восклицанием она могла бы выдать журналиста и осложнить дело. Фандор сделал вид, что поглощен чтением газеты, которая закрыла его лицо. Дверь открылась. - Входите... Метр, когда вы захотите уйти, вам нужно будет лишь позвонить. Дверь за охранником тяжело закрылась. Во внезапном порыве Фандор встал и подбежал к девушке: - О! Как вы, мадемуазель Доллон? Девушка, узнав журналиста, внезапно побледнела и ничего не ответила. - Элизабет! Элизабет! Почему вы не протяните мне руки? Вы не понимаете, зачем я здесь? Мне нужно было увидеть вас и поговорить без свидетелей... Вот почему я и представился адвокатом! Но я считаю, что адвокат вам никогда не понадобится! Девушка, похоже, взяла себя в руки и обрела хладнокровие. Жером Фандор смотрел на нее восхищенными глазами и не пытался этого скрывать. - Бедная Элизабет! Сколько страданий я вам принес! Вне всякого сомнения именно эти слова больше всего взволновали Элизабет Доллон, так как глаза девушки наполнились слезами. - Почему вы меня предали? - спросила она. - Как вы могли допустить, чтобы меня арестовали? Вы же прекрасно знаете, что я невиновна! Жером, в свою очередь, удивился: - Вы считаете, что я вас предал? Вы меня в этом заподозрили? Двое молодых людей, встретившихся в тюрьме при столь трагических обстоятельствах, были трогательно наивны и не могли перестать дуться друг на друга. Казалось, Элизабет сердится на Фандора за то, что она не верила в продуманность его поступка. Мадемуазель Доллон продолжила: - Почему вы не сказали мне о том, что нашли мыло с отпечатками пальцев моего брата? Зачем обвинять меня в том, что он приходил ко мне, когда несколькими днями ранее вы доказывали мне, что он мертв? Фандор взял руки девушки и сжал их в своих руках: - Дорогая Элизабет, когда я разыграл эту сцену у судьи, желая, чтобы вас арестовали, поверьте мне, у меня просто не было времени предупредить вас о своих намерениях... Ах! Если бы я только мог... но это бы только напрасно вас взволновало. Вы хотите узнать разгадку? Вы помните, Элизабет, как накануне этого печального дня вы сказали мне, что я вам звонил? Вы думали, что разговор прервали, и поэтому, когда вас звала сестра и вы подходили к телефону, на другом конце провода уже никого не было... Так вот. Я вам не звонил! Я ни разу не звонил в монастырь. Я полагаю, какие-то личности, которым очень не хотелось быть узнанными, следили за вами, чтобы убедиться, что вы по-прежнему остаетесь на улице Гласьер. Думаю, вы со мной согласитесь, что это не вызывает никаких сомнений... И я сразу же испугался, мой бедный друг, подумав, что это были те же люди, которые побывали у госпожи Бурра и хотели вашей смерти... Мне ужасно неприятно, что это я привел вас в монастырь, который казался мне безопасным, а на деле таковым не был... Теперь вы понимаете, Элизабет, почему я сделал так, чтобы вас арестовали? Когда вы находитесь в тюрьме Сен-Лазар, я не переживаю за вашу жизнь. Вы ничем не рискуете, с вами ничего не может произойти! Здесь вас охраняют лучше, чем где бы то ни было. - Но - ответила Элизабет, - вы сами мне сказали, что мой брат был убит в тюрьме? - Конечно! Но это не одно и то же. Убийство вашего брата было продумано заранее. И если кто-то из служащих тюрьмы предварительного заключения был соучастником, до него, конечно, тоже может дойти новость о вашем аресте... Кстати, сам факт, что именно ваш брат был убит, говорит о том, что за вами в этой тюрьме особенно пристально наблюдают. Я в этом лично убедился. И Фюзелье мне это подтвердил - к вам прикреплен отдельный охранник, человек надежный, которого знают уже давно... Нет, Элизабет, поверьте, если я и упрятал вас в тюрьму, то только потому, что очень переживал за вас и хотел быть более свободным в своих поисках... Скажите, вы прощаете меня? - Но почему вы не предупредили меня? - Во-первых, потому что подумал об этой уловке лишь в последний момент, и, во-вторых, потому что в таком случае вам не удалось бы изобразить естественное изумление. Необходимо было, чтобы все приняли ваш арест всерьез... Скажите, вы прощаете меня? - Да, пожалуй... Вы прекрасный друг, вы предусмотрительны и заботливы, словно... Но, смутившись и покраснев, она замолчала и быстро перевела разговор на другую тему. - Скажите, а у вас есть что-нибудь новое? Фандор также взял себя в руки. Он поклялся себе, что признается Элизабет в любви лишь после того, как ему удастся распутать клубок ужасного дела Доллон. "Я поговорю об этом после того, как она снова успокоится, станет свободной и будет вне опасности. Я не хочу, чтобы она согласилась любить меня только потому, что я преданно расследую дело ее брата, - подумал он. - Если угодно богу, Элизабет будет моей женой, но в том случае, когда я одержу победу... Что-нибудь новое? Да, даже много чего..." И Жером Фандор в деталях рассказал девушке историю о знаменитой краже ивового чемодана... - Но я нигде не нашел, - сказал он в заключение, - того списка... Элизабет не дала ему закончить фразу: - О, господин Фандор, как я извиняюсь! Я была так взволнована... Представьте себе, я нашла этот список, который считала потерянным! Он просто был в одной из моих сумочек, куда а его положила, чтобы принести вам и показать. Кстати, вот он; мне его разрешили оставить при себе. Но Жером Фандор уже не слушая ее. Он схватил протянутый Элизабет Доллон документ и стад лихорадочно просматривать его. Это, действительно, был вырванный из блокнота листок среднего размера. Незнакомым размашистым почеркам там были написаны слова, расположенные в виде списка: Баронесса де Вибре, 3 апреля, Жак Доллон. Предв..., то же самое. Соня Данидофф, 12 апреля. Барбе - Нантей, 15 мая. Жерэн... ? Госпожа Б... ? Томери, в течение мая. Барбе - Нантей, конец мая. Молодой репортер посмотрел на загадочный документ с обеих сторон, но не нашел в нем никаких других сведений... Он с удовольствием скомкал бы в порыве детской ярости этот лист бумаги, где, возможно, находилась разгадка, которую он уже давно искал. И пока Элизабет Доллон, взволнованная от того впечатления, которое произвел на Фандора этот список, смотрела на него, не говоря ни слова, Жером Фандор принялся размышлять: "Баронесса де Вибре, 3 апреля, Жак Доллон... Эти имена как раз совпадают с началом загадочной истории. Два первых мертвеца и дата их смерти... А что значит "Предв"? Инициалы какого-нибудь имени... или же? А! Черт возьми, "Предв"... тюрьма предварительного заключения. Тюрьма предварительного заключения, то же самое... Тюрьма предварительного заключения в тот же день. Точно! Соня Данидофф, 12 апреля... имя и фамилия полностью, точная дата... Барбе - Нантей, 15 мая; дело по улице Четвертого Сентября имело место 20 мая, это как раз рядом. Еще два имени, и еще одна точная дата... Жерэн? Госпожа Б... Кто же это такие? И почему нет даты? Ах! Черт возьми! Понял, понял, Жерэн, нотариус госпожи де Вибре. Убийство, запланированное без даты, потому что, возможно, в нем не было бы необходимости... Томери, который был убит согласно плану в середине мая..." Слова кружились перед глазами Фандора. Страх исказил его губы в зловещей улыбке. Что же значила последняя строчка: Барбе - Нантей, конец мая? Ах, да! Жерому Фандору было страшно себе в этом признаться - Барбе-Нантей станут жертвами нового нападения неизвестного автора этих строк... И ошарашенный, Фандор повторил: - Барбе-Нантей, конец мая... Сегодня 28 мая. Осталось лишь три дня для приведения в действие этого чудовищного приговора... Но в каком смысле Барбе-Нантей окажутся жертвами? Подвергнутся нападению они сами или же их состояние? Как их защитить? Как устроить западню для злоумышленника? Репортер поднял глаза и увидел потрясенное лицо Элизабет. Он тут же успокоился, скрывая охватившее его волнение: - Боже мой, мадемуазель, этот список полностью соответствует тому, что вы говорили раньше, и ничего нового мы из него не узнаем. Однако вы не могли бы мне его оставить? Произнося эти слова, Жером Фандор вдруг приподнялся. - Ах! Как же я об этом раньше не подумал, - произнес молодой человек сильно дрожащим голосом. - Не могли бы вы мне сказать, покупал ли ваш брат акции Томери? Эта мысль пришла Жерому Фандору совершенно случайно. В ожидании ответа Элизабет у него на висках выступили капли холодного пота. - У него их было очень мало, месье, три или четыре акции. Мне кажется, что господа Барбе - Нантей настояли на том, чтобы он приобрел их в момент выпуска. - И ваш брат должен был оплатить их к какому-то определенному сроку, да? - Да, месье, но я повторяю вам, что их у него было очень мало. Фандор не стал больше задавать вопросы и попрощался с девушкой: - Элизабет, Элизабет... я клянусь вам, что мы выберемся из этой ужасной загадки, с которой мы с вами сражаемся... О! Я вас умоляю, доверяйте мне. Я прошу у вас неделю доверия, возможно, меньше, да, возможно, меньше... Совершенно вне себя, Жером Фандор крепко пожал маленькие ручки Элизабет Доллон. Выйдя из тюрьмы, Жером Фандор пошел прямо, не думая о том, куда идет. - Это ясно, это очевидно, - размышлял он, - Барбе-Нантей продали акции Томери с учетом их оплаты к определенному сроку. Томери убили, чтобы его акции резко упали в цене, а Барбе-Нантей получили в конце месяца колоссальную прибыль. В субботу сейфы банка Барбе - Нантей наполнятся золотом. Именно на эту субботу, последний день месяца мая, и записаны Барбе - Нантей в этом фатальном списке... Может быть, в субботу Барбе - Нантей будут ограблены? Глава XXV. Западня Фандор напрасно звонил в дверь квартиры Жюва. Полицейского дома не было... "Чем, черт возьми, он может заниматься? Что с ним стало? Мне больше, чем когда бы то ни было, нужен его совет. Я был бы как никогда рад, если бы он подбодрил меня! Может быть, он отговорил бы меня от того, что я рискну сделать? А может, он пошел бы со мной? Да уж! Жюву не вовремя пришла идея вот так исчезнуть! У меня уже давно нет от него известий... Если бы я не был уверен в том, что он отсутствует с какой-то определенной целью - а Жюв никогда ничего не делает просто так, - признаюсь, я бы очень взволновался..." Молодой человек посмотрел на часы. Четыре часа. Времени у него было достаточно, и он не торопился. Надо было еще хорошенько поразмыслить перед совершением столь важного и решительного поступка. Четверть часа прогулки ему не помешает. Двигаясь по направлению к бульвару, Жером Фандор на ходу разговаривал сам с собой, вспоминая недавнее прошлое. Он подошел к площади Трините и, как только сошел с шоссе д'Антен, инстинктивно посмотрел на большое здание, стоящее на углу улицы Клиши. Прямо напротив он увидел высокие окна квартиры, в которой жил Нантей, а на первом этаже находились какие-то административные помещения, выходящие одновременно на улицу и на сквер. "Все-таки, - думал Жером Фандор, - сейчас я совершу этот необычный поступок. Если я хорошо знаю банкиров, это уравновешенные, спокойные, расчетливые люди с не очень-то развитым воображением. Нужно будет пустить в ход все свое красноречие, чтобы убедить их выслушать меня и согласиться делать то, что я скажу. Конечно же, все это похоже на старинный роман, и я боюсь показаться этим людям человеком из прошлого столетия, поскольку их ум опережает мышление самых развитых соотечественников XX века. Может быть, они выставят меня за дверь, как интригана или сумасшедшего? Нет, уж этого я не позволю. Ах! Они еще должны будут свечку поставить, если только..." Сидя за своим министерским столом, словно двое судей, господа Барбе - Нантей в просторном кабинете, отделенном от остального мира многочисленными обитыми дверями, выслушивали Жерома Фандора, стоявшего перед ними в центре комнаты. Журналист представился с некоторой торжественностью, прося, чтобы банкиры приняли его наедине, говоря при этом, что он может подождать, если господа заняты. Согласно традиции банка, его сначала ввели в одну гостиную, затем во вторую, потом в третью, и уж после этого в кабинет двух компаньонов, где он оставался один в течение некоторого времени. Жером Фандор вспомнил, как несколькими неделями ранее он приходил в это же роскошное помещение, чтобы взять интервью у господина Барбе. Тогда беседа была прервана внезапным появлением Нантея, принесшего ошеломляющую новость об ограблении на улице Четвертого Сентября. Жером Фандор увидел те же обои, те же ковры, те же велюровые кресла, поражающие холодной прочностью и классическим внешним видом... Следуя друг за другом и не выражая никакого удивления, привычные ко всяким посещениям, в кабинет вошли серьезный Барбе и элегантный, с розой в петлице, Нантей. Они просто и вежливо, но без особого радушия пригласили молодого человека к разговору. Несмотря на свою профессиональную храбрость и привычку встречаться с самыми разными людьми, Жером Фандор был на мгновение обескуражен простотой и спокойствием людей, с которыми он собирался говорить о столь странных вещах и которым собирался выдвигать столь странные предложения. Сначала он, недовольный собой, долго путался в сложных извинениях за то, что потревожил банкиров в час разбора корреспонденции. Затем, волнуясь и не в состоянии более сдерживать свои эмоции, уверенный в том, что убедит слушателей своим энтузиазмом, коснулся сути разговора. - Господа, - заявил он, - вы замешаны больше, чем можете себе представить, в загадочных делах, которые пока безуспешно пытается раскрыть полиция. Волею обстоятельств и велением моей профессии я вынужден был вести собственное расследование параллельно с Сыскной полицией. Это расследование привело меня к очень серьезным заключениям, хотя результаты его я весьма обнадеживающие. Я узнал, к сожалению слишком поздно для того, чтобы предупредить уже происшедшие драмы, что загадочные бандиты, свирепствующие в определенных парижских кругах определили некоторых людей в качестве жертв, в этот список входите и вы. Госпожа де Вибре, княгиня Соня были заранее обречены. Ограбление вашего банка также было преднамеренным. Скажу вам прямо - господа, вы тоже обречены. Все должно свершиться не позднее, чем через три дня... Вы мне верите? Произнося свой зажигательный монолог, Жером Фандор все приближался к слушающим. Теперь их разделял лишь большой стол из красного дерева. Господа Барбе - Нантей выслушали слова репортера с холодным вниманием, которое можно было принять за обычную вежливость. Однако легкое подрагивание губ господина Барбе показывало, что слова журналиста не абсолютно безразличны для него. Поняв это, Фандор осмелел. В конце концов он заметил, что к нему стали относиться с доверием. Можно без преувеличения сказать, что он имел в журналистской среде репутацию проницательного и серьезного человека. Господин Нантей ответил Фандору слегка насмешливым, но чрезвычайно серьезным тоном: - Мы вам очень признательны, месье, за то отношение, которое вы проявляете к нам, нанеся этот визит и предупредив о зловещих планах загадочных убийц, по пятам у которых следует полиция. Во всяком случае будьте уверены, что в таком банке, как наш, через который проходит множество людей, случается, и подозрительных, где находятся, иногда очень давно, крупные вклады, мы привыкли принимать меры предосторожности. - Речь идет не о признательности, - прервал Жером Фандор, - и не о том, что вы не должны доверять более или менее честным охранникам, более или менее надежным замкам, на которые вы рассчитываете, чтобы обеспечить вашу безопасность. Мы имеем дело - я говорю "мы", так как мне кажется, что я лично становлюсь все более и более замешанным в этих драмах - мы имеем дело с сильным противником. Поверьте моему опыту репортера, который по роду работы ежедневно встречается с новыми преступлениями в течение вот уже пяти лет. До сих пор ничего, слышите, абсолютно ничего не могло помешать преступникам в осуществлении их планов. Только зная о их появлении, можно защититься от них, и даже победить! - Но, все-таки, - прервал его господин Барбе, лицо которого становилось все более и более серьезным, - что вы хотите сделать? Жером Фандор почувствовал, что наступил решающий момент. Сделав паузу, словно в театре, придав голосу больше мужественности и стараясь найти наиболее убедительные слова, Фандор очень тихо, склонившись над столом и почти касаясь лиц мужчин, прошептал: - Господа, я попросил в "Капиталь" три дня за свой счет. С собой у меня вот эта дорожная сумка. Не могли бы вы оказать мне гостеприимство в течение двух суток? Я знаю, что вы, господин Нантей, живете здесь же, над вашим рабочим кабинетом, а господин Барбе каждый вечер возвращается в свой дом в Сен-Жермэн, не так ли? Так вот, уступите мне вашу комнату, я хотел бы ни на секунду не уходить отсюда. Однако банкиры, что было большой неожиданностью для Фандора, не очень удивились. - Господин Фандор, - сказал Нантей, - ваши последние слова слишком серьезны, чтобы не думать о них. Ваше предложение слишком великодушно, чтобы не принять его во внимание. Вы не позволите нам удалиться на некоторое время, чтобы посовещаться? Около десяти минут Фандор вдоль и поперек измерял шагами приемную Барбе - Нантей, думая о том, каков будет результат их разговора, когда одна из обитых дверей, выходящих в комнату, бесшумно отворилась. Вошел Барбе, торжественнее и серьезнее, чем когда-либо. Глаза Нантея улыбались, а лицо расцвело. - Месье, - сказал Барбе, обращаясь к журналисту, - мой компаньон и я, обсудив ситуацию и поняв ее чрезвычайную важность, просим вас соблаговолить считать себя с настоящего момента нашим гостем, а наш дом - вашим домом. Изумленный торжественным тоном банкира, Жером Фандор спрашивал себя, как ему необходимо ответить, чтобы соблюсти протокольные формальности, однако Нантей его опередил: - Сегодня вечером вы, естественно, ужинаете с нами! Господин Барбе также останется здесь и проведет вечер в нашей компании... И вы можете рассчитывать на то, что мы выпьем бутылочку хорошего бургундского, терпеливо и спокойно ожидая появления храбрых персонажей, о которых вы говорили. Дорогой господин Фандор, вот иллюстрированные журналы с очаровательными женщинами. Надеюсь, они займут вас. А мы тем временем быстро подпишем нашу корреспонденцию. Глава XXVI. В ловушке Лакей, в течение всего вечера прислуживавший за столом, только что ушел, и господа Барбе и Нантей, немного взволнованные, но не желавшие показывать это, одновременно повернули головы в сторону Фандора в молчаливом вопросе... Но Жером Фандор с неземным спокойствием чистил отличный персик и, похоже, совершенно не собирался снова начинать разговор. Барбе прервал молчание: - Скажите, господин Фандор, первый день закончен, и вы ни на секунду не отходили от нас... Вы заметили что-нибудь подозрительное? Жером Фандор покачал головой: - Абсолютно ничего! Однако журналист не был искренен. Напротив, он заметил какую-то личность, занимавшуюся ремонтом телефона в банке. Фандор как бы между прочим поинтересовался у одного из служащих об этом ходившем туда-сюда человеке, и узнал, что это просто-напросто работник государственной компании, пришедший по просьбе господ Барбе - Нантей для проверки телефонных линий. Это объяснение сначала успокоило Фандора. Но в семь часов, когда время уже близилось к ужину, он встретил этого человека, собиравшегося уходить, в вестибюле банка. Фандор был страшно удивлен: этот человек показался ему очень знакомым. Однако он не мог точно определить, кто это и где он его видел... "Лицо этого человека мне знакомо, - подумал Жером Фандор, - или же он похож на кого-то, кого я знаю... Но на кого?" И помимо воли он подумал, не один ли это из загадочных членов банды, которая - он все больше и больше был уверен в этом - собиралась поднять руку на господ Барбе - Нантей. Если бы Жером Фандор был хоть сколько-нибудь уверен в этом, он, конечно же, проследовал бы за подозрительным человеком. Но его опасения не основывались на каких-либо серьезных фактах. Ему всего лишь казалось, что он узнал этого человека или, по крайней мере, нашел в нем сходство с кем-то... Но это все было как-то неопределенно... Однако профессия этого человека была известна, у него было какое-то начальство, так что, в крайнем случае, его легко можно будет найти... И Жером Фандор решил умолчать о том, какое значение он придавал встрече с ним. Во всяком случае, чтобы избежать возможной ошибки и быть абсолютно уверенным, что этот человек проверял телефонные линии, Жером Фандор решил незаметно, соблюдая все меры предосторожности, проверить качество выполненной днем работы. В конце концов этот человек мог только выдавать себя за работника телефонной компании. Но журналист вынужден был преклониться перед его работой и признать, что он имеет дело с профессионалом: провода были проложены настолько хорошо, что профессиональные навыки не приходилось подвергать сомнению. Вот почему, умалчивая об этих дневных эпизодах, Жером Фандор ответил господину Барбе, что не заметил ничего, абсолютно ничего подозрительного. Господин Барбе пожал плечами: - Тем лучше!.. Возможно, люди, которые нам угрожают, предупреждены о вашем присутствии и остерегаются. Мне, конечно, радостно за нас, но в интересах общего дела я об этом почти сожалею. - Будьте спокойны, дорогой месье, мы победим. У меня нет ни малейшего сомнения в том, что наши противники уже осведомлены о моем здесь появлении. Но они настолько храбры, что мое присутствие не испугает их. Они считают себя сильнее, надеюсь, я смогу их в этом разубедить. Господин Нантей, в свою очередь, спросил: - Но скажите-ка, господин Фандор, как вы собираетесь провести эту ночь? Каков ваш план действий? - Перед тем, как я вам отвечу, месье, не могли бы вы мне показать входы в дом? - Я к вашим услугам. Оба банкира и Жером Фандор вышли из столовой и направились в вестибюль. Нантей объяснял: - Господин Фандор, вы видите, что наша входная дверь находится в самом конце дома, следовательно, справа от нее комнат нет. Слева на первом этаже находятся рабочие кабинеты банка. В них можно войти только через основной вестибюль. Если эта дверь закрыта, попасть в них невозможно. - А через окна, выходящие на улицу? - Нет! Они закрыты тяжелыми решетками. Их можно только взорвать, что довольно сложно и не может быть сделано бесшумно. Что касается окон, выходящих в сад, каждый вечер они закрываются толстыми деревянными ставнями, запираемыми изнутри. Кстати, вы можете в этом убедиться. - Прекрасно! - сказал Жером Фандор. - Значит, рабочие помещения банка в полной безопасности? - Мы считаем, что да. Однако давайте поднимемся по этой лестнице. Она соединяется лишь с одним этажом и, вы видите, выходит в широкий коридор. На переднем плане две двери: правая ведет в библиотеку. Из следующих двух дверей первая - моя комната, вторая - туалет. Остальные комнаты не заняты. - Простите, - сказал Жером Фандор, - ваша комната выходит на улицу или в сад? - В сад. - А окна? - Окна? - Можно ли влезть через них в комнату? - Нет. Сад совершенно пустынен. В принципе, можно, конечно, приставить лестницу, вырезать стекло и открыть оконную задвижку... Кстати, давайте посмотрим саму комнату, это будет лучше всех объяснений и описаний. Жером Фандор тщательно осмотрел комнату. Банкир был прав. Попасть в комнату через окно было довольно просто. Зато остальные подходы к ней легко просматривались. Они сводились к одной двери, которая выходила в пересекающий весь дом коридор. Обстановка в комнате господина Нантея отличалась скромностью. Банкир явно был приверженцем стиля "модерн", достаточно сухого, но полностью отвечающего гигиеническим требованиям. - Кровать повернута спинкой ко входной двери и обращена к окну. Отлично, - сказал Фандор, осматривая комнату. - А! Выключатели у вас находятся над кроватью и около камина? Значит в любой момент можно будет включить свет... Очень ценное преимущество. Закончив осмотр комнаты и, что было страшно забавным для банкиров, заглянув под кровать, дабы убедиться, что там никто не прячется, Жером Фандор обернулся и продолжил очень спокойным голосом: - Решительно, мне нравится эта комната. И если это не причинит вам никакого неудобства, я бы выбрал ее для ожидания встречи с ночными визитерами! - Вы собираетесь здесь спать один? - Конечно, один. Это подсказывает логика. Очень вероятно, что эти люди прекрасно знают вашу квартиру, и, следовательно, перед тем, как направиться в рабочие кабинеты банка, они попытаются убедиться, что здесь ничего не изменилось. Я не хочу, чтобы присутствие рядом со мной одного из компаньонов испугало их. Мне бы хотелось, чтобы они приняли меня за вас... - Но это же очень опасно! - заметил господин Нантей. Журналист пожал плечами: - Эти люди не могут не догадываться о том, что я слежу за ними, следовательно, у меня есть преимущество в том, что я предупрежден, и мне нечего бояться. Не беспокойтесь, господин Нантей, я не подвергаю себя большому риску... На самом же деле Жером Фандор не хотел признаваться в том, что он был очень взволнован. Он превосходно осознавал всю опасность своего предприятия. Но журналист уже проникся страстью к этому странному репортажу с места событий, который, возможно, приведет его к раскрытию тайны... После того, как банкиры ушли, Фандор убедился, что в комнате, где он собирался провести ночь, нет никаких секретов. Для этого он снова обследовал ее, внимательно осмотрев малейшие детали обстановки. Он тщательно проверил, работает ли выключатель. Затем, оглядев все в последний раз и словно сфотографировав в памяти обстановку комнаты, лег спать, или, лучше сказать, лег в постель полуодетым, сжимая в руке заряженный, как он сам выражался, "по первому классу" револьвер. Жером Фандор погасил свет и в темноте большой комнаты широко раскрытыми от страха глазами старался заметить опасность, жертвой которой он мог стать. Шум улицы в эту отдаленную часть дома доносился ослабленным, приглушенным и чуть различимым. В комнате, где вскоре должно было произойти что-то страшное и, возможно, непоправимое, царила угрожающая тишина... Текли бесконечно долгие и монотонные минуты, набрасывающие на веки Жерома Фандора пелену сна. Волнуясь, журналист невольно начинал думать о той опасности, которой он подвергал себя... - Хватит! - приказал он себе наконец. - Элизабет Доллон должна быть отмщена, а значит, мне нужно подвергнуться небольшому риску, чтобы прийти к какому-то результату!.. И Жером Фандор продолжал ждать. Тиканье часов казалось ему до невозможности медленным... - Произойдет ли это сегодняшней ночью? А, может быть, завтра? ...Вдруг Жером Фандор услышал в коридоре легкий, довольно продолжительный, но едва уловимый шорох. Он напряг слух, неотступно думая о загадочном человеке, шаги которого по ковру он слышал. Но был ли вообще какой-нибудь человек? Или же это просто его галлюцинации? Теперь все казалось спокойным... Нет! Фандор только что опять услышал такой же шорох, но уже ближе, возле стены, и даже... Жером Фандор закрыл глаза, ему казалось, что кто-то смотрит на него сквозь стену. Снова потекли секунды... Секунды, которые, как казалось Фандору, складывались в минуты ужаса и уходили в небытие... Да и вообще, были ли шаги? Молодой человек был настолько перевозбужден, что теперь со всех сторон комнаты до него доносились странные звуки... Однако очень скоро его волнение приняло определенную направленность: по коридору действительно кто-то шел. Он даже почувствовал нечто вроде трения вдоль стены, у которой стояла его кровать. Сомнений быть не могло - дверная ручка, которую он, однако, не видел, находясь в полной темноте, повернулась. Фандор почувствовал это движение, как если бы он сам держался за нее... Да, дверь должна была вот-вот открыться... Она приоткрывалась, вращалась на петлях и открывала путь... Но кому? Взяв себя в руки, не осмеливаясь даже моргнуть, Жером Фандор мысленно приглашал: "Входите же, соблаговолите войти". Этот насмешливый парижанин думал, что, возможно, это смерть входит к нему в комнату, и обращался к ней со словами приветствия. Волнение этой ужасной ночи сменилось внезапным изнеможением. Скорее всего он ошибся, решив, что кто-то входит в комнату. То, что он слышал, было плодом его воображения. Сейчас не было слышно никаких звуков, ничего не происходило, и Жерому Фандору ничего не оставалось, как снова слушать тиканье стенных часов. Кровать журналиста располагалась у стены головой к двери. Следовательно, он не мог наблюдать в темноте за местом, где могли находиться его враги. И кроме того, он был убежден - и это еще больше пугало, - что бандитам, напротив, очень удобно наблюдать за ним и совершенно легко готовиться к нападению. Но действительно ли эти люди, о личности которых Жером Фандор не имел ни малейшего представления, вошли в комнату? Усилием воли Жером Фандор успокоил нервы и биение своего сердца и опять прислушался... Да, вне всякого сомнения, у его кровати стояли какие-то люди, они склонялись над ним и протягивали руки к его шее, готовясь задушить. Он даже слышал, как их пальцы рассекали воздух и придвигались к его горлу... Проживи Жером Фандор сто лет, он не забыл бы того ужасного ощущения: чувствовать опасность так близко и не иметь возможности сделать даже одного движения, чтобы защититься. Готовый выстрелить, сжимая ручку своего револьвера, Жером Фандор думал: "Как бы на меня ни напали, мне нельзя упустить эту единственную возможность выяснить истину... Значит, я не должен заниматься самозащитой, главное - схватить загадочного противника, дотянуться до выключателя и зажечь свет. Мне бы только на секунду увидеть, и я спасен!" "Спасен?" Не услышав ни единого звука, ни единого предупреждающего шороха, даже не имея времени оценить неистовую силу нападения, Жером Фандор вдруг почувствовал, как на лицо ему набросили полотенце, крепкие пальцы вцепились в горло и кто-то тяжелый надавил ему на грудь. В какое-то мгновение Жером Фандор подумал: "Я пропал". И повторил про себя: "Но я хочу знать". Одновременно напрягая мускулы и призывая на помощь всю свою храбрость, он высвободился из-под навалившегося на него тела, схватил наугад чью-то руку, вцепился в нее, опрокинул человека, подбежал к выключателю и закричал: - На помощь!.. Еще бы долю секунды, и Жером Фандор подумал бы, что с ним все кончено. Выключатель щелкнул под его пальцами: света не было. Кто-то перерезал провода... На него навалились какие-то люди. Чей-то неузнаваемый, сдавленный голос едва различимо прохрипел: - На помощь! И Жером Фандор стал постепенно слабеть. Ему казалось, что его правая рука зажата в тиски, заводившие ее за спину и грозившие сломать плечо... "Кто? Кто?.." - думал Фандор. Каким-то чудом ему удалось вырваться. Одним прыжком Фандор пересек комнату, схватил карманный фонарик, который положил на камин накануне вечером... Щелк! И Жером Фандор увидел, узнал нападавшего!.. О! Этот силуэт он уже видел однажды... Этот силуэт, одетый во все черное... Этот убийца, скрывающийся под черной маской... Жером Фандор закричал: - Фантомас! Посмотрим, чья возьмет, Фантомас! Но бандит, личность которого Фандору удалось установить, уже устремился к журналисту. Слабый свет фонарика погас. Жестокая отчаянная борьба началась снова. - Фантомас? Да, это я! И я убью тебя! Жером Фандор, горло которого сжимали все сильнее, задыхался... Его правая рука была почти переломана. Двигать ею он уже не мог... Но в руке, которая казалась ему оторванной от тела, был револьвер... Воспользоваться им было невозможно, но спасение могло быть только в выстреле. И он нажал на курок. Раздался оглушительный выстрел. Жером Фандор почувствовал, как его сильно оттолкнули к стене. Сжимавшие его тиски внезапно ослабли. Раздался сильный шум. Стекла окна разлетелись вдребезги. Что-то с грохотом упало. Затем наступила тишина. Тишина, прерываемая тяжелым дыханием и страшным хрипом... Прошла минута, показавшаяся нескончаемой... Жером Фандор собирался снова выстрелить, когда в соседней с ним комнате кто-то закричал: - Он убегает... Голос этого человека был знаком Жерому Фандору. - Свет бы не помешал!.. - заметил другой спокойный голос. Вспыхнула спичка. При колеблющемся свете восковой спички Жером Фандор наконец смог осмотреться... В комнате находились трое мужчин. Их одежда была разорвана в клочья, лица в крови, они тяжело дышали и с недоумением глядели друг на друга... Жером Фандор знал этих мужчин... Это был господин Барбе, облокотившийся о кровать и потиравший рассеченную щеку. Это был господин Нантей, полумертвый, лежащий на полу. Это был, наконец, зажигавший с величайшим хладнокровием свечу, странный работник телефонной компании!.. Один он, казалось, не был взволнован. Жером Фандор, не говоря ни слова, посмотрел на трех человек, стоявших неподвижно, словно застывших в своих позах. Затем он бросил свой револьвер и, спокойно подойдя к двери комнаты, закрыл ее на два оборота! Господин Барбе взглядом следил за журналистом. Каким-то безнадежным жестом он показал на выходившее в сад окно, стекла которого были разбиты. - Нас провели, - сказал он, - убийце удалось бежать! Но Жером Фандор пожал плечами, подошел к окну, вернулся и самым обычным голосом сказал: - Невозможно, чтобы Фантомас сбежал отсюда!.. Работник телефонной компании с серьезным видом кивнул головой: - Господин Фандор, я совершенно с вами согласен... Глава XXVII. Фантомас арестован - Господин Фандор, я совершенно с вами согласен!.. Услышав эти слова, журналист обернулся и хладнокровно, готовый снова, если это понадобится, начать схватку, спросил: - Кто вы? Человек засмеялся: - Ну и ну! Ты меня не узнаешь? Он снял парик, поднес к лицу свечу, которую держал в руке, и шутя назвал свои должности и звания: - Жюв, бывший инспектор Сыскной полиции, бывший мертвец, в настоящее время полицейский-любитель... Фандор вскочил: - Вы, вы Жюв! Подумать только, что я вас заподозрил... Но оба банкира не дали ему продолжить фразу: - Что вы здесь делаете? Жюв улыбнулся. - Занимаюсь искусством, - ответил он. - Дело Доллона меня заинтересовало с самого начала. Я слежу за ним и пытаюсь разгадать из чистого любопытства!.. - Жюв, как же вы здесь оказались? - спросил ошарашенный Фандор. - Ах, Фандор, как? Это загадка! Ты сделал в этом деле действительно сенсационные открытия. Сознаюсь, что я запутался. Тебя привели сюда рассуждения. Меня же - просто-напросто факты. Тебе известно, что я следил за бандой Цифр? Ты знаешь, что, представляясь Дырявой Башкой, я был с ними на короткой ноге. Тебе кажется удивительным, но мои товарищи по несчастью поддерживали связи с банком Барбе - Нантей, который, естественно, об этом не догадывался. Может быть, тебя это удивит, но у меня возникла необходимость побывать в банке!.. Кстати, вчера вечером я видел, как ты сюда вошел, но не вышел. Возможно, у тебя на то были свои причины. И я решил быть рядом с тобой, чтобы в экстренном случае помочь. Таким образом, я предстал в виде работника телефонной компании, что было для меня просто, поскольку я хороший электрик... Наконец, когда я понял, что ты собираешься провести здесь ночь, мне удалось сымитировать уход и спрятаться в доме. Ты только что позвал на помощь, и я, естественно, прибежал. - Как и мы, - заметил господин Барбе, глядя на своего компаньона. Господин Нантей утвердительно кивнул головой и добавил: - Увы!.. Преступник снова сбежал... Фантомас, поскольку только что здесь был Фантомас, скрылся... И банкир показал на разбитое окно, через которое преступнику, воспользовавшемуся всеобщей суматохой, удалось бежать. Но журналист и полицейский, как сговорившись, пожали плечами: - Вы считаете, господин Нантей, что Фантомас бежал из этой комнаты? - Да, черт возьми! - ответил удивленный банкир... - Но через что же он по-вашему вышел? - спросил Жюв. Нантей вытянул руку: - Но... через... через это окно... Вы же видите, он разбил стекло?.. Смотрите, даже его маска висит на разбитом стекле... Жером Фандор уселся в кресло. Казалось, что все это его забавляло. Жестом он попросил Жюва замолчать и, обращаясь к Нантею, произнес: - Могу вас уверить, дорогой месье, что Фантомас не вышел через это окно... - Почему? - Потому что это окно было просто разбито вот этим стулом, чтобы заставить нас поверить в побег. Чтобы убедиться в правдивости моих слов, взгляните на стул - на нем рассыпаны осколки стекла. Смотрите, небольшой осколок стекла даже вошел в дерево... - Но это же ничего не доказывает... Фантомас разбил стекло, а затем вышел через окно... - В таком случае, как вы объясните, дорогой месье Нантей, что он позаботился о том, чтобы снять маску и не оставить никаких следов на клумбе под окном? Я этого не проверял, но сейчас уже светло, и вы сами можете в этом убедиться. Клумба ведь достаточно широкая. Как прыгающий отсюда человек не оставил на ней следов? Господин Барбе, казалось, был удручен. - Опять какое-то колдовство, - сказал он. - Если Фантомас не сбежал через окно, то как же ему удалось скрыться? - Фантомас не мог сбежать! - четко произнес Жером Фандор. - Однако не находится же он в этой комнате? Где же он спрятался? Жером Фандор ответил таким же холодным тоном: - Он не прячется в комнате. - Вы считаете, что он где-то в доме? - Он не прячется в доме, - все тем же тоном сказал Фандор. - Даже в самые критические моменты нашей схватки я постоянно думал о том, чтобы следить за движениями человека, сжимавшего мне горло. Я уверен, что в момент выстрела он опирался спиной о дверь и таким образом перекрывал проход... Кстати, последний толчок отбросил меня к этой двери... Никто через нее не выходил, как никто не выходил и через окно... В тоне журналиста чувствовалась абсолютная уверенность, и господин Нантей заметил ему: - Но, если вы уверены во всем этом, господин Фандор, если вы убеждены, что никто не выходил ни через окно, ни через дверь, как же тогда вышел Фантомас? Чтобы ответить на этот вопрос, Жером Фандор поднялся из кресла. Он взял со стола подсвечник, поставленный туда Жювом, подошел к большому зеркалу и начал тщательно рассматривать свою шею. - Очень любопытно, - тихо сказал он. - Посмотрите-ка, месье, человек только что хотевший задушить меня, был Фантомас... Мы это видели... У этого человека был ранен палец или, скорее, он ранил меня самого и поэтому оставил на моем воротнике отпечаток большого пальца. Вы догадываетесь, что это за отпечаток? Барбе, Нантей и Жюв одновременно устремились к журналисту... Жером Фандор, действительно, показал им небольшое красноватое пятнышко, явно выделяющееся на фоне белого воротника. Отпечаток был таким характерным, что оба банкира вскрикнули дрогнувшими голосами: - Снова отпечаток Жака Доллона! Наступила продолжительная тишина. Собеседники с испугом смотрели друг на друга. Фандор стал насвистывать мелодию популярного вальса. Жюв улыбнулся... Господин Барбе первым сделал усилие над собой. - Черт возьм