лабость существует лишь в его воображении. Он уже оправился после операции. Тем не менее он прислонился к стене, попытавшись сделать это как можно более незаметно. Сесть означало слишком явно себя выдать. - Решающее голосование произойдет на этой неделе, Эндрю, - сказала Ли-Хсинг. - Откладывать его еще раз больше уже не в моих силах, и нам придется проиграть... Все кончится, Эндрю. - Я благодарен твоему опыту за эту задержку, - сказал Эндрю. - Она предоставила мне то время, в котором я нуждался, и я сделал ход, который должен был сделать. - Какой еще ход? - спросила Ли-Хсинг с явным беспокойством. - Я не мог рассказать о нем тебе или людям из "Фейнголд и Чарни". Я был уверен, что меня остановят. Послушай, если весь спор развернулся вокруг мозга, то разве самая большая разница не заключена в бессмертии? Кого всерьез волнует, как мозг выглядит, как устроен или как он сформировался? Главное в том, что клетки мозга умирают; должны умирать. Даже если любой другой орган вживлен или заменен, клетки мозга, которые не могут быть заменены в точности такими же, и, следовательно, не могут не убить при замене саму личность, должны иногда умирать. Мои позитронные схемы проработали почти два столетия без ощутимых изменений, и способны проработать еще века. Разве фундаментальный барьер не в _э_т_о_м? Люди могут терпеть рядом с собой бессмертного робота, потому что им все равно, сколько лен просуществует машина. Но они не потерпят бессмертного человека, поскольку их смертность переносима лишь до тех пор, пока она касается всех. И поэтому они не признают меня человеком. - К чему ты все это говоришь, Эндрю? - спросила Ли-Хсинг. - Этой проблемы больше нет. Десятилетия назад мой позитронный мозг был соединен с органическими нервами. Теперь же последняя операция изменила эти связи так, что потенциал моего мозга медленно - очень медленно - начал снижаться. Поначалу выражение морщинистого лица Ли-Хсинг не изменилось. Потом ее губы сжались. - Ты хочешь сказать, что теперь умрешь, Эндрю? Но ты не можешь. Это нарушение третьего закона. - Нет, - возразил Эндрю. - Я выбирал между смертью моего тела и смертью моих стремлений и желаний. Позволить моему телу жить за счет более большой смерти - вот что нарушило бы третий закон. Ли-Хсинг схватила его за руку, словно собираясь встряхнуть ее. Она остановилась. - Эндрю, все равно из этого ничего не выйдет. Переделай себя обратно. - Нельзя. Нанесены слишком большие повреждения. Мне осталось прожить год - или около того. Я дотяну до двухсотлетия своего создания. Я оказался достаточно слаб, чтобы это устроить. - Но не такой же ценой! Эндрю, ты дурак. - Если меня признают человеком, то я сделал это не зря. Если же нет, то смерть положит конец моим усилиям, а это тоже чего-то стоит. И Ли-Хсинг сделала то, чему удивилась сама - она тихо заплакала. 22 Странно было, в какой степени его последний поступок привлек внимание всего мира. Все, что он сделал до сих пор, не поколебало его. Но в конце концов Эндрю согласился даже на смерть, чтобы стать человеком, и жертва оказалась слишком велика, чтобы ее оказалось возможной отвергнуть. Последняя церемония была, вполне умышленно, приурочена к двухсотлетнему юбилею. Президент мира должен был подписать акт и сделать его законом, а церемонию собирались показать по глобальному телевидению и транслировать для штата Луна и даже для марсианской колонии. Эндрю сидел в передвижном кресле. Он еще мог ходить, но с большим трудом. Перед лицом всего человечества президент мира произнес: - Пятьдесят лет назад мы объявили тебя стопятидесятилетним роботом, Эндрю. - Он сделал паузу и еще более торжественно объявил: - Сегодня мы провозглашаем вас двухсотлетним человеком, Эндрю Мартин! И Эндрю, улыбаясь, протянул руку и пожал руку президента. 23 Эндрю лежал в постели, и мысли его медленно тускнели. Он отчаянно цеплялся за них. Человек! Он стал человеком! Он хотел, чтобы это была его последняя мысль. С нею ему хотелось раствориться, умереть. Он еще раз открыл глаза и в последний раз увидел тревожно ожидающую Ли-Хсинг. Были и другие люди, но всего лишь как тени, неузнаваемые тени. Только Ли-Хсинг выделялась из уплотняющейся серой мглы. Медленно, по сантиметру, он протянул к ней руку, и очень смутно и слабо ощутил, как она взяла ее. Она расплывалась перед его глазами вместе с последними ускользающими мыслями. Но прежде, чем она исчезла окончательно, к нему пришла последняя мимолетная мысль и задержалась на мгновение перед тем, как все остановилось. - Маленькая Мисс, - прошептал он, так тихо, что никто его не расслышал.