал Вульф. - Не рискнули бы? - Нет. - Значит, вы думаете, что кто-то из них случайно имел при себе мышьяк и положил его в шоколад просто потому, что ему не понравилось, как Джерин играет в шахматы? - Нет. - Так в какую же игру вы играете? Что позволяет вам надеяться выручить Блаунта? - Я не говорил, что у меня что-то есть. - Чушь. Черт побери, я вас знаю. Вульф откашлялся. - Мистер Кремер, я признаю, что знаю нечто, неизвестное вам, об одном из аспектов этого дела: я знаю, кто меня нанял и почему. Вы пришли к заключению, что никто меня не нанимал, что, узнав о каком-то неизвестном вам обстоятельстве, я стараюсь использовать это в своих личных интересах. Вы ошибаетесь. Вы гораздо лучше меня ознакомились со всеми обстоятельства, относящимися к смерти Пола Джерина. Но вы мне не верите. - Не верю. - Тогда больше не о чем говорить. Я сожалею, что у меня ничего для вас нет, потому что я ваш должник. Вы сообщили мне о факте, позволяющем совершенно по-другому подойти к этой проблеме. Это убережет меня... - О каком факте? Вульф покачал головой. - Нет, сэр. Вы не поверили бы мне. Вы не приняли бы мою интерпретацию этого. Но я вам обязан, а я помню о своих долгах. Если я узнаю что-либо важное, я постараюсь как можно скорее сообщить вам об этом. А сейчас мне нечем с вами поделиться. - Черта с два, нечем. - Кремер встал на ноги. Он бросил сигару в корзину для бумаг и, как обычно, промахнулся. - Один маленький вопрос, Вульф. Каждый имеет право нанять вас расследовать что-то, даже убийство. Но если вас не наняли, а я прекрасно знаю, что вас не наняли, если вы действуете по своей инициативе, это другое дело. И если вы располагаете информацией, важной для следствия, я не должен вам объяснять, что вы должны сделать. - Он повернулся и вышел. Я проводил его, а вернувшись в кабинет, начал; "Значит, он дал вам...", но сразу же остановился. Вульф сидел, откинувшись, с закрытыми глазами. Губы его шевелились. Он сжимал губы и разжимал, сжимал и разжимал, сжимал и разжимал. Я стоял и смотрел на него. Это означало, что он поглощен работой, но у меня не возникало и тени догадки, чем именно. Если он обдумывает факт, только что сообщенный Кремером, то что это за факт? Вспоминая беседу, я стоял и ждал. В такой момент Вульфа нельзя было отрывать. Я решил, что такое состояние продлится еще некоторое время, и направился к своему столу, но он открыл глаза, выпрямился и скомандовал. - Приведи мисс Блаунт. Я повиновался. Я поднялся по лестнице, поскольку, в отличие от Вульфа, не пользуюсь лифтом. Обнаружив, что дверь ее комнаты заперта, я постучал. Я не слышал шагов, но дверь открылась сразу. Она была босиком. - Мистер Вульф хочет видеть вас, - сказал я. - В туфлях или без, как предпочитаете. - Что-нибудь случилось? Не зная, хочет ли он сообщить ей о нашем посетителе, я сказал: - Он как раз шевелит губами, но вы, конечно, не знаете, что это значит. Можете не приводить в порядок волосы и губы, он не обратит на них внимания. Разумеется, Салли проигнорировала мои слова. Она пошла к зеркалу за расческой и губной помадой, потом к стулу у окна, чтобы надеть туфли, потом вышла. Когда человек спускается впереди вас по лестнице, вы видите его фигуру в непривычном ракурсе; у нее были прекрасные плечи, а шея в сочетании с ними создавала красивую линию. Когда мы вошли в кабинет, Вульф сидел нахмурясь за столом, потирая нос кончиком пальца и не обращая на нас никакого внимания. Салли прошла к красному кожаному креслу и, просидев молча целую минуту, сказала: - Доброе утро Он перевел на нее глаза, моргнул и спросил: - Почему вы взяли том Вольтера? Ее глаза широко раскрылись. - Арчи сказал, что я могу взять любую книгу, кроме той, которую вы читаете. - Но почему Вольтера? - Без особых причин. Просто я никогда его не читала... - Хм, - сказал Вульф. - Мы обсудим это за ленчем. Кое-что произошло. Арчи сказал вам... - Он остановился Не сознавая этого, он позволил себе фамильярно говорить с женщиной. Он поправился - Сказал ли вам мистер Гудвин, что здесь был полицейский? Инспектор Кремер? - Нет. - Он был здесь. Пришел неожиданно и без приглашения. Он только что ушел. Мистер Гудвин позже расскажет вам, почему он приходил и что сказал. Я же должен сообщить вам, что он дал мне некоторую информацию, существенно меняющую ситуацию. По словам мистера Кремера, полиция совершенно точно установила три факта. Первый - мышьяк был в шоколаде. Второй - никто не мог положить его в шоколад, кроме повара, официанта, четырех "посредников" и вашего отца. Третий - только у вашего отца мог быть мотив. Никто из остальных шести - я цитирую мистера Кремера - "никогда не был знаком с Полом Джерином и не имел к нему никакого отношения". Хотя... - Я вам это говорила, не так ли? - Да, но только на основании собственных сведений, которые могут быть ошибочны. А заключения мистера Кремера основаны на тщательном и продолжительном расследовании с помощью целой армии квалифицированных сотрудников. Хотя все эти три факта важны, самый значительный из них - третий, ни у кого из этих шестерых не могло быть мотива для убийства Джерина. Но Джерин был убит и убит, умышленно, поскольку мышьяк был заготовлен заранее. Вы играете в шахматы? - По-настоящему - нет. Я знаю ходы. Вы думаете, что... - Минутку Вы знаете, что такое гамбит? - Ну... смутно... - Это дебют, в котором игрок отдает пешку или даже фигуру, чтобы получить преимущество. Убийство Пола Джерина - это гамбит, Джерин был пешкой или фигурой. Преимущество, которого добивался убийца, состояло в том, чтобы поставить вашего отца в очень опасное положение, когда его обвинили бы в убийстве и, вероятно, осудили. Все это было направлено не против Джерина, он сыграл роль пешки. Ставкой был ваш отец. Теперь вы понимаете, как это меняет ситуацию, как сказывается на деле, расследовать которое вы меня наняли? - Я не... Я не уверена... - Я буду честен, мисс Блаунт. Еще полчаса назад трудности казались просто непреодолимыми. Приняв ваше предложение и ваши деньги, я должен был доказать невиновность вашего отца, но для этого мне следовало доказать, что у кого-то из этих шестерых был мотив, чтобы убить Джерина, и я действовал соответствующим образом. И три пункта, наиболее убедительно свидетельствовавшие против вашего отца, что он принес Джерину шоколад, что он унес и опорожнил чашку и кофейник и что он был знаком с Джерином и, возможно, имел мотив, все они были в общем случайны и ими можно было пренебречь. Откровенно говоря, дело казалось безнадежным, и, не располагая ничем, для начала я сделал простой ход, попросил мистера Гудвина поместить в газете заметку, что меня наняли расследовать это дело. - Вы не сказали мне, что собираетесь это сделать. - Я редко говорю клиентам, что собираюсь делать. Теперь я рассказываю вам об этом потому, что мне нужна ваша помощь. Эта заметка привела ко мне мистера Кремера, а он сообщил факт, показавший, что было бы неверно продолжать расследование, предполагая, что кто-то хотел убить именно Пола Джерина. Но если исходить из того, что ваш отец не делал этого, то, значит, виновен кто-то другой. Но почему он убил? Джерин был совершенно ему незнаком, а он пришел туда с ядом, собираясь убить его, и убил. И что произошло? Обстоятельства так ясно демонстрировали виновность вашего отца, что он оказался в тюрьме, в опасности и невозможно даже добиться, чтобы его выпустили под залог. Вся операция была рассчитана очень точно и удалась. Три пункта, говорящие против вашего отца, не случайны, они были важными факторами в расчете. Это ясно? - Я думаю... да. - Она взглянула на меня, потом опять на Вульфа. - Вы полагаете, что кто-то убил Пола, зная, что заподозрят моего отца? - Да. И если это был мистер Комус, он, кроме того, знал, что, как адвокат вашего отца, сможет сохранить свое преимущество, полученное за счет гамбита. - Да. - Она стиснула руки. - Конечно. - Поэтому я предлагаю исходить из теории, что Джерин был просто пешкой в гамбите, а настоящей ставкой был ваш отец. Это создает для меня совершенно новую ситуацию, и у меня есть факты и некоторые догадки. Мы проверим их. Для удобства я буду называть убийцей Комуса, хотя, быть может, я и клевещу на него. Он загнул палец. - Первое. Комус знал, что Джерин обычно пьет или ест что-нибудь во время игры, и туда можно положить мышьяк. Можно предположить также, что он знал, что Джерин пьет шоколад. Знал он об этом? Салли нахмурилась. - Не знаю. Мог знать. Он мог слышать, как я об этом упоминала, или отец мог сказать ему. Пол всегда пил шоколад, когда играл в шахматы с отцом. - Это может помочь. - Вульф загнул второй палец. - Второе. Комус знал, как все будет организовано. Он знал, что Джерин будет один в библиотеке, а он будет "посредником", что даст возможность воспользоваться мышьяком. Знал он об этом? - Точно мне это неизвестно, но скорее всего должен был знать. Отец должен был рассказать всем "посредникам", как будет проходить сеанс. Вульф загнул еще один палец. - Третье. Комус знал, что при расследовании выяснится мотив, указывающий на вашего отца как возможного убийцу. Он знал о ваших отношениях с Джерином и о позиции вашего отца в этом вопросе. Знал он об этом? - Конечно. Он знал, что я знакома с Полом. Но если вы думаете, что отец мог бы из-за этого убить его, то это просто глупо. Он думал, что это мой каприз. - Он не одобрял вашу дружбу? - Он не одобрял мою дружбу с разными людьми. Но, разумеется, у него не было никаких... - Ради бога, - Вульф резко перебил ее. - Здесь не суд, а я не прокурор, старающийся осудить вашего отца. Я просто спрашиваю, знал ли Комус, что следствие может вскрыть обстоятельства, которые можно счесть вероятным мотивом для вашего отца. Я полагаю, что он знал. Да? - Ну... да. - Это подходит. Так обстоит дело с фактами. Я называю их фактами, потому что если хоть один из них может быть опровергнут, то моя теория не годится. Теперь догадки, по крайней мере, две. Первая: Комус знал, что ваш отец сам принесет Джерину шоколад. По идее он должен был предполагать, что все произойдет подобным образом, но я думаю, что он был в этом уверен. Вторая: когда мистер Йеркс сообщил, что Джерину плохо, Комус сказал вашему отцу, что лучше бы вылить содержимое чашки и кофейника. Будучи "посредником", он имел возможность увидеть, что Джерин выпил большую часть шоколада, и не рисковал навлечь на себя подозрения, что умышленно сказал это. Вчера вы сказали, что ваш отец точно изложил вам и вашей матери все, что произошло. Говорил ли он, что кто-нибудь предлагал ему вылить содержимое чашки и кофейника? - Нет. - Кулаки Салли были так сжаты, что были видны белые пятнышки на суставах. - Я не верю в это, мистер Вульф, я не могу поверить в это. Конечно, Арчи был прав, я думала, что Дэн Комус мог хотеть... Я думала, он может сделать что угодно, все, что нужно... Но теперь вы говорите, что он убил Пола, что он задумал это, чтобы моего отца арестовали и осудили. В это я не могу поверить! - А вам и не нужно. Ведь я сказал, что использовал имя Комуса только для удобства. Это мог быть любой из шестерки: Хаусман, Йеркс, Фэрроу и даже повар или официант, хотя это менее вероятно. Он должен соответствовать известным нам трем фактам и, желательно, двум моим догадкам. Главное условие помимо всего этого, чтобы у него была веская причина желать погубить вашего отца, отнять у него свободу, если не жизнь. Можете ли вы с этой точки зрения оценить остальных? Хаусмана, Йеркса, Фэрроу, повара, официанта? Она покачала головой. Ее рот открылся, потом закрылся, но она не произнесла ни слова. - Может быть, у одного из них есть мотив, но вы об этом не знаете. Это еще одна причина остановиться на Комусе - вы сами выдвинули обвинение против него. А теперь, располагая этой теорией, я должен повидаться с ним. Если он невиновен и действует, исходя из мысли, что смерть Джерина была единственной и конечной целью убийцы, то мое вмешательство в дело обречено на неудачу. Может быть, факт, известный только Комусу и вашему отцу, о котором он упоминал в записке к вашей матери, прочитанной мистером Гудвином, относится к делу, но гадать об этом бесполезно. Я должен повидать мистера Комуса, виновен он или нет, а для этого мне нужна ваша помощь. Он повернулся ко мне. - Приготовь записную книжку, Арчи. Я взял ее и ручку. - Я слушаю! - Подготовим текст письма мисс Блаунт. Она начнет с приветствия. Я думаю, мама сказала вам, запятая, что я в доме Ниро Вульфа, запятая, и собираюсь остаться здесь до тех пор, запятая, пока не буду уверена, запятая, что сделала все возможное для моего отца. Абзац. У мистера Вульфа есть теория, запятая, о которой вам нужно узнать, запятая, и вы должны прийти и поговорить с ним завтра, запятая, в среду. Абзац. Он будет здесь весь день и вечер, запятая, кроме времени с девяти до одиннадцати утра и с четырех до шести вечера. Аб