м Жозефина. - Чего они хотели? - Они не сказали. - А что ответила твоя мамаша? - Не знаю, наверное, что вы в своей комнатушке... - А что еще? - настаивала женщина, вся взволнованная, настороженно прислушиваясь, не идут ли уже подозрительные гости, о которых сообщил ей малыш Поль. Паренек, удивленный беспокойством, охватившим Жозефину, продолжал: - Да вы не волнуйтесь, мадам Жозефина, они смотались, эти рожи, может быть, они уже не вернутся. Принесенная новость явилась для всех холодным душем. На протяжении всего разговора Жозефины с малышом Полем гости молча сидели, не произнося ни звука. Потом парнишке дали в награду выпить стакан красного вина, и, когда тот исчез, Кокетка сухо заявила: - Пусть отрубят мне голову, если это не фараоны! Жозефина без сил опустилась на стул. - Чего они хотят от меня, - прошептала она... Бузиль развел руками: - Откуда это узнаешь! Эти гады все время суют свой нос в чужие дела, и, как правило, это редко заканчивается чем-то хорошим. Жюли успокаивала свою подругу: - В любом случае они не поднимутся к тебе: жилище неприкосновенно! Жозефина вдруг взорвалась: - Черт, мне надоело вот так ждать и мучаться! На мне ничего не висит, и, если они будут меня донимать, я найду, что им ответить! - Не психуй, - прервал ее Бузиль, - сиди спокойно в своей конуре и не трепыхайся, здесь они тебя не выловят. - Наплевать мне на них! Наоборот, я была бы рада, если бы они сюда пришли, мы бы тогда с ними объяснились. - Я понимаю тебя, - поддакнула Жюли, - я точь-в-точь как ты, чем ждать, уж лучше самой пойти... - Давай, девочка моя, спустись на улицу, возможно, эти шпики еще где-то неподалеку, рискни, спроси, чего они от тебя хотят. - Ну, что ж, хорошо, - воскликнула Жозефина, - решено, я иду! - Если вдруг, - крикнула ей вдогонку Кокетка, - ты не вернешься сегодня, можешь рассчитывать на нас, мы присмотрим за квартирой... Счастливо, Фифрина, постарайся не угодить в кутузку!.. Но любовница Лупара не услышала последних напутствий, которые ей дала старая проститутка. Она стремительно спустилась по лестнице, пулей пронеслась мимо консьержки и выскочила на порог двери дома, залитого солнечным светом, который ударил ей прямо в лицо. Посомневавшись секунду, она повернула налево и вышла на улицу Шартр. Поначалу Жозефина не заметила ничего подозрительного или необычного, что могло бы броситься в глаза, но вскоре сердце ее сильно сжалось. С обеих сторон, слева и справа, к ней подошли двое мужчин, одетых в приличную одежду, и пошли рядом с ней, словно это были обычные прохожие. Некоторое время Жозефина, с пылающими щеками, шагала, оглядываясь на своих молчаливых спутников и чувствуя, как бешено стучит кровь в висках от возросшего напряжения. Неожиданно ее сосед по правую руку тихо спросил: - Вы Жозефина Рамо? - Да. - Вам нужно пройти с нами. - Да. - Вы не будете сопротивляться? - Нет. Через несколько минут Жозефина сидела в фиакре между двумя особами с повадками унтер-офицеров в отставке и быстро проезжала одну за другой улицы Парижа. Арест был настолько неожиданным, что девушка временами спрашивала себя, не было ли безумием с ее стороны броситься вот так самой прямо волку в пасть! Глухая ярость закипала в ней, когда она вспоминала, как газеты, захлебываясь, пишут о доблестных полицейских, участвующих в задержании преступников. Если все аресты проходили, как это было с ней, то ищейкам нечего бахвалиться своим геройством. Ведь она ни в чем не была виновата. Невиновата? Гм... То, что произошло в марсельском скором, беспокоило Жозефину... А еще эта история с угнанным автомобилем. Какие детали известны полиции об этих происшествиях? Если ее будут допрашивать, что ей делать: признаваться, все отрицать? "Мне надо было возмутиться этим арестом." Да, она явно дала маху, позволив взять себя и не сказав ни слова в протест, словно она знала, за что ее задерживают... А Лупар, что с ним стало? А Борода? - Жозефина Рамо, в кабинет судебного следователя господина Фюзелье. "Ну вот, - подумала Жозефина, задыхаясь от волнения, - попалась в лапы "зануде". За столом сидел и что-то писал хорошо одетый мужчина, напротив него в тени против света сидел еще кто-то, но разглядеть последнего было невозможно. Судебный следователь поднял голову, лицо у него было холодное, можно сказать, бесстрастное, но не злое; выглядел он довольно молодо и произвел на Жозефину скорее хорошее впечатление. Она представляла себе следователя отвратительным существом, с взлохмаченной бородой, грубым и раздражительным. - Как вас зовут? - Жозефина Рамо. - Место рождения? - Бельвиль. - Сколько вам лет? - Двадцать два. Судья на секунду замолчал, посмотрев на Жозефину пронизывающим взглядом. - Вы зарабатываете себе на хлеб, - спросил он, - проституцией? - Нет, господин судья, - воскликнула она, - у меня есть профессия, я полировщица. Судья недоверчиво покачал головой: - Вы работаете в настоящее время? Жозефина смутилась: - То есть... сейчас у меня нет работы, но вы можете спросить, меня знают у господина Монтье, который с улицы Мальт, как раз там я обучалась этому ремеслу и с тех пор... - И с тех пор вы стали любовницей бандита Лупара, по прозвищу Квадрат, и сошли с честного пути. - Что касается этого, - призналась Жозефина, - то не могу отрицать, что я не живу с Лупаром, но заниматься проституцией... Человек, сидевший в тени и не издавший с самого начала допроса ни звука, подошел к судебному следователю и шепнул ему что-то на ухо. Последний кивнул головой. - Это возможно, в самом деле, - отозвался он. Он собрался было задать Жозефине очередной вопрос, но та, вскочив, удивленно смотрела на молчаливого свидетеля допроса. Она узнала того полицейского из Ларибуазьер, который устроился на соседней с ней кровати, замаскировавшись под старуху, в тот день, когда она стала жертвой покушения... - Господин Жюв, - воскликнула она, протягивая к инспектору руки. Однако допрос продолжался. Господин Фюзелье подошел к самому главному. Он подробно изложил все, чем занималась Жозефина в последнее время. Наконец он закончил: - ...Затем вы, Жозефина Рамо, вернулись в город в компании с вашим любовником Лупаром, по прозвищу Квадрат, и его правой рукой бандитом Бородой... Жозефина, которой было не по себе от пронзительного взгляда судебного следователя, сначала старалась сохранить невозмутимое лицо, но по мере того как в речи судьи всплывали подробности приключений, в которых она участвовала, женщина начала то бледнеть, то краснеть, ее веки мелко-мелко дрожали от волнения. Жозефина, нервничая все больше и больше, со страхом ожидала, что она вот-вот не выдержит и сорвется, что дверь внезапно откроется и в кабинет следователя введут Лупара в наручниках, а также его дружка Бороду. Она была почти уверена, что их обоих взяли, раз уже добрались и до нее, хотя она, в конце концов... Наконец судья заявил: "Вы втроем, Лупар, Борода и вы, Жозефина, разделили между собой награбленное..." Как только Жозефина смогла в разговор вставить слово, она принялась доказывать свою невиновность. Нет, это неправда! Она не получила ни гроша от этого дела, она даже не знала в точности, что там произошло... Она как на духу расскажет, как все было. Она лежала в больнице Ларибуазьер, когда вдруг вспомнила, что накануне Лупар приказал ей во что бы то ни стало прийти на Лионский вокзал в субботу ровно в семь часов. И вот, в ту субботу - это было как раз на следующий день после покушения на нее, - поскольку она чувствовала себя уже вполне здоровой, она покинула больницу и отправилась туда, куда ей велел явиться ее любовник... Больше она ничего не знает, она больше ничего не сделала, она протестует, ее обвиняют в том, чего она не совершала! Жозефина закончила свою речь, наступила тишина. Господин Фюзелье медленно обмакнул перо в чернильницу и, подмигнув Жюву, своим ровным голосом четко произнес: - По крайней мере, единственное, что абсолютно точно установлено, это соучастие в преступлении. Жозефина подскочила на месте; ей хорошо было известно зловещее значение этого слова... До сих пор не сталкиваясь с правосудием, девушка тем не менее была хорошо наслышана о сценах допросов и не могла не понимать, что скрывается за этим термином. Соучастие - это означало обвинение! Умоляюще, она протянула дрожащие руки к судье, но неожиданно для себя услышала, как Жюв слегка поправил юриста: - Простите, может, назовем это не соучастием в преступлении, а действием под принуждением. - Я не понимаю вас, Жюв. - Поставим себя на место этой несчастной девушки, господин судья. На следующий день после покушения, совершенного на нее, которое мы не смогли, несмотря на наши обещания, предотвратить, она оказалась в довольно щекотливом положении. Такие простодушные люди, как Жозефина Рамо, рассуждают так: надо доверяться тому, кто сильнее. Ее, в определенной мере, можно простить за то, что она подчинилась своему любовнику, который накануне, я признаю это, одержал довольно красивую победу над полицией, надо мною самим... - О, месье, месье, - воскликнула удивленная и обрадованная Жозефина, которая буквально пила речи, льющиеся из уст Жюва, - ведь так оно и было, вы говорите сущую правду. Да, я подчинилась Лупару, потому что боялась его, и потом... Что вы хотите? Что со мной бы стало, если бы я его ослушалась? Во второй раз он наверняка бы уже не промазал. Заинтригованный, господин Фюзелье поочередно смотрел то на инспектора, то на женщину. Что касается его, то он считал, что набралось достаточно доказательств для обвинения. - Извините, Жюв, не будем горячиться. Я следил за вашим рассуждением, и оно не показалось мне достаточно убедительным. Я вообще остерегаюсь подобного рода теорий. Зверь опасен? Отдает он себе в этом отчет или нет, он должен быть обезврежен... такова моя позиция. Хотя я допускаю, что случаются разного рода совпадения, которые... Ну, ладно, так уж и быть: я принимаю ваше предложение и снимаю с нее обвинение по делу поезда. У нас есть кое-что похлеще! Повернувшись к любовнице Лупара, судья сделал эффектную паузу и резко спросил: - Что стало с леди Белтам? - Что? - Леди Белтам? Что с ней стало? Жозефина была сбита с толку; по ее виду можно было предположить, что она впервые слышит это имя. Фюзелье шепнул полицейскому: - Крепкий орешек, она даже бровью не повела... - Черт, - отозвался Жюв, - еще бы... Он остановился посредине кабинета. Девушка, похоже, справилась с первым волнением, и сейчас, когда мысли ее по-прежнему путались, она только сердцем чувствовала, что если судебный следователь таит в себе что-то враждебное для нее, то Жюв, наоборот, может стать для нее сильной поддержкой. Судья в этот момент вновь приступил к допросу, продолжая расспрашивать Жозефину о Лупаре. О, Жозефина знала, какой аргумент поможет ей отбиться от атак следователя: письмо, посланное ею в полицию. Дело выгорит, лишь бы Жюв поверил, что письмо послано действительно ею, Жозефиной. Жозефина вдруг решилась. Будь что будет, надо с этим кончать, она разыграет из себя невинную жертву; там будет видно, что из этого получится. В любом случае, она будет стоять на том до конца, и ничто не заставит ее отступиться. - Ну, не горе ли видеть, - начала всхлипывать она, - как все набрасываются на бедных девушек, которые позволили себе подарить в один из весенних дней удовольствие насладиться любовью с любимым человеком! Ну и что после этого? Да, я послушалась Лупара, что здесь такого? Что плохого в том, что отдаешь себя человеку, который тебя любит и к которому также испытываешь нежные чувства? Кто может запретить это? Никто, разве что священники... Нужно было обязательно узнать, что у них на уме. - Пока дело касалось лишь краж, я предпочитала помалкивать, для этого есть свои причины, согласны, господин Жюв? Но, как только я узнала, что замышляется дело покруче, я тут же написала свое письмо господину Жюву, в котором рассказала о том, что случайно услышала из разговора Лупара с одним незнакомцем. Я догадалась, что они идут на крупное дело, и все выложила полиции... Ну, а как меня отблагодарили потом, вы знаете? Они все рассказали моему любовнику, возможно, даже показали ему мое письмо, так как на следующий день после обеда в компании Лупара я чуть не отравилась... Пока я валялась в больнице, он, зная уже о моем предательстве, велел мне явиться к нему, в противном случае я нарвалась бы на неприятности. Я попросила защиты у Правосудия, и в качестве ответа они позволили Лупару едва не продырявить мне шкуру! Тогда я поняла, что нужно покориться Лупару... Хорошо же ваше Правосудие... а вы, которые служите ему, грязные св... Жюв резким жестом прервал Жозефину. Еще немного и уличная девка, сыпя упреки направо и налево, произнесет последнее оскорбление, и тогда все погибло... Она была очень нужна полицейскому, в голове которого уже созрел план. А господин Фюзелье начал сомневаться, не стоит ли переделать повестку в суд на предписание об аресте... Глава XXI. Праздник в предместье Монмартр На Белой площади оживленная толпа стояла вокруг огромного балагана, который весело светился огнями иллюминаций. На подмостках клоун, одетый в разноцветные лохмотья, зазывал народ на представление: - Заходите, дамы-господа, пятьдесят сантимов - первый ряд и всего два су - остальные, заходите, вы не пожалеете, что потратили свои деньги! Дирекция театра намеревается представить вам, в первую очередь, другими словами сначала, самую красивую женщину на свете и одновременно самую толстую, поскольку она весит какой-то пустяк, не меньше ста кило, возможно, даже больше, мы не смогли точно узнать, так как не нашлось подходящих весов... - Вы сможете также позабавиться странным зрелищем - негром из Абиссинии, у которого на его превосходной коже цвета эбонита нанесена белая татуировка; кроме этого, вы поразитесь небывалой отваге девочки, которой нет еще и четырнадцати лет, вы увидите своими глазами, как во время представления этот хрупкий и обаятельный ребенок войдет в клетку с дикими зверями, чьи грозные рычания вы сейчас слышите!.. Легковерная публика поддавалась обещаниям зазывалы, и уже первые, самые смелые посетители поднимались по ступенькам, ведущим внутрь балагана. Заметив, что приток жаждущих зрелищ на мгновение уменьшился, паяц вновь начал заманивать народ, громко крича во все стороны: - Уже начинаем, начинаем! Попрошу вас, дамы - господа, поторопиться, так как нужно успеть все увидеть, все услышать, все узнать! В нашей интереснейшей программе, кроме несравненных зрелищ, которые я описал вам очень быстро, но совершенно точно, вы познакомитесь с кинематографом в цвете - последним творением современной науки, вы увидите последнюю поездку Президента Республики и его речь среди многочисленной и изысканной публики. Вы увидите также картины, которые самым точным и достоверным образом восстанавливают детали таинственного убийства, взволновавшего в настоящий момент общественное мнение и поставившего на уши всю полицию города. Я говорю об убийстве в квартале Фрошо, все как было на самом деле: убитая женщина, часы стиль ампир, погасшая свеча, а также крушение дома и падение лифта в сток для нечистот... начинаем, представление начинается! Среди толпы зевак, развлекаемой речами скомороха, троих человек особенно позабавила заключительная часть его выступления. Они невольно переглянулись и, толкнув друг друга локтями, слегка улыбнулись. Двое из них были изысканные господа, по всему видать, настоящие щеголи, под темными плащами которых виднелись вечерние костюмы. С ними была красивая женщина, прикрывающая свое платье с декольте широкой шелковой накидкой. Женщина внезапно наклонилась к старшему из своих спутников, лихо закрученные кверху усы и коротко подстриженные темно-русые волосы которого придавали ему сходство с офицером кавалерии, и тихонько прошептала ему на ухо: - Посмотрите незаметно вон на того типа, слева, он сейчас проходит мимо лавки часовщика. Это один из банды, он участвовал в том деле, когда Симплон-экспресс... В этот момент на бульваре возникла небольшая лавка. - Месье, - сказала дама одному из мужчин, - осторожно, не будем терять друг друга из виду! Господин улыбнулся в свою длинную светлую бороду: - Не беспокойтесь. Прекрасная парижанка, одетая по последней моде, была, конечно же, Жозефиной, любовницей Лупара. Молодой человек со светлой бородой был Фандор, который никогда не носил бороды. Что касается третьего участника этой небольшой компании, похожего на кавалерийского офицера, то это был, конечно, Жюв, загримированный лишь слегка, но, тем не менее, почти неузнаваемый, так как складка на лбу и искривленный рот полностью изменили выражение лица инспектора полиции. События эти происходили на следующий день после того памятного допроса в кабинете судебного следователя, во время которого любовница Лупара пережила страх перед ожидаемым арестом, но который все же закончился тем, что ее отпустили под залог благодаря своевременному вмешательству Жюва. Жозефина, счастливая от того, что она оказалась на свободе, пообещала полиции оказать помощь в ее расследовании... Сегодня вечером троица собиралась на ужин в один из дорогих ресторанов. Завороженная шикарной жизнью, которой она могла пожить хоть пару часов, девушка пообещала полицейскому сделать все, что он ей прикажут. Она даже сама предложила заглянуть на праздник в Монмартре, где можно было найти интересующих полицию людей. Поэтому они сюда и пришли. Жюв оживленно разговаривал с одним арабом, одетым в старые лохмотья, который торговал на улице нугой. Жюв не спешил ничего покупать, да и араб тоже не очень предлагал свой товар. - Да, шеф, - объяснял араб, - я слежу за малышом Мимилем уже два часа, должны ли мы его арестовать? Не отвечая сразу на вопрос торговца, Жюв внимательно рассмотрел своего собеседника: - Браво, любезный Мишель, ваш костюм на редкость удачен. Никто из банды Цифр ни за что на свете не узнает под бурнусом торговца нугой Сапера, которого "раскололи" неделю назад в кабачке "Встреча с другом". Но в этот момент к нему подошла Жозефина и дернула за рукав. Незаметным жестом она показала на группу подозрительных личностей, которые спокойно переходили Белую площадь. Не заботясь больше об арабе, который тут же скрылся с глаз, Жюв пошел за этой компанией. Они узнали Лупара. Одетый в длинную блузу, с высокой фуражкой на голове и солидной дубинкой в руке, бандит шагал среди полудюжины молодцов, одетых так же, как и он. По виду их можно было принять за убойщиков скота из Ла-Виллет. Угрюмая компания медленно продвигалась по направлению к площади Пигаль. Жюв задержал своих спутников возле небольшого фонтана, чтобы дать жуликам пройти немного вперед. Площадь, вокруг которой открывались ярко освещенные рестораны, была залита светом, и полицейский боялся себя обнаружить. Но "убойщики скота" тоже остановились. Окружив Лупара, они внимательно слушали его. Были ли это сообщники бандита; может быть, они заметили за собой слежку? Фандор, взяв под руку Жозефину, почувствовал, как у той сильно забилось сердце. Хотя они все втроем играли в опасную игру, все же уличная проститутка, как никто другой, имела основания опасаться Лупара. Не говоря уже о гневе своего любовника, достаточно было того, чтобы ее опознал кто-нибудь из шестерок главаря банды Цифр, ошивающихся на празднике, и участь ее была бы предрешена. Фандор старался ее немного приободрить: - Вы знаете, мадемуазель, не надо бояться. Или я сильно ошибаюсь, или приближается тот момент, когда Лупар окончательно сядет за решетку. Заверяю вас, когда он попадет в руки к Жюву, он от него уже не уйдет. Но Жозефину эти слова совсем не успокоили, наоборот, ее волнение возросло еще больше. В этот момент Лупар отделился от остальной компании и в одиночестве направился к одному из ресторанов, находящихся на площади. Ресторан "Крокодил" состоял, как и большинство ночных заведений, из большого зала, расположенного на первом этаже, в который посетитель мог зайти на минуту и, устроившись за стойкой, выпить стаканчик, и где он не был вынужден тратить на себя большие суммы. Кроме этого, в ресторане был общий зал на втором этаже, куда пела узенькая и крутая лестница, внизу которой стоял швейцар огромного роста, одетый в пышную ливрею. Наконец, там же, наверху, располагались отдельные кабинеты. Среди снобов и праздношатающихся было хорошим тоном приехать на ужин в "Крокодил". Поскольку уже приближалась полночь, из многочисленных экипажей, столпившихся у входа в ресторан, одна за другой выходили пары в роскошных туалетах и подходили к лестнице, ведущей на второй этаж. К своему сильному удивлению, Фандор и Жозефина увидели, как Лупар направился к этой лестнице, затерявшись среди группы молодых людей, одетых во фраки, и двух полусветских дам, головы которых были украшены огромными шляпами. Длинная блуза "убойщика скота" положительно имела успех в этом заведении. - Отлично, я знаю этот дом, - сказал Жюв, - из него только один выход. Вы, Жозефина, доставьте мне такое удовольствие, - поднимитесь в зал на второй этаж и сядьте за одним из столиков. Закажите шампанское, вот вам пятьдесят франков. Не дичитесь публики, совсем наоборот, если кто-либо из посетителей случайно захочет завязать с вами беседу, покажите себя любезной... Не забывайте, что отныне вы очаровательная полусветская дама, которая хочет весело провести вечер. - Вы думаете, у меня это получится, - игриво улыбнулась Жозефина. Она сделала, удаляясь, уже несколько шагов, как Жюв догнал ее и тихо сказал: - Что бы ни случилось, мы друг друга не знаем. - Ну, Фандор, что ты об этом думаешь? - А вы? - Что ж, - сказал Жюв, - посещение Лупаром этого заведения весьма странно; за этим что-то кроется. - Если он не старается быть незаметным... - Дитя! Разумеется, Лупар не пойдет в общий зал... - Мы будем ждать его здесь? - спросил журналист. - Посмотрим, мой план такой: пройти в тот же зал, где сидит Жозефина, и постараться сесть за первый столик у входа, возле самой лестницы. - А если он будет занят? - Ну что ж, в таком случае, дорогой Фандор, нам ничего не останется, как томиться ожиданием на улице у входа в ресторан. Господин Доминик, управляющий рестораном "Крокодил", пришел лично разложить приборы на столе, за который сели Жюв и Фандор. О таких клиентах стоило позаботиться особо, они заказали дорогие блюда - шампанское, гусиную печенку... Журналист и полицейский, действительно, всем своим видом показывали, что они веселые прожигатели жизни, которые начинают свой вечер ужином из изысканных блюд. Жюву с Фандором удалось осуществить намеченный ими план, заняв столик, о котором они только что говорили. Фандор с любопытством рассматривал оригинальный интерьер этого ночного заведения, где можно было встретить женщин из самого высокого общества, которые приходили выпить бокал сухого шампанского со своими мужьями, и самых бесстыдных девиц с распутными кутилами. В зале стоял приглушенный шум, в котором смешивался смех, крики, шутки, острые словечки. Негр, одетый в красное и вооруженный гонгом, вертелся среди столиков, танцуя, подпевая, потешая публику и один умудряясь создать гам в зале. Когда он останавливался, чтобы отдохнуть, его тут же сменял цыганский ансамбль. За столиком в центре зала очаровательная Жозефина, как было заметно, отлично следовала наставлениям Жюва. Она вела себя не только любезно, но, можно сказать, и вызывающе: рядом с ней уже присел галантный кавалер, высокий блондин с гладко выбритым лицом, чье англосаксонское происхождение не вызывало сомнений. Фандор долго смотрел на соседа Жозефины. Ему было знакомо это лицо, он где-то видел этого типа. Силясь припомнить, где он встречал этого широкоплечего мужчину с огромными бицепсами, четко выделяющимися под тонкой тканью костюма, он вдруг воскликнул: - Ну, конечно, это же Диксон! Американский боксер, чемпион в тяжелом весе, который в трех раундах из двух минут разнес знаменитого... В этот момент Жюв самым естественным образом вытащил из карманчика своего жилета монокль в черепаховой оправе и непринужденно поднес его к правому глазу. - Да-а, - восхищенно сказал Фандор, немного успокоившись, - когда вы одеваетесь под великосветского денди, Жюв, вы не упускаете ни одной мелочи! Глядя на невозмутимое лицо полицейского, Фандор продолжал: - И держите вы себя так, словно вы сам принц Саган! Ни одной гримасы на лице. Мои поздравления, мой дорогой, вы заслужили, чтобы быть принятым в "Жокей Клуб..." - Малыш, - заявил Жюв тем профессорским тоном, который он иногда принимал, - ты будто один из тех нечестивцев из Библии, которые имеют глаза, но не видят; что ты заметил в этом зале с тех пор, как ты сюда зашел? Жозефину, испанских танцовщиц, своего американского боксера, глупого негра, всех, кто для нас не представляет никакого интереса. Фандор жадным взглядом окинул публику. Наверное, Жюв, раз он говорил подобным образом, заметил в зале интересующее их лицо. Фандор, в свою очередь, тоже старался обнаружить его до того, как полицейский ему подскажет. Наконец он сделал победный жест. - Шалек, - тихо произнес он, - Шалек ужинает за одним из столиков! - Да, и ты настоящий глупец, что не заметил его раньше. Силуэт доктора виднелся за столом, уставленным бутылками и цветами, за которым собралось около десятка человек. Было похоже, что доктор Шалек находился в центре внимания компании. Строгий, во фраке, сшитом по последней моде, он о чем-то разглагольствовал перед своими разодетыми в пух и прах собеседниками. Продолжая разговаривать с Фандором, Жюв, который сидел спиной к остальной публике, а следовательно, и к столику, занятому доктором Шалеком и его друзьями, тихо заметил: - Судя по тому, что один из них зажигает сигарету, ужин, наверное, подходит к концу. - Ну и ну! У вас что, Жюв, глаза на спине? Как вы, сидя спиной, могли узнать, что происходит за столом Шалека? - Ах, ты, ребенок! Я вижу это в зеркале! Фандор посмотрел вокруг, но никакого зеркала поблизости не было. Жюв снял свой монокль и протянул его Фандору. - А, - воскликнул Фандор, - понимаю! Монокль с секретом, неплохо придумано! - Все очень просто... Но не будем вникать в детали, нам надо спускаться. - Как! - спросил Фандор. - Вы его оставляете? - Да нет же, совсем наоборот. На лестничной площадке Жюв разъяснил, что не хочет устраивать скандал в ресторане, где собрались Шалек и Лупар. - Шалек скоро должен выйти. Так, дай мне свою визитную карточку, я ее присоединю к своей. Фандор машинально достал свою визитную карточку. Жюв остановил спешащего мимо управляющего "Крокодила": - Господин Доминик, вы видите вон того господина, что ужинает за столиком в глубине зала, рядом с красивыми женщинами; господина, у которого борода подстрижена веером? Пойдите, пожалуйста, к нему и громко скажите, что два человека хотят с ним поговорить и что они ждут его внизу у входа, передайте ему наши визитные карточки. Он извинится перед друзьями и придет. - Посуди сам, - продолжал Жюв, болтая с Фандором на улице у входа в ресторан, - как может Шалек поступить иначе? Может быть лишь одно из двух: если он в порядочной компании, где могут подумать, что речь идет о дуэли, он не сможет не пойти на встречу, которую я у него попросил. Если же он со своими сообщниками, то он посчитает, что лучше всего будет без шума выйти из этого ресторана, в котором нет другого выхода, и тут мы его накроем; он спустится, увидишь! Шалек, по всей видимости, превосходный игрок... Шалек действительно появился через несколько минут. Он шел по лестнице со спокойным лицом, невозмутимо глядя перед собой. В уголке рта он держал большую сигару. Получив визитные карточки Жюва и Фандора, Шалек даже не вздрогнул! Таинственный доктор готов был уже сойти с лестницы, как рука Жюва легла ему на плечо. Инспектор сделал знак полицейскому в форме, который поспешил схватить доктора Шалека за руку. Фандор держался немного в стороне. - Доктор Шалек, - коротко сказал Жюв, - именем закона вы арестованы. Доктор не шелохнулся. - Вы знаете, господин Жюв, - сказал он, - а я на вас в обиде. Я прочитал в газете, что вы полностью разрушили мой дом! Это невежливо с вашей стороны, до сих пор мы были с вами в таких хороших отношениях. Тем не менее, Шалек все же покорно позволил повести себя по направлению к участку, что находился на улице Ларошфуко, где Жюв хотел надеть на него наручники. По дороге доктор продолжал: - Из-за вас я вынужден уже двое суток жить в гостинице; это очень неудобно для такого домоседа, как я. За исключением редких вечеринок типа сегодняшней я почти не выхожу из своего кабинета. Жюв равнодушно слушал доктора Шалека, который собирался играть с ними в свою игру, заранее, в этом можно быть почти уверенным, им приготовленную. Шалек, разумеется, заявит, что после происшествия в больнице Ларибуазьер он уехал за границу и вернулся оттуда только позавчера. Может, он сделал для себя алиби? Его не взяли на месте, когда он покушался на Жозефину, и это был очень важный аргумент в его пользу, из которого он мог извлечь большую выгоду. "Этот молодец, - думал Жюв, - наверняка приготовил для нас какую-нибудь басню, задаст он нам хлопот, тем не менее нужно будет..." Вдруг из его груди вырвался вопль! Они как раз подошли к месту, где улица Ларошфуко пересекается с улицей Нотр-Дам-де-Лорет; фиакр, запряженный сильным жеребцом, медленно поднимался по направлению к Белой площади, перекрыв дорогу пешеходам, спускающимся с площади Пигаль. В обратном направлении ехал автобус. Просигналив, автобус пересек площадь Пигаль и через секунду должен был проехать улицу Ларошфуко и направиться к площади Сен-Жорж. И вот в этот момент Шалек в буквальном смысле этого слова выскочил из плаща-накидки, который он набросил на плечи перед выходом из ресторана и рванулся вперед, оставив Жюва и сержанта муниципальной полиции позади, хотя те крепко держали его за руки. Шалек бросился к экипажу, с поразительной ловкостью проскочил под животом коня и, выпрямившись, оказался прямо перед автобусом, который как раз в это мгновение поравнялся с фиакром. Жюв дернулся вслед за беглецом и натолкнувшись на фиакр, смог только увидеть поверх последнего, как Шалек заскакивает на ходу в начавший набирать скорость автобус! Все это произошло поразительно быстро, в течение не более трех-четырех секунд. Остолбенев от удивления, Жюв и Фандор стояли на углу улицы Ларошфуко и вместе с сержантом, который еще не понял, что произошло, разглядывали единственный подарок, оставленный им Шалеком после короткого пребывания в руках полиции. Это был плащ-накидка, что-то вроде элегантной крылатки, с подкладкой из черного шелка, но не совсем обычный: у него были плечи и руки! Руки, сделанные из резины или еще какого-то материала, но очень похожие, если их потрогать через ткань плаща, на настоящие. Жюв, кусая усы, громко выругался. Шалеку нужно было лишь отстегнуть пуговицу на своей накидке, чтобы освободиться от своих сторожей и оставить им ложные руки, спрятанные в рукавах плаща. Фандор, остановившись на краю тротуара, разглядывал странный наряд, который по-прежнему держал в руках сержант, когда его из оцепенения вывел голос Жюва: - А Лупар? Друзья в спешке побежали наверх по улице Пигаль, намереваясь вновь занять свой наблюдательный пост у входа в ресторан. Жюв размышлял, как лучше подойти к управляющему, чтобы осторожно расспросить того о странном убойщике скота. Но в тот момент, когда они выходили на площадь, они заметили, как спортивная машина с мощным двигателем, которая стояла у входа в "Крокодил", медленно трогается с места. За рулем сидел американец Диксон, рядом с ним расположилась Жозефина; полминуты спустя Жюв уже садился в шикарное такси - с белыми чехлами на сиденьях - и отдавал распоряжение водителю не упускать отъезжавшую впереди них машину. Оставляя Фандора, полицейский бросил ему на ходу: - Займись другим. Фандор понял: другим был Лупар. Журналист поднялся на второй этаж "Крокодила", заказал шампанского и, дождавшись удобного момента, подозвал к себе управляющего. На его расспросы господин Доминик сказал, что припоминает посетителя с приметами, который дал ему Фандор, но он не может сказать, долго ли тот оставался в ресторане. Он не видел, как этот посетитель выходил. В отдельных кабинетах второго этажа господин Доминик обслуживал только три пары, среди которых убойщика скота, разумеется, не было. Других подробностей Фандор получить не смог. Он подождал еще с часок Жюва, но поскольку последний не возвращался, Фандор, усталый, выбившийся из сил, отправился домой... Беспокойная ночь подходила к концу, и Жюв заметил, как солнце начинает всходить над высокими деревьями парка Брэмборион. Полицейский поднял воротник плаща и, выходя из-за дерева, за которым он провел почти всю ночь, зябко поежился: - Ради чего стоило мерзнуть? Сделав несколько шагов, Жюв вышел на небольшую тропинку, которая вывела его к вершине холма, где раскинулся пригород Бельвю, на дорогу, соединяющую Севр и Медон. ...Увидев уезжающих на машине Жозефину и американца, Жюв поручил Фандору проследить за Лупаром и бросился в погоню. Такси вывезло его из города в направлении к западным предместьям. Сначала они пересекли Ле-Пуэн-дю-Жур, Бийянкур, затем проехали Севрский мост и, наконец, увидели, как в Бельвю американец Диксон остановил свою машину возле красивого поместья. Диксон непринужденно, по-хозяйски открыл ворота и подкатил к подъезду дома. Поставив машину, боксер и любовница Лупара вошли в дом. Через полчаса свет погас и весь дом окунулся в темноту! Увидев, что машина Диксона останавливается, полицейский попросил водителя притормозить. Без труда перепрыгнув через невысокую ограду, окружавшую поместье, он перебежал через сад и, обогнув дом, стал наблюдать за ним, оглядываясь по сторонам, чтобы изучить место, где он находился. Наконец он замер и начал ждать. Жюв был уверен, что американец Диксон - сообщник Лупара и что он привез Жозефину к себе домой не для того, чтобы любезничать с той, как это могло показаться на первый взгляд. Может быть, сейчас вернется и Лупар или, возможно, доктор Шалек? Но, к сожалению, проявить свою отвагу и мужество Жюву сегодня не довелось. Полицейский бесплодно прождал несколько часов, в течение которых вокруг по-прежнему было тихо. Когда начала всходить заря, он подумал, не продолжить ли свое наблюдение за домом, но решил, что с восходом солнца его могут здесь заметить, и кто знает, какие эмоции возникнут у спокойных обывателей этого тихого местечка, когда они увидят в саду господина в черном фраке с белым галстуком, в плаще, густо покрытом пылью и росой. В конце концов, полицейский, которого со стороны можно было принять за отъявленного гуляку, возвращающегося разбитым от усталости домой, вернулся к такси. Выходя из машины, остановившейся на улице Бонапарт, Жюв, морщась, отсчитал водителю три луидора. Глава XXII. Влюбленный боксер В беседку, обвитую зеленью, служанка внесла поднос, на котором стоял кофейник и приборы для завтрака. Было около восьми часов утра, через переплетенные ветви деревьев пробивалось яркое солнце. В небольшом тенистом саду царила приятная свежесть, в воздухе плыл сладкий аромат цветов. Стояла весна. Вскоре мелкий гравий, уложенный на аллее, заскрипел под чьими-то быстрыми шагами. Перед беседкой появился американец Диксон, хорошо сложенный и красиво смотревшийся в своем белом костюме. Он наклонился, чтобы пройти через арку из зелени, ведущую в беседку, но остановился, заметив с сожалением, что та пуста. Сильный мужчина, с красивой фигурой и мягкой походкой, боксер прошел вглубь сада и, прогуливаясь, закурил сигарету. Похоже, американец не хотел садиться один за завтрак и решил подождать своего знакомого... или знакомую, для которой был также приготовлен прибор. Внезапно дверь дома распахнулась, и на пороге возникло привлекательное существо - Жозефина. Завернутая в кимоно из светлого шелка, Жозефина, улыбаясь прекрасному утру, которое только-только зарождалось, и глубоко, всеми легкими, вдыхая окружавший ее чистый воздух, спустилась по крыльцу дома. Подошедший к ней великан казался немного смущенным. - Как вы себя чувствуете сегодня, моя прекрасная госпожа? - А вы, господин Диксон? Американец молча улыбнулся и показал рукой на зеленую беседку: - Мадемуазель Финет, кофе с молоком ждет вас, не угодно ли вам его выпить сейчас же? Молодые люди завтракали в тишине, обмениваясь лишь редкими просьбами передать тарелку, сахар... Наконец, поборов робость, Диксон тихим голосом вымолвил: - Почему вы до сих пор так неприступны? - О, у вас очень, очень красиво здесь! Боксер вполне отвечал вкусу девушки. Немного смущенный, располагающий к себе, он со своим иностранным акцентом, который только придавал оригинальность его речи, воплощал для Жозефины всю прелесть простой и спокойной жизни, которую можно было вести в этом зеленом гнездышке. Американец тем временем потихонечку подвигал свой стул к стулу, где сидела Жозефина. - Почему, - спросил он, нежно поднося руку к гибкой талии девушки, - почему же вы, хотя и согласились приехать сюда, затем так грубо оттолкнули меня? Почему вы так упрямо отвергаете меня? Жозефина покачала головой: - Я была вчера слегка навеселе. Я не совсем понимала, что делаю и зачем приехала к вам. Конечно, господин Диксон, - продолжала она с оттенком грусти в голосе, - когда вы встретили меня вчера в этом экзотическом и не совсем пристойном заведении, вы, наверное, приняли меня за... за... Диксон брякнул: - Признаюсь, я вас принял за шлюху. - Ах так, - вскочила она, машинально обретая привычную ей манеру говорить, которая выдавала ее происхождение, - вы залазите, по уши, чтобы покопаться в чужой душе? Я не собираюсь перед вами хвалиться, но Жозефину просто так не возьмешь, из одной лишь прихоти... ни за что! - Я в самом деле, - признал американец, слегка сбитый с толку этим взрывом, - заметил, что вы не такая... не такая, как другие. - Но что мне нравится в вас, - продолжала, немного остыв, Жозефина, положив свою ладонь на руку силача, - так это то, что вы не грубиян; например, вчера вечером, если бы вы захотели, когда мы остались одни, а, не правда?.. Американец спокойно, без бахвальства и прикрас, выложил все, что он хотел сказать Жозефине. - Вы мне очень нравитесь, - сказал он, - ни одна женщина в мире не нравится мне так, как вы! Может быть, это из-за того, что вы отказали мне? Хотя нет, я просто испытываю к вам очень глубокое чувство, вы тот друг, который мне нужен. Хотите ли вы, чтобы мы жили вместе? Через месяц я собираюсь в Штаты. У меня куча денег, и я еще больше заработаю там, за океаном, я вас увезу, и мы больше никогда не расстанемся, хотите? Предложение заслуживало того, чтобы о нем подумать. Американец, желающий узнать ответ, нетерпеливо повторял своим ласковым голосом: - Согласны ли вы, прекрасная Финета? Ответьте мне!