местечек, и рестораны сногсшибательные. Там живут одни богатенькие. Хотелось бы познакомиться с богатенькими. Глеб, правда, тоже не нищий, но все-таки... - Ну да, с меня-то тебе нечего взять, - буркнул Рейч. - Да ладно тебе! Нельзя все время думать про кредитки, но время от времени приходится, как ни крути. Особенно как подумаю, что я Глебу скоро надоем. - Ты не можешь надоесть, - польстил ей Рейч и вдруг понял, что сказал сущую правду. - Мужчины так всегда говорят, - отшутилась Манелла, - но мне тоже было хорошо с тобой, Планше. Береги себя. Кто знает, может, и свидимся еще. Рейч кивнул и обнаружил, что не может найти нужных слов, чтобы выразить свои чувства. Он решил подумать о другом. Он должен был выяснить, что задумали люди Намарти. Раз они решили разлучить его с Манеллой, стало быть, время решительных действий на носу. А он до сих пор ничего не выяснил. Вот только этот странный вопрос насчет садоводства... И Селдону он ничего передать не мог. За ним строго следили после встречи с Намарти, и все линии связи были сейчас для него отрезаны - еще один признак приближающегося кризиса. Дело явно шло к развязке. Но если ему суждено было понять, что происходит, только тогда, когда все уже произойдет, если он сумеет передать новости тогда, когда они уже перестанут быть новостями, значит, считай, он провалился. 19 День у Гэри Селдона выдался беспокойный. От Рейча после первой весточки - ни слуху ни духу. Селдон ума не мог приложить, что происходит. К совершенно естественному беспокойству Селдона за Рейча (правда, дурные вести не сидят на месте и, если бы что стряслось, он бы уже узнал) примешивалось волнение о том, каковы могли быть планы злоумышленников. Конечно, они не могли задумать ничего грубого и откровенного - только что-то очень хитрое и тонкое. Нападение на дворец исключалось - слишком надежна охрана. Но что они тогда могли задумать, чтобы добиться своего? Эти мысли не дали Селдону заснуть ночью, не покинули они его и днем. Мигнул огонек сигнальной лампочки. - Премьер-министр, вы назначили аудиенцию на два часа, сэр. - Что за аудиенция? - К вам Мандель Грубер, садовник. У него в руках бумага, подтверждающая аудиенцию. Селдон вспомнил. - Да-да. Пусть войдет. На самом деле времени разговаривать с Грубером у Селдона не было, но он уступил - похоже, Грубер был чем-то расстроен. Конечно, премьер-министру тоже не слишком часто приходилось идти на уступки, но Селдон оставался Селдоном. - Входи, Грубер, - тепло пригласил он садовника в кабинет. Грубер подошел к столу и замер. Голова его судорожно подергивалась, он моргал и растерянно смотрел по сторонам. Селдон не сомневался, что садовник никогда раньше не бывал в таких роскошных апартаментах, и у него чуть было не вырвалось: "Ну, как тебе? Нравится? Ты уж извини. Мне и самому тут не очень ловко". Но он сказал другое: - Что стряслось, Грубер? Отчего ты такой несчастный? - Грубер только вымученно улыбнулся. - Ну, давай, садись. Вот сюда. Ну, смелее, смелее. - Ой, нет, господин премьер-министр, что вы? Я тут все запачкаю. - Ничего страшного. Запачкаешь - почистить нетрудно. Ну вот. Славно! Посиди, расслабься, соберись с мыслями и скажи, что случилось. Грубер помолчал минуту, а потом словно взорвался: - Господин премьер-министр! Меня назначают главным садовником. Сам великий Император сказал мне. - Да-да, я слышал, но уверен - это не должно тебя пугать. Тебя можно только поздравить с повышением в должности, и я тебя поздравляю. Можешь считать, что я к этому тоже причастен. Я никогда не забуду о той храбрости, с какой ты повел себя в тот ужасный день, когда меня чуть было не убили, и, конечно же, я рассказал о том случае Его Императорскому Величеству. Грубер, это вполне заслуженная награда, и тебе в любом случае светило бы повышение. Ты вполне соответствуешь своей новой должности. Ну а теперь, когда с этим все ясно, скажи мне, из-за чего ты так расстроен. - Господин премьер-министр, да ведь из-за этой самой должности! Я же не справлюсь, у меня опыта не хватит! - А мы уверены, что ты справишься. Грубер разошелся не на шутку. - И что, я должен буду в кабинете сидеть? Я в кабинетах сидеть не мастак. Ведь это же что получается? Это получается - я не смогу на воздух выбираться, не смогу возиться с растениями и зверьками. Это все равно что в тюрьму меня засадить, я вам вот так скажу, господин премьер-министр. Селдон широко раскрыл глаза. - Да что ты, Грубер, с чего ты взял? Никто не заставит тебя сидеть в кабинете дольше, чем нужно. Ходи себе по саду, сколько вздумается, делай, что хочешь. Единственное, чего ты лишаешься, так это тяжелой работы. - Да ведь я как раз и не хочу лишаться тяжелой работы, премьер-министр, да и не дадут мне из кабинета выходить, это точно, уж я-то знаю! Нагляделся я на главного садовника. Он и когда хотел, не мог из кабинета отлучиться, вот так. Одни бумажки да распоряжения. А чтоб знать, что в хозяйстве делается, мы, простые садовники, должны ему докладывать. Он за садом по _г_о_л_о_в_и_з_о_р_у_ смотрит, вот ведь дела какие! - выпалил Грубер и закончил с нескрываемым отвращением: - Вроде по головизору поймешь, как чего растет и живет. Нет, это не по мне, господин премьер-министр. - Послушай, Грубер, будь мужчиной. Не так уж все плохо. Привыкнешь понемногу. Грубер обреченно покачал головой. - А начать-то мне с чего придется, господин премьер-министр? Скоро ведь нагрянет вся эта уйма новых садовников! Нет, конец мне, конец, это я вам точно говорю. Ну, не могу я! - взорвался Грубер с неожиданной страстью. - Не могу и не хочу! - Грубер, я тебя прекрасно понимаю. Ты не хочешь этой работы. А я не хочу работать премьер-министром. Эта работа тоже не по мне. Знаешь, я тебе честно скажу: мне кажется, даже Императору порой надоедает быть Императором. Мы все в Галактике должны трудиться, и работа - это далеко не всегда радость и удовольствие. - Да это-то я понимаю, господин премьер-министр, это-то я понимаю... Да только Император, он ведь Императором родился. А вам суждено премьер-министром быть, потому как лучше вас никто с этой работой не справится. Но тут-то совсем другое дело. Подумаешь - главный садовник! Да у нас пятьдесят садовников наберется, кто с этим делом справится еще получше меня, да и больше бы обрадовался такой работе. Вот вы говорите, что рассказали Императору, как я пытался вас спасти. А может, вы еще разок ему словечко замолвите за меня - дескать, если ему желательно меня отблагодарить, так пусть оставит меня, как есть, простым садовником, а? Селдон устало откинулся на спинку стула и сказал: - Грубер, уверяю тебя, если бы я мог, я бы обязательно изложил Императору твою просьбу, но позволь, я тебе попробую кое-что объяснить, а ты постарайся меня понять, пожалуйста. Император, по идее, - единоличный правитель Галактической Империи. Но на самом деле подвластно ему очень малое. На самом деле я правлю Империей гораздо больше, чем он, но и мне далеко не все подвластно. В правительстве миллионы людей, и каждый принимает какие-то решения, каждый совершает какие-то ошибки. Кто-то действует самоотверженно, героически, мудро, кто-то - глупо, а кто-то - по-предательски. И проследить за всеми невозможно. Понимаешь меня, Грубер? - Понимать-то я понимаю, да только в толк не возьму, я-то тут при чем? - Да при том, что единственное место, где Император и вправду правит, - это дворцовая территория. Тут его слово - закон, и все, кто трудится во дворце и рядом с ним, обязаны повиноваться ему беспрекословно. Просить его отменить принятое им решение касательно чего бы то и кого бы то ни было з_д_е_с_ь_, в его вотчине, - все равно что посягать на святыню. Сказать ему: "Ваше Величество, отмените ваше решение по поводу назначения Грубера" - это было бы равносильно подаче заявления об отставке. Я тебе точно говорю, он скорее меня в отставку отправит, чем отменит свое решение. Я-то, честно говоря, не против уйти, да только тебе это все равно не поможет. - Значит, сделать ничего нельзя? - обреченно спросил Грубер. - Да, Грубер, увы. Но ты не переживай так сильно. Чем смогу - помогу. Ты меня извини, но больше времени у меня нет. Грубер встал. В руках он смущенно мял зеленую кепку садовника. Глаза его залились слезами. - Спасибо вам, господин премьер-министр. Я, конечно, понимаю, вы помогли бы, если бы могли. Вы... вы человек хороший, господин премьер-министр... И Грубер понуро побрел к двери. Селдон проводил его взглядом и покачал головой. Умножить заботы Грубера на квадриллион и получишь заботы людей, проживающих в двадцати пяти миллионах миров Империи. И как же ему, Селдону, разрешить все эти заботы, если он одному-единственному человеку, обратившемуся к нему за помощью, помочь не в силах? Одному-единственному человеку психоистория не в силах была помочь. А квадриллиону? Селдон грустно покачал головой, заглянул в список назначенных на сегодня аудиенций и похолодел. Громко, необычайно взволнованно, совсем не похоже на себя, он прокричал в переговорное устройство: - Догоните садовника! Верните его немедленно! 20 - Так что там насчет новых садовников?! - воскликнул Селдон, как только Грубер вернулся в кабинет. Даже сесть он ему на этот раз забыл предложить. Грубер, часто-часто моргая, не успев прийти в себя, заикаясь, выдавил: - Н-новых с-садов-вников? - Ты сказал: "уйма новых садовников". Ты ведь так сказал? Что за новые садовники? Грубер явно удивился вопросу. - Ну а как же? Раз новый главный садовник, значит, и все садовники новые. Так принято вроде. - А я ничего такого не слыхал. - Просто, когда в прошлый раз меняли главного садовника, вы еще премьер-министром не были. Может, вас и на Тренторе тогда не было вообще. - Но что это значит, объясни толком? - Ну, понимаете, садовников никогда не увольняют просто так. Кто-то помирает. Кто-то старится, и тогда их отправляют на пенсию. А когда в должность заступает новый главный садовник, больше половины садовников можно смело на пенсию отправлять. Вот их и отправляют, а набирают новеньких. - Помоложе? - Ну, отчасти так, а отчасти из-за того, что хотят что-нибудь поновее учудить в садах и парках, так что, может, у кого есть какие новые мысли. Территория-то у нас, сами знаете, какая здоровенная - считай, под пять тыщ квадратных километров будет. Чтобы все переустроить, это сколько лет надо. И ведь это мне за всем за этим наблюдать придется. Ну пожалуйста, господин премьер-министр, ну что вам стоит, ну замолвите вы словечко Императору! - Грубер с трудом переводил дыхание. - Вы же такой умный, ну пожалуйста! Селдон, казалось, был глух к мольбе Грубера. Он глубоко задумался, лоб его пересекли глубокие морщины. - И откуда же берут новых садовников? - Во всех мирах набирают - охотников-то хоть отбавляй. Скоро они валом повалят. Не меньше года уйдет, пока... - Откуда они прилетают? Откуда? - Да откуда хочешь. Требуется только знание садоводства. Так что всякий гражданин Империи имеет право счастья попытать. - Тренторианцы тоже пытаются устроиться садовниками? - Нет, тут с Трентора никого нету. Откуда на Тренторе садовники возьмутся? Эти скверики под куполами - разве ж это сады? Тут цветочки в горшках, а звери - в клетках. Тренторианцы, они, бедняги, ничего не смыслят в том, что такое свежий воздух, настоящие ручьи, живая природа. - Хорошо, Грубер. А теперь слушай меня. Я дам тебе задание. Ты должен будешь еженедельно представлять мне списки всех тех новых садовников, которые должны будут прибыть сюда. Полные сведения. Имя. Откуда прибыл. Регистрационный номер. Образование. Опыт работы. Все, что имеется уже сейчас, представь мне как можно скорее. Я дам тебе людей в помощь. Людей с техникой, понял? Ты сам каким компьютером пользуешься? - Да самым обыкновенным, чтоб за растениями следить и зверями. - Ясно? Я дам тебе людей, которые сделают все, с чем ты не сумеешь справиться. Просто сказать тебе не могу, как это важно. - А если я это все сделаю... - Грубер, сейчас не время заключать сделки. Подведешь - не быть тебе главным садовником. Но тогда все будет гораздо хуже. Уйдешь в отставку без всякой пенсии. Как только за Грубером закрылась дверь, Селдон рявкнул в переговорное устройство: - Отменить все аудиенции до конца дня! Он устало откинулся на спинку стула. Тело его обмякло, сердце часто билось. Впервые за долгие годы он ощутил себя на все пятьдесят. Спазм головной боли нахлынул горячей волной. Столько лет, да что там лет - столько десятилетий охрану дворца делали все более надежной и непроницаемой, оснащали всевозможными средствами безопасности и сигнализации. А оказывается, наступало такое время, когда сюда толпами пускали неведомо кого! Видимо, и вопросов никаких не задавали, кроме единственного: "В садоводстве смыслишь?" Какая колоссальная, ни с чем не сравнимая тупость. У Селдона не было слов. Хорошо, если он успел вовремя. А если нет? Вдруг уже опоздал?! 21 Андорин следил за Намарти, полуприкрыв глаза. Намарти никогда ему не нравился, но порой он не нравился ему еще больше, чем обычно, и сейчас был как раз тот самый случай. Почему он, Андорин, особа королевского происхождения, из знатнейшего сэтчемского рода, должен иметь дело с этим парвеню, с этим почти законченным параноиком? На самом деле ответ был Андорину известен, и он вынужден был терпеть все, даже болтовню Намарти о том, как он за десять лет возродил движение и довел его до совершенства. Господи, да сколько же можно? Он что, всем это пересказывает по нескольку раз? Или только его, Андорина, избрал себе в жертву? А физиономия Намарти светилась злорадной ухмылкой, и он все говорил и говорил - нараспев, будто стихи читал: - Год за годом я работал над отработкой связей, плел паутину, невзирая на безнадежность и неудачи, строил организацию, запускал щупальца в правительство, пользовался его покровительством, порождал и усиливал недовольство, брожение в массах. А когда наступил банковский кризис и на неделю был объявлен мораторий, я... - Внезапно он оборвал себя на полуслове. - А ведь я тебе это уже сто раз рассказывал. Ты устал небось это слушать? Андорин растянул губы в подобии сухой улыбки. А Намарти, оказывается, не совсем идиот - понимает, какой он зануда, просто ничего с собой поделать не может. - Да, - кивнул Андорин, - ты мне это уже сто раз рассказывал. Вопрос он оставил без ответа. Что толку отвечать на риторический всхлип? Болезненный румянец залил щеки Намарти. Он сказал: - Но так могло продолжаться вечно - вся эта работа, все эти обманы, и толку бы никакого, если бы мне в руки не попало нужное орудие. Я и пальцем не пошевелил - оно само пришло ко мне. - То есть боги прислали тебе Планше, - безразлично проговорил Андорин. - Совершенно верно. Скоро будет набор садовников на дворцовую территорию, - сказал Намарти и ненадолго задумался. - Набирать будут мужчин и женщин. Вполне достаточное прикрытие для наших боевиков. С ними пойдешь ты и Планше. От остальных вы будете отличаться тем, что у вас будут бластеры. - С которыми, - нарочито лениво, с трудом скрывая сарказм, проговорил Андорин, - нас засекут у ворот и арестуют. Прийти с заряженным бластером на дворцовую территорию... - Никто вас не задержит, - словно не заметив насмешки, возразил Намарти. - Обыскивать вас тоже не будут. Все организовано. Вас, естественно, выйдет приветствовать какая-то придворная особа. Уж и не знаю, кто этим занимается обычно - какой-нибудь младший заместитель главного начальника по травке и листочкам, - но на сей раз это будет не кто иной, как Селдон собственной персоной. Да-да, сам великий математик поспешит встретить новых садовников. - Похоже, ты в этом просто-таки уверен. - Конечно, уверен. Говорю же, все организовано. Практически в последнюю минуту он узнает, что среди новых садовников в списке значится его пасынок, так что он помчится как миленький их встречать. А как только он появится, Планше прицелится в него из бластера. Наши люди поднимут крик: "Измена!", и в начавшейся суматохе Планше прикончит Селдона, а ты прикончишь Планше. Потом бросишь бластер и смоешься. Тебе в этом помогут. Все устроено. - А Планше обязательно убивать? Намарти нахмурился. - Что за вопрос? Почему это одно убийство у тебя не вызывает возражений, а другое не нравится? Или ты хочешь, чтобы Планше растрепал потом власть держащим все про нас? И потом, на самом деле все будет выглядеть как образчик семейной вражды. Не забывай, что Планше - это Рейч Селдон. Впечатление будет такое, словно два выстрела грянут одновременно, или такое, будто Селдон отдал приказ стрелять в его сына, если тот предпримет что-то опасное. А мы уж постараемся развернуть всю эту историю под семейным углом. Напомним народу о кошмарных временах Его Кровожадного Величества Императора Мановелла. И народ, естественно, будет потрясен откровенной жестокостью случившегося. Это станет последней каплей, которая переполнит чашу их терпения, до краев полную раздражением, вызванным непрерывными авариями. И чего они потребуют? Естественно, нового правительства. И никто не сумеет отказать народу, даже сам Император. И тогда явимся мы. - Вот так, сразу? - Нет, не сразу. Я не в розовых очках хожу. Наверняка поначалу будет создано какое-то переходное правительство, но оно провалится. Уж мы позаботимся об этом, и вот тогда выступим открыто и выдвинем старые джоранумитские лозунги, которые народ Трентора уже успел подзабыть. И скоро - очень скоро - я стану премьер-министром. - А я? - Со временем станешь Императором. Андорин хмыкнул. - Что-то слабо верится. Все-то у тебя устроено да организовано - и то, и это, и пятое, и десятое. Промахов быть не должно, иначе все провалится. Кто-то обязательно подведет. Нет, риск неоправданный. - Для кого это он неоправданный? Для тебя? - Конечно. Ты ждешь, что Планше обязательно убьет отца, а потом я должен прикончить Планше. Почему я? Неужели не отыщется человека, который бы в этом случае подвергался меньшему риску, чем я? - Можно, но любой другой скорее провалится. Кому, как не тебе, это все нужно больше, чем кому бы то ни было? Нет, Андорин, другой человек может струсить и удрать в последнюю минуту, но не ты. - Но это колоссальный риск! - Разве игра не стоит свеч? Ты же стремишься к императорскому престолу. - Но ты-то чем тогда рискуешь, руководитель? Останешься тут, в тепле, в уюте и будешь ждать вестей? Намарти скривился. - Какой же ты тупица, Андорин! И какой только из тебя Император получится? Так ты считаешь, что я не рискую, оставаясь здесь? Если весь расклад полетит к черту, если схватят кого-то из наших людей, как ты думаешь, неужели они не проболтаются и не выложат все, что знают? Да если тебя самого возьмут, неужели ты промолчишь и не расскажешь все про меня? Императорские охранники - народ, сам знаешь, какой нежный. - Ну а представь, что попытка покушения не удалась? Тебе не кажется, что они весь Трентор прочешут, чтобы меня найти? Или ты думаешь, они меня не найдут? А найдут, что мне тогда делать? Риск это или нет? Да я рискую больше всех вас, сидя тут, как ты выразился, в тепле и уюте. Так вот, Андорин. Ты хочешь быть Императором или нет? Андорин ответил негромко: - Я хочу быть Императором. И машина заговора завертелась. 22 Подчеркнутое внимание, с которым относились к Рейчу, конечно же, не могло от него укрыться. Во-первых. Андорин держал его отдельно от остальных садовников. Кандидаты в новую садовую армию были расквартированы в одной из гостиниц в Имперском Секторе, но не в самой фешенебельной, конечно. Тут было на что посмотреть и с кем пообщаться - ведь народ собрался почти из пятидесяти самых разных миров, но Рейчу не удавалось даже ни с кем словечком перемолвиться - Андорин его ни к кому не подпускал. "Почему?" - гадал Рейч. Это угнетало его. Действительно, настроение у него было подавленное с тех самых пор, как он покинул Сэтчем. Это мешало ему думать, и он пытался бороться с депрессией, но почти что безуспешно. Андорин и сам разгуливал в грубом комбинезоне и пытался выглядеть как рабочий. Ему тоже предстояло сыграть роль садовника в готовящемся "спектакле" (каким бы ни был этот "спектакль"). Рейчу было жутко стыдно из-за того, что он никак не мог уловить сути этого представления. Его изолировали, лишили возможности с кем-либо общаться, так что он даже не мог предупредить отца. Может быть, точно так же изолировали всех тренторианцев, внедренных в группу будущих садовников. По подсчетам Рейча, их было около десятка, и все - люди Намарти - мужчины и женщины. Но особенно его удивляла та забота, которую к нему проявлял Андорин, - ну прямо-таки потрясающая забота. Он никуда от Рейча не отходил, настоял на том, чтобы они вместе ели, явно выделял его из остальных. Почему? Может быть, потому, что они оба были любовниками Манеллы? Рейч не слишком много знал о моральных установках в Сэтчеме и не мог судить, существует ли там нечто вроде полигамии. Если двое мужчин сожительствовали с одной женщиной, может быть, между ними образовывались какие-то особые отношения, на манер братства? Рейч ни о чем таком никогда не слышал, но прекрасно понимал, что в Галактике всякое возможно - даже на Тренторе. Он вспомнил о Манелле и почувствовал, как сильно по ней соскучился. Может быть, в этом причина депрессии? Но сейчас, заканчивая завтракать с Андорином, он был не просто в депрессии - состояние его было близко к отчаянию, хотя, казалось бы, особых причин для этого не было. Манелла! Она же говорила, что ей страшно хотелось бы попасть в Имперский Сектор. Может, Андорин все-таки уступил ее желанию? Рейчу было так тоскливо, так худо, что он не выдержал и задал Андорину идиотский вопрос: - Мистер Андорин, я вот думаю, а вы случайно не взяли с собой мисс Дюбанкуа сюда, в Имперский Сектор? Андорин выпучил глаза и негромко рассмеялся. - Манеллу? Ты думаешь, она что-нибудь смыслит в садоводстве? Да она даже притвориться не сумела бы, если бы и захотела. О нет, дружок, Манелла из тех женщин, что созданы для услады. Другого она просто не умеет. А почему ты спрашиваешь, Планше? Рейч пожал плечами. - Да скучновато тут. Вот я и подумал... Андорин некоторое время пристально смотрел на него и наконец проговорил: - Не поверю, что тебе не все равно, с какой женщиной спать. Ей-то точно все равно, с каким мужчиной ложится. А как только все будет позади, у тебя будет полно других женщин. - А когда все будет позади? - Скоро. И то, что предстоит сделать тебе, очень важно. Андорин, прищурившись, наблюдал за Рейчем. - Важно? - переспросил Рейч. - Разве я не буду просто... садовником? Голос его прозвучал равнодушно, и как он ни старался вложить в вопрос побольше волнения, у него это не вышло. - Нет, не просто садовником, Планше, - ответил Андорин. - У тебя будет бластер. - Что будет? - Бластер. - А я его сроду и в руках-то не держал, бластер. - Да это просто, ты не волнуйся. Поднимешь. Наведешь. Нажмешь кнопочку. И кое-кто окочурится. - Убивать я не мастак. - А я думал, ты - один из нас, и сделаешь все, что нужно, ради общего дела. - Ну, я же не думал, что надо будет... убивать. Рейчу ни в коем случае нельзя было подавать виду, будто он обдумывает сказанное Андориным. И все-таки... Почему он должен стрелять? Что они такое для него придумали? Будет ли у него возможность предупредить охранников до того, как получит приказ стрелять? Лицо Андорина изменилось - дружеское участие превратилось в ледяную непререкаемость. - Ты _д_о_л_ж_е_н_ убить. Рейч собрал все силы. - Нет. Убивать никого не буду. Не буду, и точка. - Планше, - твердо заявил Андорин, - ты сделаешь, что тебе скажут. - А убивать не буду. - Будешь. - Как это вы меня заставите? - Просто прикажу, и все. У Рейча в голове все перемешалось. Почему Андорин так уверен? - Нет, - покачал головой Рейч. - Планше, - усмехнувшись, проговорил Андорин. - Не валяй дурака. Мы тебя накачивали с тех самых пор, как уехали из Сэтчема. Не зря Же я настоял, чтобы мы ели вместе. Я следил за твоей диетой. В особенности - за тем, чтобы ты слопал сегодняшний завтрак. Рейч почувствовал, как к сердцу подступает волна страха. Он вдруг все понял. - Десперин? - Именно, - кивнул Андорин. - Догадливый ты малый, Планше. - Но это же... противозаконно! - А как же. И убийство тоже. Рейч знал о существовании десперина. Десперин был химическим производным совершенно безобидного транквилизатора. Однако в производном виде этот препарат вызывал не успокоение, а отчаяние. Использование его считалось противозаконным, поскольку вызывало изменение ориентации личности, даже поговаривали, будто в императорской охранке к нему прибегали. Андорин, словно прочитав мысли Рейча, сказал: - Десперином его назвали потому, что он вызывает отчаяние ["despair" - отчаяние (англ.)]. Ведь ты ощущаешь отчаяние? - Нет, - прошептал Рейч. - Браво-браво, ты храбрый малый, но только против химии не попрешь, Планше. И чем сильнее твое отчаяние, тем лучше, стало быть, на тебя подействовал десперин. - Не верю. - Послушай, Планше. Шутки в сторону. Намарти узнал тебя с первого взгляда, хоть ты и без усов. Он знает, что ты - Рейч Селдон, и по моему приказу ты убьешь своего отца. - Не раньше, чем тебя... - пробормотал Рейч. Он медленно поднялся. Неужто он не справится? Пусть Андорин выше ростом, но он явно не гигант и не спортсмен. Да его одной левой пополам переломить можно. Но стоило Рейчу встать, как у него жутко закружилась голова. Он помотал ею, но лучше не стало. Все плыло перед глазами. Андорин тоже встал и сделал шаг назад. Правая рука скользнула в левый рукав, и в ней появилось оружие. - Я не дурак, Планше, - заявил он, ухмыляясь. - Захватил пушку на всякий случай. Я знаю, что ты большой мастер рукопашного боя на геликонский манер, только драться мы с тобой не будем, парень. - Бросив взгляд на оружие, он сообщил: - Это не бластер. Я не могу отправить тебя на тот свет, пока ты не выполнил своего задания. Это - нейронный хлыст. В каком-то смысле похуже бластера будет. Так даст по левому плечу, что никто не вытерпит - боль адская. Рейч, который до этого мгновения мрачно и решительно приближался к Андорину, резко остановился. Ему было всего двенадцать, когда он на своей шкуре познал - и то не слишком сильно, что такое нейронный хлыст. Стоит раз попробовать - и всю жизнь не забудешь. - Вот и умница, - притворно подвалил его Андорин. - А то учти - церемониться я с тобой не буду. Такой разряд дам - на полную катушку, и левой рукой тал уже никогда пользоваться не сможешь. А правую поберегу - тебе в ней бластер держать придется. А теперь садись и, если хочешь обе ручки сберечь, больше так не шути. И придется тебе, дружок, еще десперином подкрепиться, а то, видно, доза маловата. Рейч почувствовал, как вызванное препаратом отчаяние охватывает его все сильнее и сильнее. Все кругом двоилось, во рту у него пересохло, и он не смог сказать ни слова. Единственное, что он понимал, так это то, что должен сделать все, что прикажет Андорин. Он вступил в игру и проиграл. 23 - Нет! - свирепо прокричал Гэри Селдон. - Ты мне там совсем не нужна, Дорс! Но Дорс Венабили смотрела на него твердо и решительно. - Значит, я и тебя не пущу, Гэри. - Но я непременно должен пойти. - Ничего ты не должен! По традиции, их должен встречать старший садовник. - Верно. Но Грубер не справится. У него жуткое настроение. - Значит, надо послать с ним кого-нибудь из помощников. Или пусть пойдет прежний главный садовник. В конце концов, год продолжается, он должен еще выполнять свои обязанности. - Он болен. И потом... - Селдон несколько растерялся. - Среди новобранцев есть "зайцы". Тренторианцы. Непонятно почему, но их довольно много. У меня список. - Значит, надо взять их под стражу. Всех до единого. Все так просто, и зачем ты все усложняешь? - Затем, что мы не знаем, _з_а_ч_е_м_ они здесь. Что-то случилось. Я, правда, не понимаю, на что способны двенадцать садовников, но... Нет, я не то хотел сказать. Они на многое способны - вариантов столько же, сколько их самих, но я не знаю, что именно у них на уме. Безусловно, мы возьмем их под стражу, но я должен как можно больше выяснить, прежде чем это будет сделано. Понимаешь? Нужно никого не пропустить и всех подозрительных проверить с головы до ног. Надо хорошенько понять, что им здесь нужно, прежде чем они будут соответствующим образом наказаны. А мне бы не хотелось, чтобы все выглядело наказанием за проступок, а не за преступление. Они же непременно начнут жаловаться на безработицу, отчаяние, станут скулить, что, дескать, несправедливо брать на работу чужаков и тренторианцам отказывать. Все это будет выглядеть тоскливо и жалостливо, а мы предстанем в идиотском свете. Нужно дать им возможность сознаться в более тяжком преступлении. И потом... Селдон умолк, и Дорс была вынуждена поторопить его с ответом: - Ну-ну, выкладывай, что это еще за новое "потом"? Селдон проговорил срывающимся шепотом: - Один из этих двенадцати - Рейч, под псевдонимом "Планше". - Что?! - Чему ты так удивляешься? Я послал его в Сэтчем, чтобы он внедрился в движение джоранумитов, и это ему удалось. Я верю в него. Раз он здесь, он-то знает, зачем он здесь, и наверняка у него есть какой-то план насчет того, как вставить палку в колесо. Но я тоже хочу быть на месте событий. Я хочу его увидеть. Хочу иметь возможность помочь ему, если сумею. - Если хочешь ему помочь, выставь пятьдесят охранников по обе стороны от садовников. - Нет. Это тоже ничего не даст. Гвардейцы там будут, но их не будет видно. Мнимым садовникам нужно дать возможность проявить себя, раскрыться, у них руки должны быть, так сказать, развязаны, что бы ни было у них на уме, каковы бы ни были их планы. Главное - не дать этим планам осуществиться. А как только они скажут "а", мы их арестуем. - Это рискованно. Это рискованно для Рейча в первую очередь. - Приходится порой рисковать. Но тут ставка выше, чем чья-то жизнь, Дорс. - Это жестоко! Это бессердечно, в конце концов! - Ты думаешь, у меня нет сердца? Но даже если ему суждено разорваться, я буду думать о психо... - Не надо! - оборвала его Дорс и отвернулась, словно ей стало нестерпимо больно. - Я все понимаю, - ласково проговорил Селдон. - Но тебе туда нельзя. Твое присутствие будет настолько из ряда вон выходящим, что заговорщики могут заподозрить неладное и откажутся от выполнения задуманного. Дорс, - добавил он, немного помолчав: - Ты говоришь, что твоя задача - защищать м_е_н_я_. Это важнее, чем защищать Рейча, и ты это прекрасно понимаешь. Честное слово, я бы не стал этого говорить, но ведь, защищая меня, ты в первую очередь защищаешь психоисторию и все человечество. Это главное. А то, что я знаю из психоистории, в свою очередь диктует мне, что я во что бы то ни стало должен сберечь наш центр, сберечь любой ценой, и именно это я и хочу сделать. Понимаешь? - Понимаю... - прошептала Дорс и отвернулась, чтобы уйти. А Селдон подумал: "Надеюсь, я прав". Ведь если он ошибался. Дорс ни за что не простила бы его. Более того, он бы и сам себя никогда не простил - гори тогда огнем психоистория и все остальное. 24 Новобранцы в армию садовников выстроились ровными рядами - ноги на ширине плеч, руки за спинами, все до одного - в аккуратных зеленых комбинезонах, просторных, с большущими карманами. Трудно было на глаз определить, кто тут мужчина, а кто женщина, разве что по росту. Волосы были спрятаны под капюшонами, но садовникам и вообще полагались короткие стрижки и не разрешалось носить ни усов, ни бород. А почему - никто не мог бы ответить. Одно слово - "традиция" и все. А традиции бывают какими угодно - как мудрыми, так и довольно дурацкими. Перед садовниками стоял Мандель Грубер, а по обе стороны от него - его помощники. Грубер весь дрожал и часто моргал. Гэри Селдон крепко сжал губы. Только бы Грубер выдавил из себя что-нибудь вроде "императорские садовники приветствуют вас", и этого было бы вполне достаточно. Пробежавшись взглядом по рядам новых садовников, Селдон быстро нашел Рейча. Сердце Селдона екнуло. Вот он, безусый Рейч, в первой шеренге, стоит навытяжку, смотрит прямо перед собой. Он и не пытался встретиться взглядом с Селдоном, казалось, будто не узнает его. "Вот и хорошо, - подумал Селдон. - И не надо. Держится молодцом". Грубер пробормотал полубессвязное приветствие, и слово взял Селдон. Легко шагнув вперед, он встал перед Грубером и, слегка поклонившись ему, сказал: - Благодарю вас, старший садовник. Дамы и господа, императорские садовники. Вам предстоит важная и ответственная работа. На ваши плечи ляжет забота о красоте и процветании единственного островка под открытым небом на всем громадном Тренторе, столице Галактической Империи. Именно вам надлежит заботиться о том, чтобы мы, лишенные грандиозных просторов земли, не покрытой куполами, обладали бы истинной жемчужиной природы, способной затмить любой уголок Империи. Все вы поступите в распоряжение Манделя Грубера, который вскоре станет главным садовником. Обо всех ваших нуждах и предложениях он будет сообщать мне, а я, в случае необходимости, буду извещать о них Императора. А это, как вы понимаете, означает, что от трона Императора вас отделяют всего три ступени и что вы всегда будете находиться, так сказать, в поле зрения его всевидящего ока. Уверен, он и сейчас наблюдает за нами из окон Малого Дворца - вот он, справа, видите? Вот это здание под прозрачным куполом - личная резиденция Его Величества. Он смотрит на вас и радуется. Но, прежде чем вы приступите к работе, вам придется пройти соответствующий курс обучения, в ходе которого вы подробно ознакомитесь с территорией о поймете, какая тут нужна работа. Вам предстоит... Эти слова Селдон произнес, подойдя вплотную к Рейчу. Тот застыл в прежней позе с остекленевшим глазами. Селдон изо всех сил старался не казаться чересчур добродушным, но внезапно нахмурился. Человек, стоявший сразу за Рейчем, показался ему удивительно знакомым. То есть он не был знаком Селдону, если бы тот не разглядывал совсем недавно его голографический портрет. Уж не Глеб ли это Андорин из Сэтчема? То бишь сэтчемский патрон Рейча? Что он здесь делает? От Андорина явно не укрылось подчеркнутое внимание, с которым рассматривал его Селдон. Губы его слегка дрогнули, произнося какое-то короткое слово. Правая рука Рейча показалась из-за спины, и в ней был зажат бластер. Одновременно с ним выхватил бластер из кармана и Андорин. Селдону стало жутко. Как они могли пронести бластеры на дворцовую территорию? Началась паника, раздались выкрики: "Измена! Измена!" Все бросились врассыпную. Но Селдон смотрел только на бластер в руке Рейча, нацеленный прямо в него. А Рейч смотрел на него, словно не узнавал отца. Селдон в ужасе понял, что сын вот-вот выстрелит и что он сам - на волосок от смерти. 25 Селдон отлично знал, каково действие бластера. Тихий звук наподобие вздоха, и от того, в кого стреляют, остается мокрое место. Селдон понимал, что погибнет раньше, чем услышит этот звук, и поэтому был просто поражен, когда расслышал этот самый вздох. Он часто заморгал и, не веря глазам, осмотрел себя с ног до головы. Он что, жив? Рейч все так же стоял перед ним, застыв с взведенным бластером. Он не двигался и напоминал выключенный автомат. За его спиной на земле в луже крови скорчилось то, что осталось от Андорина, а рядом с ним с бластером в руке стоял садовник. Вот он откинул капюшон, и оказался женщиной с короткой стрижкой. Смело посмотрев на Селдона, она сообщила: - Ваш сын знает меня под именем Манеллы Дюбанкуа. Я - офицер службы безопасности. Сообщить вам мой регистрационный номер, господин премьер-министр? - Не нужно... - вяло пробормотал Селдон. На сцене событий уже появилась императорская охрана. - Но мой сын! Что с ним такое! - Думаю, это десперин, - объяснила Манелла. - Но не волнуйтесь, он выводится из организма. Простите, - сказала она, шагнув вперед и забирая бластер из окаменевшей руки Рейча, - что я не вмешалась раньше. Я была вынуждена ждать развязки, но чуть было не опоздала. - Я тоже. Рейча нужно отвести в дворцовую больницу. Тут из Малого Дворца донесся приглушенный шум. Селдон решил, что, наверное, Император и вправду смотрел из окна за происходящим. Если так, то он уж точно вышел из себя. - Прошу вас, позаботьтесь о моем сыне, мисс Дюбанкуа, - попросил Селдон. - Мне нужно повидаться с Императором. Обегая стороной толпы, запрудившие Большие Лужайки, Селдон бесцеремонно ворвался в Малый Дворец. Терять было нечего - Клеон все равно вне себя. Но внутри, на ступенях полукруглой лестницы, в окружении потрясенных сановников, лежало тело Клеона I, Его Величества Императора Галактики - или, вернее, то, что от него осталось. Только по императорской мантии и можно было догадаться, кто стал жертвой выстрела. А к стене, скрючившись, прижался, в ужасе бегая глазами по бледным, как полотно, лицам вельмож, не кто иной, как Мандель Грубер. Селдон подошел к Груберу, наклонился и поднял с ковра бластер, валявшийся у ног садовника. Бластер явно принадлежал Андорину. Селдон шепотом спросил: - Грубер, что ты наделал? Грубер, спотыкаясь на каждом слове, запричитал: - А все... бегали... кричали там... А я и подумай: кто узнает-то?.. Все подумают... это кто-то другой... убил... Императора. А после... убежать... не успел... - Но, Грубер... Почему? Почему?! - Чтобы не быть главным садовником... - пролепетал Грубер и упал в обморок. Селдон в ужасе уставился на него. Вот как все вышло. Он жив. Рейч жив. Андорин мертв, и теперь джоранумитское подполье будет выслежено до последнего человека и ликвидировано. Центр сохранен в соответствии с указаниями психоистории. И все же этот несчастный человек, движимый поразительно тривиальной причиной - такой тривиальной, что она-то как раз и не была учтена в анализе и прогнозе, - взял и убил Императора. "И что же нам теперь делать? - в отчаянии думал Селдон. - Что теперь будет?"  * ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ДОРС ВЕНАБИЛИ *  ВЕНАБИЛИ, ДОРС - ...Многие моменты в жизни Гэри Селдона носят характер легендарный, несут отпечаток неточности, и обрести его безупречную с фактологической стороны биографию практически невозможно. Пожалуй, самое загадочное в жизни Селдона - это его супруга. Дорс Венабили. Сведения о ней крайне скудны. Достоверно известно лишь то, что она родилась на Цинне и впоследствии стала работать на историческом факультете Стрилингского университета на Тренторе. Вскоре после того, как она приступила к этой работе, она познакомилась с Гэри Селдоном и стала его неразлучной спутницей на двадцать восемь лет. В действительности, жизнь