ьная аналогия, если она здесь уместна, в чем я вовсе не уверен. Однако, можно ли нам подняться сейчас на корабль? Идет дождь... - Да, да. Все наши люди ушли, и корабль в превосходной форме. - Потом она быстро, с любопытством глянула на Тревиза. - Вы остаетесь сухим. Дождевые капли минуют вас. - Действительно, - сказал Тревиз. - Я избегаю сырости. - Но разве не чудесно время от времени промокнуть? - Нисколько. Но это мое мнение, а не дождя. Блисс пожала плечами. - Как хотите. Весь наш багаж уже погружен на борт. Все трое направились к "Далекой Звезде". Дождь стал еще слабее, но трава была уже совершенно мокрой. Тревиз шел очень осторожно, но Блисс скинула свои туфли, взяла их в руку и пошла по траве босиком. - Восхитительное ощущение, - заметила она в ответ на взгляд Тревиза. - Хорошо, - рассеянно отозвался он, потом раздраженно добавил: - Почему эти люди стоят вокруг? - Они запоминают событие, - сказала Блисс, - которое Гея считает важным. Вы важны для вас, Тревиз. Если в результате этого путешествия вы передумаете и решите против нас, мы никогда не вырастем в Галаксию, да и Геей едва ли сможем остаться. - Значит, я представляю жизнь и смерть для Геи, для всего мира? - Мы уверены в этом. Тревиз вдруг остановился и снял свою дождевую шляпу. На небе начали появляться голубые пятна. - Но сейчас, - сказал он, - мой голос в вашей власти. Если вы убьете меня, я никогда не передумаю. - Голан! - произнес шокированный Пилорат. - Это ужасно говорить так. - Типично для изолянта, - холодно сказала Блисс. - Вы должны понять, Тревиз, что нас интересует не ваша персона, и даже не ваш голос, а правда - и в этом суть дела. Вы важны, как проводник к правде, а ваш голос - как ее индикатор. Это все, что мы хотим от вас. И если мы вас убьем, чтобы помешать вам передумать, едва ли мы спрячем правду от самих себя. - А если я скажу вам, что правда это не Гея, вы все с готовностью согласитесь умереть? - Возможно, без готовности, но в конце концов это будет принято. Тревиз покачал головой. - Если бы кто-то хотел убедить меня в том, что Гея - отвратительна и ДОЛЖНА умереть, ему было бы достаточно заявления, которое вы только что сделали. - Затем взгляд его переместился на терпеливо ожидающих и, вероятно, слушающих жителей Геи. - Почему они так растянуты? И почему их так много? Если один из них увидит событие, и оно останется в его памяти, разве этого будет мало для остальной памяти? Или оно должно быть записано в миллионе разных мест, если вы хотите его иметь? - Они наблюдают за этим каждый под другим углом и каждый откладывает это в слегка отличающемся мозгу. После изучения всех этих наблюдений и сведения их вместе, результат будет гораздо лучше, чем от любого из них, взятого отдельно. - Другими словами, целое полнее, чем сумма всех частей. - Именно. Вы уловили главную причину существования Геи. Вы, как человек, состоите примерно из 50 триллионов клеток, но вы, как многоклеточная структура, гораздо важнее, чем сумма индивидуальных значений этих 50 триллионов клеток. Думаю, вы должны согласиться с этим. - Да, - сказал Тревиз. - Я этим я согласен. Он шагнул в корабль и на минуту повернулся, чтобы взглянуть на Гею. Короткий дождь придал атмосфере свежесть, и он увидел сочно-зеленый, тихий и мирный пейзаж; безмятежный сад, разбитый между усталыми завитками Галактики... И Тревиз искренне надеялся, что никогда больше его не увидит. 6 Когда воздушный шлюз закрылся за ним, Тревиз почувствовал себя так, словно отбросил если не кошмар, то нечто настолько нереальное, что оно мешало ему нормально дышать. Он отлично понимал, что часть этой ненормальности продолжала оставаться с ним в виде Блисс. Пока она была здесь, здесь была Гея, и все же он был убежден, что ее присутствие важно. Вновь возникала проблема черного ящика, и он искренне надеялся, что никогда слишком сильно не поверит этому черному ящику. Он осмотрел корабль и нашел его прекрасным. Он был его собственностью с тех пор как мэр Основания Харла Бренно запихнула его вовнутрь и отправила к звездам - как живую молнию, предназначенную низвергнуть огонь на тех, кого она считала врагами Основания. Эта задача была выполнена, но корабль был по-прежнему его, и он не собирался его возвращать. Корабль принадлежал ему всего несколько месяцев, но успел стать домом, и теперь Тревиз лишь смутно помнил, что его домом когда-то был Терминус. Терминус! Центр Основания, которому по Плану Сэлдона суждено было в ближайшие пятьсот лет основать вторую и более великую Империю. И он, Тревиз, сейчас разрушал этот план. Принятое им решение превращало Основание в ничто, а вместо него делало возможным новый вид общества, новый образ жизни, совершало переворот, превосходящий все со времен зарождения многоклеточной жизни. Сейчас он отправлялся в путешествие, чтобы доказать (или опровергнуть), что сделанное им было верно. Поймав себя на том, что замер, погрузившись в мысли, он раздраженно тряхнул головой. Заторопившись в пилотскую рубку, он обнаружил, что его компьютер еще там. Он буквально сверкал; впрочем, сверкало все, старательно вычищенное. Цепи, которых он касался почти наугад, работали идеально и, похоже, с большей легкостью, чем прежде. Вентиляционная система действовала настолько тихо, что ему пришлось поднести руку к вентилятору, чтобы убедиться, что воздух циркулирует. На компьютере маняще горел световой круг. Тревиз коснулся его, и световое пятно расширилось, покрыв всю панель, на которой появились контуры правой и левой рук. Он глубоко вздохнул и только тут понял, что вообще перестал дышать. Обитатели Геи ничего не знали о технологии Основания и легко могли повредить компьютер вовсе того не желая. Однако до этого не дошло - руки по-прежнему были здесь. Чтобы закончить проверку, нужно было положить на них свои руки, но на мгновение Тревиз заколебался. Он почти сразу узнает, если что-то не в порядке, но в таком случае, что он сможет сделать? Для ремонта нужно возвращаться на Терминус, а если он это сделает, можно было не сомневаться, что мэр Бренно не отпустит его еще раз. Если же он этого не сделает... Он почувствовал, как колотится его сердце, и понял, что нет смысла затягивать эту неизвестность. Вытянув обе руки, он положил их на светящиеся контуры на панели. Сразу же появилось ощущение другой пары рук, держащей его. Его чувства расширились, и он увидел зеленую и влажную Гею, и ее обитателей, которые продолжали наблюдать. Когда он пожелал взглянуть вверх, то тут же увидел облачное небо. Потом, по его желанию, облака исчезли, и он увидел чистое голубое небо с шаром солнца, освещавшего его. Еще одно пожелание, и голубизна исчезла, а он увидел звезды. Смахнув их, он захотел увидеть и увидел Галактику, похожую на сплюснутое колесо. Он проверял компьютерное изображение, регулируя его ориентировку, заставляя вращаться сначала в одном, потом в другом направлении. Он нашел солнце Сейшел, ближайшую к Гее звезду, затем солнце Терминуса и других планет, путешествовал от звезды к звезде по карте Галактики, рожденной компьютером. А затем он убрал руки, позволив реальному миру вновь окружить его, и понял, что все это время стоял, наклонившись к компьютеру. Чувствуя, что спина у него затекла, он потянулся, прежде чем сесть в кресло. Тревиз облегченно взглянул на компьютер - все работало превосходно. Испытываемые в эту минуту чувства к нему можно было назвать только любовью. Кроме того, пока он держал эти руки (он решительно отказывался признаться самому себе, что думал о них, как о Еп руках), они были частью друг друга, и он, направляя, контролируя и изучая, был частью чего-то большего. Внезапно ему пришло в голову, что это чувство было слабым подобием того, что испытывают все обитатели Геи. Тревиз тряхнул головой. Нет! В случае его и компьютера именно он - Тревиз - контролировал все. Компьютер во всем подчинялся ему. Он встал и отправился в небольшую кухню и столовую. Там было множество продуктов разного рода, холодильник и нагреватель. Он уже успел заметить, что книгофильмы в его комнате были в строгом порядке, и был совершенно уверен, что личная библиотека Пилората цела и невредима. В противном случае он уже знал бы об этом. Пилорат!... Это кое-что напомнило ему, и он вошел в его комнату. - Здесь есть место для Блисс, Яков? - Да, конечно. - Я могу переделать общую комнату в ее спальню. Блисс посмотрела на него, широко раскрыв глаза. - Но я не хочу отдельной спальни. Я согласна остаться здесь с Пилом. Надеюсь только, что если понадобится, смогу пользоваться и другими помещениями. Например, гимнастическим залом. - Разумеется. Любыми, кроме моей комнаты. - Хорошо. Это я и имела в виду. Но, конечно, вы не будете входить в нашу. - Конечно, - сказал Тревиз, посмотрел вниз и обнаружил, что переступил через порог. Он сделал шаг назад и жестко закончил: - Но это не комната для медового месяца, Блисс. - Принимая во внимание ее компактность, это действительно так. Тревиз сдержал улыбку. - Вы, должно быть, очень дружны. - Так оно и есть, - сказал Пилорат, явно испытывавший неловкость от разговора, - но вообще-то, приятель, вы можете оставить решение этого вопроса на наше усмотрение. - Нет, не могу, - медленно ответил Тревиз. - Я все-таки хочу, чтобы вы поняли, что это не помещение для проведения медового месяца. Я не возражаю, чтобы вы занимались чем хотите, но вы должны осознать, что уединения у вас не будет. Надеюсь, вы понимаете это, Блисс. - Здесь есть дверь, - сказала Блисс, - и я полагаю, вы не будете тревожить нас, когда она закрыта... разве что в случае реальной опасности. - Конечно, не буду. Однако здесь нет звукоизоляции. - То есть вы хотите сказать, что будете отчетливо слышать наши разговоры, которые мы будем вести, а также любые звуки, которые мы будем издавать, занимаясь сексом? - Да, именно это я и хотел сказать. Надеюсь, что помня об этом, вы ограничите вашу активность. Возможно, это будет раздражать вас, но дела обстоят именно так. Пилорат откашлялся и мягко сказал: - Вообще-то, Голан, с этой проблемой я уже сталкивался. Представьте, что любое чувство, переживаемое Блисс, когда мы вместе, переживает вся Гея. - Я думал об этом, Яков, - сказал Тревиз, как будто подавляя отвращение. - И не собирался упоминать этого... если вы не начнете первым. - Но так оно и случилось, - сказал Пилорат. - Не придавайте этому большого значения, Тревиз, - посоветовала Блисс. - В любой момент на Гее есть тысячи людей, занимающихся сексом, миллионы едящих, пьющих или занимающихся другой, доставляющей удовольствие, деятельностью. Это приводит к подъему общего уровня удовольствия, испытываемого Геей, каждой ее частью. Низшие животные, растения, минералы имеют свои слабые удовольствия, которые также способствуют росту радости и веселья, которые Гея испытывает всеми своими частями. Этого нет ни в одном другом мире. - Мы испытываем свою собственную, особую радость, - сказал Тревиз, - которую можем разделить, если захотим, или оставить только для себя. - Если бы вы могли почувствовать нашу, то поняли бы, насколько вы, изолянты, бедны в этом отношении. - Откуда вам знать, что мы чувствуем? - Даже не зная этого, можно предположить, что мир общих удовольствий должен быть более сильным, чем все отдельные изолированные личности. - Возможно, но даже если мои удовольствия слишком бедны, я буду хранить свою радость и печаль и довольствоваться ими, как бы редки они не были. Зато это МОЕ и не состоит в родстве с ближайшим камнем. - Не нужно смеяться, - сказала Блисс. - Вы цените каждый кристалл в ваших костях или зубах и не хотите, чтобы хоть один из них был поврежден, а ведь в них сознания не больше, чем в камне того же размера. - Пожалуй, вы правы, - неохотно согласился Тревиз, - но мы ушли от темы. Мне все равно, если вся Гея разделит вашу радость, Блисс, но Я не хочу ее разделять. Мы живем здесь в непосредственной близости, и я не хочу, чтобы меня заставляли хотя бы косвенно принимать участие в ваших делах. - Это неубедительно, мой дорогой друг, - сказал Пилорат. - Я не менее вашего не хочу, чтобы наше уединение было нарушено. Впрочем, мы с Блисс будем сдержаны, верно? - Будет как ты хочешь, Пил. - К тому же, - продолжал Пилорат, - вполне возможно, что мы будем проводить на планетах значительно больше времени, чем в космосе, а на планетах возможности для подлинного уединения... - Меня не волнует, что будет на планетах, - прервал его Тревиз, - но на корабле хозяин - Я. - Несомненно, - сказал Пилорат. - Тогда, раз мы выяснили это, пора отправляться. - Подождите! - Пилорат схватил Тревиза за рукав. - Отправляться куда? Вы не знаете, где находится Земля, как не знаем этого мы с Блисс. Не знает этого и компьютер, ибо еще давно вы говорили, что в нем нет никакой информации о Земле. Так что же вы собираетесь делать? Нельзя же просто лететь через космос наугад. Тревиз почти радостно улыбнулся. Впервые с тех пор, как он попал на Гею, он чувствовал себя хозяином своей судьбы. - Уверяю вас, - сказал он, - что не собираюсь лететь наугад. Я точно знаю, куда направляюсь. 7 Постучав в дверь пилотской рубки и не дождавшись ответа, Пилорат тихо вошел. Тревиз сосредоточенно разглядывал звездное поле. - Голан... - начал Пилорат и замолчал. Тревиз поднял голову. - А, Яков! Садитесь... Где Блисс? - Спит... Я вижу, мы уже в космосе. - Да, вы правы. - Тревиза не удивляло это слабое удивление у других. В новых гравитационных кораблях невозможно было заметить момент старта. При этом не было инерционных эффектов рывка ускорения, шума и вибрации. Обладая способностью изолировать себя от внешнего гравитационного поля любой интенсивности. "Далекая Звезда" поднималась с поверхности так, словно плыла в некоем космическом море. И пока это происходило, гравитация ВНУТРИ корабля, как это ни парадоксально, оставалась нормальной. Пока корабль находился в атмосфере, не было необходимости в ускорении, так что воя и вибрации от быстро рассекаемого воздуха не было. Однако, когда атмосфера оставалась позади, начиналось ускорение и довольно резкое, которое тем не менее не действовало на пассажиров. Это было высшим комфортом, и Тревиз не видел пути дальнейшего улучшения, разве что придет время, когда люди найдут способ путешествовать через гиперпространство без кораблей, не обращая внимания на ближние гравитационные поля, которые могли быть слишком сильными. Например, сейчас "Далекая Звезда" должна была лететь от Геи несколько дней, прежде чем напряженность поля станет достаточно низкой для Прыжка. - Мой дорогой друг Голан, - сказал Пилорат, - могу я немного поговорить с вами? Вы не очень заняты? - Я вообще не занят. Всем управляет компьютер после того, как я проинструктировал его. Иногда мне кажется, что он угадывает мои инструкции еще до того, как я произнесу их. - Тревиз любовно погладил панель. - Мы стали очень дружны, Голан, за то короткое время, что знаем друг друга, хотя должен признать, что для меня оно вовсе не было коротким. Так много всего произошло... Странно, но когда я думаю о своей жизни, мне кажется, что половина всех ее событий произошла за последние несколько месяцев. Я почти уверен... Тревиз поднял руку. - Яков, я уверен, что вы ушли в сторону от своей истинной цели. Вы начинали говорить, что мы стали дружны за очень короткое время. Да, мы стали и по-прежнему остаемся друзьями. Кстати, вы знаете Блисс еще более короткое время, а ваша дружба еще крепче. - Это другое дело, - Пилорат смущенно откашлялся. - Конечно, - согласился Тревиз, - но что следует из нашей короткой, хотя и крепкой дружбы? - Если мы по-прежнему друзья, как вы только что сказали, тогда я перейду к Блисс, которая, как вы тоже сейчас сказали, особенно дорога мне. - Понимаю. И что из того? - Я знаю, Голан, что вы не любите Блисс, но что касается меня, то я хочу... Тревиз поднял руку. - Минуточку, Яков. Я не очарован Блисс, но это не значит, что я ее ненавижу. Я не испытываю к ней никакой враждебности. Она привлекательная молодая женщина, и даже если бы это было не так, ради вас я готов был бы поверить в это. Я не люблю ГЕЮ. - Но Блисс и есть Гея. - Я знаю, Яков, и это осложняет дело. До тех пор, пока я думаю о Блисс, как о личности, проблемы нет. Но как только я начинаю думать о ней, как о Гее, она появляется. - Но вы не даете Гее шанса, Голан... Позвольте мне кое-что объяснить вам. Когда Блисс и я бываем близки, она иногда позволяет мне на минуту или около того разделить ее мысли. Но не больше этого, потому что, по ее словам, я слишком стар, чтобы адаптироваться... О, не смейтесь, Голан, потому что вы тоже слишком стары для этого. Если изолянт вроде вас или меня станет частью Геи больше чем на одну-две минуты, его мозг может быть поврежден, а если это затянется на пять или десять минут, то необратимо... Если бы вы испытали это, Голан! - Что? Необратимые изменения мозга? Нет, спасибо. - Голан, вы сознательно не желаете понять меня. Я имел в виду лишь краткий момент единения. Вы не представляете, чего лишаетесь. Это неописуемо. Помните, Блисс говорила о чувстве радости? Так вот, это можно сравнить с радостью от глотка воды после того, как вы едва не умерли от жажды. Я даже не буду пытаться рассказать вам, на что это похоже. Вы разделяете все наслаждение, которое испытывают миллионы отдельных людей. И это не постоянная радость - иначе бы вы скоро перестали ощущать ее. Она дрожит... мерцает... пульсирует в каком-то странном ритме, не дающем вам к ней привыкнуть. Это большая... хотя нет... это ЛУЧШАЯ радость, чем вы когда-либо можете испытать отдельно. Я заплакал, когда она закрыла передо мной дверь... Тревиз покачал головой. - Вы изумительно красноречивы, мой дорогой друг, но ваш рассказ похож на описание действия наркотика или какого-нибудь другого лекарства, которое ненадолго дарит вам радость, а затем надолго погружает в страх. Это не для меня! Я не хочу продавать свою личность за несколько мгновений счастья. - Я по-прежнему остаюсь личностью, Голан. - Но долго ли вы будете ею, если не бросите это, Яков? Вы будете просить все больше и больше этого наркотика, пока, возможно, ваш мозг не окажется поврежден. Яков, вы не должны позволять Блисс делать это... Пожалуй, мне нужно поговорить с ней. - Нет! Не надо! Вы знаете, у вас нет такта, и я не хочу, чтобы вы причинили ей вред. Уверяю вас, что в этом отношении она заботится обо мне лучше, чем вы можете себе представить. Возможность повреждения мозга волнует ее больше, чем меня. Можете быть в этом уверены. - Хорошо, тогда я поговорю с вами. Яков, не делайте этого больше. Вы прожили пятьдесят два года со своими радостями и наслаждениями, и ваш мозг приспособился к ним. Не подвергайте его испытанию новым и необычным. За это придется платить, если не сейчас, то потом. - Да, Голан, - сказал Пилорат, понизив голос и глядя на носки своих туфель. Затем он заметил: - Полагаю, вы видите это именно так. Если бы вы были одноклеточным существом... - Я знаю, что вы хотите сказать, Яков. Забудьте об этом. Блисс уже ссылалась на эту аналогию. - Верно. Но задумайтесь на минуту. Представим одноклеточные организмы с человеческим уровнем сознания и силой мысли, и допустим, что перед ними возникает возможность стать многоклеточным организмом. Не станут ли эти одноклеточные горевать о потере личности и сетовать на то, что их силой объединили в общий организм? А может, они не так уж плохи? Может, и отдельная клетка достигнет уровня человеческого мозга? Тревиз энергично покачал головой. - Нет, Яков, это ложная аналогия. У одноклеточных организмов нет сознания и вообще никакой силы мысли. Для таких объектов объединение и потеря личности - это потеря того, чего они никогда не имели. Человек же имеет и использует силу своей мысли. У него есть настоящее сознание и настоящая независимость, которые он может потерять. Так что это ложная аналогия. На мгновение воцарилось почти гнетущее молчание, и наконец, Пилорат попытался перевести разговор на другую тему, сказав: - Почему вы уставились на передний экран? - Привычка, - ответил Тревиз, криво усмехнувшись. - Компьютер сообщил мне, что ни один корабль Геи не следует за нами, и сейшельский флот не торопится нам навстречу. И все же, я озабоченно смотрю, не появятся ли эти корабли, хотя сенсоры компьютера в сотни раз чувствительнее и острее, чем мои глаза. Более того, компьютер способен регистрировать некоторые свойства пространства, которые мои чувства не могут постигнуть ни при каких обстоятельствах... И зная это, я продолжаю смотреть. - Голан, - сказал Пилорат, - если мы действительно друзья... - Полагаю, вы хотите, чтобы я не причинял вреда Блисс? Ничем не могу помочь. - Нет, тут другое. Вы скрыли от меня место назначения, как будто не доверяете мне. Куда мы направляемся? Вы считаете, что знаете, где находится Земля? Тревиз взглянул на него, подняв брови. - Простите. Я держу этот секрет в своем сердце, верно? - Да, но почему? - Действительно, почему? - сказал Тревиз. - Все дело в Блисс. - Блисс? Вы не хотите, чтобы знала ОНА? Дружище, ей можно полностью доверять. - Дело не в том. Что толку не доверять ей? Я подозреваю, что она, если захочет, может узнать любой секрет из моего разума. Думаю, что есть более нелепая причина для этого. Скажем, я чувствую, что все ваше внимание вы посвящаете ей, и не хочу, чтобы это продолжалось. - Но это же неправда, Голан! - Пилорат казался испуганным. - Я знаю, но ведь я просто пытаюсь анализировать свои чувства. Вы пришли ко мне сейчас, опасаясь за нашу дружбу и, думая об этом, я испытываю те же страхи. Я не могу открыто признаться в этом себе, но, возможно, ощущаю влияние Блисс. Может, я просто ищу возможность "свести счеты"? Пожалуй, это несерьезно. - Голан! - Я сказал, что это несерьезно, не так ли? Но где вы найдете человека, который время от времени не бывает несерьезным? Однако, мы с вами друзья. Мы согласились с этим, и я больше не играю в эту игру. Мы направляемся на Компореллон. - Компореллон? - повторил Пилорат, в первый момент не сообразив, где это. - Вы, конечно, помните предателя Манн Ли Кампера? Мы встречались с ним на Сейшеле. Лицо Пилората просветлело. - Конечно, я его помню. Компореллон был миром его предков. - ЕСЛИ был. Не думаю, что следует верить всему, сказанному Кампером. Но Компореллон - это известный мир, а Кампер говорил, что его обитатели знают Землю. Что ж, мы отправимся туда и проверим это. Это может вести в никуда, но это единственная наша зацепка. Пилорат откашлялся и с сомнением покачал головой. - Мой дорогой друг, вы уверены? - Нет ничего, в чем можно быть уверенным до конца. У нас есть единственная зацепка - возможно, слабая, но нам не остается ничего, кроме как проверить ее. - Да, но если мы отправляемся туда на основании сказанного Кампером, тогда мы должны учесть ВСЕ, сказанное им. А я помню, как он говорил - и весьма выразительно - что Земля не существует, как живая планета, что ее поверхность радиоактивна, и что она совершенно безжизненна. Если это так, наше путешествие на Компореллон ведет в никуда. 8 Все трое сидели в столовой за ленчем. - Очень хорошо, - сказал Пилорат с явным удовлетворением. - Это часть наших первичных запасов с Терминуса? - Вовсе нет, - ответил Тревиз. - Они давно кончились. Это часть запасов, купленных нами на Сейшел, перед отправкой на Гею. Ничего необычного. Какая-то морская пища, довольно жесткая. А что касается этого... когда я покупал, то решил, что это капуста, но по вкусу нисколько не похоже. Блисс слушала молча. Она осторожно копалась в содержимом своей тарелки. Пилорат мягко заметил: - Ты должна поесть, дорогая. - Я знаю, Пил... и я ем. С нетерпением, которое не сумел скрыть, Тревиз произнес: - У нас есть продукты с Геи, Блисс. - Я знаю, - ответила она, - но, пожалуй, их лучше сохранить. Мы не знаем, как долго будем в космосе, и я должна научиться есть пищу изолянтов. - Она так плоха? Или Гея должна есть только Гею? Блисс вздохнула. - Вообще-то у нас говорят, что когда Гея ест Гею, ничто не исчезает и не появляется. Это не более чем передача сознания вверх и вниз по шкале. Все, что я ем на Гее, является Геей и, когда пройдя метаболизм, оно становится мной, это по-прежнему Гея. Фактически, часть того, что я съем, имеет шанс подняться на более высокий уровень сознания, тогда как другая часть превращается в отходы того или иного вида и, следовательно, опускается по шкале сознания. Она взяла кусок со своей тарелки, энергично разжевала, проглотила и сказала: - Можно представить себе обширную циркуляцию. Растения растут и поедаются животными. Животные едят и поедаются сами. Любой умирающий организм распадается на клетки под воздействием грибков, бактерий и так далее - но все-таки остается Геей. В этой обширной циркуляции сознания даже неорганическое вещество разделяется и все имеет шанс периодически обретать высокий уровень сознания. - Все это, - заметил Тревиз, - можно сказать о любом мире. Каждый атом во мне имеет долгую историю, в течение которой мог быть частью многих живых существ, включая и людей, а мог провести долгое время в виде части моря или глыбе угля, скалы или частицы ветра, дующего над нами. - Однако на Гее, - сказала Блисс, - все атомы являются частью высшего планетарного сознания, о котором вы ничего не знаете. - В таком случае, - спросил Тревиз, - что происходит с этими овощами с Сейшел, которые вы едите? Они становятся частью Геи? - Да, но медленно. А отходы, которые я удаляю, так же медленно перестают быть частью Геи. Кроме того, покидающее меня, полностью теряет контакт с Геей. Оно теряет даже ненаправленный гиперпространственный контакт, который я могу поддерживать благодаря высокому уровню своего сознания. Это тот гиперпространственный контакт, который заставляет пищу не с Геи становиться Геей... постепенно... после того как я ее съем. - А как насчет ваших продуктов в наших запасах? Будут ли они постепенно становиться не-Геей? Если да, то вам лучше есть их сейчас. - Об этом можно не беспокоиться, - сказала Блисс. - Наши запасы хранятся таким образом, что будут оставаться Геей долгое время. Пилорат вдруг произнес: - А что случится, если МЫ съедим пищу Геи? И, кстати, что происходило с нами, когда мы ели ее на самой Гее? Мы сами постепенно превращались в Гею? Блисс покачала головой и странно беспокойное выражение появилось на ее лице. - Нет, то, что вы ели, было потеряно для нас. Или по крайней мере та часть, что подверглась метаболизму и вошла в состав тканей ваших тел. То, что вы извергли, оставалось Геей или очень медленно становилось ею, так что в конце концов баланс был восстановлен, но множество атомов Геи покинуло нас в результате вашего визита. - Почему это произошло? - с интересом спросил Тревиз. - Потому, что вы не способны выдержать изменение, даже частичное. Вы были нашими гостями, попавшими в наш мир по принуждению, и мы защищали вас от опасностей, даже ценой потери крошечных фрагментов Геи. Мы предпочли заплатить эту цену, но она на не радует. - Мы сожалеем об этом, - сказал Тревиз, - но вы уверены, что пища, взятая не с вашей планеты, не повредит вам? - Да, - сказала Блисс. - Съедобное для вас должно быть съедобным и для меня. Едва ли у меня появятся добавочные проблемы по превращению этих продуктов в свое тело. Это только создаст психологический барьер, который мешает мне наслаждаться пищей и заставляет есть медленно, но со временем это пройдет. - А как насчет инфекции? - спросил Пилорат с тревогой в голосе. - Не понимаю, почему я не подумал об этом раньше. Блисс, любой мир, который мы посетим, имеет микроорганизмы, против которых у тебя нет защиты, и ты умрешь от какой-нибудь легкой инфекционной болезни. Тревиз, мы должны повернуть обратно. - Пил, дорогой, не паникуй, - улыбаясь, сказала Блисс. - Микроорганизмы тоже превращаются в Гею, если являются частью моей пищи, или попадают в мое тело каким-то другим путем. Если они способны причинить вред, ассимиляция проходит гораздо быстрее, а став Геей, она уже не будет вредить мне. Ленч подходил к концу, и Пилорат маленькими глотками пил приправленную специями и подогретую смесь фруктовых соков. - Дорогая, - сказал он, облизав губы, - я думаю, пора снова сменить тему. Мне уже начинает казаться, что единственное мое занятие на борту корабля - менять тему разговора. Почему это так? Тревиз серьезно ответил: - Потому что мы с Блисс начинаем спорить по любому вопросу. Мы зависим от вас, Яков, от сохранения вашего здравого смысла. Так на какую же тему вы хотите поговорить сейчас? - Я изучил материал о Компореллоне и выяснил, что сектор, частью которого он является, богат легендами. Они основали свое поселение очень давно, в первом тысячелетии гиперпространственных полетов. На Компореллоне даже рассказывают о легендарном первооткрывателе по имени Бенбелли, хотя не говорят, откуда он пришел. Утверждают, что первоначально их планета называлась Мир Бенбелли. - А как по-вашему, сколько в этом правды, Яков? - Возможно, какое-то зерно есть, но как угадать, что это за зерно? - Я никогда не слышал ни о ком по имени Бенбелли. А вы? - Я тоже нет, но вы же знаете, что в последние века Имперской эры сознательно подавлялась до-имперская история. В это время Императоры старались уменьшить местный патриотизм, чтобы свести на нет его влияние. Таким образом, почти в каждом секторе Галактики истинная история с полными записями и точной хронологией началась только в дни, когда влияние Трантора ослабело, и перед секторами встал вопрос: присоединяться ли к Империи или отделиться от нее. - Не думаю, чтобы историю можно было так легко искоренить, - сказал Тревиз. - Во многих случаях этого не происходит, - ответил Пилорат, - но решительные и мощные правительства могут весьма ослабить ее. Если же она достаточно ослаблена, то ранняя история начинает зависеть от разрозненного материала и проявляет тенденцию к вырождению в фольклор. Такой фольклор обязательно будет полон преувеличений и будет изображать сектор более древним и могущественным, чем это было на самом деле. И неважно, насколько глупы эти легенды и насколько невозможно изображенное в них. Я могу показать вам истории из разных концов Галактики, в которых говорится, что начальная колонизация проводилась с самой Земли, хотя не всегда планету называют именно так. - А как еще ее называют? - О, множеством имен. Иногда ее называют Единственной, а иногда - Старейшей. Или, например, Лунный Мир, что по мнению некоторых авторитетов является упоминанием о гигантском спутнике. Другие утверждают, что это означает "Затерянный Мир", и что "Mooned" это вариация "Marooned", до-Галактического слова, означавшего "затерянный" или "покинутый"... - Стоп, Яков! - мягко сказал Тревиз. - Вы так и будете продолжать с этими авторитетами и контравторитетами. Так говорите, эти легенды есть везде? - Да, есть, мой дорогой друг. Достаточно изучить их, чтобы заметить человеческую привычку начинать с некоторого зерна правды, а затем накручивать на него слой за слоем фальши - как делает устрица рамфора, выращивая жемчужину вокруг песчинки. Я выбрал именно эту метафору, потому что... - Яков, хватит! Скажите лучше, есть ли в этих компореллонских легендах что-нибудь, отличающее их от других? - О! - Пилорат некоторое время тупо смотрел на Тревиза. - Отличающее? В них утверждается, что Земля относительно недалеко, и это необычно. На большинстве миров, где говорят о Земле под каким бы именем она не выступала, местонахождение ее указывают неопределенно - помещая где-нибудь бесконечно далеко. - Как, например, на Сейшел нам сказали, что Гея находится в гиперпространстве. Блисс рассмеялась, и Тревиз быстро взглянул на нее. - Это правда. Именно так нам и сказали. - Я не говорю, что не верю вам. Я просто развеселилась. Это именно то, в чем мы хотим убедить других. Мы хотим, чтобы нас оставили в покое, а где можно чувствовать себя в большей безопасности, чем в гиперпространстве? Даже если мы не там, то чувствуем себя не менее хорошо, если люди верят, что это наше местонахождение. - Да, - сухо сказал Тревиз. - Точно так же есть что-то, заставляющее людей верить, что Земли не существует, что она очень далеко или покрыта радиоактивной коркой. - Однако, - сказал Пилорат, - на Компореллоне верят, что она относительно близко к ним. - И тем не менее они покрывают ее радиоактивной коркой. Так или иначе, но все люди считают Землю легендой или местом, к которому нельзя приблизиться. - Это более-менее так, - сказал Пилорат. - Многие на Сейшел, - продолжал Тревиз, - считали, что Гея близка, некоторые даже правильно указывали ее солнце, и все же все считали ее недостижимой. Возможно, имеются компореллонцы, которые утверждают, что Земля радиоактивна и мертва, но которые могут указать ее звезду. И мы отправимся туда. Именно так мы поступили в случае с Геей. - Гея хотела принять вас, Тревиз, - сказала Блисс. - Вы были беспомощны в наших руках, но мы не желали причинять вам вред. Что, если Земля тоже могущественна, но не благосклонна? - Я в любом случае должен попытаться достичь ее. Однако, это МОЕ дело. Как только я установлю Землю и лягу на курс к ней, вы сможете покинуть меня. Я высажу вас на ближайший мир Основания или доставлю обратно на Гею, если захотите, а потом полечу к Земле один. - Мой дорогой друг, - огорченно сказал Пилорат, - не говорите так больше. Я и не думаю покидать вас. - А я не собираюсь покидать Пила, - сказала Блисс, вытянув руку и коснувшись шеи Пилората. - Что ж, хорошо. Скоро мы будем готовы к Прыжку на Компореллон, а затем, смею надеяться, к Земле.  * ЧАСТЬ ВТОРАЯ. КОМПОРЕЛЛОН *  III. У входной станции 9 Войдя в комнату, Блисс спросила: - Тревиз говорил тебе, что мы в любой момент можем совершить Прыжок и войти в гиперпространство? Пилорат, склонявшийся над своим обзорным диском, поднял голову и ответил: - Да, он только что заглядывал и сказал: "В течение получаса". - Мне не хочется думать об этом, Пил. Прыжок никогда не нравился мне - во время него чувствуешь, что тебя выворачивают наизнанку. Пилорат выглядел слегка удивленным. - Блисс, дорогая, я не думал о тебе, как о космическом путешественнике. - Обычно я этого и не делаю, и не имела в виду, что это моя точка зрения, как части Геи. У нее самой нет возможности для регулярных космических путешествий. Я/мы/Гея не изучает космос, не занимается торговлей и не устраивает в нем пикники. Однако иногда появляется необходимость иметь кого-то на входных станциях... - Как тогда, когда нам повезло встретиться. - Да, Пил, - Блисс нежно улыбнулась ему. - Или, скажем, визиты на Сейшел и другие звездные системы... обычно тайные... Однако, тайные или нет, это всегда означает Прыжок и, конечно, когда любая часть Геи совершает его, это чувствует вся Гея. - Это плохо, - сказал Пилорат. - Могло бы быть и хуже. Огромная масса Геи не претерпевает Прыжка, поэтому эффект ослабляется. Однако, мне кажется, что я переношу его тяжелее, чем остальная Гея. Как я уже пыталась объяснить Тревизу, хотя вся Гея едина, индивидуальные ее части не идентичны. У нас есть отличия, и мое состоит в том, что по какой-то причине я особенно чувствительна к Прыжку. - Подожди! - сказал Пилорат, внезапно вспомнив. - Тревиз как-то объяснял мне, что неприятные ощущения бывают только на обычных кораблях. В обычных кораблях человек, входя в гиперпространство, покидает галактическое гравитационное поле, а затем вновь входит в него, возвращаясь в обычное пространство. Именно это и вызывает неприятные ощущения. Но "Далекая Звезда" корабль гравитационный, он не зависит от гравитационного поля и на самом деле не покидает его. По этой причине мы не почувствуем ничего. Уверяю тебя, дорогая, я убедился в этом на собственном опыте. - Великолепно! Мне нужно было поговорить об этом раньше, это избавило бы меня от многих опасений. - Это имеет и другие преимущества, - сказал Пилорат, наслаждаясь необычной ролью объясняющего вопросы астронавтики. - Чтобы совершить Прыжок, обычный корабль должен удалиться от крупных масс, таких как звезды, на довольно большое расстояние через обычное пространство. Дело в том, что чем ближе к звезде, тем больше интенсивность гравитационного поля и сильнее ощущения от Прыжка. Кроме того, большая интенсивность поля осложняет решение уравнений, необходимых для управления Прыжком и выхода в нужной точке пространства. - На гравитационном же корабле нет ощущений, связанных с Прыжком, и кроме того, корабль имеет компьютер гораздо более совершенный, чем компьютер обычного корабля, и этот компьютер может решать сложные уравнения с необычайной скоростью. В результате вместо полета в течение двух недель, чтобы достичь безопасного места для Прыжка, "Далекой Звезде" нужно лететь всего два или три дня. Так происходит потому, что мы не являемся объектом в гравитационном поле, и следовательно, не подвергаемся инерционным эффектам. Я не понимаю этого, но так говорил мне Тревиз, и значит, можно ускоряться гораздо более резко, чем на обычном корабле. - Это хорошо, - сказала Блисс, - и к чести Трева, что он может управлять этим необычным кораблем. Пилорат нахмурился. - Пожалуйста, Блисс, говори "Тревиз". - Я так и делаю, но в его отсутствии я слегка расслабляюсь. - Постарайся не делать этого. Он так чувствителен. - Но не к этому. Он чувствителен ко мне. Я ему не нравлюсь. - Вовсе нет, - нетерпеливо сказал Пилорат. - Я говорил с ним на эту тему... Да, да, не хмурься. Дорогая, я был необыкновенно тактичен, и он заверил, что вовсе не не любит тебя. Он подозревает Гею и несчастлив от того, что сделал ее будущим человечества. Мы должны учитывать это. Постепенно он преодолеет это и придет к пониманию преимуществ Геи. - Надеюсь, что ты прав, но дело тут не в Гее. Что бы он ни говорил тебе - а не забывай, что он любит тебя и не хотел бы причинять тебе вред - он не любит лично меня. - Нет, Блисс, это невозможно. - Нельзя заставить человека любить меня только потому, что любишь ты, Пил. Позволь, я объясню. Трев... да, да, Тревиз... думает, что я робот. Обычно флегматичное лицо Пилората отразило его изумление. - Он не может думать, что ты искусственное человеческое существо. - А что в этом удивительного? Гея была заселена с помощью роботов - это известный факт. - Роботы могли помогать, как это могут машины, но заселяли Гею люди, люди с Земли. Именно так думает Тревиз, я знаю это. - Я уже говорила тебе и Тревизу, что в памяти Геи нет ничего о Земле. Однако в более древних воспоминаниях упоминаются роботы, даже спустя три тысячелетия после заселения, и занимаются они превращением Геи в обитаемый мир. Мы тем временем формировали Гею как планетарное сознание - это потребовало много времени, Пил, и в этом вторая причина того, почему наши ранние воспоминания неясны, возмо