пара в век электричества. В 1909 году у нее было электрифицировано лишь 5 процентов промышленного производства, против 10 процентов в США. Однако всего десять лет спустя на электрический привод было переведено более половины японских цехов и только третья часть американских. После второй мировой войны, благодаря массированой закупке иностранных лицензий и патентов, умению быстро поставить на поток выпуск продукции для экспорта, Япония буквально заполонила мировые рынки своей бытовой электротехникой и автомашинами - более дешевыми и качественными, чем у западных конкурентов. Пока Северная Америка и Западная Европа лидировали в фундаментальных науках и высоких технологиях, Япония шла впереди всех по части практического применения чужих открытий и изобретений. Однако после перехода от старой экономики, основанной на производстве, к новой экономике, основанной на информации, прежняя стратегия уже не годится. Чтобы вновь догнать Запад, Японии придется искать новые пути. Интернет стал главным каналом деловых контактов. Электронная коммерция требует знания английскго языка. А тут японцы увы не сильны - они делят с северокорейцами последние места среди всех народов Азии. В середине 90-х годов при кабинете министрров был создан центр по развитию передовых телекоммуникаций. Выделяются средства на создание компьютерных сетей. Намечено поднять кабельное телевидение до американского уровня, перевести его на цифровое вещание. При этом решено делать главный упор не на персональный компьютер, а на сотовый телефон. Уже более пяти миллионов японцев имеют мобильники с прямым выходом в Интернет. Через свой аппарат они могут принимать и отправлять сообщения по электронной почте, совершать банковские операции, заключать сделки в сети электронной торговли, и даже рассчитываться за проезд по платным автострадам, не тратя время в очередях перед терминалами. Итак, Стране восходящего солнца снова приходится догонять Запад, раньше ее устремившийся в век информатики и кибернетики. Японцы, как и прежде, ищут новые пути, пытаются применить в новых целях уже имеющиеся преимущества. Например, как уже говорилось, использовать для выхода в Интенет не персональные компьютеры, которых у них пока меньше, чем у американцев, а сотовые телефоны, с которыми дело обстоит наоборот. Другая область японского лидерства - роботостроение. Страна восходящего солнца вот уже тридцать лет широко применяет роботы в производстве. На ее долю приходится почти 60 процентов действующих в мире промышленных роботов. Практически безлюдные цехи японских автозаводов выглядят как сцены из научно-фантастического романа. Самые трудные для людей операции, . например сварка кузовов, с безукоризненной точностью выполняют не знающие ни усталости, ни понедельничного похмелья роботы. Кибернетика почему то особено близка сердцу яонских ученых и инженеров. В то время как их американские коллеги сделали ставку на информационные технологии, японцы изобрели тамаготи - виртуальное существо, привлекающее человека лишь тем, что о нем надо постоянно проявлять заботу. Огромный комерческий успех имела новинка концерна Сони - собачка Айбо. Этот робот-щенок поворачивает голову на зов, виляет хвостом перед хозяином и лает на чужих. Он был выставлен на продажу в Токио по цене около 2500 долларов. Причем 3000 таких игрушек разошлись за двадцать минут. 2000 собачек Айбо были за четыре дня проданы на Западном побережье США, правда большинство покупателей и там составили японцы. Если щенок Айбо восхищает как чудо кибернетики, то владелец котенка Тама подчас вообще забывает, что его любимец - робот. Он ласкается к хозяину, мурлычет, закрывая глаза, но способен и выпускать когти. Кибер-котенок, созданный корпорацией Омрон , не только развлекает детей, но и скрашивает одиночество престарелых. Автор котенка Тама - инженер Таканори Сибата поначалу работал над промышленным роботами. Но теперь стал энтузиастом нового направления.-- Я хочу, чтобы роботы вошли в быт людей, стали их спутниками и друзьями... Воплощеием этой мечты может служить медвежонок Кума, созданный концерном Мацусита. Это робот-сиделка, предназначенный присматривать за одинокими стариками и быть связующим звеном между ними и ближайшей поликлиникой. Когда 77-летняя пенсионерка Кадзуко Томияма выходит из спальни, она слышит голос медвежонка Кума: -- Доброе утро. Не забудь, что сегодня в 11 часов тебе идти к врачу. Оденься потеплее - на улице 13 градусов. За этим следует принятый у японцев обмен приветственными фразами. Причем каждый диалог записывается на пленку и передается на пульт местного собеса. Если владелец не отвечает на реплики робота, в ближайшей поликлинике звучит сигнал трвоги и на место выезжает бригада скорой помощи. -- Меня всегда пугала судьба моего одинокого соседа, который умер у себя дома, а люди узнали об этом лишь две недели спустя, -- говорит Кадзуко Томияма. - Теперь, под присмотром медвежонка, я спокойна. Приятно, что он помогает в доме - зажигает свет, включает кондиционер, а попросишь -- и телевизор. По мнению инженера Сибата, емкость рынка домашних роботов может составить в Японии 10 миллиардов долларов - а это вдвое больше, чем нынешний рынок промышленных роботов. Так что игрушки вроде щенка Айбо, котенка Тама и медвежонка Кума это отнюдь не пустяк. Да и технологии, нужные для их изготовления, двигают Японию вперед, в век информатики и кибернетики. Выживет ли "второе сословие" В Японии не перестаешь поражаться поистине немыслимым для россиян ценам. Арифметически все пересчитывается просто. Раз доллар - это 108 иен и 27 рублей, нужно разделить местную цену на четыре, чтобы получить эквивалент в рублях. Но вот увидел в супермаркете пятикилограммовый пакет риса за 3000 иен. Стало быть по 600 иен или по 150 рублей за килограмм! Яблоко за 50 рублей, десяток яиц за 70, или банка пива за 80 рублей - это еще куда ни шло. Но ведь в Стране восходящего солнца рис - продукт наипервейшей необходимости. Утром японец крошит в вареный рис сушеные водоросли и запивает супом из моллюсков. На работу берет с собой "бенто" - плоскую коробочку с рисом, кусочком рыбы с солеными овощами. Вернувшись домой, ест что нибудь по-плотнее, но опять же с рисом, а потом укладывается спать на татами из рисовой соломы и задвигает перегородки, оклеенные рисовой бумагой. Словом, рис всему голова. Не будет преувеличением назвать его не только основой японского быта, но и ключевым фактором формирования национального характера. История японской цивилизации практически не знала ни охоты, ни скотоводства. Ее истоком явилось поливное земледелие. Точнее говоря - выращивание поливного риса на уступчатых террасах, разбитых по склонам холмов. Чтобы создать и поддерживать в порядке такую систему орошения для монокультуры, не требующей севооборота - дело непосильное для одной крестьянской семьи. Здесь требуется совместный труд сельской общины. Присущий японцам дух коллективизма, готовность ставить общее благо выше личных интересов, верность группе, с которой они связали свою трудовую жизнь - все эти черты японской натуры коренятся именно в рисоводстве. В феодальные времена крестьяне были вторым сословием. По своему положению в обществе они уступали лишь самураям. Ниже стояли ремесленники, а на последней ступени - торговцы и ростовщики. Сам император поныне почитается первым из земледельцев и каждый год засевает крохотное поле возле своего дворца, чтобы осенью возблагодарить небо собственноручно выращенным зерном. Еще тридцать лет назад я писал в "Ветке сакуры" о том, что в условиях послевоенного экономического бума "второе сословие" оказалось под угрозой. Из-за индустриализации и роста городов сельские районы обезлюдели, земледелие стало "занятием дедушек и бабушек".Потребление риса сократилось вдвое. Зато японцы стали есть гораздо больше мяса и молока. А поскольку выращивать корма для скота и птицы в Японии негде, приходится импортировать кормовую кукурузу и сою. После капитуляции Страна восходящего солнца лишилась колоний - Кореи и Тайваня, которые были рисовыми житницами империи. Поэтому по настоянию оккупационных властей правительство принялось убеждать японцев есть американскую пшеницу (начиная с бесплатных булочек в школьных завтраках). В результате хлеб и макаронные изделия вклинились в традиционный рацион. Хотя сельское население за последние тридцать лет сократилось с 13 до 3 миллиона человек, Страна восходящего солнца попрежнему полностью обеспечивает себя отечественным рисом. (Его ежегодные сборы которого стабилизировались на уровне 10 млн тонн), но в дополнение к этому ввозит около 5 млн тонн пшеницы, а также 20 млн тонн кукурузы и сои. По урожайности риса - 63 центнера с гектара - Япония занимает третье место в мире после Испании и Южной Кореи. Однако себестоимость здешнего риса очень высока. Большинство японских земледельцев имеют наделы примерно в полтора гектара и лишь на равнинах северного острова Хоккайдо -- вдесятеро больше. Поэтому конкурирвать с крупным, поставленным на индустриальную основу, зерновым производством американских или канадских фермеров они не могут. Чтобы защитить отечественных рисоводов, правительство контрактует весь урожай по рентабельной для крестьян цене, и продает его потребителям даже несколько дешевле. Тем не менее 600 иен за килограмм - это примерно втрое дороже, чем привык платить американец, не говоря уже о нашем брате. Но поскольку дневной заработок токийца адекватен месячному заработку москвича, у жителей японской столицы цена риса не вызывает шока . Зарубежные экономисты не раз советовали Японии учесть ограниченность ее посевных площадей и перейти от риса к более доходным культурам. Скажем, по примеру Израиля выращивать под пленкой клубнику или дыни, а нужное стране зерно приобретать на мировом рынке. Однако в данном вопросе Токио руководствуется не коммерческой выгодой, а прежде всего соображениями продовольственной безопасности. А тут за последние три десятилетия произошли изменения, которые не могут не настораживать страну, расположенную на изолированных островах, где рискованно полностью полагаться на импорт продовольствия. Если тридцать лет назад самообеспеченность Японии продовольствием составляла 73 процента, в том числе зерном 62 процента, то ныне эти цифры снизились соответственно до 41 и 28 процентов. Для сравнения - самообеспеченность зерном Соединенных Штатов - 138 процентов, Китая - 94 процента. В Токио расценили данную тенденцию как угрозу продовольственнй безопасности и поставили цель к 2010 году поднять показатель самообеспеченности продовольствием до 50 процентов. В сущности, Токио субсидирует сельскохозяйственное производство, за что подвергается резкой критике со стороны Запада. Под нажимом Всемирной торговой организации Япония увеличила квоту на импорт риса до 8 процентов своего потребления, но ввела тариф по 3 доллара на каждый килограмм, чтобы снизить его конкурентоспособность. Впрочем, не хуже других барьеров японский рис защищает его несравненное качество. Тем не менее неограниченный импорт более дешевого продовольствия из-за рубежа мог бы разорить отечественных земледельцев. Однако в правительстве своевременно рассудили, что прекращать и возобновлять производство зерна нельзя словно поворотом крана. Если со сцены уйдет последнее поколение рисоводов, вернуться к самообеспеченности зерном при чрезвычайных обстоятельствах страна уже не сможет. Поэтому правительство продолжает защищать земледельцев, дабы решать ключевую задачу сельского хозяйства - в достатке снабжать японцев главной подовольственной культурой - рисом. Превратившись во вторую индустриальную державу мира, Япония уже не может следовать девизу предков - "земледелие основа государства". Сельское хозяйство дает ныне менее двух процентов валового внутрененго продукта. Однако в абсолютных цифрах это свыше 80 млрд долларов, что отнюдь не мало для сектора экономики, где занято всего 5 процентов рабочей силы. О полной самообеспеченности рисом уже говорилось. Кроме того, три миллиона крестьян на 80 процентов снабжают страну овощами, наполовину фруктами и мясом, а местные рыбаки дают почти две трети потребляемых морепродуктов. Итак, "второе сословие" сумело выжить несмотря на индустриализацию и урбанизацию, попрежнему оставаясь кормильцем жителей Страны восходящего солнца. Хотя в традиционном японском рационе за последние полвека произошли существенные перемены, ибо изменился сам образ жизни. Во-первых, подавляющее большинство сельского населения стало жителям городов, точнее - горожанами из пригородов, корорые добираются на работу и обратно в электричках. Во-вторых, электрификация быта неизмеримо облегчила бремя японской домохозяйки. Первый шаг к этому сделал Коносуке Мацусита, основатель одноименного концерна. Он внедрил в быт автоматическую рисоварку, которая подарила женщине лишних два часа сна. Прежде ей надо было затемно раздувать веером древесный уголь в очаге. Ныне же можно с вечера засыпать по мерке рис, залить воду, поставить таймер на нужное время, и будильник возвестит, что завтрак готов. Появление холодильников и морозильников избавило женщин от необходимости каждый день ходить за продуктами. Теперь супруги обычно делают это вместе в выходные дни. Тем более, что стало граздо больше семей, где работают по найму как муж, так и жена. Денег в семейном бюджете теперь больше, но времени заниматься домашними делами меньше. Поэтому в моду вошли различные полуфабрикаты. К примеру, только лапши быстрого приготовления в Японии за год расходится 6 миллиардов пакетов. Распространение микроволновых печей совершило еще один переворот в японском быту. Появились целые супермаркеты, где тысячи различных блюд в вакуумной упаковке разложены в одноразовые тарелки. Остается подобрать себе меню, разогреть кушанья в микроволновке, съесть их, а потом вместо того, чтобы мыть посуду, бросить ее в мусорную урну. Народ в целом стал питаться лучше , разнобразнее. И это положительно сказалось на здоровье нации. Средняя продолжительность жизни увеличилась почти на тридцать лет. Но есть и минусы. Достоинства японской диэты складывались из трех главных компонентов-много морепродуктов, много овощей, много растительных жиров. В результате японцы почти не знали сердечно- сосудистых заболеваний. Теперь, когда они стали чаще есть гамбургеры, пирожные, увлекаться быстрой пищей, содежащей консерванты, местные врачи заговорили о холестериновых бляшках и атеросклерозе. Такова уж видно диалектика прогресса. Но плюсы пожалуй все же перевешивают. Ведь среди ныне здравствующих жителей Страны восходящего солнца тринадцать тысяч человек родились еще в девятнадцатом веке. Женщина в кимоно на пороге 21-го века В центре Токио, на главном перекрестке Гиндзы установлено электронное табло с надписью "до 21-го века осталось столько то дней". Тут всегда многолюдно. Для жителей столицы это удобное место встреч. А с недавних пор сюда стали приезжать фотографироваться молодожены. Невеста в кимоно, позирующая на фоне зримого рубежа веков и тысячелетий - этот образ врезается в душу, дает повод для размышлений и сопоставлений. Какой будет судьба японской женщины в следующем веке? Тридцать лет назад я привел в "Ветке сакуры" исторический факт, который может служить иллюстрацией роли женщины в японском обществе. Когда много столетий назад в древней японской солице - Киото возводили храм Хонгандзи, строителям оказалось не под силу поднять гигантские стволы вековых деревьев. Тогда сорок тысяч японских девушек остригли свои косы и сплели из них канат невиданной дотоле прочности. С его помощью восемьдесят опорных столбов были установлены, поперечные стропила подняты и закреплены. Сорок тысяч японок, что помогли возвести храм Хонгандзи - одно из крупнейших в мире деревянных сооружений - стали легендой. Но справедливо ли оценивают современники тяжесть, которую поднимают в Японии сорок миллионов женских рук в наши дни? Этот вопрос, который я когда то задавал в своей книге, остается риторическим и по сей день. Три десятилетия назад средняя зарплата женщин в Японии едва достигала половины мужской. Таким это соотношение поныне остается в частном секторе, где заняты три четверти рабочей силы - 28 миллионов мужчин и 17 миллионов женщин. И лишь благодаря государственнму сектору, где принцип равного вознаграждения за равный труд соблюдается более последовательно, средняя зарплата женщин в стране достигла к рубежу веков шестидесяти процентов мужской. Прогресс, прямо скажем, не ахти какой. Именно в условиях послевоенного экономического бума 50-х - 80-х годов нанимателям удалось использовать в своекорыстных целях специфику трудовых отношений в Стране восходящего солнца, дабы лишить женщин надбавок за стаж, возможностей продвижения по службе, привязать их к самым низким ставкам оплаты труда." Секретным оружием" электротехнических концернов, благодаря которым Япония прославилась как "царство транзисторов", совершила в 60-х годах первый успешный прорыв на мировые рынки, стали девичьи руки. Молодые крестьянки хлынули тогда из сел в города, чтобы за 5-7 лет скопить себе приданое. Ведь со свадьбой у японцев связаны самые большие в жизни расходы (если не считать похорон). Временно наниматься на текстильные фабрики у сельских девушек вошло в традицию еще с начала века. Этим и объяснялась дешевизна японских тканей, наводнивших Азию в предвоенные годы. Обычай работать лишь до замужества, в сочетании с японской системой платить при найме крайне низкую ставку и увеличивать ее со стажем, делали девичьи руки наиболее прибыльными для нанимателей. К тому же молодую крестьянку было легко уговорить даже эти деньги почти целиком оставлять в кассе предприятия, взамен за место в общежитии и питание в заводской столовой. Достаточно подписать такой контракт, и через 5-7 лет ей была гарантирована необходимая для приданого сумма. Массовый приток сельской молодежи в города иссяк в Японии уже в 70-х годах. Девушек из городских семей тоже старались нанимать лишь до свадьбы. Когда же, вырастив до школьного возраста детей, они снова приходили работать на предприятия и в учреждения, их брали лишь как "временных" или "внештатных" сотрудниц, с очевиднй целью - привязать женщин к низкому заработку, не дать им возможности сделать служебную карьеру. С 90-х годов стали все отчетливее сказываться последствия неуклонного снижения рождаемости при росте средней продолжительности жизни. Японское общество стало стремительно стареть. Растущий спрос на рабочую силу перечеркнул традицию, когда женщин было принято нанимать лишь до замужества. Он побуждает домохозяек идти работать, а предпринимателей - улучшать условия найма женщин. Если 30 лет назад среди работавших женщин было всего 32 процента замужних, то ныне их доля расширилась до 57 процентов. Желающих гораздо больше. Но главное, что мешает японкам сочетать работу с семейными, прежде всего - с материнским делами, это особенности здешней корпоративной культуры. Так уж повелось, что почти никто не уходит домой в положенное время. Сотрудники подолгу засиживаются на работе, или участвуют в совместных попойках за фирменный или казенный счет. А детские учреждения действуют лишь с 8 до 18 часов. Нанять же кого то присматривать за детьми по вечерам стоит 20 долларов в час, плюс оплата проезда в оба конца (хоть сам нанимайся!). Примечательно, что закон о равных возможностях для мужчин и женщин при найме на работу и продвижении по службе вступил в силу лишь после более чем десятилетних проволочек. Со стороны многих парламентариев звучали возражения, что он разрушит японское общество, его семейные устои. Прежитки феодального домостроя сказываются поныне. Доля женщин на управленческих постах в бизнесе составляет в Японии всего 8 процентов, против 33 процентов в Англии и 44 процентов в США. Еще хуже, чем в деловом мире, положение в мире политическом. По числу женщин в парламенте, местных органах представительной власти и на руководящих постах в госаппарате Япония занимает 38 место среди 102 обследованных ООН государств. Женщинам принадлежит лишь 5 процентов мандатов в палате представителей и 17 процентов в палате советников, два губернаторских поста (в Осаке и Кумамото) , шесть женщин являются мэрами городов. Совет по проблеме равноправия мужчин и женщин направил доклад премьер-министру. В нем в частности предлагается установить квоты для женщин на руководящих постах в государственном аппарате, перестроить систему налогообложения, пенсионного обеспечения и медицинского страхования с семейной на личную основу, а также предоставить женщинам право после вступления в брак сохранять прежнюю фамилию, дабы облегчить юридическую защиту их прав при семейных конфликтах. Однако сомнительно, что подобные идеи получат подержку в парламенте и правительстве, ибо Япония пока еще остается "мужским царством". Еще задолго до того, как в моду вошло слово "глобализация", бывалые люди говорили, что лучше всего иметь американскую зарплату, английский дом, китайского повара и японскую жену.Образ мадам Баттерфляй, созданный французским писателем Лоти и итальянскм композитором Пуччини, надолго утвердил стереотип представлений о японках, как о существах поразительно женственных, безраздельно преданных и неизменно покорных. Мнение о японках, как о современных Чио-Чио сан, всегда было идеализированным - даже у иностранцев, годами живущих в Японии, не говоря уже о мимолетных туристах. Насмотревшись, как жена хозяина соседнего дома по утрам с низким поклоном провожает мужа до порога, какие почести каждодневно оказывают главе семьи за семейным столом, с какой готовностью поддакивает представительница прекрасного пола своему спутнику, как спешит она наполнить его бокал пивом или саке, можно подумать, что японские женщины - само воплощение покорности мужчине. В действительности же это не так. Даже в феодальные времена отношения в семье строились по такому же принципу, что и в государстве. С фасада все как положено, а за кулисами совсем иначе. Подобно тому, как за императоров веками фактически управляли их военачальники - сегуны, реальной властью в доме, семейным кошельком неизменно обладала женщина. Хотя все положенные почести воздавались при этом номинальному главе семьи - мужчине. Как шутят современные японцы, муж думает о важных вопросах - кто выиграет чемпионат по бейсболу, кого выберут президентом США. Ну а на долю жены остаются мелкие, второстепенные дела - какой купить холодильник, куда поехать на "золотой неделе", когда в мае бывает пять выходных подряд. За тридцать лет со времени выхода "Ветки сакуры" выросло совершенно новое поколение японских женщин. Они образованы не хуже, чем мужчины, хорошо зарабатывают, так что экономически независимы как от родителей, так и от мужа. И когда им приходится делать выбор между карьерой или семьей, чаще жертвуют вторым ради первого. Эту несколько эгоистичную, отрицающую старое представление о семейном долге молодежь, называют "поколением кенгуру". Подобно детенышам австралийского животного, эти девушки не спешат покидать материнский карман, то есть родительский дом. Плохо ли бесплатно иметь свою комнату, есть завтрак и ужин, приготовленные заботливым родительскими руками, а 3000 долларов своей зарплаты целиком тратить на наряды, зарубежные поездки, увлечения серфингом или горными лыжами. Удивительно ли, что средний возраст вступления в брак у нынешнего поколения японок близок к 27 годам, почти половина тридцатилетних не замужем. А показатель рождаемости (число детей у женщин детородного возраста) упал ниже цифры 1,4, хотя для воспроизводства населения требуется 2,2. Еще тридцать лет назад большинство браков в Японии заключались по сватовству, ибо выбор спутника жизни считался делом не столько личным, сколько родовым, семейным. Как жених, так невеста были вправе отвергнуть кандидатуру, предложенную родителями. Но все же прислушивались к их советам. Теперь по сватовству заключается лишь десятая часть браков. Увеличилась вероятность их расторжения по инициативе жены. За год регистрируется 230 тысяч разводов. Это меньше, чем в США или Англии, но втрое больше, чем в таких католических странах, как Италия или Ирландия. Поскольку Япония - "царство групп", семья остается там главной ячейкой общества. Однако состав ее существенно изменился. Конфуцианский девиз "три поколения под одной крышей" ушел в прошлое. Молодожены предпочитают жить отдельно от родителей. Среди 45 миллионов семей по 11 миллионов составляют одиночки и пары, в 15 миллонах по 3-4 человека, и лишь в 8 миллионах по 5-6 человек. Словом, теперь типичная японская семья -- это муж и жена, которые оба ходят на работу и растят одного, реже двух детей. Лишь недавно в Стране восходящего солнца заговорили о таком понятии, как неоплаченный домашний труд. Оказалось, что на долю японской жены его приходится в семь раз больше, чем на долю мужа (лишь 30 минут). В других развитых странах женщины тратят на домашние дела лишь вдвое больше времени, нежели мужчины. Итак, Чио-Чио сан 2000 года существенно продвинулась по пути к равноправию. Но выразилось это не в том, что она стала "женщиной с кувалдой". Она не разучилась быть церемонно женственной в кимоно, однако умеет не хуже мужчин управляться с таким капризным существом, как компьютер. Почему детей начинают учить еще в материнской утробе Не так давно в Японии обрела огромный коммерческий успех идея: развивать интеллект будущего ребенка еще в материнской утробе. Под диктовку инструкторов беременные женщины хором декламируют некие тексты, устно решают арифметические задачи. Зачем же нужно торопить природу? На подобный вопрос родители отвечают: чтобы дать ребенку преимущество перед сверстниками, как только он с первых лет жизни окунется в водоворот "экзаменационного ада". Эта своеобразная черта японской действительности требует пояснения. Здешняя мораль издавна возводит в число главных добродетелей не только труд, но и учение. По конфуцианской традиции, сформировавшей духовную культуру Восточной Азии, именно образованость человека служит главным рычагом, способным возвысить его положение в обществе. При системе пожизненного найма, которая утвердилась в послевоеной Японии, продвижение по службе зависит, во-первых, от образования, а во-вторых, от стажа. Так что выпускники школ и выпускники вузов оказываются словно перед различными эскалаторами, которые движутся с неодинаковой скоростью и поднимают на различные этажи. Японская система народного образования построена по формуле: "6 - 3 - 3 - 4" (шесть лет - начальная школа, по три года - средняя школа первой и второй ступени, четыре года - вуз). После девятилетнего всеобщего обязательного образования, в возрасте 15 лет, закон разрешает начинать трудовую жизнь. Однако если тридцать лет назад после девятого класса шли работать около половины подростков, то теперь среднюю школу второй ступени предпочитают кончать почти все. Втрое выросло за это время и число желающих получить высшее образование. Экзамены в вузы хотят сдавать уже не 13, а 44 процента выпускников школ. Стало быть соответственно обострилась и конкуренция между абитуриентами. Все больше людей хотят стать студентами, ибо карьера японца напрямую зависит от уровня образования, с которым он начинает трудовой путь. При этом очень важную роль играет не диплом сам по себе, а какой именно вуз человек окончил. Рразличие между людьми со средним и с высшим образованием дополняется неофициальной, но общепризнанной градацией престижности учебных заведений. Самым элитарным считается Токийский универстет. Его выпускники занимают ключевые посты в политическом мире и в большом бизнесе. Наиболее престижные министерства и частные корпорации пополняют свой персонал выпускниками перворазрядных университетов. Ранг вуза предопределяет как угол восхождения японца по служебной лестнице, так и уровень его личных связей на всю остальную жизнь. Поэтому дети именитых родителей предпочитают пересдавать вступительные экзамены, скажем, в Токийский университет, по три - пять лет подряд, чем итти во второразрядный вуз и оказаться потом на эскалаторе, который вовсе не доходит до верхних этажей. Тут и коренятся причины так называемого "экзаменационного ада". Чуть ли не с младенческого возраста японцу приходится вступать в отчаяное соперническво со своими сверстниками. Дело в том, что определенные преимущества при поступлении в перворазрядные вузы дают перворазрядные средние школы или гимназии. Но чтобы попасть в них, надо тоже пройти трудный конкурс. Так, расходясь кругами, экзаменационная лихорадка докатилась до начальных школ, а затем и до детских садов, где тоже выявились более предпочтительные. Возникли дошкольные учреждения, предназначенные готовить к состязанию со сверстниками детей в возрасте от пяти лет до одного года. А на подобном фоне закономерно пошли разговоры о развитии интеллекта младенца в утробе матери. Многоступенчатая лестница конкурсных экзаменов породила разветвленную сеть репетиторства в виде платных подготовительных курсов или частных индивидуальных уроков. Эта теневая система народного образования получила название "дзюку" и стала большим бизнесом. Разного рода дополнительные занятия посещают не только 80 процентов учащихся 10 - 12 классов, которые готовятся к вузовским конкурсам, но и 60 процентов учащихся 1 - 9 классов, желающих поступить в лучшие гимназии. Средняя японская семья тратит на образование детей (преимущественно на репетиторство) четверть своего бюджета, или немногим меньше, чем на питание. Так что сравнительно невысокие расходы на народное образование, которыми Япония выделяется среди стран большой восьмерки, щедро дополняются за счет родительских сбережений. Не говоря уже о финансовом бремени для семейных бюджетов, система "дзюку" создает непосильную физическую нагрузку на детей. Они находятся в школе с 8 утра до 3 дня, с 6 до 9 вечера занимаются в "дзюку", а потом до полуночи выполняют домашние задания как для школьных учителей, так и для репетиторов. Но беда не только в том, что "экзаменационный ад" довел Страну восходящего солнца до попыток учить детей раньше, чем они появятся на свет. Еще хуже, чем кризис формы, оказался кризис содержания народного просвещения. Слово "образование" состоит в японском языке из двух иероглифов: "кио" - поучать и "ику" - воспитывать. Теперь общественность заговорила о том, что на первое слишком упирали за счет второго. Вот уже в третий раз - как в 1868 и 1945 годах - Страна восходящего солнца переживает переломный момент в своей истории. Первый перелом совершил император Мэйдзи, которого соотечественники сравнивают в Петром Великим. Его реформы положили конец периоду полной изоляции от внешнего мира и поставили Японию на путь модернизации под девизом "западная техника - восточный дух". Второй перелом произошел после разгрома японского милитаризма. Тогда удалось удачно провести конверсию централизованного военно-промышленного комплекса, правильно выбрать наиболее перспективные отрасли для экспортно-ориентированного производства и превратить Японию во вторую экономическую сверхдержаву мира. К концу 80-х годов была достигнута цель, служившая национальной идеей для послевоенных поколений японцев : доказать, что они ни в чем не не уступают тем, кто победил их во второй мировой войне. В последнее десятилетие уходящего века Япония вновь оказалась на перепутьи. Ее "секретное оружие", важное слагаемое успеха послевоенного экономического чуда: семейственность, патриархальность в трудовых и деловых отношениях (за что японцы назывют свою страну "кадзоку-кокка" - государство-семья) - все это оказалось устаревшим в постиндустриальном обществе. Промышленная революция середины 18-го века в Англии изменила не только способ производства, но и образ жизни людей, характер их взаимоотношений, систему ценностей. Такие же принципиальные сдвиги сулит и информационно-технологическая революция на рубеже 21-го века. Именно в силу своей самобытности Япония ощущает это особенно остро. Новая национальная цель - превратиться из "царства групп" в "царство личностей" стала безотлагательной необходимостью. И вот на нынешнем, третьем крутом вираже японской истории, под перекрестным огнем критики оказалось именно то, чем Страна восходящего солнца привыкла гордиться: народное образование. Его стержнем, как уже отмечалось, служит экзаменационная система, основанная на конфуцианских принципах отбора чиновников в древнем Китае. Суть ее - приучать людей запоминать, а не размышлять, поступать как принято, а не искать самостоятельных решений, следовать традициям, а не ломать их. Такое народное образование отвечало запросам массового серийного производства, когда требовалась горстка умных генералов и армия послушных им рядовых. Но вот пришла эпоха информационных технологий. А Интернет - инструмент сугубо индивидуальный. Японский метод принятия решений на основе анонимного общего согласия с ним плохо сочетается. Ключом к успеху служит теперь личная творческая инициатива. Коллективизм, который в 50-х - 80-х годах был для Японии источником силы, ныне стал причиной ее слабости. Теперь молодежи требуется уже не столько "кио" - поучения, сколько "ику" - воспитание, прежде всего воспитание самостоятельности. Пожалуй самым наглядным воплощением недостатков японского народного образования может служить то, что среди ученых Страны восходящего солнца лишь шесть Нобелевских лауреатов, тогда как в США их более полутораста. -- Чтобы преуспеть в американском обществе, человек должен выявить какой то присущий именно ему талант и настойчиво развивать, совершенствовать его. В Японии же слишком мало уважается личная творческая инициатива, нет состязательности при ее раскрытии. От массового производства усредненно образованных специалистов нам пора переходить к отбору и воспитанию интеллектуальной элиты, -- говорит физик Лео Эсаки, лауреат Нобелевской премии 1973 года. До сих пор не только школьников, но и студентов побуждали лишь запоминать то, что написано в учебниках или сказано на занятиях. Задачей народного образования было вырастить образцовых японцев, способных ставить общий успех выше личных амбиций. Как метко заметил мне в Токио американский коллега, если на Западе взрослеть значит становиться более независимым, то у японцев происходило как раз наоборот. По поручению покойного премьер-министра Обути группа лучших умов страны в начале этого года представила на рассмотрение правительства свой доклад "Японское видение 21-го века". Документ призывает воспитывать у молодежи дух новаторства, видеть в разнообразии источник силы. Среди самых сенсационных рекомендаций доклада - придать английскому статус второго государственного языка, дублировать на нем все официальные документы. Авторы "Японскго видения 21-го века" с горечью констатируют, что по владению английским, который фактически стал языком Интернета, японцы стоят на одном из последних мест в мире. В 21-м веке предлагается приватизировать преподавание английского в рамках радикальной реформы японского народного образования. Она имеет в виду на 40 процентов сократить общеобязательную программу и перейти на трехдневную школьную неделю. Учащиеся должны будут посещать школу по понедельникам, средам и пятницам. А на высвободившиеся бюджетные средства детям будут раздавать ваучеры, чтобы по вторникам и четвергам они могли по своему выбору посещать дополнительные частные курсы по изучению английского языка, а также других предметов, то ли с физико-математическим, то ли с гуманитарным уклоном. Система "дзюку" тем самым получит официальный статус, будет частично финансироваться государством. Народное образование станет более диверсифицированным, способным гибче реагировать на меняющиеся запросы. Уменьшится финансовое бремя для семейных бюджетов, физичекая нагрузка на школьников. Народное образование всегда было в Японии наиболее эффективным каналом распространения того, что принято называть национальной идеей. А поскольку нынче поставлена цель превратить "царство групп" в "царство личностей", так наверное будет и на сей раз. Серебряный век" третьего тысячелетия В международный лексикон вошли несколько японских слов, которые не нуждаются в переводе. Например: кимоно, гейша, самурай. Куда меньше известно за пределами Страны восходящего солнца, да и почти забыто в ней самой, слово "убасуте", хотя оно обозначает старинный обычай, не менее жестокий, чем харакири. Со средних веков в бедных селениях по желанию обессилевших стариков им устраивали нечто вроде прижизненных похорон. После торжественного ритуала прощания с родственниками и соседями, их на руках уносили в горы и оставляли там умирать в одиночестве. О зловещем термине "убасуте" вдруг вспомнили в наши дни - слава богу в переносном смысле - в связи с тем, что одинокая старость стала болезненной проблемой. В области статистики Японии принадлежит немало мировых рекордов. На пороге третьего тысячелетия к ним добавился еще один. Среди жителей Страны восходящего солнца одиннадцать тысяч женщин и две тысячи мужчин перешагнули столетний рубеж. То есть они родились еще в 19-м веке, а доживут до 21-го. Старшей из японских прабабушек из города Кагосима исполнилось 113 лет. Япония прочно удерживает другой мировой рекорд: по средней продолжительности жизни. Она составляет 84 года для женщин и 77 лет для мужчин. И как раз на 2000 год пришелся важный сдвиг в демографической структуре нации. Количество пожилых людей в возрасте старше 65 лет впервые превысило число детей и подростков до 15 лет. К первой категории ныне относится 21 миллион человек, ко второй - 19 миллионов, или соответственно 17 и 15 процентов населения. Япония, стало быть, превращается в самую седую страну мира. Причем негативные последствия этого процесса усугубляются еще двумя факторами: падением рождаемости и разрушением патриархальной семьи, следовавшей конфуцианскому принципу "три поколения под одной крышей". По данным ООН, а демографические прогнозы обычно надежнее каких либо других, к 2050 году население Японии сократится с 127 до 103 миллионов человек. Причем в каждой третьей из них есть кто то старше 65 лет. В том числе 4 миллиона семей представляют собой престарелые пары в упомянутом возрасте, а 2,7 миллиона - одинокие старики. Более миллиона из них нуждаются в уходе на дому, а треть миллиона - лежачие больные. Даже если заглядывать вперед не на половину, а лишь на четверть века, очевидны опасные результаты изменения возрастной структуры нации. Если ныне к категории людей старше 65 лет относится каждый шестой японец, то в 2025 году таковым будет каждый четвертый. Стало быть на каждого пенсионера будет уже не пятеро, а всего двое работающих. Поэтому отчисления в пенсионный фонд придется увеличивать в два с лишним раза против нынешних. Где взять деньги, чтобы система социального обеспечения выдержала резко возросшую нагрузку? Ведь увеличить налоги значит подорвать конкурентоспособность японских товаров, спровоцировать бегство капиталов за руб