а пересекал мостовую, раздался свист, резкий и продолжительный. Несчастные бродяги, которые шатались, сидели на краю тротуара, ожидая часа "биржи окурков", немедленно подняли головы... Зизи, как и все, услышал свист. С тех пор, как Зизи жил в воровском мире, он узнал многое, в том числе, и то, что такой сигнал обычно не предвещал ничего хорошего... Зизи поднялся, посмотрел во все стороны, заметил Фандора, которого он уже встречал в районе улицы Спонтини, и, не долго думая, пустился наутек... - Все-таки это обидно, - сказал себе Зизи, - удирать от полиции, когда ни в чем не замешан... или почти не замешан! Вот не повезло - быть не более виновным, чем отец и мать, и постоянно бояться полиции! В конце концов, надо браться за ум!.. Независимо от того, принимал Зизи свою грустную участь или отвергал, но убежать он торопился. Места, прилегающие к площади Мобер, были ему знакомы. Он пробирался по грязным и извилистым маленьким улочкам, проскальзывал через проходные подъезды домов, наконец спустился к Сене и, очутившись на набережной, оглянулся. - Меня все еще выслеживают? - Вдали мелькнула мягкая шляпа Фандора. - Определенно, нет худа без добра, - прошептал Зизи, так как события принимали нежелательную для него окраску. Зизи побежал вдоль набережной, перешел через Маленький мост, оставив позади Нотр-Дам, еще раз пересек Сену и вернулся на левый берег. - Что, этот тип все время там? На расстоянии менее чем сто метров, он вновь заметил Фандора. - Все хорошо! - решил Зизи. - На данный момент все хорошо! Только я боюсь, как бы болезнь не осложнилась! Он словно приклеился, этот проклятый журналист... Действительно, Фандор преследовал Зизи с необыкновенным проворством. Он уже давно мог задержать грума, если бы захотел, но помнил рекомендации Жюва, который просил его избегать любого скандала. Поэтому он не ускорял шаг. - Разве этот парнишка может мне противостоять? - посмеивался Фандор. - Это дебютант преступного мира, он не умеет запутывать следы, я его возьму, когда найду нужным! И Фандор, не торопясь, продолжал следить за Зизи, удивляясь точности инструкций Жюва, поскольку Зизи направился именно к Ботаническому саду, как это предугадал Жюв. - Я его возьму в саду, - внезапно решил Фандор, - в это время там мало народу, и никто не увидит, как я его схвачу за шиворот... Через сорок пять минут Фандор действительно был в Ботаническом саду. К этому времени он уже частично потерял свою улыбчивую невозмутимость, он ворчал, глухо ругался и казался разгневанным! Фандор понимал, что его обвели вокруг пальца! Сорок минут назад он еще наступал Зизи на пятки, он прекрасно видел грума, намеревался его задержать, а затем внезапно парнишка исчез, смылся, испарился, не оставив Фандору и намека на место, где он мог бы находиться! - Однако он ведь не поднялся на небо! - не переставал ворчать Фандор. - На углу этой аллеи он был передо мной, значит, он спрятался или в этом здании, или в этих массивах. Но здание закрыто, а в массивах никого нет! Выбившись из сил, обшарив все, Фандор обратился к сторожу: - Вы никого здесь не видели? Вы не заметили мальчишку, одетого в старую ливрею каштанового цвета, с жокейской шапочкой на голове, старающегося скрыться? Задавая вопросы, Фандор мельком показал сторожу удостоверение агента Сюртэ, "глазок", как его называют в народе, которым его снабдил Жюв. Сторож покачал отрицательно головой: - Нет, господин инспектор! Я никого не видел, абсолютно никого! Да, впрочем, где бы мог спрятаться мальчишка? За массивами? Там бы его увидели! Музей закрывается в пять часов... И, честное слово, других мест здесь нет! - А что там вдали? - спросил Фандор. - Ров с медведями, господин инспектор, ваш мальчик там не спрячется, не так ли? - Нет! - ответил раздосадованный Фандор. - Однако, надо посмотреть. Журналист вместе со сторожем подошел ко рву с медведями. Он склонился над балюстрадой и раздосадованно пожал плечами: во рву находился одинокий медведь, привалившийся к стене, который глухо рычал... - Если бы ваш беглец спрыгнул к Мартину, - пошутил сторож, - держу пари, он прежде всего позвал бы на помощь. Черт подери, эти звери выглядят довольно-таки неприветливо! На что Фандор раздраженно ответил: - Разумеется! Но тем хуже для него! Этот сорванец все равно от нас никуда не денется. Извините за беспокойство, до свидания. Фандор поклонился и удалился... В это же самое время Жюв вернулся к себе домой. Он опустил ставни на окнах своего рабочего кабинета, зажег лампу и повернул одно кресло против света, а другое, которое он, очевидно, приготовил на случай визита, он, наоборот, расположил таким образом, чтобы на него падал свет. Визит не заставил себя долго ждать. Точно в половине одиннадцатого Жюв оказался наедине с Валентиной де Леско, которую он в тот день вызвал пневматической депешей. - Вы хотели меня видеть, мсье? - спросила Валентина, когда Жюв пододвинул к ней кресло, на которое падал яркий свет. - Вы хотели мне что-то сообщить? Может быть, вы отыскали вора, укравшего мой кулон, или захотели объяснить, что представляет из себя явление Жапа? - Мадам, - резко ответил Жюв почти дерзким тоном, - я ничего этого не установил, но зато узнал, кто убил вашего дядю Фавье. При этих словах Валентина ужасно побледнела... После смерти дяди молодая женщина жила в страхе, разумеется, вполне объяснимом. Валентина узнала от своего мужа такие абсолютно невероятные подробности, что каждый раз, как она вспоминала об этом, ее охватывал сильный страх... Барон де Леско утверждал, что действительно он поднялся в коляску, именно он позвал дядю Фавье, но что было дальше, он не помнил! - Я не знаю, что произошло потом, - заявил он. - Как только я занял место в этом проклятом фиакре, я сразу же заснул под действием какого-то сильного снотворного, так как я не помню даже, как полицейские нашли меня и задержали на берегу Сены. Также я совершенно не знаю, почему говорил "Жап, Жап"... хотя свидетели показывают, что я произносил эти слова! И вот Жюв утверждал, что он узнал что-то новое об этой невероятной истории! - Боже мой! - воскликнула Валентина. - Быстрее говорите, мсье! Я умираю от нетерпения! Вы сказали, что открыли, кто убил моего бедного дядю! Говорите, говорите! Ведь это Гаду, верно? - Вы хотите узнать, мадам? - Конечно! - Хорошо, я должен вам сообщить, что у Гаду была сообщница, подлинная виновница... так как это она подготовила и задумала преступление... Вы догадываетесь? - Нет!.. Но говорите же, говорите! Жюв откинулся назад. Он медленно произнес: - Женщина, которая подстрекала к убийству господина Фавье, женщина, которая постаралась завлечь его в западню, женщина, которая, одним словом, явилась причиной его смерти, это... - Кто? - прошептала Валентина. - Это вы, мадам! И в этот момент Жюв вытащил из кармана револьвер, который он нацелил на Валентину, как будто ожидал, что прелестное создание бросится на него. Однако при заявлении Жюва Валентина почти потеряла сознание. Какое-то мгновение она не отвечала, как бы уставшая, уничтоженная чудовищным обвинением, которое только что было высказано, но потом возмущенно запротестовала: - Но это глупо, мсье, то, что вы говорите! Вы не можете верить подобной вещи? Вы не можете обвинить меня в убийстве? Я, я убила своего дядю! Ах! Это чудовищно!.. - Я такого же мнения! - холодно заметил Жюв. - Но почему же вы обвиняете меня, Боже мой! - воскликнула Валентина. - Как могли вы меня подозревать?.. - У меня есть доказательства, мадам... - Доказательства! Невозможно! - Допустим, предположения, но мое убеждение почти незыблемо... Так как Валентина, онемевшая от ужаса, умолкла, не способная отвечать, Жюв продолжал: - Ну, мадам, давайте рассуждать! Ваш дядя Фавье был, не правда ли, неимоверно богат, и две недели тому назад вы учли возможность стать законной наследницей, так как являетесь его единственной родственницей?.. - Но, мсье, это не основание! - Да, мадам, это основание! Смерть вашего дяди должна была вас обогатить. Итак, признайте, что это уже серьезное основание. Но есть и посерьезнее! Я мог бы понять, что вы с нетерпением ожидали кончины вашего родственника, но еще лучше я понимаю, что именно вас заставило поторопить ее, совершив убийство!.. Вы слушаете меня, мадам? - Мне кажется, что я вижу чудовищный, кошмарный сон! - Увы, мадам, это не сон! Есть еще кое-что во всем этом, говорил я себе, и вот почему. Я убежден, мадам, - ваш дядя Фавье жил бы еще, если бы вы не узнали, как это узнал я сам вчера во время расследования, что у него возникло намерение изменить свое завещание, оставив большую часть, а, возможно, даже и все имущество в пользу своей любовницы, некой Шоншон, с которой он недавно познакомился... Вы теперь понимаете, мадам, я думаю, ход моих мыслей и почему они пришли в голову? Вы и ваш муж сказали себе... - Это бесчестно, мсье! - закричала Валентина. - Вы сказали себе, - продолжал Жюв, даже не повышая голоса, - что надо как можно скорее устранить вашего дядю, пока он не изменил свои завещательные распоряжения! Надо было, чтобы он скорее умер! Вы его убили! О! Все было хорошо подстроено... Жюв сделал паузу, затем продолжил, пристально глядя на Валентину де Леско: - Впрочем, мадам, я должен признаться, что уже давно наблюдаю за вами. Хотите узнать, почему вы привлекли мое внимание? - Говорите, мсье... - Так вот. Прежде всего, история с вашим кулоном была ловко придумана, так как, естественно, кражи никогда не было. - Никогда не было? - повторила Валентина, как эхо. - Но вы сами, господин Жюв, вы были... - Я, мадам, - прервал ее полицейский тоном, не допускающим возражения, - я просто был оставлен вами в дураках! Вы заставили меня принять опиум, вот и все! Впрочем, Жап никогда не существовал! Жап... это вымысел! Ваш вымысел! И если вы хотите знать все, что я думаю, я вам скажу, что Жап - это всего лишь вымышленный персонаж, предназначенный замаскировать личность Фантомаса... вашего повелителя! Валентина де Леско была в этот момент настолько бледна, настолько растеряна, что она едва могла отрицательно покачать головой. Жюв машинально пододвинул ей кресло. - Я уверен в том, что я утверждаю, - сказал он, - так же как, с другой стороны, я уверен, что кучера Коллардона убили по приказу Фантомаса. Это был, безусловно, обременительный сообщник... Жюв, сказав это, умолк, пристально глядя на баронессу. Она смотрела на него безумными глазами, не понимая его слов. Наконец несчастная спросила: - Значит, вы меня арестуете? В ответ на этот вопрос у Жюва появилось какое-то подобие улыбки: - Боже мой, конечно, нет! Пока еще я вас не арестую... И так как взгляд Валентины становился все безумнее, как будто горькие мысли неотступно тревожили ее мозг, Жюв продолжил: - Я не арестую вас, потому что сегодня я не мог увидеться с судебным следователем и получить приказ об аресте! Впрочем, по правде говоря, я считаю, что у меня нет достаточно формальных доказательств вашего преступления. Нет, мадам, я вас не арестую, и вы можете уйти и возвратиться к себе... но... И Жюв особенно настаивал на этих словах: - Но я прошу вас быть в моем распоряжении! А также я прошу вас передать мою просьбу господину де Леско зайти ко мне в любое время, начиная с завтрашнего утра. Если случайно я узнаю, что вы намереваетесь уехать, разумеется, я немедленно приму меры, чтобы вам в этом помешать. Следовательно, ваш интерес заключается в том, чтобы спокойно оставаться у себя, вы меня понимаете, мадам? Растерявшаяся Валентина утвердительно кивнула головой. Жюв продолжал дальше: - Итак, возвращайтесь в свой дом и ждите, пока я вас не оповещу о своих намерениях! Мне хотелось бы вас предупредить, что для вас наступило время быть очень внимательной. Добавлю, что я желал бы ошибиться, и искренне надеюсь, что вы окажетесь невиновной!.. Вы можете удалиться, мадам!.. Тогда Валентина поднялась, совершенно автоматически... У нее не нашлось ни слова в ответ; у нее не было сил даже протестовать! - До свидания, мадам! - повторял Жюв, открывая Валентине дверь. У молодой женщины вырвался нечленораздельный хрип: - Я не убийца! Я не преступница! Как только за Валентиной закрылась дверь, Жюв испустил усталый вздох! Он вытер лоб, усеянный капельками пота, бросил на свою постель огромный револьвер, который не был заряжен, затем обратился к себе с монологом: - Бедняжка! Это чудовищно жестоко, то, что я только что сделал... но у меня не было выбора. К тому же, благодарение Богу! Теперь я почти убежден, что она не принимала участия в смерти своего дяди... который не был ее дядей... Надо сказать, я противоречил самому себе... Черт возьми! Я хорошо знаю, что кулон был украден! Я хорошо знаю, что Жап и Фантомас не имеют никакого отношения к Гаду!.. И что Коллардон заплатил своей жизнью за соучастие, которое оказалось обременительным! На мгновение Жюв замолчал, затем продолжил: - Ах! Если бы только я мог заставить заплакать эту милейшую баронессу де Леско... или направить на нее шланг для поливки... или заставить ее быстро пройтись... неважно, какое средство применить, лишь бы снять ее грим... Внезапно Жюв пожал плечами. - Баста! - сказал он. - Не сделать яичницы, не разбив яиц! Правда, все это не объясняет явление Жапа... по крайней мере... В любом случае, не будем терять времени... Жюв произнес действительно странные слова... Его поведение было тоже удивительным... Он моментально оделся и сбежал по лестнице. Жюв вышел на улицу приблизительно через три минуты после Валентины. Как только он оказался на тротуаре, он осмотрелся по сторонам и прыгнул в фиакр. Глава 20 НЕПРЕДВИДЕННЫЙ ТАЙНИК В то время как Жюв после визита Валентины де Леско произносил странные слова и, казалось, начал кое о чем догадываться относительно интригующих, ужасных событий, которые его живо интересовали на протяжении нескольких месяцев, что стало с Фандором? Журналист, с раздражением поклонившись славному малому, сторожу Ботанического сада, удалился большими шагами, показывая всем своим видом, что он отказывается преследовать таинственного Зизи, который таким ловким и непонятным образом ускользнул от него в тот момент, когда он чистосердечно верил, что мальчишка полностью находился в его власти. Однако действительно ли отказался Жером Фандор выполнить миссию, возложенную на него Жювом? Отказался ли он задержать Зизи? Чтобы так думать, надо было плохо его знать! Жером Фандор был не настолько наивным, чтобы так легко бросить начатое преследование и так быстро признать себя побежденным! - Что за черт! - ворчал он, удаляясь и стараясь не поворачивать головы. - Этот проклятый грум, ведь не исчез же он в небе! Не мог же его мимоходом подхватить летчик! Он вошел в сад, значит, должен быть еще там!.. Однако Фандор закончил свое рассуждение фразой, выражающей сомнение. - Он еще там, - прошептал он, - конечно, если оттуда не ушел!.. Чем больше репортер об этом думал, тем больше убеждался, что Зизи не должен был выйти из Ботанического сада. Грум все время шагал впереди. Фандор упустил его из вида лишь на секунду, когда переходил через ров с медведями, и трудно было допустить, что мальчишка мог убежать незамеченным. Но что могло с ним произойти? - Все очень просто, - повторял репортер, останавливаясь позади заросли деревьев, чтобы поразмыслить, - налево перед Зизи было закрытое здание, справа - ров с медведями... позади шел я, а впереди сторож, который закрывал проход... Оставалось уйти под землю! Такое объяснение не удовлетворяло, так как Фандор не мог представить, что земля будет столь любезной, что приоткроется и предоставит надежное убежище для беглецов типа Зизи! - Ну же! Хватит! Я несу вздор! - заключил Фандор. Вскоре он изменил мнение. - Действительно, я достаточно глуп... есть объяснение, которое сразу не пришло мне в голову и которое, очевидно... Фандор посмотрел на часы: - Половина одиннадцатого? Прекрасно! Скоро закроют решетки... Жером Фандор, покинув Ботанический сад, прогуливался взад и вперед и ожидал. Ему не пришлось долго ждать. Спустя четверть часа Фандор отметил, что двери сада закрылись, по крайней мере, в той его части, которая не предназначена ни для прохода публики, ни для суетливой беготни. - Все идет к лучшему! - отметил журналист. - Теперь надо предпринять последнюю попытку и окончательно решить: или я последний идиот, или самый ловкий из сыщиков! В этот момент Фандор торопливо сделал несколько шагов по набережной, вдоль ограды Ботанического сада. Время от времени он бросал вопросительные взгляды на решетку, как бы прикидывая ее высоту. - Да! - решил журналист. - Это просто детская игра, и если бы не был так высок риск напороться на зубья ограды или дать себя схватить как вора, об этом не стоило бы даже говорить!.. Затем Фандор снял свой пиджак, тщательно скатал его и просунул между двумя прутьями решетки внутрь сада. - Мои движения будут более свободными! - заметил он. Еще мгновение Фандор наблюдал окружение, пустынные набережные, спокойный сад... - Вперед! Жребий брошен!.. На этот раз он обхватил обеими руками два прута решетки и в результате головокружительной гимнастики, помогая себе коленями и ступнями, взбираясь, как по гладкой веревке, он подтянулся к верху ограды... Фандору столько раз удавались подобные проделки, что он не преувеличивал, когда говорил, что для него перелезть через решетку Ботанического сада всего лишь детская игра. Даже не запыхавшись, без малейшего признака усталости, он достиг верха решетки, зацепился за нее каблуками, потом чрезвычайно ловко перешагнул через острые концы, которые венчали решетку, и спокойно проскользнул внутрь сада. Куда же направлялся Фандор? Какой план он разработал? Как только журналист ступил ногой на землю сада, он схватил свой пиджак и, наклонясь, отошел от края улицы, чтобы избежать риска быть замеченным каким-нибудь прохожим. Затем Фандор сориентировался. После штурма сада он оказался в одной из его наиболее темных частей, позади оранжерей. - Очень хорошо! - заметил Жером Фандор. - Немного везения, удачи - и я смогу избежать того, чтобы прослыть в глазах Жюва глупцом! Он надел пиджак с видимым удовлетворением, так как вечер был свежий, и, не принимая особых мер предосторожности, он двинулся вперед. - Черт возьми! - прошептал вскоре Фандор. - Если то, что я предполагаю, верно, этот проклятый мальчишка совсем не глуп... Только вот не спятил ли я совсем с ума? За три минуты хода бесстрашный молодой человек достиг рва с медведями, то есть того места, где Зизи исчез или, как говорят, улетучился. Жером Фандор не колебался. Он даже не бросил взгляда на закрытое здание музея, так как полагал, что Зизи, разумеется, не мог войти туда и спрятаться. Он побежал ко рву с медведями и наклонился над ним. В это мгновение Фандор говорил себе: - Без всякого сомнения, там должно быть убежище, куда эти отвратительные звери могли бы спрятаться... Мой парнишка, чувствуя преследование и, возможно, имея на совести серьезные проступки, должен был рискнуть всем, прыгнуть в ров с медведями и спрятаться в хижине... Итак, пойдем посмотрим! Такая возможность была допустима, хотя и несколько смела. На самом деле от Зизи требовалась отвага, чтобы прыгнуть в ров с медведями и вступить в смертельную схватку с одним из этих ужасных зверей. Однако Фандор был сам настолько смелым, что всегда предполагал это качество в других. Он считал свою гипотезу правильной и удивился бы, если бы все вышло по-другому! К сожалению, в момент, когда журналист наклонился над первым рвом с медведями, он понял всю тщетность своих предположений. - Зизи не прячется в хижине, потому что ее нет! Посмотрим дальше... Фандор наклонялся поочередно над двумя другими рвами и, замечая там только медведей, признался себе, что просто допустил ошибку. - Решительно не повезло! Вряд ли я найду того, кого ищу! Однако Жером Фандор, терпеливый и упорный, пошел осмотреть последний ров. Он был самый темный из всех, так как находился в тени большого строения, заслоняющего его от слабого света луны. Наклонившись над отверстием, Фандор вначале ничего не увидел. - Мне надо было захватить фонарик! - проворчал он. Но в тот же момент он откинулся назад, удивленный, несмотря на свое самообладание, доносившимся ревом и ужасным рычанием... - О! О! - засмеялся Фандор. - Чувствуется, что медведю, который живет там внизу, не очень удобно в своей берлоге. И, вспомнив свои привычки уличного мальчишки, Фандор крикнул: - Ты там, Мартин? Ну же! Будь так добр, старина! Порычи еще!.. Обитатель рва снова зарычал, как будто понял приказ... Любопытно отметить, что Фандор в тот же момент разразился смехом. - Вот так! Прекрасное рычание! - прошептал журналист. И с безрассудной смелостью Жером Фандор перескочил через балюстраду, собираясь спрыгнуть! - Раз, два, три! - закричал он. - Может быть, ты покажешься, Мартин? Медведь заворчал, Фандор вновь разразился смехом. - Малыш, - начал он, - можно разыграть весь мир, но только не меня! Ты хорошо ворчишь, я это признаю, но все-таки не очень натурально! Произнеся эти слова, Фандор спрыгнул в ров и подбежал к медведю, который лежал неподвижно, забившись в угол, и, несомненно, его подстерегал... - Руки прочь, не так ли? - приказал Фандор, который достал свой револьвер. - Руки прочь, и постараемся быть разумными! Действительно, глупо разговаривать таким образом с медведем, и Фандор, должно быть, потерял рассудок, чтобы вести беседу с тем, кого он называл "Мартин"... Однако журналист не был сумасшедшим и не собирался действовать легкомысленно. Когда он закончил свою речь, медведь, который до сих пор оставался неподвижным, больше не ворчал и начал тяжело подниматься. Он поднимался странным образом, что было очень любопытно. Его голова продолжала покоиться на земле, задние лапы также, поднималась лишь спина. В тот же момент жалобный голос, в котором звучал чисто парижский акцент, произнес: - Да что же это такое, мсье Фандор, никогда нельзя быть спокойным! Вот хотя бы сейчас, когда вы пристаете к несчастному... Ну совсем, как ваш друг Жюв? Что вам от меня надо? Тогда как этот, другой, был захвачен врасплох, Фандор откровенно веселился... - Не ломайся, - сказал он, - выходи и давай поговорим. Конечно, лицо, с которым беседовал Фандор, должно было понять, что бесполезно продолжать "ломаться", учитывая все обстоятельства. Перед Фандором еще двигался медведь. Но был ли это действительно медведь? Это была просто шкура медведя, которая вскоре упала на землю, а рядом с ней стоял на коленях грум Зизи, улыбающийся, но в то же время и взволнованный... - Честное слово, - сказал Зизи, выходя из своего невероятного тайника, - я никогда не подумал бы, что вы сможете отгадать, что медведь - это я! - Глупец! - воскликнул Фандор. - Ведь это было очень просто! Ты лежал, растянувшись в длину... настоящий медведь так никогда не делает! Все медведи спят, свернувшись клубочком. Дав это объяснение, которое случайно ему пришло на ум, Жером Фандор спросил в свою очередь: - Ну что же, есть кое-что непонятное и для меня, и ты мне это объяснишь... Каким образом, черт тебя подери, нашел ты этот тайник? Кто тебе подсказал?.. Зизи, прежде чем ответить, тоже испытал приступ веселья: - О, это целая история... С вашего позволения, с тех пор, как я лишился места, я испытываю нужду... шатаюсь везде и ночую там, где могу... Видите здесь связь? - Приблизительно, - заметил Фандор, - а дальше? - А дальше было так. Я познакомился с добрым малым, который приставлен к медведям... И вот!.. Представьте, мсье Фандор, что в один несчастный день он нечаянно отравил одного из своих подопечных, добавив ему в корм крысиный яд. Конечно, малый сдрейфил, так как его могли выставить за порог! "Не расстраивайтесь, - сказал я ему, - сдерите шкуру с вашего медведя, оставьте ее в клетке, а я постараюсь его заменить". - И ты его заменяешь? - спросил Фандор. - Точно! - пояснил Зизи. - Когда мне нечего делать, я остаюсь весь день в шкуре, рычу, когда подходят военные и няни с детьми, начинаю крутиться, когда подходят влюбленные. Ночью я шляюсь или нахожусь в шкуре медведя... В этот момент Зизи артистично скинул оболочку, которая несколько дней служила ему надежным убежищем. - Сегодня с этим покончено, - сказал он, - так как злой рок на вашей стороне: вы разгадали трюк... Я ухожу! Да, кстати, почему вы гнались за мной по улице? Зизи стал гораздо более спокойным после разговора с Жеромом Фандором. Его живой ум, его пробудившаяся сообразительность позволили моментально отгадать, что журналист был не очень настроен против него... - Прежде всего, - предположил Зизи, - наверное, хорошо, что это не имеет отношения к истории с кошельком, которую мне навяжут потом, но в таком случае, честное слово, я не знаю, к чему можно было бы прицепиться?.. Однако, к сожалению, Фандор также ничего не мог ему сказать. Журналист догадывался, что Жюв не мог разыскивать Зизи только из-за знаменитой истории с кошельком, которая не заслуживала слишком большого внимания, но, с другой стороны, он не знал, что именно Жюв хотел выведать от Зизи. Фандор попытался ловко уйти от ответа. - Ты спрашиваешь, почему я тебя преследовал, - начал он, - мне кажется, мой весельчак, что ты должен об этом сам догадаться. Таким образом, вопрос, который поставил грум, в итоге к нему же и вернулся. Зизи его не понял. Он также попытался хитрить. - Может быть, - начал он, - это имеет отношение к моей бывшей хозяйке? "Посмотрим, посмотрим! - подумал Фандор в этот момент. - Неужели Зизи знает что-то еще?" Журналист принял вид полнейшего добродушия. Впрочем, он и не был по-настоящему рассержен, славный Фандор. Ему хотелось сыграть добрую шутку с Жювом, допросив с пристрастием грума до того, как полицейский заставит его говорить! Фандор ответил: - По правде сказать, это вполне возможно! В любом случае здесь не место, чтобы разговаривать, давай вначале выйдем из рва, ты знаешь дорогу, я полагаю? - Разумеется, - подтвердил Зизи. Он провел Фандора к одному из углов рва, где в стену были вбиты железные скобы. - Здесь и надо подниматься, - объяснил Зизи, - идите за мной! Но Фандор понял его по-своему. - Извини, - заметил журналист, - так как я отстаю от тебя в беге, первым пойду я! Через десять минут Зизи и Фандор, поднявшиеся из рва, покинули Ботанический сад через маленькую потайную дверцу, щеколду которой Зизи умел открывать. Журналист держал грума за руку и принял меры предосторожности, чтобы его пленник не ускользнул, однако, он его не принуждал никоим образом. Впрочем, Зизи, приняв решение, казалось, хотел поступать разумно. В нескольких словах он изложил Фандору, что его самая большая мечта осуществилась, так как теперь он имеет удовольствие беседовать с журналистом... - Честное слово, - сказал Зизи, - с того времени, как я читаю во всех газетах ваши приключения с Жювом, мне очень хотелось с вами познакомиться! Черт подери, лучше бы, конечно, чтобы знакомство произошло по-иному. Но, в конце концов, надо довольствоваться тем, что оно произошло!.. При этих словах Фандор усмехнулся. Его интересовало совсем другое. Он перевел разговор в нужное направление. - Итак, мой дорогой Зизи, - начал журналист, - значит, ты не знаешь, почему я тебя выслеживал? В ответ на это грум начал снова увиливать. - Гм! - воскликнул он. - Я же вам сказал! Может быть, это связано с мадам де Леско, моей бывшей хозяйкой... а, может быть, с Жапом?.. - С Жапом? - переспросил Фандор, вздрогнув. - Разве ты знаешь Жапа? Зизи понял, что он затронул, не зная того, тему разговора, которая должна очень интересовать Фандора... - Я его знаю, не будучи с ним знакомым! - объяснил он. - Между тем я знаю, что он ухаживает за Валентиной де Леско и что это досаждает барону Жоффруа! Зизи на мгновение умолк, избегая более пространных подробностей... Но Фандор спросил: - Откуда ты это знаешь, черт побери! Эта наивность заставила Зизи хохотать до упаду. - Мсье Фандор, - сказал грум, - временами вы бываете ужасно добропорядочны и чересчур недогадливы! Ведь вы хорошо знаете, что я был слугой у де Леско? - Да, - подтвердил Фандор, - ну и что? - Да то, черт возьми, что я подслушивал под дверями!.. На это было нечего возразить, и Фандор воздержался от нотаций, которые здесь были неуместны. Впрочем, у Фандора появилось предчувствие, что Зизи, если бы захотел, мог ему поведать много интересного, пролить свет на тайны. Сейчас было не время проявлять себя брюзгой! - Малыш, - сказал журналист, который по-прежнему держал Зизи за руку на всякий случай, - ты кажешься менее глупым, чем большинство интеллигентных людей!.. Возможно, мы могли бы договориться?.. Я должен отвести тебя к Жюву, но если ты мне расскажешь кое-что интересное, а также все, что ты знаешь о Жапе и даже о Гаду, старушке, которая убила Фавье, я тебе обещаю, что Жюв тебя не арестует... Предложение было соблазнительным настолько, что Зизи сразу почувствовал себя глубоко взволнованным. "Чем я рискую, - подумал грум, - если скажу все, что знаю? Ничем! И так как я хочу отомстить Гаду за себя, разве мне не подвертывается прекрасная возможность это сделать?" Зизи внезапно решился: - Вы даете мне честное слово, что у меня не будет неприятностей? - Конечно, даю, - подтвердил Фандор. - Тогда мы поладим... только улица - не место для болтовни... Может быть, мы зайдем в бистро? - Нет, - возразил Фандор, - сделаем лучше... я отведу тебя ко мне... Уже через час Жером Фандор и Зизи стали лучшими друзьями на свете. Фраза за фразой, слово за словом, журналист полностью расспросил грума, получил полный рассказ его приключений. С этого момента Жером Фандор чувствовал себя сумасшедшим от радости и от беспокойства одновременно... - Однако сомнений нет, - сказал он, - сомнений нет! Молодая девушка, которую Гаду заставила украсть... Ведь это Элен, моя дорогая Элен! Моя невеста! И так как Зизи утвердительно качал головой, Жером Фандор, которому, казалось, не сиделось на месте, вытащил из своего бюро большой белый лист бумаги. - Зизи, - начал он, - я даю тебе слово, что Жюв тебя не тронет... Прежде всего, я тебя не выдам ему... Затем, так как ты еще не вернул кошелек, который украл у Валентины де Леско, надо вернуть его... Об этом не беспокойся... Но взамен помоги мне сделать все, что в твоих силах, возможно, мою жизнь и мое счастье ты держишь в своих руках... И вооружась карандашом, Фандор продолжал: - Посмотрим, что нового ты сказал мне сегодня? Четко, ясно Жером Фандор отмечал прежде всего основные детали, которые он только что услышал из уст Зизи. - Во-первых, - сказал он, - ты установил, что Жап ухаживал за Валентиной де Леско и что это ужасно досаждало барону Жоффруа... Во-вторых, ты утверждаешь, что Гаду заставила похитить Элен, которая содержалась пленницей в "Деревянных конях"... По твоим словам, Элен была похищена твоим отцом, кучером Коллардоном, но ты не знаешь, куда ее доставили... В-третьих, ты утверждаешь, что Фантомас, обнаружив похищение дочери, очень рассердился... Значит, приказы Гаду отдавал не Фантомас... В-четвертых, ты не сомневаешься в том, что твой отец убит Жапом, а не Фантомасом... Все правильно? Зизи утвердительно кивнул головой, и Фандор, перечитав свои заметки, размышлял вслух: - Боже мой! Боже мой! Кто мог бы распутать эту интригу?.. Кто мог бы из всего этого извлечь истину?.. Отгадать, где Элен?.. Отгадать, кто такой Жап?.. Затем Фандор изменил направление мыслей. - Я должен сказать, - рассуждал он дальше, - что абсолютно уверен в том, что Жап должен быть Фантомасом... Действительно, Жап наказывает тех, кто причиняет зло Элен, он убил кучера Коллардона... Но, с другой стороны, кажется, что Жап не имеет ничего общего с Фантомасом... Методы, которыми действует Жап, не являются методами Фантомаса... Жап скорее воспринимается как странный сумасшедший, а не как бандит!.. И потом, если Жап - это Фантомас, зачем ему надо было ухаживать за Валентиной де Леско, что не нравилось барону Жоффруа? Фандор обхватил лоб обеими руками. Задыхаясь от волнения, он пробормотал дрожащим голосом: - Я схожу с ума! Я схожу с ума!.. И в то время как Зизи смотрел на него, не говоря ни слова и спрашивая себя, чем все это может закончиться, Жером Фандор начал внезапно прыгать по комнате, потирая руки, и казался почти радостным. - О, да! - говорил он. - Напротив! Это очень просто! Я понимаю! Все очень ясно!.. Вскоре Жером Фандор от бешеной экзальтации перешел к абсолютному хладнокровию. - Зизи, - приказал он, - надо, чтобы ты доверился мне!.. Я оставлю тебя здесь... совсем одного... жди меня... мне надо увидеть Жюва, я попрошу его простить тебя. Без всякого сомнения, я получу это прощение, и я тебе клянусь, что затем ты, Жюв и я, мы вместе сделаем хорошее дело!.. К сожалению, когда через три четверти часа Жером Фандор прибыл на улицу Тардье, он узнал, что полицейского дома не было... Действительно, Жюв не возвращался с тех пор, как он вышел, устремляясь по следам Валентины де Леско. Глава 21 ГАДУ И БАРОН Крайне взволнованная, задыхающаяся, Валентина де Леско после того, как покинула полицейского Жюва, вернулась прямо к себе. Был первый час ночи, особняк на улице Спонтини стоял молчаливый, погруженный в мрак. Никакого шума не проникало за стены дома, и когда молодая женщина вступила в сад, а затем поднялась на первый этаж дома, она не заметила, чтобы в доме еще кто-то бодрствовал. Валентина машинально закрыла дверь на засов и поднялась по лестнице, ведущей на первый этаж. Она не зажигала огня, с естественной уверенностью людей, которые могут ходить взад и вперед в привычной для них обстановке в полной темноте. Валентина направлялась в свою комнату, но внезапно остановилась и поднесла руку к груди, как будто хотела унять биение сердца. Она только что заметила слабую полоску света из-под двери соседней комнаты; свет проникал из комнаты ее мужа. - Значит, он там? - спросила она себя. И без колебаний, настолько импульсивной и нервной была молодая женщина в этот вечер, она отрывисто постучала в дверь. - Войдите, - раздался голос. Валентина повиновалась. Она часто мигала, ослепленная резким переходом из темноты на свет. Барон находился в своем рабочем кабинете, где, впрочем, он никогда не работал. Он сидел на угловом диване и мирно курил сигарету. Комната была залита светом. Барон де Леско, должно быть, только что вернулся домой, так как рядом с ним на диване лежали его пальто и шляпа. Жоффруа де Леско очень удивился, увидев Валентину, входящую в этот поздний час в его кабинет. - Как? - вскрикнул он в изумлении. - Вы только что возвращаетесь?.. Я полагал, что вы уже давно легли!.. - Я думала точно так же, - возразила Валентина, - я не подозревала, что вы выходили в этот вечер... - Это упрек? - спросил барон де Леско. - Я только что вернулся из своего клуба, где провел вечер... Валентина нахмурила брови. - Я не собираюсь делать вам замечание, - проговорила она, - но позвольте мне высказать свое удивление, что через двое суток, после похорон моего дяди... нашего дяди, вы возобновляете светскую жизнь, которую привыкли вести... Барон де Леско еле заметно покраснел и почти неуловимо пожал плечами. - Ничего плохого я не сделал, - прошептал он, - для мужчины пойти в клуб, это не значит выйти, и, кроме того, сделал бы я это или нет, несчастный не воскреснет... Валентина нервным и резким жестом сняла шляпу и манто. Она бросила все на диван и осталась стоять перед мужем, невообразимо красивая, затянутая в узкое платье, которое смело обрисовывало ее хорошо сложенную фигуру. Странная вещь, но глубокий траур очень шел этой брюнетке с матовым цветом лица, с черным, как агат, глазами, которые беспрестанно искрились сверкающим блеском. Однако Валентина де Леско была очень бледна и чрезвычайно взволнованна разговором, который только что у нее произошел с полицейским Жювом. Барон де Леско заметил ее состояние и обеспокоился о ее здоровье. - Вы себя плохо чувствуете? - спросил он. - Дело не в этом, - сухо заметила Валентина, которая, стараясь изменить направление разговора, приблизилась к мужу. Она стояла перед сидящим на диване мужем, скрестив руки на груди. Озабоченным голосом она спросила: - Жоффруа, что вы думаете о смерти моего дяди? Барон де Леско не мог не отметить, что ее интонация была трагической и таинственной. - Что я думаю? - переспросил он. - Ничего... Затем после некоторого колебания он добавил: - Разумеется, это большое несчастье, ужасное происшествие, но увы! Мы за это не отвечаем, и то, что записано в книгу судеб, должно исполниться... - Нет ли у вас какого-нибудь предположения, - продолжала Валентина, - какого-нибудь подозрения о таинственной и трагической причине смерти моего дяди? - Нет, - резко ответил барон де Леско, - вы знаете, что я сам стал объектом очень страшной агрессии... Валентина его прервала: - Если у вас нет мнения относительно смерти моего дяди, то у других людей имеются кое-какие подозрения и даже весьма обоснованные убеждения! Барон де Леско с удивлением посмотрел на жену: - Что вы говорите, Валентина? Уточните... Молодую женщину охватывало все большее волнение; она чувствовала, что чудовищно и одновременно затруднительно будет ей все высказать. Однако, решение принято, надо было говорить, и она начала. Краткими, отрывистыми и торопливыми фразами, которые в то же время были четкими и категоричными, Валентина рассказала мужу о своей беседе с Жювом и о мотивах, которые он ей изложил. Барон де Леско казался скептически настроенным, но все-таки взволнованным. Если ранее, будучи невозмутимо спокоен, он едва выкуривал одну сигарету, то теперь он курил одну за другой. Он нервничал, но старался скрыть это от Валентины. - Всего-навсего теория полицейского, - проворчал он, - на которую не стоит обращать внимания... Растерянная и озадаченная, Валентина спросила мужа: - Вы пойдете завтра на встречу с Жювом? Барон ответил уклончиво: - Возможно, пока не знаю... Потом он опустил глаза, умолк, и Валентина смотрела на него тоже в молчании с напряженным лицом. Разумеется, обвинение, выдвинутое против нее инспектором, казалось таким же отвратительным, как и абсурдным. Она знала, что невиновна и что ее невозможно подозревать ни на каком основании, даже как заинтересованную сторону в убийстве ее дяди. Но по мере того, как она рассматривала своего мужа и обратила внимание на его поведение, не только взволнованное, но также нерешительное, смущенное, ей пришла на ум мысль, которую она хотела вначале прогнать, полагая, что смешно на этом останавливаться. Однако эта мысль упорно утверждалась в ее уме, росла и становилась преобладающей, отодвигая все остальное. "Боже мой! - подумала Валентина. - Возможно ли, чтобы виновник преступления, чтобы убийца дядюшки Фавье пребывал в моем самом близком окружении?"