описанию, то поймет, что этот человек в курсе его вылазок на Восемьдесят вторую улицу, но я это отметаю. Если самозванец хотел довести до сведения Йигера, что именно он знает об этом доме, зачем ему понадобилось вообще сюда приходить? Почему было не сообщить Йигеру по телефону, в письме, при личной встрече или, на худой конец, послав анонимку? Нет. Он знал, что Йигер не опознает его по твоему описанию. Ему нужно было только дать Йигеру понять, что некто знает про его связь с этим домом и, возможно, что теперь и мы с тобой тоже знаем. Поэтому я не думаю, чтобы он мог или захотел быть нам полезным, однако в любом случае хотелось бы с ним побеседовать. - Мне бы тоже хотелось. Это одна из причин, по которой я посадил Фреда. Я все-таки не полностью исключаю, что у него есть ключи и он там появится. Вульф фыркнул: - Жди! Шансы, что туда хоть кто-то придет, ничтожны, и ты это прекрасно знаешь. Ты посадил Фреда лишь для того, чтобы теперь я не смог закрыть это дело. Пришлось бы потребовать, чтобы ты его отозвал, а ты знаешь, что с твоими обязательствами я считаюсь как с собственными. Да, Фриц? - Стол накрыт, сэр. Петрушка завяла, так что я взял чеснок. - Посмотрим. - Вульф отодвинулся от стола и поднялся из кресла. - Перец? - Нет, сэр. Я не рискнул - с чесноком-то! - Согласен, однако посмотрим. Я проследовал за ним через прихожую в столовую. Когда мы приканчивали жюльен из моллюсков, Фриц принес первую порцию клецок - по четыре штуки на брата. От этих мозговых клецок человек приходит в такое расположение духа, что готов встретиться с кем угодно. Я не ошибся. Мы прикончили салат, вернулись в кабинет, Фриц принес кофе - и тут позвонили в дверь. Я пошел в прихожую, поглядел через поляроидное стекло, возвратился и доложил Вульфу: - Мег Дункан. На худой конец, можно получить с нее за возврат сигаретницы. Скажем, пару долларов? Вульф свирепо на меня посмотрел. - Черт бы тебя побрал. - Он поставил чашечку на стол. - А если это она его убила? Нас-то это каким боком касается? Но раз уж ты ее пригласил - пять минут. Я пошел и открыл дверь. Особа, что переступила через порог и наградила меня улыбкой, способной растопить ледник, отнюдь не была женщиной за тридцать с довольно симпатичным лицом, в простеньком сером костюме и заурядной шляпке. Над ее лицом успел поработать настоящий мастер своего дела, а платье и жакет были хотя и не кричащими, но уж никоим образом не заурядными. Что до ее голоса, то это был голос ангела, готового взять неделю за свой счет, чтобы принять заманчивое предложение. Она опробовала этот голос не только на мне в прихожей, но и на Вульфе в кабинете, куда я ее проводил. Он поднялся, наклонил подбородок на одну восьмую дюйма и жестом указал на кресло, обитое красной кожей. Она включила улыбку на полную мощность, и чертовски хорошая была у нее улыбка, даром что профессиональная. - Понимаю, у вас, ребята, полно важных дел, так что не буду отнимать время, - сказала она и добавила, обращаясь ко мне: - Вы ее нашли? - Нашел, - ответил за меня Вульф, опустившись в кресло. - Садитесь, мисс Дункан. Я люблю, чтобы мне смотрели прямо в глаза. Возможно, понадобится небольшой обмен мнениями. Если ваши ответы на два-три вопроса меня удовлетворят, сможете получить сигаретницу, уплатив мне пятьдесят тысяч долларов. Улыбка исчезла. - Пятьдесят _т_ы_с_я_ч_? Это нереально! - Садитесь, пожалуйста. Она взглянула на меня, увидела всего лишь обычного работника сыска, подошла к красному кожаному креслу, села на краешек и сказала: - Вы, конечно, пошутили. Такое серьезно не скажешь. Откинувшись на подушки своего кресла, Вульф не сводил с нее глаз. - Нет и да. Мы - я и мистер Гудвин - оказались в любопытном и несколько щекотливом положении. Тело умершего насильственной смертью человека найдено в той яме на той улице у того дома. Покойный был лицеям видным и состоятельным. Полиция не знает, что он имел отношение к тому дому, но мы-то знаем и рассчитываем извлечь для себя из этого выгоду. Вы, полагаю, не знакомы со статьями о сокрытии улик преступления. Сокрытие даже... - Моя сигаретница - не улика преступления! - Я этого и не утверждаю. Оно даже способно повлечь за собой обвинение в пособничестве убийству. Толкование этой статьи в одних отношениях расплывчато, но в некоторых других - отнюдь. Сознательное утаивание или уничтожение предметов, которые могли бы способствовать установлению преступника или задержанию, будет, конечно, рассматриваться как сокрытие улик; но слова могут быть и не быть уликой. Последнее чаще. Если бы вы мне сейчас заявили, что ночью в воскресенье вошли в ту комнату, обнаружили труп Йигера, позвали Переса помочь вытащить его из дома и спустить в яму, это не было бы уликой. Полиция не имела бы достаточных оснований привлечь меня к ответу, если бы я не сообщил ей о вашем заявлении: я бы только поклялся, что посчитал ваш разговор ложью. Она уселась в кресле поглубже и произнесла: - Воскресной ночью меня в той комнате не было. - Не улика. Возможно, вы говорите неправду. Я только объясняю всю щекотливость нашего положения. Вы обещали заплатить мистеру Гудвину тысячу долларов за то, чтобы он нашел вашу сигаретницу, сохранил ее доя вас и возвратил позже по своему усмотрению. Мы не можем принять такое предложение - оно обяжет нас утаить сигаретницу от полиции, даже если станет очевидным, что она может помочь установить преступника или его задержать, а это слишком большой риск за тысячу долларов. Вы можете получить ее за пятьдесят тысяч - наличными или чеком с визой банка о принятии к платежу. Вы согласны? Мне кажется, он говорил серьезно. Мне кажется, он отдал бы ей сигаретницу за тридцать кусков, а то и за двадцать, если б у нее хватило глупости заплатить. Он позволил мне отправиться на Восемьдесят вторую улицу с пятью сотнями в кармане по одной и только одной причине - посмотреть, не унюхаю ли я возможности сорвать изрядный куш, и, если б она оказалась настолько глупой или испуганной, чтобы выложить за свою сигаретницу двадцать кусков, не говоря уж о пятидесяти, он бы поставил на этом точку и предоставил полиции самой распутывать убийство. Что до риска, то он, бывало, рисковал и покрупней. Обещал же он только вернуть сигаретницу, но не забыть о ней. Она уставилась на него во все глаза. - Вот уж не думала, - заявила она, - что Ниро Вульф окажется шантажистом. - Толковый словарь, мадам, этого тоже не думает, - сказал он, развернув кресло лицом к столику, на котором отжили свой век три "Вебстера" [один из наиболее полных толковых словарей английского языка, издаваемый в США и получивший название по имени составителя, американского филолога и ученого Ноа Вебстера (или Уэбстера), (1758-1843)], а теперь лежал четвертый, совсем новый. Отыскав нужную страницу, он зачитал: - "Шантаж. Уплата денег в результате запугивания, а также вымогательство денег под угрозой разглашения компрометирующих сведений, разоблачения или общественного осуждения". - Он повернул кресло на место. - Не подходит. Я вам не угрожаю и вас не запугиваю. - Но вы... - она посмотрела на меня, потом опять на него. - Откуда у меня пятьдесят тысяч долларов? С таким же успехом вы могли потребовать и миллион. Что вы намерены сделать? Отдать ее полиции? - Только если вынудят обстоятельства. Все будет зависеть от ваших ответов на мои вопросы. - Были вы в этой комнате вечером или ночью в воскресенье? - Нет, - ответила она, подняв голову. - Когда вы были там в последний раз? Сегодня не считается. - Я не говорила, что там бывала. - Отъявленная ложь. Ваше утреннее поведение. Предложение мистеру Гудвину. У вас имелись ключи. Когда? Она закусила губу. Через пять секунд: - Больше недели назад. В позапрошлую субботу. Тогда я и забыла сигаретницу. О господи! - Она протянула руку, и видно было, что она не играет: - Мистер Вульф, это мне может стоить карьеры. С той ночи мы не встречались. Я не знаю, кто его убил и с какой целью, вообще ничего не знаю. Зачем вам меня в это втягивать? Какая вам от этого польза? - Утром, мадам, не я вас туда втянул. Я вас не спрашиваю, часто ли вы приходили в эту комнату, поскольку ваш ответ ничего не даст, но, когда вы туда явились, видели ли вы там других? - Нет. - Ни разу за все время, что находились в обществе мистера Йигера? - Нет. Ни разу. - Но туда ходили другие женщины. Это не догадка, это установленный факт. Вы, разумеется, знали об этом: мистер Йигер не был склонен это скрывать. Кто эти женщины? - Не знаю. - Но не отрицаете, что знали об их существовании? Она было решила запираться, но он не спускал с нее глаз. Она проглотила "отрицаю" и сказала: - Нет, я про них знала. - Разумеется. Он хотел, чтобы знали. Способ, который он избрал для хранения домашних туфель и ночных одеяний, свидетельствует о том, что он получал удовольствие не только от очередной посетительницы, но и от того, что та была осведомлена о существовании - мм - сослуживиц. Или соперниц. Так что он о них, уж конечно, отнюдь не помалкивал? Уж конечно, он пускался в сравнения, восхищался одними, принижал других? И если не называл имен, то должен был хотя бы давать пищу догадкам. Вот мой самый главный вопрос, миссис Дункан: кто они? Я слышал, как Вульф задавал женщинам вопросы, после которых они трепетали, или бледнели, или орали на него, или разражались слезами, или набрасывались с кулаками, но впервые при мне был задан вопрос, который заставил женщину покраснеть и не просто женщину, а искушенную бродвейскую "звезду". Думаю, вся хитрость была в том, как по-будничному он его задал. Я не покраснел, однако прочистил горло. Она же не только покраснела - она опустила голову и закрыла глаза. - Естественно, - заметил Вульф, - вы бы хотели, чтобы этот эпизод как можно скорее отошел в прошлое. Вам мог бы помочь чистосердечный рассказ - хотя бы что-нибудь о других. - Не могу, - произнесла она, поднимая голову; краска стыда сошла у нее с лица. - Я ничего о них не знаю. Вы намерены оставить сигаретницу у себя? - Пока что - да. - Я в ваших руках. Она привстала, поняла, что у нее дрожат колени, и оперлась о ручку кресла. - Какая же я дура, что пошла туда, какая законченная дура! Я бы могла сказать... я что угодно могла бы сказать. Могла бы сказать, что потеряла ее. Какая я дура! - И, посмотрев мне в лицо, добавила: - Жаль, что тогда я не выцарапала вам глаза. С этими словами она повернулась и направилась к выходу. Я поднялся, пошел следом, обогнал ее в прихожей и распахнул перед ней парадную дверь. Она ступала не очень уверенно, и я проследил, чтобы она благополучно одолела семь ступенек и спустилась на тротуар, и только после этого закрыл дверь и вернулся в кабинет. 6 Лет шесть тому назад, описывая очередное дело Вульфа - то самое, что не сулило ни гонорара, ни надежды на таковой, - я пошел на один фокус, от которого чуть не рехнулся, еще не кончив писать. Мы тогда отправились в Черногорию, и почти все разговоры велись на языке, в котором я ни черта не смыслю. Того, что потом я вытянул из Вульфа, мне хватило, чтобы привести беседы дословно на языке, но повторять эту ошибку не собираюсь, поэтому передаю только суть разговора Вульфа с мистером и миссис Перес. В шесть часов он спустился из оранжереи в кабинет, где они его уже ждали. Говорили на испанском. Может, он воспользовался возможностью пустить в ход один из шести языков, какими владеет; или подумал, что на родном языке они будут с ним откровенней; или хотел меня позлить - не знаю, что его на это подвигло, скорее всего, все вместе. Когда они ушли, он сообщил мне самое главное. Это не показания - всего лишь их слова. Они не знают, кто приходил в воскресенье вечером, мужчина или женщина, и сколько людей приходило, и когда он, она или они ушли. Они не знают, сколько разных посетителей бывало в доме в разное время. Порой они слышали в прихожей шаги - судя по звуку, всегда женские. Если мужчина когда и приходил, они его не видели и не слышали. Когда они поднимались в комнату убираться, там ни разу никого не было; они не поднимались, если лифт был наверху, но за четыре года такое случалось раз пять или шесть, не больше. В воскресенье вечером они не слышали выстрела, но ведь в комнате даже пол звуконепроницаемый. Когда Перес поднялся в полночь, там стоял запах сгоревшего пороха; по его мнению, запах был слабый, по ее - сильный. В комнате не было решительно ничего постороннего: ни револьвера, ни пальто, ни шляпы или шарфа. Йигер был полностью одет; шляпа и пальто его лежали на стуле, они опустили их в яму вместе с телом. Тапочки, рубашки и все прочее находилось в ящиках. Постель была в порядке, в ванной все было на месте. Из кармана у мертвеца они взяли только ключи. В понедельник утром они убрались в комнате, пропылесосили, протерли все тряпкой, но ничего из нее не выносили. Квартира в подвальном этаже не стоила ни цента. Йигер давал им пятьдесят долларов в неделю и позволил оставлять себе плату за комнаты на четырех остальных этажах. В неделю, таким образом, они получали всего порядка двухсот-трехсот долларов, а может, и больше. У них нет оснований рассчитывать, что Йигер отказал им в завещании этот дом или что-то еще. Они уверены, что никто из жильцов не поддерживал с Йигером никаких отношений или что-нибудь о нем знал: все переговоры с жильцами вели они сами, и только они. Они сочли, что сотни долларов для нас с Вульфом мало, и решили, хотя это поглотит большую часть их сбережений (не улика!), что лучше заплатить пятьсот, причем половину денег принесли с собой. Вульф, ясное дело, денег не взял. Он заявил, что хотя в настоящее время намерен сохранить в тайне полученные от них сведения, тем не менее желает свободно распоряжаться ими по собственному усмотрению. Это повело к пререканиям. Разговор шел на испанском, поэтому я не могу изложить спор пункт за пунктом, но, судя по высоким тонам и выражению лиц, а также по поведению миссис Перес, которая один раз вскочила, подбежала к столу Вульфа и стукнула кулаком, перепалка была довольно оживленной. Правда, к концу разговора она несколько успокоилась. Поскольку они пробыли до самого обеда, а обсуждать дела за едой у нас строжайше запрещено, обо всем этом Вульф поведал мне только тогда, когда после обеда мы удалились в кабинет. Закончив рассказ, он заметил: - Бесполезное дело. Время, силы, деньги - все впустую. Его убила эта женщина. Позвони Фреду. - Все ясно как день, - сказал я. - Они им здорово мешали, эти деньги - триста долларов в неделю чистоганом, если не больше, она просто была обязана с этим покончить, а чего уж проще - пристрелить его и скинуть в яму. Он покачал головой: - Она натура страстная. Ты видел ее лицо, когда я спросил, поднималась ли ее дочь хоть раз в эту комнату, - впрочем, нет, ты же не знал, о чем я спрашивал. Глаза у нее загорелись, голос сорвался на визг. Она обнаружила, что Йигер совратил ее дочь, и убила его. Позвони Фреду. - Она призналась? - Разумеется, нет. Она заявила, что дочери запретили подниматься наверх, и та никогда этой комнаты не видела. Один мой намек привел ее в бешенство. Этим делом мы больше не занимаемся. - Он раскрыл книгу. - Позвони Фреду. - Не верю я этому, - возразил я, возможно, слегка резковато. - Я не описывал вам Марию подробно и не собираюсь описывать, но, когда надумаю жениться, она будет третьей в списке невест, а то и первой, если я не свяжу себя другими обещаниями. В ней, может, и есть что-то от ведьмы, но ее никто не совращал. Если она вдруг станет необуздничать с сатиром, то с таким, который будет ждать, грациозно прислонившись к дереву, со свирелью в руке. Не верю я этому. - Необуздничать - такого глагола нет. - Теперь будет. Когда я вас утром спросил, сколько можно взять денег и потратить, если понадобится, вы ответили - столько, сколько подскажут мои осмотрительность и здравый смысл. Я взял пять сотен, а осмотрительность и здравый смысл подсказали, что лучше всего их потратить на Фреда, чтобы он там подежурил. Шестьдесят часов по семь пятьдесят за час, всего четыреста пятьдесят долларов. Добавим пятьдесят на жратву и мелкие расходы - вот и все пятьсот. Шестьдесят часов истекают послезавтра, в четверг, в двадцать три тридцать. Поскольку я встречался с Марией, а вы нет, и поскольку вы предоставили... Зазвонил телефон. Я повернулся вместе с креслом и поднял трубку: - Квартира Ниро Вульфа... - Арчи! У меня улов. - Мужчина или женщина? - Женщина. Приедешь? - Вылетаю сию минуту. До скорого. - Я положил трубку и встал. - Фред поймал рыбку. Женского пола. - Я бросил взгляд на стенные часы: без четверти шесть. - Моту доставить ее сюда до одиннадцати, может быть, к десяти тридцати. Указания? Он взорвался. - Что тебе пользы, - прорычал он, - от моих указаний? Я мог бы ему предложить привести хоть один случай, когда я не выполнил его указаний без уважительной причины, но гении требуют тактичного подхода. Я ограничился простым: - В таком случае положусь на свою осмотрительность и здравый смысл, - и вышел из дома. Мне бы вспомнить о них в прихожей, чтобы взять с вешалки пальто, но я сообразил об этом уже на улице, направляясь к Десятой авеню. Холодный ветер, холодный для мая, налетал со стороны реки, однако я не стал возвращаться. Поймав на углу такси, я велел отвезти себя на перекресток Восемьдесят второй и Амстердамской. У ямы все еще мог стоять полицейский, да если б и не стоял, все равно не стоило подъезжать в такси к самому дому. Полицейского у ямы не было, как и сборища криминалистов-любителей, а были самые обычные прохожие и группа подростков дальше по улице. У дома 156 я свернул, спустился по трем ступенькам, открыл дверь ключом Мег Дункан и вошел в прихожую. На полпути к лифту я почувствовал на себе чей-то взгляд. Это чувство, когда никого не видишь и не слышишь, но ощущаешь чужое присутствие, конечно, старо как мир, однако всякий раз застает врасплох. У меня оно возникает в копчике, и, видимо, должно означать, что, будь у меня хвост, я бы его задрал или, напротив, поджал. В ту минуту, как я это почувствовал, я заметил, что дверь в трех шагах по правой стороне чуть-чуть приоткрыта - так, крохотная щелка, не шире дюйма. Я продолжал себе идти, но, поравнявшись с дверью, выбросил руку и толкнул ее. Она открылась на фут, однако и фута хватило. В комнате было темно, в прихожей царил полумрак, но зрение у меня хорошее. Она не двинулась с места. - Зачем вы это сделали? - спросила она. - Это моя комната. Но вот что интересно: при ярком свете ей был к лицу яркий свет, а при полумраке - полумрак. - Прошу прощения, - ответил я. - Я, как вы знаете, сыщик, а у сыщиков дурные привычки. Сколько раз вы бывали в комнате на верхнем этаже? - Мне туда нельзя, - сказала она. - И стала бы я вам рассказывать? Чтобы вы потом могли передать матери? Извините, я закрываю дверь. Она закрыла, и я ей позволил. Желательно было бы хорошо, не спеша поговорить с ней, но это пришлось отложить до лучших времен. Я добрался до лифта, открыл его другом ключом, вошел и поднялся наверх. Вы ждете чего-то, даже когда не понимаете, чего вообще ждете. Я, вероятно, ожидал увидеть напуганную или возмущенную женщину, сидящую на кушетке или в кресле под бдительным оком Фреда. Все было не так. Фред стоял посреди комнаты, поддерживая сползающие штаны, а его щеку украшали две красные полосы. На секунду мне показалось, что он один; затем я увидел ее голову - она торчала из лежащего на полу узла. Женщина была замотана в сдернутое с постели желтое шелковое покрывало, стянутое посередке Фредовым ремнем. Я подошел и посмотрел на нее сверху вниз, она ответила мне свирепым взглядом. - С нее и волоска не упало, - пожаловался Фред, - а жаль. Полюбуйся на меня. Из разводов у него по щеке сочилась кровь. Он поднял руку и промокнул ее носовым платком. - Ты сказал, чтоб ее не трогать, если сама не начнет. Эта - начала, да еще как! Потом, когда я взялся за телефон, она кинулась к лифту, а когда я загородил ей дорогу, бросилась к телефону. Пришлось ее упаковать. - Ты сообщил ей, кто ты такой? - Нет. Много чести. Вон там ее сумочка, - он указал на кресло, - я в нее не заглядывал. Из узла на полу раздалось требовательное: - Кто вы? Я пропустил вопрос мимо ушей, подошел к креслу, взял в руки сумочку и открыл ее. Среди обычных мелочей я обнаружил четыре полезных документа - кредитные карточки из трех магазинов и водительские права. Они были оформлены на имя Джулии Маги, проживающей в Гринвич-Виллидж на улице Аллейной. Возраст - двадцать девять лет, рост - пять футов пять дюймов, белая, волосы каштановые, глаза карие. Я положил документы в сумочку, сумочку - на кресло и подошел к ней. - Сейчас, мисс Маги, я вас освобожу, - сказал я. - Его звать Фред Дэркин, а меня Арчи Гудвин. Возможно, вы слышали о частном детективе по имени Ниро Вульф. Мы на него работаем. Мистер Дэркин тут временно поселился, потому что мистеру Вульфу желательно поговорить с каждым, кто является в эту комнату. Я буду рад проводить вас к нему. Я ни о чем не спрашиваю, потому что мне все равно придется пересказывать ему ваши ответы, так уж лучше пусть он сам задает вопросы. - Развяжите меня! - потребовала она. - Еще минутку. Теперь я знаю, кто вы такая и где вас найти, а это несколько меняет положение. Если вы схватите свою сумочку и рванете к лифту, я и не попытаюсь вам помешать, но советую сперва сосчитать до десяти. У вас в сумочке ключи от входной двери и от лифта. Когда полиция доберется до этой комнаты, что может случиться, их, конечно, будет интересовать любое лицо, у которого есть ключи и которое могло быть здесь поздно вечером в воскресенье. Поэтому вы можете ошибиться, отклонив мое предложение. Подумайте об этом, пока я буду вас разворачивать. Я присел на корточки, расстегнул пряжку и выдернул из-под нее ремень, который возвратил хозяину. Поставить ее на ноги, чтобы распаковать, я не мог: ноги у нее тоже были укутаны. - Проще всего, - сказал я, - вам будет выкатиться, а я подержу за край. Так она и сделала. В покрывале было десять квадратных футов; я так и не спросил Фреда, как все это ему удалось. Выкатившись, она одним прыжком встала на ноги. С раскрасневшимся личиком и взлохмаченная, она выглядела вполне привлекательно, вероятно красивее, чем была на самом деле. Она встряхнулась, рывком одернула на себе пальто, подошла к креслу, взяла сумочку и сказала: - Я хочу позвонить. - Не отсюда, - возразил я. - Если уйдете одна, так на углу есть автомат. Если пойдете со мной, то в кабинете мистера Вульфа есть телефон. Она казалась скорее разъяренной, чем испуганной, но, не зная человека, легко и ошибиться. - Вам известно, кому принадлежит эта комната? - осведомилась она. - Известно. Она принадлежала Томасу Дж.Йигеру. - Что вы тут делаете? - Бросьте. Я не только не стану спрашивать, я не стану и отвечать. - У вас нет права... - начала она, но сама себя оборвала. - Я секретарша мистера Йигера. Была секретаршей. Я оставила здесь блокнот, теперь пришла его забрать, вот и все. - Тогда вам нечего бояться. Когда к вам обратится полиция, вы им так и скажете, а уж они извинятся, что вас побеспокоили. - Если я не пойду с вами, вы сообщите в полицию? - Я этого не говорил. Решения принимает мистер Вульф. Я всего лишь у него на посылках. Она повернулась. Я решил, что она направилась к телефону, но она, не останавливаясь, проследовала в самый конец комнаты, туда, где была дверь в ванную, и скрылась за этой дверью. Я подошел к Фреду поглядеть, что у него со щекой. Он успел продеть ремень в брюки. - Значит, эта комната принадлежала Йигеру, - заметил он. - Раз уж я теперь узнал про... - Не узнал и ничего не знаешь. Я ей соврал, а она купилась. Твое дело - сидеть здесь и принимать посетителей. Ничего страшного не случилось. Со щекой у тебя не так плохо, как кажется, в ванной найдешь все, что потребуется. Покрывало тебе все равно пришлось бы снимать, чтобы лечь спать. Дай-ка я помогу его сложить. Мы взялись за противоположные концы. Он спросил, сколько ему еще здесь торчать, я ответил - пока не скажут, и, вообще, чем, интересно, он недоволен? Любой мужчина, не чурающийся маленьких радостей жизни, принял бы за подарок судьбы получить дозволение пожить в эдакой картинной галерее, а ему еще за это и деньги идут, все двадцать четыре часа в сутки. Он сообщил, что даже телевизор подхватил заразу: стоило его включить, как на экране появилась дамочка, которая сидела в ванне и пускала мыльные пузыри. Когда он укладывал на кушетку свернутое покрывало, Джулия Маги вышла из ванной. Она привела в порядок ворот платья, причесалась и накрасилась. Нет, она была отнюдь не дурнушкой. Она подошла ко мне и сказала: - Ладно, я принимаю ваше приглашение. 7 Когда попадаешь в прихожую старого каменного особняка на Западной Тридцать пятой улице, первая дверь налево ведет в комнату, которую мы называем гостиной, а следующая - в кабинет. Оба помещения звуконепроницаемы, хотя, может, и не до такой степени, как Йигеров приют похоти. Я провел Джулию Маги в гостиную, получил "нет" на предложение снять пальто и прошел в кабинет через смежную дверь, закрыв ее за собой. Вульф читал в своем любимом кресле. Читает он медленно, а в книге той было 667 страниц и примерно по 600 слов на странице. Подойдя к его столу, я доложил, что вернулся не один; он дочитал абзац, заложил книгу пальцем и раздраженно на меня посмотрел. Я продолжал: - Ее зовут Джулия Маги. Она утверждает, что была секретарем у Йигера; вероятно, так оно и есть, потому что это легко проверить. Она утверждает, что явилась туда нынче вечером, чтобы взять оставленный там блокнот; это ложь, к тому же не очень складная. Никакого блокнота в комнате нет. Когда она вышла из лифта и увидела Фреда, она на него набросилась и расцарапала до крови лицо, так что ему пришлось замотать ее в покрывало с постели, чтобы позвонить по телефону. Я установил ее имя и адрес по документам, которые были у нее в сумочке, а затем растолковал, что она может либо сразу уйти, но потом объясняться с полицией, либо пойти со мной, что она и сделала. Я сделал уступку - пообещал, что она сможет позвонить отсюда по телефону в нашем присутствии, как только доберемся. Он откашлялся. Я выждал пару секунд, но, судя по всему, он ничего больше не собирался добавить, поэтому открыл дверь в гостиную и пригласил ее в кабинет. Она прошла мимо меня, остановилась, огляделась, увидела на моем столе телефон, направилась к нему, уселась в мое кресло и набрала номер. Вульф заменил палец закладкой, положил книгу на стол, откинулся в кресле и впился в нее взглядом. - Мне нужно поговорить с мистером Эйкеном, - произнесла она в трубку. - Это Джулия Маги... Совершенно верно... Спасибо. - И через минуту: - Мистер Эйкен?.. Да... Да, понимаю, но я должна была вам сообщить, что там оказался какой-то мужчина, он на меня напал и... Нет, дайте мне досказать. Пришел другой мужчина и сказал, что они работают на Ниро Вульфа, детектива... Да. Ниро Вульфа. Второй, его зовут Арчи Гудвин, заявил, что Ниро Вульфу желательно поговорить с любым, кто является в эту комнату, и предложил мне пойти с ним, отсюда я сейчас и звоню, из кабинета Ниро Вульфа... Да... Нет, не думаю, они тут оба, Ниро Вульф и Арчи Гудвин... Не знаю... Да, конечно, но я не уверена... Подождите, сейчас спрошу. Она обратилась ко мне: - Адрес этого дома? Я сказал, и она снова приникла к трубке: - Шестьсот восемнадцать. Западная Тридцать пятая улица... Верно... Да, передам. - Она повесила трубку, развернулась в кресле и сказала Вульфу: - Мистер Эйкен будет здесь через двадцать минут. С этими словами она стянула с себя пальто. - Кто такой мистер Эйкен? - спросил Вульф. Она посмотрела на него как на ненормального. - Мистер Бенедикт Эйкен. Президент "Континентальных пластмасс". Это заставило меня передумать. Я собирался было согнать ее с моего кресла, предложив пересесть в красное кожаное, но ей бы снова пришлось пересаживаться, когда придет президент, поэтому я придвинул для нее одно из желтых, что стояли напротив стола Вульфа, а пальто переложил на кушетку. Пока она перебиралась, Вульф поднял голову и втянул носом воздух. Возможно, на основании духов он отчасти составляет себе мнение о женщине. Он считает, что когда в комнате женщина, то непременно должно пахнуть духами. Я находился к Джулии Маги ближе, чем он, - духами от нее не пахло. Он не сводил с нее глаз. - Вы сказали мистеру Гудвину, что пришли в эту комнату нынче вечером за оставленным блокнотом. Когда вы его там оставили? Она не отвела взгляда: - Я подожду, пока придет мистер Эйкен. Вульф покачал головой: - Не выйдет. Я не могу ему помешать сюда приехать, но войдет он только с моего разрешения. Кое-что мне нужно узнать до его прибытия. Когда вы оставили этот блокнот? Она открыла рот - и закрыла, подумала, через минуту произнесла: - Я не оставляла блокнота. Это было... это не было правдой. Я пошла туда нынче вечером, потому что об этом попросил меня мистер Эйкен. - Вот как. Забрать то, что он там оставил? - Нет. Мне бы хотелось подождать его прихода, но это неважно. Теперь уже неважно, раз вы знаете, что дом принадлежал мистеру Йигеру. Мистер Эйкен послал меня поглядеть, не осталось ли там чего-нибудь указывающего на связь мистера Йигера с этим домом, на то, что это была его комната. - Ключи вы получили от мистера Эйкена? - Нет, у меня были свои. Я несколько раз приходила туда писать под диктовку мистера Йигера. Я была его секретаршей. Вульф хмыкнул. - Я этой комнаты не видел, но мистер Гудвин мне ее описал. Вы полагаете, там подходящая обстановка для служебной диктовки? - Не я там была хозяйкой, чтобы решать - подходящая или нет. Если его устраивало, что ж, он был моим боссом. Вульф посмотрел на меня, я поднял брови. Одна бровь означала - нет, один к одному. Обе - нет, пять к одному. Он снова занялся ею. - Бели бы вы нашли нечто, указывающее на то, что комната принадлежала мистеру Йигеру, как вы поступили бы с этой вещью? - Я бы ее забрала и унесла. - Так велел мистер Эйкен? - Да. - Зачем? - На этот вопрос мистер Эйкен сможет ответить лучше. - Но какие-то соображения у вас должны быть. Вы ведь не думаете, что с его стороны это только прихоть? - Конечно, не думаю. Самое очевидное объяснение - он желает оградить репутацию "Континентальных пластмасс". Хватит и того, что убили руководящего вице-президента. Мистеру Эйкену не хотелось, чтобы стало известно, что тот был... устроил... что тот имел подобную комнату. - Вы не знаете, как мистер Эйкен выяснил про мистера Йигера и его комнату? - Знаю. Я сама ему рассказала. - Когда? - Около двух месяцев тому назад. Мистер Йигер дважды - нет, трижды - вызывал меня туда по вечерам для диктовки. Он объяснил, что ему лучше думается, лучше работается вне служебного кабинета. Я подумала, что с его стороны очень вульгарно, что ли, приглашать меня туда. Из-за этого мне было не по себе, и я решила, что должна хранить верность не мистеру Йигеру, а корпорации. Это она платит мне жалованье. Вот я и сообщила мистеру Эйкену. - Что он сказал? - Поблагодарил, что я ему рассказала. - А что предпринял? - Не знаю. Я не знаю, предпринял ли он что-нибудь вообще. - Он поговорил об этом с мистером Йигером? - Не знаю. - Ерунда. Не можете не знать. Если поговорил, мистер Йигер вычислил бы, что это вы рассказали. Вы не заметили, наконец, перемены в отношении к себе мистера Йигера? - Нет. - Он не перестал вызывать вас туда для диктовки? - Нет. - Сколько раз вы бывали там за два месяца, после того как рассказали мистеру Эйкену? - Дважды. Вульф закрыл глаза и потер переносицу кончиком пальца. Десять секунд. Глаза открылись. - Когда мистер Эйкен попросил вас сходить туда нынче вечером? - Сегодня во второй половине дня у себя в кабинете. Он спросил, у меня ли еще ключи, я ответила - да. Он спросил, не рассказывала ли я еще кому-нибудь об этой комнате, я ответила - нет. Он сказал, что я оказала бы корпорации большую услугу, если б согласилась туда сходить и убедиться в... ну, о чем я вам говорила. - У вас есть хоть малейшие основания полагать, что мистер Эйкен там побывал? Она широко раскрыла глаза: - Нет, конечно. Он покачал головой: - Ошибаетесь, мисс Маги. В нерешенном вопросе не существует никаких "конечно". Я могу, если захочу, предположить, что вы были со мной совершенно искренни, но я могу и не... В дверь позвонили. Я встал и вышел - под навесом крыльца стоял президент фирмы. Фонарь на крыльце расположен сбоку, так что на того, кто стоит перед дверью, свет падает под углом, и черты лица различить трудно, но серая фетровая шляпа и покрой серого пальто говорили сами за себя. Я открыл дверь и произнес: - Мистер Эйкен? Входите. Он не спешил. - Меня ждут? - Да, сэр. Мисс Маги находится у мистера Вульфа. Он переступил порог, я принял у него пальто. Когда он снял шляпу, я его узнал: на той фотографии с банкета Национальной ассоциации производителей пластмасс, что я видел в кабинете у Лона Коэна, он сидит рядом с Томасом Дж.Йигером. У него было хорошо вылепленное, ухоженное лицо, а шевелюра хотя и седая, но без пролысин. Президент до кончиков ногтей. Его костюм стоил по меньшей мере раз в восемь дороже, чем у фальшивого Йигера. Когда я ввел его в кабинет, он сделал четыре шага, остановился и произнес: - Добрый вечер, мисс Маги. Затем обратился к Вульфу: - Добрый вечер, сэр. Я Бенедикт Эйкен. Она встала. Я было подумал, что из почтительности, но Вульф сказал Эйкену: - Я сообщил мисс Маги, что сначала побеседую с вами с глазу на глаз. Будьте любезны, мадам. Арчи, дверь. - Минуточку, - голос Эйкена прозвучал не вызывающе, но твердо. - Я и сам хотел бы поговорить с мисс Маги. - Не сомневаюсь. - Вульф выставил руку ладонью вперед. - Мастер Эйкен, то, что мисс Маги сообщила вам по телефону, было правдой, за исключением одной подробности, а именно, будто на нее напали. Я посадил в этой комнате своего человека на случай, если кто-нибудь придет. Пришла мисс Маги, и она... - Почему вас интересует эта комната? - Потому что она принадлежала Томасу Дж.Йигеру и он ею пользовался. Мой человек не нападал на мисс Маги, это она на него набросилась. Объясняя свое появление там, она сослалась на вас, так что мне хотелось бы услышать и ваше объяснение, чтобы сопоставить то и другое. Раз вам так хочется, она может остаться, но с условием, что будет хранить молчание. Если попробует заговорить, мистер Гудвин ее остановит. Эйкен окинул меня оценивающим взглядом. Подошел к креслу, обитому красной кожей, не спеша сел, устроился поудобней, положив локти на ручки, и посмотрел на Вульфа: - Почему вы считаете, что комната принадлежала мистеру Томасу Дж.Йигеру? - Я не считаю, я знаю. - Почему вас это интересует? На кого вы работаете? - На себя. Я ни с кем не связан договоренностью, но располагаю в отношении убитого фактом, который мало кому известен. По закону я не обязан сообщать о нем в полицию и изучаю возможность извлечь из этого выгоду - не путем его сокрытия, но путем использования в собственных интересах. Как врачи, адвокаты, слесари-сантехники и многие другие, я получаю доход от нужд, несчастий и бед моих ближних. Никто не заставляет вас объяснять, почему _в_а_с_ это интересует, но я готов выслушать. Я вас сюда не вызывал. Эйкен невесело улыбнулся. - Мне не приходится жаловаться, - сказал он, - поскольку у вас все козыри. Я не ждал, что вы мне откроете, кто вас нанял, но чтобы никто - в это трудно поверить. Как вы выяснили про комнату? Вульф покачал головой: - Я не обязан, сэр, перед вами отчитываться. Но меня действительно никто не нанимал. Если бы я работал на клиента, то так бы и сказал, понятно, не называя имени. - И как же вы намерены воспользоваться тем фактом, что вам известно про комнату? - Не знаю. События покажут. Мой человек пока что там. - Когда вы говорите об использовании этого вашего факта в собственных интересах, вы, конечно, имеете в виду, что вам кто-то заплатит? - Безусловно. - Прекрасно, - Эйкен сел поудобнее. - Вы хотите сопоставить мое объяснение и объяснение мисс Маги. Вам, конечно, известно, что Йигер был руководящим вице-президентом моей корпорации "Континентальные пластмассы". Мисс Маги работала у него секретаршей. Как-то пару месяцев тому назад она пришла ко мне и рассказала о комнате, куда Йигер несколько раз ее вызывал, чтобы поработать вечером над деловыми бумагами. Она не могла пожаловаться на его поведение, но решила, что мне следует знать про комнату и про то, как она выдает характер Йигера и его склонности. Мисс Маги описала комнату, и я понял, что она поступила совершенно правильно. Проблема была явно непростая. Я попросил ее хранить молчание и не отказываться, если пригласят туда снова; мне требовалось время спокойно обдумать проблему. - Вы с ним говорили? - Нет. Не знаю, насколько хорошо вы себе представляете сложности управления огромной корпорацией, но основной вопрос заключался в том, что лучше - переговорить ли сначала с ним лично или сразу передать дело на обсуждение моему совету директоров. Я все еще колебался, когда вчера вечером стало известно, что он мертв, а тело его обнаружили в яме на улице перед тем самым домом. Меня, естественно, это потрясло - то, что его убили, это было... скажем, весьма прискорбно, но было бы много хуже, настоящая катастрофа, если б существование этой комнаты стало достоянием гласности. Поскольку тело нашли перед домом, то предположили бы, что его убило лицо, принимавшее участие в том, чем он там занимался; расследование, газетчики, неизбежный скандал - все это было бы просто чудовищно. Я собирался созвать чрезвычайное заседание совета, но решил ограничиться приватной беседой с тремя из моих директоров. Возможно, Йигер так тщательно скрывал существование этой комнаты, что его связь с ней останется нераскрытой. Я предложил попросить мисс Маги сходить туда и забрать все, что могло указывать на личность Йигера; мое предложение одобрили. Но там оказался ваш человек. - Он повернулся: - Что в точности произошло, мисс Маги? - Я вышла из лифта, а он меня уже ждал, - ответила она. - Боюсь, я потеряла голову. Я решила, что он сыщик, полицейский сыщик, попыталась вернуться в лифт, он меня схватил, я старалась вырваться, но не смогла. Он набросил на меня покрывало с постели и крепко связал, потом позвонил, и немного спустя явился вот этот мужчина, Арчи Гудвин. Он залез ко мне в сумочку, узнал мое имя и сказал, что они работают на Ниро Вульфа и знают, что это комната мистера Йигера, а раз уж они все равно знали, я решила лучше пойти с ним сюда, когда он попросил. Он не давал мне звонить, пока мы не пришли. Простите, мистер Эйкен, но что я еще могла поделать? - Ничего. - Эйкен снова обратился к Вульфу: - Вот почему меня это интересует. Вы не будете отрицать, что это законный интерес? - Никоим образом. Законный и продиктованный необходимостью. Но также и безнадежный. Не можете же вы надеяться на то, что связь между мистером Йигером и этой комнатой так и останется скрытой от широкой публики. - Я не надеюсь. Я действую. Не хотите рассказать, как вы о ней узнал