однял что-нибудь, чтобы запустить в меня; он просто попросил меня убраться. Я подошел к его столу и спокойно предложил: - Я уйду, если вы скажете, почему я должен это сделать. - Убирайтесь отсюда,- он был абсолютно серьезен.- Вы, чертов проныра, лезущий не в свои дела! И не заходите ко мне! С одной стороны, имея дело с человеком с таким характером, нельзя рассчитывать на хорошие шансы на дружескую и полезную беседу. С другой стороны, я находился здесь только потому, что сказал Нейлору в критический момент, что у меня запланирована встреча с Хоффом. Я не хотел лишиться возможности отпустить в его адрес два-три едких замечания, которые были готовы сорваться с моего языка. Но по выражению его лица я понял, что ничто не доставит ему большего удовольствия, чем моя попытка задержаться в его кабинете; значит, он сам был готов добавить кое-что. И я перехитрил его, повернувшись на каблуках и выйдя из кабинета - именно так, как он требовал. Вернувшись в комнату, я встал у окна и стал обдумывать последнюю карту Керра Нейлора, изучая ее со всех сторон. У меня возникла идея спуститься и позвонить из автомата Вульфу, но был уже пятый час, и он мог быть в оранжерее, где имел обыкновение оставаться до шести часов, а он не любил, если его просили пошевелить мозгами, когда он был там, поэтому я отказался от этой идеи. Вместо этого я заложил в машинку лист бумаги и напечатал адрес - точно так же, как в прошлый раз, когда я печатал доклад в "Нейлор - Керр". Несколько минут я просидел, соображая, как все изложить, и затем застучал по клавишам. "В 3 часа 25 минут ко мне пришел Керр Нейлор. Некоторое время он говорил о разных пустяках, затем сказал мне, что знает, кто убил Уальдо Мура. Он сказал также, что больше ему нечего добавить, потому что "нехорошо и небезопасно обвинять в убийстве человека, если нет доказательств обвинения". Керр Нейлор еще велел мне передать мистеру Вульфу, что он очень сожалеет. Я хотел попросить его не дожидаться понедельника и встретиться с Вульфом сейчас, но он ушел в свой кабинет. Принимая во внимание его поведение и настроение, я пришел к выводу, что идти за ним было бы бесполезно". Я мог бы еще кое-что добавить насчет Вена Френкеля и Самнера Хоффа, чтобы заполнить всю страницу, но это показалось мне слишком скудным для целого рабочего дня. Решив, что еще могут найтись люди, которым было бы любопытно заглянуть в мои папки, я поступил со второй копией так же, как вчера, сунув ее поверх другой в нижнюю папку и положив крошки табака на те же места. Я вышел, поднялся на лифте на тридцать шестой этаж и сказал секретарше мисс Абраме, что хотя у меня не была назначена встреча с Пайном, я бы хотел переговорить с ним минутку и кое-что ему рассказать. Она сказала, что у него совещание и он освободится не ранее чем через час. Я подумал, что если Пайн ей доверял, то я тоже могу ей доверять, взял у нее конверт, положил туда доклад и заклеил его, а потом оставил ей для передачи Пайну. Когда я возвращался в отдел фондов, у меня возникла блестящая идея. Я все еще не встречался с Гуинн Феррис. Если люди из этого отдела устроили мне в среду засаду, почему бы не ответить им взаимностью в четверг? И для этого мне вовсе не нужно устраивать засаду. Когда я ее увижу, я решу, пригласить ли ее к "Рустерману" или захватить с собой домой, чтобы дать немного поработать Вульфу. Но увидеть ее мне не пришлось. Начальник резервного отдела ответил мне по телефону, что, к сожалению, у мисс Феррис так много работы, что ей придется остаться после рабочего дня, и попросил меня подождать до утра. Разумеется, я согласился. Я закончил работу вместе со всеми в положенное время и, спускаясь в лифте, не мог пожаловаться на отсутствие внимания к своей персоне. Одни глазели на меня открыто, другие бросали на меня взгляды, когда думали, что я на них не смотрю, а третьи рассматривали меня уголком глаза, но я представлял интерес для всех и каждого. Вульф читал три книги одновременно. Он делал так время от темени все годы, что я был рядом с ним, и всегда это меня раздражало, потому что выглядело нарочито. На этот раз это были "Неожиданный гость" Кристофера Ла Фаржа, "С любовью из Лондона" Гилберта Габриэля и "Обзор символической логики" С. И. Льюса. Обычно он читал их по очереди, прочитывая по двадцать или тридцать страниц за каждый заход. В этот вечер после ужина он сидел за столом в кабинете, прекрасно проводя время со своими литературными друзьями. Еще до ужина я доложил ему о событиях дня, и, судя по всему, он меня выслушал, но не задал ни одного вопроса и не сделал ни одного замечания. Разумеется, на разговоры о деле за ужином у нас было наложено табу, но, поскольку процесс переваривания пищи не выходил из-под контроля и шел своим чередом, он мог бы сделать два-три предложения, но не стал. Я сидел за своим столом, прочищая и смазывая маслом свой арсенал - два револьвера и один автоматический пистолет. Когда он закончил второй заход чтения "Обзора символической логики" и, заложив место, где читал, потянулся за "С любовью из Лондона", я вежливо спросил его: - А где ? - ? Можно было подумать, что он пытался понять, кого я имею в виду. - Наверное, нет смысла расходовать деньги клиента. У тебя есть к нему конкретный вопрос? Я полагаю, он работает над делом о подлоге для мистера Бэскома. - Значит, я работаю один. Может, мне пойти наверх и попробовать соснуть, или вы предпочитаете делать вид, что мы оба зарабатываем деньги? - Арчи,- он поднял книгу.- Я не предлагаю начать разбираться в этом хаосе. В настоящее время это дело просто смесь совершенно разных вещей. Если Нейлор убил Мура, возможно, он зашел с этим слишком далеко. Если же нет, и он знает, что убийца кто-то другой, можно прокомментировать так же. Если ни то ни другое, тогда корпорация глупо теряет деньги, но мы ведь не ее акционеры. Возможно, мы узнаем об этом больше после того, как я поговорю в понедельник с Нейлором. До этого времени было бы неразумно занимать этим делом мою голову. Кроме того, ведь на самом деле ты не хочешь, чтобы я это делал. Ты катаешься как сыр в масле, имея сотни доступных молодых женщин, никто за тобой не смотрит, ты полностью предоставлен самому себе. - Я не сыр в масле,- ответил я, закрывая ящик, где я держал арсенал, и вставая на ноги. Подойдя к двери в холл, я обернулся: - И никому не нужно меня контролировать. Но если я там влипну во что-нибудь и вам придется меня вытаскивать, не вините меня тогда. На следующее утро, в пятницу, в девять тридцать пять я стоял перед шкафом для досье в моем кабинете в отделе фондов компании "Нейлор - Керр", уставившись внутрь ящика, который я открыл с чувством истинного удовлетворения. Не только отсутствовали табачные крошки, но даже и край доклада, который я печатал в четверг, сдвинулся на добрые полдюйма ниже по сравнению с докладом за среду, а я положил их точно вровень друг с другом. Полностью отдавшись на несколько секунд этому чувству, я затем чуть не треснул себя по лбу. В четверг все необходимые средства были у меня с собой, но потом я забрал их домой, не желая оставлять в компании, а сегодня забыл захватить. На то, чтобы съездить за ними, требовалось сорок минут. Я закрыл и запер ящик. На улице я без проблем поймал такси, поскольку в это время дня и в этой части города таксисты сами ищут себе работу. У дома Вульфа я выскочил, забежал домой и вернулся к ждущему меня таксисту, не встретившись с Вульфом, так как утром между девятью и одиннадцатью у него были оранжерейные часы, и помчался назад на Уильям-стрит. Я хотел запереть комнату, потому что у "Нейлор-Керр" было принято заходить без стука, но ключей у меня не было, и я забаррикадировал дверь, придвинув к ней письменный стол. Я аккуратно переложил папки из ящика на стол, открыл набор принадлежностей для дактилоскопирования и приступил к работе. Это напоминало сбор персиков с дерева, когда все ветви полны плодов. Любой школьник собрал бы такой же урожай. Двадцать минут спустя я уже был обладателем трех дюжин отпечатков: несколько оказалось на гладкой поверхности обложки верхней папки, немного - на второй, побольше - на третьей и целое созвездие на тетрадках двух докладов. Чувство удовлетворенности стало понемногу остывать. Если бы любопытство, которое проявляли ко мне и к моей работе все сотрудники общего зала, не говоря уже об обитателях двух рядов кабинетов, можно было бы измерять на вес, то, несомненно, его хватило бы, чтобы загрузить десятитонный грузовик. Обычное любопытство толкало людей и на более сложные и опасные уловки, чем проникновение в комнату и изучение содержимого шкафа для досье. Дальше мне, очевидно, следовало приобрести дополнительное оборудование, лучше всего у оптовика, и приступить к сбору отпечатков пальцев у каждого сотрудника на этаже. Если даже допустить, что все они захотели бы принять в этом деятельное участие, в одиночку я занимался бы этим четыре или пять дней - по восьми часов в день. Дело значительно осложнялось. Я наклонился к телефону, чтобы взять трубку - аппарат я поставил на пол, когда двигал письменный стол,- и сказал, что хочу переговорить с мистером Пайном. Мне пришлось немного подождать. Когда он взял трубку, я сказал: - Мне нужно, чтобы вы ответили на один вопрос, который я предпочел бы больше никому не задавать. Я знаю, что в некоторых больших компаниях существует обычай брать отпечатки пальцев у всех служащих. Я бы хотел знать, не относится ли "Нейлор - Керр" к их числу, - Да,- сказал он.- Мы стали делать это во время войны. А зачем это вам? - Я хотел бы, чтобы мне разрешили ознакомиться с ними. Я имею в виду: исследовать их. - Для чего? - Кто-то пошарил в моей комнате, залез в бумаги, и было бы любопытно узнать, кто. - Немного странно звучит, не правда ли? Кстати, я получил ваш доклад. Мы обсудим его сегодня днем на совещании с участием некоторых руководителей. И мистер Хофф настоял на том, чтобы увидеть меня. Он вышел несколько минут назад. Он говорит, что ваше присутствие деморализует весь отдел. Черт возьми, скажу вам откровенно, я бы сам задавил Нейлора. Вы, по крайней мере, его слегка укололи. Думаю, вам следует поговорить с Хоффом, желает он того или нет. - Мне хотелось бы. Так как насчет отпечатков пальцев? - Конечно, если вы считаете, что игра стоит свеч. Поговорите с мистером Кушингом и скажите, что я велел. Мистер Кушинг был помощником вице-президента, который представлял меня, когда я приступал к работе. Я позвонил ему. Он мог бы полюбопытствовать, зачем эксперту по кадрам нужны отпечатки пальцев. Однако он не удивился: очевидно, новости о моем действительном статусе распространились за пределы отдела фондов. Он предупредительно спросил, не прислать ли ко мне нарочного с пустой папкой и салфетками для безопасной доставки образцов. Меня не оставили наедине с отпечатками пальцев, которые хранились в запертом шкафу в комнате на тридцать пятом этаже. Женщина средних лет с крашеными каштановыми волосами и плоской грудью, от которой изрядно попахивало луком, не отходила от меня более чем на десять футов. Она испытала некоторое неудобство, когда я попросил принести мне сэндвичи и молоко, но тут же довольно мило вышла из положения, попросив подругу подменить ее на время ленча. Дело я знал, но экспертом, безусловно, не был, поэтому мне приходилось работать медленно, чтобы не допустить какую-нибудь ошибку и не переделывать потом все сначала. То, что в моем распоряжении была обширная коллекция хороших образцов, сильно облегчало задачу. Но и в этих условиях мою работу можно было сравнить с восхождением на вершину горы. Пару раз в течение дня любительница лука предлагала мне свою помощь, но я вежливо отказывался, хотя глаза мои жутко болели, а шея начинала затекать. На часах было начало пятого, когда наконец я нашел, что искал. Еще до изучения моей находки под увеличительным стеклом я уже знал, что это то, что мне нужно, а поработав минут пять с лупой и сравнив отпечаток с дюжиной лучших образцов на обложке папки и докладов, убедился, что добытые мной данные удовлетворили бы любых присяжных. Либо я издал восторженное восклицание, либо выдал себя чем-то еще, но любительница лука подошла к моему локтю и спросила: - Вы нашли то, что искали, не так ли? Не пускаясь в объяснения, я ответил утвердительно, тем более что имя на карточке я закрывал рукой. И когда она отвернулась, я вернул карточку в дело, закрыл ящик, упаковал результаты своих исследований в картонную папку и салфетки, сказал ей, что на сегодня хватит, поблагодарил за приятные часы, проведенные в ее компании, и с папкой под мышкой вернулся к себе на тридцать четвертый этаж. Я положил папку на пол между окном и письменным столом, который поставил на место, позвонил начальнику резервного отдела и попросил его: - Как насчет мисс Гуинн Феррис? Могу ли я сейчас увидеть ее? - Боюсь, что нет,- извиняющимся тоном сказал он.- Мне очень жаль, мистер Трут, но у нее еще много... - Простите,- прервал я его,- мне тоже очень жаль, но больше ждать я не могу. Я уже три раза просил ее зайти, но, конечно, если мне нужно для этого сходить к мистеру Нейлору или мистеру Пайну... - Ни в коем случае! Конечно, нет! Я не знал, что это так важно! - Возможно, это важно. - Тогда немедленно я посылаю ее! Она будет у вас сию же минуту! Я поблагодарил его, повесил трубку, поднялся, чтобы подвинуть кресло для посетителей на более удобное место в конце стола, и снова уселся в свое кресло. Дверь была закрыта. Я уже подумывал о том, чтобы открыть ее, избавив девушку от беспокойства, когда дверь раскрылась настежь и она вошла, закрыла ее за собой и подошла к столу. Мне далеко до Вульфа, который весит более трехсот фунтов, поэтому я не могу сослаться на свой вес, чтобы продолжать сидеть, когда ко мне приходит посетитель, и, кроме того, я же не какая-нибудь там деревенщина невоспитанная. Но на этот раз я прилип к креслу, просидев в нем по крайней мере на три секунды больше, чем допускали правила хорошего тона,- до тех пор, пока не услышал, как она произнесла сладким, мелодичным голосом: - Вы хотели меня видеть? Я Гуинн Феррис. Это была девушка, делавшая ошибки в письмах, та самая, которая положила свои милые пальчики мне на колено, когда я не пробыл и часа в ее компании. Психологический момент для того, чтобы встать в присутствии леди, уже был упущен, так что я решил не делать этого и сказал ей: - Вот стул. Сту-у-ул. Садитесь. Сади-и-и-тесь же. Она сделала это очень элегантно, без намека на флирт, положила свои красивые ноги в нейлоновых чулках одна на другую, почти так, как этого требовала классическая поза двадцатого века, одернула подол своей зеленой шерстяной юбки и улыбнулась мне ярко накрашенными губами и чистыми голубыми глазами одновременно. - Сегодня пятница,- заявил я.- Таким образом, сегодня пятый и последний день вашей работы, не правда ли? - Ну, - она притворно смутилась. - Я по природе очень великодушен,- продолжал я.- Как бы вы написали это слово? И я не прочь немного пошутить: я большой шутник, как и некоторые из моих лучших друзей. Кроме того, я, должно быть, нанес вам удар, когда случайно присел на угол вашего стола и задал вам вопрос про Уальдо Мура. Ведь вы были... ну, я бы не хотел говорить об этом напрямик,- скажем, вы и он были близки. Близ-ки... - Не надо произносить слова по буквам,- сказала она голосом, который был уже менее мелодичным и совсем не сладким.- Просто скажите, что все это значит. Если вы имеете в виду то, что я думаю, то это ложь, и я знаю, кто это вам сказал. - Тогда скажите кто? - Эстер Ливси. И вы ей поверили! Разве вам было какое-нибудь дело до моей репутации, репутации девушки! О нет! Это не могло иметь для вас никакого значения! Ведь Эстер Ливси рассказала вам все, а ведь она здесь секретарь начальника секции и, конечно же, не могла солгать! О нет! Что она сказала? Какие в точности слова она произнесла? Как она меня назвала? Я покачал головой. - Нет. Не догадались. Мисс Ливси не упоминала вас. К тому же я вовсе не думаю, что секретарь начальника секции никогда не лжет. Я посмотрел на нее, как мужчина на женщину. - Давайте забудем, что кто-то что-то говорил мне, лучше помогите мне во всем разобраться. Вы знали Мура, верно? - Конечно, его все знали,- ее голос стал прежним; он менялся так же часто и так же быстро, как погода.- У девушки, какой бы характер у нее ни был, было очень мало шансов избежать знакомства с ним! - Да, понимаю, он был очень общителен. Вы с ним часто гуляли? - Нет, не...- она оборвала фразу. На ее миленьком гладком лобике появилась морщинка.- Ну, пару раз мы ходили с ним в кино - вот, пожалуй, и все. Однажды он взял меня покататься на своей машине на Лонг-Айленд, и мы попали там в аварию, и я даже немного поранилась. Все об этом слышали, конечно. - Наверняка. А были ли вы с ним в интимных отношениях? - Интимных? Боже мой! Нет! Разумеется, нет! - Тогда, вероятно, его смерть не была для вас особенно сильным ударом? - Нет, я едва обратила на это внимание. То есть,- Гуинн взяла себя в руки,- я хочу сказать, что отметила это. Но больше в силу моего характера, нежели из-за него Говоря о моем характере, я имела в виду, что не люблю смерть. Просто мне не нравится, когда люди умирают кто бы это ни был. Я кивнул. - Я с вами полностью согласен. Вы хотите сказать что для вас было бы более сильным ударом, если бы это был, например, Бен Френкель? Она вскинула подбородок, ее юбка одновременно дернулась назад, открывая колено. - Кто, черт возьми, приплел сюда Вена Френкеля? - голос ее дрожал от возмущения. - Я. Только что. Он приходил вчера ко мне, мы беседовали. Разве он не ваш друг? - У нас нет интимных отношений,- сказала она с вызовом.- Он что, сказал, что были? - Нет, нет. Он не такой парень. Я упомянул его просто для иллюстрации того, насколько незаметно прошла для вас смерть Мура. Ходят слухи, что Мур был убит. Что вы об этом думаете? - Думаю, что это ужасно, и я не стала бы их слушать Слухи - дешевая штука. - Но вы их, конечно, слышали? - Совсем чуть-чуть. Я просто не хочу это знать. - Разве вам не интересно? Или не любопытно? Я думал, интеллигентные женщины интересуются всем, даже убийствами. Она покачала своей ангельской головкой: - Только не я. Думаю, мне это не свойственно. - Любопытно. Меня это действительно удивляет, поскольку, когда я обнаружил, что именно вы тайком приходили сюда, рыскали по моему кабинету, заглядывали в мои папки и читали доклады о Муре, я сказал себе: разумеется, этого следовало ожидать; значит, Гуинн Феррис - эту красивую и интеллигентную молодую женщину - так интересует это дело, что она не может устоять перед искушением. А теперь вы говорите, что совсем не любопытны. Это смешно. Я не Ниро Вульф и не умею читать мысли по выражению лица, но глазам своим я доверяю и готов поспорить, что в течение моей короткой речи она трижды хотела назвать меня лжецом и трижды меняла свое намерение, ухватившись за более приемлемую идею. Когда я умолк, нарочно не задавая вопросов в ожидании ее реакции, она сказала: - Да, разумеется. Я кивнул. - Итак, раз вы не любопытны, полагаю, у вас была другая веская причина узнать, как далеко я продвинулся, расследуя убийство. Я предпочитаю разговаривать с вами с глазу на глаз, потому что, если бы я сообщил о том, что мне известно, с вами беседовала бы целая банда идиотов - вы ведь знаете, что полиция похожа на... Я не стал развивать свою мысль, потому что она что-то придумала. Сделав чарующее движение, она поднялась со стула и, встав передо мной, наклонилась ко мне и взяла мои руки в свои. В маленькой тесной комнате при закрытой двери от нее исходил аромат каких-то новых духов, но было не время и не место вспоминать их название. - Вы не верите этому,- сказала она, перейдя почти на шепот, говоря мне прямо в лицо.- Вы в самом деле думаете, что я из таких девушек, в самом деле? Неужели мои руки могут дать вам понять, что я способна на это? И вы готовы поверить всему, что услышали обо мне? Только лишь из-за того, что кто-то сказал, что видел, как я входила в вашу комнату или выходила из нее? Вы можете честно, глядя мне в глаза, сказать, что вы вериге этому? Можете? - Нет,- сказал я.- Это невозможно. Я собирался продолжить, но не смог, так как она решила, что меня можно похвалить, и уже собиралась сделать это, как дверь в комнату распахнулась, и правым глазом - единственным, который мог что-либо видеть из-за ее уха,- я заметил входящего Керра Нейлора. При звуке шагов моя соблазнительница отпрянула в сторону и повернулась лицом к двери. - Рабочее время уже давно кончилось, мисс Феррис,- сказал Нейлор. Я подмигнул ей. - Я попросил мисс Феррис прийти ко мне,- сказал я, глядя ей в глаза, в которых блестели искорки.- Мы беседуем, на что потребуется еще час, а может, и немного больше. Она вынимала соринку из моего глаза. Могу ли я быть вам чем-нибудь полезен? Нейлор улыбнулся, шагнул к стулу Гуинн, который еще хранил ее тепло, и сел на него. - Возможно, наоборот, я помогу вам,- пропищал он. - Я с удовольствием приму участие в разговоре, если он будет продолжаться всего лишь час. Я отрицательно покачал головой: - Весьма польщен, но это строго конфиденциально. Нет, мисс Феррис, не уходите! Останьтесь. Итак, если вы пришли, лишь чтобы пожелать спокойной ночи, то спокойной ночи. - Это мой отдел, мистер Трут. - Но я не работаю в вашем отделе. У вас отдел фондов, у меня отдел убийств. Спокойной ночи, если вам больше нечего мне сообщить. От ярости он потерял дар речи. Не то чтобы это было написано на его маленьком восковом личике, но он просто не мог говорить, и ничто, кроме ярости, не могло на него так подействовать. Он встал, уставился на Гуинн, которая смотрела в сторону, и, наконец, перевел взгляд на меня. - Прекрасно. Вопрос о вашем статусе здесь может быть решен в понедельник, если вы тут будете в понедельник. Я пришел, чтобы кое-что сказать вам, и хотя мисс Феррис не совсем подходит для этой роли, но все же хорошо, что у нас есть свидетель. Как мне передали, в своем докладе вы записали, будто я вам сказал, что знаю имя человека, убившего Уальдо Мура. Это правда? - Да, это правда. - Тогда вы солгали в докладе. Я не делал вам такого заявления, а также никакого другого заявления, которое можно было бы так истолковать. Я не знаю, почему вы сообщили эту ложь, и не собираюсь терять время, чтобы попытаться это узнать. Он направился к двери, повернулся и улыбнулся нам: - Теперь вы можете возобновить разговор, который я прервал. Спокойной ночи. Он ушел, захлопнув за собой дверь. Я сидел, не двигаясь, слушая, как в тишине безлюдного зала замирали его шаги. Гуинн подошла ко мне. - Вот видите? Не важно, кто говорит, что меня видели пробирающейся в ваш кабинет, не верьте этому, и не важно, кто вам говорит, что вы солгали, я не поверю... - Помолчи, крошка. Помолчи и посиди тихо, пока я обмозгую все это. Она послушалась. Я уставился на ее подбородок, нашел, что он отвлекал меня, и постарался переключиться на что-нибудь нейтральное. На первый взгляд такое неожиданное появление Керра Нейлора могло означать, что он начал отступать. И раз так, он, возможно, будет отступать и дальше и к середине следующей недели, может быть, уже скажет, что Мур вовсе не был убит. Я обратился к Гуинн: - Я все думаю, почему здесь так холодно, наверное, из-за холодных ног Керра Нейлора. Они совсем замерзли. Но давайте вернемся к делу. Когда Нейлор вошел, я собирался сказать вам, что вы растратили много, чертовски много боеприпасов: мне никто не говорил, что вы заходили сюда или выходили отсюда. Это отпечатки пальцев. Вы оставили около пяти дюжин отпечатков в разных местах, на папках и докладах. Я собираюсь сохранить их на память о вас. Так что вы теперь скажете? Вы гуляли во сне? Попробуйте этот вариант. Она наморщила лобик, пытаясь сосредоточиться, как будто я давал ей инструкции по запутанной машинописной работе и она была крайне озабочена, чтобы правильно выполнить ее. Мое бесплатное предложение насчет прогулок во сне она не восприняла, вероятнее всего, даже не расслышала. После долгого молчания она заговорила: - Отпечатки пальцев? По ее тону можно было подумать, что это иностранное слово. - Правильно. Маленькие линии на кончиках ваших пальцев, которые оставляют прекрасные следы, если вы дотрагиваетесь до чего-нибудь. От-пе... - Не нападайте на меня,- сказала она обиженно.- Вы ведь говорили, что не смогли бы поверить, будто я способна сделать это. - Нет, это вы не нападайте,- сказал я твердо.- Во-первых, я так не говорил. Во-вторых, одно из моих любимых правил - никогда не позволять женщине начинать спор о том, что она сказала или что я сказал. У вас есть время, чтобы придумать что-нибудь. Так что это будет? - Мне не надо ничего придумывать,- заявила она возмущенно.- Все, что я должна сделать,- это сказать вам правду, даже если я думаю, что вы ее не заслуживаете. Так вот. Вчера вы сказали, что хотели видеть меня, а я не могла прийти, потому что у меня была куча работы для мистера Гендерсона, поскольку его секретарша заболела и осталась дома. Мне пришлось работать сверхурочно, а когда я закончила, то пришла сюда, потому что думала, что вы еще меня ждете, но вас уже не было, и я подумала, что, возможно, вы оставили для меня какую-нибудь работу в шкафу, поэтому я заглянула в него, и, конечно, я просмотрела папки, поскольку именно там вы могли что-нибудь оставить. А теперь вы обвиняете меня в каких-то тайных интригах только потому, что я пыталась выполнить свой долг, хотя уже было почти семь часов вечера! - Неплохо,- заключил я,- даже великолепно, хотя и дико, если бы вы только не отрицали это с самого начала и не подошли близко ко мне с вашими духами и другими атрибутами. Почему вы отрицали это, золотко мое? - Ну, наверное, я просто не могу удержаться, чтобы не подурачить людей. Это, очевидно, черта моего характера. - А эта ваша история, она вам нравится, а? - Конечно, нравится, ведь это правда! Тут мне захотелось испробовать на ней какие-нибудь изощренные пытки в хорошо оборудованном подземелье. - Эта комната не подходит,- неохотно признал я,- чтобы оказать вам внимание, достойное вашего характера и возможностей. Но есть и другие комнаты. Полицейские разбираются с отъявленными и фантастическими лжецами гораздо быстрее меня. Завтра суббота, и этот офис будет закрыт, но полицейские работают семь дней в неделю. Хотелось бы поговорить с вами в другой обстановке. Идите домой. - Вы не полицейский,- заявила Гуинн, будто возражая мне. Она встала со стула.- Вы слишком красивый и образованный. И когда я только сболтнул или просто намекнул, что я не полицейский! Я забрал папку домой, решив не оставлять здесь ничего из ее содержимого, даже несмотря на то, что кабинет запирался. В тот вечер после ужина Вульф продолжил чтение трех книг. Поскольку количество страниц в них было разным, я подумал, что у него возникнут трудности, когда закончится самая маленькая книжка, если, конечно, он не предвидел это заранее и не придумал соответствующей замены. Я рассказал ему о событиях истекшего дня, на что он никак не отреагировал, как и накануне. Выслушав очередную порцию безразличного ворчания в ответ на мое соображение, что Керр Нейлор узнал о визите к нам своей сестры и теперь пытался выкрутиться, я решил сходить в кино. Обычно я не ходил в кино, если мы работали по какому-нибудь делу, но вечером в ту пятницу отступил от своего правила, потому что, во-первых, мы не были заняты обсуждением дела, по крайней мере - Бог свидетель! - Вульф не был занят, и, во-вторых, я сильно сомневался, было ли то, чем мы занимались, делом. Я скорее согласился бы бесплатно раскрыть более сложное преступление, связанное с убийством, нежели копаться в запутанных вопросах грязной внутренней политики высших эшелонов компании "Нейлор - Керр". И хотя для совета директоров и враждующих лагерей старших служащих эти проблемы могли показаться важными и даже захватывающими, сознаюсь, я не мог осуждать Вульфа за то, что он держится в стороне от этого, ибо сам склонялся к тому же. Поэтому я дал себе небольшой отдых и наслаждался фильмом, досмотрев его почти до конца. Когда же дело подошло к финалу и выяснилось, что герой вовсе не заключал подложного контракта и был признан невиновным, я поскорее ушел, потому что у меня сложилось собственное мнение о герое и я предпочитал думать по-своему. Когда в половине двенадцатого я вернулся домой, то увидел в кабинете инспектора Кремера. Он сидел в красном кресле и беседовал с Вульфом. Очевидно, разговор не был дружеским, так как Кремер посмотрел на меня довольно враждебно, когда я вошел. Поскольку я ничем не заслужил такого взгляда, он скорее всего отражал чувства Кремера по отношению к Вульфу. - Где вы были, черт возьми? - спросил он, будто я работал на него по контракту и получал у него зарплату. - Посмотрел чудесный фильм,- информировал я их, усаживаясь за свой стол.- Амнезией страдали только двое - эта невообразимо красивая девушка с... - Арчи,- оборвал меня Вульф. Ему тоже было не до юмора.- Мистер Кремер хочет кое о чем тебя спросить. Полагаю, ты уже видел статью о нас в вечернем выпуске "Газетт"? - Конечно. Там была очень неудачная ваша фотография, но... - Ты мне об этом не говорил. - Да, вы читали и были очень заняты, но в любом случае она не заслуживает внимания. - Это грубое нарушение закона! - возмутился Кремер.- Это вопиющий обман доверия клиента! - Чепуха.- Я был вынужден все время переводить взгляд, чтобы смотреть по очереди им в глаза.- Меня там не цитируют, и даже не говорится, что меня о чем-то спрашивали. Там просто написано, что Арчи Гудвин, великолепный сотрудник Ниро Вульфа, расследует смерть Уальдо Уилмота Мура, и поэтому можно предположить, что тут пахнет убийством. Кроме этого, в статье не упоминается ни одного имени. Поскольку около тысячи людей в компании "Нейлор - Керр" знают об этом и по меньшей мере один из них (а возможно, и больше) знает, кто я такой, вы можете забрать назад слово "обман" и использовать его, где вам заблагорассудится. Даже в таком виде Лон Коэн никогда не сделал бы этого, не получив моего согласия. Виноват чертов Хосис, городской издатель. Кстати, у кого живот болит? У клиента? Вас что, повысили по службе, и теперь вы вместо расследований убийств занимаетесь разведением кошек? Вульф и Кремер начали говорить одновременно, выиграл Вульф. - Статья, - сказал он, - конечно, содержит слово "великолепный" применительно к тебе, и это единственное, что вызывает мои возражения. Но мистер Кремер серьезно недоволен. Похоже, что мистер О'Хара, заместитель комиссара, также недоволен. Они хотят, чтобы мы прекратили расследование. - У них крепкие нервы,- защищался я.- А кормить они нас будут? Кремер снова начал говорить, но Вульф сделал жест рукой в его направлении. - При чем тут еда! - сказал Вульф с гримасой. Насчет еды с ним нельзя было шутить.- Они говорят, что статья в "Газетт" - это начало очередной кампании против полиции в связи с нераскрытым убийством, а это безответственно, потому что нет ни одного весомого доказательства, что Мур погиб не в результате несчастного случая, а из-за чего-то еще. Они считают, что для такой кампании у "Газетт" есть только одно основание - наше подключение к расследованию. Они также говорят, что мы либо пошли на поводу у эксцентричного человека, мистера Керра Нейлора, либо просто решили на этом деле подзаработать. Они утверждают, что ты слишком далеко зашел - записал в докладе, что мистер Нейлор сказал тебе о том, что знает, кто убил мистера Мура, хотя он этого не говорил,- с единственной целью придумать основание для продолжения нашей работы на компанию. Я все охватил, мистер Кремер? - В качестве общей идеи это сойдет, - проскрежетал Кремер.- Я хочу спросить Гудвина... - Пожалуйста,- Вульф повернулся ко мне: - Арчи, если ты хочешь знать мое мнение, изволь. Я тебе безгранично доверяю и полностью удовлетворен твоей работой по этому расследованию, как я был удовлетворен во всех прошлых делах, и ожидаю того же в будущем. Бывает, ты лжешь, даже клиентам, и я поступаю так же, когда это целесообразно, но ты никогда не лжешь мне, а я тебе, если речь идет о взаимном доверии и уважении. Отсутствие у тебя блеска может вызвать сожаление, но это тривиальность, и в любом случае два блестящих человека под одной крышей были бы невыносимы. Твои пустячные капризы, вроде отказа использовать бесшумную пишущую машинку,- сущая ерунда, но идиотское обвинение в том, что ты солгал в докладе, который передали Пайну, заставляет меня задуматься. Пользуйся твоей машинкой, но, ради Бога, смажь ее! - Бог мой,- запротестовал я,- я смазываю ее каждый... Кремер взорвался, разразившись словами, которые не выдержит ни одна типографская машина. - Ваши проклятые домашние распри подождут! - грубо продолжил он. Теперь Кремер обращался ко мне: - Вы продолжаете настаивать, что Нейлор сказал вам, будто он знает, кто убил Мура? - Нет, не настаиваю,- ответил я.- Кому угодно, только не вам. С вами я ни на чем не настаиваю. Это частное расследование, касающееся мужика, который много болтает, и я докладываю мистеру Вульфу и нашему клиенту. Вы-то тут при чем? Вы начальник отдела по расследованию убийств, и раз вы сами сказали, что смерть Мура была случайной, вас не должно трогать, на чем я настаиваю и на что плюю. Я не порицаю вас за желание избежать воя, который может начать "Газетт", но вы не дождетесь от меня помощи, если будете спрашивать, настаиваю ли я на том, что я не лжец. Полагаю, что О'Хара позвонил и причинил вам боль в том месте, на котором вы сидите,- я употребляю это выражение из уважения к вашему возрасту, но вам не обязательно отвечать тем же. Я выставил вперед ладони. - Давайте попробуем по-другому. Предположим, что вы - человек рассудительный, а не взрывающийся, и пришли сюда, чтобы спокойно со мной поговорить. Предположим, что вы даже называете меня Арчи. И вы излагаете свою просьбу дружеским, хорошо взвешенным тоном. Как это будет выглядеть? - Я уже сказал Вульфу, а он передал вам,- Кремер уже не был воинственным, а только твердым.- Я хочу, чтобы вы прекратили намекать, что тут пахнет убийством, когда нет никаких доказательств, и перестали распространять слухи через газеты. - Я не распространяю. Я пошел к ребятам из "Газетт" за информацией и получил ее. А насчет намеков, что тут пахнет убийством, так что же, вы хотите, чтобы я перестал работать в "Нейлор - Керр"? - Да, вы не настолько нуждаетесь в деньгах. - Ну уж это не мое дело. Я всего лишь делопроизводитель. Обращайтесь к мистеру Вульфу. Он мне платит, а я лишь подчиняюсь приказам. - А я,- вставил Вульф,- в свою очередь работаю на "Нейлор - Керр" через ее президента, мистера Пайна. Я склоняюсь к тому, что, нанимая меня, он и директора компании исходили из каких-то своих соображений. Я не знаю их истинных намерений, но не без основания считаю, что их действия вызваны реакцией на обстоятельства уголовного характера или связаны с нарушением этики и могут заслуживать одобрения. Почему бы вам не спросить об этом самого мистера Пайна? Вы с ним разговаривали? - Заместитель комиссара разговаривал.- Кремер достал сигару и зажал ее зубами.- Сегодня днем. Думаю, что в основном они говорили о лживой информации Гудвина, касающейся слов Нейлора. У меня нет оснований утверждать, что заместитель комиссара просил его отстранить вас от этого дела. Эту миссию предоставили мне. - Я чувствую тут некоторую несправедливость,- сказал мягко Вульф.- Закругляться с расследованием без одобрения клиента. - О'кей. Тогда позвоните ему. Мы оба поговорим с ним, сначала я. Вульф кивнул на меня. - Позвони Пайну, Арчи. Но вы, мистер Кремер, будете не первым, а вторым. Я нашел в книге телефон и набрал номер. После недолгого ожидания я услышал голос, который сразу узнал, и очень удивился, что женщина, имеющая достаточно денег, чтобы содержать дружков, ответила по телефону сама. Правда, была уже полночь, и прислуга, должно быть, ложилась спать гораздо раньше своей хозяйки. Я представился, и она мгновенно отреагировала. - Конечно, я сразу же узнала ваш голос. Как ваше лицо, Арчи? Это прозвучало так, будто она действительно очень хотела об этом узнать. - Спасибо, лучше,- ответил я.- Извините за беспокойство, да еще так поздно, ночью, но... - О, для меня совсем не поздно! Я никогда не ложусь спать до трех или четырех часов. Сезонных билетов еще пока нет, но они появятся на следующей неделе, и вам их немедленно вышлют. - Весьма признателен. Ваш муж дома? С ним хотел бы поговорить мистер Вульф. - Да, он дома, но, возможно, спит. Он ложится гораздо раньше меня. Не кладите трубку, я пойду посмотрю. Это важно? - Не настолько, чтобы его будить, если он ненавидит так же сильно, как и я, когда его будят. - Хорошо, не кладите трубку. Я посмотрю. Ждать пришлось довольно долго. Я сел с трубкой в руке, размышляя о том, что кровать мужа находилась, вероятно, отнюдь не в соседней комнате, учитывая состояние их супружеских отношений. Наконец она вернулась. - Нет, извините, он крепко спит. Я думала, что он читает. Это насчет того, зачем я к вам приходила? - Да, связано с этим. Мы позвоним утром, спасибо. - Может, я смогу помочь? Что за вопрос? - Не думаю, просто одна маленькая деталь. Подожди те минутку. Я прикрыл трубку рукой и объявил: - Он спит, и она интересуется, не может ли он помочь. Она очень хочет помочь. - Нет,- сказал Вульф твердо. - Минутку,- начал Кремер, но я не слушал его и сказал в трубку: - Мистер Вульф благодарит за ваше предложение, миссис Пайн, но он позвонит вашему мужу завтра. Мне пришлось потратить еще добрых три минуты, чтобы закончить разговор так, чтобы это не показалось невежливым. Начались детские споры. Кремер считал, что я должен был убедить ее разбудить Пайна, а Вульф, которого еще больше, чем меня, раздражало, когда его сон прерывали, яростно не соглашался. Они сцепились так, будто это было главной мировой проблемой. Никто не уступил ни дюйма, и они закончили, где и начали, согласившись на ничью. - Очень хорошо,- сказал наконец Кремер, все еще не остыв.- Итак, я не получил никакой компенсации за потерянные часы сна. Можно подумать, я пришел просить у вас одолжения. - Чепуха,- возразил Вульф, который тоже еще не остыл.- Вы не просили одолжения. Вы назвали мистера Гудвина лжецом и выдвинули абсурдные требования. Кроме того, наша контора находится по пути от вашей службы к вашему дому. Теперь спор перекинулся в интеллектуальные сферы. Меня бы не удивило, если бы Кремер достал карту города и стал доказывать, что дом Вульфа не находится на прямой линии между его конторой и домом, но его больше волновал вопрос об одолжении. Кремер утверждал, что он его просил, и если это прозвучало как требование, то виной тому были только его манеры, с которыми мы были хорошо знакомы, и поэтому не должны были истолковывать его превратно. После долгих рассуждений на эти посторонние темы он наконец вернулся к основному пункту: будем ли мы разрывать отношения с "Нейлор - Керр". Заместитель комиссара явно н