тверждаю, что это человек. - И все же, мистер Бейли, вы не до конца изучили проблему, - возразил Фастольф. - Для того, чтобы отличить робота, даже человекоподобного робота, от живого человека, вовсе не нужно делать заведомо шатких выводов из его реплик и поступков. Вы, например, пробовали кольнуть Р.Дэниела булавкой? - Что? - У Бейли отвисла челюсть. - Это простой опыт. Есть и более сложные. Его кожа и волосы выглядят как настоящие, но пробовали ли вы рассмотреть их при достаточном увеличении? Затем, кажется, что он дышит, особенно когда ему нужен воздух для произнесения слов. Но заметили ли вы, что по несколько минут он вообще не производит дыхательных движений? Наконец, можно было бы провести анализ выдыхаемого им воздуха на содержание в нем окиси углерода. Можно было бы попытаться взят анализ его крови, проверить его пульс и сердцебиение. Вы понимаете, к чему я клоню, мистер Бейли? - Все это слова, - произнес Бейли сдавленным голосом. - Меня на пушку не возьмешь. Неужто вы думаете, что, если бы даже я захотел, ваш липовый робот позволил бы мне приблизиться к нему со шприцем, с телескопом или микроскопом? - Конечно, да. Но не будем спорить, - ответил Фастольф и подал Р.Дэниелу какой-то знак. Р.Дэниел притронулся к манжете правого рукава, и диамагнитный шов распался по всей его длине, обнажив гладкую мускулистую руку, на вид ничем не отличающуюся от человеческой. Она была покрыта короткими рыжеватыми волосами, совсем как у человека. - Ну и что? - не сдавался Бейли. Р.Дэниел проделал какую-то манипуляцию со среднем пальцем правой руки, что именно, Бейли не успел заметить, и точно так же как разошелся диамагнитный шов на рукава, так его рука распалась надвое. А внутри, под тонким слоем похожего на кожу материала, тускло поблескивали стальные тяги, шарниры и провода. - Не хотите ли вы более тщательно осмотреть внутренности Р.Дэниела, мистер Бейли? - вежливо спросил доктор Фастольф. Бейли почти не слышал этих слов из-за шума в ушах и неожиданно раздавшегося истерического с подвыванием хохота комиссара Эндерби. 9. РАЗЪЯСНЕНИЕ КОСМОНИТА Шум в ушах Бейли все нарастал, и вот в нем уже потонул хохот комиссара. Комната и все, что в ней было, закачалось у него перед глазами; он потерял ощущение времени. Хорошо, хоть он остался сидеть в прежней позе. Изображение комиссара исчезло; стенки объемного экрана больше не светились; рядом с ним сидел Р.Дэниел, зачем-то оттянувший участок кожи на его обнаженной выше локтя руке. Теперь Бейли различал медленно растворившееся под кожей темное пятно на месте инъекции, исчезавшее у него на глазах. Он окончательно пришел в себя. - Вам лучше, партнер Илайдж? - спросил его Р.Дэниел. Ему было лучше. Он высвободил руку, опустил рукав и оглянулся вокруг. Доктор Фастольф оставался на своем месте; легкая улыбка смягчала черты его невзрачного лица. - Я потерял сознание? - спросил Бейли. - Что-то в этом роде, - сказал Фастольф. Боюсь, что вы пережили сильное потрясение. И тут Бейли все вспомнил. Он схватил Р.Дэниела за руку, задрав рукав рубашки как можно выше. На ощупь рука казалась мягкой, как у человека, но под верхним слоем прощупывалось что-то более твердое нежели кости. Р.Дэниел спокойно реагировал на действия детектива. А Бейли оглядывал его руку со всех сторон, ощупывая там, где у человека проходит срединная артерия. Вероятно, здесь должен быть незаметный шов. Логично предположить, что он должен проходить именно здесь. Такого робота, с искусственным кожным покровом и настолько похожего на человека, нельзя ремонтировать обычным способом. Нагрудная плита не может держаться у него на заклепках. И вряд ли его черепная коробка укреплена на обычных шарнирах. Вероятнее всего, различные части его механического тела соединяются по линии микромагнитных полей. Рука, голова, все его тело, должно быть, распадаются надвое от прикосновения в нужном месте и соединяются от прикосновения в другом. Бейли бросил взгляд на экран. - Где комиссар? - пробормотал он, сгорая от стыда. - Неотложные дела, - ответил доктор Фастольф. - К сожалению, я посоветовал ему оставить нас и пообещал, что позабочусь о вас. - Вы и так уже отлично о нас позаботились, благодарю вас, - мрачно отозвался Бейли. - С этим покончено. Он устало выпрямился, внезапно почувствовав себя очень старым. Слишком старым, чтобы начинать все сначала. Не надо обладать большой проницательностью, чтобы угадать, что ждет его впереди. Комиссар в одинаковой степени и напуган и разгневан. Он холодно встретит Бейли и каждые пятнадцать секунд будет проверять свои очки. Тихим голосом - Джулиус Эндерби почти никогда не повышает голос на подчиненных - он будет втолковывать ему, что смертельно оскорблены космониты. "С космонитами так разговаривать нельзя, Лайдж. Они этого не любят. - Голос Эндерби звучал у него в ушах со всеми оттенками интонации. - Я предупреждал вас. Ясно без слов, какой огромный ущерб вы нанесли нам. Но, учтите, я вас понимаю. Мне ясно, чего вы добиваетесь. Будь это земляне - тогда дело другое. Я бы сказал: да, попытайтесь. Рискните. Выкрутите их. Но это космониты! Лайдж, надо было сказать мне. Посоветоваться со мной. Ведь я знаю их. Я вижу их насквозь". А что Бейли ответит на это? Что как раз ему он и хотел доверить свой план. Что риск был слишком велик, тогда как комиссар - человек слишком осторожный. Что именно Эндерби подчеркивал невероятную опасность как полного провала, так и нерассчитанного успеха. Что избежать деклассирования можно было, лишь доказав вину космонитов... Тогда комиссар скажет: "Придется написать рапорт, Лайдж. Будут всякие неприятности. Я знаю космонитов. Они потребуют вашего отстранения, и мне придется подчиниться. Вы ведь понимаете, в чем дело, Лайдж, верно? Я постараюсь облегчить вашу участь. Можете рассчитывать на меня. Я как смогу буду отстаивать вас, Лайдж." Именно так оно и будет. Комиссар выступит в его защиту... но лишь в известных пределах. Он побоится, например, навлечь на себя гнев мера. "Черт побери, Эндерби! - раскричится мэр. - Что за безобразие! Почему не посоветовались со мной? Кто в конце концов хозяин в городе? Кто разрешил этому роботу проникнуть в город? Какого дьявола вы поручили этому Бейли..." И если положение самого комиссара окажется под угрозой, то ему будет не до Бейли. Собственно, Эндерби тут ни при чем. Лучшее, на что Бейли может теперь рассчитывать, - разжалование - вещь довольно отвратительная. Условия жизни в современном городе таковы, что даже полностью деклассированным обеспечен прожиточный минимум. Но он слишком хорошо знает, как низок этот минимум. Лишь занимаемая должность обеспечивает скрашивание жизнь мелочи: будь то удобное место в экспрессе, лучшее блюдо в столовой или более короткая очередь еще где-нибудь. Можно подумать, что философскому уму присуще пренебрегать побочными мелочами. Но ни один человек, как бы философски настроен он ни был, не может без воли отказаться от привилегий, когда-то прежде им полученных. В этом все дело. Какое ничтожное бытовое удобство представляет собой индивидуальный умывальник, если учесть, что целых тридцать лет Бейли пользовался общими душевыми и это не казалось ему обременительным. Но если бы он лишился ему, как унизительно и невыносимо стало бы снова ходить в душевые! С какой сладкой тоской вспоминал бы он бритье у себя в спальне, как жалел бы об утраченной роскоши! Среди современных публицистов стало модно с высокомерным осуждение толковать о меркантилизме прежних времен, когда экономикой правили деньги. Конкурентная борьба за существование, утверждают они, жестока. Ни одно по-настоящему сложное общество не может существовать из-за напряженных усилий, вызванный вечной борьбой за "чистоган". (Ученые по-разному толкуют слово "чистоган", однако общий его смысл сомнений не вызывает.) И наоборот, они высоко превозносят современный "коллективизм", как наиболее продуктивную и просвещенную форму общества. Может, это и так. Одни произведения романтизируют прошлое, другие - полны сенсаций. Медиевисты же считают, что индивидуализм и инициатива расцвели благодаря именно меркантилизму. Как бы то ни было, сейчас Бейли терзала одна мысль: "Действительно, доставался ли когда-то человеку этот "чистоган", чтобы он ни означал, тяжелее, чем жителю города достается его право съесть на воскресный ужин куриную ножку - мясистую ножку некогда живой птицы". "За себя я не боюсь, - подумал Бейли. - Вот как быть с Джесси и Беном?" В его мысли ворвался голос доктора Фастольфа: - Мистер Бейли, вы меня слышите? Бейли вздрогнул: - Да. Как долго стоял он, застыв как истукан? - Прошу вас присесть, сэр. Теперь, когда вы обдумали свои проблемы, быть может, вы пожелаете посмотреть пленку, снятую нами на месте преступления? - Нет, благодарю вас. У меня дела в городе. - Но ведь дело доктора Сартона важнее. - Не для меня. Я уже, наверное, отстранен. - Тут он внезапно взорвался: - Черт возьми, если вы могли доказать, что Р.Дэниел робот, почему вы сразу этого не сделали? Зачем было устраивать какой-то фарс? - Дорогой мистер Бейли, меня очень интересовали ваши выводы. Что касается отстранения, то я в этом сомневаюсь. Я уже просил комиссара оставить вас. Полагаю, что он согласится. Бейли с неохотой опустился на стул. - Чем вызвана ваша просьба? - спросил он дружелюбно. Доктор Фастольф забросил ногу на ногу и вздохнул. - Мистер Бейли, мне встречались только два типа землян: бунтовщики и политиканы. Ваш комиссар нам полезен, но он увлекается политикой. Он говорит нам то, что нам хочется услышать. Он нас обхаживает, так сказать. Вы же приходите сюда и обвиняете нас в чудовищных преступлениях и старается доказать свою правоту. Мне это понравилось. Это отрадное явление. - Отрадное ли? - с сарказмом переспросил его Лайдж Бейли. - Определенно. Вы тот человек, с которым можно говорить откровенно. Вчера ночью, мистер Бейли, Р.Дэниел связался со мной по субэтеральному каналу. Кое-что в его сообщении о вас меня заинтересовало. Например, ваши книгофильмы. - А что в них особенного? - Большинство из них на исторические и археологические темы. Значит, вы интересуетесь человеческим обществом и кое-что знаете об его эволюции. - Даже полицейский, если пожелает, может посвящать свободное время книгофильмам. - Совершенно верно. Но мне нравится их тематика. Ваш интерес к истории поможет мне объяснить вам кое-что. Прежде всего речь пойдет об исключительности жителей Внешних Миров. Вот мы живем в Космотауне, не бываем в городе, очень редко и со всякими ограничениями общаемся с землянами. Мы дышим наружным воздухом, но при этом пользуемся фильтрами. И сейчас у меня в ноздрях фильтры, на руках - перчатки, и я стараюсь не подходить к вам очень близко. Как вы думаете: почему? - Нет смысла гадать, - угрюмо ответил Бейли. "Теперь его черед говорить". - Как многие земляне, вы могли бы ответить: потому что вы, мол, презираете землян и из опасения утратить свое превосходство не хотите, чтобы вас касалась даже их тень. Но это не так. Правильный ответ очевиден. Тот медицинский осмотр, который вы прошли, а также душ и прочее вовсе не часть ритуала. Они продиктованы необходимостью. - Болезни? - Да, болезни. Дорогой мистер Бейли, первые земляне, завоевавшие Внешние Миры, оказались на планетах, где полностью отсутствовали земные бактерии и вирусы. Они привезли свои, разумеется, но вместе с тем они обладали совершенными медицинскими и микробиологическими методами. Тем более, что им пришлось иметь дело с малым количеством микроорганизмов при полном отсутствии промежуточных хозяев - кормильцев паразитов. Не было ни комаров - разносчиков малярии, ни улиток, распространяющих шистосоматоз. Поэтому разносчики болезней были скоро уничтожены, а полезные бактерии беспрепятственно размножались. Постепенно на Внешних Мирах болезни исчезли. Естественно, со временем к иммигрантам стали относиться с неприязньью, так как Внешние Миры все больше и больше опасались заразных болезней. - А вы когда-нибудь болели, доктор Фастольф? - Да, но не инфекционными заболеваниями. Мы подвержены таким заболеваниям, как, например, атеросклероз, но у меня никогда не было того, что вы называете гриппом. Заразись я им, я бы наверное не выжил. У меня у нему нет никакой сопротивляемости. Вот в чем беда всех жителей Космотауна. И все мы очень рискуем. Ведь Земля кишит болезнями, от которых у нас нет защиты, естественной защиты. Вы сами являетесь носителем микробов почти всех известных болезней. Вы этого не чувствуете, поскольку постоянно контролируете их при помощи антител, выработанных вашим организмом за многие годы. В моем организме антител нет. Вы удивляетесь, почему я стараюсь держаться подальше от вас? Поверьте мне, мистер Бейли, только в целях самозащиты. - Если это так, почему не растолковать это землянам? - предложил Бейли. - Объяснить, что дело не в вашей заносчивости, а в той реальной опасности, которая вам угрожает. Космонит покачал головой. - Нас мало, мистер Бейли, к тому же нас не любят, как всех иностранцев. Мы сохраняем нашу безопасность, поддерживая в ваших людях шаткое представление о нас как о существах высшего порядка. Мы не можем уронить свой престиж, признав, что мы просто боимся приблизиться к жителю Земли. По крайней мере, до тех пор, пока земляне и космониты не научатся понимать друг друга. - Если положение не изменится, это произойдет не скоро. Мы... они ненавидят вас как раз за это мнимое превосходство. - В этом вся проблема. Не думайте, что мы этого не понимаем. - Комиссар знает обо всем этом? - Мы с ним никогда так откровенно не беседовали. Наверное, догадывается. Он ведь умный человек. - В таком случае он должен был рассказать мне об этом, - как бы про себя произнес Бейли. Доктор Фастольф удивленно поднял брови. - И тогда вы не стали бы подозревать в Р.Дэниеле космонита. Так ведь? Бейли только слегка пожал плечами. - И вы были бы правы, - продолжал Фастольф. - Помимо психологических трудностей - влияние на нас ужасного шума и толп людей, - можно прямо сказать, что войти на территорию города для любого из нас равносильно самоубийству. Вот почему доктор Сартон предложил создать человекообразных роботов, которые вместо людей могли бы общаться... - Да, да. Р.Дэниел рассказывал мне. - И вы это осуждаете? - Послушайте, - сказал Бейли, - раз уж мы говорим откровенно, позвольте задать вам простой вопрос. Зачем вы, космониты, пришли на Землю? Почему бы вам не оставить на с в покое? Доктор Фастольф не скрывал своего удивления: - Разве вы довольны жизнью на Земле? - У нас не так уж плохо. - Верно, но всегда ли так будет? Население ваше постоянно растет; вам все труднее и труднее вырабатывать необходимое количество калорий. Земля зашла в тупик, мой дорогой. - Нам не так плохо, - упрямился Бейли. - Но и не хорошо. Нью-Йорк тратит массу усилий на то, чтобы добывать себе воду и удалять отбросы. Атомные электростанции работают на уране, запасы которого скудеют даже на других планетах нашей системы, а потребности в нем все возрастают. Жизнь города зависит от того, вовремя ли будет древесная масса для дрожжевых баков или минеральные соли для гидропонных установок. Наконец, проблема вентиляции. Иными словами, сохраняемое равновесие зависит от тысяч разнообразных проблем, которые усложняются с каждым годом. Что произойдет с Нью-Йорком, если нарушить это равновесие хотя бы на час? - Этого еще никогда не случалось. - Но может случиться в будущем. В примитивные времена населенные центры были почти полностью независимы и потребляли продукцию близлежащих ферм. Только стихийное бедствие - наводнение, эпидемия или неурожай - могли причинить им вред. С ростом этих центров и развитием техники стало возможным преодолевать бедствия местного характера, привлекая помощь извне, издалека. В результате огромные территории Земли стали зависеть друг от друга. Города медиевальных времен, даже самые крупные, могли просуществовать на своих запасах, в том числе неприкосновенных, по крайней мере, в течение недели. Когда Нью-Йорк только стал современным городом, он мог прожить на своих запасах в течение дня. Сейчас он не продержится и часа. То бедствие, которое десять тысяч лет назад было бы большой проблемой, сегодня было бы равносильно катастрофе. Бейли заерзал на стуле. - Я это слышал и раньше. Наши медиевисты хотят покончить с городами. Они призывают вернуться назад к природе и заняться возделыванием земли. Они просто рехнулись: это невозможно. Нас слишком много, и историю нельзя повернуть вспять. Конечно, если бы не ограничивалась эмиграция на Внешние Миры... - Вы знаете, почему она ограничивается. - Тогда что нам делать? Вы топчетесь на одном месте. - Почему бы не освоить новые миры? Галактика насчитывает сотни миллиардов звезд. Предполагается, что сто миллионов планет годны или могут быть сделаны годными для жизни. - Это нелепость. - Почему? - горячо возразил Фастольф. - Почему нелепость? Земляне осваивали планеты в прошлом. Более тридцати из пятидесяти Внешних Миров, включая нашу Аврору, были освоены самими землянами. Разве теперь это невозможно? - Ну знаете ли... - Не можете ответить? Тогда я вам скажу. Если это и возможно, то только потому, что на Земле процветает культ стальных городов. До их появления вы были свободнее и могли оторваться от Земли, чтобы начать все сначала на чужой планете. Вы делали это не менее тридцати раз. А сейчас земляне так изнежились, так увязли в своих стальных пещерах, что им не выбраться оттуда вовек. Вы сами, мистер Бейли, не могли представить, что горожанин способен пересечь открытое пространство на пути в Космотаун. Пересечь же космическое пространство к новому миру для вас должно быть труднее во сто крат. Урбанизм разъедает Землю, сэр. - Даже если это и так, - рассердился Бейли, - какое вам до этого дело? Мы сами решим свои проблемы. А если не решим, значит, таким будет наш особенный путь в ад. - Лучше свой собственный путь в ад, чем чужая дорога в рай? - съязвил Фастольф. - Однако я понимаю вас. Едва ли приятно слушать проповеди чужестранца. А вот мы бы не отказались от поучений со стороны, ибо у нас тоже есть проблемы, причем аналогичные вашим. - Перенаселение? - криво усмехнулся Бейли. - Аналогичные, но не одинаковые. Мы страдаем от недостатка населения. Как вы думаете, сколько мне лет. - Я бы сказал - шестьдесят, - умышленно завысил его возраст Бейли. - А надо бы сказать: сто шестьдесят. - Неужели? - А если быть точным, то мне скоро стукнет сто шестьдесят три года. Здесь нет никакого подвоха. Мой возраст исчисляется стандартным земным годом. Если мне повезет, и я буду за собой следить, и, самое главное, не подхвачу какую-нибудь земную болезнь, то доживу до трехсот лет. Многие жители Авроры достигают возраста трехсот пятидесяти лет. Причем средняя продолжительность жизни у нас постоянно растет. Бейли оглянулся на Р.Дэниела (который за это время не проронил ни слова) будто за подтверждением. - Но как это возможно? - недоуменно спросил он. - В недонаселенном обществе большое внимание уделяется геронтологии - науке о старении организма. В нашем мире удлинение срока жизни было бы бедствием. Вы просто не можете себе позволить роста населения. На Авроре же хватает места и для трехсотлетних стариков. Чем длиннее жизнь, тем больше человек дорожит ею. Умри вы сейчас, возможно, потеряли бы ну сорок, а то и меньше лет жизни. Я же потерял бы не меньше полутораста лет. Поэтому в нашей цивилизации важнейшую роль приобретает жизнь индивидуума. Уровень рождаемости у нас низок, а рост населения строго контролируется. И чтобы обеспечить наилучшие условия существования для каждого человека, мы поддерживаем определенное соотношение между количеством людей и роботов. Естественно, что мы тщательно отбираем умственно и физически неполноценных детей, не давая им достигнуть зрелого возраста. Бейли прервал его: - Значит, вы их убиваете, если они не... - Если они не соответствуют требованиям. Совершенно безболезненно, заверяю вас. Вас это шокирует, так же как нерегулируемое развитие землян шокирует нас. - Оно регулируется, доктор Фастольф. Каждой семье разрешается иметь определенное количество детей. Доктор Фастольф снисходительно улыбнулся. - Определенное количество любых детей, а не здоровых детей. - Но кто решает, каким детям жить? - Вопрос довольно сложный, и на него сразу не ответишь. Когда-нибудь мы с вами поговорим об этом подробнее. - Ну так в чем ваши трудности? Похоже, что вы довольны свои образом жизни. - Он стабильный. Вот в чем беда. Он слишком стабильный. - Вам не угодишь, - заметил Бейли. - Мы, по-вашему, стоим на пороге невообразимого хаоса, ваши же порядки слишком стабильны. - Стабильность может быть чрезмерной. За два с половиной столетия ни один из Внешних Миров не пытался осваивать новые планеты. Этого не предвидится и в будущем. Мы живем слишком долго и в слишком хороших условиях, чтобы рисковать. - Быть может, это и так, доктор Фастольф. Но вы-то прилетели на Землю? Вы рискуете жизнью? - Конечно. Среди нас есть люди, мистер Бейли, которые считают, что прогресс человечества стоит такого риска. К сожалению, нас пока мало. - Ладно. Мы, кажется, подходим к самому главному. Какую роль в этом играет Космотаун? - Пытаясь увеличить на Земле количество роботов, мы стремимся нарушить равновесие вашей экономики. - Так-то вы собираетесь нам помочь! - Губы Бейли дрогнули. - То есть вы хотите, чтобы становилось все больше уволенных, замененных роботами и деклассированных? - Отнюдь не из-за жестокости или бессердечия, поверьте мне, - убеждал его доктор Фастольф. - Эти смещенные, как вы их называете, составляют ядро будущих переселенцев на другие планеты. Кстати, вашу древнюю Америку открыли корабли, экипажи которых были укомплектованы преступниками. Разве вы не видите, что город бросает смещенных на произвол судьбы. Терять им нечего, но, покинув Землю, они завоюют себе лучшую жизнь. - Но из этого ничего не получается. - Пока - нет, - грустно согласился Фастольф. - Что-то здесь не так. Всему виной отвращение землян к роботам. А ведь именно роботы могут сопровождать людей, помочь им устроиться на необжитых планетах, и наконец, освоить их. - Ну и что потом? Новые Внешние Миры? - Нет. Внешние Миры появились на Земле еще до возникновения стальных городов. Новые же колонии будут созданы людьми, которые жили в крытых городах и к тому же знакомы с культурой С/Fе. Это будет синтез того и другого, своего рода гибрид. Если же оставить все по-старому, то вскоре начнет разрушаться земная цивилизация, а несколько позднее наступит черед медленного загнивания и распада культуры Внешних Миров. Новые колонии несут что-то свежее, так как будут сочетать в себе то лучшее, что есть в обеих цивилизациях. Их благотворное влияние на более старые миры, включая Землю, поможет и нам зажить новой жизнью. - Не знаю, не знаю... Все это очень туманно, доктор Фастольф. - Да, это мечта. Поразмыслите над этим. - С этими словами космонит резко встал на ноги. - Я провел с вами больше времени, чем намеревался. Кстати, больше, чем положено с точки зрения безопасности здоровья. Вы разрешите мне оставить вас? Бейли и Р.Дэниел вышли наружу, и снова сверху, но под другим углом на них лились потоки солнечного света, теперь уже более желтого оттенка. У Бейли возникла неясная мысль: "Как выглядит солнечный свет на другой планете? Может быть, он не такой яркий и слепящий? Может, там он более приятный?" Другой мир? Безобразный космонит с оттопыренными ушами наполнил его странными мыслями. Интересно, пришлось ли однажды докторам с Авроры задуматься над тем, оставить жизнь ребенку, по имени Фастольф, или нет? Не слишком ли он безобразен? А может быть, внешность вообще не принимается в расчет? В каких случаях отталкивающий вид считается уродством и какие виды уродства... Но как только исчез солнечный свет и они вошли в первую дверь, ведущую к душевым, настроение у него изменилось. Бейли в отчаянии затряс головой. Все это чепуха. Заставлять землян эмигрировать и устраиваться на новом месте! Какая чушь! Чего они в действительности добиваются? Ответ на это найти ему не удалось. Служебная машина медленно катилась по проезжей части коридора. Бейли вновь почувствовал себя в реальном мире. На правом бедре он ощущал теплую, успокаивающую тяжесть своего бластера. Таким же теплом и спокойствием повеяло на него от шумной, бурлящей жизни огромного города. В тот момент, когда они въезжали на его территорию, Бейли почувствовал какой-то странный, едва уловимый запах. "Это пахнет город?" - удивился он. Он подумал о двадцати миллионах человеческих существ, загнанных за стальные стены огромной пещеры, и в первый раз в жизни почуял их запах своими ноздрями, омытыми чистым наружным воздухом. Интересно, как будет на другой планете? Меньше народу и больше воздуха. Значит, чище? Но вокруг них шумел вечерний Нью-Йорк, а запах постепенно ослабевал и, наконец, исчез совсем, и Бейли стало неловко за свои мысли. Он медленно нажал на рычаг управления и увеличил подачу лучистой энергии в двигатель. Машина резко увеличила скорость и нырнула в пустоту автотуннеля. - Дэниел, - сказал Бейли. - Да, Илайдж? - Зачем доктор Фастольф рассказывал мне все это? - Вполне вероятно, Илайдж, что он хотел показать вам всю важность данного расследования. Мы с вами должны не только расследовать убийство, на и спасти Космотаун, а вместе с ним и будущее всей человеческой расы. - Было бы больше проку, - сухо ответил Бейли, - если бы он показал мне место преступления и позволил допросить тех, кто обнаружил труп. - Сомневаюсь, чтобы вы узнали что-нибудь новое, Илайдж. Мы тщательно проверили все сами. - Так ли уж тщательно? Вы ничего не нашли. У вас нет никаких улик. Вы не знаете, кого подозревать. - Не знаем, вы правы. Ответ нужно искать в городе... Точнее говоря, мы подозревали одно лицо. - Как так? Что же вы раньше не сказали? - Я не считал это необходимым, Илайдж. Да и для вас не секрет, что подозрение могло автоматически пасть лишь на одного человека. - На кого? Кто это, черт побери? - Единственный житель Земли, кто оказался на месте преступления, - комиссар Джулиус Эндерби. 10. ВЕЧЕР ПОЛИЦЕЙСКОГО ДЕТЕКТИВА Служебную машину занесло в сторону, и она резко остановилась перед слепой бетонной стеной автотуннеля. Урчание мотора прекратилось, наступила мертвая тишина. Бейли повернулся к сидящему рядом с ним роботу и неестественной спокойным голосом сказал: - Что вы сказали? Время растянулось, пока Бейли ждал ответа. Нарастал заунывный вибрирующий звук, который, достигнув своей невысокой вершины, стал постепенно затихать. Вероятно, в миле от них по свои каким-то делам пробиралась другая служебная машина. А может, это пожарная команда спешащая навстречу с огнем. Где-то в уголке его мозга возникла ответная мысль: "Найдется ли хоть один человек, который знает все автодороги, извивающиеся в чреве Нью-Йорка?" Нет такой минуты ни днем, ни ночью, когда бы они совершенно пустовали. И все же там можно найти места, где в течение многих лет не ступала нога человека. Перед Бейли неожиданно с уничтожающей жестокостью возник кинорассказ, который он видел еще в детстве. Местом действия были автодороги Лондона, и все начиналось, как и положено, с убийства. Убийца пытался скрыться в заранее подготовленном убежище на одной из автодорог, в пыли которой за сотню лет отпечатались следы только его ботинок. В этом убежище он был бы в полной безопасности, покуда не закончатся розыски. Но он свернул не в ту сторону и в безмолвном унынии извилистых коридоров произнес безмолвную и богохульную клятву, что назло всем богам найдет свое убежище. С тех пор он ни разу не свернул в нужном направлении. Он бродил по нескончаемому лабиринту от Брайтонского сектора на Ла-Манше до Норвича и от Ковентри до Кентербери. Он пробирался, как крот, из одного конца громадного лондонского подземелья в другой, по всей юго-восточной оконечности Старой Англии. Его одежда превратилась в лохмотья, а ботинки истрепались вконец, силы изменяли ему, но никогда не покидали его совсем. Он устал, очень устал, но не мог остановиться. Он мог лишь идти вперед и вперед, туда, где его ожидали неверные повороты. Иногда до него доносился шум проезжавших машин, но они всегда оказывались в соседнем коридоре, и, как бы быстро он туда ни бросался (ибо теперь он бы с радостью сдался властям), коридоры всегда оказывались пустыми. Иногда он замечал далеко впереди выход, который мог вернуть ему жизнь и воздух, но, сколько бы он ни приближался к нему, выход мерцал еще дальше, а после очередного поворота исчезал вовсе. Некоторым лондонским чиновникам доводилось видеть издали на подземных дорогах расплывчатый силуэт человека, который бесшумно брел навстречу, с мольбой протягивая к ним руки и беззвучно шевеля губами. Когда к нему приближались, он словно растворялся и исчезал. Это был один из тех рассказов, которые из области дешевой беллетристики перешли в царство фольклора. "Бродячего лондонца" знал весь мир. В глубинах Нью-Йорка Бейли вспомнил этот рассказ, и ему стало не себе. Р.Дэниел заговорил, и его голос повторяло слабое эхо. - Нас здесь могут подслушать, - насторожился он. - Здесь? Никогда в жизни. Так что вы сказали о комиссаре? - Он был на месте преступления, Илайдж. Он житель города. Естественно, что мы подозревали его. - Подозревали? А сейчас? - А сейчас - нет. Его невиновность была быстро доказана. Прежде всего, у него не было бластера. И не могло быть. Он проник в Космотаун обычным путем; это установлено точно. Как вам известно, все оставляют свое оружие при входе в Космотаун. - Кстати, удалось вам обнаружить орудие убийства? - Нет, Илайдж. Мы осмотрели все бластеры в Космотауне, и оказалось, что в течение нескольких недель они не были в употреблении. Проверка радиационных камер не оставляет никакого сомнения в этом. - Следовательно, убийца либо так хорошо спрятал оружие, что... - На территории Космотауна оно не обнаружено. Мы тщательно все осмотрели... - Я пытаюсь представить себе все возможности, - нетерпеливо прервал его Бейли. - Значит, убийца спрятал оружие или унес его с собой. - Совершенно верно. - И если вы признаете только вторую возможность, значит, комиссар вне подозрений. - Да. Для общей уверенности мы подвергли его цереброанализу. - Какому анализу? - Под цереброанализом я подразумевая расшивку электромагнитных полей живых мозговых клеток. - Ага... - протянул неуверенно Бейли. - А что это вам дает? - Мы получаем данные о типе нервной деятельности данного человека. В отношении комиссара Эндерби мы узнали, что он не способен на убийство доктора Сартона. Совершенно неспособен. - Верно, - согласился Бейли. - Не такой он человек. Я бы вам сразу сказал. - Лучше иметь объективные данные. Естественно, все жители Космотауна согласились пройти цереброанализ. - И конечно, все вне подозрений. - Несомненно. Поэтому мы убеждены, что убийца живет в городе. - Что ж, давайте пропустим всех жителей через эту вашу штучку. - Это было бы не очень практично, Илайдж. Возможно, лиц, способных по темпераменту на такой поступок, оказалось бы миллионы. - Так уж и миллионы... - промолчал Бейли и подумал о том далеком дне, когда толпы людей всячески поносили "грязных космонитов", и о недавней осаде обувного магазине не менее грозной толпой. Бедный Джулиус. Подозреваемый! Бейли вспомнил, как комиссар рассказывал ему об убийстве. "Это было жестоко, жестоко", - как сейчас слышал он его голос. Не удивительно, что он такого потрясения он уронил свои очки, а потом не хотел ехать с ним в Космотаун. "Я ненавижу их", - процедил он тогда сквозь зубы. Несчастный Джулиус! Знаток космонитов. Человек, заслуга которого перед городом заключалась в том, что он умел с ними ладить. Интересно, помогало ли это ему делать карьеру? Не мудрено, что он поручил расследование Бейли. Преданный старина Бейли. Старый приятель! Уж он-то попридержит язык за зубами, если докопается до правды. "Интересно, - подумал Бейли, - как проводится этот цереброанализ?" Он представил себе огромные электроды, деловитые пантографы, вычеркивающие кривые на миллиметровке, автоматические устройства, со щелчком принимающие нужное положение. Бедняга Джулиус! Если он сейчас в таком ужасном состоянии, в каком у него есть все основания быть, значит, у него перед глазами стоит строгое лицо мэра, который держит в руках его заявление об уходе в отставку, а вместе с ним и конец его блистательной карьеры. Тем временем машина скользнула в нижние этажи здания городского муниципалитета. Было уже 14:30, когда Бейли добрался до своего письменного стола. Комиссара на месте не оказалось. Вечно улыбающийся Р.Сэмми не знал, куда комиссар отлучился. Бейли некоторое время провел за размышлениями. Он даже не испытывал чувства голода. В 15:20 к его столу подошел Р.Сэмми и сказал: - Комиссар уже у себя, Лайдж. - Спасибо, - поблагодарил его Бейли. Впервые вид Р.Сэмми не вызвал у него раздражения. В конце концов у Р.Сэмми было что-то общее с Р.Дэниелом, а Р.Дэниел отнюдь не такое существо - вернее, предмет, - который действует на нервы. "Интересно, - подумал Бейли, - как сложится жизнь на новой планете, где с самого начала у людей и роботов будут равные права?" Эта мысль нисколько не вывела его из себя. Комиссар просматривал какие-то бумаги, делая на полях пометки. - Ну и дали же вы маху в Космотауне! - сказал он. Длинное лицо Бейли вытянулось еще больше от досады. - Вы правы, комиссар. Мне очень жаль... Эндерби бросил на него пристальный взгляд. Сейчас, впервые за последние тридцать часов, он выглядел самим собой. - Ничего страшного, - сказал он. - Похоже, что Фастольф не обозлился, так что забудем об этом. Странный народ эти космониты. Вам повезло, Лайдж, хоть вы этого не заслужили. В следующий раз посоветуйтесь со мной, прежде чем надумаете изображать из себя героя-одиночку из субэтерикса. Бейли молча кивнул. С его плеч свалилась огромная тяжесть. Он хотел с треском разоблачить космонитов, но у него ничего не вышло. Что ж, ладно. Его следка удивило, как безразлично он относится к этому сейчас, но факт остается фактом. - Послушайте, комиссар, - сказал он. - Мне нужна квартира на двоих, для меня с Дэниелом. Я не поведу его сегодня к себе. - Что это вдруг? - Всем стало известно, что он робот, понимаете? Может ничего и не случится, но я не хочу подвергать опасности семью, если начнутся беспорядки. - Чепуха, Лайдж. Я проверил. В городе нет никаких слухов. - Но Джесси откуда-то узнала, комиссар. - То есть нет организованных слухов. Ничего серьезного. Я занимался проверкой с тех пор, как отключился от дома Фастольфа. Собственно, я поэтому и ушел. Чтобы оперативно проверить источник слухов. Вот сообщения. Смотрите сами. Дори Гиллид побывала в женских туалетах разных районов города. Вы знаете Дорис, он способная девушка. Она ничего не обнаружила. Нигде. - Тогда как об этом узнала Джесси, комиссар? - Это можно понять. Р.Дэниел устроил спектакль в обувном магазине. Кстати, Лайдж, он действительно вынул бластер или вы немножко увлеклись? - Он вынул его в самом деле. И даже направил на толпу. Комиссар покачал головой. - Ну ладно. Кто-то узнал его. Признал в нем робота. - Погодите! - возмутился Бейли. - Его нельзя отличить от человека. - Почему? - Вы могли? Я вот не смог. - Это не доказательство. Мы с вами не специалисты. Предположим, в толпе был роботехник с заводов в Уэстчестере. Профессионал - человек, который всю жизнь занимался постройкой и конструированием роботов. Он замечает что-то странное в Р.Дэниеле, как Р.Дэниел говорит, или его манеру держаться. У него возникают сомнения. Может, он делится ими со своей женой, а та рассказывает подругам. Но это слишком неправдоподобно. Слухи замолкают. Но до Джесси слухи успели дойти. - Может быть, - неуверенно согласился Бейли. - Тем не менее как насчет комнаты для двоих? Комиссар пожал плечами и поднял переговорную трубку. Через некоторое время он сказал: - Вам могут дать лишь сектор Q-27. Соседство неважное. - Ничего, сойдет. - Кстати, где сейчас Р.Дэниел? - Он просматривает картотеку. Пытается собрать сведения о подстрекателях. - Боже правый, да их ведь миллионы! - Я знаю, но он делает это с удовольствием. Бейли уже было взялся за ручку двери, но неожиданно обернулся и спросил: - Комиссар, доктор Сартон рассказывал вам о планах Космотауна? О внедрении культуры С/Fе? - О чем? - О введении роботов. - Немного, - сказал комиссар равнодушно. - Он говорил вам когда-нибудь, какие цели преследует Космотаун? - О, улучшение здоровья людей, повышение жизненного уровня. Обычная болтовня, ничего нового. Конечно, я соглашался с ним. Поддакивал и все прочее. А что мне оставалось делать? Пусть себе тешатся, авось далеко не зайдут. Быть может, когда-нибудь... Бейли ждал, но так и не узнал, что может произойти "когда-нибудь". - Он говорил об эмиграции? - упорствовал он. - Об эмиграции? Нет. Пустить жителей Земли на Внешние Миры им не легче, чем найти алмазный астероид в кольцах Сатурна. - Я имею в виде эмиграцию на новые планеты. На это комиссар ответил взглядом, полным откровенного скептицизма. Бейли помолчал немного, а потом вдруг выпалил: - Комиссар, что такое цереброанализ? Когда-нибудь слышали об этом? Круглое лицо комиссара нисколько не изменилось; он спокойно ответил: - Понятия не имею. А что это? - Ничего. Просто услышал где-то... Он вышел из кабинета и, усевшись за свой стол, снова погрузился в размышления. Не такой уж комиссар актер, чтобы так притворяться. Что ж тогда... В 16:05 Бейли позвонил жене и сообщил ей, что ни сегодня, ни в течение нескольких следующих дней он не будет ночевать дома. После этого Джесси никак не хотела класть трубку. - Лайдж, что случилось? Ты в опасности? - Полицейский всегда подвергается опасности, - объяснил он беспечным тоном. Такой ответ, видимо, не устраивал ее. - Где тебя искать? Но он не хотел ей говорить. - Если тебе будет вечером скучно, поезжай к своей матери, - сказал он поспешно и тут же отключил линию. В 16:20 он заказал разговор с Вашингтоном. У него ушло много времени, чтобы разыскать человека, которому он звонил, и не меньше того, чтобы убедить его на следующий день влететь в Нью-Йорк. К 16:40 это удалось. В 16:55 из кабинета вышел комиссар и, проходя мимо Бейли, неопределенно ему улыбнулся. Дневная смена повалила к выходу. Те немногие, кто работал здесь вечером, при виде Бейли приветствовали его с различной степенью удивления в голосе. К столу подошел Р.Дэниел с кипой бумаг в руках. - Что это? - спросил Бейли. - Список тех, кто может иметь отношение к организации медиевистов. - Сколько же их набралось? - Более милли