и нет? Тысячи людей приезжают и уезжают. Здесь можно тайком провернуть все что угодно. Если мистер Дивор был убит, кто может найти убийцу в такой толпе? Как можно установить, кто входил в его комнату? Кто мог это видеть? Кого это интересует? Нет места более безликого и ненадежного, чем большой отель. - Значит, его могли использовать как "расчетную палату"? Кто-то достает наркотики, и кто-то другой распространяет их отсюда? - Я об этом знаю очень мало. - Почему же тогда отель не сообщает об этом полиции? Или уже сообщил? - Не думаю. Возможно, что улики неубедительны, и Марсольяни... - ...хочет спасти репутацию отеля. Сара покачала головой: - Не совсем так. Если он сможет собрать больше улик и передать их полиции, то ее вмешательство не только будет менее длительным, но и действия отеля могут похвалить. - А я могу сорвать весь план из-за такого пустяка, как убийство. - Вы ведь не знаете наверняка, что произошло убийство. Даже, если предположить, что это так, у вас есть уверенность, что это связано с торговлей наркотиками? - В комнате был героин, - сказал я. - Вы уверены? - она была шокирована. - Нет, я не уверен в обычном понимании этого слова. Не успели сделать анализ, ибо он исчез, но для меня исчезновение равнозначно результатам анализа. - Дивор был наркоман? - Убежден, что нет. - Пусть он не был наркоманом, но вы предполагаете, что он мог участвовать в сети распространения наркотиков, не важнее ли раскрыть всю сеть, чем найти одного наемного убийцу и дать возможность главарям улизнуть? Не следует ли вам предоставить расследование профессионалам? - Вряд ли профессионалы признают, что смерть наступила в результате убийства. - Но неужели вы не понимаете, что если он был убит и если замешаны наркотики, то в этом деле участвуют отчаянные люди. Глубоко копать опасно. Похоже было на предостережение, сделанное Марсольяни, и - проклятье! - оно было не лишено смысла. А я не герой. - Я не мечтаю, чтобы меня убили. Постараюсь быть осторожным. Она вдруг улыбнулась: - Прекрасно. Предоставьте Марсольяни заниматься этим. Он знает, когда надо обратиться в полицию. Мне показалось, что она реагировала слишком поспешно и слишком оптимистично. Похоже, после того, как Марсольяни предостерег меня, он тут же позвонил Саре, чтобы организовать дальнейшее давление. Все это игра, и Сара добилась моего сотрудничества, сыграв на моей трусости. Почему она была так уверена, что я трус? 5. МАЙКЛ СТРОНГ. 10.40 Я спустился на третий этаж в страшном раздражении и уселся в зале для танцев, где должен был состояться симпозиум на тему "Объяснить необъяснимое". Участники еще не собрались. - Мистер Джаст, - окликнули меня. Я поднял глаза и увидел Майкла Стронга из службы безопасности. - Привет, - сказал я. - Опять на посту? - Время второго завтрака, - ответил он бесстрастно. - Хочу послушать, что будут говорить на симпозиуме. Это самый интересный съезд за все время моей работы в отеле. Разрешите присесть рядом с вами, мистер Джаст? - Почему бы и нет? Он сел на соседний стул. Учитывая, что в зале было несколько сот свободных мест, желание сидеть возле меня могло свидетельствовать либо о его особой приязни лично ко мне, либо о том, что он выполнял приказ начальства не упускать меня из виду. Я ведь сказал Саре, что иду на симпозиум. - Как поживает ваш босс? - спросил я. - Он в отвратительном настроении, мистер Джаст. - Думаете, из-за меня? - Не знаю. Почему из-за вас? - Я выдвинул теорию насчет героина. - Какого героина? О чем вы говорите? - он понизил голос до шепота. - В разговоре с Марсольяни я выдвинул мнение, что отель является центром распространения наркотиков и персонал отеля замешан, поэтому он и не сообщает в полицию, - я слегка приврал, чтобы посмотреть, как будет реагировать Стронг. Я добился того, чего хотел: на лице Стронга выразилось крайнее удивление. Похоже, он не участвовал в сговоре между Марсольяни и Сарой. - Вы давно работаете в охране, Майк? - спросил я. - Два с половиной года, - ответил он запинаясь. - И за это время вы ни разу ничего не заметили - я имею в виду наркотики? - Не-е-ет, - сказал он, глядя на меня с ужасом. 6. АЙЗЕК АЗИМОВ. 10.50 Снова назвали мое имя, и, оглянувшись, я увидел Азимова. - Дэрайес! Вы пришли послушать мое выступление? Я тронут. Я думаю, он действительно был тронут, так как не назвал меня Дерзай-Не-Раз. - Рассчитываю, что оно будет интересным. Слушая потом Азимова, который выступал последним, я снова поразился, как легко и скорее всего бессознательно Азимов мог преобразиться, сменяя тривиальность своего социального облика на высокую интеллектуальность своего профессионального облика и наоборот. По окончании симпозиума он подошел ко мне. - Ваше заключительное выступление было весьма красноречивым. На меня оно произвело большое впечатление, - сказал я. Азимов расплылся в улыбке и настолько подобрел, что предложил мне пообедать с ним. Поскольку именно на это я рассчитывал в душе, идя на симпозиум, я с радостью согласился. - Очевидно, он все еще пребывал в отличном настроении, потому что добавил: - За обед плачу я. Я мог бы посопротивляться, но откровенно говоря, подобное предложение было настолько необычным для него, что я буквально онемел, так что за отсутствием возражений платить пришлось ему. (Эта фраза оставлена после долгих споров. Я не верю, что кто-нибудь из тех, кто знает меня, стал бы утверждать, будто я разрешаю платить по счету, если только на меня не оказывают сильнейшего давления. Айзек Азимов.) Азимов предложил пойти в китайский ресторанчик. Я был в восторге. Как только мы сели за столик, Азимов принялся изучать меню и пожелал заплатить за нас обоих. После того, как официант принял заказ, я заметил: - Мне кажется вы в приподнятом настроении, Айзек. - Есть от чего. Вчера я надписывал автографы, сегодня участвовал в симпозиуме, а теперь после обеда могу отправляться домой, посмотреть почту и засесть за статью, которую уже скоро пора сдавать. - А как насчет "Убийства в Эй-Би-Эй"? Впитали в себя местный колорит? - В достаточной мере, - ответил он беззаботно, - думаю, что он мне особенно не понадобится. - Сюжет уже разработан? - Нет. Я никогда не делаю этого заранее. Но для начала хватит. Я придумал, за что зацепиться, а потом буду развивать сюжет по ходу дела. - А что, если вы застрянете посередине и не сможете выпутаться? - Такого никогда не бывает, - ответил он жизнерадостно. - Я всегда выпутываюсь. Тем временем официант поставил на стол закуски, и я знал, что за ними последует суп, а затем вторые блюда, да еще чай в промежутке, так что разговаривать будет немыслимо. Как только еда появляется на столе, Азимов пасует как собеседник. Его мирок в это время состоит исключительно из него самого и еды. Я ел молча и не пытался угнаться за ним. Как только он проглотил последний кусок утки по-китайски, я спросил: - А кого вы убьете, в своем варианте съезда Эй-Би-Эй? Джайлса? - Знаете, мне как-то грустно из-за Джайлса. Мне грустно оттого, что на самом деле мне не грустно. Понимаете, что я хочу сказать? - Нет, - признался я. - Дело в том, что я постоянно дурачусь с множеством людей. Например, с вами. Я не могу заставить себя сказать, что люди значат для меня на самом деле. Я все это топлю в балагурстве. А потом, когда люди умирают, мне хочется, чтобы они вернулись, и я мог бы сказать, какие чувства я в действительности испытывал по отношению к ним. Если бы вы, например.. - Знаю, вы хотели бы, чтобы я вернулся, и вы могли бы сказать, что вовсе не замечали, какого я маленького роста и ваши миленькие шутки были адресованы не мне, а кому-то другому. Он покраснел: - Может быть, что-то в этом роде, Дэрайес. Но что касается Джайлса, тут другое дело. У меня нет желания что-либо сказать ему теперь, когда он умер. Понимаете, Дэрайес, он мне не нравился, ну, разве самую малость, - он сказал это так, словно признавался в преступлении. - Это не возбраняется. Мне он тоже не нравился, - сказал я. - Но я не люблю, когда мне люди не нравятся. - Нельзя же, чтобы всегда все было так, как вам хочется.. Значит ли это, что вы не используете смерть Джайлса в своей книге? - Во всяком случае не называя его имени и не приводя никаких деталей, которые могли бы навести на мысль о нем. Конечно, это будет убийство, а не несчастный случай. Я подумал: "Ну что ж, попробуем еще раз", - и вслух сказал: - Я лично считаю, что это и было убийство, а не несчастный случай. - Что это? - спросил Азимов. - Смерть Джайлса. Он долго смотрел на меня, потом спросил необычно высоким голосом: - Полиция заявляет, что он был убит? - Нет, не полиция, я считаю, что он убит. Насколько мне известно, только я придерживаюсь такого мнения. И я пытаюсь найти доказательства, подтверждающие мое мнение. Я хотел бы поговорить с вами об этом. - Со мной? Я уверен, что он не был убит. Бросьте вы эту идею, Дэрайес. - Не могу, я подвел его позавчера и должен удостовериться, что это не способствовало его смерти. - В таком случае, что я должен делать? Играть роль Уотсона? - Только если я смогу играть роль Холмса, но, судя по тому, как развивались события в последние 24 часа, мне это не по плечу. Я просто хочу, чтобы вы помогли мне восстановить все, что произошло в период между моей последней встречей с Джайлсом и тем моментом, когда я увидел его мертвым. - Как я могу помочь вам? Я видел его два дня назад, и то мельком, вот и все, если не считать надписывания автографов. И кроме того... - он задумался. - Я не горю желанием впутываться. Стоит стать свидетелем, и бог знает, сколько часов придется потратить с полицией и в суде, а у меня жесткие сроки в издательстве. Когда он упомянул о жестких сроках, я вспомнил, что в его распоряжении самое большое три месяца, и мне пришло в голову, так сказать, подкупить его. - Послушайте, - сказал я, - если окажется, что было совершено убийство, а я думаю, так оно и будет, вы можете получить уже готовый сюжет для вашего злосчастного детектива. - Но тогда вы сами захотите написать его. - Я? Ни за что. У меня есть более интересные занятия, чем писать глупые детективы. Вы его напишете. (Обычная уловка писателей, которые недостаточно умны, чтобы писать хорошие детективы, - делать вид, что подобные произведения ниже их достоинства. Айзек Азимов. Не считаю нужным отвечать на это смехотворное заявление. Дэрайес Джаст.) Я видел, что мысль Азимова быстро заработала в том направлении, где быстрота мысли - его специальность, а именно - конструирование книги. - Я мог бы написать этот детектив так, чтобы рассказ от первого лица вели вы, а я был бы выведен как третье лицо. - При условии, что вы не оклевещете меня. - Мне придется написать, что ваш рост 5 футов 2 дюйма. Это будет самая интересная деталь. - Пять футов пять дюймов, черт побери! - В ботинках на высоких каблуках. - Знаете что, делайте что хотите в рамках дозволенного, но дайте мне сперва просмотреть рукопись и обсудить ее с вами и, может быть, в отдельных местах сделать сноску в порядке разъяснения. И мы оба напишем в ней то, что сочтем нужным. - Идет. Ознакомьте меня со всеми подробностями, и мы.. - Нет, ответил я резко. - Сейчас ничего не стану говорить. Нам сперва надо посмотреть, как это будет получаться. Пока же я хочу поговорить о том, что происходило, когда вы надписывали автографы. - Ладно, спрашивайте. Что вы хотите об этом знать? - Когда Джайлс пришел? - Примерно без пяти одиннадцать. Я уже был на месте и ждал. Я считаю, что надо приходить рано. В самом деле, если люди так любезны, что... - А кто его привел? - Привел? - спросил Азимов с растерянным видом. - Его притащила какая-то женщина, которая позаботилась, чтобы он явился вовремя. - Я никого не заметил. - Ну, хорошо, а в каком он был настроении? - спросил я нетерпеливо. - Раздражен? Кричал? - Я ничего не слышал. Возле меня толпилась сотня людей, и я был страшно занят. В последний момент появилась та маленькая женщина и стала извиняться. - Да, знаю, - нетерпеливо прервал я. - Дальше. - Поэтому Джайлс меня не слишком интересовал. Помнится, я обратил на него внимание, когда он уже сидел на другом конце возвышения, примерно в 10 футах слева от меня. Я крикнул: "Привет, Джайлс". Мне показалось, что он сердит, но у меня не было времени анализировать выражение его лица и мое впечатление. Читатели ждали моих автографов, и я должен был надписать и раздать 250 экземпляров "До золотого века", том II. - Но в дальнейшем он поднял бучу? - О, да. Этого я не пропустил. Прежде всего он перестал писать автографы, а это значило, что образовался затор. Ведь каждый, кто получал мой автограф, переходил к Джайлсу. Когда Джайлс перестал писать, очередь остановилась. - Вы знали, что случилось? - Я понял не сразу. Я спросил: "В чем дело?" - и кто-то из очереди сказал, что у мистера Дивора кончилась паста в ручке. А я сказал, что у меня есть запасная, готов был отдать, лишь бы очередь начала двигаться. Но кто-то другой дал ему ручку, и тут же в ней тоже кончилась паста... - И в ней? - Да, дважды за пять минут. Потом Нелли Гризуолд из "Хэкьюлиз Букс" прибежала с ручкой, и произошла некоторая неразбериха, но вскоре все уладилось. - И что же Джайлс? Наверное, ругал меня? - Я не слышал, чтобы он ругал вас. С какой стати? - Черт знает, как это получилось, Айзек. Он дал мне номерок от гардероба, чтобы я взял там для него пакет с ручками, но я так и не забрал его. - Теперь я понимаю, почему вы расстраиваетесь. - В общем, Айзек, вы считаете, что шум был из-за того, что в ручках кончилась паста? Больше никаких причин? - Насколько мне известно, нет. - Я бы предпочел, чтобы причина была в другом, за что я не несу ответственности. - Ничем не могу вам помочь. Я сказал вам все, что мне известно. Не гожусь в свидетели. Почему вы не спросите.. как бишь ее имя.. - Нелли Гризуолд? - Нет, - он щелкнул пальцами, - Ненавижу, когда что-нибудь забываю. Всегда боюсь, что это признак приближающейся старости. Я пытался помочь: - Юнис? Но что она может знать? - Да не Юнис, черт возьми! Ну, эта женщина, она ваш редактор тоже. Особа из "Призм Пресс", как же ее зовут? - Тереза? - Тереза Вэлиэр, ну, конечно. - Какое она имеет к этому отношение? - удивился я. Азимов встал. - Она сидела рядом с Джайлсом, открывала каждую книгу на титульном листе и протягивала ему, чтобы он надписывал, - он выглядел огорченным. - Мне никто так не помогал. Пришлось самому находить нужный лист в каждой из 250 книг да еще надписывать. 8. ТЕРЕЗА ВЭЛИЭР. 14.20 Издательство "Призм Пресс" находилось всего в двух кварталах от отеля. Почему бы не пройтись туда? Когда я вошел в парадное, дверь лифта чуть не захлопнулась, но лифтер, хорошо меня знавший, успел открыть ее. Войдя в кабину лифта, я увидел Терезу. Она приветствовала меня несколько менее громко и намного менее радостно, чем обычно, и едва я сказал: - Терри, мне надо с вами поговорить, всего десять минут - насчет Джайлса, - как радостные нотки совсем исчезли. Мы вышли на 11 этаже, и она вся в слезах промчалась мимо секретаря к себе в кабинет. Я быстро следовал за ней. - Не хочу говорить о Джайлсе! - воскликнула она. - Пожалуйста, всего несколько минут, - я закрыл дверь кабинета. - Успокойтесь, Тереза. Мне надо знать, что произошло. - Что тут знать? Он упал и разбил голову, а я ненавижу, когда умирают знакомые мне люди, особенно, если я ненавидела их до того, как они умерли. У меня появляется отвратительное чувство вины. Мне было ее жаль. - Я спрашиваю вас о том, что произошло, когда он надписывал автографы. - И добавил с отчаянием: - Не плачьте, Тереза, не надо. Если вы поговорите со мной, вы поймете, что это моя вина, а не ваша. - Ваша вина? Вы к этому не имели никакого отношения. - Вы слышали, как Джайлс поминал меня, не правда ли? Она подозрительно посмотрела на меня: - Он вообще ничего не говорил о вас. Что вы имеете в виду? - Пожалуйста, Тереза, расскажите мне, что там случилось, и тогда я объясню, что вашей вины в этом нет, и уйду. - Еще несколько месяцев назад, - начала Тереза, - когда я договаривалась с Джайлсом, что он будет надписывать автографы на своей новой книге, я обещала помогать ему - раскрывать книги на нужной странице. Ему это понравилось. Ведь вы знаете, какой он.. был. Почувствовал себя важной персоной. Конечно, когда начались разговоры о том, что он уходит от нас, я сперва подумала: ну и шут с ним, но Том вздумал делать вид, что все в порядке, до самого конца. Смех сквозь слезы... Так вот, я пришла на 15 минут раньше, так же как и второй писатель, который должен был давать автографы. Он шутил, обнимал девушек, и я еще больше нервничала из-за Джайлса - почему он не мог прийти пораньше? Наконец явился... - Насколько мне известно, - прервал я, - его притащила какая-то женщина, да? - Разве? Я никого не видела с ним. - У него был сердитый вид? - Не знаю. Я была сердита, потому что разругалась из-за него с Томом. Так что я особенно не присматривалась. И то хорошо, что пришел. И я была готова раскрывать книги. Но я не захватила ручек. - Почему вы должны были их взять? - Так водится. Некоторые писатели приходят без ручек - витают в эмпиреях, куда им до таких земных мелочей! С Джайлсом другое дело - у него свои специальные ручки с монограммами - вы-то знаете, и другими не пользуется. Обычно я беру запасные ручки на всякий случай, но на этот раз я подумала: пусть катится ко всем чертям! Хотелось как-то проявить свое возмущение. - Из-за этого вы повинны в его смерти? - В каком-то смысле, - она уже не плакала. - Если бы я их захватила, и он не был бы так раздражен, он бы... - ...не помчался наверх принимать душ и не был бы так ослеплен злобой, что не упал бы и не разбил голову? - Возможно. - Наверное, но дело в том, что я должен был занести ему запас его ручек накануне вечером, а я забыл. Так что видите, я больше виноват, чем вы. А теперь, пожалуйста, расскажите все по порядку и про шумиху, которую он поднял. - Не знаю, что сказать. Первые полчаса все шло нормально. Каждую книгу, которую я ему подавала, он надписывал одинаково: с наилучшими пожеланиями, фамилия, дата. Не произнес ни слова, ни разу не улыбнулся. Я слышала, как тот, другой, как же его зовут? Ну, тот, который пишет все книги на свете... - Айзек Азимов? - Да. Я слышала, как он без остановки что-то болтал, говорил с каждым, флиртовал с девушками. - Знаю. - Людям это нравится. От него они переходили к Джайлсу, ожидая такого же отношения, а их встречало гробовое молчание. Потом вдруг его ручка перестала писать, и он молча откинулся на стуле. Я спросила, в чем дело, и он как-то визгливо выкрикнул: "Кончилась паста", - и выпятил нижнюю губу. Сидит и не двигается. Естественно, очередь остановилась. Азимов встал и спрашивает, в чем дело. Меня как громом поразило. Потом Азимов предложил свою ручку, и тот, кто первый стоял за автографом, тоже протянул свою ручку Джайлсу, а сам взял пустую ручку Джайлса, наверное, как сувенир. Джайлс начал писать новой ручкой, и минут пять казалось, что все в порядке, но и эта ручка перестала писать. Настоящий кошмар! - Что же вы сделали? - спросил я. - Встала и пошла за ручками. Не могла придумать ничего лучше, как спуститься на эскалаторе к портье. К тому времени, когда я вернулась, одна девица из "Хэкьюлиз Букс" дала ему ручку, кажется, из-за нее тоже поднялся шум, но, слава богу, эту неприятность я пропустила. Дальше надписывание автографов продолжалось без происшествий до самого конца. Я ушла. Не хотелось говорить с Джайлсом, даже смотреть на него. Фактически я больше его не видела, и, когда узнала, что он умер, меня как обухом по голове ударили. Ведь из-за этих ручек он был не в себе. Я ушла домой с мигренью. - Теперь вам получше? - Немного, - сказала она грустно. - Слава богу, Том держится. - Послушайте, Тереза, вы не заметили, может быть, Джайлс сделал что-то, из чего можно сделать вывод, что его беспокоили не только ручки? - Насколько мне известно, - сказала она твердо, - одни несносные ручки. - Мне сказали, что он жаловался на меня. - Может быть, эта девица из "Хэкьюлиз Букс" слышала. Она стояла рядом с ним, когда я уходила. 9. ГЕНРИЕТТА КОРВАСС. 15.15 Я позвонил в "Хэкьюлиз Букс", и мне сказали, что мисс Гризуолд на съезде Эй-Би-Эй. Я ответил, что зайду туда, и отправился в отель, продолжая размышлять. Два обстоятельства, нет, три беспокоили меня. Во-первых, есть ли какая-нибудь связь с наркотиками? Я не умею проникать в душу человека, но Джайлс жил у меня, и я его неплохо знаю. Он презирал кофе из-за кофеина, его волновали вещества, которые добавляют в пищевые продукты, и он все время собирался перейти на натуральные продукты. Но кто знает - каждая палка имеет два конца. Во-вторых, его недовольство мной. Он испытывал муки, когда надписывал автографы, и Сара слышала, как он с ненавистью бормотал мое имя. Мне надо было получить подтверждение ее словам и, если удастся, дополнительные подробности. И Нелли Гризуолд могла знать об этом. И, наконец, вопрос о женщине, которая привела его в то утро. Неужели ее никто не видел? Чем больше я над этим думал, тем более вероятным мне представлялось, что она была с ним все утро и предшествующую ночь тоже и, быть может, могла дать ключ к загадке. Мысль о неизвестной женщине так захватила меня, что я решил на время отложить встречу с Нелли и поднялся на пятый этаж. В комнате пресс-конференций, как всегда, кипела бурная деятельность. Я увидел Генриетту, но она, заметив меня, повернулась спиной и направилась к двери. Я бросился ее догонять и крикнул: - Подождите! Она обернулась. Глаза ее превратились в щелочки, и взгляд был полон горечи. - Какого черта вам нужно? Она явно жалела, что разоткровенничалась со мной накануне вечером. - Ни слова о вчерашнем, - пообещал я. - Что же тогда? - Утро. - Что именно? - Вы сказали, что не заходили за Джайлсом вчера утром. Пожалуйста, подумайте снова и не искажайте факты. Если вы все-таки заходили за ни м... Она повернулась ко мне лицом, уперла руки в бока и гневно бросила: - Вы, наверное, рехнулись! - Вы не боялись, что он не придет вовремя надписывать автографы? - Плевала я на эти автографы! - Но кто-то привел его. Я знаю. Кто это был? - Не знаю и знать не хочу. - Вы не могли бы выяснить для меня? - Нет. Выясняйте сами, - она повернулась и пошла. Я смотрел ей вслед в замешательстве и потом вернулся на книжную выставку. 10. НЕЛЛИ ГРИЗУОЛД. 15.55 Хотя я не был с ней знаком, но слышал от всех, что она "симпатичная", поэтому, заглянув в киоск "Хэкьюлиз Букс", сразу понял, что это она. Носик длинноват, и глазки, пожалуй, узковаты, в общем, далеко не красавица, но добродушный, отрывистый взгляд с лихвой компенсировал эти недостатки. - Мисс Гризуолд, - обратился я к ней. Она посмотрела на значок съезда, который я прикрепил, чтобы войти на книжную выставку, и возбужденно заговорила: - Мистер Джаст! Мне очень нравятся ваши книги. - Вряд ли она могла удачнее начать разговор. - Вы знаете, "Хэкьюлиз Букс" заинтересовано в том, чтобы выпустить вашу новую книгу в мягкой обложке? - Мне об этом неизвестно. - Вэлиэры показывали нам отрывки из книги, и они произвели хорошее впечатление на нашего главного редактора. Я тоже читала и просто в восторге. "И я от тебя тоже в восторге", - подумал я. Она мне показалась такой симпатичной, что я готов был отдать свою пишущую машинку - не самую новую, - лишь бы забыть о Джайлсе и пригласить Нелли пообедать. Но в тот момент Джайлс был на первом месте, и "проект Нелли" пришлось отложить. - Что ж, прекрасно, но все же цыплят по осени считают. Посмотрим, понравится ли моя книга вам и вашему издательству, когда она будет закончена. Пока же не согласитесь ли вы ответить на несколько вопросов? - Какого рода? - Вы вчера были в зале, когда Дивор и Азимов надписывали автографы... - Да, Азимов - один из наших выдающихся авторов. (Она не употребляла прилагательного. Очень характерно для Айзека, что он сам его вставил. Дэрайес Джаст. Она очень часто употребляла его в разговорах со мной. Чрезмерный буквализм - не самый лучший путь к истине. Айзек Азимов.) - Я знаю. Но меня интересует Дивор. Мне известно, что вы дали ему ручку. - Да, там такое творилось! Вы тоже там были? - Нет. - Тогда позвольте мне рассказать вам, что произошло. - Она была первой, кто сам пожелал говорить на эту тему. - Пожалуйста. - Я пришла туда главным образом ради Азимова, - начала она. - Проследить, чтобы ему хватило экземпляров и чтобы все шло гладко. Случайно я посмотрела на Дивора, и, боже мой, у него был совсем другой вид. Казалось, что его что-то мучает. В его ручке кончилась паста, но по какой-то причине Тереза Вэлиэр, которая помогала ему, не имела запасных. Но потом он обменялся ручками с мужчиной, который стоял перед ним. Как будто все было в порядке, и вдруг возник новый кризис - паста и во второй ручке тоже кончилась. Дивор был в полной прострации. Он сидел неподвижно, на лице - страдание, а Тереза просто убежала. Очередь остановилась, и я видела, что Азимов начал нервничать и встал с места. Я же за него отвечала! Поэтому я подбежала к Дивору с ручкой - у меня их было полно. Он взял ее автоматически, как будто мысли его витали неизвестно где, и начал писать. Однако через пару секунд он остановился и тихо прошипел: "Она красная". Оказывается, я дала ему шариковую ручку с красной пастой. Это был уже третий кризис. Я сказала: "Не беспокойтесь, поклонникам нравятся красные автографы". И он снова принялся писать. К тому времени вернулась Тереза с ручкой, но она уже была не нужна. Дивор продолжал писать красной. Но когда он закончил, то швырнул мою ручку в стену и ушел, не сказав ни слова - так он был раздражен. Хорошо еще, что он не швырнул мне ручку в лицо. А через два часа он умер, и я... Постойте, ведь это вы его нашли? - Да. Но не в этом дело. Что вы собирались сказать? - Просто мне пришло в голову, не оттого ли он упал в ванне, что был так взволнован и, может быть, моя красная ручка была последней каплей. - Все считают себя виноватыми. Факт таков, что его ручки были у меня, и я их ему не принес. Так что больше всех виноват я. Вот что, Нелли, подумайте, не показалось ли вам, что его волновали не ручки, а что-то другое? Она подумала, потом печально покачала головой: - Если и была другая причина мне она неизвестна. - Ну ладно, еще один вопрос: вы не видели, кто привел его в зал? - Я даже не видела, когда он вошел. Я стоял нахмурившись. Никто не видел, что он вошел с женщиной. Кто же мне сказал об этом? И вдруг я вспомнил. Совершенно внезапно. Я видел лицо, я слышал голос. Мне сказала об этом гардеробщица. Когда Джайлс без номерка пришел спросить ее о пакете, его торопила женщина, которая его сопровождала. Я даже вспомнил, как ее назвала гардеробщица. 11. ДОРОТИ. 16.25 Я взглянул на часы - почти половина пятого - я помчался на второй этаж, боясь, что уже упустил гардеробщицу, видевшую Джайлса с женщиной. Я влетел в гардероб, растолкал несколько человек, стоявших у стойки, и, едва переведя дух, спросил: - А где гардеробщица? - Я гардеробщица, - сказала пожилая, приятного вида женщина с белоснежными волосами, в очках с металлической оправой. На пластинке, приколотой у нее на груди, значилось "Дороти". - Не вы, а другая. Крашенная блондинка с толстыми руками, в подсвеченных очках, нос дергается, не помню, как ее зовут... Дороти улыбнулась, без труда узнав оригинал нарисованного мною портрета: - Это Хильда. Она уходит в четыре. - Вы знаете, где она живет? - Нет, - ответила она неодобрительно. - Подождите! - воскликнул я. - Мне надо задать вам один вопрос. Есть ли здесь в отеле женщина, которую вы и Хильда называете Перчик? Она снова улыбнулась: - Конечно.. Это.. - Потом спохватилась и сказала: - Не знаю, о чем вы говорите. Я занята. Но я уже умчался. Это была знакомая женщина, которую знали и она, и Хильда, маленькая и острая на язык, чем и заслужила свое прозвище. Скорее на шестой этаж, еще нет пяти часов. 12. САРА ВОСКОВЕК. 17.00 Кабинет Сары был пуст. В приемной сидела миловидная секретарша негритянка, которая сказала, что Сара должна скоро вернуться, и предложила мне подождать. Было примерно 5 часов, когда я услышал в коридоре дробный стук высоких каблучков Сары. Она вошла, увидела меня, остановилась и испуганно спросила: - Что-нибудь случилось, Дэрайес? - Мне надо поговорить с вами. - Можете подождать, пока я кое-что доделаю? - Вы потом будете спешить домой? - Нет, если это нечто важное. - Важное. - Тогда подождите, пожалуйста. Секретарша ушла, и наконец Сара вышла в приемную, закрыла дверь, опустила шторы и показала мне жестом на свой кабинет. Я сел на диванчик, она продолжала стоять. - Вам известно, что персонал в отеле называет вас Перчик? - Да, случается, - ответила она равнодушно. - Кто вам это сказал? Я игнорировал ее вопрос: - Вы слышали, как Джайлс Дивор с ненавистью упоминал мое имя? - Да. - Однако это было не во время надписывания автографов. Там возле него находились три человека - Айзек Азимов, Тереза Вэлиэр и Нелли Гризуолд, и ни один из них этого не слышал. - Я не говорила, что именно там. Кажется, я сказала "позднее". - А не могли вы это это слышать не позднее, а раньше? - Почему раньше? - Вы пришли к самому началу надписывания автографов, подошли к Азимову и извинились перед ним, и, когда он говорил с вами он заметил, что Джайлс уже на месте, поэтому я подозреваю, что вы пришли с ним. - Ну и подозревайте. - Дело не просто в подозрении. Никто из сотрудников, имеющих дело с прессой, не признает, что провожал Джайлса в зал, но гардеробщица, когда я забирал пакет, сказала, что он утром приходил и пытался его забрать и что Перчик торопила его, чтобы он не опоздал. Что скажете теперь, Перчик? Сара села за свой письменный стол: - Я не лгала вам. Мистер Дивор действительно упоминал ваше имя с ненавистью. - Но вы не сказали, что были с Джайлсом до того, как он пришел в зал. - я сделал паузу. - А может быть, и всю ночь. Я приготовился к буре, но она только слегка покраснела и стиснула руки: - Если бы я и была у него ночью, это не ваше дело. Но я была не у него, а у себя дома, в своей постели. Если не верите мне, не задавайте вопросов. И вообще, почему я должна была сказать вам, когда я видела Дивора? Во время нашего разговора я не знала, что он мертв и что позднее вы заподозрите убийство. А если бы и знала, то сказала бы не вам, а полиции. - И все же, если вы беспокоитесь, что я могу попасть в беду в связи с проблемой наркотиков, то не вводите меня в заблуждение, ибо я рискую попасть в беду из-за неведения. Так что, пожалуйста, расскажите мне обо всем, что произошло с момента, когда вы увидели его вчера утром. - Хорошо. Около 9 часов утра, вскоре после того, как я пришла на работу, мне позвонил портье и сказал, что несколько раз звонили из номера 1511 и говорили что-то странное. Я выяснила, что в этом номере живет Джайлс Дивор. Это меня обеспокоило, потому что на этом съезде он - видная фигура, и если бы с ним что-нибудь случилось, нам угрожала бы неприятная огласка. Я решила подняться на 15 этаж. К тому времени было уже примерно 9.30. Я сказала: "Пойдемте. Я позабочусь о том, чтобы вы получили свой пакет, если он еще в гардеробе". Я старалась успокоить его, понимаете, потому что мне казалось, что он вот-вот потеряет контроль над собой... Вы уверены, Дэрайес, что в пакете не было ничего, кроме ручек? - Я не вскрывал его, но миссис Дивор сказала, что в нем ручки, и я уверен, что так оно и есть. Что дальше? - Без десяти десять я посчитала своим долгом отвести его в зал надписывать автографы. Однако, когда мы вошли в лифт, он настоял на том, чтобы зайти в гардероб. Я знала, что быстро договориться с Хильдой невозможно. Она отказалась выдать пакет без номерка, и я поторопила Дивора, сказав, что принесу ему пакет через несколько минут, как только он начнет надписывать автографы. - Но вы не взяли пакет? - Нет. Я просто успокоила его. Кроме того, мне не пришло в голову, что он нужен ему именно для автографов. Как только мы вошли в зал, он сразу оторвался от меня, будто снова вернулся к жизни. Я отпустила его, полагая, что он сам поднимется на возвышение, что он и сделал. - Никто не видел, что вы пришли с ним? - Люди видели его и видели меня отдельно, но, по-моему, нас не видели вместе. - Вы знали о переполохе, который поднял Джайлс, или вам потом сказали? - Нет. Я сама видела. Я подошла к Азимову и извинилась, а потом стояла рядом с ним, потому что он меня забавлял, и я оставалась до конца - я считала, что несу ответственность за Дивора, и боялась нежелательных неприятностей для отеля. - Не в это время вы слышали, что он говорил что-то обо мне? - Нет, не тогда. После того, как он кончил надписывать автографы и швырнул ручку в стену, он направился прямиком к двери, никому не отвечал, и мне показалось, что он пошатывается. Я боялась, что он упадет, и поэтому тихонько пошла за ним, взяла его за руку и повела к лифту. - Что было дальше? - Когда мы шли к лифту, я спросила его, не хочет ли он зайти за пакетом, но он ответил: "Слишком поздно, - и прошипел: - Этот Дэрайес. Этот Дэрайес Джаст". С такой ненавистью, что мне стало страшно. Я решила, что надо вас предупредить, но сперва я должна была довести его до номера. - Когда вы пришли, вы оставили его там? Или вошли с ним? - Вошла на минуту. - Когда вы вышли, вы кого-нибудь видели в коридоре? - Нет. - Уверены? - Совершенно уверена. - Ни одного человека? Она заколебалась: - Когда я повернула к лифтам, мне показалось, что какая-то тень метнулась в сторону его комнаты. - Ничего более конкретного? - Нет. - Плохо. А вы не разглядели эту тень: большая она или маленькая, похожа на мужчину или женщину? - Нет, ничего не рассмотрела. - Если вы ушли в 11.20, а я обнаружил его мертвым два часа спустя, эта метнувшаяся тень вполне могла быть убийцей, направлявшимся к Джайлсу. - О, господи! Я не знал, что можно было еще выяснить, и потому спросил: - Вы спешите домой? Может быть, пообедаете со мной? - И будем говорить о мистере Диворе? Я решил быть честным: - Может быть, немножко, потому что на протяжении почти 30 часов я ни о чем другом не думаю, но я обещаю постараться говорить о других вещах. - В таком случае я принимаю ваше приглашение. 13. САРА ВОСКОВЕК. 18.20 Мы решили пойти в знакомый мне армянский ресторанчик. В зале имелись кабинеты, и во вторник вечером народу бывает немного. Я думаю, Сара испытала чувство облегчения после того, как рассказала о неприятном утре. Что касается меня, то я проследил все действия Джайлса с тех пор, когда мы расстались в воскресенье вечером, до момента за два часа до того, как я его обнаружил... И не узнал ничего существенного. - Я благодарна, что вы пригласили меня сюда, - сказала Сара, когда мы уселись напротив друг друга в одном из кабинетов в глубине зала. - Отвлечете меня от рекламной кампании. Должна признаться, что я очень устала. Завтра принимаем окончательные решения, и я беру неделю отпуска. Какое удовольствие! За обедом мы непринужденно болтали, а когда дошла очередь до кофе с пахлавой, я наговорил немыслимой ерунды о том, как стал писателем. И вдруг необъяснимо ее оживленность исчезла и лицо затуманилось. Я спросил: - В чем дело, дорогая? - "Дорогая" вырвалось у меня непреднамеренно. Я испытывал к ней дружеские чувства. Она поежилась: - Не знаю. Мне начинают мерещиться странные вещи. - Что именно? - Может быть, это связано с тем, что я сказала вам о мелькнувшей тени. Наверное, это настроило меня на таинственный лад. - Что же вам привиделось? Опишите. - Когда мы шли сюда, мне казалось, что кто-то идет за нами. - Я ничего не видел. - Вы не присматривались. Правда, я тоже, но я видела мужчину. - Вокруг нас шли тысячи мужчин. - Я видела его несколько раз, и всякий раз вблизи нас, но не слишком близко. И вот только что он вошел в ресторан. Я, конечно, обернулся, потому что сидел спиной к входу, но она предупредила: - Он ушел. Он только заглянул, как бы для того, чтобы убедиться, что мы все еще здесь. - Вы узнали его? - Совершенно незнакомый человек. - Тот же самый, кого вы видели на улице? - Не уверена. Я видела его лишь мельком. Но кому могло понадобиться войти и тут же выйти? А этот мужчина только огляделся вокруг и ушел. Я посмотрел на стенные часы над нашей головой. - Может быть, он заглянул посмотреть, который час, и это был не тот, кого вы видели на улице, а тот вовсе не следил за нами. И, кроме того, вам нечего бояться, когда вы со мной. Пусть мой рост не вводит вас в заблуждение. Знаете что, я предлагаю пройтись. Еще не поздно. - Куда мы пойдем? - она улыбнулась. - Я попробую угадать. К вам на квартиру? Я почувствовал, что краснею, потому что моя квартира действительно была недалеко. - Невиновен, ваша честь, - сказал я. - Если бы вы попросили, чтобы я пригласил вас к себе, я бы не отказал, но, честное слово, у меня на уме нет дурных намерений. Я имел в виду прогулку вдоль парка. Прошло всего два дня после полнолуния, и в прозрачном весеннем воздухе мы увидим, как над парком восходит красивая, толстая, оранжевая луна. А когда нагуляемся, если вы живете где-либо в пределах 10 миль, я провожу вас на такси, если же вы не захотите, я посажу вас в такси и заплачу шоферу. - Бог мой, вы лишили меня всех разумных оснований для вежливого отказа. А что вы скажете, если я сообщу вам, что у меня разыгрывается головная боль? - Тогда я скажу вам, что запах свежей листвы, доносящейся из парка, будет наилучшим лекарством. - Тогда решено. Идем гулять, Дэрайес. 14. САРА ВОСКОВЕК. 20.30 Когда мы добрались до парка, сумерки уже сгущались. Я обнял Сару за талию и спросил: - Не замерзли? - Нисколько, - ответила она, но я оставил свою руку на ее талии на всякий случай - вдруг ей станет холодно, а она обхватила меня своей рукой, может быть, по той же причине. Меня охватило странное романтическое чувство, которое мне обычно не свойственно. - Давайте найдем скамейку близ входа и чтобы рядом был фонарь, - предложил я. - По крайней мере сможем посидеть и хоть немного отгородиться от уличного движения. - Нет, не надо. Если что-нибудь случится... - Ничего не случится. А если и случится, то я сумею справиться. - Лучше не надо. Не хвастайтесь. В неясном свете далекого фонаря мне показалось, что она снисходительно улыбается. У меня в общем-то не было намерения идти в парк, но теперь деватьс