не знаю значения слова "шарлатан", но если я правильно уловил тон, это оскорбление. - Оно означает неискреннего человека, старающегося произвести на всех впечатление, которое не соответствует реальности. - Я согласен, что живу драматически, - сказал Бэндер, - но показанное мной не трюк, а реальность. Он постучал по стержню, на котором лежала его левая рука. - Этот теплопроводящий стержень уходит на несколько километров вниз, и такие стержни размещены во многих подходящих местах моего имения. Я знаю такие стержни и в других имениях. Они увеличивают отток тепла от внутренних областей Солярии к поверхности и облегчают превращение его в работу. Мне не нужны эти жесты руками, чтобы стало светло, но это придает происходящему атмосферу драмы или, как вы заметили, слабый оттенок нереальности. Мне нравятся подобные вещи. - И часто вам представляется возможность испытать удовольствие от таких маленьких представлений? - спросила Блисс. - Нет, - ответил Бэндер, качая головой. - На моих роботов это не производит впечатления, так же как и на других соляриан. Эта необычная возможность встретиться с полулюдьми и показать им все, очень забавна. - В этой комнате, - сказал Пилорат, - было слабое освещение, когда мы вошли. Оно поддерживается таким все время? - Да, с малым расходом энергии... Все мое имение в состоянии движения, а эти части, не занятые активной работой, трудятся на холостом ходу. - И ваших запасов энергии хватает для всего обширного поместья? - Энергию поставляют солнце и ядро планеты, я - только проводник ее. Однако не все поместье продуктивно. Большую его часть я поддерживаю в естественном состоянии с большим количеством животной жизни. Во-первых, потому что это защищает мои границы, а во-вторых, ради эстетической ценности. Фактически мои поля и заводы невелики. Они необходимы для обеспечения моих собственных нужд, плюс для некоторого обмена с другими. Например, у меня есть роботы, которые могут производить и устанавливать теплопроводящие стержни. Многие соляриане зависят в этом от меня. - А ваш дом? - спросил Тревиз. - Насколько он велик? Видимо, это был верный вопрос, потому что Бэндер просиял. - Очень велик. Полагаю, один из крупнейших на планете. Он тянется на километры во всех направлениях. У меня столько же роботов, заботящихся о моем подземном доме, сколько на всех тысячах квадратных километрах поверхности. - Но вы, конечно, не живете во всех них, - сказал Пилорат. - Вполне понятно, что есть помещения, в которые я никогда не входил, но что из того? - сказал Бэндер. - Роботы поддерживают каждую комнату чистой, хорошо вентилируемой и прибранной. Однако, идемте сюда. Они прошли через дверь и оказались в другом коридоре. Перед ними стояла маленькая открытая наземная машина, двигавшаяся по рельсам. Бэндер указал на нее, и один за другим они поднялись на борт. Места для всех четверых и робота было мало, но Пилорат и Блисс тесно прижались друг к другу, освободив место для Тревиза. Бэндер сел впереди, робот с ним рядом, и машина двинулась без видимых признаков управления, кроме мягких движений Бэндера руками тут и там. - Вообще-то это робот, сделанный в виде машины, - с небрежным равнодушием сообщил Бэндер. Они набрали скорость, без задержек минуя двери, которые открывались перед ними и закрывались за их спинами. Украшения на каждой были совершенно разными, как будто роботам было приказано создавать их комбинации наугад. Коридор впереди и позади них был мрачен, однако место, в котором они находились в данный момент, было освещено, как будто холодным солнечным светом. Комнаты тоже освещались, как только открывались двери. И каждый раз Бэндер делал рукой медленный и грациозный жест. Казалось, путешествию не будет конца. Дорога снова и снова поворачивала, делая очевидным факт, что подземный особняк простирается в двух измерениях. (Нет, в трех, подумал Тревиз, когда они двинулись вниз по небольшому уклону). Куда бы они ни въезжали, везде были роботы: дюжины, сотни... занятые неторопливой работой, смысла которой Тревиз не мог понять. Потом они миновали открытую дверь в комнату, где ряды роботов склонялись над столами. - Что они делают, Бэндер? - спросил Пилорат. - Занимаются бухгалтерией, - ответил тот. - Ведут статистические записи, финансовые счета и все прочее, с чем мне, к счастью, не приходится сталкиваться. Мое поместье не бездействует. Более четверти его отдано под сады. Еще на десяти процентах растут зерновые, но сады - это моя гордость. Мы выращиваем лучшие фрукты в этом мире и выращиваем множество видов. Персики Бэндера - это персики Солярии. Никто больше даже не пытается выращивать персики. У нас двадцать семь сортов яблок и... и так далее. Роботы могут дать вам полную информацию. - А что вы делаете со всеми этими фруктами? - спросил Тревиз. - 4Вы5 не можете съесть все сами. - Я даже не мечтаю об этом. Я довольно умеренно люблю фрукты и торгую с другими поместьями. - В обмен на что? - В основном на минеральное сырье. В моем поместье нет залежей, достойных упоминания. Кроме того, я получаю то, что требуется для поддержания экологического равновесия. В моем поместье очень много разновидностей растений и животных. - Полагаю, обо всем этом заботятся роботы, - сказал Тревиз. - Да, они. И очень хорошо. - И все для одного солярианина. - Все для поместья и экологического равновесия. Я единственный солярианин, посещающий различные части поместья - когда захочу - но это часть моей абсолютной свободы. - Я думаю, - сказал Пилорат, - что другие... другие соляриане тоже поддерживают местное экологическое равновесие и владеют болотами, горными областями или морскими поместьями. - Я тоже так считаю, - согласился Бэндер. - Такие вопросы заставляют нас время от времени устраивать конференции по делам этого мира. - И как часто вы собираетесь вместе? - спросил Тревиз. (Они ехали по узкому проходу, довольно длинному и без комнат по сторонам. Тревиз предположил, что он проходит по местам, где нельзя построить ничего большего, и служит соединительным звеном между двумя крыльями, каждое из которых раскинулось более широко). - Слишком часто. Редко бывает месяц, когда я не провожу время в одном из комитетов, членом которого являюсь. Однако, хотя в моем поместье нет гор или болот, мои сады, рыбные пруды и ботанические сады лучшие в этом мире. - Но, мой дорогой друг... - сказал Пилорат, - то есть, я хотел сказать, Бэндер... думаю, вы никогда не покидали свое поместье и не посещали этих других... - Конечно, НЕТ, - оскорбленно ответил солярианин. - Я сказал, что думаю так, - мягко продолжал Пилорат. - Но, в таком случае, как вы можете считать себя лучшим, если никогда не изучали или хотя бы видели других? - Я сужу об этом по спросу на мою продукцию в межпоместной торговле, - сказал Бэндер. - А как насчет производства? - спросил Тревиз. - Есть поместья, где производят инструменты и машины. Как я говорил, в моем поместье делают теплопроводящие стержни, но они довольно несложны. - И роботов. - Роботов производят и тут и там. Всю свою историю Солярия была ведущей в Галактике по умению делать роботов. - Полагаю, сегодня тоже, - сказал Тревиз, стараясь не показать интонацией, что это вопрос. - Сегодня? - переспросил Бэндер. - А с кем нам конкурировать сегодня? В наши дни только Солярия имеет роботов. На ваших мирах их нет, если я правильно понял услышанное по гиперсвязи. - А на других мирах космонитов? - Я уже говорил, что они больше не существуют. - Все? - Не думаю, чтобы был хоть один космонит, живущий где-либо, кроме Солярии. - Значит, нет никого, кто знает местоположение Земли? - А почему кто-то должен хотеть это знать? - Я хочу знать это, - вмешался Пилорат. - Это моя область изучения. - В таком случае, - сказал Бэндер, - вам придется изучать что-то другое. Я ничего не знаю о расположении Земли, не слышал ни о ком знающем и не дал бы кусочка металла за этот вопрос. Машина начала тормозить, и Тревизу на мгновение показалось, что Бэндер. Однако, остановка была постепенной, и Бэндер, спустившийся с машины и пригласивший их выходить, выглядел все таким же развлекающимся. Освещение в комнате, куда они вошли, осталось слабым даже после того, как Бэндер усилил его своими жестами. Из нее вела дверь в коридор, по обе стороны которого находились меньшие комнаты. В каждой из них стояла одна или две разукрашенные вазы, иногда окруженные предметами, которые могли быть кинопроекторами. - Что это, Бэндер? - спросил Тревиз. - Родовые комнаты смерти, - ответил тот. 50 Пилорат с интересом огляделся. - Надо полагать, здесь захоронен прах ваших предков? - Если под "захоронен" вы подразумеваете похороны в земле, - сказал Бэндер, - то вы не совсем правы. Мы находимся под землей, но это мой особняк, и прах тоже здесь, как и мы. На нашем языке это называется "задомить". - Поколебавшись, он добавил: - "Дом" на древнем языке означает "особняк". Тревиз мельком взглянул на него. - И здесь все ваши предки? Сколько их? - Почти сто, - сказал Бэндер, даже не пытаясь скрыть гордость, звучавшую в его голосе. - Девяносто четыре, если быть точным. Конечно, самые первые были не настоящими солярианами - не в нынешнем смысле этого слова. Они были полулюдьми, мужчинами или женщинами. Такие полупредки размещены в примыкающих урнах их прямыми потомками. Разумеется, я не хожу в эти комнаты. Это считается постыдным. Во всяком случае это солярианское слово для этого, а Галактического эквивалента я не знаю. Может, его у вас и нет. - А эти фильмы? - спросила Блисс. - Ведь это кинопроекторы? - Дневники, - сказал Бэндер. - История их жизней. Сцены с ними, снятые в любимых ими частях поместья. Это подразумевает, что они умерли не совсем. Часть их осталась, и частью моей свободы является то, что я могу наслаждаться этим, когда захочу. Я могу посмотреть этот кусок фильма или тот, как мне понравится. - Но разве это не... постыдно? Бэндер отвел взгляд. - Да, - согласился он, - но мы все храним это, как часть своих предков. Это наше общее несчастье. - Общее? Значит, у других соляриан тоже есть эти комнаты смерти? - спросил Тревиз. - О да, они есть у всех, но у меня лучшие, тщательно сделанные и сохраняющиеся. - А вы уже подготовили свою собственную комнату смерти? - продолжал спрашивать Тревиз. - Конечно. Она полностью готова. Это было первое, что я сделал, унаследовав поместье. И когда я стану прахом, мой преемник в первую очередь сделает комнату для себя. - У вас есть преемник? - Будет, когда придет время. Пока у меня еще много возможностей для жизни, но когда я должен буду уйти, здесь будет взрослый преемник, достаточно зрелый, чтобы принять поместье, и хорошо подготовленный к преобразованию. - Вероятно, это будет ваш отпрыск? - О, да. - Но что, если произойдет нечто непредвиденное? - сказал Тревиз. - Я имею в виду несчастный случай, который может случиться даже на Солярии. Что произойдет, если солярианин обратится в прах преждевременно, и никакой преемник не займет его место или же он будет недостаточно зрелым, чтобы принять поместье? - Это случается редко. Среди моих предков такое произошло только один раз. Когда это происходит, нужно помнить, что есть и другие преемники, ждущие других поместий. Некоторые из них достаточно взрослые, чтобы наследовать, но еще имеют родителей, которые достаточно молоды, чтобы обзавестись вторым преемником и дожить до тех пор, пока этот второй вырастет. Одному из таких старо-молодых наследников, как их называют, было назначено получить мое поместье. - А кто назначает это? - У нас есть правящий совет, одной из функций которого является назначение преемника в случае преждевременной смерти. Конечно, все это делается по головидению. - Но, послушайте, - сказал Пилорат, - если соляриане никогда не видят друг друга, как можно узнать, что где-то какой-то солярианин неожиданно - или в свое время - обратился в прах? - Когда один из нас обращается в прах, - сказал Бэндер, - поступление энергии в поместье прекращается. Если никакой преемник не берет этого на себя, такая ненормальная ситуация замечается и принимаются корректирующие меры. Уверяю вас, что наша социальная система работает гладко. - Нельзя ли нам посмотреть некоторые из фильмов, собранных здесь? - спросил Тревиз. Бэндер замер, затем сказал: - Вас извиняет только ваше невежество. Вы только что сказали непристойность. - Простите меня, - извинился Тревиз. - Я не хотел навязываться, но мы уже объяснили, что очень хотим получить информацию о Земле. Мне пришло в голову, что самые ранние фильмы относятся к временам, когда Земля еще не была радиоактивной. Следовательно, она может упоминаться в них. Там могут быть какие-то подробности о ней. Мы не хотели нарушать вашего права собственности, но, может, вы сами просмотрели бы эти фильмы, или велели сделать это роботам, а потом поделились доступной информацией с нами? Конечно, если бы вы поняли наши мотивы и то, что мы уважаем ваши чувства, вы могли бы позволить нам самим посмотреть эти фильмы... - Я вижу, вы не понимаете, что становитесь все более и более оскорбительным, - жестко сказал Бэндер. - Однако, мы можем закончить этот разговор сейчас же, ибо я говорю вам, что фильмов, представляющих моих получеловеческих предков, нет. - Нет? - разочарованно спросил Тревиз. - Когда-то они существовали, но даже вы можете представить, что на них было. Два получеловека, интересующиеся друг другом и даже, - Бэндер откашлялся и с усилием сказал: - взаимодействующие между собой. Разумеется, все получеловеческие фильмы были уничтожены много поколений назад. - А как насчет записей других соляриан? - Все уничтожены. - Вы уверены? - Было бы безумием не уничтожить их. - Может оказаться, что некоторые соляриане БЫЛИ безумны, или сентиментальны или забывчивы. Надеемся, вы не откажитесь направить нас в соседние поместья. Бэндер удивленно взглянул на Тревиза. - Вы думаете, другие будут такими же терпимыми к вам, как я? - А почему бы и нет, Бэндер? - Этого не будет. - Мы все-таки попытаемся. - Нет, Тревиз, ни один из вас этого не сделает. Выслушайте меня. - Вдалеке показались роботы, а Бэндер нахмурился. - Что такое, Бэндер? - спросил Тревиз с внезапным беспокойством. - Мне, - сказал Бэндер, - нравилось говорить с вами и наблюдать вашу... э... странность. Это было уникальное переживание, которым я наслаждался, но я не могу упомянуть о нем в дневнике или увековечить в фильме. - Почему? - Мои разговоры с вами, выслушивание вас, привод вас в особняк, а затем в комнаты смерти - все это постыдные поступки. - Но мы не соляриане. Мы значим для вас так же мало, как эти роботы, разве не так? - Это может оправдать меня перед собой, но не перед другими. - Что вас заботит? Вы абсолютно свободны делать то, что хотите, верно? - Даже для нас свобода не является абсолютной. Если бы я был ЕДИНСТВЕННЫМ солярианином на планете, то мог бы абсолютно свободно совершать даже постыдные поступки. Но на планете есть и другие соляриане, и потому идеальная свобода, хоть и приближена, но еще не достигнута. На планете живут двенадцать сотен соляриан, которые будут презирать меня, если узнают, что я сделал. - Им вовсе незачем знать это. - Верно. Я понял это, как только вы прибыли, и знал все время, что развлекал себя вами: другие не должны узнать ничего. - Если вы боитесь осложнений из-за наших визитов в другие поместья в поисках информации о Земле, мы, конечно, не будем упоминать, что первым посетили вас. Это совершенно естественно. Бэндер покачал головой. - Я сам позабочусь об этом. Сам я, разумеется, не скажу ничего. Мои роботы не скажут ничего и даже получат приказ забыть обо всем. Ваш корабль будет убран под землю и изучен для получения информации, которую можно использовать... - Подождите, - сказал Тревиз, - сколько по-вашему, мы можем ждать здесь, пока вы будете изучать корабль? Это невозможно. - Все возможно, и вам ничего не нужно говорить. Мне очень жаль. Я хотел бы говорить с вами и дальше и обсудить много других вопросов, но это становится все более опасным. - Это не так, - выразительно сказал Тревиз. - Это так, маленький получеловек. Сожалею, но пришло время, когда я должен сделать то, что мои предки сделали бы немедленно. Я должен убить вас. Всех троих. 12. К поверхности 51 Повернув голову, Тревиз взглянул на Блисс. Ее лицо ничего не выражало, но глаза смотрели на Бэндера с таким напряжением, что казалось, она не видит ничего больше. Пилорат широко раскрыл глаза, не веря услышанному. Тревиз, не зная, что Блисс будет - или может - делать, старался прогнать всепоглощающее чувство неудачи (не столько мысли о самой смерти, сколько о смерти без знания о нахождении Земли, без знания, почему он выбрал Гею как будущее человечества). Нужно было выиграть время. Он заговорил, стараясь, чтобы голос его звучал ровно, а слова были ясны и понятны. - Вы проявили себя вежливым и мягким солярианином, Бэндер. Вы не разгневались на нас за вторжение в ваш мир, а вместо этого показали свое поместье и особняк и ответили на наши вопросы. Для вашего характера больше подходит позволить нам сейчас уйти. Никому нет нужды знать, что мы были в этом мире, и мы не будем возвращаться. Мы прибыли, ничего не зная, просто в поисках информации. - Все, что вы говорили, истинно, - легко сказал Бэндер, - и все-таки я должен забрать ваши жизни. Вы потеряли их как только вошли в атмосферу. Я мог - и должен был - убить вас немедленно, как только увидел. Затем нужно было приказать специальному роботу анатомировать вас для получения информации о колонистах, которая может пригодиться нам. Этого я не сделал, потакая своей беспечной натуре - но теперь все. Больше я не могу этого делать. Фактически я уже подверг Солярию опасности и если сейчас, по некоторой слабости позволю себе разрешить вам уйти, другие, подобные вам, пойдут по вашим следам, как бы вы ни обещали, что этого не будет. Однако, я кое-что сделаю для вас. Ваша смерть будет безболезненной. Я просто слегка нагрею ваши мозги и приведу их в состояние бездействия. Вы не почувствуете боли. Жизнь просто прекратится. Потом, когда анатомирование и изучение закончится, я превращу вас в пепел и все кончится. - Если мы должны умереть, - сказал Тревиз, - я не возражаю против быстрой и безболезненной смерти, но почему мы, никого не оскорбившие, должны умирать? - Ваше прибытие было оскорблением. - Это нонсенс, ведь мы не знали, что это оскорбление. - Каждое общество само определяет, что является оскорблением. Для вас это может казаться нереальным и произвольным, но для нас это не так. Это наш мир, на котором мы имеем полное право говорить, что в этом и том вы вели себя неверно и заслуживаете смерти. Бэндер улыбнулся, как будто ведя беседу, и продолжал: - У вас нет никакого права жаловаться. Вы пришли с бластером, который использует микроволновой луч, несущий убийственное тепло. Это именно то, что я собираюсь сделать, но наверняка более грубое и болезненное. Вы не колеблясь использовали бы его сейчас против меня, если бы я не выпустил из него всю энергию и был бы настолько глуп, чтобы предоставить вам возможность вынуть его из кобуры. Тревиз заговорил с отчаянием, боясь даже глянуть лишний раз на Блисс, чтобы не привлечь к ней внимание Бэндера: - Я прошу вас из милосердия не делать этого. Снова помрачнев, Бэндер сказал: - В первую очередь я должен быть милосерден к своему миру, а для этого вы должны умереть. Он поднял руку, и темнота опустилась на Тревиза. На мгновение Тревизу показалось, что темнота душит его, и он подумал: "Это смерть". Тут же послышался шепот, как будто его мысли породили эхо: - Это смерть? - Это был голос Пилората. Тревиз тоже попытался шептать и обнаружил, что может делать это. - Зачем спрашивать? - сказал он с чувством огромного облегчения. - Уже то, что вы можете задавать вопросы, показывает, что это не смерть. - Но есть древние легенды, в которых упоминается жизнь после смерти. - Ерунда, - буркнул Тревиз. - А где Блисс? Вы здесь, Блисс? Ответа не было. И снова Пилорат откликнулся эхом. - Блисс? Блисс? Что случилось, Голан? - Должно быть, Бэндер умер. В этом случае он не может снабжать энергией поместье, и свет погас. - Но как могло... Вы хотите сказать, это сделала Блисс? - Думаю, да. Надеюсь, что при этом она ничего себе не повредила. - Опустившись на колени, он пополз в полной темноте. 52 Наконец, рука его наткнулась на что-то теплое и мягкое. Он провел по нему и узнал ногу, явно слишком маленькую для Бэндера. - Блисс? Нога дернулась, заставив Тревиза отпустить ее. - Блисс? - повторил он. - Скажите что-нибудь! - Я жива, - донесся странно искаженный голос девушки. - С вами все в порядке? - Нет. - И тут же вновь появился свет, но слабый. Стены слабо светились, неравномерно освещая все вокруг. Бэндер лежал темной грудой. Рядом с ним, держа его голову, находилась Блисс. Она взглянула на Тревиза и Пилората. - Солярианин мертв, - сказала она. На ее щеках слабо поблескивали слезы. Тревиз был ошарашен. - Почему вы кричите? - А что еще делать, убив живое, мыслящее существо? Это не входило в мои намерения. Тревиз нагнулся, чтобы помочь ей встать, но она оттолкнула его. Тогда Пилорат присел рядом и мягко сказал: - Пожалуйста, Блисс, ведь даже ты не сможешь вернуть его к жизни. Расскажи нам, что случилось. Она позволила поднять себя и вяло сказала: - Гея может делать то, что мог делать Бэндер - использовать неравномерное распределение энергии во Вселенной и превращать ее в работу своей ментальной мощью. - Это я знаю, - сказал Тревиз, желая успокоить ее, и не зная, как это сделать. - Я хорошо помню нашу встречу в пространстве, когда вы - или, точнее, Гея - захватили наш корабль. Я подумал об этом, когда он держал меня, забрав мое оружие. Он держал и вас тоже, но я был уверен, что вы можете освободиться, если захотите. - Нет. Если бы я попробовала, это бы ничего не дало. Когда ваш корабль был в моем/нашем/Геи захвате, я и Гея действительно были одним и тем же. Сейчас нас разделяет наши/Геи возможности. Кроме того, Гея делает это, используя объединенные, эти мозги не имеют преобразовательных долей, которыми обладает один солярианин. Мы не можем использовать энергию так деликатно, эффективно и неутомимо, как он... Вы видите, что я не могу сделать мерцающий свет более ярким, и не знаю, как долго смогу удерживать его мерцающим, прежде чем устану. А он мог снабжать энергией все это обширное поместье даже когда спал. - И все же вы остановили его, - сказал Тревиз. - Потому что он не подозревал о моей силе, - ответила Блисс, - и потому что я не делала ничего, что могло бы натолкнуть его на эту мысль. Поэтому он и не обращал на меня внимания. Он целиком сосредоточился на вас, Тревиз, ведь это именно вы носили оружие... снова нам помогло, что вы вооружились... и я ждала возможности остановить его одним быстрым и неожиданным ударом. Когда он решил убить вас, когда весь его разум был направлен на это и на вас, я смогла ударить. - И это сработало превосходно. - Как вы можете быть так жестоки, Тревиз? Я хотела только остановить его, помешав воспользоваться преобразователем. В момент удивления, когда он пытался сжечь вас, но обнаружил, что не может этого сделать, а освещение вокруг нас сменяется темнотой, я хотела усилить свою хватку и погрузить его в долгий глубокий сон, оставив преобразователь. Энергия должна была поступать и дальше, и мы смогли бы выйти из особняка, вернуться на корабль и покинуть планету. Я надеялась сделать так, что когда он наконец проснется, то забудет все, что случилось после того, как он нас увидел. Гея не хочет убивать для достижения того, чего можно достичь без убийства. - Но что-то вышло не так, Блисс? - мягко спросил Пилорат. - Я никогда не сталкивалась с вещами, подобными этим преобразовательным долям, и у меня не было времени, чтобы изучить их. Я просто предприняла блокирующий маневр, и видимо, это сработало не так. Нарушился не ввод энергии в эти доли, а ее вывод из них. Энергия постоянно вливалась в эти доли, но обычно мозг защищал себя тем, что выливал ее наружу с той же скоростью. Однако, как только я блокировала выход, энергия сосредоточилась в этих частях мозга, в долю секунды температура поднялась до точки, за которой протеин мозга перестает действовать, и Бэндер умер. Свет погас, и я сразу убрала блок, но, конечно, было слишком поздно. - Не думаю, чтобы ты могла сделать что-то кроме того, что сделала, - сказал Пилорат. - Это не оправдывает убийства. - Но Бэндер сам собирался убить нас, - сказал Тревиз. - Нужно было остановить его, а не убивать. Тревиз заколебался. Он не хотел выказывать нетерпения, которое испытывал, чтобы не оскорбить или еще более расстроить Блисс, ведь она была единственной их защитой от совершенно враждебного мира. - Блисс, - сказал он, - пора взглянуть дальше смерти Бэндера. Поскольку он умер, вся энергия в поместье исчезла. Рано или поздно это будет замечено другими солярианами, и они явятся, чтобы изучить вопрос. Не думаю, чтобы вы смогли удержаться против комбинированной атаки. Кроме того, как вы сами признали, вы не сможете долго поддерживать даже ту ограниченную энергию, которую вы получаете сейчас. Следовательно, нам необходимо без задержек вернуться на поверхность к нашему кораблю. - Но, Голан? - сказал Пилорат, - как мы сделаем это? Мы ушли за много километров от лифта. По-моему, здесь, внизу, настоящий лабиринт, и я не представляю, где можно выйти на поверхность. У меня всегда было плохое чувство направления. Тревиз, посмотрев по сторонам, понял, что Пилорат прав. - Думаю, - заметил он, - есть много выходов на поверхность, и нам не нужно искать тот, через который мы вошли. - Но мы не знаем, где они расположены. Как же мы найдем их? Тревиз повернулся к Блисс. - Можете вы ментально обнаружить что-нибудь, что поможет нам найти выход? - Все роботы в этом поместье деактивированы, - сказала Блисс. - Я чувствую слабые признаки субразумной жизни сверху, но это говорит только о том, что поверхность вверху, а это мы и сами знаем. - Что ж, - сказал Тревиз, - тогда мы будем искать выход. - Ища наугад, мы никогда не добьемся успеха, - испуганно сказал Пилорат. - Должны, Яков, - сказал Тревиз. - Если мы будем искать, у нас останется шанс, хотя и небольшой. Альтернативой будет просто остаться здесь, и если мы сделаем так, тогда действительно никогда не добьемся успеха. Даже маленький шанс лучше, чем никакого. - Подождите, - сказала Блисс, - я что-то чувствую. - Что? - спросил Тревиз. - Разум. - Интеллигентность? - Да, но ограниченная. Гораздо яснее другое. - Что? - спросил Тревиз, борясь с нетерпением. - Страх! Невыносимый страх! - прошептала Блисс. 53 Тревиз уныло огляделся. Он знал, где они вошли, но не питал иллюзий, что сможет найти дорогу, по которой пришел сюда. Он почти не обращал внимания на повороты и изгибы. Кто мог представить, что они будут вынуждены искать обратный путь сами, без помощи хозяина и при мерцающем свете? - Вы думаете, что сможете активировать машину, Блисс? - спросил он. - Я в этом уверена, Тревиз, но это не значит, что я смогу вести ее. - По-моему, - вставил Пилорат. - Бэндер управлял ею ментально. Я не видел, чтобы он что-нибудь трогал во время движения. - Да, он делал это ментально, - мягко сказала Блисс. - Но КАК? Точно так же можно сказать, что он делал это с помощью рычагов, но если я не знаю принципов управления, это ничем не поможет мне, верно? - Вы можете попытаться, - сказал Тревиз. - Если я попытаюсь, на это потребуется весь мой разум, а в таком случае вряд ли я смогу поддерживать свет. Даже если я научусь управлять ею, в темноте она нам не поможет. - В таком случае нам придется идти пешком. - Боюсь, что да. Тревиз вгляделся в густую и мрачную темноту, начинавшуюся сразу за кругом тусклого света. Он ничего не видел и не слышал. - Блисс, - сказал он, - вы еще чувствуете этот испуганный разум? - Да. - Можете вы сказать, где он находится и привести нас туда? - Ментальные чувства распространяются по прямой, поэтому я только могу сказать, что оно идет с того направления. - Она указала на темную стену и продолжала: - Но мы не можем проходить через стены. Лучшее, что мы можем сделать, это идти по коридорам, пытаясь найти дорогу, при следовании по которой, чувство будет становиться сильнее. - Тогда давайте начнем немедленно. - Подождите, Голан, - сказал Пилорат. - Вы уверены, что нам нужно искать это, чем бы оно ни было? Если оно испугано, может, есть причины испугаться и нам? Тревиз нетерпеливо покачал головой. - У нас нет выбора, Яков. Это разум, испуганный он или нет и, может, он согласится вывести нас на поверхность. - И мы оставим Бэндера лежать здесь? - беспокойно спросил Пилорат. Тревиз взял его за локоть. - Идемте, Яков. В этом у нас тоже нет выбора. Со временем какой-нибудь солярианин реактивирует это место, роботы найдут Бэндера и займутся им... Впрочем, надеюсь, не раньше, чем мы уберемся отсюда. Блисс шла впереди. Свет в непосредственном ее окружении был несколько ярче, и она останавливалась у каждой двери, на каждой развилке коридора, пытаясь определить направление, с которого шел страх. Иногда она проходила через дверь или шла в обход, а затем возвращалась и пробовала другой путь, пока Тревиз беспомощно наблюдал. Каждый раз как Блисс принимала определенное решение и двигалась в каком-то направлении, свет бежал перед нею. Тревиз заметил, что теперь он кажется более ярким - то ли потому, что его глаза привыкли к темноте, то ли от того, что Блисс научилась управлять преобразованием более эффективно. В одном месте, проходя мимо металлического стержня, уходящего в почву, она положила на него руку, и свет стал заметно ярче. Девушка кивнула, похоже, довольная собой. Все вокруг было незнакомо: во время предыдущего переезда они явно не проходили по этому пути. Тревиз не переставал выискивать коридоры, которые вели бы вверх, и скоро пришел к выводу, что изучение потолков не откроет ему никакого люка. Испуганный разум оставался единственным шансом выбраться. Они шли в тишине, которую нарушали только звуки их шагов; в темноте, разгоняемой светом только в ближайшем окружении; сквозь смерть, которой противостояли их жизни. Время от времени они натыкались на темную тушу робота, сидящего или стоящего в темноте без движения. Только однажды увидели они робота, лежащего на боку, с руками и ногами раскинутыми в стороны, Тревиз подумал, что, вероятно, он балансировал, когда энергия исчезла, и из-за этого упал. Бэндер, живой или мертвый, не был властен над гравитацией. Вероятно, по всему огромному поместью роботы стояли или лежали без движения, и это должны были скоро заметить на границах. А может и нет, подумал он вдруг. Соляриане должны знать, когда кто-то из них умирает от старости и физического распада. Этот мир постоянно настороже и готов к этому. Однако Бэндер умер внезапно, непредсказуемо, в расцвете жизни. Кто может знать это? Кто может ожидать перерыва в поступлении энергии? Но нет - Тревиз отбросил оптимизм и утешительство как опасный соблазн, ведущий к излишней самоуверенности. Соляриане должны заметить прекращение всякой активности в поместье Бэндера и немедленно начать действовать. Слишком велик их интерес в наследовании поместья, чтобы предоставить смерть самой себе. - Вентиляция остановлена, - буркнул Пилорат. - Место под землей, вроде этого, должно вентилироваться, и Бэндер поставлял для этого энергию. Сейчас все кончилось. - Это пустяки, Яков, - откликнулся Пилорат. - Воздуха в этом подземелье хватит нам на годы. - Я хотел сказать, что это психологически плохо. - Пожалуйста, Яков, не будьте клаустрофобом... Блисс, мы уже ближе? - И намного, - ответила она. - Ощущение стало сильнее, и я яснее представляю его местонахождение. Она шла вперед более уверенно, меньше колеблясь в выборе направления: - Сюда! - сказала она. - Я чувствую это. Тревиз сухо заметил: - Теперь даже я могу слышать это. Все трое остановились и - машинально - затаили дыхание. Спереди доносились мягкие стонущие звуки, перемежаемые рыданиями. Люди вошли в большую комнату и, когда она осветилась, увидели, что в отличие от всего, виденного до сих пор, она богато и разноцветно меблирована. В центре комнаты находился слегка наклонившийся робот, с руками, разведенными в почти нежном жесте и, конечно же, абсолютно неподвижный. С одной стороны из-за него выглядывали испуганные круглые глаза и оттуда же неслись горестные рыдания. Тревиз метнулся к роботу с одной стороны, и тут же с другой выскочила пронзительно верещавшая маленькая фигурка. Она споткнулась, упала на пол и осталась лежать, закрыв глаза и пиная ногами во всех направлениях, как будто защищаясь от непонятной угрозы, которая могла прийти с любого направления, и вереща, вереща... - Это ребенок! - совершенно излишне заметила Блисс. 54 Тревиз ошеломленно отпрянул. Что делал здесь ребенок? Бэндер был так горд своим абсолютным одиночеством, так настаивал на нем. Пилорат, менее склонный отступать от логичных объяснений перед лицом непонятных событий, немедленно ухватился за это решение и сказал: - Я думаю, это преемник. - Ребенок Бэндера, - согласилась Блисс, - но слишком юный, чтобы быть преемником. Солярианам придется найти кого-то другого. Она смотрела на ребенка мягким, гипнотизирующим взглядом, и постепенно всхлипывания стали утихать. Потом он открыл глаза и посмотрел на Блисс. Его крик превратился в редкое, тихое хныканье. Блисс заговорила успокаивающе, произнося слова, которые сами по себе имели мало смысла, и должны были только усилить эффект от ее успокаивающих мыслей. Это было так, словно она ментально касалась незнакомого разума ребенка, пытаясь пригладить его взъерошенные чувства. Постепенно, не отрывая взгляда от Блисс, ребенок встал на ноги, постоял пошатываясь, затем бросился к молчаливому, холодному роботу и обхватил руками его могучую ногу. - По-моему, - сказал Тревиз, - этот робот был его... няней или... э... опекуном. Думаю, солярианин не может заботиться о другом солярианине, даже родитель о ребенке. - А я думаю, что этот ребенок - гермафродит, - добавил Пилорат. - Так и должно быть, - сказал Тревиз. Блисс, по-прежнему целиком занятая ребенком, медленно подходила к нему, подняв руки вверх, ладонями вперед, как бы подчеркивая, что не собирается хватать маленькое существо. Ребенок сейчас молчал, глядя на ее приближение и еще крепче вцепившись в робота. Блисс заговорила: - Ребенок - теплый, ребенок - мягкий, теплый, удобный, безопасный, ребенок - безопасный... безопасный... Потом она остановилась и не оглядываясь, сказала, понизив голос: - Пил, поговори с ним на его языке. Скажи, что мы роботы, пришедшие позаботиться о нем, потому что энергия кончилась. - Роботы?! - Пилорат был шокирован. - Мы должны представиться как роботы. Он их не боится. К тому же, он никогда не видел людей и, может даже не знать о их существовании. - Не знаю, смогу ли подобрать правильные выражения, - сказал Пилорат. - Я не знаю архаического слова, означающего "робот". - Тогда говори просто - робот. Если это не поможет, попробуй сказать - железная вещь. Говори все, что можешь. Медленно, слово за словом, Пилорат заговорил на древнем языке. Ребенок уставился на него, нахмурив лоб, как будто пытаясь понять. - Можете спросить у него и как выйти отсюда, - сказал Тревиз. - Нет, - сказала Блисс. - Пока нет. Сначала завоевать доверие, а потом просить информацию. Ребенок, глядя теперь на Пилората, постепенно ослабил руки, цепляющиеся за ногу робота, и заговорил высоким музыкальным голосом. - Он говорит слишком быстро для меня, - обеспокоенно заметил Пилорат. - Попроси его повторить более медленно, - подсказала Блисс. - А я постараюсь успокоить его и убрать все страхи. Пилорат еще раз выслушал то, что сказал ребенок. - Кажется, он спрашивает, почему Джемби остановился. Должно быть, это его робот. Пилорат задал вопрос, выслушал ответ и сказал: - Да, Джемби это робот. А его самого зовут Фоллом. - Хорошо! - Блисс улыбнулась ребенку счастливой сияющей улыбкой, указала на него и сказала: - Фоллом. Хороший Фоллом. Смелый Фоллом. - Она положила руку себе на грудь и произнесла: - Блисс. Ребенок улыбнулся. Улыбка делала его очень симпатичным. - Блисс, - сказал он, произнося "с" слегка неправильно. - Блисс, - сказал Тревиз, - если бы вы смогли активировать Джемби, он мог бы сообщить нам то, что мы хотим знать, Пилорат сумеет поговорить с ним также как с ребенком. - Нет, - ответила Блисс. - Это может плохо кончиться. Первейшей обязанностью робота является защита ребенка. Если его активировать, он тут же увидит нас - странных людей - и может немедленно атаковать, поскольку никаких людей здесь быть не должно. Если же я вновь отключу его, мы не получим никакой информации, а ребенок, видя повторную смерть единственного родителя, которого знает... Нет, я не сделаю этого. - Но нам говорили, - мягко сказал Пилорат, - что роботы не могут причинить вред человеку. - Да, это так, - согласилась Блисс. - Но мы не знаем какого рода роботов делают эти соляриане. Но даже если этот робот не должен причинять вреда, ему придется выбирать между ребенком и тремя существами, в которых он может даже не опознать людей. Разумеется, он выберет ребенка и атакует нас. Она снова повернулась к ребенку. - Фоллом, - сказала она. - Блисс. - Потом показала рукой: - Пил... Трев... - Пил. Трев, - послушно повторил ребенок. Она подошла к нему ближе, медленно вытянула руку вперед. Фоллом отступил назад. - Спокойно, Фоллом, - сказала Блисс. - Хорошо, Фоллом. Коснись, Фоллом. Отлично, Фоллом. Он сделал шаг вперед, и Блисс вздохнула. - Хорошо, Фоллом. Она коснулась обнаженной руки Фоллома, который, как и его родитель, носил только длинную тунику открытую спереди и с набедренной повязкой под ней. Убрав руку, она подождала немного и коснулась снова, легко погладив ребенка, глаза которого наполовину закрылись под действием успокаивающего воздействия разума Блисс. Руки девушки осторожно поднялись вверх, мягко касаясь плеч ребенка, его шеи, ушей, затем приподняли длинные каштановые волосы и скрылись под ними за его ушами. Через некоторое время она убрала руки и сказала: - Преобразовательные доли еще малы. Кости черепа пока не развиты. Есть только слой жесткой кожи, который со временем выгнется наружу и затвердеет до после того, как доли полностью разовьются. Это значит, что в данный момент он не может контролировать поместье или хотя бы активировать своего робота... Спроси, сколько ему лет, Пил. Пилорат обменялся с ребенком несколькими фразами и сказал: - Четырнадцать, если я правильно понял. - Он более похож на одиннадцатилетнего, - заметил Тревиз. - Продолжительность года в