лядев сквозь светонепроницаемую панель миссис Пайн, открыл дверь и пригласил ее войти. Она протянула мне руку, и мы обменялись твердым дружеским рукопожатием. Она одарила меня теплой, открытой улыбкой, внимательно заглянула мне в лицо, кивнула - не мне, а самой себе - и весело сказала: - Я предвидела, что вы именно такой, даже когда ваше лицо было красным и исцарапанным. А толстяк дома? Я бы хотела увидеть его. Не ожидая разрешения, она двинулась вперед, и я последовал за ней в холл и дальше в кабинет. Она не протянула Вульфу руку, только вежливо кивнула, пожелав доброго вечера, и села на стул с прямой спинкой, на котором когда-то сидела, после того как я подвинул его к ней поближе. - Я полагаю, мадам,- сказал Вульф капризным голосом,- что вы хотели увидеть меня не меньше чем мистера Гудвина. - Не то чтобы очень, - заявила она.- Разве что всегда приятно напомнить человеку, особенно такому тщеславному, как вы, что я была права. Если бы вы сделали то, о чем я вас просила, моего брата не убили бы. - Неужели? - Конечно, нет,- миссис Пайн взглянула на меня.- Вы прекрасно знаете, Арчи, что несете ответственность за распространение слуха о том, что он вам сказал, будто знает, кто убил Уальдо Мура. Если бы вы держались в стороне от этого, как я того хотела, этого бы не случилось. Я вас не обвиняю, поскольку вы работаете на этого Вульфа и вынуждены делать то, что он вам велит. Разве не так? Миссис Пайн мило улыбнулась мне. - О, вот ваши билеты.- Она открыла сумочку среднего размера, вышитую золотым орнаментом, запустила туда руку и вытащила конверт. Я подошел к ней, чтобы взять его, и поблагодарил. Она попросила меня помочь снять манто, и я взял его - на этот раз это была шиншилла - и положил на диван. По-видимому, она носила траур, так как серое с черным платье по большей части закрывало ее роскошное тело там, где раньше, до смерти брата, оно было открыто. - Я сомневаюсь,- пробормотал Вульф,- что это заключение верно. Ваш брат начал поступать беспечно и неразумно задолго до того, как появился мистер Гудвин. Кроме того, на прошлой неделе вы сказали, что смерть мистера Мура была случайной. Теперь вы считаете, что он был убит и тот же преступник убил вашего брата, чтобы отдалить разоблачение. Вы не можете придерживаться двух точек зрения одновременно, мадам. Он снова пытался воздействовать на нее логикой. Миссис Пайн полностью проигнорировала это: - Мой брат беспечный? Боже мой! - И добавила: - Вчера были похороны. Констатировала ли она прискорбный факт или намекала, что если бы не мы, то Керр Нейлор остался бы живым, сказать было трудно. Очевидно, она имела в виду первое, поскольку не стала развивать эту тему, а только послала мне взгляд без улыбки. - Вот видите. Арчи, этого бы не случилось, если бы вы приняли мое предложение, бросили работать с Вульфом и начали бы собственное дело. Сколько это будет стоить? - Одиннадцать тысяч четыреста шестьдесят пять долларов,- сказал я ей. - Так много? - Да, инфляция. - Многовато, но посмотрим,- она переключилась на Вульфа.- Что вы собираетесь теперь делать? - Мне поручили,- сказал он,- поймать убийцу вашего брата. - Это я знаю, но что вы собираетесь делать? - Поймать его. Или ее,- Вульф погрозил ей пальцем.- А теперь, мадам, не хотели бы вы помочь? - Нет,- сказала она решительно.- Я не мстительная.- Она посмотрела через плечо: - Прикройте, пожалуйста, дверь. Арчи! Или принесите мне мех. Я предпочел первое и пошел закрывать дверь. Между тем миссис Пайн продолжала: - Полиция интересовалась отношениями между моим братом и мной, что является неуместным и смехотворным. Один из них, вульгарный маленький лысый человек, открыто негодовал, что я не переполнена скорбью! Я в самом деле очень любила моего брата, но мои чувства к нему и к его смерти являются моим личным делом и никого больше не касаются. Желание, которое было ему всего дороже, желание стать активным руководителем компании, основанной нашим отцом, было совершенно безнадежным, потому что он не годился для этого. Ему надо было бы стать либо полицейским, либо пожарным - тем, кем он хотел стать, когда был маленьким мальчиком. Вы не сможете сделать его ни полицейским, ни пожарным, когда найдете убийцу. Я не думаю, чтобы он был убит, во всяком случае преднамеренно. Очевидно, это был несчастный случай. Что вы думаете. Арчи? - Мне интересно, о чем вы думаете, миссис Пайн,- я изобразил улыбку со значением.- Я хочу сказать, о чем вы действительно думаете, а не то, что вы говорите. Если вы склоняетесь к тому, чтобы заплатить наличными за доказательство того, что это был несчастный случай, забудьте это, никто не сможет вам его предоставить, даже мы. Вы за этим к нам пришли? - Нет,- она улыбнулась мне.- Эти билеты пришли сегодня, я захотела принести их вам, а заодно посмотреть, как выглядит ваше лицо. Она наклонилась вперед, чтобы лучше разглядеть меня. - У вас, должно быть, исключительно хорошая кровь: заживает очень быстро. Сколько вам лет? - Тридцать три. - Прекрасно. Мужчины в двадцать лет еще такие сырые. У вас есть список проблем, для решения которых нужны одиннадцать тысяч четыреста шестьдесят пять долларов? Вульф издал многозначительный звук без слов, поднялся, пожелал посетительнице спокойной ночи и покинул комнату. Через минуту мы услышали, как открылась и закрылась дверь его лифта. - Нет у меня никакого списка,- сказал я обиженным голосом.- Если ваше доверие ко мне настолько неустойчиво, что вам нужно познакомиться со списком... Что касается моей крови, то она должна быть хорошей, так как я наполовину цыган. Я пересек комнату и положил руку ей на плечо. - Вот почему я могу понимать вещи, которых даже Вульф не понимает. Об этих двух смертях, Уальдо Мура и вашего брата... Она засмеялась. - Вы меня, конечно, не поняли,- заявила она, продолжая смеяться и демонстрируя при этом безупречные зубы.- Вашего отца зовут Джеймс Арнер Гудвин, и вы родились в Кантоне, штат Огайо, в девятьсот четырнадцатом году. Девичья фамилия вашей матери была Лесли. У вас два брата и две сестры. Нет, не цыгане. Я очень осторожная женщина. Арчи, осторожная и заслуживающая доверия. Она резко встала. - Причина, по которой я хочу увидеть список, заключается в том, чтобы убедиться, что вы включили все. Давайте сядем на диван и поговорим об этом. Мы были одни, весь этаж находился в нашем распоряжении. Фриц пошел спать. Я был на ногах около восемнадцати часов, Цецилия, возможно, не более двенадцати. В подобной ситуации нельзя было обойтись полумерами. - Это опасно,- сказал я.- Мистер Вульф уже подозревает меня. Ради меня вы должны идти. Если я останусь здесь наедине с вами, он подумает, что я собираюсь обмануть его в этом деле, и отзовет мою лицензию, и тогда я не смогу начать свое дело, даже если вы этого хотите. Мы поговорим, когда эта история закончится... Но сейчас вы должны идти, миссис Пайн.- Я подумал, что мог бы закрепить эти отношения, и добавил: - Цецилия. На следующий день, в пятницу, я вернулся домой из "Нейлор-Керр" около половины шестого и пошел к себе наверх, чтобы принять ванну и переодеться. В тот вечер Гуинн Феррис уговорила меня сходить в один из модных ресторанов, чтобы познакомиться с тамошней кухней и послушать музыку, поэтому нужно было переодеться во фрак. Мне следовало торопиться, так как Вульф просил, чтобы в шесть часов, когда он спустится из своей оранжерея, я был у него в кабинете и доложил ему о событиях дня. Доклад получился не ахти какой - совершенно бесцветный, но к этому времени Вульф с радостью хватался даже за недозрелую соломинку и внимательно выслушивал все детали. Он их так и не получил. Когда в пять минут седьмого я спустился к нему в кабинет, с ним сидел инспектор Кремер, исполненный решимости начать очередную утомительную свару. Услышав первые ворчливые слова, слетевшие с уст Кремера, я понял, что он пришел попытать счастья там, где не раз пробовал делать это и раньше, но никогда не добивался успеха. Он пришел, чтобы, так сказать, снять с Вульфа крышку и заглянуть внутрь. Это означало, что он пришел опустошенный. Все зашло в полнейший тупик. - Значит, вы следили за Нейлором,- заговорил он сварливым голосом.- Клянусь Богом, вы знали, что с ним должно было что-то случиться. Я скажу вам, что я думаю! Этот Пензер - лучшая ищейка в Нью-Йорке. Я ни на минуту не поверю, чтобы он потерял Нейлора! Он своих подопечных не теряет. Даже если с ним это случилось, когда Нейлор приходил сюда, неужели вы не велели бы ему проследить за Нейлором, когда тот ушел, раз вы были заинтересованы в нем? Конечно, вы бы сделали это! Я думаю, Пензер оставался с Нейлором весь тот вечер: и тогда, когда он был убит, и тогда, когда на Тридцать девятой улице его переехал автомобиль! - Фу, - Вульф негодующе фыркнул. - Посмотрите сюда,- Кремер поднял палец.- Во-первых, вас наняли разнюхать, не является ли Нейлор причастным к смерти Мура.- Он поднял второй палец.- Во-вторых, Гудвин поставил его жизнь в смертельную зависимость от кого-то.- Третий палец.- В-третьих, вы приставили к нему вашего лучшего человека, чтобы тот следил за ним.- Еще один палец.- В-четвертых, вы скрывали от меня Пензера в течение двух дней.- Кремер поднял большой палец.- В-пятых, вы старались натравить нас на Хоффа, и это оказалось обманом. - Из пальцев Кремера образовался кулак.- И в-шестых, вы держите Гудвина там, в компании, чтобы он развлекался с девочками, вместо того чтобы заниматься делом. Посмотрите на него, разодетого для вечеринки! - Я не знал, что вы меня заметили,- вежливо пробормотал я.- Спасибо. Но Кремер не просто заметил меня. - Посмотрите на это,- заревел он. - Я смотрю,- сухо сказал Вульф.- И это все, что вы хотите мне показать? Кремер откинулся назад, затем неожиданно снова ринулся вперед и положил кулак на стол Вульфа. - Я собираюсь сделать заявление,- сказал он медленно, подчеркивая каждое слово.- У меня было много возможностей, Вульф, взяться за вас или попытаться сделать это. Но вы знаете, что в действительности я никогда не обвинял вас в укрывательстве убийц и никогда не считал, что вы способны на подобный поступок. Он поднял кулак и снова опустил его. - Сейчас я это сделаю. Теперь я думаю, что вы способны на это, и, полагаю, вы занимаетесь этим. Мне кажется, вы знаете, кто убил Мура и Нейлора, и я думаю, вы препятствуете мне схватить его. Достаточно просто? - Вы понимаете, что вы говорите, мистер Кремер? - Вы чертовски правы, понимаю. - Арчи,- глаза Вульфа перешли на меня.- Выдвори его из моего дома. Если понадобится - силой. Я, однако, проигнорировал указание шефа. Кремер как-никак был полицейским инспектором и, возможно, был вооружен, а на мне был мой лучший костюм. Я продолжал сидеть на своем стуле. - Джентльмены,- сказал я усмехаясь.- Я думал, что вы оба благоразумные люди, но теперь вижу, что ошибался. Вы оба уже побиты, и тут уж ничего не поделаешь. Вы пытаетесь драться, действуя, как дети. Инспектор Кремер, вы же, черт возьми, хорошо знаете, что мистер Вульф - большой хитрец. Вам должно быть известно, что он слишком умен, чтобы заниматься укрывательством убийцы. Он не станет ходить или (что вернее) сидеть с убийцей в кармане под предлогом заботы о его здоровье. Вы просто сошли с ума и зря ломаете мебель. А вы, мистер Вульф, прекрасно понимаете, что все сказанное инспектором - это просто слова, и если бы вы держали себя в руках, вам бы ничего не стоило, сохраняя вежливость, заставить его ретироваться, вместо того чтобы приказывать мне изображать из себя осла. Вы просто огорчены и взбешены, так как в конце концов вам попался противник, слишком ловкий для вас. Я поднялся, направился к двери в холл и обернулся: - Прошу извинить меня, джентльмены, у меня свидание с подозреваемой. Я детектив и работаю по делу об убийстве. Я так и не узнал, чем закончился разговор. Вульф никогда об этом не упоминал, и когда немного позднее я попытался пару раз спросить его об этом, то получал в ответ лишь тяжелый вздох. Суббота и воскресенье были действительно очень грустными. В субботу утром во время завтрака Вульф вызвал меня к себе в комнату, и когда я пришел, разрешил мне сесть и молча наблюдать, как он мрачно расправляется с четырьмя тостами и блюдом из яиц с маслом, помня о табу насчет разговоров о делах за едой. Покончив с завтраком, он дал мне несколько сногсшибательных поручений. Он определенно решил наброситься на это дело. Я должен был провести эти выходные дни с Бенсом Френкелем, Гарольдом Энтони, Розой Бендини и Гуинн Феррис по очереди и привести их к нему. И он собирался провести выходные, выуживая у них сведения! Так все и случилось. За этими занятиями мы провели субботу и воскресенье, во время которых обделали еще два-три небольших дельца: я, например, сходил к лейтенанту Роуклиффу ознакомиться с бумагами и вещами Нейлора. Вульф тоже что-то делал в эти выходные дни. В субботу он провел три часа с Гарольдом Энтони и четыре часа с Гуинн Феррис. В воскресенье он пять часов общался с Розой Бендини и шесть часов - с Беном Френкелем. Он действительно копал и потел. Поздним вечером, после того как ушел Бен Френкель, Вульф довольно долго неподвижно просидел в своем кресле, после чего заметил низким рокочущим голосом, который перенял у своего последнего собеседника: - Мне, наверное, надо бы увидеться с другими людьми. С директорами и руководителями отделов. Ты можешь позвать их сюда завтра утром, часов в одиннадцать? Я печатал на машинке, пытаясь побыстрее покончить с записями о прорастании растений. Не поворачивая головы, я твердо заявил: - Не могу. Они занятые люди, инженеры. Они считают, что мы даем ложный сигнал тревоги. Даже Армстронг - вы знаете, это тот маленький жилистый мужчина,- даже он начинает подозревать, что они попусту тратят деньги компании. Он не стал спорить, даже не хмыкнул. Я продолжал печатать. Закончив с милгониями, я начал про фаленопсис. Бежали минуты, я трудился уже больше часа. Наступила полночь, была пора ложиться спать, но я не спешил, потому что Вульф откинулся назад, закрыв глаза и делая движения губами: он то выпячивал их, то поджимал, и так снова и снова. Мне было любопытно, чем все это кончится. Он поерзал в кресле, глубоко вздохнул и приоткрыл глаза, так что образовались две узкие щелочки. - Арчи! - Да, сэр. - Ты был прав. - Да, сэр. - Я, как ты сказал, сражаюсь против кого-то, кто слишком хитер для меня. Или слишком хитер, или слишком везуч. Мистер Мур мертв уже почти четыре месяца, а мистер Нейлор - девять дней, и что мы имеем? - Счет о понесенных расходах. - Да, это беспрецедентный случай. У нас есть только один факт, который мог бы нам помочь,- прогулка мисс Ливси с мистером Нейлором, но мы не знаем, имеет ли это значение или нет, и у нас нет возможности выяснить это. Мы не можем заняться отсортировыванием настоящих версий от поддельных, потому что у нас нет версий вообще. У нас буквально ничего нет. Нет и у Кремера. С нами когда-нибудь такое случалось? - Нет, сэр. - Нет, не случалось. Я нахожу это интересным, и меня это стимулирует. Что мы делаем, когда у нас нет версий? Ты знаешь? - Нет, сэр. - Мы их создаем. Нам, возможно, придется придумать их больше, но начнем мы с одной. В порядке эксперимента. Закрой эту проклятую машинку, поверни кресло в мою сторону и послушай меня. - Да, сэр. Ему понадобился почти целый час, чтобы нарисовать полную картину, в течение которого я делал пометки в блокноте. В конце концов он резко спросил: - Ну? Я неопределенно кивнул головой: - Если это лучшее, что можно придумать, мы должны попытаться сделать это, - или скорее я должен. Самое меньшее, что мы можем в результате этого получить, это еще одно убийство. Лучшим свидетельством того, как мало мы продвинулись в нашей работе по этому делу, было изменившееся отношение ко мне со стороны служащих компании, что я почувствовал, когда появился в отделе фондов в тот понедельник. Было время, когда, проходя через зал, я ловил сотни обращенных на меня взглядов. Этого больше не было. Мне уделяли почти так же мало внимания, как и одному из посыльных мальчишек, разносивших почту. По плану операции мне предстояло первым делом нанести не слишком короткий визит Эстер Ливси. Желая, чтобы он состоялся по возможности раньше, прежде чем Розенбаум вызовет ее для утренней диктовки, я сделал это сразу же после того, как оставил шляпу и пальто в своей комнате, которую мне все еще позволяли занимать. Я пересек зал и вошел в ее комнату, закрыв за собой дверь, которая к моменту моего прихода была открыта. Эстер закончила вытирать пыль и разбирала документы на письменном столе. Она искоса взглянула на меня, а затем резко повернула голову в мою сторону и спросила требовательным тоном: - Что вы хотите? Я сел и улыбнулся ей: - У вас вырабатывается дурная привычка спрашивать, чего я хочу. Это нервы. - Что вы хотите? Она выглядела старше, казалась утомленной, и я не пытался обманывать себя, что она стала для меня скорее коллекцией рассортированных клеток и почти на девяносто процентов состояла из воды. Я по-прежнему думал, что она во мне нуждается, и эта мысль все еще не покидала меня, когда я смотрел на нее. Самым дьявольским во всем этом было то, что я был задействован в операции, которая, похоже, могла сделать ее гораздо более несчастной. - Сядьте и расслабьтесь,- сказал я ей. - Нет,- она стояла с бумагами в руках.- Я могу сказать мистеру Розенбауму, что вы раздражаете меня. - Конечно, можете,- согласился я.- И я не стану отрицать этого. Я раздражаю многих людей, и вас в том числе. Так всегда бывает в обстоятельствах, подобных этим. Я сомневаюсь, что Розенбаум попытается уволить меня: это вызовет смятение, я стану кричать, ломать дверные косяки, и, может быть, бегать по залу и прятаться между столами. Однако вы можете просто не обращать на меня внимания и продолжать работать. Я не буду набрасываться на вас из-за спины. Эстер раскладывала документы, и на ее лице, казалось, была гримаса, потому что она плотно сжала губы. - Кстати, о вашей работе,- продолжал я.- Помните, вы говорили мне однажды, что вам тут нравится и вы хотите тут работать? Я не думаю, что вам очень нравится работать здесь сейчас, когда начались эти неприятности. Но я могу понять, что вам необходимо иметь работу, так же как и мне. Я могу понять, что вы не хотите делать то, за что вас могут уволить. Поэтому не дожидайтесь, пока вас уволят. Уходите сами. У мистера Вульфа большие связи, один из его знакомых является старшим партнером в одной из лучших и крупнейших компаний в Нью-Йорке. Вы можете попытаться получить у них работу секретаря руководителя компании. Это - семьдесят долларов в неделю для начала, работа с половины десятого до пяти, два выходных в неделю, да еще премия к Рождеству. Ваша комната будет раза в три больше этой, два окна, два ковра, любой тип машинки, какой вы только пожелаете, прекрасный вид на гавань и статую Свободы. Что вы на это скажете? Она разбирала документы, не глядя на меня. Ободренный этим, я продолжил анализировать ее шансы на блестящую карьеру в юридическом бизнесе. Чтобы получить результат, которого я хотел добиться, мне было желательно провести с ней по крайней мере четверть часа, а еще лучше - минут двадцать. Поэтому я принялся подробно обсуждать этот вопрос, рассматривая его со всех сторон. Развивая свою мысль, я выделил то, что, на мой взгляд, особенно заслуживало ее внимания в моем рассказе, а именно: перед ней открывалась возможность получить работу стенографистки в суде, которая, несомненно, обладала значительной привлекательностью и материальными преимуществами. Тут я действительно разошелся. Я пробыл с ней двадцать три минуты и не видел причины, почему бы мне не дотянуть этот разговор до перерыва на ленч, когда я услышал, как сзади меня открылась дверь. Повернув голову, я увидел Самнера Хоффа. Он закрыл дверь, обошел меня кругом, чтобы оказаться со мной лицом к лицу, и сказал низким, угрожающим голосом: - Убирайтесь отсюда. Ничего лучшего я и пожелать не мог. Это оказалось очень кстати. Я посмотрел на него и ответил ему тем же тоном: - Убирайтесь сами, вы, проклятый любопытный сукин сын. Он отреагировал так, как этого можно было ожидать от кавалера, который врезал Уальдо Муру на виду у всего зала. Он дал мне понять, что я, вероятно, поступил с ним несправедливо в тот день в кабинете Вульфа; он был вполне способен оценить мой удар, хотя был возбужден и взбешен до крайности. Но ударить его здесь было бы неправильно: во всяком случае он настолько не умел драться, что всякая попытка с его стороны могла бы закончиться только его позором. Когда я встал со стула, он подошел ко мне, выставив правую руку, будто кроме этого кулака ничто в мире не заслуживало внимания. Я сделал резкое движение головой в сторону, уклоняясь от удара, и, пока он пытался восстановить равновесие, шагнул к двери, открыл ее и сказал громким голосом: - Вы опоздали, мистер Хофф! Вам меня не остановить! Вы опоздали! Затем я побежал. Я бежал серединой зала, оглядываясь назад, чтобы посмотреть, следует ли за мной Хофф, и, добежав до четвертого стола, остановился. Затем я двинулся дальше, наслаждаясь вниманием к моей персоне, так как к этому времени взоры всех присутствующих были обращены ко мне. Добравшись до другого конца зала, я ввалился в свою комнату. Схватив шляпу и пальто, я вышел в коридор и, спустившись на лифте, покинул здание через главный вход. На Уильям-стрит я поймал такси и дал шоферу адрес Вульфа. Вульфа я нашел в оранжерее с Теодором: они рассматривали только что полученный каталог недавних поступлений. В помещении было влажно и тепло, поэтому я уселся на табурет, достал носовой платок и вытер лоб. - Ну как? - спросил Вульф. - Я провел с мисс Ливси более двадцати минут. Хофф ввалился к ней в комнату и приказал мне убираться. Я назвал его сукиным сыном и позволил ему преследовать меня. У него, должно быть, есть свои шпионы. - Прекрасно, продолжай. - Да, сэр. Я побуду здесь немного, чтобы показать, что мне пришлось информировать вас о захватывающих событиях, а затем вернусь назад. Мне по-прежнему не нравится одно обстоятельство. Каждый день я печатаю доклады после обеда и отношу их вам наверх около четырех тридцати. Если сегодня я изменю этот порядок и вручу вам доклад до полудня, кто-нибудь может подумать, что доклад не настоящий. - Ты говорил мне об этом вчера вечером. - Сегодня я это повторяю. - Существо доклада оправдывает это нарушение. - Случай с Нейлором тоже кое о чем говорит, а я следовал там обычной процедуре. Он передернул плечами: - Очень хорошо. Это не имеет значения, принеси как обычно, после обеда. Я ушел, направился вниз, в кабинет, позвонил в компанию, попросил соединить меня с начальником резервного отдела и сказал, что хочу поговорить с Гуинн Феррис. Мне ответили, что она занята. Я сказал, что тоже занят. Через пару минут я услышал ее голос. - Послушай, моя прелесть,- умоляющим голосом начал я.- Я нахожусь на Тридцать пятой улице, пришлось заглянуть к мистеру Вульфу. Но я освобожусь примерно через час и хочу у тебя кое-что спросить. Ради этого я пойду даже на то, чтобы угостить тебя ленчем. Давай встретимся на углу Уильям-стрит и Уолл-стрит в двенадцать тридцать? - Ах ты, негодяй,- возмутилась она.- Позволил, чтобы Хофф гнал тебя по коридору через весь этаж, а я даже не смогла этого увидеть, потому что работала в кабинете мистера Гендерсона. О чем ты хотел меня спросить? - Что-то очень важное. Предпоследний шаг в этой румбе. Так в двенадцать тридцать? Она согласилась. Я сидел, вытянув ноги и засунув руки в карманы брюк, и хмуро смотрел на кнопку комбинированного замка на сейфе, когда Вульф спустился из оранжереи. Когда он уселся в своем кресле и установил свой центр тяжести, я перевел свой нахмуренный взгляд на него и спросил: - Мальчики пришли? Он кивнул. - Все четверо? Он снова кивнул. Я покачал головой. - О'кей. Вероятность того, что эта идея в самом деле сработает, составляет, по-моему, один шанс из ста. Да и вы, наверное, так же думаете. Если это случится, я молю Бога, чтобы они не потеряли ее и мне не пришлось еще раз заниматься опознанием трупа. - Чепуха,- Вульф нажал кнопку, чтобы принесли пива.- Как я уже сказал, ничего такого решительного я от них не ожидаю. Но возможна какая-то реакция: слова, жесты, осторожные действия, и их ни в коем случае нельзя пропустить. - Да,- продолжал я хмуриться,- само собой, доверие необходимо. Я договорился с Гуинн пообедать у Фрисби, где молоки сельди стоят три доллара. У вас есть еще предложения? Он ответил отрицательно, и тут вошел Фриц с пивом. - Да, моя горлица,- сказал я,- можешь взять еще мартини, и еще один, если у тебя не закружится голова. Ты должна быть трезвой как стеклышко. Я общался с Гуинн довольно давно и знал, что после третьего или четвертого бокала ее прекрасные глазки имеют явную тенденцию становиться чуть косящими, а также затягиваться влажной поволокой. Кроме того, она могла начать ругаться. Я же предпочитал, чтобы Гуинн была милым ангелочком, о чем откровенно и сказал ей. Мы сидели в угловом кабинете у Фрисби и ели молоку сельди и салат из авокадо. - У меня не кружится голова,- сказала она, надув губки.- Такая девушка, как я, не может себе этого позволить. У меня голова всегда ясная, а зачем тебе надо, чтобы она была ясной? Чтобы узнать от меня еще немного чуши про эту жуткую ночь в ту пятницу, которую я никогда не забуду? Прямо из постели в полицейский участок! Я никогда не думала, что дойду до этого, клянусь тебе! - Я тоже так не думал,- сказал я честно.- Нет, не про ту жуткую ночь, по крайней мере, не про твою роль в ней. Я сделал паузу, чтобы попросить официанта принести ей мартини и виски для себя. - Причина, по которой я сомневаюсь,- сказал я,- заключается в следующем: то, что меня интересует, сугубо конфиденциально. С другой стороны, я страшно нуждаюсь в твоем совете. Я знаю твою точку зрения об Эстер Ливси. Она действительно немножко не в себе? Как ты думаешь? Гуинн фыркнула. Я уже однажды говорил ей, что следует избавиться от фырканья. - Эта девушка не в себе? Ну уж нет! Что она пыталась тебе внушить? - Так, ничего особенного,- сказал я уклончиво.- Я не могу понять, что она хочет скрыть. Никак не могу. - Готова поспорить, что она хочет что-то утаить. Что она сделала? Я пребывал в сомнении. Не отрываясь, я смотрел в ее прекрасные голубые глаза. - Это строго между нами, Гуинн, дорогая. - Разумеется. - Ты должна пообещать мне держать это в секрете. - Разумеется. - Я сказал мистеру Вульфу, и он разрешил мне поговорить с тобой. - Ради Бога, роди наконец. - Видишь ли, Эстер Ливси сказала мне сегодня утром, что она знает, кто убил Уальдо Мура. Она сказала, что знает это довольно давно. Вилка Гуинн с наколотым на нее кусочком авокадо остановилась на полпути ко рту. - Она сказала тебе, что знает? - Да. - Не может быть! - Так она сказала. - Боже! Вилка с авокадо медленно опустилась на тарелку и осталась там. - Я не удивляюсь, что это произвело на тебя впечатление, дорогая,- с симпатией сказал я.- Так было и со мной. Она сказала это как раз перед тем, как к нам ворвался Хофф и стал преследовать меня. Я рассказал об этом мистеру Вульфу, и мы попали в безвыходное положение, потому что не знаем ее достаточно хорошо. Он решил, что я должен поговорить с кем-нибудь, кто хорошо информирован и заслуживает доверия и кто знает о ней все. Естественно, это могла быть только ты. Так она с придурью или как? Официант принес напитки. Гуинн посмотрела на свой мартини, будто на непреодолимое препятствие, а затем подняла бокал и выпила все его содержимое, сделав два больших глотка. - Так она сумасшедшая? - настаивал я. - Конечно, нет,- Гуинн вытерла губы салфеткой.- Боже мой, какая наглость! И она сказала кто? - Нет, но могла бы, наверное, если бы Хофф не прервал нас. Что ты... - Она не сказала случайно, что тот же человек убил и Нейлора? - Она не распространялась на эту тему, но все указывало на это. - Она не сказала, откуда у нее эти сведения? - Нет, но думаю, что скажет. Вот я и хотел тебя спросить, как с ней обращаться. Если она не сошла с ума, тогда она должна иметь... - Я опоздала,- заявила Гуинн. Она отодвинула свою тарелку, рассыпав при этом соль из солонки. - У меня всего час, и я должна... - Нет, ты не должна,- сказал я твердо.- Мне нужна помощь. Мне нужен совет, и я завишу от тебя.- Я посмотрел на часы.- У тебя есть еще десять минут. Что же насчет нее? Может, она сказала это только для того, чтобы расквитаться с кем-нибудь? - Она высокомерная, самодовольная дура. Я продержал ее там все десять минут, но не получил никакой другой полезной информации относительно Эстер Ливси или кого-нибудь еще. Гуинн больше не сосредоточивалась на этом. Она была слишком обеспокоена, чтобы не опоздать на работу. Я решил, что для меня не имело существенного значения, увидят ли меня наверху возвращающимся после ленча в компании Гуинн или нет, поэтому я простился с ней внизу в вестибюле здания. После того как за девушкой закрылись двери лифта, я направился мимо сигаретного автомата к выходу, сделав на ходу знак широкоплечему мужчине, который стоял неподалеку. Выйдя на улицу, я завернул за угол. Широкоплечий человек догнал меня, и мы поздоровались. - Как дела, Орри? - До чертиков скучно,- проворчал он.- Она пообедала в пиццерии и затем вернулась на работу. Для меня есть что-нибудь стоящее? - Возможно, появится на следующей неделе. Наверное, дело это будет не таким уж скучным, так как начинать работать придется в пять утра. Ты не соня? - За ней я мог бы идти с закрытыми глазами. Есть что-нибудь новенькое? - Ничего, кроме того, что сегодня ночью, а может быть завтра, будет ночная работа. Если ты сделаешь неверный шаг и поранишь палец... - Я знаю, знаю. Как то, что моя фамилия Кэтер, а имя - Орри. - О'кей, парень. Я вернулся в вестибюль здания, прошел к телефонной будке, позвонил Вульфу и сказал ему, что шар запущен. У него не было новых предложений, и я не услышал ничего, кроме хрюканья. Я поднялся на лифте на тридцать четвертый этаж, пошел в свою маленькую комнату, отметив, что снова достоин внимания служащих, сел за свой стол и вставил в машинку бумагу с копиркой. Намеченные мной направления были, конечно, обычными. Я напечатал их, а затем стал обдумывать, как все это сформулировать. Мои соображения могли быть либо важными, либо нет, в зависимости от того, с какого этажа придет реакция, которую мы ждали: с тридцать четвертого или тридцать шестого. Следует, подумал я, строго придерживаться фактов, не предлагать никаких фейерверков, не отходить от стиля моих предыдущих докладов, а главное - не переборщить. Решив это, я напечатал следующее: Развитие событий выглядит обнадеживающе. Сегодня утром в девять сорок я зашел в комнату к Эстер Ливси. Как я уже отмечал в предыдущих докладах, она снова отказалась прийти к мистеру Вульфу, который хотел побеседовать с ней подробно. Об этом я уже информировал. Мисс Ливси очень нервничала. Сначала она отказывалась говорить со мной. Когда я настоял на нашей беседе, она вдруг заявила, что не осмелилась пойти второй раз к мистеру Вульфу, потому что ей известно, кто убил Уальдо Мура. Она считала, что наша беседа носила конфиденциальный характер, однако заранее мы об этом не договаривались. Из сказанного ею можно было сделать вывод, что она также знала, что тот же человек убил и Нейлора. Я думаю, мне удалось бы получить от нее больше информации, если бы в комнату внезапно не ворвался мистер Самнер Хофф, который потребовал, чтобы я ушел. У меня нет оснований думать, что ему было известно, о чем она мне рассказывала, так как мы говорили негромко, а дверь комнаты была закрыта. Я немедленно отправился к мистеру Вульфу в его офис, чтобы доложить ему об этом инциденте. По его мнению, к этому делу пока не следует никого привлекать, кроме меня, но что в то же время было бы непорядочно скрывать от клиента эту информацию. О любых дальнейших событиях буду докладывать без промедления. Вот что в итоге получилось. В первом проекте мне кое-что не понравилось, и, немного отредактировав текст, я снова его перепечатал. Из положенных в шкаф вторых копий моих докладов я и на этот раз устроил ловушку, протерев обложки папок и рассыпав на страницах крошки табака. Закончив все это и положив оригинал и первую копию доклада себе в карман, я широко открыл дверь и сел на стул, который поставил так, чтобы мне была видна дверь комнаты Эстер на другом конце зала. Ее дверь оставалась закрытой. Через минуту несколько десятков девушек, находившихся в секторе зала, входившем в зону моей видимости, уже знали о том, что моя дверь открыта, а я сам сижу в комнате. Их глаза были устремлены на меня, что делалось по-разному: одни девушки бросали на меня быстрые взгляды и тут же их отводили, другие глазели подолгу. Это был интересный эксперимент, вернее сказать, был бы, если бы у меня было настроение для исследований. В сложившихся обстоятельствах из этого ничего не вышло. Конечно, я не ждал, что кто-нибудь промчится по проходу на украденном седане, направится в комнату Эстер и переедет ее. Я был бы удивлен, если бы вообще что-нибудь произошло; и хотя так ничего и не случилось, я ни разу не отвлекся в течение всего времени, и не было ни одного интервала более чем в три секунды, когда бы дверь Эстер оставалась без моего внимания. Фактически эта дверь открывалась семь раз. В 2.35 на ее пороге появилась Эстер Ливси, которая прошла в комнату Розенбаума и в 2.48 вернулась в свою комнату. В 3.02 она появилась снова, прошла в конец зала, где находилась женская комната, и вернулась к себе в 3.19 В 3.41 по дальнему проходу прошествовал Самнер Хофф, открыл дверь комнаты Эстер и вошел, закрыв ее за собой. В 3.55 он вышел оттуда и направился прямо ко мне, но об этом более подробно я расскажу позже. В 4.12 вышла Эстер - подробнее об этом тоже потом. Стало быть, всего семь раз. Первое доказательство того, что я правильно рассчитал, выбрав Гуинн Феррис в качестве доверенного лица для сообщения конфиденциальной информации, я получил около трех часов, когда картина зала, который я держал под наблюдением, была заслонена объектом, появившимся в проеме двери в мою комнату. Этим объектом была Роза Бендини. Ее глаза сияли от возбуждения, но, подойдя ко мне, она сказала лишь несколько слов: - Сегодня понедельник. Арчи. Я кивнул: - Тридцать первое марта, шесть дней до Пасхи. - Ты помнишь последний понедельник? - Я никогда его не забуду. А четверг я запомню еще лучше. - И я тоже. Что ты тут делаешь? - Вспоминаю понедельник и четверг. Извини, детка. Пригнись немного. Я вытянул шею, чтобы посмотреть в зал. Из своей комнаты появилась Эстер. Когда я убедился, что она направляется в туалет, я вновь обратился к посетительнице. - Что это у тебя глазки так разгорелись? Наверняка не из-за меня. - Закрыть дверь? - Нет, мэм. Только не в рабочее время. Она подошла поближе. - Эстер тебе лжет,- сказала она с неожиданным чувством. Она мотнула головой, бросив взгляд на дверь, и снова повернулась ко мне.- Разве я тебе не рассказывала про нее? Она может знать, кто убил Уалли, тут все в порядке, но она пытается сыграть с тобой шутку. Ведь я тебе про нее рассказывала, правда? - Да, рассказывала. Говори потише. Почему ты думаешь, что она знает, кто убил Уалли? - Она тебе так сказала,- Роза положила свою руку мне на плечо, поймала мой взгляд, направленный на открытую дверь, и убрала руку. - Не позволяй ей дурачить тебя. Арчи. Дальше она скажет тебе, кто это был. - Если она это сделает, это будет больше того, что сделала ты. Ты сказала, что знаешь, кто убил его, но не будешь упоминать имени. Затем сказала, что не знаешь. Разве это не называется дурачить? - Я... Я...- она снова оглянулась.- Я собираюсь закрыть дверь. - Зачем? Ты готова назвать имя? - Я не знаю ни одного имени, Арчи. Я хочу, чтобы ты обнял меня. Я закрою... Я схватил ее за локоть, пытаясь остановить. - Нет, Роза, не сейчас: прибережем это для следующего раза. Кто тебе сказал... Она отпрянула, глаза ее горели. - Следующего раза может не быть,- сказала она и вышла. Я с удовольствием узнал, что Гуинн не обманула меня в моих надеждах, однако сомневался, будут ли результаты. Вульф ждал каких-нибудь слов, жестов и действий, и в мои инструкции входило держать его в курсе событий, но я не мог увидеть ничего полезного для дела в желании Розы очутиться в моих объятиях. Для нее это выглядело логичным. С четверга прошло четыре дня. Я уже подумывал, не пойти ли позвонить Вульфу из автомата и не доложить ли ему об этом, но решил подождать по крайней мере до тех пор, пока Эстер не вернется из туалета, и в этот момент в дверях моей комнаты снова появилась тень. Это был Бен Френкель. Он сделал три больших шага в глубь комнаты, остановился, уставившись на меня сверху вниз, постоял так некоторое время и прогремел своим громоподобным голосом: - Я не помешал? - Нисколько,- ухмыльнулся я.- Что случилось? - У вас сегодня был ленч с мисс Феррис. Я кивнул. - Ничего особенного. Просто кое-что хотели обсудить - Я не верю этому,- раскаты его голоса стали тише - Значит, я снова вру. Спроси ее сам. - Мне не нужно ее спрашивать. Она все рассказала мне. Вы говорили, что хотели спросить у нее совета, что является нелепостью. Вы говорили с ней несколько раз и довольно подолгу - вы и мистер Вульф,- и невозможно, чтобы вы хотели спросить у нее совета. Вы должны понимать, что она совершенно лишена интеллекта и, таким образом, ее мнение по какому-нибудь вопросу не имеет никакой ценности. Она не умственно отсталая, но уровень ее сообразительности явно ниже допустимого. - Что такое? - вскричал я, уставившись на него.- Я думал, ты ее любишь! Он отмахнулся, сделав широкий жест своей большой костистой рукой. - Я не люблю ее. Я испытываю по отношению к ней определенные чувства, и вы это знаете. Я продолжаю: вы что-то конфиденциально рассказали ей, но это еще более абсурдно. Гуинн совершенно неспособна держать рот закрытым. Вы знаете это. У вас есть полная уверенность в том, что я не убивал Уальдо Мура, и Нейлора тоже. Если бы я это сделал, я бы не смог держать это в секрете от нее: я ничего не могу от нее скрыть. А если бы она это знала, то уже давно разболтала, и не только вам, а всем. Теперь вы знаете, что я невиновен. - Здесь есть разумное зерно,- признал я. - Конечно, есть. Тогда как же вы можете говорить ей что-либо, по вашим словам, строго конфиденциальное и просить ее никому не говорить? - Я не понимаю, почему... извини,- я снова вытянул шею, чтобы посмотреть в зал. Эстер возвращалась из туалета. Как только она вошла к себе в комнату, я взглянул на часы и отметил время - 3.19. Я повернулся к Френкелю: - Ты можешь ошибаться насчет мисс Феррис. Не надо принимать как должное, что чужое мнение о ее умственных способностях обязательно согласуется с твоим. Может, ты ослеплен страстью? Френкель пожал плечами. - Вы просто болтаете,- пророкотал он.- Вы пытаетесь перевести исключительно серьезное дело в разряд тривиальных. Вы также и