инственный? Я полагаю, нужно некоторое время, чтобы другой гуманоидный робот и другой прибор появились здесь, в этой точке планеты, и мы должны постараться дать им как можно меньше времени. И пока, мадам, зайдем в вашу каюту и проведем необходимую работу. - Какую, капитан? - Ну, - сказал Диджи, подталкивая их вперед, - учитывая факт, что я чуть не пал жертвой обмана, я проведу неофициальный военно-полевой суд. 33 Со стоном усевшись, Диджи сказал: - Мне бы сейчас горячий душ, хорошую еду и возможность поспать, но все это будет только после взлета. Вам тоже придется этого ждать, мадам, но кое-что ждать не может, например, мои вопросы. Где вы были, Жискар, когда мы находились в такой серьезной опасности? - Капитан, - сказал Жискар, - я не думал, что если на планете остались одни роботы, они могут представлять какую-то опасность. Кроме того, с вами остался Дэниел. - Капитан, - сказал Дэниел, - я согласился, чтобы Жискар произвел разведку, а я бы оставался с мадам Глэдис и с вами. - Вы договорились вдвоем и вы ни с кем не советовались? - Да, капитан, - ответил Жискар. - Если вы были уверены, что роботы безвредны, как же случилось, что два корабля погибли? - Мне казалось, капитан, что на планете должны остаться люди, но они делают все возможное, чтобы не попасться вам на глаза. Я хотел знать, где они и что делают. Я искал их, допрашивая встречных роботов. - И не нашли? - Нет, капитан. - Вы осматривали дом, откуда появилась надзирательница? - Нет, капитан, но я был уверен, что людей там нет. Я и сейчас уверен. - Но там была надзирательница. - Да, капитан, но она робот. - Опасный робот. - К моему сожалению, я этого не знал, капитан. - А вы можете чувствовать сожаление? - Я выбрал это выражение для описания эффекта в моих позитронных проводниках. Это грубая аналогия того, что, похоже, испытывают люди, капитан. - Как же вы не поняли, что робот может быть опасным? - Три Закона Роботехники... Глэдис прервала его: - Прекратите, капитан. Жискар знает только то, на что он запрограммирован. Ни один робот не опасен для человека, если только между людьми нет смертельной ссоры и робот должен пытаться остановить ее. Дэниел и Жискар, без сомнения, защищали бы нас с минимальным, по возможности, вредом для других. - Так ли? Дэниел действительно защищал вас. На вас напал робот, а не человек, так что не было проблемы, кого защищать. Однако, он показал поразительно малый успех, хотя Три Закона не препятствовали ему нанести повреждения роботу. Жискара же вообще не было, он появился как раз в тот момент, когда все было кончено. Нет ли тут симпатии между роботами? Не может ли быть, что роботы, защищая людей от роботов, испытывали, как сказал Жискар, сожаление? А может быть, неудача или отсутствие их... - НЕТ ! - взорвалась Глэдис. - Нет? Я не знал, что вы знаток роботехники, леди Глэдис. - Я не роботехник, но я всю жизнь прожила с роботами. Ваши предположения смехотворны. Дэниел был готов отдать жизнь за меня, а Жискар сделал бы то же самое. - И так сделал бы любой робот? - Конечно. - Однако эта Мандари вполне готова была убить меня. Допустим, она каким-то образом определила, что Дэниел такой же робот, как и она, и у нее не было запрета вредить ему. Но я-то бесспорно человек. Почему же она напала на меня? Насчет вас она колебалась, но признала, что вы человек. Как робот мог провести такую дискриминацию между вами и мной? Может, она все-таки не робот? - Робот, - сказала Глэдис. - Но я, по правде сказать, не знаю, почему она так действовала. Я никогда не слышала о таком. Могу только предположить, что соляриане, научившись конструировать человекообразных роботов, создали их без защиты Трех Законов, хотя я бы поклялась, что из всех космонитов, соляриане менее всего были склонны сделать это. У соляриан огромное количество роботов, они полностью зависят от роботов - куда больше, чем другие космониты - и поэтому больше боятся их. В солярианских роботов встроены покорность и даже туповатость. Три Закона на Солярии сильнее, чем где бы то ни было. Но у меня нет другого объяснения. - Извините меня, мадам Глэдис, - сказал Дэниел, - за вмешательство, но не позволите ли мне постараться объяснить поведение надзирательницы? - Так и должно быть, - ядовито заметил Диджи. - Только робот может объяснить поведение робота. - Сэр, - сказал Дэниел, - пока мы не поняли надзирательницу, мы не можем принять необходимые меры против солярианской опасности в дальнейшем. Я уверен, что есть способ понять ее поведение. - Валяйте, - разрешил Диджи. - Надзирательница, - начал Дэниел, - не сразу приняла меры против нас. Она стояла и ждала, видимо, не зная, как действовать. Когда вы, капитан, подошли к ней и заговорили, она объявила, что вы не человек, и тут же напала на вас. Когда я вмешался, она объявила, что я не человек, и тоже сразу напала на меня. Когда же мадам Глэдис вышла вперед и закричала на нее, надзирательница признала в ней человека и позволила командовать собой. - Да, я помню, Дэниел. Но почему так? - Мне кажется, капитан, что можно фундаментально изменить поведение робота, не трогая Трех Законов, если изменить определение "человека". В конце концов, человек - это то существо, которого принято считать человеком. - Вот как? А как ВЫ определяете человека? Дэниела не смущало присутствие или отсутствие сарказма. Он продолжал: - Я сконструирован с детальным описанием внешности и поведения человека, капитан. Все, что выглядит под это описание, для меня человек. Таким образом, у нас внешность и поведение человека, а у надзирательницы только внешность, но не поведение. У надзирательницы также ключ к определению человека - речь, капитан. Солярианский акцент весьма своеобразен, и из всех существ, похожих на человека, надзирательница считает человеком лишь того, кто говорит по-соляриански. И, по-видимому, всякий, кто выглядит человеком, но не говорит по соляриански, должен уничтожаться без колебаний, равно как и корабль, привезший такое существо. - Наверное, вы правы, - задумчиво сказал Диджи. - У вас, капитан, поселенческий акцент, он сильно отличается от солярианского. Как только вы заговорили, вы показали себя перед надзирательницей нечеловеком. Она объявила об этом и напала на вас. - А вы говорили с аврорским акцентом, и на вас тоже напали. - Да, капитан. Но леди Глэдис говорила с подлинным солярианским произношением и была признана человеком. Диджи некоторое время молчал, обдумывая дело, а затем сказал: - Это опасное устройство даже для тех, кто должен пользоваться им. Если соляриане почему-то обратятся к такому роботу так, что робот не усмотрит подлинного акцента, этот солярианин немедленно будет убит. На месте солярианина я боялся бы подойти к такому роботу. При всех моих стараниях говорить на чистом солярианском, я мог бы сбиться и тут же был бы убит. - Согласен, капитан, - сказал Дэниел, - и я думаю, именно поэтому те, кто производит роботов, обычно не ограничивают определение человека, а наоборот, расширяют насколько возможно. Но соляриане оставили планету. И тот факт, что надзирательница над роботами имеет такую опасную программу, лучшее доказательство, что соляриане действительно ушли и не встретятся здесь с опасностью. Соляриане в данный момент имеют касательство лишь к тому, чтобы ни один несолярианин не ступил на планету. - Даже другие космониты? - Полагаю, капитан, что было бы трудно определить человеческое существо, если включить десятки различных космонитских оттенков и исключить множество поселенческих. Определение только по одному солярианскому и то достаточно трудно. - Вы очень умны, Дэниел, - сказал Диджи. - Я не одобряю роботов - конечно, не их самих, а их влияние на общество. Однако иметь робота вроде вас рядом с собой, как вы когда-то были с Предком... - Боюсь, что не выйдет, Диджи, - вмешалась Глэдис. - Дэниел никогда не будет ни подарен, ни продан, а силой его взять нелегко. Диджи с улыбкой поднял руки. - Я просто помечтал, леди Глэдис. Уверяю вас, законы Бейли-мира сделали бы для меня немыслимым обладание роботом. Жискар неожиданно сказал: - Не позволите ли мне, капитан, добавить несколько слов? - А, робот, который ухитрился избежать действия и вернулся, когда все было кончено! - Мне жаль, что все выглядит так, как вы утверждаете. Но, несмотря на это, вы разрешите мне кое-что добавить? - Ладно, давайте. - Похоже, капитан, что ваше решение взять с собой в экспедицию леди Глэдис хорошо сработало. Не будь ее, вы все были бы быстро убиты, а корабль разрушен. Только способность леди Глэдис говорить по-соляриански и ее мужество при встрече с надзирательницей изменили результат. - Не совсем так, - возразил Диджи. - Мы все были бы убиты, возможно, даже леди Глэдис, если бы не случайность, что надзирательница дезактивировалась. - Это не случайность, капитан, - сказал Жискар, - и так не бывает, чтобы робот сам собой вдруг дезактивировался. Была причина. Как мне рассказывал друг Дэниел, леди Глэдис приказала надзирательнице прекратить действия, но у той были очень сильные инструкции. Однако действия леди Глэдис смазали решимость надзирательницы. Тот факт, что леди Глэдис даже по определению надзирательницы бесспорно была человеком и действовала так, что могла вынудить надзирательницу повредить ей, а то и убить, еще больше смазало решение робота. Таким образом, в критический момент два противоположных требования - уничтожить нелюдей и удержаться от нанесения вреда человеку - уравновесились, и робот застыл, неспособный ни к каким действиям вообще. Его контуры сгорели. Глэдис растерянно нахмурилась. - Но.. - начала она и замолчала. - Я подумал, - продолжал Жискар, - что вы вполне могли бы проинформировать команду об этом. Их недоверие к леди Глэдис уменьшится, если вы подчеркнете, что члены экипажа остались живы лишь благодаря инициативе и храбрости леди Глэдис. Это также даст им великолепное мнение о вашей прозорливости, когда вы взяли ее на борт, возможно, даже вопреки советам ваших офицеров. Диджи громко захохотал. - Леди Глэдис, теперь я понимаю, почему вы никогда не расстаетесь с этими роботами. Они не только умны, как люди, но еще и дьявольски хитры. Поздравляю вас с таким имуществом. А теперь, если вы не возражаете, я пойду потороплю команду. Не хочу оставаться на Солярии дольше, чем это необходимо. И обещаю вам не беспокоить вас несколько часов. Я знаю, что вы нуждаетесь в отдыхе не меньше меня. Когда он ушел, Глэдис на некоторое время погрузилась в задумчивость, затем повернулась к Жискару и сказала на обычном аврорском диалекте Галактического Стандартного, который был широко распространен на Авроре и который не-аврорцы понимали с трудом: - Жискар, что это за вздор насчет сгоревших контуров? - Миледи, я высказал это как предположение, и только. Я считаю, что это подчеркивает вашу роль в приведении надзирательницы к концу. - Но как ты мог думать, что он поверит, будто робот так легко может выйти из строя? - Он мало чего знает о роботах, мадам. Он может торговать ими, но в его мире они не используются. - Но я-то знаю о них, как и ты. Кстати, у надзирательницы не было никаких признаков уравновешения цепей - ни заикания, ни дрожи, ни затруднительного поведения. Она просто... остановилась. - Мадам, поскольку мы не знаем точной специфики конструкции надзирательницы, мы можем удовольствоваться этим рациональным объяснением. Глэдис покачала головой. - Все равно это очень странно.  * ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. БЕЙЛИ-МИР *  VIII. ПОСЕЛЕНЧЕСКИЙ МИР 34 Корабль Диджи был снова в космосе, в вечном неизменном вакууме. Он взлетел не слишком скоро, по мнению Глэдис, которая плохо переносила напряженность ожидания возможного появления другой надзирательницы с другим усилителем. Тот факт, что смерть в этом случае была бы быстрой, как-то не удовлетворял. Только после взлета, после появления мягкого жужжания протонных струй, она слегка подготовилась ко сну. Как странно, думала она, засыпая, что в космосе она чувствует себя в большей безопасности, чем в мире ее юности, что она во второй раз оставляет Солярию с большим облегчением, чем в первый. Нет, Солярия больше не была миром ее юности, она стала планетой без человечества, охраняемой искаженными пародиями на людей - гуманоидными роботами, представляющими собой насмешку над ласковым Дэниелом и рассудительным Жискаром. Затем она уснула, и Дэниел и Жискар, стоявшие на страже, снова могли поговорить друг с другом. - Друг Жискар, я почти уверен, что это ты уничтожил надзирательницу. - Выбора не было, друг Дэниел. Чистая случайность, что я появился вовремя, потому что все мои чувства были заняты поисками людей, а я никого не нашел. И я бы не уловил значения событий, если бы не ярость и отчаяние мадам Глэдис. Я почувствовал это на расстоянии и прибежал как раз вовремя. В этом смысле мадам Глэдис действительно спасла положение, во всяком случае, в том, что касалось существования капитана и твоего. Я мог бы еще спасти корабль, даже если бы пришел слишком поздно, чтобы уберечь вас, - он помолчал. - Но я нашел бы это крайне неудовлетворительным, друг Дэниел. Дэниел сказал серьезным и официальным тоном: - Я благодарю тебя, друг Жискар, и я рад, что тебя не смутила человеческая внешность надзирательницы. Это замедляло мои реакции, так же, как моя внешность замедляла ее действия. - Друг Дэниел, ее физический облик ничего для меня не значил, потому что я понял рисунок ее мышления. Он был так ограничен и так резко отличался от человеческого, что мне не пришлось делать никакого усилия для определения ее в положительном смысле. Отрицательное определение тебя как нечеловека было таким ясным, что я сразу отреагировал. В сущности, я не сознавал своих действий, пока не произвел их. - Я так и подумал, друг Жискар, но хотел подтверждения. Значит, ты не чувствовал дискомфорта, убивая ту, что по виду была человеком? - Нет, поскольку это был робот. Гуманоидную внешность, друг Дэниел, нельзя откинуть, если приходится судить только по ней. Зрение гораздо более проворно, чем дедукция. А я видел ее внутреннюю структуру и сосредоточился на этом, поэтому мог игнорировать ее физическую структуру. - А как, по-твоему, чувствовала бы себя надзирательница, уничтожив нас, если исходить из ее мысленной структуры? - Она получила исключительно сильные инструкции, и в ее контурах не было сомнения, что ты и капитан - не люди. - Но ведь она могла убить также мадам Глэдис. - В этом мы не можем быть уверены, друг Дэниел. - А если бы она это сделала, могла бы она пережить это, как ты думаешь? Жискар долго молчал. - У меня не было времени изучить рисунок мышления. Не могу сказать, какова была бы ее реакция, если бы она убила мадам Глэдис. - Если я представлю себя на месте надзирательницы, - голос Дэниела дрогнул, - мне кажется, я мог бы убить человека ради спасения другого, которого по каким-то причинам более необходимо спасти, но сделать это было бы трудно и нанесло бы мне ущерб. Но убить человека, чтобы уничтожить тех, кого я считаю нелюдьми, совершенно немыслимо. - Она просто угрожала. Она не шла дальше угрозы. - А могла бы? - Откуда мне знать? Мы же не знаем природы ее инструктажа. - Но разве могли инструкции так полно отрицать Первый Закон? - Я вижу, что целью этого разговора был именно этот вопрос. Я советую тебе не идти дальше, - сказал Жискар. Дэниел упрямо продолжал: - Я поставлю его условно. Это не факт, это можно счесть фантазией. Если бы инструкции были ограничены определениями и условиями; если бы инструкции были бы сделаны достаточно детально и в достаточно сильной манере; возможно ли было бы убить человека ради цели менее важной, чем спасение жизни другого человека? - Не знаю, - ответил Жискар шепотом, - но подозреваю, что это было бы возможно. - Но если твое подозрение справедливо, это означает, что при особых условиях можно нейтрализовать Первый Закон, значит, и другие Законы могут быть изменены и почти сведены на нет. Следовательно, Законы, даже Первый, не абсолютны, а являются лишь теми, какими они должны быть по мнению конструктора роботов. - Хватит, друг Дэниел, не продолжай. - Еще один шаг, друг Жискар. Партнер Илия обязательно сделал бы этот добавочный шаг. - Он был человеком. Он мог. - Я должен попытаться. ЕСЛИ Законы Роботехники, даже Первый, не абсолютны и ЕСЛИ люди могут модифицировать их, не окажется ли возможным, что и мы в правильных условиях можем из... - он замолчал. - Не надо, - слабо сказал Жискар. - Не буду, - сказал Дэниел изменившимся голосом. Они надолго замолчали. Их позитронные потоки с трудом преодолевали наступивший беспорядок. Наконец Дэниел сказал: - Встают другие соображения. Надзирательница была опасна не только из-за полученных ею инструкций, но и из-за своей внешности. Это сбило с толку меня и, видимо, капитана, и могло сбить и обмануть любого человека, как я обманул, не думая этого, шкипера первого класса Нисса. Он явно не знал тогда, что я робот. - И что из этого следует? - На Авроре в Роботехническом Институте было сконструировано множество человекообразных роботов под руководством доктора Амадейро, по чертежам доктора Фастальфа. - Это общеизвестно. - Что произошло с этими роботами? - Проект провалился. - Это общеизвестно, - в свою очередь согласился Дэниел, - но это не ответ. Что случилось с этими гуманоидными роботами? - Можно предположить, что их уничтожили. - Такое предположение не обязательно правильно. Были ли они на самом деле уничтожены? - Это было бы самое разумное. Что еще делать при провале? - Откуда мы знаем, что роботы не удались, кроме того, что они исчезли из виду? - Разве этого не достаточно, если их убрали с глаз и уничтожили? - Я не сказал "и уничтожили", друг Жискар. Этого мы как раз и не знаем. Мы знаем только, что их не видно. - Зачем же их просто убрать, если они не годны? - А если они ГОДНЫ, то нет ли все же причины убрать их с глаз долой? - Думаю, что нет. - Подумай еще, друг Жискар. Вспомни, что мы говорили о гуманоидных роботах, которые, как мы теперь думаем могут быть опасны именно по своей гуманоидной природе. В начале нашего разговора нам казалось, что на Авроре готовился план крепко и надежно разгромить поселенцев. Мы решили, что этот план сконцентрирован на планете Земля. Я прав? - Да, друг Дэниел. - Тогда не может ли быть, что фокус и центр этого плана - доктор Амадейро? Его неприязнь к Земле не уменьшилась за эти два столетия. И если доктор Амадейро сконструировал множество гуманоидных роботов, куда их послали, когда они исчезли из виду? Не забудь, что если солярианские роботехники смогли исказить Три Закона, то и Аврорцы могли сделать то же самое. - Ты хочешь сказать, что человекообразные роботы были посланы на Землю? - Именно. Обмануть землян их человеческой внешностью и дать возможность доктору Амадейро нанести удар по Земле. - У тебя нет доказательств. - Однако это возможно. Подумай сам. - Если это так, мы должны ехать на Землю и каким-нибудь образом предупредить несчастье. - Именно так. - Но мы не можем ехать, пока не поедет мадам Глэдис, а это вряд ли случится. - Если ты сможешь повлиять на капитана, чтобы он повел этот корабль к Земле, у мадам Глэдис не будет выбора, кроме как ехать тоже. - Не могу, не повредив ему, - возразил Жискар. - Он твердо решил ехать домой, на Бейли-мир. Мы должны устроить, если удастся, его путешествие на Землю после того, как он выполнит свои планы на Бейли-мире. - Но тогда может быть уже поздно. - Ничем не могу помочь. Я не могу повредить человеку. - Если будет поздно... подумай, друг Жискар, что это может означать. - Я не могу думать о том, что это означает. Я знаю лишь, что не могу вредить человеку. - Значит, Первого Закона недостаточно, и мы должны... Он не мог продолжать, и оба робота впали в беспомощное молчание. 35 Бейли-мир становился все заметнее по мере приближения к нему корабля. Глэдис напряженно следила за ним на экране в своей каюте. Она протестовала против этого путешествия, когда впервые услышала о нем от Диджи, но тот только пожал плечами и слегка улыбнулся. - Что вы хотите, миледи? Я же должен притащить оружие вашего народа, - он слегка подчеркнул "вашего", - своему народу. А также должен сделать рапорт. Глэдис холодно сказала: - Совет Авроры дал вам разрешение взять меня на Солярию при условии, что вы привезете меня обратно. - На самом деле это не совсем так, миледи. Были неофициальные переговоры, но ничего не было записано. И официального согласия не было. - Меня, да и любого цивилизованного человека связала бы и неофициальная договоренность, Диджи. - Не сомневаюсь, но мы, торговцы, живем деньгами и подписями на законных документах. Ни при каких обстоятельствах я не нарушил бы письменный контракт и никогда не отказался бы сделать то, за что получил плату. Глэдис вздернула подбородок. - Это намек, что я должна заплатить вам за возвращение домой? - Мадам! - Бросьте, Диджи. Не тратьте на меня насмешливое негодование. Скажите прямо, что меня будут держать пленницей на вашей планете, и скажите, почему. Объясните мне точно положение. - Вы не моя пленница и не будете ею. Я отнесусь с удивлением к этой написанной договоренности. Я отвезу вас домой... со временем. Но сначала я должен ехать на Бейли-мир и вы должны ехать со мной. - А почему я должна ехать с вами? - Люди моего мира захотят увидеть вас. Вы - героиня Солярии. Вы спасли нас. Вы не можете лишить их возможности орать до хрипоты для вас. Тем более, что вы были добрым другом Предка. - Что они знают об этом? - резко спросила Глэдис. Диджи ухмыльнулся. - Ничего, что порочило бы вас, уверяю. Вы - легенда, а легенды шире жизни, хотя я допускаю, что легенде легче было стать больше вас, миледи, и много благороднее. В обычных условиях я не хотел бы видеть вас на нашей планете, потому что вы могли бы не оказаться достойной легенды: у вас не хватает роста, красоты и величественности. Но когда история на Солярии станет известной, вы сразу обретете все требуемые атрибуты. Вас могут даже не пожелать отпустить. Не забывайте, что вы будете на Бейли-мире, на планете, где к истории Предка относятся более серьезно, чем на любой другой, а вы - часть этой истории. - Это не причина, чтобы держать меня в тюрьме. - Я обещаю, что этого не будет. Я обещаю отвезти вас домой... когда смогу. Негодование Глэдис улеглось, хотя она чувствовала, что вправе возмущаться. Ей и в самом деле хотелось увидеть, какой этот Поселенческий Мир, необычный мир Илии Бейли. Этот мир основал его сын, и сам Илия провел там последние десятилетия. И что-то оставалось там от него - название планеты, его потомки, легенда о нем. Поэтому она смотрела на планету и думала об Илии. 36 Наблюдение мало что давало, и Глэдис была разочарована. Сквозь слой облаков, покрывавших планету, почти ничего не было видно. А через несколько часов они, вероятно, приземлятся... Вспыхнул световой сигнал. Глэдис нажала кнопку задвижки, а через несколько секунд - кнопку входа. Вошел улыбающийся Диджи. - Я не вовремя, миледи? - Нет, - ответила Глэдис, - просто надо было надеть перчатки и вставить носовые фильтры. Я думала, что буду носить их все время, но, во-первых, это утомительно, а, во-вторых, я почему-то стала меньше бояться инфекции. - Фамильярность родит презрение, миледи. - Давайте не будем называть это презрением, - сказала Глэдис и неожиданно для себя улыбнулась. - Спасибо, - сказал Диджи. - Мы скоро приземлимся, мадам, и я принес вам плащ, тщательно простерилизованный и вложенный в пластиковый пакет, так что его не касались руки поселенцев... Надевается он просто и закроет вас всю, кроме глаз и носа. - Специально для меня, Диджи? - Нет, нет, мадам. Мы все носим такие плащи на улице в это время года. Сейчас у нас зима, холодно. Мы живем на довольно холодной планете - тяжелый облачный слой, много осадков, часто снег. - Даже в тропических регионах? - Нет, там жарко и сухо. Однако население сосредоточено в более холодных регионах. Моря, где развели земные образцы рыб, богаты, так что рыба и другая живность плодится в изобилии. Следовательно, у нас нет недостатка в пище, хотя сельскохозяйственные угодья ограничены, и мы никогда не станем хлебной корзиной Галактики. Лето короткое, но жаркое, на пляжах много народу, хотя вам это может показаться странным, поскольку нагота у нас - страшное табу. - Странный климат. - Дело в распределении воды и суши, в планетной орбите, которая чуть более эксцентрична, чем другие, и еще кое в чем. Откровенно говоря, я этим не занимался. Это не моя область. - Вы торговец. Вероятно, вы не часто бываете на своей планете? - Это верно, но я торговец не потому, что хотел бы сбежать. Мне здесь нравится, но я, наверное, любил бы все это меньше, если бы проводил здесь больше времени. Я так смотрю: грубые условия Бейли-мира служат важной цели. Они поощряют торговлю. Бейли-мир производит людей, которые бороздят океаны, добывая пищу, и есть некоторое сходство между плаваниями по морям и в космосе. Я бы сказал, добрая часть всех торговцев, работающих на космических линиях - народ Бейли-мира. - Вы, кажется, в полуманиакальном состоянии, Диджи. - Я? Я думаю, что сейчас я в хорошем настроении. У меня есть на то причины. И у вас тоже. - Да? - Разве это не очевидно? Мы ушли с Солярии живыми. Мы точно знаем, какова солярианская опасность. Мы добыли необычайное оружие, которое заинтересует наших военных. И вы будете героиней Бейли-мира. Наше правительство уже знает схему событий и жаждет приветствовать вас. И вы героиня этого корабля. Почти каждый на борту пытался принести вам этот плащ. Все хотят подойти к вам и, так сказать, купаться в вашей ауре. - Полная перемена, - сухо сказала Глэдис. - Абсолютно полная. Нисс, которого Дэниел наказал... - Я помню. - Он хочет просить у вас прощения и привести четверых своих товарищей, чтобы они тоже могли извиниться. И стукнуть того, кто делал неприличные намеки. Нисс неплохой парень. - Я уверена в этом. Скажите ему, что он прощен, а инцидент забыт. И... если вы устроите это дело, я... я пожму руку ему, а может, и некоторым другим, прежде чем мы высадимся. Но только не позволяйте им толпиться вокруг меня. - Я понимаю, но не смогу гарантировать, что не будет скопления вокруг вас на Бейли-мире. Нельзя остановить разных правительственных чиновников от попыток получить политическую выгоду от встречи с вами. - О, дьявол! - как говорил ваш Предок. - Не говорите этого, когда мы высадимся, мадам. Это выражение сохранено для него. Считается дурным тоном, если так скажет кто-то другой. Так вот, будут речи, приветствия и всякие несущественные формальности. Извините, миледи. - Я могла бы обойтись без этого, но, полагаю, прекратить это нельзя? - Нельзя, миледи. - Долго это будет продолжаться? - Пока они не устанут. Наверное, несколько дней, но будут различные варианты. - Долго мы пробудем на планете? - Пока я не устану. Простите, миледи, но у меня множество дел - ходить по разным местам, встречаться с друзьями... - Любить женщин... - Увы, все мужчины морально неустойчивы, - Диджи широко улыбнулся. - Вы все, что угодно, только несентиментальны. - Это слабость. Я не могу позволить себе быть сентиментальным. - И вы всегда полностью здравомыслящи? - улыбнулась Глэдис. - Никогда не утверждал этого. Но, даже оставив это в стороне, я должен учитывать тот скучный факт, что мои офицеры и команда хотят повидаться со своими семьями и друзьями, отоспаться и повеселиться. А если хотите учесть чувства неодушевленных предметов, то корабль нуждается в ремонте, чистке, полировке, заправке и прочих мелочах. - И много времени потребуют эти мелочи? - Кто знает? Может, несколько месяцев. - А что я буду делать в это время? - Можете осматривать нашу планету, расширять свои горизонты. - Но ваша планета - не игровая площадка Галактики. - Совершенно справедливо, но мы постараемся вас заинтересовать, - он взглянул на часы. - Еще одно предупреждение: не упоминайте о своем возрасте. - Зачем бы я стала это делать? - Это может выйти случайно. Вам могут предложить сказать несколько слов, и вы, к примеру, скажете: "За все два с лишним столетия своей жизни я никогда не была так рада видеть кого бы то ни было, как сейчас рада видеть народ Бейли-мира". Если вам придет в голову сказать что-либо подобное, воздержитесь. - Воздержусь. В любом случае не намерена вдаваться в преувеличения. Но - просто из любопытства - почему? - Просто потому, что для них лучше не знать вашего возраста. - Но ведь они знают его! Они знают, что я была другом вашего Предка, и знают, когда он жил. Может, они предполагают, что я потомок той Глэдис? - Нет, нет, они знают кто вы и сколько вам лет, но знают это только умозрительно, - он постучал по лбу, - а головы не у всех хорошо работают, как вы сами заметили. - Да, замечала. Даже на Авроре. - Это хорошо. Я бы не хотел, чтобы поселенцы отличались в этом смысле. Ну, вот, вы выглядите на... - он сделал оценивающую паузу, - на сорок, сорок пять лет, и именно такой они воспримут вас своими потрохами, в которых у среднего поселенца находится мыслящий механизм, если вы не всунете туда свой настоящий возраст. - А какая разница? - Видите ли, средний поселенец не любит роботов и не желает иметь их. В этом он отличается от космонита, и это его удовлетворяет. Долгая жизнь - другое дело. Сорок десятилетий значительно больше десяти. - Не многие из нас доживают до четырех столетий. - И немногие из нас доживают до ста лет. Мы говорим о выгоде короткой жизни: качество против количества, быстрая эволюция, все время меняющийся мир. Но людям не хочется жить только один век, когда они могли бы жить четыре. Так пусть лучше не думают об этом. Они не часто видят космонитов, у них нет случая погоревать, что космонит выглядит молодым и сильным, даже когда он вдвое старше самого старого из живых поселенцев. Они увидят это в вас, если будут думать об этом, и это их расстроит. Глэдис с горечью сказала: - Понравилось бы вам, если бы меня заставили произносить речь и сказать, что означают четыре столетия? Если бы я сказала, на сколько лет человек переживает весну и надежду, друзей и близких? Если бы я сказала, как мало значения имеют дети и семья; о бесконечной смене мужей и незапоминающихся случайных встречах в промежутках между мужьями и при них; о наступлении такого времени, когда уже видел все, что хотел увидеть, и слышал все, что хотел услышать, когда уже невозможно думать о чем-то новом, забыты возбуждение и открытия чего бы то ни было, с каждым годом усиливающаяся скука? - Люди Бейли-мира не поверят этому. И я вряд ли поверю. Так чувствуют все космониты или только вы? - С уверенностью могу сказать лишь о моих личных ощущениях, но я наблюдала, как другие с возрастом тускнеют; они становятся более угрюмыми, их амбиции сужаются, а безразличие расширяется. - А как насчет самоубийства у космонитов? Я никогда не слышал о них. - Практически равны нулю. - Но это не соответствует тому, что вы говорили. - Подумайте. Мы окружены роботами, предназначенными для сохранения нашей жизни. Мы не можем убить себя, когда возле нас всегда бдительные и активные роботы. Сомневаюсь, чтобы кто-то из нас мог даже помыслить о такой попытке. Сама я не подумала уже хотя бы потому, что не могу перенести мысли о том, как это отразится на всех моих домашних роботах, в особенности на Дэниеле и Жискаре. - Но вы же знаете, что они, в сущности не живые. У них нет чувств. Глэдис покачала головой: - Вы так говорите, потому что никогда не жили с ними. Во всяком случае, вы переоцениваете желание долгой жизни у своего народа. Вы знаете мой возраст, вы видите мою внешность, однако это не беспокоит вас. - Потому что я убежден, что Внешние Миры выродятся и умрут, что Поселенческие Миры - надежда будущего человечества, что это обеспечит наша короткая жизнь. Выслушав все, что вы только что сказали, и принимая ваши слова за правду, я укрепляюсь в своем убеждении. - Напрасно вы так уверены. У вас тоже могут возникнуть неразрешимые проблемы, если уже не возникли. - Это без сомнения, возможно, миледи, но сейчас я должен уйти. Корабль готовится к посадке, и мне придется с умным видом смотреть на управляющий этим компьютер, иначе никто не поверит, что я капитан. Он вышел. Она некоторое время сидела, рассеянно пощипывая пластик, в котором лежал плащ. На Авроре она пришла к чувству равновесия и позволяла жизни идти спокойно. Время шло от еды до еды, от одного дня до другого, от сезона к сезону, и спокойствие почти изолировало ее от приливов ожидания, потому что единственным оставшимся ей приключением была смерть. И вот она побывала на Солярии, разбудила воспоминание о давно прошедшем детстве и давно прошедшем мире, и спокойствие разлетелось, возможно, навсегда, и теперь она голая, открытая ужасу продолжающейся жизни. Что может заменить ушедшее спокойствие? Она перехватила тускло горящий взгляд Жискара, устремленный на нее, и сказала: - Помоги мне разобраться в этом, Жискар. 37 Было холодно. Небо серое от туч, в воздухе мелькали снежинки. На земле кружились пятна снежной пыли, сметаемые холодным ветром, и далеко за посадочной площадкой Глэдис видела сугробы. Там и тут собирались толпы народа, удерживаемые барьерами от слишком близкого приближения к кораблю. Все были в плащах разных фасонов и цветов, казавшихся раздутыми баллонами, которые превратили человечество в толпу бесформенных предметов с глазами. Некоторые были в очках. Глэдис прижала руку в варежке к лицу. Самой ей было тепло, мерз лишь только нос. Плащ не только укрывал, он как бы сам выделял тепло. Она оглянулась. Дэниел и Жискар были рядом, оба в плащах. Сначала она протестовала: - Им не нужны плащи. Они не чувствуют холода. - Не сомневаюсь, - сказал Диджи, - но вы говорили, что никуда без них не пойдете, и мы не можем выставить Дэниела на мороз. Это будет выглядеть противоестественно. Мы не хотим вызвать враждебность, слишком явно подчеркивая, что с вами роботы. - Но они же знают, что со мной роботы, а лицо Жискара выдаст его даже в плаще. - Знать-то они знают, но могут не вспомнить, если их не заставить... так что давайте не будем заставлять. Диджи подвел их к наземному кару с прозрачными стенками и крышей. - Народ захочет увидеть вас, пока мы едем, - сказал он с улыбкой. Глэдис села, Диджи сел рядом. - Я тоже герой, - сказал он. - Это для вас ценно? - О, да. Это означает премию для моего экипажа и возможное повышение для меня. Я не презираю это. Дэниел и Жискар сели напротив людей. Перед ними был еще кар, но не прозрачный, и не менее десяти каров позади. Раздался гром приветствий, из собравшейся толпы поднялся лес машущих рук. Диджи с улыбкой поднял руку в ответ и подтолкнул Глэдис сделать то же. Она небрежно помахала. В машине было тепло, нос Глэдис стал отогреваться. - Как неприятно блестят стекла, - сказала она. - Можно это устранить? - Можно, но не нужно, - ответил Диджи - Это самое ненавязчивое силовое поле, которое мы можем установить. Та восторженная публика была обыскана, но кто-нибудь может ухитриться скрыть оружие, а мы не хотим, чтобы вам повредили. - Вы хотите сказать, что кто-нибудь захочет убить меня? Глаза Дэниела спокойно оглядывали толпу с одной стороны кара, а глаза Жискара - с другой. - Очень маловероятно, миледи, - ответил Диджи, - но вы же космонитка, а поселенцы не любят космонитов. Кто-нибудь может ненавидеть их так сильно, что увидит в вас только космонитку. Но опасаться нечего. Даже если кто-то и попытается, хотя это и невероятно, то ничего у него не выйдет. Линия каров очень мягко двинулась. Глэдис даже привстала от удивления: в передней части кара не было никакой отдельной кабины. - Кто ведет? - спросила она. - Кары полностью компьютеризированы, - ответил Диджи. - Разве у космонитов не так? - У нас кары водят роботы. - А у нас роботов нет. - Но компьютер по существу тот же робот. - Компьютер не гуманоид и не выставляет себя напоказ. Каково бы ни было технологическое сходство, психологически это совсем иное. Глэдис смотрела на ландшафт и находила его ужасающе голым. Даже для зимы было что-то заброшенное в раскиданных, лишенных листьев кустиках и редко встречающихся деревьев. Их чахлый, бездушный вид подчеркивал смерть, которая казалось, захватывала все. Диджи, заметив ее подавленность и взгляды то в ту, то в другую сторону, сказал: - Сейчас все выглядит не слишком хорошо, леди. А летом здесь неплохо. Есть сады, луга, поля. - И леса? - Не настоящие, дикие леса. Мы развивающаяся планета. Все еще надо делать. Мы здесь всего полтораста лет. Первым шагом было засеять привозными семенами участки первых поселенцев. Затем мы пустили в океан рыбу и всяких беспозвоночных, чтобы по возможности создать самоподдерживающуюся экологию. Это не так сложно, если химизм океана подходит. Если же не подходит, то планету нельзя заселять без широких химических изменений, а этого мы еще ни разу не пытались сделать, хотя существует множество планов для таких процедур. И, наконец, мы пытаемся сделать страну цветущей, а это всегда трудно и идет медленно. - И все Поселенческие Миры идут этим путем? - Да. Ни один еще по-настоящему не закончен. Еще пара столетий - и Поселенческие Миры будут богатыми и полными жизни как на суше, так и в море, хотя за это время появятся новые миры, которые пройдут через разные предварительные стадии. Я уверен, что Внешние Миры прошли тот же путь. - Много столетий назад и, я думаю, менее напряженно. Нам помогали роботы. - Мы обойдемся без них, - коротко ответил Диджи. - А как насчет местной жизни - растений, животных, бывших здесь до появления людей? - Они не имели значения. Мелкие, слабые. Ученые, конечно, заинтересовались, поэтому местная жизнь и сейчас существует в аквариумах, ботанических садах, зоопарках. Кроме того, есть обширные пространства как воды, так и суши, которые еще не обработаны, и там местная жизнь находится в диком состоянии. - Но все эти участки со временем будут изменены? - Надеемся. - А вы не чувствуете, что планета на самом деле принадлежит этим незначительным, мелким, слабым существам? - Нет. Мы не сентиментальны. Планеты и вся Вселенная принадлежит разуму. Космониты согласны с этим. Где местная жизнь на Солярии? На Авроре? Линия каров подошла теперь к ровному мощеному пространству, где виднелось несколько куполообразных зданий. - Главная площадь, - тихо сказал Диджи. - Официальный центр планеты. Здесь размещены правительственные здания, здесь собирается Планетарный Конгресс, здесь Административный Дворец и так далее. - Простите, Диджи, но это не очень впечатляет. Здания маленькие и неинтересные. - Вы видите только ве