роплан. Джон прямо вскипел. - Он требует, чтобы мы разрешили заслать сюда шпиона! - Не знаю, - протянул Клеменс. - Файрбрасс у Хэккинга начальник штаба. Возможно, у него другое отношение к нам. Он инженер, кроме того, если я не ошибаюсь, он еще и доктор физических наук. Я о нем слышал раньше. А что вы выяснили о нем, Лотарь? - Он произвел на меня большое впечатление, - ответил фон Рихтгофен. - Родился он в 1974 году, в Сиракузах, штат Нью-Йорк. Отец его - негр, мать - наполовину ирландка, наполовину индеанка из племени ирокезов. Он был участником второй марсианской экспедиции и первой, выведенной на орбиту вокруг Юпитера. Сэм задумался. Сколько фантастических свершений увидел мир после его смерти. Высадка на Луну, а затем на Марс. Как в книгах Жюля Верна, но, однако, не более фантастично, чем этот мир, в котором они теперь находятся. Все это настолько невероятно, что никакие существующие объяснения не удовлетворят ни одного разумного человека. - Мы вынесем сегодня этот вопрос на обсуждение Совета, Джон, - наконец вымолвил Клеменс. - Если у вас, конечно, нет возражений. И сегодня же проведем всеобщие выборы временного советника. Я лично склоняюсь к кандидатуре Узи Каубера. - Каубер? Уж не тот ли это Каубер, который был рабом? - заметил Лотарь. - Должен сказать, что по этому поводу Хэккинг сказал, что "дядя Том" ему не нужен. Стоит родиться рабом, рабом и останешься навсегда, подумал Сэм. Даже когда раб восстает, убивает своих угнетателей, погибает и воскресает здесь формально свободным, он все равно не мыслит себя свободным человеком. Каубер родился в 1841 году, в Монгомери, штат Алабама. Его научили читать и писать, он служил в доме своего хозяина в качестве секретаря. Но в 1863 году убил сына владельца имения, бежал на Запад, был ковбоем, а затем шахтером. Копье индейца из племени сиу настигло его в 1876 году. Бывший раб был убит человеком, которому еще предстояло испытать рабство. Каубер был в восхищении от этого мира - так, во всяком случае, он говорил - потому что здесь никто не может поработить его. Но в своей душе он все же остался рабом - у него были рефлексы раба. Даже когда он стоял, высоко подняв голову, стоило рядом кому-нибудь внезапно щелкнуть бичом, он мог подпрыгнуть от страха, машинально пригнув при этом голову. Для чего, для чего здесь вернули жизнь людям? Мужчины и женщины уже загублены тем, что с ними произошло на Земле, и им уже никогда не оправиться от перенесенных унижений. Приверженцы Церкви Второго Шанса кричат о том, что человек может измениться, измениться настолько, что перевоплотится полностью. Но ведь это всего-навсего лишь кучка кретинов, наглотавшихся наркотической резинки. - Пусть только Хэккинг назовет Каубера "дядей Томом", бьюсь об заклад, что Каубер прибьет его, - сказал Сэм. - А поэтому давайте пошлем именно этого негра. Джон поднял свои косматые брови. Сэм догадывался, о чем он думает. Вероятно, о том, как использовать Каубера в своих целях. - Время инспекционного обхода, - сказал Сэм, взглянув на водяные часы. - Не возражаете, чтобы пройтись, Джон? Я догоню вас через минуту. И он уселся за письменный стол, чтобы сделать еще несколько записей в своем дневнике. Это дало возможность Джону первым покинуть рубку, как и приличествовало бывшему королю Англии и почти половины Франции. Сэм подумал о том, насколько любопытна эта забота о том, кто за кем должен идти, но он настолько недолюбливал Джона, что не мог вынести даже такого мелкого потворства желаниям экс-монарха. Однако вместо того, чтобы спорить о том, кто из них главнее, или попробовать выйти первым и тем самым привести Джона в ярость, он притворился, что у него есть кое-какие неотложные дела. Сэм догнал группу, состоявшую из шести советников, около цеха по производству азотной кислоты. Группа быстро переходила из одного цеха в другой. Запахи, исходившие от различных кислот, алкоголя, ацетона, креозота, скипидара, уксуса и формальдегида, продуктов переработки человеческих экскрементов с лишайником, который соскребали со скал в горах для получения нитрата калия - все это всякого бы лишило аппетита. Советники были прожарены и оглушены в прокатном и сталелитейном цехах, на мельнице для измельчения известняка и в кузнечных мастерских. Они были покрыты известковой пылью, а лица перепачканы сажей. В алюминиевом цехе они поджарились, оглохли и быстро вылетели наружу. Расположенная среди холмов оружейная мастерская в это время не работала, и поэтому здесь было очень тихо, если не считать отдаленного шума от других цехов. Однако пейзаж совсем нельзя было назвать красивым. Земля была перекопана, деревья вырублены, и черный едкий дым цехов, расположенных выше по Реке, собирался у подножия гор. Их встретил ван Бум, главный инженер, наполовину зулус, наполовину бур, живший в конце двадцатого века. Это был красивый мужчина с бронзовой кожей и курчавыми волосами, ростом около шести с половиной футов, весивший добрых 200 фунтов. Он родился в канаве в Кровавые Годы. Прием был весьма сердечный (Сэм ему нравился, а Джона он терпел), но ван Бум сейчас не улыбался, как обычно. - Все готово, - начал он, - но я хочу, чтобы мои возражения были внесены в протокол. Это - отличная игрушка, она может наделать много шума и выглядит она довольно внушительно. Из нее можно даже убить человека. Но в общем-то это напрасная трата сил на такое неэффективное средство. - Вы говорите сейчас, как конгрессмен, - сказал Сэм. Ван Бум провел их через высокую дверь в дом из бамбука, внутри которого на столе лежал пистолет. Ван Бум взял его. Даже в его огромной ручище оружие было слишком велико. Инженер прошел мимо собравшихся наружу, на солнце. Сэм был разъярен. Он протянул руку к пистолету, но ван Бум не обратил на него никакого внимания. Если он собирается продемонстрировать эффективность этого пистолета во дворе, то почему бы не сказать об этом сразу? - Ох, уж эти мне инженеры, - пробормотал Сэм и пожал плечами. Пытаться вмешиваться в то, что делает ван Бум - все равно, что тыкать мула из Миссури палкой между глаз. Ван Бум поднял пистолет так, что солнце засверкало на серебристой полированной поверхности ствола. - Это пистолет системы Марк-1, - сказал он. - Название дано в честь босса, который изобрел его. Гнев Сэма тут же растаял, как лед на Миссисипи во время оттепели. - Это однозарядное, одноствольное, кремневое ручное оружие с нарезным стволом. - Он взял пистолет в правую руку и продолжил: - Заряжается оно так: вы выдвигаете затвор - открывается отверстие для пули. Затем вы левой рукой прижимаете ствол, тем самым ставя курок на предохранитель спуска. - Он засунул руку в мешочек, пристегнутый к его поясу, и вытащил оттуда крупный полусферический предмет. - Это бакелитовая или фенолформальдегидная пуля шестого калибра. Вставьте ее в отверстие и надавите, пока она не ляжет на дно ствола. Он достал из этого же мешочка небольшой пакетик, в котором было какое-то черное вещество. - Это черный дымный порох, завернутый в нитроцеллюлозу. Когда-нибудь, в будущем, у нас обязательно будет и бездымный порох. Теперь я помещаю патрон передним концом в патронник, где и находится завернутый в нитроцеллюлозу порох. Затем я возвращаю ствол левой рукой в первоначальное положение. Марк-1 готов к стрельбе. На всякий случай, если заряд не воспламенится, вы можете высыпать порох через специальное отверстие. В случае осечки оружие можно перезарядить правым большим пальцем. Запомните, что вспышка происходит справа для защиты лица стреляющего. Вынесли большую деревянную мишень и установили ее на подставке на расстоянии около двадцати ярдов от инженера. Ван Бум повернулся к ней, поднял пистолет, охватил его двумя руками и прицелился. - Встаньте позади меня, джентльмены, - произнес он. - Тепло от трения о воздух вызывает обгорание поверхности пули, из-за чего остается дымный след, который вы можете легко увидеть. Пластиковая пуля изготовлена такого большого калибра из-за ее малой массы. Но увеличение калибра повышает сопротивление воздуха. Если мы решим все-таки использовать этот пистолет - против чего я решительным образом возражаю - мы сможем увеличить калибр до 7,5 в системе Марк-2. Эффективная дальность стрельбы около пятидесяти ярдов, но на расстоянии больше, чем тридцать ярдов, точность стрельбы резко снижается. Пистолет был заряжен. Когда ван Бум потянет курок, ударник затвора приведет в движение спусковой механизм, и оболочка, в которую помещен порох, разорвется. Раздалось щелканье курка, вспышка пороха и оглушительный грохот. Все это произошло за доли секунды, но за это время ван Бум успел вернуть слегка дернувшийся пистолет в первоначальное положение. Пуля действительно оставляла за собой очень слабый дымный след, который быстро рассеивался ветром. Сэм внимательно следил за траекторией пули и заметил, что она сильно отклонилась боковым ветром. Но ван Бум, видимо, неплохо натренировался в стрельбе из этого оружия, так как пуля все же попала почти в самый центр мишени. Она наполовину ушла в мягкую сосновую древесину, разорвалась и пробила в дереве крупное отверстие. - В человека пуля войдет неглубоко, - пояснил ван Бум, - но дырка будет большая. В том же случае, если она войдет рядом с костью, осколки пули непременно раздробят ее. Следующий час пролетел незаметно. Довольные советники и консулы по очереди стреляли из пистолета. Король Джон был в особом восторге, так как он никогда прежде не видел огнестрельного оружия. Его первое знакомство с порохом состоялось через несколько лет после Воскрешения, но до сих пор он видел только бомбы и деревянные ракеты. В конце концов ван Бум сказал: - Итак, джентльмены, если вы будете продолжать стрельбу, то израсходуете весь запас наших пуль, а ведь для того, чтобы их изготовить, понадобилась уйма материалов и труда. Это одна из причин, по которым я выступаю против изготовления таких пистолетов. Остальные причины: первая - точная стрельба возможна только с близкого расстояния; вторая - заряжание и стрельба отнимают слишком много времени, и хороший лучник уложит за это время троих с пистолетами и при этом останется на безопасном от них расстоянии. Более того, пластиковую пулю можно использовать только один раз, тогда как стрелу - многократно. - Все это чепуха! - воскликнул Сэм. - Один только факт, что мы располагаем таким оружием, продемонстрирует наше техническое и военное превосходство. Мы испугаем противника до полусмерти еще до того, как начнется битва. Кроме того, вы забыли еще о том, как долго надо тренироваться, чтобы стать опытным лучником, а из этого пистолета любой научится стрелять после сравнительно непродолжительного обучения. - Это правда, - кивнул ван Бум. - Но смогут ли они кого-нибудь убить из него. Кроме того, я сейчас думаю над тем, чтобы изготавливать стальные арбалеты. Конечно, стрельба из них не такая быстрая, как из обычных луков, но для того, чтобы научиться метко стрелять из арбалета, времени нужно не больше, чем для обучения стрельбе из этого пистолета. К тому же, стрелами опять-таки можно пользоваться неоднократно. Да они и гораздо более смертоносны, чем эти шумные зловонные пугачи. - Нет, сэр! - твердо сказал Сэм. - Нет! Я настаиваю на том, чтобы мы изготовили не менее двухсот подобных пистолетов! Мы снабдим ими специальную бригаду "пистолетчиков Пароландо". Они будут наводить ужас на всех обитателей берегов Реки - вы еще увидите это! Вы обязательно увидите! 18 Как ни странно, но король Джон поддержал Сэма. Он настаивал на том, чтобы первые два пистолета были изготовлены для него и Клеменса, а следующая дюжина - для их телохранителей. И только потом можно будет организовать пистолетные отряды и приступить к тренировкам. Сэм был благодарен англичанину за поддержку, но про себя решил, что нужно внимательно проследить за людьми, которым будут вручены пистолеты. Он не хотел, чтобы этот отряд был сформирован в основном из людей Джона. Ван Бум не скрывал своего неодобрения. - Вот что я скажу вам! Сейчас я возьму хороший лук и двенадцать стрел, отойду на расстояние в пятьдесят ярдов, и по сигналу вы все - восемь человек - станете приближаться ко мне, стреляя сколько вам будет угодно из вашего Марка-1. И клянусь, что я уложу всех вас, восьмерых, прежде чем вы приблизитесь ко мне на расстояние, с которого сможете убить меня! Идет? Ставкой является моя жизнь! - Не будьте ребенком! - оборвал его Сэм. Ван Бум закатил глаза. - Это я - ребенок? Это вы ставите под угрозу судьбу Пароландо и вашего Парохода. И все потому, что вам сильно захотелось поиграть с этими пистолетиками! - Как только вы изготовите достаточное количество пистолетов, тотчас же можете приниматься за производство арбалетов, - твердо произнес Сэм. - Слушайте! Ведь можно изготовить также и броню для пистолетчиков! Это должно снять ваши возражения, не так ли, ван Бум? Почему я не подумал об этом раньше? Постойте, постойте, наши люди будут таким образом облачены в стальные доспехи, которые защитят их от оружия каменного века, коим будет пользоваться противник. Пусть себе враг пускает стрелы с кремневыми наконечниками! Они будут отскакивать от стали, а это даст пистолетчикам возможность спокойно пускать в ход свое оружие, сметая ряды противника!!! - Вы забыли о том, что мы вынуждены обменивать нашу руду и даже металлическое оружие на древесину и другие необходимые нам материалы, - возразил инженер. - Противник будет иметь стрелы со стальными наконечниками, которые легко смогут пробить вашу броню. Вспомните о битвах при Креси и Пуатье [В этих битвах победа была достигнута главным образом благодаря действиям лучников]. - С вами невозможно иметь дело! - возмутился Клеменс. - Вы, должно быть, наполовину голландец - судя по вашей несговорчивости! - А если ваше мышление характерно для представителей белой расы, то я рад, что наполовину зулус, - отпарировал ван Бум. - Не кипятитесь, - примиряюще произнес Сэм. - Лучше примите поздравления с изготовлением пистолета! Знаете, мы назовем его Ван-Бум-Марк-1. Ну как? - Я не хочу, чтобы мое имя фигурировало в его названии, - покачал головой инженер. - Пусть будет по-вашему. Я сделаю вам двести пистолетов. Но мне бы хотелось сделать все же улучшенную модель Марк-2, о которой мы говорили. - Сначала сделайте двести экземпляров первой модели, а затем можете заниматься и Марком-2, - сказал Сэм. - А то мы настолько увлечемся улучшением, что вовсе окажемся без огнестрельного оружия. Все же? И он заговорил о Марке-2. У него была страсть к механическим устройствам. На Земле он изобрел большое количество различных вещей, каждая из которых, по его мнению, могла бы принести ему состояние. Среди них была небольшая наборная машина, в которую он вложил все, что заработал на книгах - и в которой все это безвозвратно кануло. Сэм вспомнил об этом наборном чудовище и о том, как эта замечательная машина довела его до банкротства. На какую-то секунду в его воображении ван Бум слился с Пейджем, его компаньоном по разработке этой машины, и он почувствовал себя виноватым перед ним. Ему даже стало чуточку страшно. Затем ван Бум стал говорить о том, сколько материала и труда было вложено в АМП-1, опытный образец летательного аппарата. Сэм игнорировал эти жалобы. Вместе с другими он пошел к ангару, который находился на равнине в миле от резиденции Сэма. Аппарат был закончен лишь частично и казался хрупким и незавершенным. - Он похож на некоторые аэропланы, построенные в 1910 году, - отметил фон Рихтгофен. - Сидя в этой кабине, я выше пояса буду открыт, как на ладони. Вся эта машина больше всего похожа на летающего дракона. Главная цель, которую мы преследуем, - испытать эффективность двигателя, работающего на древесном спирте, а также очень интересно будет выяснить возможности наших материалов. Фон Рихтгофен обещал, что первый полет состоится примерно через три недели. Он показал Сэму наброски установок для запуска ракет, которые будут установлены под крыльями аэроплана. - Самолет сможет нести до шести небольших ракет, но лучше всего было бы использовать его в качестве разведчика. Скорость его будет не более 40 миль в час против ветра, летать в нем будет огромным удовольствием. Сэм расстроился из-за того, что аэроплан не будет двухместным. Он страстно желал полетать на нем, полетать в первый раз в своей жизни - вернее, во второй жизни. Фон Рихтгофен успокоил его, что следующая модель несомненно будет двухместной и Сэм будет первым ее пассажиром. - После того, как вы ее испытаете, - улыбнулся Клеменс. Он ждал, что Джон будет протестовать и настаивать на том, чтобы первым взяли его. Но, очевидно, англичанин не очень-то стремился оторваться от земли. Последняя остановка была на верфи, расположенной на полпути между ангаром и домом Сэма. Сооружение корабля, со всех сторон укрытого лесами, должно было быть завершено через неделю. "Огненный Дракон - 1" был амфибийным прототипом судна, на нем будут отрабатываться основные технические решения для большого парохода. Это была великолепная машина длиной в 32 фута, изготовленная из толстого листового алюминия и имевшая форму крейсера с колесами. На палубе было установлено три башни. Модель приводилась в движение паровой машиной, котел которой работал на древесном спирте. Она могла действовать как на суше, так и в воде. "Огненный Дракон - 1" имел одиннадцать человек команды и был, по словам Сэма, непобедим. Клеменс похлопал по холодному остову и сказал: - К чему нам беспокоиться о лучниках или еще о чем-то? Этот джаггернаут [Джаггернаут - в индийской мифологии воплощение бога Вишну. Символ неумолимой, безжалостной силы, уничтожающей все на своем пути] сам по себе может сокрушить королевство. Ничего подобного его паровой пушке не видели ни на Земле, ни на этой планете. Именно для нее на "Драконе" установлена паровая машина и такой огромный котел. После завершения обхода Сэм был счастлив в полном смысле этого слова. Конечно, проектирование великого Парохода только-только началось и для его завершения нужно время и жизненно необходимо, чтобы государство было хорошо защищено. Но одна только подготовка к строительству приносила немалое удовлетворение. Он довольно потер руки и раскурил новую сигару, глубоко втянув в легкие крупную дозу зеленого дыма. И тут он увидел Ливи. Свою любимую Ливи, которая так долго болела и в конце концов в 1904 году умерла в Италии. Ставшую снова молодой и красивой, но, увы, не для него. Она шла к нему, держа в руке чашу. На ней была белая с алой окантовкой юбка, которая всего лишь наполовину закрывала ее бедра, и тонкий белый шарф вместо лифа. У нее была отличная фигура, хорошие ноги, красивое лицо. Широкий атласно-белый лоб. Большие светящиеся глаза. Красивые полные губы. Привлекательная улыбка, маленькие, очень белые зубы. Волосы гладко причесаны и сзади заплетены в косу. За ухом огромный алый, похожий на розу, цветок лианы, обвивавшей железные деревья. На ее шее висело красное ожерелье из спиральных позвонков рогатой рыбы. Сердце Сэма подпрыгнуло, как будто его царапнула кошачья лапа. Приближаясь к нему, она раскачивалась всем телом, и ее груди подпрыгивали под полупрозрачной тканью. И это его Ливи, которая всегда была такой скромной, носила плотную одежду, скрывавшую ее тело от шеи до лодыжек, и никогда не раздевалась перед ним на свету. Теперь она напоминала ему полуобнаженных женщин Гавайских островов. Он чувствовал себя как-то неловко и знал почему. Его щепетильность по отношению к туземцам в равной степени вызывалась как их нежелательной привлекательностью, так и антипатией, питаемой к ним, причем оба эти чувства переплетались и сами по себе не имели никакого отношения к туземцам. Ливи была воспитана в пуританском духе, но при этом все-таки не была полностью испорчена. На Земле она научилась пить пиво, оно нравилось ей, она даже закуривала несколько раз и, наверное, даже изменяла ему, во всяком случае, ее поведение несколько раз вызывало некоторое сомнение в ее честности. Она терпела его постоянное сквернословие и даже сама иногда крепко выражалась, когда поблизости не было девочек. Обвинения в том, что она подвергала цензуре его книги и выхолащивала все пикантные места, были беспочвенны. Он сам был цензором всех своих книг. Да, Ливи всегда умела адаптироваться. И очень хорошо адаптировалась. Теперь, после двадцати лет разлуки, она влюбилась в Сирано де Бержерака. И Сэму было неловко от того, что буйный француз разбудил в ней нечто такое, что мог бы разбудить и Сэм, не будь он столь сдержан. Но после этих лет жизни у Реки и изрядного количества наркотической резинки он тоже растерял многие из своих внутренних запретов. Но уже было поздно. Если только Сирано не покинет сцену? - Хэлло, Сэм, - сказала она по-английски. - Не правда ли, чудесный день? - Здесь каждый день чудесный, - пробормотал он. - Здесь не приходится говорить о погоде, не говоря уже о том, что мы бессильны что-либо сделать с ней! Она очаровательно засмеялась. - Пойдем вместе к чашному камню, - предложила она. - Скоро время обеда. Каждый день он клялся, что не будет даже близко подходить к ней, ибо это причиняло ему огромную боль. И каждый день он использовал малейшую возможность, чтобы приблизиться к ней. - Как там Сирано? - О, он наверху блаженства, потому что наконец-то раздобудет себе рапиру. Бильдрон, оружейник, обещал, что он будет первым на очереди, разумеется, после тебя и других советников. Сирано никак не мог смириться с тем, что никогда больше в его руке не будет стального клинка. Затем он прослышал о метеорите и пришел сюда. Теперь величайший в мире фехтовальщик получит возможность любому доказать, что у него абсолютно заслуженная репутация, вопреки утверждениям некоторых лжецов. - Ну, Ливи, - произнес Клеменс, - ты преувеличиваешь. Я ведь не говорил, что люди лгут относительно его репутации. Я просто говорил, что они, возможно, немного преувеличивают. Я до сих пор не верю рассказу о том, что он в одиночку продержался против двухсот шпажистов. - Битва у Порт де Несле была на самом деле! И не было двухсот! Ты, Сэм, как обычно, сам раздул эту историю. Там была толпа наемных головорезов, а сколько - может быть, сотня, а может быть, и больше. Но даже если их было всего 25, тот факт, что Сирано в одиночку бросился на них, чтобы спасти своего друга, шевалье де Линьи, говорит сам за себя. Он убил двоих, семерых ранил, а остальных обратил в бегство. Это истинная правда! - Я не желаю вступать с тобою в спор относительно достоинств твоего избранника, - усмехнулся Клеменс. - Так же, впрочем, как и о чем-либо другом. Давай просто поговорим так, как мы беседовали бывало с тобою до того, как ты заболела. Она остановилась. Лицо ее подернулось грустью. - Я всегда знала, что ты негодовал из-за этой моей болезни. - Нет. Совсем нет, - запротестовал он. - Я думаю, что я чувствовал себя виноватым в том, что ты болела, как будто меня можно было в чем-то обвинить. Но я никогда не обижался на тебя из-за твоей болезни! Я обвинял только самого себя. - Я и не говорила, что ты обвинял во всем меня, - поправила она его, - я сказала, что ты негодовал по поводу моей болезни и часто выдавал свое негодование. О, ты, возможно, думал, что ты всегда нежен, благороден и полон любви. И, в основном, так это и было. Но не столь уж и редко ты так смотрел, так говорил, так ворчал, так жестикулировал, - ну, как это описать? Не могу, но я знала, что ты обижен на меня, иногда даже ненавидишь меня за мою болезнь. - Нет!!! - закричал он так громко, что многие оглянулись в его сторону. - К чему спорить об этом. Так это было или иначе, сейчас это уже не имеет никакого значения. Я любила тебя тогда, Сэм, и, в некотором смысле, люблю до сих пор. Но не так, как тогда. Всю остальную часть пути по равнине к чашному камню он молчал, кусая горькую до отвращения сигару. Сирано здесь не было. Он руководил возведением стены, которая вскоре защитит берег от нападения со стороны Реки. Сэм был рад этому. Ему и так было достаточно тяжело видеть Ливи одну, но когда рядом с ней был этот французишка, он едва переносил эту пытку. Разошлись они также молча. Навстречу ему приближалась красавица с медовыми волосами, и ему удалось на некоторое время забыть о своих чувствах к Ливи. Эту красавицу звали Гвенафра. Она умерла в возрасте семи лет в местности, бывшей, скорее всего, Корнуоллом, во времена, когда финикийцы устроили там оловянные копи. Воскресла она среди людей, не говоривших на древнекельтском языке, и была принята в группу, где говорили по-английски. Судя по ее описанию, одним из членов этой группы был тот самый сэр Ричард Френсис Бартон, которого, как ему казалось, он видел как раз перед падением метеорита. Бартон со своими друзьями построил небольшую парусную лодку и отправился на ней к верховьям Реки - именно этого и следовало ожидать от человека, проведшего полжизни в исследовании дебрей Африки и других континентов. На Земле Бартон искал истоки Нила, а вместо этого открыл озеро Танганьика. На этой планете он снова стал искать истоки Реки - величайшей из всех рек - не обескураженный тем, что длина ее, возможно, десять или даже и все двадцать миллионов миль. Через год его лодка была атакована дикарями и один из них ударил малютку Гвенафру каменным ножом и швырнул в Реку, где она и утонула. Она ожила на следующий день где-то в очень высоких широтах северного полушария. Было очень холодно. Солнце едва грело, и жившие там люди говорили, что для того, чтобы попасть в местность, где солнце всегда наполовину спрятано за горами, нужно пройти больше чем двадцать тысяч чашных камней, и что там живут волосатые люди с лицами, как у обезьян. Люди десяти футов ростом и весом в 700-800 фунтов. (Это было правдой - Джо Миллер, как раз, и был одним из таких обезьянолюдей!) Люди, принявшие ее к себе, говорили на суоми, то есть на финском. Чуть ниже их жили шведы, мирные люди двадцатого века. Детство Гвенафры было сравнительно счастливым - у нее были отличные приемные родители. Она выучилась говорить по-фински, шведски, английски. Владела также китайским диалектом четвертого века до нашей эры, ну и знала эсперанто. Однажды она случайно утонула и пробудилась в этой местности. Гвенафра до сих пор помнила Бартона - детское увлечение не покидало ее. Но будучи реалисткой, она была готова любить и других мужчин. Что она и делала - до Сэма дошел слух, будто она только что рассталась с одним из членов Совета. Она хотела иметь мужчину, который был бы ей верен, а верность не так уж просто было найти на этой планете. Клеменса очень сильно влекло к этой женщине. И единственное, что удерживало его от того, чтобы сделать ей предложение, был страх перед гневом Ливи. Трудно было отыскать источник этого страха, ведь Ливи не предъявляла сейчас на него никаких прав. И она ясно дала ему понять, что ей безразлична его личная жизнь и его положение в обществе. И тем не менее, вопреки всякой логике, он боялся привести к себе другую женщину. Он не хотел перерубать последнее тонкое звено, связывавшее их. Он поболтал немного с Гвенафрой, выяснив, что она все еще ни с кем не связана. 19 Обед расстроил Сэма. Рулетка, спрятанная где-то в ложном днище чаши, с помощью какого-то безумного игрока в кости на этот раз приготовила такой обед, что его мог бы проглотить разве что изголодавшийся бушмен, да и то поперхнулся бы. Сэм вышвырнул вон всю эту пищу, но нашел все же небольшое утешение в двух сигарах и шести унциях незнакомого, но восхитительного спиртного. Один только запах этого напитка вызвал пляску вкусовых окончаний его языка. Встреча с Джоном и заседание Совета заняли три часа. После долгих пререканий и множества голосований было принято решение вынести вопрос о внесении поправки в Хартию - поправки, которая допускала избрание временного советника. Джон целый час упирался, настаивая на том, что в голосовании нет необходимости. Почему нельзя Совету просто заявить, что принята поправка, и делу конец? Никакие объяснения не могли убедить его. Дело было не в том, что у англичанина не хватало мозгов. Он просто был не в состоянии постичь, что такое демократия. Затем единогласно проголосовали за то, чтобы принять Файрбрасса в качестве официального посланника Хэккинга, но было решено не спускать с него глаз. После всего этого Джон поднялся и разразился речью, время от времени, когда терял контроль над своими эмоциями, переходя с эсперанто на нормандский диалект французского языка. Он считал, что Пароландо должно покорить Соул-сити, пока оно само не стало первой жертвой Хэккинга. Нападение нужно будет организовать сразу же, как только будет готово ручное оружие - пистолеты и бронированный вездеход "Огненный Дракон - 1". Однако, считал он, возможно, лучше сначала испытать храбрость войск и силу нового оружия на Новой Бретани. Шпионы ведь уверяют, что Артур сам намеревается напасть на них. Двое приспешников Джона поддержали его, но остальные, включая Сэма, проголосовали против. Джон покраснел, стал ругаться и стучать кулаком по дубовому столу, но никто не собирался изменять своего решения. После ужина барабаны передали послание Хэккинга, содержащее сообщение, что посол Файрбрасс прибудет завтра, где-то чуть раньше полудня. Сэм вернулся к себе. При свете ламп, в которых горел рыбий жир - вскоре у них обязательно будет электричество - он, ван Бум, двое инженеров - Таня Велицкая и Джон Весли О'Брайен - обсуждали вопросы, связанные с Пароходом, и делали кое-какие наброски на бумаге, которая все еще была здесь редкостью. Однако им требовалось огромное количество бумаги для чертежей. Ван Бум все еще говорил, что нужно немного обождать, вот-вот можно будет начать производить специальный пластик. Чертить на нем можно будет магнитными перьями, а размагничивая его, можно будет без труда вносить коррективы в написанное. Сэм ответил, что все это прекрасно, однако он хочет начать постройку своего Парохода, как только будет закончен вездеход "Огненный Дракон". Ван Бум сказал, что он не может с этим согласиться, так как еще не решено множество разнообразных проблем. Прежде чем это собрание закончилось, ван Бум вытащил из большой сумки Марк-1. - Теперь у нас их десять, - сказал он. - Это - ваш, подарок "Ассоциации инженеров Пароландо". А вот двадцать пакетов пороха и двадцать пластиковых пуль. Теперь вы можете спать, положив его под подушку. Сэм поблагодарил, инженеры ушли, и Клеменс закрыл дверь на засовы. Затем он прошел в заднюю комнату, чтобы поговорить немного с Джо Миллером. Титантроп все еще бодрствовал и сказал, что сегодня вечером он не принимал ничего успокоительного и, наверное, завтра поднимется. Сэм пожелал великану доброй ночи и прошел к себе в спальню. Он выпил два глотка вина и лег. Через некоторое время ему удалось задремать, хотя он и боялся, что трехчасовой дождь как обычно разбудит его и он с трудом сможет потом заснуть. Когда он проснулся, дождь уже давно закончился. Откуда-то доносились крики, а затем его "капитанский мостик" содрогнулся от взрыва. Сэм соскочил с кровати, накинул на себя одежду, схватил топор и бросился в рубку. Внезапно он вспомнил о пистолете, но тут же решил, что обязательно вернется за ним, как только выяснит, что происходит. Река была еще окутана туманом, и из него выскакивали сотни темных фигур, а над туманной поверхностью Реки торчали верхушки высоких мачт. Повсюду на равнине и среди холмов мелькали факелы и били барабаны. Раздался еще один взрыв. При свете озарившей ночную тьму вспышки было видно, как разлетаются во все стороны тела. Он выглянул в иллюминатор. Ворота в бревенчатой стене, окружавшей дворец короля Джона, были распахнуты, и из них выскакивало множество людей, среди которых выделялась могучая фигура Джона. Однако из тумана, стелящегося над Рекой, людей появлялось еще больше. В свете звезд было видно, как они строились и ряд за рядом продвигались вперед. К этому времени передовые отряды нападавших были уже среди больших цехов и быстро приближались к холмам. Раздалось несколько взрывов внутри заводских помещений - это, очевидно, рвались бомбы, брошенные туда, чтобы подавить сопротивление защищавшихся. Затем Клеменс увидел яркий след на фоне черного неба, и что-то огромное черное понеслось прямо на него. Он бросился на пол, и тотчас же под ним раздался грохот, пол затрясся, посыпались стекла иллюминаторов. Он почувствовал едкий запах горящего пластика. Сэм понимал, что нужно вскочить и бежать, но никак не мог заставить себя подняться. Он был оглушен и от страха парализован. За первой ракетой может последовать вторая, и на этот раз она могла взорваться гораздо ближе. Внезапно гигантская рука схватила его плечо и потянула вверх. Другая рука обхватила ноги, и титантроп вынес его наружу. Руки и грудь великана, покрытые густыми волосами, были мощными и теплыми, как у гориллы. Голос, зычный, как из дальнего конца туннеля, проревел: - Шпокойнее, шпокойнее, бошш! - Поставь меня сейчас же, Джо! - приказал Клеменс. - Со мной ничего не случилось. Единственное, от чего я сейчас страдаю, так это от стыда. И поделом, мне надо сгореть от стыда. Первое потрясение уже улеглось, и появилось ощущение относительного спокойствия. Один только вид гигантского титантропа действовал на него успокаивающе. Старый добрый Джо - может, он и туповат, может, он и недочеловек и в данный момент болен, но все равно стоит целого батальона обычных людей! Джо стоял перед ним, облаченный в кожаные доспехи. В руке его блестел огромный двуручный стальной топор. - Кто это? - проревел он. - Иж Шоул-шити? - Не знаю, - пожал плечами Сэм. - Как ты себя чувствуешь? Ты можешь драться? Как твоя голова? - Болит, но дратьшя я могу. Куда идем? Сэм повел его к подножию холма, к людям, собравшимся вокруг Джона. Он услыхал свое имя и увидел долговязую фигуру де Бержерака и рядом с ним Ливи. У нее был маленький дубовый щит, обшитый кожей, в руке она держала дротик со стальным наконечником. Француз держал в руке длинный тускло поблескивающий клинок. Глаза Сэма округлились. Это была шпага. Бержерак заметил недоумение Клеменса и пояснил: - Ваш кузнец дал мне ее сразу же после ужина. Он сказал, что нечего больше ждать. Сирано взмахнул шпагой, со свистом рассекая воздух. - Теперь я снова живу. Ведь это сталь - острая сталь! Близкий взрыв заставил их всех прильнуть к земле. Сэм выждал, пока не удостоверился, что еще одной ракеты не предвидится, и посмотрел в сторону своего капитанского мостика. Попадание было прямым. Передняя часть строения была разворочена и объята пламенем, огонь подступал к верхней палубе. Пропал дневник, но чашу он сможет потом забрать. Она была неразрушаемой. Еще через несколько минут из деревянных базук [Bazooka (англ.) - ручной гранатомет в вооруженных силах США во Второй Мировой Войне] со спин ракетчиков Пароландо полетели деревянные снаряды с горящими хвостами. Снаряды падали поблизости и только иногда среди противника. Они взрывались, взметнув языки пламени и клубы черного дыма, который быстро уносился ветром. Поступили сообщения от трех гонцов. Нападение совершено в трех местах вдоль Реки. Основные силы нападавших были сосредоточены здесь, по-видимому, чтобы захватить руководителей Пароландо, самые крупные цеха и вездеход "Огненный Дракон". Другие две армии атакующих вели бои в миле по обе стороны отсюда. Нападавшими были жители Новой Бретани, а также ольмеки и клеоменцы с противоположного берега Реки. Ольмеки были дикарями, жившими в Сибири за 30 000 лет до н.э., их потомки пересекли Берингов пролив и стали американскими индейцами. "Вот тебе и шпионская сеть короля Джона, - подумал Сэм. - Если только? если только он сам не организовал этот набег. Но будь это так, он не стоял бы здесь, где его могут в любой момент убить?" К тому же Артур из Новой Бретани ни за что не вступил бы в соглашение с дядей, который когда-то убил его. Обе стороны продолжали запускать ракеты. Пятифунтовые ракеты, начиненные осколками горных пород, наносили большой урон. Защитники Пароландо имели преимущество в том, что могли, лежа на земле, запускать ракеты в противника. Атакующим же надо было непрерывно продвигаться вперед, иначе они могли с таким же успехом отправляться домой. Тем не менее было очень страшно лежать на земле и ждать каждый новый взрыв, надеясь, что он не ближе, чем предыдущий. Слышались крики раненых, которые, однако, не казались Сэму особенно душераздирающими, так как он был оглушен и плохо слышал, а к тому же сейчас ему было не до других. Затем неожиданно взрывы ракет перестали сотрясать землю. Огромная рука потрясла Сэма за плечо. Он поднял голову и увидел, что все вокруг вскакивают на ноги. Старшины что есть мочи начали кричать своим подчиненным, чтобы те занимали боевые позиции. Либо противники настолько сблизились, что боялись запускать ракеты, либо истощились запасы ракет. Впереди показалась темная масса кричащих врагов. Они взбежали на холмы? и их первые три ряда пали, пронзенные стрелами. Бежавшие за ними не нарушили строй и, перепрыгивая через трупы, прорвались к лучникам и в мгновение ока измолотили их палицами и топорами. Сэм старался держаться поближе к Джо Миллеру, который медленно продвигался вперед, методично обрушивая удары своего топора на противников. И все же великана сбили с ног, и враги принялись топтать его тело, как стая шакалов, набросившихся на льва. Сэм пытался пробиться к другу. Его топор проломил чей-то щит и голову, но сам он через мгновение ощутил острую боль в ребрах. Его теснили, он отбивался топором, пока оружие не выскочило из его рук, глубоко засев в чьем-то черепе. Сэм споткнулся о бревно. Прямо над ним горел его разрушенный дом, пока еще держащийся на трех горящих пилонах. Он перекатился на бок и увидел свой пистолет. Свой Марк-1! Который он забыл на столике рядом с кроватью. Рядом валялись три пакета с порохом, несколько фитилей и пластиковых пуль. Очевидно, взрыв выбросил их из дома. Рядом с ним в каком-то диком танце, схватив друг друга руками, кружили двое сражавшихся. Они дрожали от напряжения и смотрели прямо в окровавленные лица друг друга. Они замерли, и Сэм узнал в одном из них короля Джона. Его противник был выше, но не такой коренастый. Он потерял шлем, и на его голове оказалась копна рыжих волос, а глаза тоже были голубыми. Сэм открыл патронник, вставил пулю и заряд, как он уже делал это утром, закрыл