ерят? - Это не имеет значения. Это их смутит, а больше мне ничего и не надо. Они будут думать и гадать, правда это или нет, а если нет, то для чего мне это потребовалось. Тем временем они отложат все свои действия на это число. Я вернусь задолго до этого. Ли выглядел неуверенным. - Но ты хочешь, чтобы я сказал "успешно закончившегося"? Ведь это вранье! - Которое, тем не менее, всех очень смутит. А вот и космодром? Корпус ожидающего звездолета тускло блестел в тумане. Хардин пробрался к нему сквозь снежные заносы и уже у самого трапа повернулся, подняв руку. - До свидания, Ли. Мне очень неприятно, что я оставляю тебя одного в таком пекле, но мне некому больше доверять. Только постарайся сделать все правильно. - Не беспокойся. Я сделаю все, что ты мне сказал. - Он отступил в сторону, и люк за Хардиным закрылся. 6 Сальвор Хардин не сразу полетел на Анакреон. Он прибыл на него лишь за день до коронации, успев нанести визиты восьми меньшим звездным системам королевства, останавливаясь лишь для того, чтобы посоветоваться с местными представителями Основания. Это путешествие заставило его еще лучше понять, каким огромным было королевство. И хоть оно было крохотной точкой по сравнению с колоссальными размерами Галактической Империи, часть которой оно когда-то составляло для человека, чьи привычки и мысли всегда вращались вокруг всего одной планеты, размер королевства Анакреона и количество его населения представлялось ошеломляюще огромным. Строго следуя границам бывшего Доминиона, Анакреон включал в себя двадцать пять звездных систем. На шести из них существовала даже не одна, а несколько обитаемых планет. Население из девятнадцати миллиардов было хотя и меньше, чем во времена Империи, но быстро росло, пользуясь научными достижениями, предоставляемыми им Основанием. И только теперь Хардин понял по-настоящему всю сложность своей задачи. Прошло уже целых тридцать лет, а только столица всего королевства получала атомную энергию. В провинциях ее еще и в помине не было. Даже тот небольшой прогресс, который произошел, не был бы возможен без реликтов, которые оставила после себя умирающая Империя. Когда Хардин прибыл в столицу, все было тихо и спокойно. В провинциях все еще продолжались празднества по случаю скорого вступления короля на престол, но на самом Анакреоне к этому великому дню все еще шли лихорадочные приготовления. Хардину удалось украсть всего лишь полчаса времени у измученного и куда-то спешащего Вересова, прежде чем его посол вновь не кинулся в какой-то храм заниматься очередными приготовлениями к празднику. Но эти полчаса принесли ему полное удовлетворение. И Хардин решил отправиться посмотреть на ночной фейерверк, окончательно успокоившись. В основном он действовал, как наблюдатель потому что у него не было сил выполнять религиозные обряды, которые ему непременно пришлось бы, кстати, выполнять, если бы он только объявил, кто он такой. Поэтому, когда бальный зал короля наполнился сверкающей и переливающейся толпой самой высшей знати, он тихо прислонился к стене, никем незамеченный и почти невидимый. Он был представлен королю Леопольду наряду со многими другими, ждущими этого представления, и с безопасного расстояния, так как король стоял в гордом и торжественном одиночестве, окутанный смертельным сиянием ауры. И не пройдет и часа, как этот же самый король займет место на массивном троне из иридиорадиевого сплава, украшенного драгоценными камнями в золотых оправах, а затем трон торжественно поднимется в воздух и медленно подплывет к большому окну, в котором толпа простолюдинов увидит своего короля и будет затем вопить до умопомрачения. Трон, конечно, не был бы таким массивным, если бы в него не был встроен атомный двигатель. Было больше одиннадцати часов вечера. Хардин подошел поближе и поднялся на носки, чтобы лучше видеть. Он подавил в себе желание взобраться на стул. А затем он увидел Вениса, который продирался сквозь толпу, и тут же принял прежнюю позу. Венис подвигался медленно. Почти на каждом шагу ему приходилось останавливаться и говорить несколько ласковых слов какому-нибудь известному дворянину, дед которого помог деду Леопольда прийти на престол к власти и был вознагражден за это герцогством на вечные времена. А затем он избавился от последнего расфуфыренного дворянина и подошел к Хардину. Его улыбка перекосила лицо на две части, а черные глаза сверкнули из-под мохнатых ресниц с неиссякаемым удовлетворением. - Мой дорогой Хардин, - сказал он низким голосом, - нет ничего удивительного в том, что вы скучаете - ведь вы не назвали себя. - Но я не скучаю, ваше высочество. Мне очень интересно. Вы же знаете, у нас на Терминусе нет ничего похожего. - Несомненно. Но не пройдете ли вы в мои покои, где мы сможем поговорить и где никто нам не будет мешать. - Конечно. Они спустились по лестнице и не одна графиня-вдовушка поднимала свой лорнет в полном изумлении, кто же это так плохо одетый и не интересно выглядевший незнакомец, которому выпала такая большая честь от самого принца-регента. В покоях Вениса Хардин полностью расслабился, развалился в кресле и пробормотал благодарность за предложенный стакан вина, налитый ему рукой самого регента. - Вино с Локриса, Хардин, - сказал Венис, - из королевских погребов. Настоящее вино. Ему двести лет. Оно было разлито по бочкам за десять лет до революции. - Королевский напиток, - вежливо согласился Хардин. - За Леопольда первого, короля Анакреона. Они выпили и Венис спокойно добавил: - И за будущего короля всей Периферии, а дальше - кто знает? Может быть Галактика когда-нибудь будет объединена. - Несомненно, Анакреоном? - Почему бы и нет? С помощью Основания наше научное превосходство над остальной частью периферии несомненно? Хардин поставил пустую рюмку на стол и сказал: - Это, конечно, так, но Основание помогает любой нации, которой требуется хоть малейшая научная помощь. Исходя из высоких идеалистических принципов нашего правительства и великой моральной цели нашего основоположника Хари Сэлдона, мы не можем отдавать кому-либо предпочтение. С этим ничего нельзя поделать, ваше высочество. Улыбка Вениса стала еще шире. - Галактический дух, выражаясь народным языком, помогает тем, кто помогает самим себе. Я прекрасно понимаю, что если предоставить Основание самому себе, оно никогда не окажет помощи. - Я этого не говорил. Мы отремонтировали для вас имперский крейсер, хотя мой навигационный отдел хотел заполучить его для научных изысканий. Регент с иронией повторил последние слова: - Научных изысканий! Вот именно! Но вы бы никогда не стали бы его чинить, если бы я не пригрозил вам войной. Хардин пожал плечами. - Я этого не знаю. - Но я знаю. Эта угроза всегда оставалась. - И останется? - Сейчас уже слишком поздно говорить о каких бы то ни было угрозах. Венис бросил быстрый взгляд на часы, стоящие на столе. - Послушайте, Хардин, вы уже были один раз на Анакреоне. Тогда вы были молоды, мы оба тогда были молоды, но даже и тогда смотрели на жизнь с разных точек зрения. Вы ведь тот, кого называют мирным человеком? - Мне так кажется. По крайней мере, я считаю, что насилие - это не законный путь достижения цели. Всегда существует способ выйти из положения, хотя, может быть, и не такой прямой. - Да, я слышал ваше знаменитое выражение: "насилие - последнее прибежище беспомощного". И все же, - тут регент в забывчивости стал трепать себя за ухо, - я бы не назвал себя беспомощным. Хардин вежливо кивнул головой, но ничего не ответил. - И несмотря на это, - продолжал Венис, - я всегда верил в то, что действовать надо прямо. Я верил, что всегда можно проложить прямой путь к своему сопернику и следовать этим путем. Таким образом я многого добился и надеюсь добиться еще большего. - Знаю, - перебил его Хардин. - Мне кажется именно этот прямой путь вы проложили для себя и своих детей, и ведет он прямо к трону если вспомнить недавний случай с отцом короля, вашим братом, и довольно слабое здоровье теперешнего короля. Ведь у него слабое здоровье, не правда ли? Венис нахмурился на этот выпад и голос его стал жестче. - Вам было бы только полезно, Хардин, если бы вы избегали кое-каких тем для разговора. Вы, конечно, считаете, что как мэр Терминуса находитесь в привилегированном положении и можете делать всякие... гм... глупые замечания, но если это так, то не обманывайте себя. Меня трудно напугать словами. Один из моих жизненных принципов тот, что трудности исчезают, когда ты смело идешь им на встречу, а я еще ни разу не поворачивался к ним спиной. - Я в этом не сомневаюсь. И к какой именно трудности вы не собираетесь поворачивать спиной в данный момент? - К трудности, Хардин, уговорить Основание помочь нам. Видите ли, ваша политика мира заставляет вас сделать несколько серьезных ошибок просто потому, что вы недооценили смелости своего соперника. Ни один человек так не боится действовать, как вы. - Например? - вставил Хардин. - Например вы прибыли на Анакреон один и в мои покои тоже пошли один. Хардин огляделся по сторонам. - И что тут такого неправильного? - Ничего, - сказал регент, - кроме того, что снаружи этой комнаты стоят пять охранников, хорошо вооруженных и готовых стрелять по первому моему приказу. Я не думаю, что вам удастся уйти, Хардин. Брови мэра высоко поднялись. - Но я сейчас никуда и не хочу уходить. Но неужели вы меня так боитесь? - Я вас вообще не боюсь, но так вы будете больше уверенны в моей непреклонности. Или вы хотите назвать это прихотью? - Называйте, как хотите, - сказал Хардин безразличным тоном. - Я не собираюсь обсуждать с вами этот инцидент, как бы вы его не называли. - Я уверен, что ваше отношение изменится со временем. Но вы сделали серьезную ошибку, Хардин, куда более серьезную. Насколько я знаю, ваша планета Терминус почти не имеет защиты. - Естественно! Чего нам бояться? Мы никому не угрожаем и относимся ко всем одинаково. - И оставаясь безоружными, - продолжил Венис, - вы великодушно помогли нам вооружиться, сделав ценное, очень важное добавление к нашему космическому флоту. К флоту, который после того, как в нем появился имперский крейсер, стал непобедимым. - Ваше высочество, вы теряете время. Хардин сделал вид, что он собирается встать с кресла. - Если вы хотите объявить войну, и, грубо говоря, объявляете мне ее, в таком случае позвольте мне немедленно связаться со своим правительством. - Сядьте, Хардин. Я не объявляю вам войны и вы не свяжетесь со своим правительством. Когда мы начнем войну - не объявим, Хардин, а начнем - тогда Основание будет информировано об этом атомными пушками флота Анакреона, командовать которым будет мой сын с борта флагманского корабля "Венис", с настоящего времени, крейсера нашего королевского флота. Хардин нахмурился. - Когда все это произойдет? - Если вам действительно интересно, то флотилия звездолетов улетела с Анакреона ровно пятьдесят минут назад, в одиннадцать часов вечера, а первый выстрел будет произведен как только перед ними появится Терминус, то есть в полдень завтрашнего дня. Вы можете считать себя военнопленным. - Именно пленным я себя и считаю, ваше высочество, - ответил Хардин, все еще хмурясь. - Но я разочарован. Венис презрительно усмехнулся. - И это все, что вы можете сказать? - Да. Я думал, что начать войну будет логично в момент коронации, в двенадцать часов. Очевидно, вы решили открыть военные действия, пока вы все еще являетесь регентом. Но все-таки сделай вы по-моему, это было бы более красиво. Регент уставился на него. - О чем вы говорите? - Разве непонятно? - мягко сказал Хардин. - Я назначил свой ответный удар ровно на полночь. Венис подпрыгнул в кресле. - Со мной вам не удастся блефовать. Никакого контрудара не существует. Если вы рассчитываете на поддержку других королевств, забудьте о них. Их флот, даже объединившийся вместе, не может сравниться с нашим. - Это я знаю и не собираюсь сделать и выстрела. Просто, еще неделю назад было объявлено, что с сегодняшней полночи планета Анакреон находиться под запретом. - Под запретом? - Да. Если вы не понимаете, то могу объяснить: каждый священник на Анакреоне начнет забастовку, если я не отменю приказа. Но я не могу это сделать, раз я арестован, да и желания у меня никакого нет. Он наклонился вперед и добавил с внезапной живостью в голосе: - Понимаете ли вы, ваше высочество, что нападение на Основание - это самое большое кощунство, которое вы могли придумать? Венис явно пытался взять себя в руки. - Мне все это неинтересно, Хардин. Оставьте свои рассуждения для толпы. - Мой дорогой Венис, а как же иначе? Я думаю, что за последние полчаса каждый храм на Анакреоне стал центром толп, слушающих священников, которые произносят именно то, что вы только что слышали. На Анакреоне не осталось ни одного мужчины, ни одной женщины, которые бы не знали, что их правительство организовало нападение, ничем не обоснованное, на центр их религии. Но до полуночи осталось всего четырнадцать минут. Советую вам спуститься в зал и наблюдать за событиями. Меня тут будут охранять целых пять стражников, так что не беспокойтесь. Он откинулся на спинку кресла, налил себе еще рюмку вина и с полным безразличием уставился в потолок. Венис крепко выругался и выбежал из комнаты. Элита бального зала тихонько зашумела, когда перед троном был расчищен широкий проход. На нем, положив руки на подлокотники, сейчас восседал Леопольд с гордо поднятой головой и каменным выражением лица. Свет канделябр чуть померк в свете многих цветных атомных лампочек потолка, королевская аура сверкала и переливалась, образуя вокруг его головы корону. Венис остановился на пороге. Его никто не видел - все глаза были устремлены к трону. Он сжал руки в кулаки и заставил себя вспомнить, где он находится. Хардину не удается его блеф и он не вынудил Вениса сделать какую-нибудь глупость. А затем трон заколебался. Он бесшумно поднялся вверх и поплыл. С пьедестала, вниз по ступеням, а потом в шести дюймах от пола к широкому открытому окну. С протяжным звуком колокола, который обозначал полночь, трон остановился перед окном и... королевская аура исчезла. Какую-то долю секунды король не двигался, лицо его было искажено изумлением, без ауры он был самым обычным человеком. Потом трон заколебался и рухнул с шести дюймов на пол. И одновременно во дворце погас свет. Сквозь всеобщие крики и начавшуюся панику раздался громовой голос Вениса: - Факелы! Зажгите факелы! Расшвыривая толпу направо и налево, он пробрался к двери. Дворцовая охрана потоком лилась в темноту. Откуда-то принесли факелы. Гигантские факелы, которые должны были нести по улицам процессии после коронации короля. Обратно в зал охранники возвратились с фонарями: голубыми, зелеными, красными, и странный их свет озарил испуганные лица придворных. - Ничего страшного не произошло, - прокричал Венис. - Оставайтесь на своих местах. Через несколько минут вновь будет подана энергия. Он повернулся к капитану стражи, который стоял, вытянувшись по стойке смирно. - В чем дело, капитан? - Ваше высочество, - последовал немедленный ответ, - дворец окружен жителями города. - Чего они хотят? - прорычал Венис. - Во главе их священник. Его узнали. Это первосвященник Павел Вересов. Он требует немедленного освобождения мэра Сальвора Хардина и прекращения военных действий против Основания. Рапорт был отдан бесстрастным голосом офицера. Но он все время отводил свой взгляд в сторону. - Если хоть кто-нибудь из этих плебеев, - прокричал Венис, - попытается ворваться во дворец, - стреляйте без предупреждения! Это все. Пусть себе воюют! Завтра утром мы поговорим иначе. Факелы были сейчас рассредоточены и зал опять озарился светом. Венис подбежал к трону, все еще стоящему у окна, и вытащил забившегося туда, испуганного, с желтым от страха лицом Леопольда. Он встряхнул короля и поставил его на ноги. - Пойдем со мной. Он посмотрел в окно. В городе было темным-темно. Внизу раздавались хриплые беспорядочные крики толпы. Только справа, там, где стоял храм, была иллюминация. Он злобно выругался и потащил короля за собой. Венис ворвался в свои покои вместе с пятью охранниками, следовавшими за ним по пятам. Леопольд вошел вслед за ними. Глаза его были широко раскрыты и он не мог вымолвить ни слова. - Хардин, - хрипло сказал Венис, - вы играете с огнем, о который можете обжечься. Мэр не обратил на него никакого внимания. Окруженный жемчужным светом карманной атомной лампочки, он продолжал спокойно сидеть в кресле. На его лице блуждала ироническая улыбка. - Добрый вечер, ваше величество, - сказал он Леопольду. - Я поздравляю вас с коронацией. - Хардин, - вновь закричал Венис, - прикажите своим жрецам вернуться на свои места! Хардин холодно взглянул на него. - Приказывайте им вы, Венис, и тогда мы посмотрим, кто из нас играет с огнем, о который можно обжечься. В настоящий момент на Анакреоне не вертится ни одно колесо, не горит ни одна лампочка, кроме как в храмах. На той половине планеты, где царит зима, не работает ни один отопительный прибор, кроме как в храмах. Больницы больше не принимают пациентов, энергостанции закрылись. Все воздушные аппараты приземлены. Если вам это не нравится, Венис, вы и прикажите жрецам вернуться на свои места. Что же касается меня, то я этого не хочу. - Клянусь космосом, Хардин, я прикажу. Если дело идет к развязке, да будет так! Посмотрим, смогут ли ваши жрецы противостоять армии. Сегодня ночью каждый храм на планете перейдет в военное ведомство. - Прекрасно, но как вы думаете отдавать приказы? Каждая линия связи на планете прервана. Вы убедитесь сами, что радио не будет работать, телевизоры и передатчики тоже. Честно говоря, единственный аппарат на планете, который будет работать, не считая храмов, конечно, это телевизор, находящийся в этой комнате, да и то я его настроил только на прием. Венис тщетно боролся со своим прерывистым дыханием, а Хардин продолжал говорить: - Если хотите, можете приказать своей армии захватить Арголийский храм рядом с дворцом, а затем использовать ультракоротковолновый передатчик, чтобы наладить контакт с другими частями планеты. Но если вы это сделаете, то, боюсь, ваше армия будет раздавлена и разорвана на клочки толпой, а тогда кто защитит ваш дворец, Венис? А что будет с вами, Венис? С трудом дыша, он ответил: - Мы еще будем бороться, ты, дьявол. Мы продержимся день, а тогда прийдут новости, что Основание завоевано. Ваше толпа поймет, на какой пустоте была построена ее религия, и они покинут ваших священников и обернуться против них. Я вам даю время до завтрашнего полудня, Хардин, потому что вы можете остановить все машины на Анакреоне, но вы не можете остановить мой флот! Он говорил все более возбужденным, ломающимся голосом: - Они уже в пути, Хардин, а во главе их тот самый крейсер, который вы сами привели в порядок. - Да, - легко ответил ему Хардин, - крейсер, который я сам приказал починить... но так, как мне этого хотелось. Скажите мне, Венис, вы когда-нибудь слышали об ультразвуковом реле? Нет, вижу, что нет. Что же, минуты через две, вы сами увидите, что можно сделать... Пока он говорил, экран телевизора внезапно зажегся, и Хардин поправил себя: - Нет, через две секунды. Садитесь, Венис, и слушайте. 7 Тео Апорат был на Анакреоне одним из священников самого высокого ранга. Благодаря этому своему рангу он получил назначение главного жреца на космолете "Венис". Но дело было не только в ранге. Он знал корабль. Он принимал участие в его ремонте под руководством людей Основания. Он изучил двигатели по их приказам. Он чинил экраны, налаживал коммуникации, вправлял вмятины в корпусе, налаживал волшебные лучи. Ему даже разрешили помочь, когда мудрые люди с Основания собирали такой святой прибор, который до этого ни разу не помещался ни на каких других кораблях и был специально создан для огромного колосса - ультракоротковолновое реле. Поэтому ничего удивительного, что у него болело сердце, когда он узнал для какой цели предназначается этот удивительный корабль. Он не хотел даже верить тому, что сказал ему Вересов: будто крейсер должен был выполнить такое жуткое злодейство, будто его пушки должны были обратиться против Основания, где он в молодости учился, Основания, из которого исходила вся святость. И все же теперь у него не оставалось сомнений, в особенности после того, что ему сказал адмирал. Как мог корабль, благословенный богом, позволить себе такой кощунственный акт? И был ли виновен в этом король? А вдруг это приказ этого проклятого безбожника Вениса, а король об этом ничего не знает? А сын этого самого Вениса был тем адмиралом, который сказал ему пять минут тому назад: - Займитесь своими душами и своими благословениями, святой отец, а я займусь кораблем. Апорат недобро улыбнулся. Он займется своими душами и своими благословениями, но и своими проклятиями тоже. Принц Лефкин скоро запоет не так. Сейчас он вошел в главную радиорубку. За ним шел младший священник и два офицера звездолета, стоящих на вахте, не сделали никакой попытки помешать ему. Главный жрец имел право входить в любое помещение корабля. - Закройте дверь, - приказал ему Апорат и взглянул на хронометр. До двенадцати оставалось пять минут. Он правильно рассчитал время. Быстрыми уверенными движениями он передвинул рычажки, дающие ему радио - и телесвязь со всеми помещениями огромного двухмильного крейсера. - Солдаты королевского звездолета "Венис", внимание! Говорит ваш главный жрец! Он знал, что звуки его голоса, многократно усиленные, будут слышны и у атомных пушек и в кают-компаниях, и в самом конце корабля - навигационном отсеке. - Ваш корабль, - вскричал он, - предназначен для кощунственных целей! С вашего неведения он совершает такое действие, которое проклянет душу каждого из вас и обречет на вечное молчание ледяного космоса! Слушайте! Намерение вашего командира - привести корабль к Основанию и, подчиняясь своей греховной воле, напасть на это святое место. И так как это является его намерением, я, во имя Галактического Духа, смещаю его с командования, потому что не должно быть никаких команд, не благословенных Галактическим Духом. Сам божественный корабль ничего не может сделать без согласия Духа. Голос его стал глуше, и младший священник прислушивался к нему с трепетом, а двое вахтенных - со страхом. - И так как этот корабль идет выполнять такое дьявольское поручение, нет на нем благословения Духа. Он торжественно поднял руки и перед тысячью телеэкранов корабля солдаты затрепетали, глядя на торжественную фигуру своего Главного Жреца. - Во имя Галактического Духа и его пророка Хари Сэлдона, его учеников, святых людей Основания, я проклинаю этот корабль. Пусть телекамеры этого корабля, являющиеся его глазами, ослепнут. Пусть дреки, которые являются его руками, парализует. Пусть атомные пушки, которые являются его кулаками, застынут. Пусть моторы, сердце его, перестанут биться. Пусть связь, которая его голос, оглохнет. Пусть вентиляция, которое его дыхание, замрет. Пусть свет, который его душа, уйдет в ничто. Именем Галактического Духа я проклинаю этот корабль. И с последними его словами, с ударом полночи, за много световых лет, в Арголийском храме включилось ультракоротковолновое реле, которое со сверхсветовой скоростью включило также реле на флагманском корабле "Венис". Так как главной характеристикой религии под названием наука является то, что она действует, то такие проклятия, как проклятие Апората, просто смертельны. Он видел, как темнота окутывает весь корабль, услышал, как прекратилось мягкое далекое журчание гиператомных двигателей. Он достал из кармана своей длинной мантии атомную лампочку и она заполнила комнату своим жемчужным светом. Он взглянул на двух вахтенных, людей несомненно храбрых, которые сейчас стояли на коленях со смертельным испугом, написанным на их лицах. - Спасите наши души, ваше преподобие. Мы бедные люди и не знали преступных замыслов наших начальников, - прошептал один из них. - Следуйте за мной, - сказал Апорат. - Ваши души еще не окончательно заблудшие. В корабле стояла полная темнота, заполненная страхом, почти физически осязаемым. Солдаты пытались подползти поближе к Апорату и дотронуться до его мантии, слабыми голосами умоляя его о пощаде. Ответ всегда был один: - Следуйте за мной! Когда он нашел принца Лефкина, тот пробирался в потемках по офицерской кают-компании, громким голосом требуя, чтобы дали свет. Адмирал уставился на своего Главного Жреца ненавидящими глазами. - Вот и вы! Лефкин унаследовал от своей матери голубые глаза, но его нос был несколько крючковат, а один глаз косил, делая его похожим на Вениса. - Каков смысл ваших предательских действий? Верните энергию кораблю. Здесь командир я. - Вы больше не командир, - торжественно ответил Апорат. Тот быстро огляделся вокруг себя. - Взять этого человека. арестуйте его или клянусь космосом, я вышлю каждого человека, который сейчас меня слышит, в космос, но без скафандра. Он на секунду замолчал, а потом заверещал тонким голосом: - Вам приказывает ваш адмирал. Арестуйте его! Затем он окончательно потерял голову. - Неужели вы дадите себя обмануть этому пугалу, этому шуту? Поверите во всякие там облака и дурацкую райскую жизнь? Этот человек - жулик, а Галактический Дух, о котором он говорит, - ложь! Апорат прервал его с бешенством в голосе: - Взять богохульника! Вы слушаете его речи под угрозой вечного проклятия ваших душ! И в ту же секунду благородный адмирал очутился в цепких руках накинувшихся на него солдат. - Возьмите его и следуйте за мной. Апорат повернулся и направился обратно в радиорубку. Солдаты, заполнявшие все коридоры, тащили за ним Лефкина. В радиорубке он поставил командира перед телевизором, который продолжал свою работу. - Прикажите всему флоту изменить курс и приготовиться к возвращению на Анакреон. Растрепанный, кровоточащий и полузадушенный, он отдал приказ. - А сейчас, - хмуро сказал Апорат, - мы установим связь с Анакреоном на ультракороткой волне. Говорите то, что я вам буду диктовать. Лефкин сделал отрицательное движение, и толпа в рубке и коридорах страшно зашумела. - Говорите! - сказал Апорат. - Начинайте: "Космический флот Анакреона..." Лефкин начал говорить. 8 В покоях Вениса стояла полная тишина, когда на телевизионных экранах появился образ Лефкина. Регент слабо вскрикнул, когда он увидел изможденное лицо и разорванный мундир своего сына, а затем он упал в кресло. Лицо его перекосилось от страха и изумления. Хардин слушал флегматично, руки его спокойно лежали на коленях, в то время как только что коронованный король забился в самый темный угол и нещадно теребил рукав своего вышитого золотом одеяния. Даже солдаты потеряли свою невозмутимость, которая является достоинством военных, и, стоя линией у двери с атомными бластерами наготове, украдкой подглядывали на телевизор. Лефкин говорил неохотно, делая промежутки между фразами, как будто ожидая подсказки. Голос его звучал хрипло: - Космический флот Анакреона... узнав о своей миссии... и отказываясь быть орудием... возвращается на Анакреон... и диктует следующий ультиматум... тем богохульникам, грешникам... которые осмеливаются использовать грешную силу... против Основания... источника всех благословений... и против Галактического Духа... Немедленно прекратить все военные действия против... истинной веры... и гарантируйте это, чтобы успокоить наш флот... представленный нашим Главным Жрецом, Тео Апоратом... что такая война никогда не произойдет в будущем и что, - тут последовала долгая пауза, - и что бывший принц-регент Венис... будет заключен в тюрьму и судим духовным судом... за его преступления. В противном случае, Королевский космический флот по возвращении на Анакреон... сметет дворец с лица земли... чтобы уничтожить гнездо грешников... и протон насильников... над человеческими душами, которые они обрекают на вечные муки. С полупридушенным рыданием голос умолк, и телевизионный экран потемнел. Пальцы Хардина быстро нашарили кнопку сбоку атомной лампочки, и ее свет померк, пока король, регент и солдаты не остались лишь смутными контурами в темноте. И тогда можно было заметить, что Хардина окружает аура. Это не был тот сверкающий свет, который является прерогативой короля - он был и менее театрален и менее впечатляющ, но он был в своем роде более эффективным и куда более полезным. Голос Хардина был мягок и ироничен, когда он обратился к тому самому Венису, который всего лишь час назад объявил его военнопленным, а Терминус на грани разрушения, и который сейчас превратился в тень, сломленную и молчаливую. - На свете есть такая старая сказка, - сказал Хардин, - такая же старая, как само человечество, потому что ее самые старые записи тоже являются перепечаткой с еще более отдаленных по времени записей. Думаю, эта сказка может заинтересовать вас. Ее расказывают так: "Лошадь, у которой волк был самым могущественным и страшным врагом, жила в постоянном страхе за свою жизнь. Когда она совсем уже было отчаялась, ей пришло в голову найти себе сильного союзника. И она пришла к человеку и предложила ему союз, заметив, что ведь волк является также врагом и человеку. Человек сразу же согласился и предложил ей немедленно убить волка, если только его новый партнер предоставит ему в распоряжение свои быстрые ноги. Лошадь была очень довольна и позволила человеку надеть на себя седло и уздечку. Человек вскочил на нее верхом, выследил волка и убил его. Лошадь, радостная и успокоенная, поблагодарила человека и сказала: "Теперь, когда наш враг умер сними с меня седло и уздечку и верни мне свободу", на что человек рассмеялся и ответил: "Вперед, кобылка!" и вонзил в нее шпоры". Наступила тишина. Тень, которая была Венисом, не шевелилась. Хардин спокойно продолжал: - Я надеюсь, вы видите аналогию. В своем жадном стремлении навеки закрепить свою власть над народом, короли Четырех Королевств приняли науку, как религию, которая делала их священными. И эта самая наука стала их седлом и уздечкой, потому что она передала жизненные силы атомной энергии в руки священников, которые повиновались, заметьте, не вашим, а нашим приказам. Вы убили волка, но не смогли избавиться от че... Венис вскочил на ноги. Глаза его в темноте сверкали. Голос его был хрипл и несвязен. - И все-таки ты от меня никуда не уйдешь! Никуда не денешься! Ты сгинешь в могиле. Пусть они разрушат дворец. Пусть все разрушат! От меня не уйдешь! Солдаты! - истерически закричал он. - Стреляйте в этого дьявола! Убейте его! Убейте! Хардин повернулся вместе со стулом лицом к солдатам и улыбнулся. Один из них прицелился в него из бластера, потом опустил. Другой даже не шелохнулся. Сальвор Хардин, улыбаясь, смотрел на них. И вся мощь Анакреона превратилась в пыль. Венис выкрикнул ругательство и подскочил к ближайшему солдату. Он с бешенством выхватил бластер из его рук, направил его на Хардина, который не шевельнулся, и нажал на курок. Непрерывный белый луч уперся в силовое поле, окружающее мэра Терминуса, и, безвредно зашипел, нейтрализуясь. Венис еще сильнее нажал на курок и безумно расхохотался. Хардин продолжал улыбаться, и его силовое поле-аура стало чуть ярче, впитывая энергию атомного луча. В своем углу Леопольд закрыл лицо руками и застонал. Внезапно с воплем отчаяния Венис изменил свою цель и, вновь нажав на курок, свалился на пол уже обезглавленным. Хардин поморщился и пробормотал: - Туда ему и дорога. 9 Помещение, где стоял сейф Сэлдона, было переполнено. Людей было куда больше, чем мест, и они стояли по стенкам в три ряда. Сальвор Хардин сравнил количество посетителей в этот раз и тогда, тридцать лет назад, когда Хари Сэлдон появился впервые. Тогда их было только шестеро: пятеро старых Энциклопедистов, давно умерших, и он сам, молодой упрямый мэр. Это был тот самый день, когда он с помощью Иоганна Ли взял власть в свои руки. Сейчас все было не так, абсолютно не так. Каждый член Совета ожидал появления Сэлдона. Он сам еще был мэром, но теперь уже могущественным и, в связи с последними событиями на Анакреоне, популярным. Вернувшись на Терминус с новостями о смерти Вениса и с новым договором, подписанным дрожащим Леопольдом, он был встречен ликующими приветствиями и выражением полного доверия со стороны Совета. Когда за этим последовали аналогичные договоры с каждым из трех королевств, договоры, которые давали Основанию власть, навсегда предотвращающую даже попытки нападения, как в случае с Анакреоном, факельные процессии были проведены по каждой улице Терминуса. Даже имя Хари Сэлдона никогда так громко не произносилось. Губы Хардина искривились. Такая популярность была у него и после первого кризиса. На другом конце комнаты Сэф Сермак и Льюис Борт о чем-то оживленно совещались, и текущие события, казалось, совсем не выбили их из колеи. Они присоединились к большинству, выразившему Хардину свое доверие, произнесли речи, в которых публично признали, что они были не правы, красиво извинились за некоторые резкие фразы, произнесенные ими ранее в дебатах, мягко объяснили, что все их ошибки происходили из того, что они прислушивались к мнению своих сердец - и немедленно после этого начали новую компанию своей партии Действия. Иоганн Ли дотронулся до рукава Хардина и многозначительно показал на часы. Хардин поднял голову. - Привет, Ли. Ты все еще не доволен? Что теперь не так? - Он должен появиться через пять минут, да? - Мне так кажется. В прошлый раз он появился в полдень. - А что, если этого не произойдет? - Послушай, ты собираешься мучить меня своими неприятностями всю жизнь? Не появится, так не появится. Ли нахмурился и медленно покачал головой. - Если он не появится будет очередной скандал. Если Сэлдон не подтвердит, что мы действовали правильно, Сермак опять начнет все с начала. Он требует немедленной аннексии четырех королевств и расширения границ Основания, если необходимо, то даже силой. Он уже начал свою компанию. - Знаю. Пожарникам надо тушить пожар, даже если им придется для этого его разжечь. И ты, Ли, будешь создавать себе заботы даже, если тебе придется помереть, чтобы наскрести что-нибудь новенькое. Ли собирался что-то ответить, когда у него перехватило дыхание: накал ламп ослабел и комната погрузилась в полумрак. Он поднял руку по направлению к стеклянному кубу, который занимал собой половину помещения, а затем с глубоким вздохом упал в кресло. Сам Хардин выпрямился при виде фигуры, занимавшей сейчас куб, фигуры в кресле-качалке! Он один из всех присутствующих помнил день, много лет назад, когда эта фигура появилась впервые. Тогда он был молод, а этот человек стар. С тех пор этот человек не постарел, а сам он состарился. Фигура уставилась прямо перед собой, руки ее перебирали книгу, лежащую на коленях. Человек сказал: - Я - Хари Сэлдон! В комнате наступила мертвая тишина, и Хари Сэлдон продолжил: - Сейчас я появлюсь здесь второй раз. Конечно, я не знаю, присутствовал ли кто-нибудь из вас тогда, тридцать лет назад. Откровенно говоря, я не могу даже сказать, но это не играет большой роли. Если второй кризис кончился благополучно вы должны быть здесь - иначе не может быть. Если вас здесь нет, значит второй кризис оказался вам не по зубам. Он поощрительно улыбнулся. - Однако, я очень в этом сомневаюсь, потому что мои цифры показывают девяносто восемь процентов вероятности, что в первые восемьдесят лет существования больших отклонений от Плана не должно произойти. Согласно нашим вычислениям, вы сейчас доминируете над варварским королевствами, находящимися в непосредственной близости от Основания. Так же, как и в первом кризисе вы удержали их балансированием власти. Однако, я должен предупредить вас: нельзя быть слишком самоуверенными. Я не хочу и не могу дать вам каких-нибудь предвидений будущих событий, но будет безопасно указать вам, что сейчас вы просто добились нового баланса - и не более, правда, значительно лучшего, чем раньше. Духовная власть вполне пригодна для того, чтобы атаковать в свою очередь. Из-за неизбежности роста таких противодействующих сил, духовная власть не может господствовать долго. Я уверен кстати, что не сообщаю вам нечего нового. Вы должны извинить меня за то, что я объясняюсь с вами столь неопределенно. В данном случае Основание является только стартом на том пути, который ведет к новой Империи. Соседние королевства и по количеству людей и по своим ресурсам неизмеримо могущественные, чем вы. За этими королевствами лежат неизмеримые джунгли варварства, распространившегося теперь уже почти на всю Империю. Внутри этих джунглей осталось то, что когда-то называлось Галактической Империей ослабленной и заискивающей - но все еще могучей. Хари Сэлдон поднял книгу и раскрыл ее. Лицо его стало торжественным. - И ни на минуту не забывайте, что существует другое Основание, созданное восемьдесят лет назад, Основание на другом конце Галактики, там, где кончаются звезды. В нужную минуту они всегда придут на помощь. Господа, девятьсот двадцать Плана лежат передо мной. Проблема в ваших руках! Решайте ее! Он опустил свой взгляд в книгу и исчез. Свет в помещениях вновь резко разгорелся. Сквозь начавшийся шум разговоров Ли наклонился к уху Хардина и прошептал: - Он не сказал когда вернется. - Знаю, - ответил Хардин, - но очень надеюсь что он вернется не раньше, чем мы с тобой тихо и спокойно будем лежать в своих могилах!  * ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. ТОРГОВЦЫ *  1 Торговцы... - всегда и всюду впереди политической гегемонии Основания шли торговцы, проникавшие в самые отдаленные уголки Периферии. Месяцы или годы могли пройти между их возвращениями на Терминус, свои крохотные корабли они всегда ремонтировали вручную, честность их оставляла желать лучшего, их смелость... И несмотря на все это, они сохранили власть куда более продолжительную, чем псевдорелигиозный деспотизм Четырех Королевств... Легенды ходили об этих сильных и всегда одиноких людях, которые то ли в шутку, то ли всерьез взяли своим девизом одно из высказываний Сальвора Хардина. "Высокоморальному человеку это свойство никогда не должно мешать совершать добрые дела". Сейчас трудно сказать, какие легенды о них правдивы, а какие - выдуманы. Вероятно, все они несколько преувеличены... Галактическая энциклопедия Лиммар Пониетс бы