емте отсюда! Но от Фандора не так легко было отвязаться. Он положил руку на плечо старика и проговорил угрожающе: - Мсье! Я оказал вам честь, заговорив с вами после того, как вы меня толкнули! И, тем не менее, я не слышу не только извинений, но и вообще ответа! Соблаговолите прервать молчание! Голос журналиста звучал еще громче, чем раньше. Несколько человек остановились, прислушиваясь к назревающей ссоре. Флориссан д'Оржель пристально посмотрел в глаза молодому человеку. Потом неожиданно улыбнулся. Прошло несколько секунд. Глаза журналиста метали молнии. - Дело дрянь, - заметил кто-то из зевак. - Сейчас обменяются визитками. - Может, и до тумаков дойдет! - ответил сосед. - Давно не видел, как благородные дерутся. Пауза затянулась. Наконец Флориссан проговорил с непонятной интонацией: - Вы знаете, что сами виноваты. Поэтому извольте обращаться со мной повежливее, Жером Фандор. Журналист оторопел, как будто увидел привидение. Старик приблизил свое лицо к самым его глазам и произнес так, чтобы все слышали: - Хотите выяснять отношения - воля ваша. Только избавьте меня от удовольствия выступать на потеху здешней публике. Вы прекрасно знаете, где и когда меня можно найти. Вся заносчивость Фандора разом улетучилась. Он опустил глаза и мучительно покраснел. Флориссан чуть заметно подмигнул и удалился. Фандор остался стоять, уставившись в землю. В толпе раздались презрительные замечания: - Ишь, стоит, как нашкодивший школьник! Нечего тогда было и петушиться! - У него кишка тонка! Эти журналисты все выскочки, а как доходит до дела, так они вечно пасуют. Хлипкий народ! Фандор не отвечал. Казалось, он даже не слышал. Толпа понемногу разошлась. Медленно, как сомнамбула, журналист двинулся вперед. - Где эти женщины? - пробормотал он. Глава 25 ФЛОРИССАН д'ОРЖЕЛЬ Было уже шесть вечера. Более четырех часов ожидал Фандор в гостиной особняка на улице Лало возвращения хозяев. После стычки с Флориссаном он безуспешно пытался разыскать их на ипподроме и, не найдя, примчался сюда. Слуги уверяли, что мадам и мсье непременно вернутся к ужину. Однако время шло, а они все не появлялись. Наконец терпение журналиста было вознаграждено. На улице раздалось урчание мотора. Автомобиль остановился у дверей особняка, и вскоре в холле раздались голоса Жоржетты и Флориссана. Через секунду Жоржетта появилась в гостиной. - Это вы... - начала она, но журналист вскочил и перебил ее. - Где... - он запнулся и с трудом выговорил. - Где Флориссан д'Оржель? Жоржетта пожала плечами: - Поднялся наверх. Боюсь, что вам не удастся с ним увидеться. Он никого не пускает в свои апартаменты, даже меня. Фандор упрямо наклонил голову: - И все-таки мне необходимо его увидеть. - Нет-нет! Он рассердится! - испугалась Жоржетта. Она очень боялась разгневать своего покровителя, обеспечившего ей такое приятное существование. Фандора подобные соображения не волновали. Он решительно поднялся по ступенькам и постучал в дверь. Ответа не последовало. Молодой человек заговорил, окончательно повергнув Жоржетту в смятение: - Элен, прошу вас! Мне необходимо с вами поговорить! Я хочу извиниться! Жоржетта, взбежав по лестнице, схватила журналиста за рукав: - Что вы делаете? Кого вы зовете? Что это еще за Элен? В этот момент из-за двери донесся спокойный голос: - Минутку, друг мой. Я сейчас переоденусь и выйду к вам. Фандор прислонился к косяку. Бедная Жоржетта окончательно растерялась. - Что происходит? - бормотала она. - С кем вы разговариваете? Это не Флориссан! Журналист усмехнулся: - Ошибаетесь, мадам! В этот момент дверь открылась, и на пороге появилась женская фигурка. Фандор шагнул вперед и сжал ее в объятиях. - Опять... - пролепетала Жоржетта. - Опять эта девушка! Перед ней действительно стояла Элен. Мягко отстранив Фандора, она сказала: - Входите. Сейчас я вам все расскажу. Впервые с тех пор, как она поселилась в особняке на улице Лало, Жоржетта оказалась в апартаментах второго этажа. К своему огромному удивлению она увидела множество женской одежды вперемешку с мужской. Среди платьев и корсажей валялась знаменитая накидка Флориссана, подбитая черным шелком. Элен провела Жоржетту в туалетную комнату и показала седой парик и белоснежную накладную бороду. На столике было расставлено столько различных флаконов, что комнатка стала похожа на театральную гримерную. Жоржетта оглянулась вокруг и побледнела. - Что это все значит? - спросила она. - Где Флориссан? Он поднялся к себе! И как вы сюда попали, мадемуазель? Элен взяла Жоржетту за руку. - Бога ради, простите меня, - сказала она виновато. - Я вас обманывала. Понимаете, Флориссан действительно здесь. Перед вами. Узнаете? Жоржетта вгляделась в лицо девушки. У нее перехватило дыхание: - Вы?! - Да, я, - мягко ответила Элен. - А вот мой парик и борода. - Но... - пробормотала пораженная женщина. - Но зачем все это? Элен опустила глаза. - Простите меня, - повторила она. - Поверьте, у меня были на то причины. Жоржетта задрожала: - Но... Но вы обманули меня! Это бесчестно! Это подло! На глазах ее выступили слезы: - Ради этого человека я оставила моего несчастного мужа... Я думала, это любовь... А он оказался просто переодетой женщиной! Как это жестоко! Так посмеяться надо мной! Жоржетта рухнула в кресло и разразилась рыданиями. Элен с жалостью склонилась над ней. - Уверяю вас, все не так уж скверно! - ласково произнесла она. - Скажите, вы ведь считали Флориссана своим покровителем? - Считала! - прохныкала женщина. - А теперь... Что со мной будет? Она снова зарыдала: - Господи! Об этой истории узнает весь Париж! Меня засмеют! Элен повернулась к Фандору. - Пусть поплачет, - шепнула она. - Сейчас с ней бесполезно разговаривать. Фандор с нежностью смотрел на возлюбленную. Подумать только, он чуть не отождествил ее с самим Гением преступления! И устроил безобразную сцену на ипподроме, приняв ее за мужчину! Но ей-то зачем понадобилось изображать Бог весть что?! Внезапно в дверь постучали. - Войдите, - бросила Элен. На пороге появился слуга. На лице его не выразилось ни малейшего удивления при виде девушки. "Однако слуги в этом доме хорошо воспитаны!" - подумал Фандор. Слуга протянул хозяйке поднос, на котором лежали две визитные карточки. Элен мельком взглянула на них и спросила: - Эти господа ждут мадам? Лакей почтительно поклонился: - Господа ждут в большой гостиной. Жоржетта побледнела, увидев карточки: - Как... оба? Не может быть! И что же, они пришли вместе? Слуга кивнул. Жоржетта снова взглянула на визитки. - Воистину, Господь отвернулся от меня! - прошептала она. - Сначала эта женщина, а теперь... И она прочитала вслух: - Поль Симоно. Макс де Вернэ. Силы небесные! Мой муж и мой любовник... Кое-как приведя себя в порядок, Жоржетта спустилась вниз. Элен и Фандор наконец-то остались наедине. Журналист принялся сбивчиво извиняться за свою грубость на ипподроме, но девушка приложила палец к его губам и улыбнулась: - Я уже давно вас простила. И потом, мне тоже надо извиниться за то, что водила вас за нос. Но вы меня понимаете, не так ли? Фандор пожал плечами: - Я знаю, что вы почему-то решили изображать из себя старого жуира. Но зачем вам это понадобилось, понять не могу. - А разве Жоржетта Симоно вас не интересовала? - с вызовом спросила Элен. - В таком случае вы просто никудышный сыщик. А что, если она знала убийцу Рене Бодри? А вдруг среди ее любовников был сам Фантомас? Масса подозрений! - И они подтвердились? - Нет. Я ошиблась. Журналист прошелся по комнате: - Но к чему весь этот маскарад? Зачем было наряжаться Флориссаном? - Во-первых, я усыпила подозрения Жоржетты. Глупышка считает вполне естественным, что пожилой господин ни с того ни с сего дарит ей особняк. А во-вторых... Не забывайте, мой друг, что Фантомас прекрасно знает, кто я такая. И я боюсь его. Очень боюсь! Фандор привлек девушку к себе. - Не надо бояться, - шепнул он нежно. - Ведь я с вами! - Поэтому я боюсь не только за себя, но и за вас тоже, - вздохнула Элен. - Господи, как бы я хотела, чтобы мы вдруг оказались далеко-далеко отсюда! Мы могли бы жить так счастливо... Журналист обнял любимую: - Мужайтесь, дорогая. Теперь поздно отступать. Мы должны добиться успеха. Владимир благодаря нам уже оказался за решеткой. И теперь надо, чтобы его отец занял достойное место по соседству. Девушка слабо улыбнулась. Фандор обвел взглядом комнату. В голову ему пришла новая мысль. - Но, дорогая, - проговорил он. - Будучи Флориссаном, вы неплохо устроили вашу протеже. Откуда у вас такие средства? Элен приложила палец к губам. - Скоро узнаете, мой друг. Всему свое время. И я уверена, что вы будете благословлять этого человека. Для достижения справедливой цели, ради борьбы со злом он не жалеет денег. И он не меньше, чем мы, хочет, чтобы Фантомас был пойман. - Но кто же это? Элен покачала головой: - Не сейчас. Пока это секрет. Не будьте таким любопытным! Глава 26 ЖЮВ И ФАНДОР Жюв и Фандор обедали вместе. Маленькую гостиную в доме на улице Тардье ярко освещали лучи осеннего солнца. Небо было ярко-голубым. Из окон виднелись многочисленные лестницы Монмартрского холма, по которым передвигался народ. В воскресный погожий день горожанам не сиделось дома. Принарядившись, они высыпали на улицу. Денек действительно выдался на славу. Казалось, время пошло вспять, и в столицу снова вернулось лето. Жюв закрыл ставни с витражами. Комната погрузилась в таинственный полумрак. Отблески цветных стекол, преломляясь в хрустале бокалов, падали на белоснежную скатерть яркими мазками, делая ее похожей на палитру художника. Инспектор повернулся к гостю: - Так ты будешь омлет? Журналист мотнул головой: - Нет. - Тебе не нравится, как я стряпаю? - Что вы! Просто я не голоден. Реакция Жюва была крайне неожиданной. Он резко вскочил, опрокинув стул, и принялся метаться по комнате, цедя сквозь зубы: - Чертов болван! Он, видите ли, сыт! Фандор с недоумением смотрел на своего друга. Тот сел и смущенно потупился: - Извини, старина. Нервы ни к черту. Подумать только, двенадцать лет, двенадцать лет борьбы! И оказаться в таком положении... Журналист взял его за руку: - Что случилось, инспектор? Почему вы меня упрекаете? Жюв отстранился. - Что случилось... - повторил он. - Просто у меня лопнуло терпение! - О чем вы? Инспектор сжал кулак, и тонкий бокал хрустнул в его пальцах. - Так больше не может продолжаться! Ладно - я. Рисковать жизнью - моя работа. Но я не могу смотреть, как ты ускоряешь себе дорогу на кладбище. И все из-за Элен! Фандор нахмурился: - Это не только ваша игра, инспектор. Мы тоже играем в нее, тут уж ничего не поделаешь. - Эх, если бы это была игра! Жюв замолчал. Прошло несколько минут, прежде чем он снова заговорил: - Стыдно признаться, но порой мне кажется, что я схожу с ума... Лоб его прорезали глубокие морщины. - Каждую ночь я не могу сомкнуть глаз. Все думаю, думаю об одном и том же... И похоже, у тебя появляются те же симптомы. - У меня? - удивился журналист. - У тебя, у тебя. Будешь омлет? - Я же сказал, что сыт. - А когда ты ел в последний раз? - Не помню... Вчера, кажется. - То-то и оно! Вчера. А ведь ты молод и не должен бы жаловаться на отсутствие аппетита. Видно, ты тоже зациклился на одном, как и я... Жюв шумно вздохнул. - Мы оба чувствуем, что Фантомас где-то рядом, совсем близко. Но черт меня побери, если я знаю, что он задумал! Он снова сжал кулаки. - У этого чудовища слишком изощренная фантазия, чтобы мы могли предвидеть его поступки. Нам остается только ждать... А это невыносимо! - Это точно, - невесело подтвердил Фандор. - Ожидание - страшная штука. Особенно, когда не знаешь, чего ждать. Жюв кивнул: - Совершенно верно. Кое-что нам, конечно, удалось. Что касается Бриджа-Владимира, то тут ты блестяще поработал. Однако этого, увы, мало. Одним преступником меньше, а мозг всей шайки на свободе. Честно говоря, я думал, что, поймав сына, мы быстро выйдем на отца. Но Владимир молчит, как рыба. Такое впечатление, что он получил указания от Фантомаса! - Все может быть, - задумчиво проговорил журналист. - Меня это, по крайней мере, не удивило бы. Когда борешься с гигантским спрутом, бесполезно отсекать ему щупальца. Нужно поражать его в голову! Они помолчали. Фандор машинально скатывал хлебные шарики. - Да, кое-что нам удалось, - продолжал он после паузы. - Но и проколов было немало. Достаточно вспомнить, как мы подставили беднягу Мэксона. Теперь он вряд ли станет президентом жокей-клуба! Снова воцарилось молчание. Друзья уныло смотрели в тарелки. О каком обеде могла идти речь! Невеселые мысли начисто лишили их аппетита Фандор встал и подошел к окну. - Будь ты проклят, Фантомас! - прошептал он. - Неужели нам так и не удастся с тобой справиться?! Пальцы его машинально выстукивали по стеклу барабанную дробь. - Кто же это может быть? - повторял он в пространство. Жюв усмехнулся и пожал плечами: - Увы, дружище, не могу тебе ответить. Иначе я бы тут не рассиживался... В голосе Жюва сквозила безнадежность. Ему лучше других было известно, что, имея дело с Фантомасом, можно получить удар с самой неожиданной стороны. За годы борьбы с Гением преступления не раз оказывалось, что негодяй скрывается под личиной достойнейшего члена общества, далекого от всяких подозрений. Наверняка и сейчас дело обстояло так же. Но кто? В десятый раз инспектор перебирал в уме всех, кого ему довелось в последнее время увидеть на ипподроме. Но тщетно. Любой из завсегдатаев скачек теоретически мог оказаться Фантомасом, и никто из них не дал ни малейшего повода себя подозревать. Жюв поднял голову. - А как у тебя дела с Флориссаном? Удалось что-нибудь выяснить? Журналист нервно рассмеялся. Полицейский посмотрел на него с удивлением: - В чем дело? Фандор махнул рукой: - Господин д'Оржель не относится к числу наших клиентов. - Раньше ты так не считал! - Обстоятельства изменились, - уклончиво сказал журналист. - Теперь я абсолютно убежден, что это не тот, кого мы ищем. Инспектор пристально посмотрел на своего друга, но не стал задавать лишних вопросов. Фандор поспешил перевести разговор на другое. - Послушайте, Жюв, а что вы скажете о нашем друге Мэксоне? - Мэксон - Фантомас? - хмыкнул Жюв. - У тебя слишком богатое воображение. Какого черта ему тогда помогать нам? - Значит, все-таки Мобан? Ведь он держал своих лошадей в конюшнях Бриджа. - Веская улика! - пробормотал инспектор. - Что же, сажать теперь за решетку каждого, кто держал лошадей у Бриджа? Этак мы скоро дойдем до того, что начнем арестовывать самих лошадок! Вот, послушай-ка... И Жюв принялся перечислять длинный список уважаемых членов жокей-клуба, которые были так или иначе связаны с конюшнями в Мезон-Лафит. Почувствовав, что это может продолжаться до самого ужина, Фандор замахал руками: - Ради Бога, хватит! Вы уже назвали пол-Парижа. Так мы его никогда не отыщем! Жюв уныло кивнул: - О том-то я и толкую... Юристы говорят - подозрение еще не есть доказательство. А у нас с тобой и подозревать-то некого... Ни одной зацепки. Если так пойдет дальше, мы бессильны. Фантомас будет и впредь орудовать у нас под носом. Внезапно полицейский вздрогнул. В комнате раздался спокойный голос: - Омлет сейчас совсем остынет, мсье. Жюв обернулся: - А, это вы, Жан... Совсем не слышал, как вы вошли. Пора на пенсию! Слуга почтительно промолчал. Когда у хозяина такое настроение, лучше не вмешиваться. Инспектор сел за стол и махнул Фандору: - Ладно, давай поедим. Есть журналист не хотел. Он присел на краешек стула и принялся ковырять вилкой яичницу. Время от времени он осушал стакан воды, как будто его мучила лихорадка. Мысли его витали далеко. Жюв, напротив, приступил к еде, как к боевым действиям. Отрезав большой кусок окорока, он разделывался с ним, словно с личным врагом. - Ешь, ешь, - проговорил инспектор с набитым ртом. - Если ты упадешь от истощения, от этого никому не станет легче. Однако Фандор отодвинул тарелку. - Глупо, конечно, - признался он. - Но у меня сегодня просто кусок в горло не лезет. Жюв неодобрительно сморщился: - Да что с тобой такое? - Не знаю, - тихо ответил журналист. - По-моему, я... просто боюсь. Видно было, как нелегко далось ему это признание. Трудно говорить "я боюсь" человеку, чье имя для многих стало синонимом бесстрашия. - Боишься... чего? - уточнил Жюв. Фандор покраснел: - Да в том-то и дело, что не знаю. Это накатило на меня сегодня утром. Что-то неясное... Предчувствие какой-то беды. И прошу вас, не улыбайтесь. Вы знаете, как я отношусь к предчувствиям и прочим суевериям. Но сейчас я боюсь. Мне кажется, что произойдет несчастье. Фантомас слишком близко! Он потер лоб. Инспектор молча слушал. - Да, он где-то совсем рядом... - продолжал Фандор. - Знаете, когда вчера вечером я узнал, что не буду сегодня участвовать в скачках, я почему-то подумал, что нынче в Отей непременно должно что-то случиться. Я уже совсем было собирался поехать туда, но вспомнил, что вы пригласили меня на обед. Жюв задумчиво молчал. Еще совсем недавно он бы не упустил случая бросить ироничное замечание по поводу неожиданной склонности своего друга к мистике. Но в последнее время слишком часто он сам терял покой от дурных предчувствий, чтобы не обращать на них внимания. Инспектор посмотрел на часы: - Четверть третьего... Он поднялся: - Пожалуй, мы еще успеем. Фандор посмотрел на недоеденный окорок: - Куда? - В Отей. Собирайся. Молодой человек вскочил на ноги. Им овладело лихорадочное возбуждение. - Отличная мысль! - воскликнул он. - Поехали немедленно! На сборы ушло несколько минут. - Жан! - крикнул инспектор. - Пообедать у нас не получилось. Но к ужину мы обязательно вернемся. Приготовь что-нибудь вкусное. Слуга расстроенно покачал головой: - Как же можно уходить, не поев! Возьмите с собой хоть бутерброды! Жюв похлопал его по плечу: - Ничего, старина, мы потерпим. А вечером наверстаем за весь день. Дверь хлопнула, и через минуту друзья были уже на улице. Подъехало такси. - В Отей! - крикнул Жюв, забираясь на сиденье. - И побыстрее! - добавил Фандор. Машина тронулась с места. Спутники молчали, погрузившись в свои мысли. Попетляв по бульварам, автомобиль пересек площадь Клиши, миновал парк Монсо и повернул на площадь Звезды. Вскоре позади остались авеню Виктора Гюго и улица де ля Помп. Машина приближалась к ипподрому. Жюв прервал молчание. - Ты знаешь, что выборы президента жокей-клуба должны состояться через восемь дней? - спросил он. - Знаю, - коротко ответил Фандор. Жюв вздохнул: - Можешь себе представить состояние Мэксона. Бедняга места себе не находит. - Можно его понять... - рассеянно сказал журналист. Мысли его были заняты совсем другим. Ему казалось, что водитель едет чрезвычайно медленно. Кончится ли когда-нибудь эта поездка?! Однако всему на свете приходит конец. Автомобиль затормозил у ипподрома. Расплатившись, друзья вышли и окинули взглядом людское море. Народу сегодня было даже больше, чем обычно. На трибунах, как всегда, выделялись дамы в ярких туалетах. Им не было нужды толпиться возле тотализатора - за них все делали кавалеры. В надежде получить благосклонность красавицы, светские львы жертвовали даже собственными деньгами. Внизу же, у окошечек, принимающих небольшие ставки, шла настоящая битва. Сотни игроков брали кассы приступом, как будто главной целью их жизни было расстаться с кровно заработанными и зачастую последними франками. И все из-за призрачной надежды сорвать куш! - Несчастные люди! - вздохнул Жюв. - Хоть бы на минуту остановились и вспомнили, сколько денег они просадили, прежде чем выиграть хотя бы луидор. Нет - азарт делает их слепыми... Фандор, не слушая, что-то пробормотал в ответ. Он пристально всматривался в трибуны. Потом облегченно вздохнул: - Похоже, все в порядке. Пока, во всяком случае... Жюв повернулся к нему: - Что ты имеешь в виду? - Сам не знаю. Просто пока ничего страшного не случилось. Глава 27 ХИЩНИКИ! Задолго до того, как Жюв и Фандор примчались на ипподром, сюда прибыли двое мужчин. Сейчас они прохаживались возле паддока, негромко переговариваясь. Жюву было бы интересно взглянуть на этих людей и услышать их разговор. Это были Горелка и Иллюминатор. Внезапно их окликнули. Обернувшись, они увидели дюжего молодца в сапогах для верховой езды и со стеком в руках. - Идите сюда, ребята! - повторил он. Уголовники переглянулись и двинулись в сторону мужчины. Подойдя, они поздоровались. - Привет, Сторож. Тот кивнул. - Ну как, идет дело? - поинтересовался Горелка. - Мы не зря старались? Сторож ухмыльнулся: - Дело на мази. Через пару минут здесь будет знатное представление. Все ребята уже в сборе. Хозяин послал меня предупредить вас. - Сколько всего народу? - Больше сорока человек. И каждый на своем месте, можешь не сомневаться. У вас какие номера? Иллюминатор заговорщицки подмигнул: - У меня с тридцатого по тридцать пятый. - А у меня всего лишь девятый и десятый, - сказал Горелка. - Но зато это самые дорогие кассы. Ставки в них не меньше ста монет. Сторож довольно кивнул: - Рад за вас. Ну, а теперь по местам. Эх, посмеемся сегодня! Бандиты расхохотались: - Да, сегодня будет потеха! Окончив этот странный разговор, приятели двинулись к окошечкам тотализатора. Все кабинки были пронумерованы. Если приглядеться, почти везде каждой можно было заметить человека, который старательно пытался смешаться с толпой зевак. Увидев Сторожа, такие люди незаметно делали ему знак рукой. Невдалеке послышался гнусавый голос, без которого уже невозможно представить себе ипподром в Отей: - Только старый торговец знает, какая лошадка придет первой! Сторож оглянулся: - Ба, да это Бузотер! Он поколебался, потом ухмыльнулся и решительно двинулся к бывшему бродяге: - Привет, старина! - Мое почтение, Сторож! Не откажешься принять стаканчик? - Твоей кислятины? - поморщился бандит. - Нет, я привык к напиткам получше. Бузотер обиженно повел плечом: - Ну, как хочешь... Другим нравится. Ты что-то хотел мне сказать? Сторож понизил голос. - Смывайся-ка ты отсюда, - посоветовал он. - А то, неровен час, попадешь в беду. За свою долгую жизнь Бузотер приобрел полезную привычку ничему не удивляться и принимать к сведению любую информацию. Не выказав ни малейшего удивления, он лишь уточнил: - Ты это серьезно? - Не задавай дурацких вопросов, - раздраженно бросил Сторож. - Я слов на ветер не бросаю. Сматывайся. Здесь скоро запахнет жареным. А может, пойдет дождик. Я не хочу, чтобы ты простудился. Бузотер поглядел вверх. В синем небе не было видно ни единого облачка. - В общем, я тебя предупредил, - закончил Сторож и, повернувшись на каблуках, двинулся в сторону тотализатора. Бузотер не стал мешкать. Приторочив покрепче свой баллон, он потрусил к выходу с ипподрома. - Что они там еще придумали? - бормотал он. - Взорвать бомбу? Подошло время второго заезда. Жокеи один за другим выезжали из весовой и отправлялись на старт. Стартер надсаживался от крика, стараясь выстроить лошадей на одну линию. Тем временем Жюв и Фандор были уже у весовой. Там собралось немало членов жокей-клуба. Мэксон подошел поздороваться, а граф Мобан, увидев друзей, лишь с холодной вежливостью приподнял над головой широкополую шляпу. - Что новенького, инспектор? - спросил Мэксон. Жюв неопределенно махнул рукой. Американец грустно вздохнул. - А у меня дела идут неважно, - сообщил он. - Похоже, в клубе о моей кандидатуре уже забыли. Никто ничего не говорит, но уже пустили слух, что это я подменил лошадей. Короче, Мобан обошел меня, как неопытного двухлетку. Несмотря на искреннее огорчение, Мэксон говорил с Жювом приветливо и доброжелательно. Инспектор почувствовал угрызения совести. Ведь это из-за него американец не только потерпел убытки, но и поставил под сомнение свою репутацию. - Простите, - расстроенно проговорил Жюв. - Во всем виноват лишь я один... - Господь с вами! - перебил его Мэксон. - Кто же знал, что так обернется! Да и вообще, может, все к лучшему. Все-таки я чужак, американец. Место президента жокей-клуба не для меня. Пусть эту честь окажут парижанину, аристократу... Однако по тону его было ясно, что он не видит ничего странного в том, чтобы аристократ-парижанин уступил американцу какой бы то ни было пост. Почувствовав это, Мэксон сменил тему: - Так все-таки, есть какие-нибудь новости? Вы ведь обещали держать меня в курсе. Полицейский хотел что-то ответить, как вдруг вмешался Фандор. - Посмотрите туда! - крикнул он. - Что там происходит? Концом своей тросточки журналист указал на беговую дорожку. Мэксон снял с груди бинокль и поднес его к глазам. - Упала какая-то лошадь, - сообщил он. - И, по-моему, поранилась. Да, верно, лежит. Вон, к паддоку бегут служащие. Видно, дело так худо, что необходимо подогнать фургон на поле. Что ж, у игроков появилась отсрочка. Заезд задержится минут на десять. Кто-то из опоздавших успеет сделать ставку. Американец был прав. На дорожке упала лошадь, причем, так неловко, что повредила себе ногу. Подняться она не могла. По траве расплывалось пятно крови, животное жалобно ржало. Внимание зрителей было приковано к ней. Все увидели, как по полю медленно приближается большой фургон для перевозки лошадей. Он перегородил дорожку прямо перед раненым животным. - Как же они собираются засунуть ее внутрь? - спросил Фандор. Мэксон открыл было рот, чтобы объяснить, как транспортируют раненых лошадей, но слова застряли у него в горле. Жюв и Фандор тоже замерли. Зрелище, открывшееся их глазам, походило на горячечный бред сумасшедшего. Фургон остановился на дорожке, и из него выскочили люди с лицами, закрытыми платками. Они бросились к задней двери, распахнули ее и, не теряя ни секунды, вскарабкались на крышу фургона. В то же мгновение над ипподромом пронесся ужасный рев, заставивший кровь застыть в жилах у зрителей. Раздались женские крики. Рев перешел в хриплое рычание, и на дорожку выпрыгнуло разъяренное чудовище. Это был огромный лев! И не один! За ним последовала львица, затем еще один лев. Звери припали к земле, царапая гравий чудовищными когтями и хлеща себя хвостами по бокам. Запах крови упавшей лошади щекотал им ноздри, глаза горели. На трибунах началась паника. Несколько женщин упало в обморок, но их кавалеры, еще минуту назад стремившиеся предвосхитить любое желание своих дам, теперь думали только об одном - как пробиться к выходу раньше других. Раздавались глухие удары, в воздухе свистели трости. Ипподром дрожал от воплей. Львы, в свою очередь, тоже словно обезумели. Бросаясь в толпу, они рвали, кромсали несчастных людей. Над трибунами поплыл удушливый запах крови. Люди на газонах, не дожидаясь, когда до них дойдет очередь, кинулись бежать. Жандармы оказались бессильны. Увлекаемые людским потоком, они могли двигаться только в одном направлении. Самые мужественные из них предпринимали отчаянные попытки остановить панику, но гибли под сапогами тысяч людей. Лишь несколько человек сохранили хладнокровие. В первые же мгновения Жюв и Фандор побежали вокруг весовой, чтобы выбраться на дорожку, не попав под ноги толпы. Мэксон, побледнев, следовал за ними. - Возьми ту тварь, что справа! - крикнул Жюв на бегу. - А левый - мой. Кивнув, журналист вытащил из кармана браунинг. Выбрав позицию, он встал на одно колено и прицелился. Прогремел выстрел. - Попал! - крикнул Фандор. Однако тут же понял, что промахнулся. Льва убил Мэксон. - Отлично, дружище! - крикнул журналист и снова бросился вперед. Откуда-то сбоку прыгнул второй лев. Мэксон отшатнулся и, упав, выронил пистолет. Голова чудовища оказалась прямо перед Фандором. Глаза зверя горели зеленым огнем, пасть была в крови. Фандор несколько раз выстрелил, но лев только моргнул. Мелкокалиберный пистолет журналиста оказался бессильным перед царем зверей. Фандора охватил ужас. - Я отвлеку его! - крикнул Мэксон и, приподнявшись на локте, кинул в животное палку. С глухим ворчанием лев повернулся к нему и присел, готовясь к прыжку. При этом он оказался боком к Фандору. Не колеблясь ни секунды, молодой человек рванулся вперед и, приставив браунинг к уху животного, нажал на курок. Захрипев, лев упал на передние лапы. Тело его сотрясали последние конвульсии. - Где Жюв? - закричал Фандор, озираясь по сторонам. - Жюв! Он увидел, как в сотне метров от него инспектор вступил в единоборство со львицей. Возле него находился помощник. - Граф Мобан! - воскликнул журналист и побежал к ним. В это время Жюв выстрелил. Но пуля, так же, как и у Фандора, расплющилась о мощную лобную кость животного, не причинив ему вреда. Львица присела перед прыжком. - Осторожно! - вырвалось у Фандора. Хладнокровно дождавшись прыжка львицы, инспектор пригнулся и бросился вперед. Трехсоткилограммовая туша пролетела над его головой. Львица покатилась по земле. В ту же секунду граф Мобан, держа свою трость, как шпагу, с разбегу ткнул животное под ребро. Львица взвыла. Подоспевший Жюв несколько раз выстрелил в открытую пасть и на этот раз не промахнулся. Спустя несколько минут ипподром выглядел, как после страшного нашествия варваров. Кровь людей смешалась с кровью животных, трибуны были переломаны. Усталые победители - Жюв, Фандор, Мэксон и Мобан - отдыхали возле весовой. Больше на открытом месте не осталось никого. Все помещения были забиты людьми, каждое дерево казалось живым от обилия игроков, искавших там спасения. И хотя львы уже лежали бездыханными, никто пока не решался спуститься на землю. - Вы не ранены? - тихо спросил Фандор. - Нет, - ответил инспектор. - Но вот это... Это действительно ужасно. Он указал на полтора десятка трупов, разбросанных тут и там. - Бедняги пришли поиграть в любимую игру, - с горечью произнес полицейский, - а нашли смерть. И ведь это не все. Одному Богу известно, скольких еще затоптали... Он скрипнул зубами: - Это дело рук Фантомаса! Мэксон заинтересованно поднял голову: - Но зачем это ему понадобилось? Он просто ненормальный. Тут к весовой подбежал служащий ипподрома. Он запыхался, щеки покрывала смертельная бледность. - Что такое? - привстал Жюв. - Еще что-нибудь произошло?! Служащий едва перевел дух. - Тотализатор... Ограбили... - с трудом выговорил он. - Все кассы. Три миллиона франков... Мэксон присвистнул. Граф Мобан промокнул лоб тонким батистовым платком и неприязненно покосился на американца. - Жокей-клуб выплатит компенсацию, - проворчал он. - Не о деньгах сейчас надо думать, а об этих несчастных. Он указал на людские тела. Жюв посмотрел на него со странным блеском в глазах. - Вы правы, граф, - сказал он. - Все деньги мира не стоят одной человеческой жизни. И я найду тех, кто повинен в этом убийстве! Глава 28 ЖОКЕЙ В МАСКЕ - Держу пари на полмиллиона франков! - заявил Мэксон. Это произвело сенсацию. Даже для богачей, членов жокей-клуба, собравшихся этим вечером обсудить предстоящие скачки, пятьсот тысяч франков были далеко не пустяком. Однако, как и подобает аристократам, все сделали вид, что ничего не слышали. Сегодня клуб был полон. На следующий день предстоял розыгрыш Большого приза муниципалитета. Не оставалось уголка, где бы не обсуждали предстоящий заезд. И немудрено - сумма приза была огромна. Но даже не это было главным. Больше всего любителей скачек интриговало то, что на решающий заезд вновь заявили лошадь, вызвавшую недавно столько кривотолков - Каскадера. Какие только слухи не ходили вокруг серого в яблоках жеребца! После случая с "раздвоением" Каскадера было предпринято расследование. Стало ясно, что одна из лошадей - подставная и, следовательно, подлежит дисквалификации. Но поскольку сразу после заезда и фаворит, и его жокей исчезли неизвестно куда, почтенной комиссии некого оказалось сравнивать. Конюхи в один голос утверждали, что ту лошадь, которую они видят, привели в паддок еще до того, как победитель пересек финишную черту. А за случайное падение не дисквалифицируют. Жюри ограничилось штрафом с конюшен и призывом к усилению бдительности. И вот теперь Каскадер снова будет участвовать в скачках. В кулуарах жокей-клуба ходили разговоры о том, что если лошадь смогли подменить один раз, то в следующий раз это сделают так ловко, что комар носа не подточит. Как знать, кто на этот раз появится на дорожке - безродная кляча или чистокровный скакун? Тот, кому известен ответ, сможет поживиться. И вот среди этих разговоров в гостиной клуба возник спор, закончившийся предложением пари на полмиллиона. Мэксон утверждал, что Каскадер не имеет никаких шансов на победу. В качестве фаворита он называл Примевера, рысака-трехлетку. Граф Мобан с легким раздражением заметил, что имеет несколько больше оснований оценивать шансы собственной лошади, чем американец, который ее и вблизи-то не видел. Пожалуй, Мэксону для сохранения остатков своей репутации не стоило ввязываться в спор с графом, но в последнее время он не мог себя сдерживать. Если американец слышал, как Мобан говорит "белое", можно было с уверенностью сказать, что Мэксон думает - "черное". В обществе уже поговаривали о том, что в соперничестве с потомственным французским аристократом заморский миллионер явно проигрывает. Сегодня Мэксон, похоже, особенно нервничал - ведь после завтрашних скачек будет объявлено имя нового президента жокей-клуба. Оставалось всего двадцать четыре часа! - Держу пари на полмиллиона франков, что ваша лошадь придет первой! - запальчиво повторил Мэксон, и эти слова эхом прокатились над притихшей гостиной. Посетители продолжали говорить вполголоса, чтобы не пропустить ответ. Само предложение выглядело странно - оно шло вразрез с традициями клуба. Здесь не принято было заключать пари на людях. Для таких дел существуют букмекеры, тем более, когда речь идет о такой сумме. Причем, букмекер имеет право отказаться принимать пари, если уверен, что один из спорщиков совершает явную глупость. Поэтому в принародном заявлении Мэксона многие усмотрели провокацию. Возможно, граф Мобан подумал о том же. Некоторое время он задумчиво смотрел на собеседника, потом вдруг улыбнулся. - Полмиллиона... А не маловато, друг мой? Американец нахмурился: - Вам мало? - Именно так, - спокойно подтвердил граф. - Я предлагаю в залог миллион. Причем, если проиграю, то обязуюсь выплатить деньги сразу после заезда. Но, предупреждаю, я собираюсь выиграть! По гостиной пронесся изумленный шепот. Даже старожилы не могли припомнить, чтобы кто-нибудь сорвал такой куш на тотализаторе. Миллион франков! Только Мэксон не повел и бровью. - Кто жокей? - деловито осведомился он. Мобан небрежно пожал плечами: - Пока не знаю. Да и какая разница? Эта лошадка может выиграть, даже если на спине у нее будет мешок с булыжниками. Мэксон не стал колебаться: - Что ж, увидим. Жокей действительно роли не играет. Я принимаю пари. Церемонно поклонившись друг другу, соперники разошлись в разные концы гостиной. Гордость не позволила ни одному из них предложить оформить пари документально. Обоих окружили любопытные. - По-моему, вы зря так рискуете, мсье, - говорил один из сторонников американца. - Я слышал, что Каскадер в прекрасной форме. - Это еще не факт! - возражал другой. - Зато представьте себе, что выиграет Примевер. Даже если Мобан и сможет уплатить миллион, что сомнительно, это все равно не пойдет на пользу его репутации. Безрассудство не к лицу аристократу! Мэксон не отвечал. Выглядел он несколько удивленным собственной горячностью. Конечно, потеря миллиона не разорит его. Но стоило ли вообще сейчас заключать это пари? Все-таки скоро выборы. И к тому же Мобан обязался заплатить сразу после заезда. Мэксон, правда, не давал публично подобного обещания, но оно как бы само собой подразумевалось. И это было весьма неприятно. Даже миллиардеры порой испытывают нехватку наличности, и Мэксон сейчас находился в таком положении. Некоторым в этой гостиной было известно, что он ждет крупных денежных поступлении из Америки лишь на следующей неделе. Это значит, что если он проиграет пари, то у него останется пятьдесят - шестьдесят тысяч франков, не более. Почти ничего, если учесть его траты. Мэксон едва заметно усмехнулся. Мало того, что он очертя голову заключает пари, не имея достаточных средств, так он еще делает это не по собственной воле! Не далее как сегодня утром один человек сказал ему: - Мы почти у цели. Остается только выманить волка и захлопнуть ловушку. Но волк выходит из лесу, только если он зол или голоден. Я прошу вас рискнуть. Вынудите графа Мобана пойти на такое пари, чтобы потерянная сумма разорила его. Этим человеком, конечно, был Жюв. Увидев колебания американца, он добавил: - Я понимаю вашу нерешительность. Но у нас нет другой возможности. Не имея фактов, мы вынуждены идти на риск. - Хорошо, - согласился Мэксон. - Я буду спорить на пятьдесят тысяч. Однако граф Мобан оказался человеком азартным. И пари было заключено на миллион. На следующий день, около половины третьего, Жюв, стоя возле весовой на ипподроме в Отей, рассеянно следил за скачущими лошадьми. Вскоре к нему подошел Мэксон. Его холодная сдержанность пропала, он побледнел и запыхался. - Что с вами? - воскликнул Жюв. Американец отвел его в сторону и, оглянувшись, прошептал: - Помните пари, которое я заключил? - Конечно. На миллион, верно? - Да... И если я проиграю, заплатить нужно будет сразу после заезда. - Ну да. А что, что-нибудь изменилось? - Изменилось. Я не смогу заплатить за проигрыш. Жюв вздрогнул: - Что такое? Вы не взяли с собой денег? Слова еще не сорвались с губ инспектора, как он уже знал ответ на свой вопрос. И не ошибся. С трагическим видом Мэксон распахнул полы пиджака. С левой стороны подкладка была аккуратно надрезана. - Теперь понимаете? - спросил американец. Жюв молчал. - Деньги лежали у меня в бумажнике, - сказал Мэксон. - Еще десять минут назад они были там! Инспектор безнадежно махнул рукой: - Если уж не везет, так во всем. Вас снова обокрали. Хотел бы я знать, кто! - Не понимаю, - недоуменно произнес Мэксон. - Как можно это проделать незаметно?.. - Среди воров есть настоящие фокусники, - усмехнулся Жюв. - Вы думаете, что это опять Фантомас? - Все может быть. - Но где он прячется, этот таинственный злодей? Как его узнать? Жюв промолчал. С минуту он о чем-то размышлял, затем спросил: - Вы видели графа Мобана на ипподроме? - Да, несколько минут назад, - вспомнил Мэксон. - Мы с ним столкнулись в проходе. Глаза полицейского блеснули, и он поспешил отвести взгляд в сторону. - Постарайтесь успокоиться, - сказал Жюв, положив руку на плечо собеседнику. -