релиться. В прошлом году он торжественно объявил, что если его побьет автомат, ему останется лишь наложить на себя руки. Не хотите пойти со мной, взглянуть на него? Подумать только: у человека рухнули все надежды... -- и адвокатишка умчался прочь. *** -- Даниэль был моим мужем, и я продолжаю считаться с этим фактом даже после того, как он так подло обошелся со мной... Вы только взгляните на этого типа! Называл себя другом Даниэля, а сам радуется без всякого стеснения. Это была элегантная дама лет сорока с вытянутым, лошадиным лицом, хорошо сохранившейся фигурой и длинными ногами. Косметики для себя она не жалела. Ее шуба и туфли свидетельствовали о пристрастии к более консервативному направлению в современной моде. Женщина такого типа чувствует, себя как дома в первоклассном ресторане, в самом .шикарном баре, в парадной ложе Оперного театра, а ты рядом с ней мгновенно вспоминаешь, что ботинки у тебя не чищены, что на щеках, выбритых утром, пробилась щетина, и что у тебя не хватит наличных, чтобы расплатиться за те блюда и напитки, какие эта женщина пожелает. Подобные мелочи Альбера не смущали, однако он ощущал неловкость, оттого что приличная с виду дама визжала как базарная торговка. ---- Вы только взгляните на этих мерзавцев - из "Компьютой"! Когда они переманивали к себе моего мужа, сулили ему золотые горы, а теперь им наплевать, что он сдох. Ничуть не удивлюсь, если узнаю, что они сами же и убрали его.чтобы не пришлось платить ему деньги. Потрясите их как следует, господин инспектор! -- Любопытно... А руководители фирмы подозревают в содеянном вас. -- Я смотрю, господин инспектор, вы тоже большой любитель ковыряться в дерьме. Альбер никак_не ожидал от мадам Ростан такого владения сочным народным стилем. -- Это правда, что вы судились из-за "Ультимата?" -- Конечно, правда. А как же было не судиться? Конструкцию "Ультимата" этот дурень разработал, еще когда служил у нас. А потом его опутали эти негодяи. Они понимали, что, пока он мой муж, он не уйдет с вашего предприятия. Тогда они подсунули ему смазливых девиц. Мне было очень неприятно, но теперь я понимаю Даниэля. Где уж ему, бедняге, было устоять перед такими красотками! Здесь мерзавцы из "Компьютой" на расходы не скупились. Ну а потом они сообщили обо всем моему отцу. Отец -- человек старой закваски, по его мнению, изменщику-супругу не место в семье. Он отправился по указанному адресу и застал там моего мужа с какой-то бабенкой.--Она говорила ровным, бесстрастным тоном, словно произнося заученный текст, но это действовало убедительнее всяких слез. -- Отец тотчас же выгнал Даниэля и поручил нашему адвокату заняться бракоразводным процессом. Не успела я опомниться, как Даниэль уже не был моим мужем и перешел работать в "Компьютой". Идею "Ультимата" он, конечно же, прихватил с собой, ведь ради этого вся афера и была задумана. А теперь его убили, чтобы не платить ему. -- Сколько должны были бы ему заплатить? -- Десять процентов от всех доходов, что принесет "Ультимат" вы хоть представляете, что это значит? -- Она нервно закурила. Альбер прошел к стойке и вернулся с двумя чашечками кофе. Из конференц-зала подоспели очередные группы разгоряченных спором болельщиков, за соседним столиком слышалась английская речь: кто-то разбирал вслух сложную партию. -- А сколько бы он получил у вас? -- Альбер добавил в кофе немного молока и следил, как напиток постепенно светлеет. -- Не понимаю вопроса, -- парировала дама. -- С какой стати ему было получать проценты? Ведь он был членом семьи. -- Да, действительно, -- Лелак по укоренившейся привычке согласно кивнул. С какой стати члену семьи выплачивать какие-то проценты? Мадам Ростан допила свой кофе и с достоинством удалилась, а Лелак не спеша прихлебывал из чашечки, не торопясь покинуть буфет. Как водится, дельная мысль пришла задним числом. "Что это за член семьи, которого всякий кретин со взглядами старой эакваски может по своей прихоти выставить за порог!" -- вот как следовало бы этой дамочке ответить. *** -- Ты тоже выложил свои кровные? -- Шарля, похоже, это утешило. -- Не беда, востребуем с шефа. -- На нем была ослепительно голубая сорочка с темно-синим галстуком, спортивный черный пиджак из кожи отличной выделки и темные брюки. -- Какого дьявола ты сюда заявился? -- -- Дела, старина, дела! Скажи, кто эта дамочка, с которой ты беседовал? -- -- Бывшая жена Ростана. Если ты ради нее пришел, я тебя познакомлю. -- Не возражаю... Знаешь, а ведь ты оказался прав. -- Зависть к чужим успехам не относилась к числу слабостей Шарля. Слава богу, у него хватало других недостатков, из-за которых его могли недолюбливать коллеги. -- Фонтэн действительно играет в шахматы. Как ты до этого допер? Шахматы -- его единственное увлечение. Если нет партнера, он разбирает партии из журналов. -- Гм... И ты пришел, чтобы сообщить мне об этом? -- Мог бы угостить коньяком, а то у меня ни сантима... Альбер замялся. У него самого с деньгами было туго. -- После перестрелки ты собирался меня пригласить. -- Тогда тебе было некогда, -- Альбер нехотя поднялся. -- Может, удовлетворишься кофе? На сей раз ему пришлось стоять в очереди. Двое мужчин впереди обсуждали свою общую знакомую, которая, судя по всему, находила радости отнюдь не в шахматах. Альбер присмотрелся к ним повнимательнее. Что-то уж чересчур уверенно они держались. Лелак наклонился вперед, словно желая разглядеть выставленные в витрине пирожные, и вроде бы ненароком налег на стоявшего перед ним мужчину. Тот обернулся и смерил Альбера холодным, спокойным взглядом, а затем продолжил беседу с приятелем. -- Прошу прощения, -- пробормотал Альбер. Мужчина не обратил внимания на его слова. Он не счел Альбера опасным, и тот попросту перестал для него существовать. Альбер, задетый за живое, мысленно надавил ему пальцем на глаза и рывком опрокинул на пол. На лбу у него, что ли, написано: нечего, мол, меня бояться? А. может, врезать по. почкам этому наглецу, который в упор его не замечает... Когда подошла очередь, Альбер заказал две рюмки коньяка. Шарль этой сценки не видел. Он углубленно изучал гостиничный проспект, где особо подчеркивалось, какие возможности отель предлагает постояльцам для занятий спортом: теннисный корт, сауна, солярий, гимнастический зал и плавательный бассейн. Прелести сауны рекламировал снимок двух обнаженных женщин, сидящих в вычурной позе -- с поднятыми коленями, -- чтобы как можно ловчее скрыть интимные места и в то же время продемонстрировать наготу. На других страницах проспекта изображались те же (самые женщины в теннисных юбочках, купальниках и гимнастических трико. Видимо, остальные гости отеля предпочитали посещать бар. -- Послушай-ка! -- торопливо выпалил Альбер. -- Вон те два типа вооружены пистолетами. Шарль внимательно оглядел их: возраст---лет под пятьдесят, костюмы -- давно вышедшие из моды, ручищи здоровенные, кость широкая. -- Полицейские, -- вынес он свое суждение. -- Сейчас в гостинице полно сыщиков; -- Шарль пригубил коньяк, явно считая тему исчерпанной. -- Вернемся к нашему приятелю Фонтэну. Выяснив, что он помешан на шахматах, я решил покопаться, вдруг да еще что всплывет. Запросил все материалы о нем и просмотрел досье. -- Он умолк, давая Альберу возможность вставить вопрос. Сжалившись, Альбер отбил мяч. -- Нашел что-нибудь стоящее? -- У Фонтана есть младшая сестра. -- Ну и что? Или она тоже террористка? -- Нет, -- торжествующе отрезал Бришо. -- Она шахматистка. -- Любопытно, буркнул Лелак. -- Любопытно, -- эхом отозвался Шарль. -- Но это еще не все. Она входит во французскую сборную и в данный момент играет в соседнем зале. Шарль усмехнулся с таким довольным видом, словно все это было его заслугой. Альбер окаменел. Его сковал страх, как всякий раз при воспоминании о пальбе на улице Бенуа. Затем страх отпустил, сменившись стыдом, и Альбер рассердился на себя, на Шарля, на всех и вся. -- Ну и что?! Ведь это не сам бандит, а всего лишь его сестра. Или ты считаешь, Фонтэн сунется сюда понаблюдать за игрой? Нет, -- Бришо казался слегка обиженным. -- Просто я подумал, что стоит взглянуть на эту пташку. -- И как она тебе показалась? -- Не товар. Так себе, недоразвитый садовый гномик. Не за что подержаться. Разве что ухватить ее за тощую шею и не отпускать, покуда ие скажет, где скрывается ее братец. -- Думаешь, она знает? -- Черта с два! -г- Шарль допил коньяк до последней капли и выжидательно уставился на Альбера. -- А ты что здесь делаешь? - Я хочу повидать одного шахматиста, его зовут Марсо. *** В зале Марсо не было. Адвокатишка тоже куда-то пропал. Альбер обратился к первому попавшемуся мужчине в форменном облачении и с эмблемой турнира. Тот вытащил из кармана блокнот, черкнул что-то, затем вырвал листок и сунул Альберу. Когда мужчина отошел, Альбер взглянул на бумажку. Похоже было, что в руках у него автограф какой-то знаменитости, Лелак огляделся по сторонам. В нескольких метрах поодаль стояли его давешние знакомцы по буфету, уставясь на него неподвижным взглядом рептилий. Молодой человек с повязкой на рукаве поспешил ему на выручку. -- Вы кого-то ищете, мосье? -- Одного шахматиста. Его зовут Марсо. -- Он уже закончил партию и, по-видимому, отдыхает. -- Я из полиции, инспектор Лелак. -- Он не стал показывать удостоверение, пусть понервничают его приятели по буфету. Молодой человек и без того поверил ему. Достав из кармана записную книжку, полистал ее. -- Он занимает номер 504, мосье. Альбер прошел к лифту. Нажал кнопку, и стал ждать. Раздался тихий, мелодичный звон, и дверца открылась, но Альбер и не подумал входить. По бокам от него на стену упали две тени. Он оглянулся: оба типа вплотную, со скучающим видом, сунув руки в карманы, стояли позади. Если это действительно полицейские, они ничего с ним не сделают. Он повернул к лестнице и стал подниматься ровным, широким шагом, переступая через ступеньку, а после первого же лестничного пролета припустился во всю прыть. Он не ошибся в своих расчетах: снизу доносилось тяжелое дыхание и поскрипывание двух пар кожаных ботинок. У третьего этажа преследователи отстали. Альбер остановился; делая вид, будто устал, и с шумом втягивал в себя воздух. Дождавшись, пока сыщики отдышались, он лениво потрусил, заманивая их, а затем перешел на бег. Возможно, парни они крутые, но кондиция у обоих похуже, чем у него, -- это факт. До десятого этажа ему при-, шлось еще дважды останавливаться, поджидая преследователей, зато потом к лифту он рванул, как К финишной ленточке, чтобы сохранить необходимое преимущество. Теперь он сам был на пределе и судорожно хватал воздух ртом. На глазах у изумленной уборщицы он проделал несколько дыхательных упражнений, отмечая, как выравнивается пульс. Лифт поднялся пустой. Альбер вошел, но придержал дверцу, не давая ей закрыться, пока не показались оба преследователя. Теперь они выглядели усталыми, старыми людьми, и Альбер едва не пожалел их. Он спустился в холл, снова прошел к лестнице и занял выжидательную позицию. Перехватив любопытствующий взгляд Шарля, он знаком показал ему, что все ,в порядке. Шарль махнул в ответ и направился было к нему, но Альбер показал ему растопыренную пятерню и ткнул в сторону лифта. Бришо кивнул головой. Затем из лифта вышла неразлучная пара. Немного отдышаться бегуны успели, но вид у них был по-прежнему жалкий. Они поплелись было к креслам в холле, и тут увидели ухмыляющегося Альбера. На сей раз одурачить их не удалось. Один зашагал прямо к Лелаку, другой вошел в лифт. Поднимется до десятого и пойдет вниз пешком, а его напарник тем временем будет гнаться за Альбером по лестнице. Сообразительные ребята! Лелак одним махом взлетел на пятый этаж. Шарль уже ждал его. Стрелки-указатели возле лифта помогали сориентироваться в расположении номеров. 504-й находился в поперечном отсеке коридора. Было очень тихо. Уборка на этаже уже была закончена, не слышалось гудения пылесоса, из номеров не доносились голоса. Здесь живут только шахматисты, а они сейчас внизу. На стук в дверь никто не ответил. Альбер готов был повернуть обратно и думал лишь о том, как бы избежать встречи со своими новоявленными приятелями. Шарль оказался настойчивее. Он нажал на ручку, и дверь отворилась. Комната выглядела в точности так, как в рекламном проспекте, только на фотографии казалась чуть больше. Двуспальная кровать, стоя, две изогнутые деревянные конструкции, для сидения -- гибрид между креслом и стулом, тумбочка, телевизор в углу. В маленькой прихожей справа -- встроенный шкаф, слева -- дверь в ванную комнату. Вероятно, похоже выглядят и все остальные номера отеля.. Разве что за одним исключением: в остальных, вероятно, нет трупов. Сидящий на стуле мужчина был мертв. Оба инспектора достаточно долго служили в полиции, чтобы определить это с первого взгляда. Шарль,плечом захлопнул за собой дверь, и коллеги, не двигаясь с места, огляделись но сторонам. В комнате царил порядок. Постель заправлена безукоризненно, как это умеют делать лишь, горничные в отелях, аккуратно свернутая пижама лежит подле,подушки. На столе шахматная доска с несколькими фигурами -- жалкими остатками бывшего горделивого строя; остальные фигуры попадали, когда мертвый мужчина ткнулся головой в стол. Руки его безвольно свисали к полу, и видимо, эта особенность позы убедительнее всего свидетельствовала, что человек мертв, а не дремлет, уронив голову на стол. От всей фигуры его веяло не просто смертью, но какой-то безнадежностью, подавленностью. Покойник, уткнувшийся в игральную доску, и сам напоминал шахматную фигуру -- побитую противником и брошенную за ненадобностью. -- Его ты искал? Альбер пожал плечами. --Если это Марсо, то -- да. -- Жди меня здесь. Я пойду звонить. В номере тоже был телефон, но они не хотели проходить в глубь комнаты. Как знать, не осталось ли следов на полу, волос, невидимых невооруженным глазом комочков земли или пьши, крторую не мог занести -сюда Марсо (если, конечно, мертвый. человек и есть Марсо), нитки, выдернутые из свитера, словом, любой улики, подтверждающей, что в номере побывал кто-то посторонний. Бели такие улики отыщутся, значит, Марсо убит. А если нет... Чертовщина какая-то! Да разве можно поверить, будто шахматист способен наложить на себя руки из-за одного проигрыша? Альбер еще раз внимательно обшарил взглядом комнату. На тумбочке у постели стопка клип детективный роман, теория шахматных дебютов, под ними еще две книги, названия которых не разглядеть от двери. Фотография. Снимок молодой девушки. Альбер не удержался, решив подойти поближе. Осторожно снял ботинки, сделал по возможности широкий шаг и наклонился к тумбочке. Девушка была не просто красивой. Эпитет "красивая" в применении к ней звучал примерно так, как если бы сказать о "ролдс-ройсе", что это хорошая штука. В ее красоте было нечто щемящее, повергающее в грусть, невольно наводящее на мысль: как жаль, что с годами она пройдет! Девичье лицо было загадочным и трепетно-прелестным, Альбер взял фотографию в руки и перевернул ее тыльной стороной. На обороте не было ни надписи, ни даты. Девушка могла бы доводиться Марсо, скажем, сестрой. Однако Альбер был уверен, что она ему не сестра. А человек, который близок с такой девушкой, попросту не может покончить с собой. Во всяком случае не из-за проигранной шахматной партии. Альбер вздрогнул, когда позади неожиданно распахнулась дверь. -- Мог бы и мне показать! -- насмешливо сказал Бришо. Альбер протянул ему фотографию -- не без гордости, словно эта девушка принадлежала ему, но и не без страха перед скептическими замечаниями Шарля. Тот присвистнул от удивления. -- Вот это да! -- Правда, красавица? -- Что? Какая, к чертям, красавица! Знаешь, кто это? Лелак отрицательно качнул головой, хотя по стиснувшему сердце дурному предчувствию уже догадался. -- Сестрица Фонтэна. Очаровательная крошка Марианна. *** В номере ничего не было обнаружено. Во всяком случае ничего, свидетельствующего об убийстве. Эксперты изучали все видимые и невидимые глазом шерстинки-волосинки, однако следствию это не помогло. Марсо прожил в номере двое суток, и за это время у него перебывало как минимум десятка два шахматистов. Дюбой из них мог оставить следы, которые нельзя уничтожить даже самой тщательной уборкой. Стаканы за исключением одного оказались чистыми, и вымыты они были гораздо раньше. В одном-единственном использованном стакане были коньяк и цианистый калий. Коньячная бутылка стояла под столом, следов яда в ней не нашли. Бришо, который немного разбирался в шахматах, записал позицию на шахматной доске Марсо и показал одному из полицейских -- шахматисту с разрядом. Тот выдал целую лекцию, объясняя, какой дебют мог привести к подобной позиции, упомянул об активном центре, проход-i ной пешке и жертве слона, то есть выложил все, что знал, отстаивая* свой авторитет шахматиста. Лелак и Бришо из всех этих рассуждений уразумели только, что кто-то кому-то поставил мат. Проку пока что от этой информации было мало, но Альбер на всякий случай спрятал свои заметки в карман. Настал вечер. Рабочее время давно окончилось, но Альбер все никак не решался уйти домой. Второе убийство за двое суток, а у него ни единой зацепки, ни малейшей надежды на успех. Бесполезно ждать, что вдруг объявится какой-либо свидетель или нечаянно проговорится объятая скорбью вдова. Убийства тщательно и точно подготовлены и столь же точно совершены. Лишь во втором случае допущен мелкий просчет: преступник должен был оставить ампулу из-под цианистого калия, если он хотел создать видимость самоубийства. Но как знать, просчет ли это или часть плана?.. Ситуация представлялась безнадежной. Допросили обслуживающий: персонал. Допросили всех шахматистов, кто во время смерти Марсо был свободен от игры. Опросили зрителей, судей, распорядителей турнира, дежурных. Никто ничего не видел, ничегЬ_не слышал. Конечно, Альбер знал, что полиция на этом не успокоится. Уж ему-то хорошо известно, как строятся цепочки подобных допросов. Каждому сыщику выдается блокнот и ручка; в блокнот скрупулезно заносятсй все данные: кто где находился во время убийства. Если повезет, выявятся противоречия. К примеру, некто утверждает, будто был в буфете, а другой свидетель в этот же момент встретил его в лифте. Кто-то сказал, что абсолютно не причастен к этой истории, и ему поверили, а из других показаний выясняется, что его видели с бутылкой коньяка в руках. Но стоит ли рассчитывать на слепое везение? Альбер вполне мог представить себе иной вариант. Не выявится противоречий в показаниях, не будет ни случайных встреч в лифте, ни подозрительных лиц, разгуливавших с коньячной бутылкой в руках. Буквально не за что будет зацепиться. Ведь даже нет уверенности, что убийства эти связаны между собой. Какой смысл было убивать Марсо тому, кто устранил создателя "Ультимата"? До чего же ненавидел Альбер, когда мозг его работал на холостом ходу! С какой стати Фонтэну убивать шахматистов? Ответа на все его вопросы нет, ни одной дельной мысли не высекается.. Одни фанатики тратят бешеные деньги на приобретение шахматного автомата, который побьет их в первой же партии. Другие фанатики отваливают по сто франков за входной билет только ради того, чтобы пялиться на шахматистов, с мрачным видом застывших друг против друга за столиками. Может, преступник тоже своего рода фанатик? Альбер не верил в эту версию, но тем не менее достал блокнот и внес пометку. Каждый раз, начиная очередное Дело, он покупал новый блокнот -- дешевый, тонкий, удобно помещающийся в кармане, и если расследование затягивалось, то под конец все страницы оказывались исписаны краткими замечаниями, обрывками фраз, отдельными словами, невнятными намеками. Если назавтра Альбера сразит пуля Фонтана, коллегам мало что дадут эти его записи. "Шахматисты-фанатики", -- записал он сейчас и после некоторого колебания , добавил: "Потолковать с адвокатишкой!" Он заглянул в свои, предыдущие записи. "Корню, бравый солдат". Что бы это значило? Недостаток его метода заключался в том, что ему самому приходилось ломать голову над этими своими условными обозначениями, а смысла отдельных каракуль иной раз так и не удавалось расшифровать. В сущности Лелак был человеком несобранным, и делать заметки он заставлял себя именно потДму, что знал: иначе он все перепутает. Однако писать ровным, красивым почерком связные, цельные фразы -- на это он тоже не мог. подвигнуться. Иногда он говорил, что отрывочная, бессвязная заметка -- поскольку разобрать ее требуется умственное напряжение -- вызывает дальнейшие ассоциации, воссоздает душевное настроение, при котором зародилась эта идея... Альбер обладал способностью убеждать, в особенности если надо было убедить самого себя. Итак, откуда он взялся, этот Корню? Альбер мысленно перебрал всех, кто был причастен к делу. Коллеги Даниэля Ростана, его шеф, бывшая жена, любовницы... Ага, вспомнил! Мадам Корню, приходящая прислуга. Пикантная бабенка, а муж у нее -- военный. Как же это он забыл поинтересоваться у Шарля, что тот узнал о Корню. Возможно, женщина действительно приходила к Ростану лишь для того, чтобы помогать по хозяйству. Альбер припомнил перечисление обстановки кабинета -- листок, исписанный округлым почерком школьницы. Еще тогда что-то показалось ему странным. В каком бишь порядке перечислялись предметы? Письменный стол -- верно, он своими глазами видел его обломки, -- стул, книжный стеллаж, статуэтка какого-то лысого типа -- наверняка копия римской скульптуры, -- два кресла, одно у рабочего стола, другое -- у шахматного столика. Интересно, как детально фиксирует память всякие глупости, зато. та же память способна подвести в других случаях. Попробуй-ка вспомни, какая гениальная идея зашифрована неразборчивыми каракулями в блокноте или где и когда его ждут, во сколько совещание у шефа, к какому числу судебный следователь требует материалы, к которому часу утром за ним придет машина и так далее... Сейчас-то он был уверен в своей памяти! Значит, продолжим "перечень. Диван, пальма в кадке, проигрыватель, шкафчик с баром. Что же ему тогда не понравилось? Кабинет был обставлен лишь самой необходимой мебелью. Альбер попытался представить себе комнату, какой она была до взрыва. Ростан сидел за шахматным столиком." Альбер чуть не хлопнул себя по лбу, хотя стоило бы. Весь день он смотрел, как шахматисты сидят за столиками друг против друга, так что мог бы и раньше сообразить. В кабинете Ростана у шахматного столика стояло только одно кресло. Где же сидел его противник? Наступил момент делать заметки. "Ростан предпочитал сидеть за шахматами IB одиночку?" -- .записал он. Затем поставил против имени адвокатишки знак плюса, что означало: у него, и надлежит получить ответ. "Имеют ли шахматисты такое обыкновение?" "Всегда ли Ростан следовал своей привычке?" "Кто знал об этом?" ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ Когда ты ее разбил? Видно, случилось что-то неладное. Марта по утрам никогда не будит его так грубо. -- Я спрашиваю: когда ты ее разбил? Альбер открыл глаза. Действительно, жена стояла у постели в пальто нараспашку. . -- Или это не ты разбил машину? Дело начинало проясняться. -- Я. По дороге домой. Но ты не тревожься, со мной все в порядке. -- И все же,.как это случилось? Альберу не раз приходила мысль вызывать Марту на помощь при трудных допросах. Из нее вышел бы идеальный следователь: терпеливый, настойчивый, любопытный и недоверчивый. , -- Занесло. -- Альбер сразу понял, что это недостаточное оправдание. Пятнадцать лет он водит машину, и, видите ли, его занесло на сухой дороге. -- Я решил кое-что испробовать, но у меня почему то не совсем удачно получилось. -- Что именно? Альбер молчал. Не объяснять же ей, как делается разворот с помощью до отказа выжатой тормозной педали испытанный прием в фильмах с преследованиями на автомобиле! Марта бросила взгляд на тумбочку у постели, затем на книжный стеллаж. -- Где она? Не молчи, как немой, и не вздумай врать! -- Жена погрозила ему пальцем.-- И не смей спрашивать, кто "она", иначе я подниму визг на весь дом! Альбер встал с постели и небрежным жестом вытащил из кармана пиджака книжку Тони Пикколи "Учись водить, как я!" Теперь уж ему никогда не освоить основы мастерского вождения. Судя по всему, Марта объявила войну учебникам и специальным пособиям. Вчера под предлогом генеральной уборки она переставила книги на стеллаже, спровадив библиотечку Альбера на самую верхнюю полку, куда можно было дотянуться лишь со стремянки. Ну и ладно. Заниматься китайским сейчас все равно некогда. "Сто практических советов, самообороны против ножа" изучает Жак. "Основы кройки и шитья для мужчин" настолько бездарное пособие, что жаль выброшенных зря денег. "Дзэн и упражнения по медитации" дело полезное, но в эту книгу следует заглядывать каждый день, сейчас у него на это нет времени, а когда будет, то не составит труда снять книгу с верхней полки, чтобы была под рукой. К тому же вообще в подобных ситуациях лучше не раздражать Марту. Поэтому "книжку "Каждый может стать Казановой, .или Школа покорения сердец" он счел разумным держать на работе, в ящике письменного стола. И вот ведь что интересно: Бришо тоже купил себе эту книгу. Тони Пикколи отправился на самый верх, под бок к "Самоучителю игры на гитаре" и "Секретам индийской кухни". Мир праху его. Марта отбыла на работу, и Альбер решил больше не ложиться. Он ежедневно з.анимался по утрам гимнастикой, и у него были разработаны различные серии упражнений: одноминутная зарядка, состоявшая в основном из ритмических потягиваний, комплекс упражнений на пять минут, на двадцать и на три четверти часа.Последние недели его хватало лишь на пятиминутную зарядку, не считая тех редких исключений, когда он предпочитал опоздать на работу, но начать день с двадцатиминутной разминки. На сей раз благодаря Марте у него хватило времени на самый полный комплекс. Альбер делал стойку на голове, когда зазвонил телефон. Обычно, стоя на голове, он отсчитывал удары пульса. На двухсотом следовало сменить позицию переходом в стойку.на руках, затем согнуть руки и мягко перекатиться на спину. Альбер попытался не слышать звонка, однако внешний мир оказался сильнее, не давая ему погрузиться в себя. Нет, следовало бы удалиться в горы, прихватив с собой незаменимое пособие "Дзэн и упражнения по медитации", которое теперь будет сниматься с полки лишь при очередной уборке. Звонил адвокатишка. Альбер подавил раздражение и разговаривал с ним почти вежливо. -- Ну и сенсационная история, господин инспектор!-- голос Реньяра звенел от радостного возбуждения. -- Как вы считаете, он в самом деле покончил с собой? -- Кто? О чем вы говорите? -- Я имею в виду Марсо. Вот уж никогда бы не подумал! Впрочем, никто не принял его слова всерьез. :-- А что, бишь, сказал Марсо? -- Мне известно доподлинно, поскольку при этом присутствовал один мой приятель. Сначала Марсо возмущался, говоря, что лично он запретил бы участие шахматных автоматов в турнирах на мировое первенство. Пусть устраивают специальные турниры для компьютеров и собирают публику из дураков, кому по вкусу подобные забавы, но зачем же портить удовольствие настоящим ценителям шахмат. Машина не испытывает к вам ненависти. Ну и тому подобное, в том же ключе. -- Вы сказали-- ненависти? -- Не я. Это Капабланка сказал однажды: он, мол, знает, что играет хорошо, когда противники его ненавидят. -- Марсо не любили? -- Еще как! --.Реньяр опять оживился. -- Знали бы вы, что это был за подонок. Пакостил где только мог. Шахматистов слабее, чем он, попросту уничтожал под корень. А ведь сам был не бог весть какой сильный игрок. -- Но в прошлый раз вы сказали, что он занимал какое-то место среди первой десятки мира, -- возразил Альбер-- Можете себе представить этот мировой уровень, если Марсо входил в первую десятку! Восемнадцать лет назад я в открытом дебюте, скажем в испанской партии, играя черными, разгромил бы его не позднее двадцатого хода. Лелаку доставляла удовольствие эмоциональная речь Реньяра, но потное тело обсохло, и ему стало холодно. -- В каких же выражениях Марсо объявил, что убьет себя? -- Ах, да!.. Мой приятель поддел его: Марсо де не желает иметь дела с автоматами, так как боится проигрыша. На это Роже Марсо возразил, что он все же не такой лопух, но если отыщется автомат, который одержит над ним убедительную победу, то ему останется лишь удавиться, коль скоро в его мастерстве отпадет надобность. Такое бахвальство трудно было принять всерьез. Плечом прижав трубку к уху, Альбер лег на спину и заработал ногами, как бы крутя педали. Он сразу же согрелся и почувствовал себя хорошо. -- Не назовете ли вы человека, кто больше других не любил Марсо? -- Да никто его терпеть не мог! -- Может, у него был недруг, способный пойти на крайности? -- настаивал Альбер. -- Валь! -- восторженно вскричал Реньяр. -- Этот готов был утопить Роже в стакане воды. -- Почему? -- Да потому что терпеть его не мог! -- Очевидно, с точки зрения Реньяра, это можно было счесть вполне достаточным основанием для убийства. Альбер опустил ноги на пол, пытаясь вспомнить. -- Валь... Валь... Это имя мне ничего не говорит. Вчера он был на чемпионате? -- Конечно! Он наблюдал за игрой, стоя позади Марсо когда тот проиграл. -- Вот как? -- Да... Валь сразу же помчался покупать веревку. Прямо обхохочешься! Дайте, говорит, веревку попрочнее. Лавочник спрашивает: "А вам для чего, мосье?" -- "Как это -- для чего? Чтобы Марсо удавился!" Лелаку показалась подозрительной такая осведомленность. -- Вы что же, присутствовали при этом? -- А как же! Этот Валь редкостный недотепа, он и веревки-то приличной купить не сумеет... После мы попросили покрасивее упаковать покупку и первую встречную девчушку уговорили написать на поздравительной открытке: "Маэстро от почитателей с любовью", -- и отправили посылку по почте. А этот кретин решил опередить нас и отправился на тот свет без. нашей помощи. Терпение Альбера иссякло. Конечно, Реньяр ему необходим: Реньяр все знает, все видит и слышит, и когда дело будет закончено, полиция вправе поощрить журналиста за содействие расследованию. Но Реньяр подобен лекарству, которое в небольших дозах - врачует, а в сверхдозе действует как яд. Совершенно очевидно, что в избыточных количествах он способен вызвать зудящую сыпь, желудочные колики и болезненное сердцебиение. Альбер почувствовал, что свою дозу он принял, и попытался закончить разговор. -- Помилуйте, господин инспектор, но ведь мы еще не договорились относительно репортажа! -- Какого репортажа? -- Так ведь я к тому и веду! Прошу дать мне интервью для "Ля ви д эшек"... Послушайте, господин инспектор, если я первым узнаю, кто убил Ростана и Марсо, то этому мошеннику главному редактору не останется ничего другого, кроме как снова предложить мне работу. Конечно, я и сам не соглашусь, рад без памяти, что наконец-то раскрепостился, но пусть этот мерзавец, теперь попляшет, после того как вышиб меня коленом под зад! -- Я... хм... даже не знаю... -- Альберу не приходилось еще давать интервью, и вообще контакты с прессой не входили в круг его обязанностей. -- О, благодарю вас, господин инспектор! Тогда встретимся на чемпионате. Приходите непременно, сегодня будет очень интересно. Действительно интересно, что этот адвокатищка имеет в виду: увлекательные шахматные партии или надеется на очередные трупы? *** Удивительным образом петля вокруг Фонтэна стала затягиваться. Альбер всегда знал, насколько эффективен полицейский аппарат, подобный медленно, но верно размалывающим жерновам, однако и он, как любой француз, пребывал в уверенности, что это распространяется лишь на обычных, заурядных людей. На автомобилиста, сбившего пешехода и поспешившего скрыться. На столяра, пырнувшего ножом соседа. На грабителя, совершившего дерзкий налет на банк. Но чтобы отыскать человека в городе с населением в пять с лишним миллионов, в пятидесятимиллионной стране, в Западной Европе, где границы между государствами почти условны? Человека, за которым поддержка фанатиков-единомышленников, к услугам которого тайные убежища, фальшивые паспорта и прочие документы? Профессионального подпольщика-террориста" которому не занимать присутствия духа и дерзости? Ну уж нет, этот орешек французской полиции не по зубам. Однако, судя по всему, Альбер заблуждался... Расчет полиции был построен на том, что Фонтан рано или поздно вынужден, будет заняться своей раной. Насколько серьезным было ранение, конечно, никто не знал" но в любом случае перевязочные, дезинфицирующие средства и антибиотики ему понадобятся. Шанс на удачу невелик. К услугам Фонтэна мог быть подготовленный на крайний случай пункт первой помощи, среди его тайных сторонников мог оказаться аптекарь. Полиция надеялась, что это не так. Решено было проверить всех, кто когда-то был исключен с медицинского факультета. Вернее, тех, кто был исключен не из-за недостатка средств или отсутствия способностей, а при компрометирующих обстоятельствах. Таких тоже было предостаточно. Но и у полиции, если надо, людей хватает, и сыщики отправились с обходом аптек, расположенных поблизости от обиталища бывших студентов. Им повезло. В пригороде Парижа Леваллуа аптекарь, взглянув на протянутую сыщиком фотографию, кивнул головой. -- Да, этот человек на днях купил бинт и антисептические средства. Речь шла о человеке по имени Жан-Пьер Мерка. Высокий, крепкий, лет сорока, служит в рекламном агентстве. В шестьдесят восьмом -- пылкий революционер. С тех пор он успел облысеть, обрасти жирком, обзавестись автомобилем "Рено-20" и трехкомнатной квартирой. Разведен, отец двоих детей, собирает книги по медицине. В шестьдесят восьмом Мерка в кровь избил профессора анатомии, сочтя его профашистом. До получения диплома ему тогда оставалось два года. Полицейским не хотелось повторять свою ошибку. Мерка взяли утром, по дороге на работу. Ему позволили свернуть за угол, а затем окружили. Все вдруг превратились в полицейских: юноша, с букетом цветов в руках поджидавший девушку, два солидных дельца, спорящих между собой, механик занятый ремонтом мотоцикла. Мерка увезли, прежде чем он сообразил, что происходит. Когда вызванный по тревоге Альбер прибыл в управление полиции, он не узнал привычное место. Похоже было, что какой-то полоумный режиссер надумал снимать здесь приключенческий фильм и поэтому сунул каждому оружие. В комнату набилось полно Полицейских в штатском, которых Альбер прежде в глаза не видал. По-видимому, шеф запросил помощь у близлежащих участков. Кто чистил пистолет, кто заменял патроны; несколько человек отрабатывали прием, стараясь на маиер героев Дикого Запада мгновенно выхватить оружие. На столе Альбера лежал легкий короткоствольный автоматический пистолет. Альбер огляделся. Чуть поодаль стояли оба его знакомца из отеля "Чемпион". Оба молча уставились на Лелака, и он отвел взгляд. И тут появился Бришо, раздал фотокопии с планом ближайших улиц и подступов к дому, где жил Мерка. Каждому пометил место, где ему надлежит занять пост разъяснил участникам операции общий стратегический замысел, из которого стало ясно, что все пути-лазейки наглухо перекрыты, а каждому из участников обеспечена-подстраховка. Оперативный план был прямо-таки великолепен, вот только непонятно было, каким образом он попал к Шарлю, Как ему удалось добиться, чтобы руководство операции было возложено на него? Шутка сказать: обскакать деятелей из политического отдела, из группы по борьбе с терроризмом, специальные боевые полицейские подразделения! Возможно, когда-нибудь дружба с Бришо будет цениться на вес золота. -- Ну, что скажешь? -- Шарль с высоты своего величия снизошел наконец до скромного, ненавязчивого приятеля. -- А там ли он вообще, этот Фонтэн? -- Мерка говорит, что нет. Утверждает, что перевязал Жака, и тот на следующий день ушел. Куда конечно же не сказал. Но на всякий случай проверим. Теперь загадка разъяснилась. Другим не хотелось проводить операцию впустую. -- Ты, надеюсь, не рассчитываешь, что я тоже должен идти? -- А как же без тебя? -- Шарль изумленно уставился на приятеля. -- Мы идем вместе. Шеф тоже там будет. -- Решительным жестом он отмел все возможные возражения. -- Ты действительно должен быть задействован, Корентэн настаивает. Будет съемочная группа с телевидения, и желательно присутствие всех, кто в прошлый раз принял участие в преследовании со стрельбой. -- Нет! -- решительно заявил Альбер, -- Скажи об этом шефу. -- Марта разведется со мной. Она еще в тот раз требовала, чтобы я ушел из полиции и подался в чиновники. На сей раз ни малейшей опасности - Шарль сунул ему в руки автоматический пистолет и первым шагнул из комнаты. Вооруженные полицейские с довольным видом потянулись за ним. Альбер не мог решить, чему они больше радуются: надеются схватить Фонтана или рассчитывают, что террориста уже след простыл. *** Эжен Корню, супруг приходящей прислуги, служил армейским интендантом. Не инструктором, как полагали в отделе расследования убийств, и не сапером-взрывником или командос, как втайне надеялся Альбер. К пластику он доступа не имел, и на этом можно бы с ним и покончить, но Альбер сам когда-то был солдатом и знал, что при желании в армии можно раздобыть все, что угодно. А уж интенданту это и вовсе труда не составит. После того как с телесъемками было покончено, то есть объединенные полицейские силы "успешно и без потерь" взяли штурмом пустую квартиру, Лелак попросил "Буасси отвезти его в Монтрей, где находилась казарма. К ним присоединился и будущий префект полиции. Альбер не возражал. Если их вдруг не пожелают пропустить, то Бришо сегодня в ударе, с него станется провернуть штурм казармы. Прибегать к крайним мерам не потребовалось. Часовой проверил их удостоверения, позвонил куда-то, затем шлагбаум поднялся, открывая дорогу, и они въехали на территорию казармы. Буасси остался в машине, сказав, что он за свою жизнь вдоволь наслушался всяких допросов и надоели они ему до чертиков. Он приготовился разгадывать кроссворд и даже не счел нужным проводить своих коллег хотя бы взглядом. Альбер охотно остался бы с ним. Лишь сейчас он сообразил, в какую двусмысленную ситуацию вляпался: ведь не скажешь же Корню, что подозрение на него падает лишь потому, что жена его недурна собою и Ростан наверняка не остался равнодушен к ее прелестям. Корню был высокого роста, интересный, хотя и не без некоторой вульгарности, молодой мужчина, ему явно не было и тридцати. „Чушь какая-то! Зачем при этаком-то здоровом жеребце мадам Корню понадобился лысый математик? А впрочем, почему бы и нет",-- цинично подумал Альбер. -- Понимаю, что беседа наша может показаться излишней, ну да ничего не поделаешь, служба есть служба, -- обратился к нему Шарль с заговорщицкой улыбкой: мол, службист службиста поймет. -- Мы должны задать вам несколько положенных вопросов. -- Пожалуйста. А в чем дело? -- У него неожиданно оказался красивый бас с легкой хрипотцой. -- Мы расследуем обстоятельст