сказать!.. Однако я замечаю, и это меня беспокоит больше всего, что в самых различных слоях общества наиболее противостоящие друг другу люди, наиболее оппозиционные по интеллекту по образу жизни произносят при самых различных обстоятельствах это слово, это имя... Несчастное существо в больнице говорило "Жап", инспектор Жюв произносит имя "Жап"... Внезапно Юбер понизил голос и затем добавил: - Даже вы, Валентина, верите в "Жапа"... Молодая женщина вздрогнула, стала мертвенно-бледной и, сжав руки, спросила: - А вы, Юбер, вы в это не верите? - Нет, - твердо произнес доктор, - но увы! Я верю в галлюцинации, психоз, я верю в болезнь Жапа!.. С этого момента доктор начал ходить взад и вперед по комнате, охваченный сильным волнением. В течение нескольких дней он испытывал непреодолимое желание сформулировать мысль, которая терзала его рассудок. Он ощущал потребность высказаться, развить тезис, который выдвинул, в особенности перед Валентиной, которую он хотел прозондировать, расспросить, узнать самые интимные мысли на эту тему... Этот влюбленный, несмотря на то, что в любви был слепым, а в физиологии - ясновидящим, не мог не признать, что расстройства, проявлявшиеся у Валентины, - ее внезапная бледность, неожиданные эмоции - должны иметь причину, которую этот материалист, как все медики, связывал с четко определенными событиями и явлениями. Между тем Валентина не отвечала, но ироничная улыбка, блуждавшая на ее губах, хорошо выражала ее мнение, поэтому доктор начал расспрашивать снова. - Вы не верите тому, что я говорю, - заметил он с горечью, - и вы полагаете, что этот человек, который говорит вам о безумии, возможно, более безумен, чем другие? Улыбка застыла на лице Валентины, казалось, она сделала усилие над собой, чтобы оставаться спокойной. Изящным жестом она указала Юберу на место рядом на диване, на котором она сидела, а затем, когда доктор удобно устроился, она взяла его за руку и начала: - Я недостаточно сведущая, дорогой друг, чтобы обсуждать или разбивать ваши теории. Но я знаю одно, и здесь мое женское сердце, мои предчувствия меня не обманывают, что в этом явлении Жапа, как вы говорите, есть что-то таинственное, но также что-то определенное и ясное, что вы, кажется, полностью отбрасываете... Жап, пусть это будет человеческое существо или нечто сверхъестественное, проявляет себя категорично и неоднократно, а что касается меня... Валентина внезапно умолкла. Она боялась, что на немой вопрос доктора, она уже слишком много сказала. Действительно, если Валентина поставила в известность Мориса Юбера относительно необычайного исчезновения ее кулона, то она ничего ему не сообщила ни о свидании на улице Жирардон, ни о странных речах, которые держал таинственный и невидимый незнакомец, ее собеседник, который себя открыто объявил как влюбленный и самый восторженный поклонник. Тем не менее, Валентина уточнила, поясняя доктору: - Я хочу вам изложить не идеи, но факты: например, мой кулон, вначале исчезнувший, а потом вновь появившийся... Впрочем, есть еще кое-что... Она замолчала, доктор настаивал: - Прошу вас... говорите... - Хорошо, - сказала молодая женщина, которая преодолела свои колебания. - Еще цветы... Вы слышали, Юбер, о черных цветах?.. В свою очередь доктор вздрогнул. Затем внезапно медик уступил место влюбленному. - Валентина! Валентина! - прошептал он. - Прошу, будьте откровенны и искренни со мной, прошло восемь дней, как я совершил отвратительную выходку относительно вас... ваше великодушие не позволяет вам вспоминать об этом, а я проявил трусость и не извинился перед вами... Но надо, чтобы я вернулся к прошлому, это необходимо... Забудем "Жапа" и "болезнь Жапа" и будем думать только о нас... И отныне, вы понимаете, Валентина, с вами говорит лишь пылкий влюбленный, несчастный, который страдает, ревнует... Валентина, что означает эта история с цветами? Что за человек их вам посылает? Кому вы обязаны этой честью, если только эти цветы действительно существуют... - Что вы сказали? - прервала его Валентина высокомерным тоном. Морис Юбер был слишком взволнован, чтобы отказаться от сказанного. - Я говорю, - уточнил он, - что могу ревновать лишь в том случае, если эти цветы, о которых вы мне говорите, действительно существуют... Валентина ответила резким и язвительным смехом. - Мой дорогой, - сказала она, - вы, разумеется, врач с блестящим будущим, но зато как влюбленный вы не очень проницательны... В конце концов, сомневайтесь, если хотите, мне нечего больше вам рассказать об этом... Во власти необыкновенного волнения доктор Юбер встал на колени перед молодой женщиной. - Простите меня, - умолял он, сжимая свой лоб рукой, как будто хотел унять биение в висках, - простите меня, но я до предела взволнован и обеспокоен... Вы мне неоднократно говорили об этих таинственных цветах, и мое сердце влюбленного при мысли, что не я, а кто-то другой вам их посылает, испытывало ужасное мучение. Мне рассказали, что подобные цветы находились в петлице несчастного, умершего позавчера в больнице... Вы только что сказали об этих черных розах, которые получили на днях? Валентина прервала: - Я их получила вчера утром, в последний раз... Доктор поднялся. - Валентина, - торжественно произнес он, - вы мне говорите правду? - Я клянусь вам, - заявила молодая женщина. - Валентина, - продолжал доктор Юбер, - не согласитесь ли вы показать мне эти цветы? Вместо ответа баронесса де Леско встала с дивана и медленно подошла к звонку, нажала на кнопку. Вошел слуга. - Попросите прийти маленького грума! - сказала она. Через несколько минут появился Зизи. Валентина де Леско ему приказала: - Я спустила вчера в погреб большой букет цветов, черных роз, поищите их и принесите сюда... - Хорошо, мадам! - ответил Зизи с поклоном. Когда грум ушел, Валентина объяснила, угадав вопрос, который хотел задать доктор Юбер. - Я заметила, что эти розы, которые отличаются необыкновенной бархатистостью и потрясающей свежестью, блекнут, увядают с невероятной быстротой, если их выставить на свет. Как только их поместить в темноту, они вновь приобретают свой блеск, расцветают вновь... Поэтому, желая сохранить их как можно дольше, так как, признаюсь, они меня интересуют, но также для того, чтобы не видеть их беспрестанно перед собой, признаюсь и в том, что они меня тревожат и пугают, я сама их спустила вчера вечером в погреб. Доктор Юбер ничего не ответил, но с некоторым волнением смотрел на лицо Валентины, бледный цвет которого беспрестанно менялся, временами щеки покрывались то красноватыми пятнами, то темными. В дверь постучали. - Войдите! - сказала Валентина. Это был Зизи. Но... без цветов. - Ну, а цветы? - спросила баронесса де Леско. Зизи посмотрел на нее украдкой, как будто думая: "Я не дам себя одурачить в этой истории и полагаю, что вы понимаете - меня не облапошить..." Он заявил самым дерзким тоном: - Мадам баронесса не должна удивляться, что я ничего не принес, так как в погребе цветов нет... - Что вы говорите? - вскрикнула Валентина, вскочив. - Я говорю, мадам, - продолжал Зизи, - что в погребе цветов нет, и, возможно, их никогда там не было... Валентина была раздражена: - Я их спустила сама вчера вечером, вы должны были, по крайней мере, принести мне вазу, в которой они находились. Зизи невозмутимо возразил: - В погребе нет ни вазы, ни цветов! Все голо, как спина червяка, все чисто, как скорлупа яйца... Валентина задыхалась... Однако доктор Юбер, который наблюдал за ней, не казался удивленным ответом Зизи; наоборот, очевидно, он вполне доверял формальному объяснению грума. - Мой дорогой друг, - начал он, - этот малыш, должно быть, прав... Зизи покачал головой и с удовлетворенным видом проворчал: - Вероятно, я прав, что за дела, посылать меня искать цветы, которых нет... и прежде всего... Зизи внезапно остановился. Баронесса де Леско, ошеломленная на мгновение его глубоко неподобающим поведением, повелительным жестом указала груму на дверь. - Выйдите! - приказала она. - Я не допущу, чтобы со мной говорили таким тоном! Она добавила: - Вы увидите Дезире, дворецкого, он заплатит все, что вам причитается. Уходите! Зизи в замешательстве отступил. "Все в порядке! - подумал он. - Я перехитрил, меня выставляют на улицу... В конце концов, я не украл..." Однако он принял огорченный вид и спросил: - Мадам баронесса не хочет, значит, держать меня у себя на службе? - Нет, - нервно произнесла Валентина, - уходите! Уходите немедленно!.. Зизи повернулся и пошел довольно смущенно в комнату для прислуги. Для него ничего не значило покинуть особняк на улице Спонтини, где он ужасно скучал, но он испытывал некоторое беспокойство при мысли, как все это воспримет матушка Гаду. - Ба! - сказал он себе. - Я сейчас же пойду к старухе и по дороге найду объяснение, чтобы выйти сухим из воды и доказать ей, что это не моя вина!.. Между тем Валентина после ухода грума испытывала значительное волнение. Она ходила по комнате взад и вперед, раздраженная и, казалось, рассерженная... Доктор неловко настаивал: - Возможно, вы не правы, Валентина, уволив вашего грума под предлогом, что он не принес цветы, оказавшиеся вашими заботами в погребе. Этот ребенок отвечал очень утвердительно, он уверял, что их там не было, никогда не было... - И тогда? - спросила Валентина, резко остановившись и угрожая доктору Юберу своим раздраженным взглядом. - И тогда, - сказал он глухо, - я задаю себе вопрос, действительно ли, Валентина, вы получили эти черные цветы... или их не было, скорее всего, они существовали лишь в вашем воображении... Валентина вздрогнула, ее губы сжались, мышцы шеи напряглись. Она произнесла прерывистым нервным голосом: - Вы просто глупец! Внезапно дыхание ее прервалось, глаза закатились, раскинутые руки начали бить в грудь, молодая женщина рухнула на пол в приступе ужасного нервного криза... Через полчаса Валентина де Леско пришла в себя. Она лежала на большой постели в своей комнате; у ее изголовья находился не только доктор Юбер, но и ее муж, барон де Леско, черты лица которого были искажены и вид был крайне тревожным. - Как вы себя чувствуете, дорогая? - Лучше! Намного лучше!.. Молодая женщина говорила слабым, все еще дрожащим голосом... Однако она с усилием приподнялась на постели и наполовину села. Внезапно, когда Валентина подняла голову, ее глаза остановились на третьем персонаже, который стоял в углу комнаты, с интересом наблюдая за ней. Кто же был этот огромный человек с жизнерадостным лицом, гладко выбритый, с толстым животом? Заметив его, стоящего в ногах у своей постели, Валентина, по-видимому, была неимоверно удивлена. Она открыла рот, как будто хотела осведомиться, но барон уже взял слово. - Ваш дядя! - представил он. - Вы видите вашего дорогого дядю Фавье, Валентина, вашего дядюшку!.. Юбер, который не произнес еще ни слова, в этот момент не мог сдержать удивления, слушая слишком нарочитый тон, которым изъяснялся барон де Леско. Если говорить откровенно, в его словах таилась угроза, почти приказ! Тем временем Валентина быстро пришла в себя. После того как первое удивление прошло, она радостно приветствовала своего родственника. - Дядя Фавье, простите меня! Я настолько потрясена... Дядя Фавье бросился к своей племяннице с добродушным громким смехом человека, довольного своей судьбой. Он с нежностью прижал племянницу к своей груди, в то время как его загорелое лицо и выбритый рот слегка касались ее каштановых кудрей... - Валентина! Моя маленькая Валентина! - говорил он. - Какое удовольствие вновь увидеть тебя! И увидеть еще более красивой, чем в день твоей свадьбы. В то время как Валентина упала в обморок, перед особняком на улице Спонтини действительно остановилась карета. Из нее вышли два человека, барон де Леско и крупный мужчина с жизнерадостным лицом и чисто американской походкой, дядя Фавье, который всего полчаса назад прибыл на вокзал Сен-Лазар трансатлантическим поездом. Богатый холостяк рассказал Валентине, как после чудесного путешествия он прибыл во Францию и, спускаясь с поезда, имел удовольствие встретить мужа своей племянницы, который пришел, чтобы найти его. - Любезный де Леско! - закричал он. - Ты по-прежнему всегда молодой, но, извини, ужасно растолстевший!.. Фавье, без сомнения, был намного моложе своего племянника. Ему едва исполнилось пятьдесят лет, он был крепкий и здоровый, привыкший к жизни на свежем воздухе, получающий от этого пользу и любящий огромные равнины Дикого Запада, на которых он занимался скотоводством, чем сколотил свое огромное состояние. Когда оба мужчины прибыли в особняк на улице Спонтини, они узнали, что Валентина больна, что у нее только что был нервный криз, но, к счастью, здесь оказался доктор Морис Юбер, который позаботился о ней... Первые излияния прошли, и, видя, что Валентина уже вне опасности, Фавье машинально вынул часы. Он спросил у барона де Леско: - В котором часу у вас завтракают? Барон ответил: - Еще полчаса тому назад мы должны были сесть за стол!.. - Правда? - сказал американский дядюшка. - В таком случае, лучше поздно, чем никогда, что вы об этом думаете? Доктор вступил в разговор: - Чего бы мне ни стоило подобное запрещение, но я полагаю, что для мадам де Леско лучше не спускаться в столовую, она еще недостаточно окрепла, и несколько часов отдыха просто необходимы ей... Дорогой друг, - продолжал он, обращаясь к Валентине, - вам нужен абсолютный покой, и если бы я посмел... - Посмейте, доктор, - произнесла молодая женщина, которая отныне, казалось, лишилась всей своей самоуверенности и безропотно покорилась предписаниям представителя медицины. - Хорошо, - продолжал Юбер, ободренный ее покорным видом, - я хотел бы дать вам совет, пожелание провести несколько дней... может быть, неделю или две в деревне... Вы нуждаетесь в отдыхе. - Это так серьезно, - прервал барон де Леско, - все, что вы говорите? - Очень серьезно, - сказал Юбер, - мне хотелось бы, чтобы баронесса уехала куда-нибудь, где у нее не было бы ни забот, ни тревог... Именно поэтому я не предлагаю ей поселиться в вашем имении, там в Йонне, где она должна выполнять обязанности хозяйки дома. - Может быть, отослать ее на юг? - спросил барон де Леско. - Нет, - возразил Юбер, - сезон там в полном разгаре, а кроме того светская жизнь Лазурного берега противопоказана чисто "растительному" существованию, которое я рекомендую больной... - Куда же она могла бы поехать? - задал самому себе вопрос муж Валентины, охваченный внезапным вдохновением. - Дело в том, что мы знаем хороших людей, бывших егерей, которые в настоящее время имеют ферму где-то в Нормандии, около Гавра... Валентина, услышав эти слова, высказала немедленное одобрение: - Вы говорите, мой друг, об этих славных Дюкло, которые живут в Гран-Терре? - Вот именно! - сказал барон де Леско. Ясная улыбка озарила лицо Валентины. - По правде сказать, - произнесла молодая женщина, - я не желала бы ничего лучшего, как провести неделю у них. Я очень люблю этих добрых людей и с большим удовольствием повидаюсь с ними. - Все это очень понятно, - объяснил барон де Леско доктору. - Жена Дюкло была бывшей служанкой семьи... Дядя Фавье подытожил беседу: - Итак, поскольку все устроилось, идемте завтракать! - Конечно! - добавил барон де Леско, обращаясь к Юберу. - Позавтракаете с нами, доктор? Спустя час трое мужчин весело доканчивали еду, не проявляя никакого беспокойства о состоянии здоровья баронессы. Чрезмерно возбужденный поглощением доброго старого шампанского дядя Фавье, хлопая своего племянника по плечу, заявил с громким смехом: - Стало быть, вы становитесь холостяком, дорогой Леско. Надеюсь, что вы воспользуетесь этим, чтобы помочь мне разгуляться. Прошло два года, как я не был в Париже и, черт возьми... я уже не знаю хорошеньких местечек! Спустя несколько часов совсем в другом квартале на ратодроме на проспекте Сен-Уэн Зизи, бывший грум барона де Леско, без удовольствия слушал инструкции, которые ему давала его необычная знакомая, Гаду. - Прежде всего, - говорила старуха в ответ на какое-то возражение, только что высказанное сорванцом, - прежде всего, я не спрашиваю твоего мнения... И затем, обещаю, что если ты согласишься, я тебе дам 25 франков... При этом сногсшибательном обещании глаза Зизи заблестели. - Вот это аргумент! - согласился грум. - Это заставит и слепого быть зрячим! Ну так что же, Гаду, представляет на самом деле та работа, которую ты захочешь мне всучить? Гаду понизила голос. Она с давних пор сбивала Зизи с пути, однако, старалась усилить меры предосторожности! - Стало быть вот, - начала мегера, - с неба звезд хватать не надо. Просто я хочу, чтобы ты пошел навестить твоего товарища, Малыша... Того, о котором ты мне уже говорил, и чтобы ты потихоньку, не показывая вида, посмотрел и удостоверился, находится ли все еще молодая девушка в ангаре, поставлены ли на место деревянные кони, туда, где ты их видел. В этот момент Зизи начал сильно колебаться. - Как же... - начал он. Но в тот же момент Зизи замолчал! Гаду решительно вытащила из своего кармана монету в 100 су и сунула ее в руку груму! Глава 15 ГНЕВ ФАНТОМАСА Спустя три дня темной ночью, когда густые тучи танцевали низко над землей ужасающую сарабанду под порывами ураганного ветра в тени пустынной одинокой улочки, где слышалось лишь журчание ручья, сбегавшего с высот Монмартра по мостовым, украдкой собиралась группа людей, таинственно одетых в черное. Их было не более четырех или пяти... Они прислонялись к стенам, как бы желая еще лучше спрятаться. Они говорили тихо и не жестикулировали. Даже приглушенное восклицание едва ли раздавалось время от времени... Кто были эти люди? Какой темный замысел собрал их здесь в подобный час, около полуночи, в подобном месте, на спуске горы, где находились лачуги тряпичников, крытые фуры бродячих акробатов, где суетится народ сомнительных нравов и пугающего вида! Тут были Гаду, укутанная в просторное пальто, поднятый воротник которого почти скрывал ее лицо, Горелка, одетый в короткую куртку водопроводчика. Он дрожал всем телом, наполовину замерзший. Наконец, Иллюминатор иногда бормотал какие-то непонятные слова. Здесь присутствовал еще один персонаж, рука которого сжимала, казалось, некий тяжелый объемистый длинный предмет прямоугольной формы... Эти люди несколько мгновений продвигались вперед, спустились вниз по улочке, предпринимая самые большие меры предосторожности, и, ничего не говоря друг другу, резко остановились, сгруппировавшись вокруг Гаду. Отвратительная женщина украдкой кашлянула. - Спешите увидеть друзей-приятелей, - начала она. - Теперь как раз все в точности, едва будет сто метров от тюрьмы, куда идем обделывать делишки... Поэтому все внимание на работу! А!.. Еще что?.. Твой нож у тебя, Горелка? Горелка, услышав вопрос, довольствовался пожатием плеч в весьма ироничной манере. - Возможно! - ответил он. - Я не выхожу, не защитив самого себя! - Ну ладно, ты можешь раскрыть его в своем кармане на тот случай, если появится мерзавец, как иногда бывает... - Хватит! - сказал Горелка, очевидно менее уверенный, чем можно было судить по виду... Однако Гаду тревожно оглядывалась по сторонам. - Время пришло, - прошептала она, - но, Боже милостивый, я не слышу шума телеги. Все оставались в молчании, прислушиваясь к ночной тишине... Ничего не было слышно, лишь свист ветра, шум дождя, который начал идти крупными каплями, стуча по фасадам домов, хлестая в лицо ночных бродяг... Гаду продолжала: - Я обещала быть здесь точно в двенадцать часов, как раз сейчас пробьет... Он, должно быть, поблизости... если только его кобыла не окочурилась по дороге! Они снова прислушались. Совсем близко раздался гул, как удар грома. - Это автобус на улице Ордене, - объяснила Гаду. - Последний... Теперь будет тихо. Затем мегера внезапно потерла руки: - Все в порядке! Я слышу конягу!.. После того как автобус ушел, можно было отчетливо различить медленное и усталое цоканье приближающейся лошади. Также раздавался резкий лязг железа, который свидетельствовал о том, что подъезжала не господская коляска, а просто фиакр, невероятная колымага. - А вот и он! - произнесла Гаду. - Иллюминатор, ты там поближе, пойди на угол, посмотри, действительно ли это он... И пусть он держится наготове... ладно? Иллюминатор исчез в темноте; через несколько минут он вернулся. - Там мужчина? - спросила Гаду. - Да! - подтвердил Иллюминатор. - Развозящий товар! - Ну вот... Все идет как надо... Однако Гаду, хотя и сказала, что все идет хорошо, по-видимому, была в нерешительности! - Теперь, - продолжала она, - надо смотреть и смотреть, чтобы не сделать промаха... Паренек, о котором я вам говорила, должен меня ждать на другом углу улицы. Он не знает, в чем тут дело, однако, нам он нужен. Итак, осторожно!.. Пусть остальные идут на двадцать шагов позади меня... С этими словами Гаду пустилась в путь. Она шла быстро, большими шагами, и время от времени проверяла, идут ли ее приспешники, согласно приказу, который она только что им отдала. Гаду продвигалась в ночи таким образом около десяти минут. Улочка, на которой развертывалась эта сцена, была отвратительная, с одной стороны окаймленная неясными пустырями, с другой - высокими строениями, казалось, какими-то огромными ангарами, где не виднелся даже слабый свет, где никто не бодрствовал. Эта улочка внезапно упиралась в улицу Шампьонне. В закоулок этой улицы и направлялась Гаду. Как только мегера приблизилась к проезжей дороге, она начала тихонько свистеть... Она свистела так несколько секунд, после чего из темноты рядом возник новый персонаж, который шел, засунув руки в карманы, вихляя бедрами и не предпринимая решительно никаких мер предосторожности, чтобы не наделать шума. - А! Вот и вы, матушка Гаду! - начал он громким голосом, подходя к мегере. - Ну! Знаете ли, не слишком-то вы рано! Можно состариться, ожидая вас! А также, черт побери, здесь не время и не место, чтобы устраивать свидания! Что вам еще от меня надо? Гаду сделала несколько шагов навстречу новоприбывшему... Она резко наклонилась к нему: - Замолчи, Зизи, ради Бога! Не шуми так и иди за мной! Зизи? Неужели это именно грума только что встретила мегера? Зизи, а это действительно был он, за день до происходящего таинственно получил приказ Гаду быть в полночь на углу улицы Шампьонне... Приказ сопровождался обещанием денег, и Зизи, естественно, поторопился согласиться. - Гаду, наверняка, занимается темными делишками, - сказал себе мальчуган, - но мне наплевать на это! Я не собираюсь делать ничего плохого... Значит, я могу пойти посмотреть... Однако этой ледяной бурной ночью в тот момент, когда Гаду приблизилась к нему, Зизи почувствовал себя менее уверенно. - Так что? - сказал он, пытаясь стряхнуть вцепившуюся в него Гаду, которая крепко сжимала его руку. - Так что? Куда вы хотите меня послать? И почему не надо, чтобы я поднимал шум? Мальчишка, увы!.. пытался отбиться. Он чувствовал себя схваченным Гаду, как клещами... Жуткая женщина держала его за запястье и тащила в темноту улочки. - Иди! - повторяла Гаду. - Я не хочу, чтобы меня видели! Иди туда... Зизи пришлось повиноваться... - Ладно, - сказал он, - но отпустите меня, я пойду за вами... Ну! Гаду его не отпускала... - Так что, я - пленник? - начал Зизи. Гаду еще сильнее сжала его запястье. Зизи почувствовал, как ногти мегеры впились в его тело. - Бог мой, вы мне делаете больно! На этот раз у него не было времени, чтобы добавить хоть слово. Гаду кашлянула. И внезапно, когда Зизи этого не ожидал, из темной улочки стали возникать силуэты мужчин, которые бросились на него, скрутили ему руки, почти обездвижили его. Грум понял, что он пропал. - А! Черт побери! - прошептал он. - Гаду собирается расправиться со мной! Однако он ошибался. В то время как безумный страх охватил Зизи, который инстинктивно закрыл глаза и больше не вырывался из боязни получить несколько сильных ударов, он почувствовал, как что-то холодное положили ему на лоб. Гаду медленно заговорила. - Зизи, - сказала страшная женщина, - не надо бузить. Если ты будешь орать, кричать, если захочешь улизнуть, я пущу тебе пулю в лоб... Ты понял? Зизи понимал это очень хорошо, так как догадался, что к его лбу был приставлен револьвер. - Боже мой, что вы от меня хотите? - прохрипел он наконец. Гаду продолжала: - Видишь эту лестницу? Тебе надо по ней подняться... Наверху ты окажешься на большом чердаке, оставленном Компанией омнибусов... Кореши пойдут за тобой... Ты их проводишь до тюрьмы, где сидит девчонка, которую удерживают Бедо и Тулуш... Это все, что от тебя надо... Когда ты покажешь, где она, можешь сматываться... Ну, идешь? Разумеется, Зизи очень хорошо понимал в этот момент, что от него хотела Гаду. "Черт подери! - подумал несчастный грум. - В какую скверную историю я впутался! Ах! И что меня дернуло вести разговоры с Гаду!" Но отступать было некуда. Гаду продолжала его сильно трясти, спрашивая: - Ты понял? Собираешься идти, черт побери, или я тебя укокошу? Зизи, не колеблясь, решил повиноваться. "Издохнуть, это мне ни к чему! - подумал он. - Сначала я поднимусь на чердак... Потом удеру..." Было темно, еще темнее, чем минуту назад, так как дождь удвоил свою ярость. Зизи, глаза которого часто мигали, внезапно увидел прямо перед собой круг света. Потайной фонарь, внезапно раскрытый, освещал первые ступени приставной лестницы. Гаду толкнула грума. - Поднимайся, черт возьми! И пошевеливайся! Зизи убедился, бросив беглый взгляд, что бежать было невозможно. Его окружали мрачные силуэты... При свете лампы сверкнуло что-то блестящее, что он принял за лезвие ножа... - К чертям! - начал Зизи, зубы которого стучали. - Поднимайся! - еще раз повторила Гаду. Тогда Зизи начал подниматься... Лестница, по которой он карабкался, сгибалась вначале под его тяжестью, затем под тяжестью тех, что шли за ним... Взбираясь вверх, Зизи обернулся. Свет потайного фонаря сопровождал его подъем по лестнице. Очевидно, фонарь нес один из тех, кого он должен был провести... - Поторапливайся, негодяй! Идем! Смелее! - Если ты собираешься улизнуть, я воткну тебе в затылок нож! Зизи услышал угрозы, произнесенные позади. Страх подстегивал его, и он карабкался с поразительной ловкостью... На верху лестницы Зизи обнаружил черное отверстие, окно с разбитыми стеклами, которое выходило на огромный чердак. Зизи вошел в ангар. Внутри этого громадного помещения еще остался приятный запах сена и овса... Чердак был пустой, молчаливый, пугающий... - Узнаешь? - спросил голос. Зизи не колебался: - Да! Малыш меня вел здесь... - Тогда торопись, веди нас... Началось какое-то блуждание, безумное продвижение вперед. Зизи, сопровождаемый тремя мужчинами, лиц которых он не мог даже видеть, так как из осторожности потайной фонарь был наполовину закрыт, должен был искать дорогу через огромные и пустынные помещения... Когда он познакомился с Малышом, когда тот его вел, по-ребячьи бахвалясь, к помещению, где фактически молодую девушку удерживали пленницей, Зизи почти не обращал внимания на дорогу... Поэтому теперь его терзал ужасный страх, чтобы не ошибиться, чтобы отыскать каморку пленницы. "Если я их обману, - подумал Зизи, - они меня прикончат!" Группа людей спускалась по извилистым лестницам, шла по пустынным дворам, поднималась на другие этажи. Внезапно Зизи вывел своих спутников на новый чердак. - Внимание! - скомандовал он. - Если Тулуш и Бедо там... Но кто-то прервал его: - Не твое дело! Их уберут! Иди прямо к девчонке... Они шли еще несколько минут. Зизи наконец различил антресоли, прикрытые несколькими большими досками. - Она там! - начал грум. Он хотел добавить другие детали, но времени больше не было! Несчастный Зизи, показав антресоли, внезапно замертво упал на землю, уложенный на месте сильным ударом кулака в затылок! Прошло время... Через щели крыши большого чердака начал проникать синевато-грязный рассвет, ложась полосами тусклого света. Зизи, который продолжал лежать на полу, немного приподнялся, очень удивленный, что находится здесь. - Что такое! - прошептал грум. - Где это я?.. Затем память вернулась к нему: - А! Черт возьми! Я вспомнил! Перед ним возникли антресоли... Грум вбежал туда... Антресоли были пустыми! - Ее похитили! - проговорил он. - Ах! Черт побери!.. А меня бросили умирать! Ну, негодяи!.. Одно мгновение Зизи оставался перед маленькой пустой каморкой неподвижным и немым от ужаса. Внезапно грум втянул носом воздух. - Что за черт! - выругался он. - Кажется... Он вдохнул воздух... прислушивался... Четко различимое гудение, мощное гудение достигло его слуха. - Ладно! Что там еще? Зизи вышел из антресолей и решил бежать... Увы! Когда он посмотрел в отдаленный конец чердака, из его груди вырвался крик. - Огонь! Пожар! Они подожгли здание! Его охватил жуткий страх. Затерявшийся в огромном заброшенном помещении парка для омнибусов на улице Шампьонне, Зизи отдавал себе отчет, что у него нет ни одного шанса спастись в случае, если пожар помешает ему убежать... - Но я же изжарюсь живым! - завопил он. Впрочем, огонь, должно быть, тлел давно, так как только теперь он вспыхнул с внезапной силой... Начинал гореть пол, едкий дым клубился по чердаку. - Я... Я не могу пройти! - прохрипел Зизи. Он побежал к одному из выходов с чердака, повернул назад и, потрясенный увиденным, бросился в другую сторону... Итак, пока Зизи бегал, совсем потеряв голову, скорее мертвый, чем живой, перед ним внезапно возник фантастический силуэт. Человек, одетый в темное трико, чьи черты лица скрывал черный капюшон, с бешеной стремительностью, не обращая внимания на пламя, бушевавшее вокруг него, бросился к антресолям, издавая отчаянные призывы: - Элен! Элен! Где ты? Моя девочка! Мое дитя! Я здесь! Бедо! Тулуш!.. А! Я отомщу!.. Вдруг незнакомец заметил Зизи. - Малыш! - закричал он ошибочно. - Где Элен?.. Обезумевший Зизи выкрикнул: - Увезена! Похищена! Насильно уведена... Когда он произносил эти слова, человек в капюшоне остановился. - Похищена? - спросил он дрожащим голосом. - Насильно уведена... Ты лжешь! Неправда! Она там! Там!.. В огне!.. Он бросился вперед... И в эту минуту Зизи внезапно понял, что здесь произошло... Несомненно, этот незнакомец, одетый в черное, хотел спасти из пламени ту молодую девушку, которая была похищена Гаду. Здешняя пленница была его пленницей... Если Гаду ее похитила, значит, мегера была врагом этого неизвестного! И еще одна мысль мучила Зизи. Кто был этот человек, одетый в черное трико, черты лица которого были скрыты под черным капюшоном? Кем он мог быть? Он! Легендарный силуэт! Зизи слишком много читал в газетах фантастических рассказов, ужасных драм, приводивших в отчаяние весь мир, чтобы он мог в этом ошибиться... Уже само имя, которое выкрикивал этот неизвестный, было откровением... Он звал Элен! Молодую женщину, которую похитила Гаду, тоже звали Элен! Однако Элен?.. Так звали дочь Фантомаса! Значит, перед Зизи был Фантомас? Напуганный, не способный сделать даже малейшее движение, Зизи созерцал фантастическую сцену, которая развертывалась перед ним. Человек в черном трико и капюшоне устремился вперед. Одним прыжком он пересек полосу огня, которая отделяла его от антресолей, теперь пустых. В красноватом зареве пожара Зизи увидел, как он заламывал руки. Грум услышал, как он кричал с невыразимым чувством отчаяния: - Моя девочка!.. Элен!.. У меня похитили Элен!.. Затем внезапно Фантомас, а Зизи полностью был уверен, что незнакомец был действительно Фантомасом, казалось, овладел собой. - Негодяи! - вопил он. - А! Вы мне заплатите своей жизнью за муки, которые причинили мне сегодня!.. Элен!.. Элен!.. Я отомщу за тебя!.. Потом Фантомас снова пересек пламя. Его одежда местами покрылась искрами, край капюшона тлел... - Ты! - закричал он, прыгнув к Зизи. - Ты умрешь! Ты заплатишь за все! - Ведь вот что удивительно, когда мучит жажда, белое вино, все равно какое, кажется в высшей степени изысканным! Пора! Еще глоток - и надо сматываться!.. Зизи добросовестно опорожнил стакан, бросил тринадцать су, стоимость еды, на стол трактира, куда он забрел пообедать, потом, натянув шляпу на уши, непринужденно вышел на улицу, очень радостный и полностью успокоившийся. Каким образом удалось Зизи ускользнуть от Фантомаса? Каким образом удалось Зизи спастись от ужасного пожара, который разгорелся таким гигантским пламенем, что все утро Париж не говорил ни о чем другом, кроме этой трагической катастрофы? Грум с трудом мог бы это объяснить! В тот момент, когда Фантомас бросился к нему, у него пульсировала лишь одна мысль: убежать, ускользнуть от ярости чудовища, чего бы это ни стоило. Тогда Зизи наугад, как безумный, бросился вон с чердака. Он пересекал полосы огня, бежал по коридорам, где нельзя было продохнуть... Страх дал ему крылья, ужас наделил необыкновенной ловкостью. Зизи долго бежал по пылающему зданию. Ему казалось, что он все время слышал в нескольких шагах от себя шаги Фантомаса. Когда начиналось удушье, когда слепили языки пламени, мысль о том, что он может попасть в руки Фантомаса, инстинкт самосохранения, который действительно творит чудеса, заставляли его стремиться вперед... После двадцати минут бега столь же безрассудного, сколь и безнадежного, Зизи внезапно выскочил в огромный двор, перепрыгнул через ограду и попал на заброшенный пустырь. Он был спасен! Теперь Зизи перевел дыхание. Немного успокоившись, он пустился дальше, вышел на соседние улицы, где уже собиралась толпа, обсуждая пожар, который бушевал. Но отныне пожар был последней из забот Зизи! Удивительный парижский сорванец, едва ускользнувший от страшнейшей опасности, вновь обрел всю свою холодную беззаботность гавроша... - Ну нет! - ворчал грум. - Это так не пройдет! Нет! Мало ли что!.. Если Гаду думает, что я не отомщу... Она попадет пальцем в небо! Она не только заставила избить меня, но еще хотела меня зажарить... И кроме того, я рисковал познакомиться с Фантомасом... Это уже не игра!.. Все утро Зизи бесцельно бродил, размышляя, как "отомстить за себя". В полдень он позавтракал в бистро квартала Звезды и теперь большими шагами направлялся к улице Спонтини. - Итак, Гаду заставила шпионить за моей бывшей хозяйкой, Валентиной де Леско, - решил Зизи. - Чтобы мне отомстить за себя, есть очень простое средство: я пойду и все открою баронессе. Вероятно, этой проклятой мегере придется плохо!.. Однако на улице Спонтини Зизи несколько растерял свою уверенность... Как только он пересек решетку сада, он подумал о всех трудностях, с которыми он, по-видимому, столкнется при встрече с Валентиной де Леско. - Наверное, - предположил Зизи, - я прежде всего столкнусь с Дезире, а он выставит меня за дверь!.. Желая, насколько возможно, избежать этой крайности, Зизи вместо того, чтобы направиться к обычному входу для прислуги, пересек двор, поднялся на крыльцо и через наружную застекленную дверь проник непосредственно в маленький салон-будуар, где обычно находилась Валентина. - Если мне повезет, - рассудил грум, - я найду в это время хозяйку, занимающейся своей корреспонденцией... Но Зизи не повезло! Маленький салон был пуст, Валентины де Леско там не было. - Боже мой! Что делать? - задал себе вопрос Зизи. Он машинально окинул взглядом мебель в комнате, где находился. Вдруг его глаза заблестели... На столике рядом с парой перчаток и орхидеей, вероятно, приготовленной для бутоньерки, лежал кошелек. - Что за блеск! - воскликнул Зизи. - И когда я вспоминаю, что я без гроша... Без злого умысла, просто из любопытства, грум подошел к столу, взял кошелек, взвесил его в руке... - С этим, - прикинул он, - я прожил бы целых два месяца! Ах! Черт побери! Держа кошелек в руке, Зизи теперь колебался... Он был покорен идеей легкой кражи... - В конце концов, здесь меня выставили за дверь, хотя я не сделал ничего дурного... и даже... В особняке где-то скрипнула дверь. - Хватит! Кто-то идет! - сказал себе Зизи, вздрогнув. В этот момент он совершенно забыл, почему он был здесь, забыл, что хотел отомстить Гаду и сообщить Валентине де Леско, что она оказалась жертвой шпионажа... Нет! В эту минуту Зизи знал и видел только одно, а именно, что в руке у него был кошелек с деньгами, которые являлись для него состоянием! Однако приближались чьи-то шаги... - Меня схватят! - повторял Зизи. Внезапно он решился. Зизи больше не сопротивлялся ужасному искушению! Он взял кошелек, бегом промчался через комнату и бросился в пустынный сад... - Тем хуже! - прошептал грум. - У меня последнее время слишком уж много несчастий! Все озлобились на меня... Хотя до сих пор я ничего не сделал плохого! Ладно! Я начинаю! Вот я и стал вором! Глава 16 ВСАДНИК, ВНУШАЮЩИЙ СТРАХ Едва Зизи перелез через ограду, которой был обнесен садик возле особняка на улице Спонтини, как он заторопился быстрее убежать отсюда, прижимая украденный кошелек к груди. - Воздух квартала для меня вреден! - рассудил он. - Булонский лес мне ни к чему... здесь слишком влажно! Приободрившись таким образом, он помчался наугад, огибая улочки, пересекая их поперек, стараясь запутать следы в случае погони, что было мало вероятно... Однако вскоре Зизи почувствовал себя вне опасности. - Хватит! - сказал он тогда себе и перешел на менее быструю ходьбу. - Стащив этот кошелек, я, конечно, обеспечил себя на некоторое время. Но, с другой стороны, я оказался в такой ситуации, когда для меня было бы чертовски неосторожно посещать Валентину де Леско или ее мужа... Зизи был раздосадован, так как затаил глухую злобу и пытался отомстить Гаду за ту страшную опасность, которую подло подстроила ему старуха... Внезапно Зизи повернул обратно. - О, вот мысль так мысль! - сказал он себе. - Раз я не могу обратиться ни к барону, ни к баронессе, то есть ни к мужу, ни к жене, я обращусь к любовнику!.. Или я сильно ошибаюсь, или так называемый Морис Юбер здорово рассердится! Зизи зашел в почтовое отделение. С величайшим душевным спокойствием он занялся поисками адреса доктора Мориса Юбера. Это было не трудно сделать. В первой же справочной телефонной книге имелись нужные сведения, и Зизи отправился к врачу. Но, разумеется, он не допустил такой ошибки, чтобы пытаться непосредственно поговорить с доктором Юбером. Он не собирался хвалиться тем, что его выставили за дверь у Валентины де Леско, а еще менее тем, что у нее в доме он украл кошелек... Напротив, он нахально наврал камердинеру молодого врача, спросившему, что он желал: - У меня поручение! Не мог бы я увидеть господина доктора?