опавшись в бумажнике, я вытащил десятку и положил ее на капот. - Возьмите. Надеюсь, это отчасти возместит ваши убытки. - Хоть вы мне ничего и не должны, но спасибо. - Он быстро скомкал банкноту в кулаке. - А как зовут этого парня? - Точно не знаю. Вроде бы слышал, как его называли Сэлом. Или Солом, сейчас уже не помню. Иногда он крутится поблизости, может, работает где-то неподалеку. Время от времени оставляет на стоянке шикарную колымагу. Мой босс его хорошо знает. Здоровый такой, челюсть прямо как у Муссолини. - А что такое "Алекс"? - Агентство по прокату автомобилей рядом с Вашингтон-Хейтс. - Он снова покосился на меня. - Не стоит вам с ними связываться, мистер. Лучше вам линять отсюда подальше. - Спасибо за помощь. Он пожал плечами. - Подождите у тротуара. Я подгоню машину. - Давай. Вскоре он подогнал машину к воротам и, ни слова не говоря, ушел. Проехав квартал, мы свернули на 39-ю улицу и нырнули в Линкольн-туннель. Машину мы остановили в Джерси-Сити неподалеку от Хадсон-бульвар, а в свой манхэттенский отель вернулись на метро и, распаковав чемодан, приняли душ. - Теперь ты, наверное, захочешь заняться этим прокатным агентством? - спросил Билл. - Нет, - подумав, ответил я. - Это было бы похоже на тихоокеанскую кампанию во время второй мировой. Брать с боем каждый бесполезный островок на площади в пять тысяч квадратных миль, пока, наконец, не наткнешься на большой остров, который и был нужен? Глупо. Наоборот, мы будем держаться от них подальше. Потому-то мы и сменили отель, а в четверг захватим большой остров. - Я - за. Чтобы скоротать время, мы пошли в кино, но мне не сиделось в душном зале, и мы отправились на метро в Бруклин и немного выпили в баре. В четыре бар закрылся, и пришлось возвращаться в отель. Выпить у нас было нечего, и мы легли спать. Я долго лежал в темноте, глядя в потолок. - Билл, - тихо позвал я, - кажется, я знаю, почему они так суетятся на маленьких островах. Но он уже спал. ГЛАВА 15 В понедельник днем я позвонил в "Эймингтон". Оказалось, что нас разыскивали и Биуорти и Джонсон: оба просили перезвонить. Но, поскольку теперь мы знали, что начинать надо с Эдди Кэппа, я решил, что связываться с ними не имеет смысла. Билл пошел покупать карты и вернулся только через час. Когда я накинулся на него с расспросами, он сказал, что зашел в парикмахерскую и что ему и в голову не пришло, что я буду так волноваться. Мы сыграли несколько партий в "джин". Я расхаживал по номеру и нервничал; казалось, комната становится все меньше. Когда играть надоело, мы прогулялись по городу, посмотрели фильм в каком-то кинотеатре в Бронксе и на обратном пути заглянули в бар. Во вторник, исключительно от нечего делать, я позвонил Джонсону. Он был вне себя от ярости. - Где вы шляетесь, черт вас побрал! - с ходу завопил он. - Я тут чуть с ума не сошел. Вы что, переехали? - Да нет, мы все еще здесь. Просто редко бываем дома. - Не морочьте мне голову. Я заходил к вам десять раз, чуть было не решил, что до вас добрались те ребята. - Как видите, нет. - Они что, вообще не появлялись? - Нет. - Вы переехали в другой отель, сукин вы сын! Я улыбнулся. Было приятно хоть с кем-нибудь поболтать. - Мы по-прежнему зарегистрированы в "Эймингтоне". Наши чемоданы все еще там. То есть я хотел сказать - здесь. - Слушайте, вы можете не говорить мне ваш адрес, но только врать не надо! - Джонсон, мы по-прежнему в "Эймингтоне". - Ну ладно, ладно, - раздраженно проворчал он. - Так мне рассказывать, что удалось разузнать? - Как хотите. - Да, как же! Просто вам охота нервы мне помотать. Так вот, я сократил число подозреваемых до двух человек. Первый - это полицейский по имени Фред Мейн, второй - Дэн Кристи, частный сыщик, работает в "Северо-восточном агентстве". Наверняка это был один из них. Я уверен, что в получку Мейну дают два чека, и только один из них легально. А Кристи частенько играет в покер с Сэлом Метаско. Этот Сэл держит в руках всех букмекеров в западной части города. - Хорошо сработано. Продолжайте в том же духе. - Я не стал рассказывать Джонсону о стороже с автостоянки, потому что он мог выдать его любому, кто пригрозил бы сломать ему руку. Мы еще немного поболтали, и я обещал ему позвонить, но не сказал когда. Попрощавшись с Джонсоном, я начал искать в телефонной книге номер Биуорти, но неожиданно передумал - он полез бы ко мне с расспросами, а я был не в том настроении. Билл предложил сходить в кино, но я отказался, и мы засели за пиво и карты. Но все же в первом часу ночи я вышвырнул их я окно, и мы пошли в кинотеатр на 42-й улице. В афише было написано, что фильм сделан по популярной бродвейской пьесе "Бой далеких барабанов". Он оказался про гомосексуалистов и о том, как тяжела их ноша, но главный герой мужественно нес свой крест, несмотря на все препятствия. Не скажу, что я проникся к нему сочувствием. В среду мы выписались из обоих отелей, поскольку решили, что если нас и ищут, то уж во всяком случае не Нью-Йорке, так что особенно бояться нечего. Добравшись на метро до Джерси-Сити, мы забрали нашу машину и поехали в Платтсбург. Всю дорогу я просидел на заднем сиденье, потому что все еще не мог заставить себя смотреть на шоссе с переднего. Пока мы ехали, я успел посмотреть купленные перед отъездом газеты "Пост" напечатала заметку о том, что завтра Эдди Кэпп выходит на свободу, и очень сокрушалась по этому поводу, задавая вопрос - а действительно ли Эдди Кэпп полностью заплатил свой долг обществу? Там же была помещена его нечеткая фотография, снятая четверть века назад. В других газетах о Кэппе не было ни слова. В Платтсбурге мы сняли номер в отеле на Маргарет-стрит, и Билл, просидевший за рулем восемь часов и целых триста тридцать миль, сразу лег спать. Я погулял по городу и остаток вечера проторчал в баре - травил армейские байки с парнем, который служил в Японии. Если он не врал, то выходило, что ему в Японии было куда лучше, чем мне в Германии. Если верить мне, то все получалось как раз наоборот. Утром мы выписались из отеля и проехали оставшиеся пятнадцать миль до Даннеморы. Даннемора - очень маленький город. В большинстве подобных чистеньких и аккуратных городков вам и в голову не придет, что здесь может находиться тюрьма. Но тюрьма была тут как тут - длинная высокая стена, тянущаяся вдоль улицы. Тротуар на той стороне был грязный и весь в трещинах, а на противоположной, где находилось несколько баров с неоновыми рекламами пива "будвайзер" и "гинесс", было куда чище Мы вошли в один из баров и расположились за стойкой. Билл взял "будвайзер", я - "гинесс". Пиво как пиво, ничего особенного. Внутри царил полумрак, но комната была обшита покрыты ми лаком светлыми деревянными панелями, поэтому возникло ощущение, что на самом деле бар не такой уж темный, а просто медленно слепнешь. За стойкой стоял широкоплечий коротышка с черными усами. Кроме нас в баре было всего двое посетителей - оба в красно-черных охотничьих куртках и высоких кожаных ботинках. Они были местными и потягивали шотландское виски, запивая его имбирным элем. "Пост" писала, что Эдди Кэпп станет свободным человеком ровно в полдень, но мы решили подстраховаться и уже с десяти сидели на высоких табуретах у окна, откуда была видна металлическая дверь в стене на противоположной стороне улицы. Я совсем не был уверен, что узнаю Эдди Кэппа - фотография в "Пост" была нечеткой и сделана двадцать пять лет назад, значит, сейчас ему исполнился шестьдесят один год. К тому же он мог оказаться не единственным, кого в тот день выпускали из тюрьмы. Мы ждали, потягивая пиво. Я сидел, выпустив из брюк полы рубашки, и каждый раз, когда облокачивался на стойку, рукоятка револьвера Смитти больно упиралась мне в ребра. У Билли была точно такая же проблема с "люгером". В 11.30 напротив бара остановился красно-коричневый "крайслер". Билл повернулся ко мне. - Это они? Те, кто убил отца? Я не ответил, пристально глядя на человека рядом с водителем. Я узнал его и начал подниматься с табурета, нашаривая рукоятку револьвера, но Билл схватил меня за локоть и прошептал: - Не будь дураком. Подожди, пока появится Кэпп. Я застыл, по-прежнему сжимая револьвер. Та его сторона, что была прижата к животу, нагрелась и покрылась испариной, другая оставалась холодной и сухой. - Ладно, ты прав, - сказал я, и Билл сразу отпустил меня. - Я сейчас вернусь. - Я расправил полы рубашки и, пройдя мимо посетителей, которые разговаривали с барменом о ловле форели, заперся в туалете. Едва я успел вытащить револьвер из-за пояса, чтобы было легче наклониться, как меня вырвало. Я прополоскал рот у раковины, но почти сразу же снова бросился к унитазу. Затем, подождав минуты две, начал умываться. Над раковиной висело мутное грязное зеркало, и я увидел в нем свое отражение. Я выглядел бледным, очень зеленым и растерянным. Дуло револьвера неприятно холодило живот. Я почувствовал себя размазней и плохим сыном. Вернувшись в бар, я сел на табурет и взял свой бокал, но не стал пить. - Ничего нового? - спросил Билл. Я покачал головой и неожиданно почувствовал жуткий голод. Некоторое время я терпел, но потом не выдержал и спросил у бармена, какие сэндвичи у них здесь подают. Он ответил, что у него есть машина, которая может сделать гамбургер за полминуты, и мы с Биллом заказали по парочке. Машина стояла в дальнем конце стойки - это была хромированная инфракрасная духовка. Я уже доедал второй гамбургер, когда дверь в тюремной стене открылась и оттуда вышел пожилой человек без шляпы. Даже на таком расстоянии было видно, что его серый костюм не из тех, которыми правительство одаривает заключенных, выходящих на свободу, - он выглядел дорогим и сшитым по последней моде. Его отлично вычищенные черные ботинки блестели на солнце. У него были седые волосы, но лицо издалека было трудно разглядеть - только квадратный подбородок и густые брови. Как только он появился, я бросил недоеденный гамбургер на тарелку и вскочил. - Подожди, пока он подойдет к машине, - предупредил Билл. - Да, конечно, - ответил я и подбежал к двери. Однако Кэпп не пошел к машине, а повернул в другую сторону. Странно, подумал я, ведь это наверняка Эдди Кэпп - подходящий возраст, время освобождения из тюрьмы, дорогой костюм... "Крайслер" скользнул вдоль бордюра и покатил по улице с той же скоростью, с какой шел Кэпп. Тот даже не оглянулся, скорее всего просто ничего не заметил. - Что за чертовщина тут творится? - удивленно пробормотал Билл. - Садись в машину и давай за мной, - быстро сказал я. - Не отставай больше чем на квартал. Он озадаченно покачал головой и бросился к машине. Бармен и двое посетителей застыли, изумленно глядя на меня. Я вышел из бара и зашагал за "крайслером". Так мы прошли три квартала, словно участвовали в каком-то дурацком спектакле. Впереди по левой стороне улицы шел Кэпп. За ним на расстоянии в полквартала следовал "крайслер", затем - я, а в квартале от меня - Билл в нашем "меркюри". Судя по выбранному направлению, Кэпп держал путь на автобусную остановку. Когда мы оказались в тихом квартале, "крайслер" круто свернул на левую сторону дороги и рванулся вперед - было ясно, что водитель задумал сбить Кэппа. - Берегись! - завопил я и метнулся к "крайслеру". Больная лодыжка не давала бежать быстро. Услышав мой крик, Кэпп оглянулся; увидев в паре шагов от себя радиатор "крайслера", проворно отскочил назад и, перевалившись через живую изгородь, упал на газон перед чьим-то домом. Залаяла собака. "Крайслер" по параболе вырулил обратно да дорогу. Человек, сидевший рядом с водителем, высунулся из окна и начал палить в меня - точно так же, как когда-то стрелял и отца. Я заметил, что у него маленькие усики. Выхватив из-за пояса револьвер Смитти, я прицелился в машину и шесть раз нажал на курок. Голова усатого безвольно поникла, а рука с револьвером повисла вдоль дверцы машины. Водитель резко повернул направо, и, судя по тому, как расслабленно болталось тело стрелка, он был мертв. Стоя посреди дороги, я рассмеялся. Когда я служил в Германии всего четвертый день, двое ребят из моей роты затащили меня в публичный дом "Кайзерслаутерн" в Амиланде. Мне было стыдно признаться, что я девственник, и я страшно боялся, что у меня ничего не получится. Проститутка, которую мы "сняли", вела себя настолько равнодушно, что я взбесился и буквально набросился на нее, пытаясь хоть как-то расшевелить. Мои старания оказались не напрасными, и она кончила, чего у нее не было с двумя другими парнями. Возвращаясь на базу в автобусе, я на радостях разбил окно. Вот и сейчас я чувствовал себя точно так же, наблюдая, как "крайслер" сворачивает за угол и исчезает из виду. Рядом взвизгнул тормозами "меркюри", и тут через пролом в изгороди на тротуар вывалился Кэпп, с трудом держась на ногах и шатаясь. Левая брючина была разорвана на колене. Спасая жизнь, он сделал великолепный для своих лет рывок, но все же возраст давал о себе знать. Согнав с лица улыбку, я открыл заднюю дверцу "меркюри", бросил на сиденье револьвер, схватил Кэппа за руку и, втолкнув его в машину, залез следом за ним. Черноволосая женщина в цветастом фартуке - видимо, хозяйка дома - подбежала к пролому в изгороди и застыла, глядя на нас. Собака продолжала надрываться. Билл вдавил в пол педаль акселератора, и мы умчались из Даннеморы. ГЛАВА 16 Кэпп оправился от потрясения довольно быстро. Вытащив из-под себя револьвер и повертев его перед глазами, он повернулся ко мне. - Погано ты стреляешь, парень. Ты снял его только с четвертого выстрела, а следующие две пули потратил впустую. - У меня только один глаз. Трудно правильно рассчитать расстояние. - А-а. Тогда все в порядке. - Он быстро взглянул на широкий затылок Билла и заявил: - Если это налет, то вы оба рехнулись. Я никому ничего не должен, ни цента. - Мы всего лишь хотим задать вам пару вопросов, - сказал я. Он внимательно посмотрел на меня и усмехнулся. У него были белые вставные зубы, но это шло ему гораздо больше, чем Кришману. - Интересно, сынок, был ли ты на свете, когда меня посадили? - Был. - Тогда тебе очень повезло, что ты так долго прожил. - Он помахал револьвером, держа его за ствол. - А если бы я проломил тебе башку этой штукой? Что бы тогда делал твой напарник? Я спокойно выдержал его насмешливый взгляд. - Послушайте, нам не до шуток. Некоторое время он продолжал разглядывать меня, а потом с грустным видом бросил револьвер на пол. - Я старый человек и собираюсь уйти на покой. - Он откинулся на спинку сиденья, глядя прямо перед собой. Потом перевел взгляд на потолок кабины, притворяясь, что ему плохо. - Жестокий безжалостный мир. Как хорошо, что теперь все это позади... - Не все. Он перестал валять дурака и, повернувшись ко мне, сказал ровным голосом, почти не разжимая губ: - Тогда задавайте свои вопросы и катитесь к черту. - Почему убили Уилларда Келли? - немедленно спросил я. На его лице одно за другим промелькнуло несколько выражений - удивление, беспокойство, напряжение, выдававшее лихорадочную работу мысли, и, наконец, полное бесстрастие. - Черт возьми, что еще за Уиллард Келли такой? Подняв с пола револьвер, я слегка постучал рукояткой по его колену. - Говорят, у стариков хрупкие кости. - Вот еще. Я обзавелся всеми нужными рецептами. Дважды в день принимаю по столовой ложке гноя сифилитика. Это новое лекарство для пожилых людей. - Вам давали читать журналы. Это, конечно, здорово, только повторяю, мне не до шуток. Как ваше колено? - Я вновь стукнул его револьвером, и на этот раз он болезненно поморщился. - Ну так за что убили Уилларда Келли? - Наверное, кому-то не приглянулся. Я снова стукнул его, и он схватился за колено. Его руки выглядели старше, чем лицо - на коже вздулись синие вены. Я шмякнул его по руке - и он со вскриком отдернув ее, прижал к груди. Тогда я опять приложил его рукояткой по колену. - Ну ладно, сволочь, - прошипел он, - давай, ломай мне кости. Будет даже лучше, если я потеряю сознание. - Не потеряете. - На этот раз я ударил сильнее. Его лицо побледнело, а вокруг глаз и губ четче обозначились морщины. - Почему убили Уилларда Келли? Он отвернулся к окну, и я нанес ему еще один удар, но он оставался в сознании. Мы выехали из Платтсбурга и через несколько миль наткнулись на поворот с рекламным щитом, расхваливающим дачные коттеджи на берегу озера Шамплейн. Ниже на маленькой табличке было написано: "Закрыто после Дня труда". Значит, сейчас там ни души. Это были аккуратные белые домики со слегка поблекшей красной окантовкой, стоявшие в ряд вдоль берега озера. Между ними и озером тянулась узкая асфальтовая дорожка. Вокруг никого не было, но на дорожке остались следы шин автомобиля каких-то рыболовов-браконьеров. Кэпп не хотел выходить из машины, и Биллу пришлось выволакивать его из кабины за волосы. Затащив в узкий проход между двумя коттеджами, мы прислонили его к белой дощатой стенке, и он встал, поглаживая ушибленную левую ногу. Со стороны озера нас закрывали деревья. Билл оценивающе посмотрел на Кэппа и перевел взгляд на меня. - Помни про Макэрдла, - предупредил он. - Ладно: Я буду осторожен. - Про Макэрдла? - переспросил Кэпп. Я кивнул. - Да-да. Эндрю Макэрдл. Я начал было задавать ему вопросы, но оказалось, что у него слабое сердце, и он умер, прежде чем сумел ответить. Вот Билл и советует мне обращаться с вами поосторожней. - Ничего не понимаю, - он покачал головой. Мы молча ждали, пока он все обдумает. Он стоял, привалившись к стене и баюкал ушибленную руку. Его дорогой серый костюм был порван и измят. Судя по всему, у него сильно болела левая нога, а тыльная сторона левой руки распухла и посинела. Лицо съежилось и покрылось сеткой морщин. Было видно, что он устал, напуган и тщетно пытается придумать, как выпутаться из этой ситуации. Он прекрасно знал, когда можно позволить себе быть смелым, но в то же время понимал, когда надо остановиться. Он попытался что-то сказать, но закашлялся и, отвернувшись, аккуратно сплюнул мокроту. - Не могу я вас просчитать, - наконец признался он. - Думаю, я знаю, кто были те ребята в "крайслере". Вернее, догадываюсь. Но вы двое... вы самые настоящие любители, задаете неверные вопросы... - Он покачал головой. - Кто вас только научил таким подлостям? - А какие вопросы верные? - спросил я. Он задумчиво посмотрел на озеро сквозь просветы между ветвями. - Что ж, хоть и недолго, но я все же побыл свободным человеком. - Билл, - сказал я, - если сейчас он не заговорит, я убью его на месте, и черт с ним! Вернемся в город и займемся маленькими островами. - Не нравится мне это, Рэй, - нахмурился Билл. - Мне не хочется никого убивать. - Будь добр, возьми в машине револьвер и перезаряди его. А пока тебя не будет, дай-ка мне "люгер". Неожиданно Кэпп расхохотался. Он смеялся как человек, который только что услышал забавный анекдот на пикнике. Мы удивленно уставились на него, а он, указав на Билла, выдавил, задыхаясь от смеха: - Идиот ты этакий, да ведь ты же Уилл Келли! Ты его сын! Мы продолжали смотреть на него. Кэпп оттолкнулся от стены и, ухмыляясь, шагнул к нам. - Какого черта ты не сказал, что ты сын Уилла? А я то все никак не мог вас раскусить. - Стоп! - резко прервал я его. - С объятиями придется повременить. У нас по-прежнему к вам вопросы. Его улыбка несколько померкла. - Ну ладно, - хмыкнул он. Теперь он вел себя так, словно и вправду находился на пикнике и сейчас была его очередь рассказывать заранее припасенный анекдот, от которого все животы надорвут. - Я не знал, что Уилла убили, - сказал он. - Но знаю почему. Он должен был кое-что хранить для меня и дожидаться, пока я не выйду из тюрьмы. Сидеть тихо и держаться подальше от Нью-Йорка. Его убили, потому что он хранил это и потому что меня должны были скоро выпустить. - Что он для вас хранил? - Тебя, - усмехнулся Кэпп. - При чем здесь я? - Ты больше похож на мать, чем на отца. Тут я понял, к чему он клонит. - Ах ты лживый сукин сын! - Ей-богу, ты больше похож на нее, уж я-то знаю. Видишь ли, дело в том, что твоего отца я вижу каждый день в зеркале. - Вы сошли с ума или держите нас за психов, - засмеялся я. - Или опять решили шуточками заняться? - Говорю тебе, это чистая правда. - Да что тут происходит, черт возьми?! - не выдержал Билл. - Он еще ничего не понял, - сказал я Кэппу. - Но когда до него дойдет, что за чушь вы несете, он разорвет вас на куски. Лучше побыстрее скажите, что солгали. - Я не лгу. - Это был неудачный ход, - продолжал настаивать я. - У Билла есть свои представления о чести. - Самое время сесть с бутылочкой виски и потолковать, - сказал Кэпп. - Думаю, нам есть что рассказать друг другу. - Черт бы подрал вас обоих! - взорвался Билл. - В последний раз спрашиваю, что тут происходит? - Кэпп утверждает, что мы с тобой всего лишь сводные братья. Что у нас одна мать. А Уиллард Келли был только твоим отцом. - И кто же, по его мнению, твой отец? - зло прищурился Билл. - Если он не дурак, то откажется от своих слов. - А я скажу, что его отец - я, и это чистая правда, - заявил Кэпп, тоже начиная злиться. Билл угрожающе нахмурился и шагнул к нему, но я проворно схватил его за рукав. - Клянусь богом, он вас убьет, - быстро сказал я, - и я нипочем не смогу его остановить. В этот миг Билл вырвался, и Кэпп поспешно отпрянул к стене. - Слушайте, - затараторил он, - ваша мать была дешевой шлюхой со Стейтен-Айленда, трахалась со всеми подряд как крольчиха. Она заставила Уилла Келли жениться на ней из-за первого ребенка. Но второй был моим. Я это точно знаю, потому что она прожила со мной полгода в доме на берегу озера Джордж и вернулась к Келли только потому, что я ей приказал. Билл рванулся к нему, но я повис у него на плечах. А Кэпп продолжал говорить, выплевывая в нас слова, как ошметки грязи: - Эдит вместе с Уиллом Келли вышибли из Нью-Йорка и приказали не возвращаться. Она не смогла этого вынести и через год перерезала себе вены бритвой. Билл отшвырнул меня, и я, отлетев в сторону, ударился о ствол дерева. - Скажи, что ты лжешь, или ты труп! - успел крикнуть я Кэппу. Кэпп бросил на меня горящий взгляд. - Тогда тебе придется мстить еще за одного отца, щенок! - рявкнул он Биллу. Тот взмахнул своим огромным кулаком, похожим на сучковатую деревяшку. Кэпп попытался пригнуться, но не успел и, получив удар в висок, рухнул лицом вниз на траву. Билл склонился над ним, собираясь добить. Я подскочил к нему и ударил по затылку рукояткой "люгера". Билл упал на колени, застыл, а потом повалился на землю, придавив ноги Кэппа, который медленно отползал в сторону. Я перевернул его на спину, и Кэпп, цепляясь за ствол, с трудом поднялся и замер, обхватив дерево. Я подошел к нему, сжимая "люгер". - Что же вы замолчали? - Сейчас, мой мальчик, дай отдышаться. Я же совсем старик. - Хватит валять дурака! Он вздрогнул и, прислонившись лбом к дереву, закрыл глаза. - Хорошо, хорошо. Всего несколько секунд. Пожалуйста. Я молча ждал. Наконец он поднял голову и слабо улыбнулся. На лбу остались отпечатки коры. - Ты очень похож на свою мать, мой мальчик, но характером ты весь в меня. Я рад этому. Я по-прежнему молчал. Он вздохнул и пожал плечами. - Ну ладно. Ее звали Эдит Стэнтон. В тридцать четвертом году она уволилась из "Розовой клумбы", что на Стейтен-Айленде. Помнится, тогда она погуливала с Томом Джилли и даже разок залетела от него, но он помог ей сделать аборт. Потом она кочевала из компании в компанию, которые, в общем-то, все друг друга знали. Это было сразу после отмены сухого закона, и мы снова пытались сколотить организацию. Тогда-то она и познакомилась с Уиллом Келли, и он втрескался в нее по уши. Еще во времена Стейтен-Айленда он был единственным, кто обращался с ней как с леди, и ей это нравилось. Потом она снова забеременела, на этот раз от него, и заставила его на себе жениться. Но ей не хотелось все время сидеть с ребенком, и она снова закрутила со старой компанией. А Келли торчал дома и менял пеленки... Так, по-моему, твой братец приходит в себя. Я посмотрел на Билла. - У нас есть еще несколько минут. - Отлично. Так вот, некоторые женщины расцветают по-настоящему, только став матерью. Раньше я никогда не обращал на нее особого внимания, но когда она вновь пошла в разгул, она изменилась... стала выглядеть по-другому, более твердой, уверенной в себе... Не знаю, что это было, с некоторыми порой такое случается. Я взял ее к себе в дом. В принципе, она так и осталась крольчихой, но тем не менее, в ней появилось что-то такое, что вызывало интерес... даже не знаю, как это объяснить. - Кэпп замолчал, погрузившись в воспоминания. - Мне на это все наплевать, - грубо сказал я. - Ближе к делу. Он вздрогнул, словно его окатили холодной водой. - Да... в тридцать восьмом у нас возникли кое-какие проблемы. Героин поступал в Штаты через Балтимор, и мы с ребятами собрали в Чикаго совещание - кто будет контролировать Балтимор. Ну, короче, мне пришлось срочно уехать в одно укромное местечко на озере Джордж. С собой я взял только двоих парней, которым можно было доверять. И Эдит. Я сказал, чтобы она приезжала, и она приехала. Мы прожили там полгода, и за это время никто, кроме меня, пальцем до нее не дотронулся. Назад она уехала беременной. Ребенка она назвала Рэймонд Питер Келли. Это было что-то вроде нашей тайной шутки - я снимал дом под именем Рэймонд Питерсон. Билл застонал. - Договорим в машине. Пошли. - Хорошо. Кэпп отпустил дерево и тут же упал. - Были времена, когда такая оплеуха ничего для меня не значила, - смущенно сказал он. - Ничего. Абсолютно ничего. - Охотно верю. Переложив "люгер" в левую руку, я помог ему подняться, и, опираясь на мое плечо, он сумел доковылять до машины. Внимательно оглядев его, я решил, что он никуда не убежит. - Я сейчас вернусь. И учтите, при Билле эту историю лучше не повторять. Ни к чему вам второй раз нарываться. Он кивнул. Я открыл заднюю дверцу, и он обессиленно шлепнулся на сиденье, свесив ноги из машины. Я вернулся к Биллу. Он стоял, согнувшись и опираясь рукой о стену коттеджа. Его лицо было пепельно-серым. Я похлопал его по плечу. - Билл, я хочу, чтобы ты кое-что уяснил. - Отстань от меня, - прохрипел он. - В нашей машине сидит старик. Если ты убьешь его за то, что он говорит правду, я пристрелю тебя как бешеную собаку. Интересно, что ты сделал, когда тебе сказали, что Энн умерла? Избил человека, который тебе об этом сообщил? - Иди к черту. Я отступил в сторону. - Против фактов кулаками не попрешь. Твой отец был гангстерским адвокатом. А мой сидит в машине. А наша мать была не из тех женщин, о которых пишут в журналах для домохозяек. Билл оттолкнулся от стены и, упав на колени, зарыдал. Я вернулся к машине и сказал Кэппу: - Он сейчас придет. И ничего вам не сделает. - Хорошо, - кивнул он, закрыв глаза и положив руки на колени. Тыльная сторона левой ладони распухла еще больше. - Я устал. - Он открыл глаза и посмотрел на меня. - Знаешь, а ведь ты мой единственный ребенок. Во всяком случае, единственный, которого я признал своим. Я рад, что мы наконец встретились. Я угостил его сигаретой, и мы закурили. ГЛАВА 17 Сентябрь - один из самых красивых месяцев в штате Нью-Йорк. Стоя у машины, я курил и разглядывал окрестности. Сигаретный дым казался ярко-синим в чистом прохладном воздухе. Склон горной гряды, возвышавшейся на западе, был еще по-летнему зеленым, но кое-где уже виднелись красно-коричневые пятна увядающей листвы кленов. Озеро, сверкавшее на солнце между коттеджами и стволами деревьев, казалось глубоким и холодным. Даже на таком расстоянии я чувствовал запах воды. Далеко впереди за горами, поросшими темно-зелеными соснами, начинался штат Вермонт. Я избегал смотреть на Кэппа, потому что толком не знал, как к нему относиться. В конце концов, я не был сиротой и всю жизнь прожил с человеком, которого считал своим отцом, а Кэпп, несмотря на то, что был моим близким родственником, по-прежнему оставался чужим. Немного погодя из-за коттеджа показался Билл, остановился и, не глядя в нашу сторону, вытащил из пачки сигарету. Он долго не мог прикурить, словно его не слушались пальцы. Потом, тяжело ступая, медленно подошел к нам, молча сел за руль и завел мотор. Я не знал, с кем рядом сесть. На переднем сиденье мне было плохо, но я не хотел, чтобы Билл подумал, что теперь он отрезанный ломоть. Кэпп это сразу почувствовал и улыбнулся. - Садись рядом с братом. А я устал и хочу размяться. Я сел в машину и захлопнул дверцу. Билл, не поворачиваясь ко мне, спросил: - Назад в отель? - Можно и туда. Когда мы вернулись в Платтсбург, Кэпп сказал, что хочет выпить. Билл отказался и, опустив голову, начал подниматься на второй этаж, а мы с Кэппом, миновав вестибюль, направились в бар. Он назывался "Флейта и барабан". Напитки подавали в красно-сине-белых стаканах, похожих на барабаны времен войны за независимость. - Пятнадцать лет ни капли во рту не было, - проворчал Кэпп. - Что хоть сейчас считается хорошим виски? - Я не пью хорошее виски, - я пожал плечами. - Может быть, "Палату лордов"? - спросил проходивший мимо официант. - Хорошее название, - похвалил Кэпп. - Надо попробовать. Две двойные порции со льдом. Когда официант отошел, я сказал: - Вы просидели в тюрьме больше двадцати лет. Выходит, первые пять вам давали выпивку? - Меня хотели посадить в Синг-Синг, но у меня были связи. - Он подмигнул. - А в то время в Даннеморе режим был помягче, не такой как в федеральной тюрьме. - Он скорчил гримасу. - Хотя теперь там точно так же. Официант принес наш заказ. Кэпп, схватил бокал, немного отпил и закашлялся. - Совсем забыл вкус. Последний раз я пил так давно, что сейчас как будто пробуешь впервые. Наверное, сам помнишь, что такое первое похмелье? - Хотите коктейль? - Что? А, "ерша"? Нет, это не для меня. Только не для Эдди Кэппа. - Пользуясь одной рукой, он вытащил сигарету из пачки. Его левая рука выглядела ужасно. Я чиркнул зажигалкой. - Мне очень жаль, что я с вами так поступил. - Ладно, не дергайся. Лучше расскажи мне о Келли. О своем брате. Что-то не похож он на человека, которому здесь место. - Его жену тоже убили. - Да? - Кэпп откинулся на спинку стула и довольно кивнул. - Это значит, что они боятся. Испугались старого Эдди Кэппа. Это хорошо. - Мы нашли парня, который говорит, что сейчас в синдикате начались какие-то раздоры. Потому-то моего отца и убили. То есть Келли. - Успокойся. Ты думаешь о нем, как об отце, ну и называй его так. Ведь для тебя он был большим отцом, чем я, разве нет? - Вы сидели в тюрьме. - Что верно, то верно. - Он отпил виски. - Начинаю привыкать, - усмехнулся он и стряхнул пепел с сигареты. - Что касается твоей матери, то не верь тому, что я говорил раньше. Эдит никогда не работала в публичном доме, ничего подобного. Она даже не была профессионалкой. - Забудем об этом. - Она была хорошей девушкой, - Кэпп сверкнул глазами. - Подарила мне такого сына. - Ну-ну, - я криво ухмыльнулся. - Так-то вот, - он кивнул в ответ. - И вот что я тебе еще скажу - они потеряли голову от страха. Запаниковали. Мне было достаточно только раз взглянуть на вас с Биллом, чтобы сразу понять, кто из вас сын Уилла Келли. Сразу же. Но они решили не рисковать. Раз они запаниковали, значит, хотели свести риск до минимума. Подожди, они еще займутся его ребенком. - Вы уверены? - Говорю тебе, подожди и сам увидишь! Ха! - Он развалился на стуле с видом финансиста, попыхивая сигаретой, и его глаза блеснули в полумраке бара. - Но мы им устроим, мой мальчик! Кому нужна эта Флорида? - Разве что семинолам? - Да ради бога, пусть забирают. - Он подался вперед. - Знаешь, что я собираюсь сделать? Я уже смирился было с мыслью, что я никому не нужный старик, которому пора на покой. Я написал сестре, этой фригидной сучке, кроме которой у меня не было никого на свете... написал, чтобы она бросала своего придурка-муженька и уезжала со мной во Флориду. У меня ведь было кое-что отложено на черный день, да еще проценты за двадцать лет набежали, а? Видишь? Старый Эдди Кэпп едет во Флориду греться на солнышке в ожидании дешевых похорон. И с кем? Со своей сестрой, черт бы ее побрал! - Он сердито затушил в пепельнице сигарету. - Семья, семья, семья, всегда одна и та же чертовщина - в организации, у тебя, у меня... Всегда то же самое, черт возьми. Я был готов прожить остаток жизни с сестрой. Ты только подумай, с сестрой! Да я, если хочешь знать, ненавижу ее, она всегда была лицемеркой. - Я ее видел. По-моему, она несчастлива. - Осторожный парень! - засмеялся он. - Все-таки говоришь о своей тетке. - Это правда? - Так вот, я сдался. Тони, Француз и все остальные писали мне - Эдди, возвращайся скорее, закрутим все по новой. Как только тебя дождемся, старина, так сразу и начнем. Да, как же, начнем. Я тогда как думал? Я уже старик, пора на покой, ну и черт с ним. На всем белом свете только один родной человек. - Он болезненно скривился. - Какая-никакая, а семья... Где этот чертов официант? Я снова вошел во вкус! Когда нам принесли по второй порции, Кэпп продолжал. - Я расскажу тебе о семье. Слушай, когда я впервые увидел тебя, я же не знал, кто ты такой и чего тебе от меня надо. Двадцать два года назад все это казалось очень легким - я выхожу на волю, и мой парень, который уже разменяет третий десяток, будет на моей стороне, понимаешь? Но потом я подумал - кто его знает? Ты же был сыном Келли, а не моим. - Он замолчал и поднялся. - Где здесь сортир? Он спросил дорогу у официанта и ушел, а я сидел и думал: "Этот человек спал с замужней женщиной по имени Эдит Келли, она от него забеременела и родила меня". Я мог понять и поверить в это. Но все равно, то, что он мой отец, как-то не укладывалось в голове. Тут Кэпп вернулся, залпом допил второй бокал, и мы заказали по третьему. Кэпп глотнул виски и продолжал говорить так, будто и не останавливался. - Так вот, что касается семьи. Для многих людей, причем самых разных, это имеет огромное значение. И скажу тебе, что если это очень важно для группы людей, то именно она и превращает их в единомышленников. Особенно в Нью-Йорке. Тебе не кажется? Возьмем гангстеров. Ты думаешь, что это жестокие, холодные люди. Нет. Ты не найдешь ни одного, даже самого мелкого рэкетира, который бы не потратил первые заработанные несколько тысяч, чтобы купить дом матери. И обязательно кирпичный. Обязательно кирпичный, только не спрашивай почему. Это национальная черта, традиция, понимаешь? На национальном уровне всем заправляют уопы, на местном - майки и кайки. Другими словами, итальянцы, ирландцы и евреи. И у них у всех на первом месте - семья, семья, семья... - Но ведь постепенно все становятся американцами. - Да, конечно. Поверь, последние несколько лет я только тем и занимался, что читал журналы. Знаю я эти штучки - дескать, если ты стал американцем, то не имеешь корней, ни к чему не привязан, и все такое. У тебя нет ни дома, ни традиций, и так далее. И кому какое дело до всяких там кузенов, братьев, родителей? Если только они не богатые, верно? Мы оба засмеялись. - Так, - сказал я. - Ну, и в чем тут разница? - А разница, мой мальчик, в том, что на свете нет человека, который не хотел бы стать респектабельным. - Кэпп ткнул в меня пальцем с таким серьезным видом, словно ночи напролет размышлял об этих вещах в своей камере. - Ты слышал, что я сказал? Ни один человек на свете не откажется стать респектабельным. Как только человек получает такую возможность, он ее использует. Теперь возьмем иммигрантов - они приезжают в эту страну, и сколько, по-твоему, проходит времени, прежде чем они становятся настоящими американцами? У которых ни корней, ни традиций, которым наплевать на семейные узы и все такое прочее. Так сколько? Я только пожал плечами, тем более что он сам хотел ответить. - Три поколения. Первое поколение еще просто не понимает, что с ним происходит. У них странный акцент, они плохо знают язык, они все делают по-другому - одеваются, едят и так далее. Понимаешь? Они нереспектабельные. Я не говорю о том, честные они или нет, речь идет о том, как к ним относятся окружающие. Их считают чужими, понимаешь? С их детьми то же самое - они, так сказать, серединка на половинку - домашнее воспитание, обычаи старой страны. Но в то же время на них здорово влияют школа и улица. Понимаешь? Пятьдесят на пятьдесят. А вот третье поколение вырастает настоящими американцами. Третье поколение может стать респектабельным. Понимаешь, к чему я веду? - Мне кажется, респектабельность - это не совсем подходящее слово. - Да черт с ним, - нетерпеливо откликнулся он. - Главное, ты понял, что я имел в виду. Для этого нужно три поколения. И в третьем практически не бывает преступников. Я говорю об организованной преступности. Но в первом и втором они есть почти всегда. Потому что хоть каждому и хочется быть респектабельным, но многие рассуждают так: "Ладно, раз я не могу стать респектабельным, значит, не могу. Но мне все равно хочется зашибить побольше бабок. У разных типов, про которых пишут в "Сэтэдей ивнинг пост" денег куры не клюют, и они никого не подпустят к кормушке. А мой свояк перегоняет грузовики с контрабандной выпивкой из Канады и неплохо зарабатывает, а иногда и премиальные бывают, ну и какого черта? Все равно мне не стать респектабельным". Понимаешь? - Да, - кивнул я. - Я понимаю, к чему вы клоните. Первое и второе поколения - еще не американцы. И у них сильно развито чувство семьи. - Точно! И тут, мой мальчик, на сцене появляешься ты. - Он склонился над столом. - Говорю тебе, семья для этих людей - все. Если ты убил человека, то его брат убьет тебя. Или его сын - совсем как ты охотишься за теми, кто убил Уилла Келли. А бывает и по-другому - дело улаживается мирным путем, если один из членов банды убил другого. Тогда убийца или тот, кто заказал убийство, выплачивает вдове что-то вроде пенсии. Ну, ты, наверное, знаешь - посылает ей несколько долларов в неделю, помогает платить за продукты или ботинки детям. Понимаешь, да? В Чикаго в конце тридцатых такое пособие получали около сорока вдов. - Вы сказали, что я имею к этому какое-то отношение. - Верно, черт возьми, - рассмеялся Кэпп. - Знаешь, не привык я так долго болтать. Это вызывает жажду. И уж совсем не привык к "королям и лордам", или как его там? - "Палата лордов". - Да-да. Я уже чувствую, как мне дало по мозгам, а ведь это всего лишь третья порция? - Да. - А давай-ка по четвертой, а? Мы снова заказали, и он сказал: - Да, двадцатые годы... славное было времечко. Мы организовались быстрее, чем легавые, вот что главное. Мы постоянно опережали их на один шаг. Пока нас не начали шерстить насчет подоходного налога, и, скажу тебе, это было самое настоящее свинство. Жульничество чистой воды. Вот уж кого я не уважаю, так это федеральное правительство - если уж нельзя прихватить человека законным путем, то нельзя, и нечего тут хитрить. К тому же, кто в этой поганой стране когда-нибудь по-честному з