он знает, что находится здесь. Если он спокоен, то это потому, что осознает - значение этой миссии превышает цену его жизни. - Из-за тайны Бенеша? - Нет. Потому что впервые осуществляется миниатюризация в такой степени и потому что она осуществляется с целью спасения жизни. - Использование лазера не опасно? - спросил Грант. - После того, как он чуть не поранил мне палец. - В руках доктора Дьювала этот лазерный луч уничтожит тромб, не повредив ни одной молекулы из окружающей ткани. - Вы очень высоко оцениваете его способности. - Их признает весь мир. У меня есть основание разделять это признание. Я постоянно работаю с ним до тех пор, как получила профессиональный диплом. - Я полагаю, он не относится к вам ни слишком предупредительно, ни слишком снисходительно просто потому, что вы женщина. - Нет, это не так. Она вернулась в свое кресло и проскользнула в привязные ремни одним легким движением. - Доктор Мичелз, мы ждем! - крикнул Оуэнс. Мичелз поднялся со своего кресла и медленно пошел по кабине с отрешенным и неуверенным видом. Затем, быстро переведя взгляд с одного члена команды на другого, он сказал: - Да. - Он сел и поправил свои ремни. Оуэнс свесился из своего купола, быстро проверил ремни каждого, снова влез в купол и пристегнул собственные ремни. - О'кей, мистер Грант. Сообщите им, что мы готовы. Грант передал сообщение, и почти тут же загремел громкоговоритель. - Внимание, "Протерус"! Это последнее речевое сообщение, которое вы получите, пока ваша миссия не будет завершена. У вас есть 60 минут объективного времени. Как только миниатюризация будет окончена, находящийся в судне счетчик времени выдаст 60 показаний. Вы должны все время помнить об этих показаниях, которые будут уменьшаться каждую минуту на одну единицу. Если нет - повторно включите счетчик, если снова нет - полагайтесь на ваши субъективные ощущения течения времени. Вы должны выйти из тела Бенеша до того, как показания счетчика достигнут нуля. Если вы этого не сделаете, вы убьете Бенеша независимо от успеха хирургической операции. Удачи вам! Голос умолк, и Грант не нашел ничего более оригинального для поддержки своего упавшего настроения, кроме как: - Вот это да! К своему удивлению, он обнаружил, что сказал это вслух. Сидевший рядом с ним Мичелз ухитрился выдавить слабую улыбку. - Да, это да... Картер следил за ними из наблюдательной башенки. Он поймал себя на том, что хотел бы скорее быть внутри "Протеруса", чем вне его. Это будет трудный час, и он желал бы в каждый момент знать о происходивших в этот момент событиях. Он вздрогнул от неожиданной резкой дроби радиограммы, прозвучавшей через внешнюю сеть. Его помощник за приемным аппаратом тихо сказал: - "Протерус" сообщает, что все в порядке. Картер произнес: - Миниатюризатор! Соответствующая кнопка с надписью "МИН" на соответствующей панели была нажата соответствующим пальцем соответствующего техника. "Это как в балете, - подумал Картер, - где каждый на своем месте и каждое движение расписано - в танце, окончание которого никто не может предвидеть". В результате нажатия кнопки стена в одном конце комнаты для миниатюризации исчезла. Из нее начал постепенно вылезать огромный ячеистый диск, подвешенный к проложенному по потолку рельсу. Он двигался к "Протерусу" и над ним, перемещался медленно и плавно на воздушной подушке, которая создавала его подвеску с зазором в одну десятую дюйма от рельса. Находившиеся в "Протерусе" ясно видели этот диск с геометрически правильными ячейками. Он приближался, похожий на покрытой оспой чудовище. Лоб и лысина Мичелза покрылись испариной. - Это миниатюризатор, - сказал он сдавленным голосом. Грант открыл было рот, но Мичелз поспешно добавил. - Не спрашивайте меня, как он действует. Оуэнс знает, а я нет. Грант невольно бросил быстрый взгляд назад и вверх Оуэнса, который, казалось, стал еще более напряжен и строг. Ясно была видна одна его рука, сжимавшая рычаг, который, как предположил Грант, был одним из самых важных органов управления кораблем. Оуэнс сжимал его так, словно ощущение чего-то материально доставляло ему удовольствие. Или, может быть, прикосновение к части корабля, который он сам спроектировал, успокаивало его. Он больше, чем кто-либо другой, должен был ощущать прочность - или хрупкость - купола башни, который должен был сохранить вокруг них микроскопическую частичку нормального мира. Грант посмотрел назад и встретился взглядом с Дьювалом, тонкие губы которого растянулись в слабой улыбке. - Вы выглядите встревоженным, мистер Грант. Разве сохранять спокойствие в опасных ситуациях не является вашим профессиональным качеством? - Черт побери! Сколько еще лет публику будут кормить сказками о секретных агентах? Нет, доктор, - спокойно сказал Грант, - в моей профессии быть спокойным в опасных ситуациях - значит, быстро умереть. От нас только ожидают, что мы будем действовать с умом, независимо от наших ощущений. А вы, как я вижу, не встревожены. - Нет. Я заинтересован. Я пропитан чувством удивления. Я полностью заинтересован, заинтригован и возбужден, но не встревожен. - Каковы наши шансы погибнуть, с вашей точки зрения? - Я надеюсь, небольшие. В любом случае, я нахожу утешение в религии. Я исповедался, и для меня смерть - всего лишь дверь. У Гранта не нашлось достойного ответа на эту тираду, и он промолчал. Для него смерть была белой стеной, имеющей лишь одну сторону, но он должен был признать, что, какой бы логичной не казалась эта мысль, она давала в данный момент небольшое утешение, в противовес червячку тревоги, который, как правильно заметил Дьювал, лежит, свернувшись, в его мозгу. Он с ужасом осознал, что его лоб тоже мокрый, наверное, такой же мокрый, как у Мичелза, и что Кора смотрит на него с выражением, которое он тут же определил как презрение. Неожиданно он сказал: - А вы исповедались в ваших грехах, мисс Петерсон? Она холодно ответила: - Какие грехи вы имеете в виду, мистер Грант? Он не нашел, что ответить и на это ее замечание, а потому тяжело откинулся в кресле и стал смотреть вверх на миниатюризатор, который теперь находился точно над ними. - Что вы чувствуете, когда подвергаетесь миниатюризации, доктор Мичелз? - Ничего, я полагаю. Это форма движения, сжатие внутрь, и если оно происходит с постоянной скоростью, то вы не ощутите ничего более, чем при движении вниз по эскалатору. - Но это теоретически. Грант не отводил глаз от миниатюризатора. - А каковы действительные ощущения? - Я не знаю. Я никогда их не испытывал. Однако животные в процессе миниатюризации не проявляют не малейшего беспокойства. Они не прекращают своих занятий, я сам это видел. - Животные? Грант повернулся и уставился на Мичелза с неожиданным возмущением. - А какой-нибудь человек был когда-нибудь подвергнут миниатюризации? - Я боюсь, - сказал Мичелз, - что нам оказана честь быть первыми. - Как волнующе! Тогда позвольте задать еще один вопрос. В каком соотношении любое живое существо - вообще любое - было миниатюризировано? - Пятьдесят, - коротко ответил Мичелз. - Что? - Пятьдесят. Это означает такое уменьшение, когда все линейные размеры составят одну пятидесятую нормальных. - Это как бы меня уменьшали до высоты около полутора дюймов? - Да. - Но мы пойдем гораздо дальше. - Да. Приблизительно до миллиона, я полагаю. Оуэнс вам может сообщить точную цифру. - Точная цифра не имеет значения. Главное заключается в том, что это намного больше, чем достигнутая когда-либо прежде степень миниатюризации. - Совершенно верно. - И вы считаете, что мы выдержим этот поток почестей, который обрушится на нас на пути первооткрывателей? - Мистер Грант, - сказал Мичелз, неизвестно где найдя силы для продолжения разговора в шутливом тоне, - я боюсь, что мы будем вынуждены это вынести. Мы уже подвергаемся миниатюризации прямо сейчас и явно не ощущаем этого. - Важные же мы будем шишки! - пробормотал Грант. Он снова посмотрел вверх с холодным и напряженным вниманием. Нижняя часть миниатюризатора пылала бесцветным цветом, который сверкал, не ослепляя. Казалось, он воспринимался не глазами, а непосредственно нервными окончаниями, потому что когда Грант закрыл глаза, все окружающие предметы исчезли, а свет остался видимым как обычное бесцветное излучение. Мичелз, очевидно, заметил, как Грант безрезультатно закрывает глаза, так как сказал: - Это не свет. Это вообще не электромагнитные колебания. Это форма энергии, не существующая в нашей обычной вселенной. Она воздействует на нервные окончания, и наш мозг интерпретирует это как свет, так как не может интерпретировать иным образом. - Это в какой-то степени опасно? - Нет, насколько мне известно, но я должен отметить, что ничто не подвергалось облучению такого высокого уровня. - Снова первопроходцы, - пробормотал Грант. Дьювал воскликнул: - Великолепно! Как свет творения! Шестиугольные плиты под кораблем сверкали в ответ на лившееся на них излучение, и сам "Протерус" светился снаружи и внутри. Кресло, в котором сидел Грант, казалось сделанным из огня, но оставалось твердым и холодным. Даже воздух вокруг светился, и он вдыхал его холодное сияние. Его товарищи по команде и его собственные руки пылали холодным огнем. Светящаяся рука Дьювала совершила крестное знамение, вызвав искреннее при своем движении, его сияющие губы зашевелились. - Вы испуганы, доктор Дьювал? - спросил Грант. Дьювал коротко ответил: - Одна молитва, не столько страха, сколько из благодарности за возможность узреть великие чудеса божьи. Грант признался про себя, что был в этом обмене любезностями проигравшей стороной. Не все хорошо делал бог. Оуэнс закричал: - Посмотрите на стены! Стены удалялись во всех направлениях с видимой скоростью, а потолок двигался вверх. Все концы огромной комнаты были окутаны плотной непроницаемой пеленой, все густевшей, насколько было видно через сверкающий воздух. Миниатюризатор превратился теперь во что-то невероятное, его границы были не видны. В каждом углублении его ячейки находилась частица неземного света - упорядоченные ряды многочисленных сверкающих звезд в голубом небе. Грант обнаружил, что он от удивления перестал нервничать. С усилием он оторвался от этого зрелища и бросил быстрый взгляд на остальных. Все смотрели наружу, загипнотизированные светом, огромными расстояниями, возникшими ниоткуда, комнатой, раздавшейся до размеров вселенной, и вселенной, чьи размеры ускользали от понимания. Неожиданно свет померк до тускло-красного и отрывисто прозвучал сигнал радиостанции, словно резкий, отражающийся эхом звон. Грант вскочил - Белинский и Рокфеллер говорили, что субъективные ощущения должны меняться при миниатюризации, - сказал Мичелз. - Мы не верили, но этот сигнал определенно звучит не так, как раньше. - Но ваш голос не изменился, - заметил Грант. - Это потому, что и вы, и я миниатюризированы. Я говорю от ощущениях, которые приходят из внешнего мира через миниатюризированную зону. Грант расшифровал и прочел вслух пришедшую радиограмму: - Миниатюризация временно приостановлена. Все в порядке? Отвечайте немедленно! Затем он язвительно спросил: - Все в порядке? Ответа не последовало, и он сказал: - Молчание означает согласие. Затем он отстучал:" Все в порядке". Картер облизал сухие губы. Он с болезненной сосредоточенностью следил за тем, как миниатюризатор начал светиться, и знал, что все в комнате внизу, до самого мелкого техника, делали то же самое. Живые человеческие существа еще никогда не миниатюризировались. И ничто таких размеров, как "Протерус", не миниатюризировалось. И ничто, ни человек, ни живое, ни мертвое, ни большое, ни малое не миниатюризировалось до такой степени. - За все отвечал он. Вся ответственность в этом бесконечном ночном кошмаре была на нем. - Миниатюризация идет! - донесся почти ликующий шепот техника, сидевшего за кнопкой "МИН". Фраза отчетливо прозвучали через систему связи, и тут Картер заметил, что "Протерус" начал сжиматься. Вначале это происходило так медленно, что о сжатии можно было судить только по изменению в очертании закрытых им шестиугольных плиток пола. Те из них, которые частично выступали из под корпуса корабля, выползали наружу, и, в конце концов, стали проявляться ранее полностью скрытые плитки. Все окружавшие "Протерус" шестиугольники вылезли наружу, и миниатюризация ускорилась до такой степени, что корабль начал таять, как кусок льда на теплой поверхности. Картер наблюдал миниатюризацию сто раз, но никогда не чувствовал того, что испытывал теперь. Это выглядело так, словно корабль бросили в глубокую дыру, и он падал в абсолютной тишине, делаясь все меньше и меньше, словно расстояние увеличивалось до миль, до десятков миль, до сотен... Корабль теперь превратился в бедного жука, отдыхавшего на центральном шестиугольнике прямо перед миниатюризатором - на красном шестиугольнике среди моря белых, на исходном модуле. "Протерус" все еще падал, все еще сжимался, и Картер с усилием поднял руку. Свет миниатюризатора поблек до тускло-красного, и миниатюризация прекратилась. - Выясните, как они там, прежде чем мы продолжим. Они, возможно, мертвы или, что еще хуже, не способны выполнить свою задачу хотя бы в минимальной степени. В этом случае. В этом случае они могут тоже считаться погибшими, и было бы лучше знать об этом сейчас. Техник-связист произнес: - Получен ответ "Все в порядке". Картер подумал:" Если они не способны осмысленно действовать, то могут не представлять себе своего беспомощного положения" Но проверить это не было возможности. Если команда "Протеруса" сообщает, что все хорошо, нужно считать, что все хорошо. - Поднимайте корабль, - сказал Картер. 7. ПОГРУЖЕНИЕ Исходный модуль начал медленно приподниматься над полом - гладкая шестигранная колонна с красным верхом и белыми стенами - неся на себе "Протерус" размерами в дюйм. Когда его вершина оказалась на высоте четырех футов над полом, подъем прекратился. - Готовы ко второй фазе, Сэр, - сообщил один из техников. Картер быстро взглянул на Рейда. Тот кивнул. - Вторая фаза, - сказал Картер. Отошла панель, и на бесшумных воздушных опорах выдвинулся держатель - гигантский "вальдо", названный так прежними техниками-ядерщиками по описанию из научно-фантастического рассказа сороковых годов, об этом как-то рассказали Картеру. Держатель был четырнадцати футов в высоту и состоял из блоков на трехногом основании. Блоки управляли перемещениями правой руки, свисавшей вниз из горизонтального удлинителя. Сама рука была коленчатой, каждое колено короче и меньше предыдущего. В данном случае были три ступени, и к самой меньшей, двух дюймов в длину, были прикреплены стальные проволочки толщиной в четверть дюйма, изогнутые таким образом, что могли сцепляться друг с другом. На основании держателя были буквы ОМСС, а под ними надпись: "Прецизионный держатель для миниатюризации". Вместе с держателем появились 3 техника; а за ними наблюдала с видным нетерпением сестра в белом халате. Рыжие волосы под шапочкой сестры выглядели причесанными наспех, как будто в этот день ее мысли были заняты совсем другим. Двое техников установили ручку "вальдо" прямо над "Протерусом". Для точной нивелировки из основания руки на поверхность исходного модуля были выпущены три луча света толщиной в волос. Расстояние от каждого луча до центра модуля преобразовывалось на небольшом круглом экране разделенном на 3 соприкасающиеся в центре сегмента, в яркость свечения. Когда третий техник стал вращать рукоятку, яркость свечения, явно неодинаковая в каждом сегменте, стала понемногу меняться. Будучи хорошо натренирован на этой операции, он добился одинаковой яркости во всех трех сегментах за несколько секунд. При этом границы между сегментами стали невидимы. После этого техник щелкнул тумблером и зажал держатель в требуемом положении. Вспыхнула лампа в центре руки, и более широкий луч осветителя залил "Протерус" отраженным светом. Была нажата другая кнопка управления, и рука начала опускаться к "Протерусу". Медленно и мягко приближалась она. Техник затаил дыхание. Он, вероятно, обслужил больше миниатюризированных объектов, чем кто-либо в стране, возможно, чем кто-либо а мире (хотя никто не знал всех подробностей того, что происходило на другой стороне), но этот случай был беспрецедентным. Он собирался поднять нечто, имеющее в нормальном состоянии массу, во много раз большую, чем объекты, которые ему приходилось поднимать прежде, и в этом "нечто" находилось 5 живых человеческих существ. Даже небольшой, едва ощутимой дрожи было достаточно, чтобы убить их. Зубцы раскрылись и медленно заскользили вниз, к "Протерусу". Техник остановил их и попытался визуально убедиться, что настройка точна. Зубцы были отцентрированы правильно. Медленно, понемногу они смыкались, пока не встретились под кораблем и не образовали плотно соединенную раму. После этого исходный модуль опустился и остановил "Протерус" подвешенным в захватах рамы. Исходный модуль не остановился на уровне пола, а опустился ниже. Под подвешенным кораблем в течение нескольких минут не было ничего, кроме отверстия в полу. Затем из пространства, образованного спустившимся исходным модулем, стали подниматься вверх сплошные стеклянные стенки. Когда эти прозрачные цилиндрические стенки поднялись на полтора фута, показался мениск прозрачной жидкости. Исходный модуль снова поднялся до уровня пола, и на нем оказался цилиндр диаметром в один фут и высотой в четыре фута, на две трети заполненный жидкостью. Цилиндр стоял на круглом пробковом основании, на котором была надпись "Соляной раствор". Рука "вальдо", которая во время этих манипуляций оставалась неподвижной, теперь оказалась висящей над раствором. Корабль был подвешен в верхней части цилиндра, в футе над уровнем раствора. Теперь рука стала опускаться, медленно и еще медленнее. Когда "Протерус" был почти на уровне раствора, рука остановилась и затем стала опускаться со скоростью, в десять тысяч раз меньшей. Передачи, управляемые непосредственно техником, двигались быстро, в то время как корабль опускался со скоростью, не различимой глазом. Контакт! Корабль опускался все ниже и ниже, пока не оказался наполовину погруженным. Техник остановил его на некоторое время в таком положении, затем медленнее, чем когда бы то ни было, разъединил захваты и, убедившись, что все проволочки вышли из под корабля, поднял их из раствора. С приглушенным возгласом "у-у-фф!" он отвел руку и выключил "Вальдо". - О'кей, мы можем убрать это отсюда, - сказал он двум другим техникам, стоявшим рядом. Затем, вспомнив, он рявкнул изменившимся, официальным тоном: - Корабль в ампуле, Сэр! - Хорошо, - сказал Картер. - Проверьте, что с командой. Переход из модуля в ампулу с точки зрения условий обычного мира был выполнен достаточно изящно, но совсем иначе он выглядел со стороны "Протеруса". Грант передал в ответ сигнал "Все в порядке", а затем, преодолев первоначальный приступ тошноты от неожиданного рывка вверх, когда исходный модуль начал подниматься, спросил: - А что теперь? Дальнейшая миниатюризация? Кто знает? - Мы должны перед следующей ступенью миниатюризации погрузиться, - ответил Оуэнс. - Погрузиться куда? - спросил Грант. Он не получил ответа на свой вопрос. Он снова посмотрел наружу, на тусклую вселенную миниатюризационной комнаты, и впервые увидел гигантов. Это были мужчины, двигающиеся по направлению к ним в тусклом внешнем свете, мужчины-башни, видимые в искаженном ракурсе как вверх, так и вниз, словно отраженные в гигантском искаженном зеркале. Пряжка ремня выглядела квадратным куском металла со стороной в один фут, ботинок там, далеко внизу, должен был быть размером с железнодорожный вагон, голова далеко вверху казалась увенчанной горой носа с двойным туннелем ноздрей. Мужчины двигались со странной медлительностью. - Ощущение времени, - пробормотал Мичелз. Он скосил глаза вверх, а затем посмотрел на свои часы. - Что? - спросил Грант. - Еще одно предположение Белински, ощущение времени изменяется при миниатюризации. Обычное время кажется удлинившимся и растянутым, так что, вот как теперь, 5 минут кажутся длящимися, насколько я могу судить, целых десять минут. Этот эффект возрастает с увеличением степени миниатюризации, но каково точное соотношение, я сказать не могу. Белински был необходим экспериментальный материал, и теперь мы можем дать его ему. Взгляните. Он поднес к глазам Гранта ручные часы. Грант посмотрел на них, потом на свои собственные. Казалось, что секундная стрелка в них еле ползла. Он приложил часы к уху. Было слышно только слабое урчание их крошечного моторчика, но это урчание казалось более низкого тона. - Это хорошо, - сказал Мичелз. - У нас есть всего час, но он может оказаться для нас несколькими. Довольно много часов, вероятно. - Вы считаете, что мы будем двигаться быстрее? - Для нас мы будем двигаться как обычно. Но для наблюдателя из внешнего мира, я полагаю, мы будем казаться двигающимися быстро - вмещение большого количества действий в одно и то же время. Что должно быть, конечно, хорошо, учитывая ограниченность имеющегося у нас времени. - Но... Мичелз покачал головой. - Пожалуйста! Я не могу объяснить лучше. Биофизику Белински я, мне кажется, понимаю, но его математика не для меня. Может быть, Оуэнс сумеет объяснить вам. - Я спрошу его потом, - сказал Грант, - если будет это "потом". Неожиданно корабль снова осветился, но обычным белым светом. Краем глаза Грант уловил какое-то движение и посмотрел вверх. Что-то спускалось. Пара гигантских зубцов двигалась вниз с каждой стороны корабля. Раздался голос Оуэнса: - Каждому проверить свои привязные ремни. Грант не успел заняться этим. Он ощутил рывок сзади и автоматически повернулся, насколько ему позволяли ремни. - Я проверяла, хорошо ли вы привязаны, - сказала Кора. - Только ремнями, - ответил Грант, - но спасибо. - Не стоит благодарности. Затем, повернувшись направо, она сказала: - Доктор Дьювал, ваши ремни? - Все в порядке. Ваши? Кора освободила ремни, чтобы дотянуться до Гранта. Она затянула их, и как раз вовремя. Зубцы теперь опустились ниже уровня окон и смыкались, словно гигантские разламывающие челюсти. Грант невольно напрягся. Зубцы постояли, затем снова двинулись и соединились. "Протерус" ощутил удар и задребезжал, а все находившиеся на борту были брошены сначала вправо, а потом, менее сильно, влево. Неприятный вибрирующий звон наполнил корабль. Затем наступила тишина и отчетливое ощущение зависания над пустотой. Корабль мягко раскачивался и еще более мягко подрагивал. Грант посмотрел вниз и увидел опускающуюся красную поверхность и нарастающую темноту - и все исчезло. У него не было возможности узнать, каково было действительное расстояние до пола, но ощущение было таким же, как если бы он высунулся с двадцатого этажа жилого дома. Если бы что-то, такое же малое, как корабль сейчас, упало с такой высоты, то оно не получило бы серьезных повреждений. Сопротивление воздуха замедлило бы падение до безопасной скорости. Конечно если бы малые размеры были его единственным свойством. Но у Гранта было живо воспоминание о замечании Оуэнса, сделанным им во время инструктажа. Он сам сейчас состоял из такого же количества атомов, что и человек нормального размера, а не из такого количества, которое должен иметь объект, имеющий его нынешние размеры. Он был соответственно более хрупким, как и корабль. Падение с такой высоты разбило бы корабль вдребезги и убило бы его команду. Он взглянул на раму, поддерживающую корабль. Он продолжал попытки представить себе, как она должна выглядеть с точки зрения нормального человека. Для него это были стальные колонны десяти футов в диаметре, искусно сплетенные в сплошную металлическую раму. На мгновение он почувствовал себя в безопасности. Оуэнс произнес дрогнувшим от волнения голосом: - Она приближается к нам! Грант быстро огляделся и увидел, что значило "она". Свет засверкал на гладкой прозрачной поверхности стеклянной трубы, достаточно большой, чтобы вместить в себя дом. Она поднималась равномерно и быстро, а далеко внизу - прямо внизу - появилось неожиданное радужное мерцание отражения от воды. "Протерус" висел над озером. Стеклянные стенки цилиндра теперь со всех сторон вздымались над кораблем, а поверхность озера была не более чем в пятидесяти фунтах под ними. Грант откинулся на спинку сидения. Он не сомневался в том, что произойдет дальше. Он приготовился и теперь не почувствовал тошноты, когда его кресло словно выпало из под него. Ощущение было очень похожее на то, которое он однажды испытал во время военных учений над океаном. Самолет, участвующий в маневрах, как ему и было положено, вышел из пике, но "протерус", неожиданно оказавшаяся в воздухе подводная лодка, не собирался этого делать. Грант напряг мускулы, а затем попытался расслабить их, чтобы смягчить натяжение ремней в момент удара. Они ударились, и от толчка его зубы как будто задребезжали в деснах. Грант ожидал увидеть через окно брызги, высоко взметнувшуюся стену воды, но вместо этого он увидел, большую толстую выпуклость, очерченную точно по окружности, вязко удалявшуюся от них. Они продолжали опускаться, и он увидел еще и еще такие же выпуклости. Захваты рамы расцепились, и корабль, резко встряхнувшись остался на плаву, медленно разворачиваясь. Грант испустил долгий вздох. Да, они находились на поверхности озера, но эта поверхность отличалась от всех, когда-либо виденных им. Мичелз спросил: - Вы ожидали волн, мистер Грант? - Да, конечно. - Должен сознаться, что и я тоже. Человеческое сознание, мистер Грант, смешная штука. Оно всегда ожидает увидеть то, что уже видело однажды. Мы миниатюризированы и опущены в небольшой контейнер с водой. Для нас он выглядит как озеро, поэтому мы ожидаем волны, пену, буруны и так далее. Но хоть оно и кажется нам озером, на самом деле оно таковым не является. Это просто небольшой контейнер с водой, и в нем есть только рябь, а не волны. И неважно, во сколько раз вы увеличите рябь, она все равно никогда не будет похожа на волну. - Довольно интересно, однако, - сказал Грант. Толстые валы жидкости, которые по обычной шкале измерений представляли собой крошечную рябь, продолжали двигаться снаружи. Отраженные от далекой стены, они возвращались и создавали интерференцию, которая разбивала валы на отдельные возвышенности, на которых "Протерус" резко поднимался и опускался. - Интересно? - возмущенно сказала Кора. - И это все, что вы можете сказать? Это просто изумительно! - Дело его рук, - добавил Дьювал, - величественно при любом увеличении. - Прекрасно, - сказал Грант. - Я это покупаю. Изумительно и величественно. Вот чек. Только еще немного тошноты, знаете ли. - О, мистер Грант, - сказала Кора, - вы обладаете способностью все опошлять. - Простите, - сказал Грант. Зазвучало радио, и Грант снова послал в ответ "Все в порядке". Он подавил в себе желание сообщить: "У всех морская болезнь". Все же даже Кора стала выглядеть несколько стесненно. Вероятно, все это не укладывалось в ее голове. - Мы должны управлять погружением вручную, - сказал Оуэнс. - Грант, освободитесь от своих ремней и откройте клапаны номер один и два. Грант нетвердо встал на ноги, наслаждаясь ощущением даже ограниченной свободы перемещения, и направился к дроссельному клапану, обозначенному на переборке номером один. - Я позабочусь о втором, - сказал Дьювал. Их глаза встретились, и Дьювал, словно смущенный неожиданным близким ощущением другой человеческой личности, неуверенно улыбнулся. Грант улыбнулся в ответ и подумал возмущенно: "Как она может быть сентиментальной с этой бесчувственной глыбой?" Когда клапаны были открыты, окружающая их жидкость хлынула в соответствующие отсеки корабля, и ее уровень вокруг стал подниматься все выше и выше. Грант поднялся на несколько ступенек по лестнице, ведущей к верхнему куполу, и сказал: - Как это выглядит, капитан Оуэнс? Оуэнс покачал головой. - Трудно сказать. Показания на шкалах приборов недостаточно отчетливы. Они были сконструированы в расчете на настоящий океан. Черт побери, я никогда не предназначал "Протерус" для этого! - Моя мать тоже никогда не предназначала меня для этого, если уж на то пошло, - сказал Грант. Теперь они погрузились полностью. Дьювал закрыл оба клапана, и Грант вернулся на свое место. Он надел ремни и почувствовал себя почти роскошно. Сразу же под поверхностью жидкости беспорядочные взлеты и падения на крошечной ряби прекратились и наступила благодатная неподвижность. Картер попробовал разжать кулаки. До сих пор все шло хорошо. И "все хорошо" сообщали из корабля, который теперь превратился в маленькую капельку, мерцавшую в соляном растворе. - Третья фаза, - произнес он. Миниатюризатор, чей блеск оставался приглушенным во время второй фазы, снова вспыхнул белым сиянием, но только в центральной части ячеек. Картер сосредоточенно наблюдал за ним. Вначале трудно было сказать, являлось ли то, что он видел, объективной реальностью или следствием напряжения его мозга. Нет, корабль действительно снова стал сжиматься. Жук шириной в дюйм уменьшался в размерах, и то же самое, вероятно, происходило с водой в непосредственной близости от него. Миниатюризирующий луч был сфокусирован точно и тщательно. Картер испустил еще один долгий вздох. На каждой стадии была своя специфическая опасность. Мельком Картер представил себе, что может произойти, если луч будет немного менее точен, если половина "Протеруса" миниатюризировалась бы быстро, в то время как другая половина, попавшая на границу луча, миниатюризировалась медленно или совсем не миниатюризировалась. Но этого не произошло, и но постарался выкинуть эту мысль из головы. "Протерус" походил теперь на сжимающуюся точку, все меньше и меньше, до самой границы видимости. Теперь засверкал весь миниатюризатор. Не стоило пытаться сфокусировать луч на том, что было трудно различить. "Правильно, - подумал Картер. - Все идет как нужно." Теперь стал сжиматься весь цилиндр с жидкостью, все быстрее и быстрее, и наконец, превратился просто в ампулу, два дюйма в высоту и полдюйма в диаметре, с ультраминиатюризированным "Протерусом" размером с большую бактерию где-то в миниатюризированной жидкой среде. Миниатюризатор снова потускнел. - Соединитесь с ними, - с дрожью в голосе произнес Картер. - Получите от них несколько слов. От волнения у него перехватило горло, и он судорожно вздыхал и выдыхал воздух, пока еще не положили, что "все хорошо". Четверо мужчин и женщина, которые еще не так давно стояли перед ним в натуральную величину и полные жизни, превратились в крошечные кусочки материи в корабле размером в бактерию и были все еще живы. Он вытянул руки пальцами вниз. - Верните миниатюризатор на место. Сверкнул последний тусклый луч миниатюризатора, и он быстро отошел назад. На белом круглом табло, висевшем на стене над головой Картера, вспыхнула темная цифра 60. Картер кивнул Реду. - Принимайте вахту. У нас есть 60 минут, начиная с этого момента. 8. ВХОД После погружения миниатюризатор вновь вспыхнул ярким светом, и жидкость вокруг превратилась в непрозрачное сверкающее молоко, но за этим не последовало ничего больше, что можно было бы заметить из "Протеруса". Если корабль и продолжал сжиматься, то из-за непрозрачности жидкости определить это было невозможно. Ни Грант, ни кто-либо другой не разговаривали. Казалось это будет длиться вечно. Потом свет миниатюризатора погас, и Оуэнс крикнул: - Все в порядке? Дьювал ответил: - Я себя прекрасно чувствую. Кора кивнула. Грант уверенно поднял руку. Мичелз слегка вздрогнул и сказал: - Со мной все в порядке. - Хорошо! Я думаю, мы теперь полностью миниатюризированы, - сказал Оуэнс. Он нажал на тумблер, и на экране высветилась темная и четкая цифра 60. На другом таком же экране, расположенном ниже в корабле и видимом остальным четырем членам команды, появилось такое же изображение. Резко зазвучал радиотелеграф, и Грант отозвался в ответ: "Все хорошо". Было похоже, что дело дошло до кульминационной точки. - Снаружи нам сообщают, что мы полностью миниатюризированы, - сказал Грант. - Ваше предположение было правильным, капитан Оуэнс. - Ай да мы! - сказал Оуэнс, громко вздохнув. Грант подумал: "Миниатюризация завершена, но наша миссия - нет. Она только начинается. Шестьдесят минут." Вслух он сказал: - Капитан Оуэнс, почему корабль вибрирует? Что-нибудь не в порядке? - Я ощущаю ее, - подтвердил Мичелз. - Вибрация неравномерная. - Я тоже чувствую ее, - сказала Кора. Оуэнс спустился вниз со своего купола, вытирая лоб большим платком. - Мы ничем не можем помочь. Это Броуновское движение. Мичелз поднял руки с возгласом "О, Господи!", Выражающим беспомощность и покорное понимание. - Чье движение? - спросил Грант. - Броуновское. Вам должно быть это известно. Названо по имени Броуна, шотландского ботаника восемнадцатого столетия, который впервые наблюдал его. Видите ли, нас со всех сторон бомбардирует молекулы воды. Если бы мы имели нормальные размеры, то молекулы были бы настолько малыми по сравнению с нами, что столкновения не были бы заметны. Однако тот факт, что мы очень сильно уменьшены, дает те же результаты, которые имели бы место, если бы мы остались неизменными, а все вокруг нас значительны увеличилось бы в размерах. - Как вода вокруг нас. - Совершенно верно. Пока что еще не так плохо. Вода вокруг нас частично миниатюризировалась вместе с нами. Но когда мы войдем в поток крови, каждая молекула воды по нашим нынешним меркам будет весить миллиграмм или около того. Они все еще будут слишком малыми, что бы воздействовать на нас по отдельности, но тысячи их будут ударять по нам во всех направлениях, и эти удары не будут одинаковы. С правой стороны может ударить на несколько тысяч больше, чем с левой, причем в любой момент времени, и суммарное усилие этих лишних нескольких тысяч толкнет нас влево. В следующее мгновение мы можем получить толчок вниз, и так далее. Вибрация, которую мы сейчас ощущаем, и является результатом таких случайных ударов молекул. В дальнейшем она усилится. - Прекрасно, - проворчал Грант. - Меня от этого мутит. - Это будет продолжаться самое большое час, - сказала Кора раздраженно. - Хотелось бы, что бы вы вели себя, как взрослый человек. - Может ли корабль выдержать такую бомбардировку, Оуэнс? - спросил Мичелз с видимым беспокойством. - Я думаю, да, - ответил Оуэнс. - Я пытался заранее произвести некоторые расчеты, касающиеся этого вопроса. Исходя из моих нынешних ощущений, я думаю, что мои оценки не так далеки от истины. Это можно выдержать. - Даже если корабль будет разбит и сломан, он все же выстоит перед этой бомбардировкой некоторое время, - сказала Кора. - Если все будет идти хорошо, мы сможем добраться до тромба и ликвидировать его за 15 минут или даже меньше, а потом это уже не будет иметь значения. Мичелз уперся кулаками в подлокотники своего кресла. - Вы говорите чепуху, мисс Петерсон. Что, по вашему, произойдет, если мы сумеем добраться до тромба, уничтожить его, восстановить здоровье Бенеша, а потом сразу же получить разбитый на куски "Протерус"? Я имею в виду, кроме нашей гибели, которая, я готов допустить, не имеет никакого значения по сравнению с другими аргументами. Бенеш тоже умрет! - Мы понимаем это, - прервал его Дьювал. - Но ваша ассистентка, очевидно, нет. Если этот корабль будет разбит на куски, то после того, как пройдет шестьдесят - нет, пятьдесят девять - минут, каждый кусок, каким бы малым он ни был, увеличится до нормальной величины. Даже если корабль будет разложен на атомы, каждый атом увеличится, и Бенеш повсюду будет начинен веществом, состоящим из нас самих и нашего корабля. Мичелз издал глубокий вздох, прозвучавший почти как хрип. Он продолжал: - Нас несложно извлечь из тела Бенеша, когда мы находимся в целости и сохранности. Если же корабль окажется разбитым на куски, не будет никакой возможности вынуть каждый кусок из тела. Что бы ни было сделано, останется еще достаточно для того, чтобы убить его во время деминиатюризации. Вы это понимаете? Кора, казалось, съежилась под грузом этих аргументов. - Я не думала об этом. - Ну, так подумайте об этом, - сказал Мичелз. - И вы тоже, Оуэнс. Теперь я снова хочу узнать, выдержит ли "Протерус" Броуновское движение. Я имею в виду, не только до тех пор, пока мы доберемся до тромба, а до тех пор, пока мы, покончив с ним, не вернемся. Подумайте над тем, что вы скажите, Оуэнс. Если вы решите, что корабль не выдержит, то мы не имеем права входить внутрь. - Но тогда, - прервал его Грант, - прекратите грозить и дайте возможность высказаться капитану Оуэнсу. - Я пришел к окончательному мнению, - настойчиво заявил Оуэнс, - когда почувствовал частичное действие Броуновского движения, которое мы сейчас испытываем. Я думаю, исходя из нынешнего состояния, что мы сумеем выстоять все шестьдесят минут в условиях полной нагрузки. - Тогда есть вопрос: можем ли мы пойти на риск, основываясь только на ощущения капитана Оуэнса? - Вовсе нет, - сказал Грант. - Вопрос стоит так: принимаю ли я оценку ситуации, данную капитаном Оуэнсом. Вспомните, пожалуйста, слова генерала Картера, что стратегическое решение должен принимать я. Я принимаю заявление Оуэнса просто потому, что у нас нет никого более авторитетного и лучше знающего корабль. - Ну, каково же решение? - спросил Мичелз. - Я принимаю оценку Оуэнса. Мы продолжаем нашу миссию. - Я согласен с вами, Грант, - сказал Дьювал. Мичелз, слегка вспыхнув, кивнул головой. - Хорошо, Грант. Я просто высказал то, что считал правильным с моей точки зрения. Он сел на свое место. - Это была исключительно правильная точка зрения, - сказал Грант, - и я рад, что вы обнародовали ее. Он остался стоять у окна. Кора подошла к нему и тихо сказала: - Вы не выглядите испуганным, Грант. Он весело улыбнулся. - О, это просто потому, что я хороший актер, Кора. Если бы кто-нибудь еще, несущий ответственность за принятое решение, я произнес бы потрясающую речь в поддержку любого этого мнения. Видите ли, я могу струсить, но я стараюсь не принимать трусливых решений. Кора некоторое время разглядывала его. - Я должна заметить, мистер Грант, что вы иногда затрачиваете ужасно много сил, что бы выглядеть хуже, чем вы действительно есть. - О, я не думаю. Просто у меня... В этот момент "Протерус" конвульсивно дернулся сначала в одну сторону, потом в другую с большей амплитудой. "Господи, - подумал Грант, - нас бьют." Он схватил Кору за локоть и толкнул ее к сидению, затем с трудом добрался до собственного, в то время как Оуэнс, раскачиваясь и спотыкаясь, пытался взобраться по лестнице, крича: