не
навязывает человеку социальные блага: безопасность, страхование, работу,
образование, информацию. Средства массовой информации особенно примечательны
в этой связи. Ж. Бодрийяр отмечает, что они -- вообще не средства
коммуникации. Они только дают и не оставляют субъекту никакой возможности
ответить (за исключением фальшивой, софистической возможности "выключить
иконку"). Очень интересно поэтому сегодня наблюдать, как СМИ симулируют
коммуникацию и интерактивность. Всевозможные "письма читателей", приглашения
в эфир, телефонные опросы по ходу передачи, репортажи с улицы, звонки в
студию... Все это зачастую умело срежиссировано, особенно если идет
рекламная или избирательная кампания. Сами люди, конечно, радуются, когда
попадают в эфир или в газету. Но они попадают, чтобы подтвердить или
опровергнуть какую-то тему или же, на худой конец, чтобы продемонстрировать
"независимость" и "близость к народу".
Но инстинкт отдаривания еще никто не отменял, поэтому само нагружение
благами со стороны общества ведет к отдариванию в виде протеста, революции,
взрывов, в виде различного девиантного поведения (вроде самоубийств,
участившихся в благополучных странах). А это какая-никакая реакция, с
которой властям можно работать, которую можно утилизовать, тем самым
доказывая необходимость собственного существования. В обществе, где
социальных благ мало, дары порождают позитивный ответ. Поэтому в почете
благотворительность -- чуть ли не основной ресурс, который эксплуатируют
пиарщики. К фирме или человеку, который является щедрым спонсором, хорошо
относятся, и это помогает и на выборах, и при продвижении товаров и услуг.
Но этот ресурс, особенно если он единственный, легко направить и против
фирмы (кандидата), особенно если задать вопрос про "зону Уэйта".
Месть
Тема мести сейчас как нельзя более актуальна. По всему миру проходит
американская акция "беспредельное правосудие". Она подается как "месть" за
теракты 11 сентября. Но террористы говорят, напротив, что 11 сентября было
местью Америке со стороны угнетенного юга, востока, третьего мира. Так что
США мстить не имеют права, они отомстили "авансом". В Америке же по этому
поводу разгорелась дискуссия: "За что они нас ненавидят?". И дело
представляется следующим образом. Есть нищие (от необразованности, неумения
жить и делать деньги) и фанатичные (опять-таки от необразованности и
бескультурья) недочеловеки, которые завидуют удачливым, умным и богатым
американцам. Вместо того, чтобы учиться, богатеть, расставаться с
предрассудками и жить в мире, они завидуют и "поджигают дом соседа". Ломать
всегда легче, чем строить. Нищие фанатики идут по легкому пути, но путь этот
-- тупиковый...
Между тем, простое знание истории позволяет начисто снять вопрос "за
что они так нас ненавидят?", ибо ненавидеть тут есть за что. Американцы же
традиционно не сильны в истории и могут гордиться тем, что победили Саддама
Хусейна во Вьетнаме во время Второй мировой войны. Именно благодаря короткой
памяти американцы смотрят в будущее и, по совету Ницше, не отягощаются своим
прошлым. Они мстят только за события последних месяцев, тогда как им мстят
за всю историю.
Юг и Восток, и особенно Малая Азия были традиционно богатейшими землями
на планете. По преданию, тут располагался Библейский Рай, тут возникла
цивилизация. Тут возникли науки, искусства, ремесла, мировые религии (это к
вопросу о том, кто является цивилизованным, а кто нет). В Англии же и в
Североатлантическом мире жили грязные немытые варвары, которых периодически,
по доброте душевной, все же приобщали к цивилизации (например, даже
распространили христианство в начале нашей эры). Мы изучаем Древний Китай (в
котором, например, анатомическое искусство в начале нашей эры было выше, чем
в Европе в 16-м веке, а стихи мог слагать любой чиновник -- по требованию
государственного экзаменатора, напомним также про бумагу, порох, шелк и
фарфор), мы изучаем Индию (с ее философскими системами), Иран (масса
культов, религий), Вавилон (астрономия, медицина, математика), Египет
(математика), Грецию (философия, науки, искусства, техника, медицина), Рим
(политика и право), но мы нигде не изучаем Древнюю Англию, Францию и
Германию.
Распространившийся в начале тысячелетия ислам (на юго-востоке) и
христианство (на северо-западе) ойкумены ничуть не изменили ситуации, а
скорее усугубили ее. В Европе даже монархи были безграмотны. В их дворцах на
столах стояли блюдца для давки блох, и испражнялся "высший свет" прямо в
коридорах (в том числе и Версальского дворца). Италия и Греция были в упадке
и забыли все, что им "завещали" великие предки (кстати, после налета
варваров). Они не восприняли культуру побежденных (как Рим воспринял
культуру Древней Греции), а уничтожили ее. Иное дело арабы -- наука и
искусство у них не только сохранились, но и процветали. О богатствах и
мудрости Востока ходили легенды. Но есть и экономическая статистика. В
начале II тысячелетия страны Востока превосходили страны Европы в 1,5-2 раза
по уровню экономического развития. Понятно, тут плодородные земли, тут море,
но был и субъективный фактор -- установка на то, чтобы быть культурными, в
отличие от северян, гордящихся варварством. Уровень грамотности на Востоке
был в 8-20 раз выше, чем в странах Европы. Когда Лондон был зловонной
деревней, где процветали грабежи и пьянство, в Арабской Кордове уже был
университет. Фактов много.
И вот тут-то у северо-атлантов взыграла зависть к богатым и "шибко
умным" соседям. "Крестовые походы" -- что это, как не поход "нищих
фанатиков" против культуры и цивилизации? Первым "Бен Ладеном" был Ричард
Львиное Сердце, созывавший в свои отряды всех подонков и религиозных
экстремистов.
Войны длились долго, и в итоге арабов можно назвать победителями. Пусть
не силой оружия, а силой культуры они одержали верх. Их стратегия в
отношении нищих фанатиков была одной -- цивилизовать, образовать их. Что и
было с успехом сделано. От арабов европейцы узнали не только водку, игру в
кости и порядок подачи блюд, у арабов они научились мыться (до этого
знаменитые галантные рыцари не мылись по нескольку месяцев, спали в одежде и
от них разило как от бомжей), у арабов научились математике (арабские цифры)
и у них же переняли забытую философию (Аристотеля, тексты неоплатоников,
искусство (современные размеры стихосложения). После арабов начался "расцвет
средневековой учености", стали появляться университеты, и началась эпоха
Возрождения (в несколько этапов). Рождение протестантизма (религии нынешних
Англии и США) тоже связано с арабским влиянием. Богословы не раз отмечали,
что теология ислама и протестантизма чрезвычайно схожи. К сходному мнению
другим путем пришел и социолог М. Вебер. Он же отмечал, что протестантизм
стал ключевой составляющей "духа капитализма". Вирус протестантизма оказался
страшен. В эпоху реформации и охоты на ведьм погибло чуть ли не пол-Европы.
Только в одну Варфоломеевскую ночь в Париже было убито 4 тыс. человек
(сколько за все царствование Ивана Грозного, жившего в то же время, и
который на фоне остальных европейских "просвещенных" монархов был скорее
добрым дядюшкой, нежели тираном). Закончив свои разборки, европейцы
двинулись захватывать другие земли (Восток был тогда еще силен, лишь к XVII
веку Европа обогнала его по экономическому развитию -- за счет чего, увидим
ниже). Предки англичан начали с того, что вырезали все коренное население
Америки (чего, например, не сделали предки испанцев). Сколько это миллионов?
Какой там Сталин с его миллионом расстрелянных и 3-5 миллионами подвергшихся
репрессиям (выселениям, заключениям)! Но этого показалось мало. Следующим
континентом (оцените размах!) стала Африка. Тут оценки расходятся, но от 10
до 25 миллионов погибло при "переселении на ПМЖ" в Америку. Отец либерализма
как теории -- Джон Локк был, например, пайщиком одной из компаний,
занимавшихся работорговлей (либерализм, он на недочеловеков не
распространяется!). Ну а дальше все европейские страны, грабившие колонии,
получили неплохие стартовые позиции в экономике. Экономист знает, что мало
иметь хорошую технологическую идею, собственными силами фирма, имеющая идею,
может развиваться и расширяться хоть сто лет. Чтобы резко захватить рынок,
нужны инвестиции. Но инвестиции бывают добровольные и бывают вынужденные.
Война -- и эксплуатация колоний -- это такие принудительные инвестиции. А
вот теперь уже дело дошло и до Востока. Индия, Китай, Юго-Восточная Азия,
все оказались под пятой европейцев. Рывок в экономике за счет инвестиций из
колоний позволил модернизировать производство. Только после этого
европейские товары стали конкурентоспособными. Европейский экспорт стал
душить Восток, и тот начал беднеть. В XVIII веке в Индии впервые за ее
многотысячелетнюю историю случился голод! И умерло 10 млн. человек! В XIX
веке экспорт хлопчатобумажных тканей в ту же Индию из Англии (раньше было
наоборот) увеличился в 100 раз! Зато у Индии вырос экспорт сырья. И прочее,
прочее, прочее. Так что не надо сказок о богатом талантливом Западе и нищем
и глупом Востоке. Запад разбогател, а Восток обнищал за последние 300 лет!
Один раз в истории Запад получил шанс уничтожить Восток (до этого Восток мог
тысячу раз уничтожить Запад), и Запад этим шансом воспользовался. В Китае
опиумные войны, консервация деурбанизированной Африки, Юго-восточной и Малой
Азии... Лишь XX век стал веком освободительных движений. И лидеры этих
движений видели историю мира именно так, как описано выше (см., например,
письма по истории Дж. Неру). Да, эти освободительные движения были
экстремистскими и жестокими (не везде нашлись такие "тихие" освободители,
как Ганди), но им было за что мстить. Их страны, бывшие раньше богатыми или
имевшие шанс такими стать, были растоптаны западной военщиной, экспортом и
опутаны долгами. Но и Запад сопротивлялся. Вот самый свежий, уже
послевоенный пример: война за независимость Алжира. Прокурор Миттеран,
будущий президент Франции, отдавал приказы о бомбежках и массовых казнях. По
его санкции погибло более миллиона алжирцев. Эти люди просто хотели быть
свободными. Это больше, чем было приговорено к расстрелу в ГУЛАГе за всю
историю его существования (серьезные историки уже давно опровергли сказки
Солженицына и других правозащитников о "миллионах" расстрелянных, только эти
данные не принято публиковать -- из страха прослыть "сталинистами"). Потом
Миттеран имел наглость поучать Горбачева о том, что такое "права человека",
а сейчас французы что-то болтают про Чечню. (Хотя 60% чеченцев проживает вне
Чечни и им не нужна никакая "независимость", а из оставшихся еще 30%
придерживаются того же мнения). Можно, говоря о гуманизме, вспомнить и
бомбежку Америкой Хиросимы и Нагасаки без всякой военной необходимости (при
взрывах и потом -- от лучевой болезни -- умерло более полумиллиона человек).
Не случайно одно из первых сообщений 11 сентября было о том, что это месть
"Японской красной армии". Им тоже было за что мстить.
Все это ни в коем случае не оправдывает терактов. Это историческое
отступление сделано специально для того, чтобы показать, что взаимная месть
и обвинения бесконечно далеко укоренены в истории и сегодня их предпосылки
еще сильны. А разговоры о США как империи "добра" и "мировом терроризме",
воплощающем "зло" -- не просто наивны, они опасны, так как скрывают
проблему. По всем статьям у США больше прав называться "империей зла", так
как сегодняшний мировой политический и экономический порядок далек от
справедливого (что стоит только система международных займов, благодаря
которой долги развивающихся стран возрастают с каждым годом, несмотря на то,
что те усердно их платят).
Итак, месть. То, что 90 процентов всех мыльных опер и боевиков так или
иначе эксплуатируют тему мести -- знают все. То, что месть (даже если это
блюдо и подают холодным) одно из немногих средств вывести субъекта из себя и
заставить активно действовать, даже с нарушением этических и правовых норм,
тоже ни для кого не секрет. В отличие от дара, который наделяет субъекта
чем-то и вынуждает отдариваться, месть, напротив, происходит из того, что
субъекта чего-то лишают. "Око -- за око, зуб -- за зуб" -- древнейший закон.
На нем держится и современная система правосудия (проблема преступления и
наказания). Здесь мы сразу попадаем в такой клубок фундаментальных
философских проблем (отношение языческого закона мести и христианского
смирения, отношения греха и покаяния, проблема преступления и наказания),
что вряд ли представляется возможным их даже кратко осветить. Достаточно
сказать, что все великие мыслители последних столетий занимались этой
проблемой особо тщательно (Достоевский "Преступление и наказание", Ницше в
"Заратустре" говорит, что высшая надежда для него -- избавить человечество
от инстинкта мести; М. Хайдеггер, величайший философ ХХ века, посвящает
последнюю опубликованную книгу "Что зовется мышлением?" разбору понятия
"месть").
Нам здесь в данном случае принципиально важно другое -- превращение
субъекта в постоянно мстящее существо -- это, фактически, получение вечного
двигателя, дармового источника "социального топлива", социальной энергетики.
Манипуляция делает это с помощью нескольких техник. Одна из них, самая
простая, состоит в том, чтобы любую "нехватку", любое лишение, потребность
или отрицательность выдавать за деяние некоего ответственного виновного
лица, который в этом случае становится "козлом отпущения". Это может быть
действующая власть, прошлая власть, какие-то враги, природа, в конце концов
сами Бог и дьявол (этими последними понятиями оперируют тоталитарные секты,
ну а что такое вся наша социальная система, как не мягкая "тоталитарная
секта"?). Но чтобы такое приписывание всех злодеяний, лишений и неудач
кому-либо стало возможным, нужно вообще формировать такое отношение к жизни,
к миру, согласно которому все, что произошло и происходит, могло бы быть
иначе, и не просто иначе, а лучше, полнее, совершеннее, то есть без ошибок,
недостатков, страданий.
"Месть, в основе своей, -- писал Ницше, -- это ненависть воли ко
времени с его "это было", метущееся желание и невозможность (от чего еще
больше энергии) изменить что-то, вернуть, исправить". Человек, конечно,
ошибающееся существо. Это верно. Верно и то, что человек мог бы не совершать
той или иной ошибки. Но верно другое -- что он может действовать вообще без
ошибок (чем больше в мире добра -- тем больше зла), и что совершенную ошибку
можно исправить. Но идеология нам пытается внушить и то, и другое: 1) что
возможно общество без зла; 2) что можно исправлять ошибки. Вообще, слово
"революция" -- означает "возвращение", некое новое повторение уже
пройденного пути. Недаром Маркс говорил, что все революции питались
"призраками прошлого", и предлагал оставить мертвецам хоронить своих
мертвых, и сделать революцию, которая питалась бы будущим, то есть, была бы
реальным историческим экспериментаторством. Но если бы такой лозунг был
выдвинут в политике, его бы сочли авантюризмом, поэтому последующие
марксисты и другие революционеры предпочитали и предпочитают старый
проверенный способ -- вернемся в историческую точку Х (где были совершены
ошибки) и все сделаем сначала. Это был пафос перестройщиков, которые
твердили, что Россия 70 лет как свернула с правильного пути, это сегодня
пафос левых идеологов, которые утверждают, что "неправильный путь" начался с
"перестройки". Для других идеологов он начался с Хрущева, для третьих -- с
Петра I и т.д. "Фантазм" на тему "как могло бы быть" -- основа их идеологии.
Чем более ярок этот фантазм, и чем большее количество людей в него
вовлечено, тем больше энергия социального взрыва. А дальше -- как всегда --
утилизация. Революции делают одни, а их плодами пользуются другие.
Угроза, опасность
Однажды на семинаре, посвященном теме "социализации индивида", зашла
дискуссия о том, какой способ является предельно эффективным. В практической
плоскости вопрос стоял так: что могло бы заставить стать социальным даже
самого асоциального человека, например, матерого уголовника или бомжа?
Вспомнив историю, все пришли к выводу, что такой вещью является "война". Во
время войны даже бомжи шли в добровольцы, а уголовники мечтали "кровью
искупить".
К. Шмидт в свое время разработал теорию идентификации, согласно которой
любое сближение индивидов возникает только при угрозе с третьей стороны.
Иначе говоря, вопрос "против кого дружим?" -- является основным вопросом для
понимания мотивов общности. Реальная или мифическая угроза общности со
стороны третьей силы (возможно, даже безсубъектной силы, а просто опасности)
постоянно становится источником манипулятивных стратегий самого различного
уровня. Сотни выборов в России выигрывались по сценарию "пугало". Когда
жителям маленького городка объясняют, что их город хочет захватить
"областная мафия", жителям областного центра рассказывают о том, что область
подверглась агрессии криминальных группировок из других областей или ФПГ из
Москвы, в 70% случаев -- это чистое вранье: те же методы используются и в
бизнесе. Нет лучшего средства сплотить корпорацию, усилить
внутрикорпоративный пиар, чем ввести в сознание людей мысль о злобных
конкурентах, пытающихся уничтожить корпорацию, а вместе с ней рабочие месте
ее сотрудников, их заработки, хлеб их семей и т.д.
Магнитогорский металлургический комбинат, например, который год якобы
живет "в осаде". Его как будто пытаются захватить "московские группировки".
Хотя ни у одного из внешних магнитогорских акционеров нет и 25% акций (и уже
никогда не будет), рабочие завода верят в эти сказки и, во-первых,
сплачиваются вокруг руководства, во-вторых, устанавливают мораторий на его
критику. Если такая критика все же появляется, то это, конечно, не правда, а
"происки врагов комбината".
В международной практике техника "пугала" применялась в самом широком
масштабе со стороны США во время холодной войны. СССР -- страну "вдов и
инвалидов" с разрушенной промышленностью и пока без бомбы, удалось
представить потенциальным агрессором! Браво, Черчилль! На Западе до сих пор
существует какой-то генетический страх перед русскими. В течение 40 лет
вакханалии публикаций на тему "СССР -- империя зла" довели людей до того,
что пентагоновские генералы в безумии выбрасывались из окон небоскребов с
криком "Русские идут", до того, что люди строили личные бомбоубежища под
гаражами на ранчо.
В отличие от СССР, где после Второй мировой войны, особенно начиная с
60-х, наступила полная расслабуха и расцвело царство буржуазности, на Западе
власть постоянно мобилизовывала людей и в конце концов своего добилась. СССР
проиграл "холодную войну", хотя, по исследованиям даже некоторых западных
ученых (не говоря уж про исследования наших публицистов типа М.
Калашникова), имел все возможности выиграть. Сегодня аллармизм должен быть
составляющей частью идеологии выживания (про возрождение уж можно и не
говорить) России.
Юмор и сатира
Проблема "комического" -- одна из старейших в эстетике. Но спорными
являются скорее приемы и техники юмора, тогда как "в главном" все согласны.
Антропологи говорят, что обнажение зубов, смех -- первый жест хищника над
поверженной (и в скором времени будущей съеденной) добычей. Смех возвышает
субъекта (провокация субъектности!), так как он унижает другого. Мы смеемся
над нелепыми, неуклюжими положениями, над падениями, над неэффективными
действиями (см. А. Бергсона). Мы смеемся над прошлым ("Человечество смеясь
расстается со своим прошлым", К. Маркс), мы смеемся над умирающим, мы
смеемся над "материально-телесным низом" (см. М. Бахтина), мы смеемся над
ошибками речи и смысла (см. З. Фрейда). Юмор и сатира несут важнейшую
политическую нагрузку, они выполняют "критическую функцию". Ирония, цинизм
-- это модели, которые навязываются требующей инноваций властью авангарду
общества, интеллигенции. Нельзя идти вперед, не отрекшись от старого, на
поставив его под сомнение, не посмеявшись над ним. Поэтому смех всегда был
идеологической священной коровой для Запада (это отлично иллюстрирует роман
У. Эко "Имя розы"). Тоталитарно общество, в котором нет места смеху. В то же
время смех -- не столько инструмент самокритики, сколько оружие, пробивающее
стены традиционных обществ. Все эти сатирики, юмористы, кавээнщики -- разве
не внесли они громадный вклад в разрушение СССР. Хорошая шутка, анекдот, как
подметил З. Фрейд, распространяется в обществе мгновенно как сенсация, как
новость. Эти мелкие порции смеха -- как небольшие фляжки с горючим, служат
для пополнения, тонуса, для восстановления растрачиваемой энергии. И чем
более сурова действительность, тем больше она стимулирует человека к тому,
чтобы он подсел на иглу юмора. В этом отличие функции юмора от сатиры.
Сталин продвигал "новый опиум для народа" (комедии 30-40-х годов), своего
рода "экстези", заставляющий выкладываться на 200%. А вот Жванецкий и
Шендерович -- это сатира, которая, говоря словами Маркса, "должна заставить
человека ужаснуться самого себя". Юмористические и сатирические шоу всегда
политичны (даже если в них нет ни слова о политике), политичны уже потому,
что вовлекают субъектов в действие и вызывают разряд эмоций. А сегодня это
важнее того, что это за эмоции и куда они направлены.
Еще одна функция смеха (особенно сегодня) -- это маскировать так
называемую грязь в политике, от которой устал обыватель. Остроумный стеб над
политиками оказывается куда более действенным, чем пафосное обвинение.
Сделай вождя смешным, и он перестанет быть вождем (вспомним хотя бы анекдоты
про Брежнева). При пафосном обвинении человек должен солидаризироваться с
субъектом критики, тогда как при иронии достаточно дистанцироваться от
объекта. Ирония -- это и есть зазор между тем, что говорится, и тем, что
подразумевается. В то же время цинизм, который "опускает" ценности, с
которыми солидаризируется субъект, это не средство получить симпатии
субъекта. Скорее наоборот, средство возбудить его агрессию. Это тоже
пригодится. Циниками обычно изображают врагов. Истоки цинизма, как болезни
современного общества, все более и более проникающего во все ранее запретные
и святые места, исследует П. Слотердайк. Впрочем, цинизм сам изживет себя.
Он держится за счет того, что есть "священный" верх и "профанный" низ, он
меняет их местами. Но в новом мире, где все горизонтально и нет ни верха, ни
низа, гораздо более страшной болезнью является мягкая ирония. Ирония
действует по принципу реостата, она запрограммирована на диапазон
температуры. Чуть выше энергетический перегрев -- ирония тут как тут, она
смеется над "излишним пафосом", чуть температура упала ниже нормы -- ирония
опять слегка подбадривает. Это здоровое состояние современной массы, cool,
которая никуда больше не рвется и не слушает никаких призывов, она медленно
колышется и течет в неизвестном направлении.
Страх манипуляции
У читателя (особенно того, кто не знаком с миром социального
программирования), конечно, уже сложилось самое неблагоприятное
представление о политике и бизнесе, как тотальной манипуляции, и, конечно,
возникло естественное (для нашей культуры, в которой слово "свобода" имеет
магическую притягательность) желание никогда не попадаться в лапы
каких-нибудь манипуляторов. Это тоже очень эффективная ловушка, и
манипуляторы таким мыслям рады. Один из самых лучших способов заставить
человека поступать определенным образом, это внушить ему мысль, что то, как
он поступает, выдает в нем дурака, лоха. "Тобой манипулируют, куда ты
смотришь!". Сегодня это одна из основных тем в любой избирательной кампании.
Избирателей пугают "консультантами и пиарщиками", "заезжими гастролерами",
"зомбирующими методами" и, конечно, пресловутым "черным пиаром" и "грязной
рекламой". Естественно, что консультанты сразу же приспособились к подобной
ситуации. Широкое хождение получил прием "прививка". Когда кандидат имеет за
собой достаточно много грехов, он выпускает сам против себя черную газету
или листовку. В ней излагаются совершенно неправдоподобные факты: что
кандидат -- это сделавший пластическую операцию Шамиль Басаев, что кандидат
-- садомазохист и член всемирной масонской ложи, что кандидат --
инопланетянин и т.д. Все написано в самых оскорбительных тонах и выглядит
максимально неприлично. Естественно, параллельно в белых СМИ и через
агитаторов будируется тема "черной, грязной кампании", развернутой против
этого кандидата. Народ, естественно, не хочет идти на поводу у грязных
пиарщиков и голосует за этого кандидата. Что и требовалось доказать. Попытки
других кандидатов пролить свет на прошлое этого кандидата будут, во-первых,
жалким лепетом по сравнению с той чепухой, которая на него уже вылилась, а
во-вторых, только подольет масла в огонь народного негодования против
"черной критики".
Все эти "общечеловеческие речи" на тему грязных выборов -- не
безопасны. По сути, эти "этичные господа" льют воду на мельницу самых
отъявленных проходимцев, так как именно им выгодно, чтобы царствовала только
"позитивная реклама", а любые упоминания об их прошлом тонули в буре гнева
по поводу черных методов. Вот один из довольно свежих вопиющих примеров. В
одном из трех главных городов России по одномандатному округу в
Государственную думу был избран человек, который: а) практически ни разу не
появился в Думе на протяжении прошлого срока (и это в камеру ТВ говорили
коллеги-депутаты); б) женился в прошлом на бомжихе, чтобы получить квартиру
и прописку, и до сих пор с ней не развелся (и эта бомжиха сама пришла на
телевидение, и ее показали все каналы); в) устроил пьяный дебош в
бизнес-классе самолета (и по ТВ выступали стюардессы, экипаж, пассажиры
этого самолета); г) во время одного из походов с проститутками в баню напал
с топором на сторожа (и этот сторож, хотя кандидат предлагал ему деньги за
молчание, все-таки дал интервью во всевозможных СМИ); д) связан с одной из
самых серьезных криминальных группировок России (тоже не секрет для тех, кто
знает "крыши фирм", с которыми сотрудничает кандидат и другие факты). Все
это озвучивалось, и неоднократно. Этот кандидат не подал ни одного иска в
суд, потому что все обвинения были правдой. Он просто развернул кампанию на
тему: "Меня хотят убрать, так как я неудобный человек, я слишком хорошо
защищал интересы народа". И он был избран. В огромном городе, не в деревне.
В городе, где много интеллигенции, где серьезные политические традиции.
Может быть, другие соперники не выдвинули пресловутой "позитивной
программы", может, они что-то не так делали, но надо согласиться -- нельзя
никогда, ни при каких обстоятельствах избрать человека с таким послужным
списком. Так же как нельзя огульно любую критику называть "чернухой", а
любую сладенькую льстивую статейку -- "позитивной рекламой". Компромат на
выборах возник вовсе не как желание во что бы то ни стало выиграть
(консультант, может быть, этого хочет, но клиент чаще говорит, что лучше
проиграет, но не будет портить отношения с людьми в том месте, где живет), и
уж тем более компромат не возник как дьявольское желание кого-то во что бы
то ни стало сделать что-нибудь гадкое. Компромат возникает именно как
реакция на неуемную лживую "позитивную рекламу" при явном умолчании грехов.
Кандидат отваживается на компромат, когда у него чешутся руки и язык
рассказать всем, что он знает о сопернике и что соперник не говорит (или
даже говорит обратное). Компромат чаще всего реакция на лживость позитивной
рекламы. И тут ложь порождает ложь, и зло порождает зло. Хотя и тем, и
другим движет благородное стремление к истине и добру. Негативная реклама
может исчезнуть только вместе с позитивной рекламой. Тут все так же как во
всем: чем больше истины и добра в мире, тем больше в нем лжи и зла. Чистый
идеализм думать, что какими-то конференциями или внушениями можно будет
что-то изменить в самом устройстве мира. Поэтому тематизация негативной
рекламы -- такой же поддающийся утилизации факт, как и все другие факты
массового сознания. "Этика" не противостоит программированию, она является
его инструментом или ресурсом.
Трансформация пирамиды
В меру своего понимания мы действуем в своих интересах, и в меру своего
непонимания -- в интересах тех, кто понимает больше. Кто-то из древних
Человек человеку -- лох. Алекс Джей Бакстер
Вирулентность
Вирус, хоть и является программой, противоположен системе. И
противоположен не потому, что "программу можно использовать для пользы, а
можно для вреда", а по своей сути. Вирус -- это атомарная вещь. Он
паразитирует на больших программах, присоединяясь к клеткам тела, к командам
программы, он разрушает то и другое.
Пирамиды сегодня разрушаются. Разрушаются вирусами, точечными ударами,
которые путают направление сигналов, идущих сверху вниз и снизу вверх. Вирус
перенаправляет сигнал, вирус действует и в горизонтальном плане (в отличие
от вертикальной пирамиды). Сеть, горизонтальное сплетение интеракций похоже
на паутину, грибницу (то, что Ж. Делез называл ризомой), вот на что похожа
сегодня управленческая структура (если ее можно так назвать).
Уже М. Фуко посвятил немало страниц крушению представлений о власти как
о пирамиде. Власть распылена, власть повсюду, где есть односторонние
отношения, где есть маркировка. Сегодня о неэффективности пирамид в
управлении заговорил даже нобелевский лауреат О. Тоффлер, который всегда все
узнает последним, и тогда, когда это стало настолько очевидным, что не
заметить нельзя. Кризис в Японии и, самое главное, кризис в России были
вызваны слишком уж корпоративным, пирамидальным подходом к управлению. В
индустриальную эпоху пирамида была эффективна, она резко снижала
трансакционные издержки. Форд все комплектующие для своих машин производил
сам. Сегодня их получают из15 стран мира. В начале века паровоз состоял из
300 деталей. Сегодня даже в автомобиле стоит больше вычислительной техники,
чем в ракете "Аполлон", высадившейся на Луну. Поэтому раньше все было легко
спланировать, назначить ответственных за функционалом и дальше -- каждый
день "с утра летучка", "днем -- по цехам", а вечером-- "подведение итогов".
Однако в современном мире трансакционные издержки при производстве
огромны, но приходится на них идти, так как спланировать уже ничего нельзя.
В 70-х годах Госплан СССР трещал по швам от нагрузок. При этом наша дурная
пропаганда внушала людям, что "у нас слишком забюрократизированное
государство". На самом деле бюрократов надо было в 3 раза больше. Главным
героем 70-80-х стал приветливый кавказец с букетом цветов, шоколадкой для
секретарши и коньяком для шефа. Снабженец. Их нанимали на заводы "втемную",
оформляли простыми рабочими. Любым способом выходили из положения
менеджерского голода. Нам бы это признать и начать менеджерскую революцию
нового типа -- вместо этого продолжали закручивать гайки. Все эти снабженцы
наладили связь с цеховиками, начала разрастаться теневая экономика (страной
управляли кланы, смешанные из теневиков, цеховиков и партработников --
днепропетровский, московский, свердловский, краснодарский, кланы союзных
республик), которая к концу 80-х уже очень хотела легализоваться и открыто
получить власть в обществе, которой она обладала тайно. И это произошло.
Теневые капиталы 70-80-х, а также средства бюджета, которые контролировали
ставленники этих теневиков во власти, стали основой для первых покупок в
период приватизации. Дальше предприятия обжимались, а деньги увозились за
рубеж. Вот и весь "экономический базис" всей нашей перестройки. Вместо того,
чтобы предприимчивым людям дать работать в 70-х годах, их загнали в
подполье, но загнанный в подполье талант в итоге все равно выбирается
наружу, но загоняет в подполье всех остальных.
Параллельные процессы шли и идут в Японии -- стране с менеджментом,
похожим на советский. В свое время они сделали "японское чудо", но с 90-х
годов у них идет перманентный кризис. Хваленая японская корпоративная
культура дала сбой в нашем новом антипирамидальном, атомарном, вирусном
мире.
Сегодня процветают всевозможные консалтинговые и маркетинговые фирмы,
обеспечивающие трансакции в основном на горизонтальном уровне. Более того,
уже само понятие "фирма" устаревает -- есть просто индивиды, работающие
самостоятельно и собирающиеся для реализации локального проекта. Кончен
проект -- все опять разбежались. Японцы гордились "пожизненным наймом", а
сегодня в США средний американец меняет работу 15 раз в жизни (для некоторых
профессий до 160 раз).
Консультанты в России одними из первых начали осваивать подобный способ
действия. На выборы съезжались одиночки со всей страны. Закончился проект --
все уезжали. Но и здесь часто по старинке пытаются строить пирамиду. И
проваливаются. Одним из первых новаторов в этой области был политик из
Свердловской области А. Баков, который, баллотируясь в губернаторы
Курганской области, применил новейшую методику. Область была разбита на
районы, и районы были отданы разным командам. Все были со своими проблемами,
все конкурировали между собой. Центральный штаб -- 5 человек. Баков к концу
кампании имел рейтинг до 70%, но, к сожалению, был снят Верховным судом за
невыполнение ценза оседлости.
Есть и примеры, которые у всех на виду, даже можно сказать, просто
лезут в глаза. Это Чечня. Как получается, что три тысячи боевиков могут
противостоять 30 тысячам федералов? Тактика боевиков -- это тактика вируса,
федералы же традиционно пирамидальны. Самая эффективная часть у федералов --
это разведгруппы, то есть группы, действующие по принципу тех же вирусов. С
ним невозможно справиться, так как пока сигнал дойдет до верхушки пирамиды,
будет обработан и спущен вниз -- налетчики уже в другом месте. Координация
усилий вирусов не производится. Они функционируют по принципу
ризомы-грибницы. Каждый человек на своем месте владеет всей полнотой
идеологии, стратегии и тактики. Нет "делегирования полномочий", нет
субординации, нет "военной тайны", известной наверху и неизвестной внизу.
К. Нордстрем и Й. Руддерстрале в своем бестселлере "Бизнес в стиле
фанк" приводят пример универсама, который страдал от воровства покупателей.
Руководство наняло крутого спеца по охране. И что? Воровство увеличилось.
Теперь каждый рассуждал так: раз за это кто-то отвечает, значит, это не мое
дело, и сотрудники расслабились. Вывод: менеджерский подход, где есть
функционалы и иерархия знаний и компетенции, уже не подходят. Жизненно
важные для компании вещи должны быть достоянием каждого сотрудника. Это же
касается и выборных и военных кампаний.
Б. Гейтс в книге "Бизнес со скоростью мысли" говорит как раз о том, что
интерпретация кампании позволяет рядовым ее членам иметь полный доступ ко
всей документации кампании и в своем месте принять нужное решение, не
спрашивая руководства. Поэтому один чеченец стоит 10 наших солдат -- что он
есть самостоятельный атом, знающий, что, зачем и как он делает.
В связи с вирулентностью как основной характеристикой мира стоит и
вопрос политики No1, вопрос о терроризме. Война будущего -- война
террористов, война одиночек с "бомбами в чемодане" (как это было разыграно в
знаменитом фильме "Хвост виляет собакой"). Эти строки пишутся в те дни,
когда произошли теракты в Нью-Йорке и Вашингтоне. Грустно наблюдать за
беспомощностью самой могучей державы, за нелепыми телодвижениями вроде
приказов авианосцам прийти в Нью-Йорк. Один этот взрыв показал, что мы живем
в другом веке, что все баллистические ракеты -- это старая рухлядь, что все
планы развернуть систему ПРО -- это подготовка к вчерашней войне. Но никаких
уроков, похоже, никто не извлек. Сколько еще трупов (а за один день
американцы потеряли столько же, сколько русские в Чечне) понадобится, чтобы
американский конгресс стал тратить сотни миллиардов не на танки и самолеты,
а на создание таких же, как террористы, вирусных диверсионных групп? Да тут
и России есть чему поучиться, коль уж у нас идет реформа армии, так почему
бы не сделать ее самой современной, то есть армией диверсантов -- вирусов.
Ввести, например, войска хакеров. Если 20 человек сделали Америке маленький
Вьетнам, то полмиллиона таких же диверсантов (а это вдвое меньше, чем наша
нынешняя армия) могут быть самой могущественной армией в мире. Сегодня даже
один, но современный, в поле воин. Один! Один человек может терроризировать
все общество, диктовать ему ультиматумы...
С каким бы лозунгом ни выступил террорист, он адепт и порождение
глобализма. Основные заповеди глобализации: 1) каждый обязан быть
услышанным; 2) должно быть пространство для высказываний. Террорист -- тот,
кто считает, что его не слушают и с кем не считаются в коммуникации и в
практике. Поэтому он берет слово, и весь мир "гласности" устремляется к
нему. Терроризм сегодня -- как художественное произведение, как шоу, как
картина. Он творится перед объективом сотен тысяч фото- и кинокамер. Он
только там и возможен, где есть эти камеры и эта гласность. То есть в
цивилизованном мире. Но заложники, которых он берет, -- это символ системы.
Он убивает систему в их лице, как система убивает его. Стратегии чеченцев,
арабов поразительно современны. Им дали западные ценности, но Запад сам не
справляется с большим количеством своих адептов. И они берут свое то тем, то
иным способом. Диаспоры, разбросанные по всему миру (китайская, итальянская,
чеченская, колумбийская, а теперь и русская мафия), что это, как не вирусы?
А вся эта незаконная эмиграция -- головная боль всех социальных служб?
Сегодня в мире 600 млн. рабочих рук, по качеству сопоставимых с западными, и
в 3 раза более дешевых. Невозможно противостоять их просачивающейся энергии.
Возможно, кстати, что и для России единственный путь спасения -- это
современная диаспорно-вирусная стратегия, и тогда основным лозунгом должно
стать: "Русские -- вон из России". Пока еще места есть, особенно для кадров
такой квалификации. Завтра их займут китайцы, индусы и арабы, и придется
существовать в более низкой стране.
Терроризм, вирусы, поражающие все системы коммуникации (сеть
компьютеров), СПИД -- все основные "проблемы" современности -- одной
природы. Иммунодефицит здоровья, иммунодефицит политики, иммунодефицит
техники. Системы, т. е. все эти защитные колпаки, все эти службы, якобы
гарантирующие стерильность и безопасность, не работают. Против вируса может
действовать только сам вирус, а это значит, что каждый человек и все
общество должны перенять вирусную стратегию и самим стать вирусоподобными.
Это значит, самим задуматься о своей безопасности и о своем здоровье,
образовании, благосостоянии, информированности. Терроризировать систему
будет невозможно, если система перестанет быть системой, вертикальной
пирамидой. Как террорист может взорвать торговый центр, если не будет
никаких центров, штабов, узлов, коллекторов, офисов? К черту любые скопления
людей, предметов и функций! Центр должен быть повсюду и нигде. Пора работать
в виртуальных офисах. Ходить с утра на работу куда-то так же дико, как
танцевать с бубном под луной. В небоскребах нельзя жить и работать, это
вчерашний день. И намеренье мэра Нью-Йорка восстановить небоскребы -- лишнее
свидетельство того, что катастрофа никого ничему не научила, а жертвы были
напрасны. Восстановление -- пример реактивного мышления, обращенного в
прошлое, так же как и любая м