то-то в этом роде, доктор. - Спасибо. Интервью кончено, уходите. - Она указала на дверь. - Боюсь, что не желаю этого. - Я не считаюсь с вашими желаниями. - Должны считаться; как вы меня выгоните без моего желания? - У меня здесь два робота, они вежливо, но твердо выведут вас, повредив только вашему самолюбию... если оно у вас есть. - У вас только один робот, а у меня два, и они не позволят случиться такому. - Я тут же вызову двадцать. - Доктор Василия, поймите! Вы удивились, увидев Дэниела. Я заподозрил, что вы, хоть и работаете в Роботехническом Институте, где изготовление человекоподобных роботов является первейшей задачей, но никогда не видели комплектного и функционирующего такого робота. И ваши роботы тоже не видели. Взгляните на Дэниела: он похож на человека, больше похож, чем все другие роботы, за исключением покойного Джандера. Ваши роботы примут Дэниела за человека, а он знает, как приказывать роботам, чтобы они повиновались ему, а не вам. - Тогда я вызову людей из Института, вы будете выкинуты, возможно, с небольшим ущербом, и ваши роботы не смогут эффективно вмешаться. - А как вы их позовете, если мои роботы не позволят вам двинуться? У них исключительно быстрые рефлексы. Василия оскалила зубы, что никак нельзя было назвать улыбкой. - Ничего не скажу о Дэниеле, но Жискара я знала большую часть моей жизни. Не думаю, что он помешает мне позвать на помощь. Я думаю, он и Дэниела удержит от вмешательства. Бейли знал, что ступает по тонкому льду, и постарался, чтобы голос его не дрожал: - Не лучше ли вам сначала спросить Жискара, что он сделает? - Жискар? - с полной доверчивостью спросила Василия. Жискар отвел от нее глаза и сказал со странным тембром в голосе: - Маленькая Мисс, я обязан защищать мистера Бейли. Он имеет предпочтение перед вами. - Вот как? По чьему приказу? Этого землянина? Этого чужака? - По приказу доктора Хэна Фастальфа, - сказал Жискар. Глаза Василии сверкнули. Она медленно села. Руки ее дрожали, губы слабо шевелились. - Он даже _т_е_б_я_ отнял. - Если этого не достаточно, доктор Василия, - вдруг по собственному почину заговорил Дэниел, - то я тоже ставлю благополучие партнера Илии выше вашего. Василия посмотрела на Дэниела с горьким любопытством. - Партнер Илия? Ты так зовешь его? - Да, доктор Василия. Мой выбор между вами и им сделан не только по инструкциям доктора Фастальфа, но и потому, что землянин и я - партнеры в этом расследовании, и потому... - Дэниел сделал паузу, как бы смущаясь тем, что собирался сказать - потому что мы друзья. - Друзья? - сказала Василия. - Землянин и человекоподобный робот? Что ж, достойная пара. Оба не вполне люди. - Тем не менее, мы оба связаны дружбой, - резко сказал Бейли. - И не проверяйте, ради себя самой, силу нашей... - он тоже сделал паузу и, как бы сам удивляясь, закончил фразу: - любви. - Что вы хотите? - Информации. Меня вызвали на Аврору, этот Мир Утренней Зари - разобраться в событии, которое, похоже не имеет никакого объяснения, события, в котором ложно обвинен доктор Фастальф, что, возможно, будет иметь ужасные последствия для моей планеты и для меня лично. Дэниел и Жискар прекрасно понимают эту ситуацию и знают, что только Первый Закон во всей его полноте и незамедлительности может взять верх над моими усилиями раскрыть тайну. Поскольку они слышали мои слова относительно вашего возможного соучастия в деле, они понимают, что не должны допустить прекращения интервью. Поэтому я снова говорю вам: не вызывайте действий, которые они вынуждены будут произвести, если вы откажетесь отвечать на мои вопросы. Я обвинил вас в пособничестве в убийстве Джандера Пэнела. Вы отрицаете это обвинение или нет? Вы _д_о_л_ж_н_ы_ ответить. - Я отвечу. Я не боюсь! Убийство? Выведение робота из строя - это убийство? Так вот, я отрицаю ваше обвинение в убийстве или в чем другом! Я не давала Гремионису информации по роботехнике для того, чтобы он покончил с Джандером. Для этого у меня недостаточно знаний, и я подозреваю, что ни у кого в Институте нет достаточных знаний. - Я не знаю, хватает ли у вас или у кого-то в Институте знаний, чтобы помочь совершить преступление. Однако, мы можем поговорить о мотиве. Во-первых, у вас могли быть нежные чувства к Гремионису; хотя вы и оттолкнули его предложения, вам должна была льстить его настойчивость, и вы могли пожелать оказать ему помощь, чтобы он был благодарен вам и без каких-либо сексуальных требований. - По-вашему, он пришел и сказал: "Дорогая Василия, я хочу уничтожить робота. Скажите, как это сделать, и я буду вам страшно благодарен", а я ответила: "Конечно, дорогой, я счастлива помочь вам совершить преступление". Абсурд! Никто, кроме землянина, ничего не знающего об аврорцах, не поверит, чтобы такое могло случиться. Это мог придумать только особо глупый землянин. - Возможно, но следует рассматривать все мотивы. Примем на минуту второй мотив: не ревновали ли вы Гремиониса, когда он переключился в своих чувствах, и не могли ли помочь ему не из абстрактных симпатий, а из конкретного желания вернуть его? - Ревность? Это земная эмоция. Если я не желаю Гремиониса для себя, какое мне дело до того, предлагает ли он себя другой женщине и принимает ли его та? - Я слышал, что на Авроре не знают сексуальной ревности, и я склонен думать, что в теории это так и есть, но теории редко применяются на практике, и исключения, конечно, бывают. Больше того, ревность часто чувство иррациональное и простой логикой не изгоняется. Но пока мы оставим это. Третий мотив - вы могли ревновать к Глэдис и желать повредить ей. - Я видела ее только по гиперволновой программе, когда она приехала на Аврору. Тот факт, что люди говорили о ее сходстве со мной, меня не беспокоил. - Но вас могло беспокоить, что она под крылом доктора Фастальфа, его любимица, почти дочь, как раньше были вы. Она заменила вас. - Она рада этому. А мне все равно. - Даже если они любовники? Василия посмотрела на Бейли с растущей злобой, на лбу ее выступил пот. - Обсуждать это нет надобности. Вы спрашивали, отрицаю ли я ваше обвинение, и я отрицала его. Я сказала, что у меня нет достаточных знаний и нет мотива. Можете сообщить об этом всей Авроре. Расскажите о своих глупых попытках приписать мне мотив. Уверяйте, если хотите, что у меня есть знания, чтобы сделать такую вещь. Вы ничего не добьетесь. Абсолютно ничего. Хотя она дрожала от злости, Бейли казалось, что в голосе ее была убежденность. Она не боялась обвинения. Она согласилась увидеться с ним, потому что он напал на след чего-то, чего она боялась и, возможно, боялась отчаянно. Но _э_т_о_г_о_ обвинения она не боялась. Может, он ошибся? 41 Бейли сказал встревоженно и наугад: - Допустим, что я принимаю ваше утверждение, доктор Василия. Скажем, я согласен, что мое подозрение в вашем соучастии в этом... роботоубийстве ошибочно. Но это не значит, что вы не можете помочь мне. - С какой стати я буду помогать вам? - Из человеческой порядочности. Доктор Фастальф уверяет, что он не уничтожал собственного робота Джандера. Вы знаете доктора Фастальфа лучше, чем кто-либо другой. Вы несколько лет были в близких отношениях как его ребенок и подрастающая дочь. Вы видели его таким, каким его никто не видел. Каковы бы ни были ваши чувства к нему теперь, они не могут изменить прошлое. Зная его, вы можете засвидетельствовать, что по своему характеру он не способен повредить роботу, тем более такому, который является его высшим достижением. Пожелаете ли вы дать такое свидетельство открыто, перед всем миром? Это очень помогло бы делу. Лицо Василии стало жестким. - Поймите меня. Я не желаю впутываться в это. - Но вы должны! - Почему? - Разве вы ничем не обязаны вашему отцу? Он же ваш отец. Пусть это слово ничего для вас не значит, но это биологическая связь. Кроме того, он заботился о вас, воспитывал много лет. За это вы ему что-то должны. Василия вздрогнула. У нее стучали зубы. Она пыталась говорить, но не смогла. Наконец, сделав несколько глубоких вздохов, она сказала: - Жискар, ты слышишь все это? Жискар склонил голову. - Да, Маленькая Мисс. - И ты, человекоподобный... Дэниел? - Да, доктор Василия. - Вы оба понимаете, что землянин настаивает на моем свидетельстве о характере доктора Фастальфа? Оба робота кивнули. - Тогда я скажу - против своей воли и по злости. Именно потому, что я должна этому моему _о_т_ц_у_ какой-то минимум уважения за его гены и за мое воспитание против обычаев, я _н_е_ стану свидетельницей. Но я хочу, чтобы вы выслушали меня. Доктор Хэн Фастальф, чьи гены я унаследовала, заботился не обо _м_н_е_ как об отдельном человеческом существе. Я была для него не больше, чем эксперимент, феномен для наблюдения. Доктора Фастальфа интересовало только одно: функции человеческого мозга. Он хотел свести их к уравнениям, к графикам, объяснить путаницу и таким образом определить математически науку о поведении человека, которая позволит ему предсказывать человеческое будущее. Он назвал эту науку "психоисторией". Если вы разговаривали с ним хотя бы час, я уверена, что он упомянул об этом. Это его мания. - Василия внимательно посмотрела в лицо Бейли и с торжеством воскликнула: - Я права! Он говорил вам об этом. Затем он должен был сказать вам, что интересуется роботами лишь постольку, поскольку они могут привести его к человеческому мозгу, тем более - человекоподобные роботы. Но это он тоже говорил вам. Основная теория создания человекоподобных роботов, я уверена, выведена им из попыток понять человеческий мозг, и он держит эту теорию, никому не сообщая, потому что он хочет _с_а_м_ решить проблему человеческого мозга за те примерно два столетия, которые ему еще остаются. Этому подчинено все. В том числе была и я. Бейли, пытаясь устоять против этого потока ярости, тихо спросил: - В каком смысле он включал в это вас, доктор Василия? - Когда я родилась, меня должны были поместить вместе с другими к профессионалам, которые хорошо умеют ухаживать за детьми. Я не должна была остаться у любителя, пусть он отец и ученый. Доктору Фастальфу не должны были разрешать подвергнуть ребенка такому окружению - никому другому и не разрешили бы. Но он воспользовался своим престижем, нажал на все пружины и убедил нужных людей. - Он любил вас, - прошептал Бейли. - Любил? Ему годился бы любой ребенок, но другие были недоступны. Он хотел, чтобы ребенок рос в его присутствии и развивал мозг. Он хотел иметь простую форму человеческого мозга, превращающуюся в сложную, чтобы тщательно и в деталях изучать ее. Ради этого он поставил меня в неправильное окружение и исследовал, рассматривая меня просто как человеческое существо. - Я не могу этому поверить. Даже если он и видел в вас объект эксперимента, он все равно заботился о вас, как о человеческом существе. - Н_е_т. Вы говорите как землянин. Возможно, на Земле по-другому смотрят на биологические связи. Здесь это не так. Я была экспериментальным объектом. Какое-то время. - Даже если так и было сначала, доктор Фастальф не мог не полюбить вас - беспомощное существо, вверенное его заботам. Если бы и не было биологической связи, даже если бы вы - простите меня - были животным, он научился бы любить вас. - Вы думаете? - с горечью сказала она. - Вы не знаете силы безразличия таких людей, как доктор Фастальф. Если бы для его науки потребовалось бы уничтожить мою жизнь, он сделал бы это без малейшего колебания. - Это смешно, доктор Василия. По всему его обращению с вами было ясно, что он любил вас. Я это знаю. И вы... вы предлагали себя ему. - Он и это сказал вам? Да, это на него похоже. Ни на одну минуту, даже сегодня, его не остановил вопрос, не смутит ли меня такое разоблачение. Да, я предлагала ему себя. А почему бы и нет? Он был единственным мужчиной, которого я, в сущности знала. Он был естественной мишенью для меня. Он знал, что я познакомилась с сексуальным возбуждением в контролируемых условиях - под _е_г_о_ контролем. Было неизбежно, что я, в конечном счете, потянусь к нему. Так я и сделала - потому что никого другого не было - и он отказал мне. - И вы за это возненавидели его? - Нет, не сразу. Через несколько лет. Хотя мое сексуальное развитие замедлилось и исказилось, и эффекты этого я чувствую до сего дня, я не порицала его. Я слишком мало знала. Я искала извинения для него. Он очень занят. У него есть другие. Ему нужны женщины постарше. Вас, наверное, удивила бы изобретательность, с какой я придумывала причины его отказа. Лишь через несколько лет я начала понимать, что здесь что-то не так, и приступила к нему в открытую: "Почему ты отказал мне?" - Она сделала паузу и на минуту закрыла глаза. Бейли ждал, застыв в смущении. Успокоившись, она продолжала: - Он избегал ответа, как только мог. Но я снова и снова спрашивала: "Почему ты отказал мне?" Он без колебаний занимался сексом. Я знала несколько случаев... Помню, думала - может просто предпочитает мужчин. Когда не стоит вопрос о детях, личное предпочтение в таких вещах не имеет значения: некоторым мужчинам женщины противны и наоборот. Но с человеком, которого вы называете моим отцом, дело обстояло иначе. Он любил женщин, иногда молодых, таких же, как была я, когда предлагала ему себя: "Почему ты отказал мне?". И он, наконец, ответил. Попробуйте догадаться, каков был ответ. - Она замолчала и ждала. Бейли неловко пошевелился и сказал, заикаясь: - Он не хотел заниматься любовью с дочерью? - Не глупите. Какая разница? Вряд ли хоть один мужчина на Авроре знает, кто его дочь. Нет. Он ответил - ох, я до сих пор помню его слова: "Ты дура! Если я свяжусь с тобой в этом смысле - как я сохраню свою объективность и какая будет польза от дальнейшего изучения тебя?" В это время я уже знала о его интересе к человеческому мозгу. Я даже пошла по его стопам и стала роботехником. Я работала с Жискаром в этом направлении и экспериментировала с его программированием. Я ведь хорошо это делала, Жискар? - Хорошо, Маленькая Мисс. - Но я поняла, что этот человек не видит во мне человеческое существо. Пусть моя жизнь испорчена, лишь бы он не рисковал своей объективностью. Его наблюдения значили для него больше, чем моя нормальность. И тогда я поняла, кто я и кто он - и ушла от него. В воздухе повисло тяжелое молчание. В голове Бейли слегка звенело. Он хотел спросить: можно ли было не учитывать сосредоточенности крупного ученого, важности большой проблемы? Как могли вы принять всерьез сказанное, возможно, в раздражении, когда человека вынудили к разговору, которого он не хотел? Доктор Василия сосредоточилась на собственной "нормальности" (что бы она не подразумевала под этим) и исключила две, возможно, самые важные проблемы, стоящие перед человечеством - природа человеческого мозга и заселение Галактики; это было куда менее простительно. Но ничего этого он не сказал. Он не знал, как довести это до этой женщины, и поймет ли он, если она ответит. Что он делает на этой планете? Он не понимает их жизни, как бы они не объясняли. И они не понимают его. Он устало сказал: - Мне очень жаль, доктор Василия. Я понимаю, что вы сердитесь, но если бы вы хоть на миг оставили свою злость и подумали о деле доктора Фастальфа и убитого робота, вы, может быть, увидели бы, что мы имеем дело с разными вещами. Возможно, доктор Фастальф желал наблюдать за вами независимо и объективно даже ценою вашего несчастья, однако, это никак не приближает его к желанию уничтожить человекоподобного робота. Василия покраснела и закричала: - Неужели вы не поняли того, что я вам сказала? Уж не потому ли я вам все это рассказывала, что думала, будто кому-нибудь интересна печальная история моей жизни? Вы думаете, мне приятно разоблачать себя таким образом? Я говорила вам все это только для того, чтобы показать, что доктор Хэн Фастальф в _с_а_м_о_м_ д_е_л_е уничтожил Джандера. Наверняка. Я не говорила этого, потому что никто, кроме вас не был так глуп, чтобы спрашивать меня, и из-за дурацких остатков моего уважения к этому человеку. Но теперь вы спросили, и я отвечаю, и, клянусь Авророй, скажу кому угодно, даже публично: доктор Хэн Фастальф разрушил Джандера Пэнела. Я в этом уверена. Вы удовлетворены? 42 Бейли с ужасом уставился на обезумевшую женщину. - Я не совсем понимаю, доктор Василия. Зачем доктору Фастальфу разрушать робота? Какое это имеет отношение к его обращению с вами? Василия порывисто дышала, и Бейли механически заметил, даже не осознавая этого, что, хотя Василия была такой же стройной, как Глэдис, груди у нее были больше. Она старалась овладеть своим голосом. - Разве я не сказала вам, землянин, что Хэн Фастальф интересовался человеческим мозгом? Он не колеблясь поставит его под стресс, чтобы наблюдать за результатом. И он предпочитает мозг неординарный, например, мозг ребенка, чтобы его можно было наблюдать в развитии. Любой мозг, лишь бы не банальный. - Но какая тут связь с... - Спросите себя: почему он заинтересовался чужеземкой? - Глэдис? Я спросил _е_г_о, и он ответил. Она напомнила ему вас, и сходство и в самом деле большое. - Еще раз спрошу вас: вы поверили ему? - Почему же не поверить? - Потому что это неправда. Сходство могло привлечь его внимание, но истинная суть его интереса к этой женщине - ее чужеземность. Она воспитана на Солярии, где привычки и социальные аксиомы не те, что на Авроре. Он может изучать мозг, совсем отличный от нашего, и получить интересную перспективу. Неужели вы не понимаете этого? Кстати, почему он заинтересован в вас, землянин? Он не так глуп, чтобы вообразить, что вы решите аврорскую проблему, ничего не зная об Авроре. Внезапно вмешался Дэниел, и Бейли вздрогнул от неожиданности, услышав его голос: - Доктор Василия, партнер Илия решил проблему Солярии, хотя ничего о Солярии не знал. - Да, - сказала Василия, - все миры узнали об этом по гиперволновой программе. Озарение могло случиться, но вряд ли Хэн Фастальф думает, что оно случится дважды на том же месте и в быстрой последовательности. Нет, землянин, он привлек вас в первую очередь потому, что вы землянин. У вас другой, чуждый мозг, который можно изучать и манипулировать им. - Не можете же вы думать, доктор Василия, что он рискнул бы делом чрезвычайной важности для Авроры и вызвал бы кого попало, лишь бы изучить необычный мозг! - Наверняка мог бы. Об этом я вам и толкую. Нет такого кризиса для Авроры, который был бы важнее для него, чем решение проблемы мозга. Я могу точно сказать, что он ответит, если вы его спросите: "Аврора может возвыситься или упасть, цвести или гнить - все это пустяки в сравнении с проблемой мозга, поскольку, если человек реально познает мозг, все, что может пропасть за тысячелетие по небрежности или неправильным решениям, можно выправить за десять лет, разумно управляя человеческим развитием под руководством "психоистории". С помощью этого аргумента он оправдает все - ложь, жестокость, все, что угодно - и скажет, что все должно служить цели продвижения знаний о мозге. - Не могу себе представить, чтобы доктор Фастальф был так жесток. Милейший человек. - Давно ли вы его знаете? - Несколько часов на Земле, три года назад, и один день на Авроре. - Подумать только: _ц_е_л_ы_й_ день! А я была с ним тридцать лет почти постоянно и потом издали следила за его карьерой. А вы были с ним целый день? И за весь этот день он не сделал ничего, что напугало или унизило вас? Бейли молчал. Он думал о неожиданной атаке с помощью прибора для пряностей, от которой его спас Дэниел; о туалете, который представил ему такие затруднения благодаря маскировке; далекую прогулку Снаружи, предназначенную для проверки его способности к адаптации. - Вижу, что делал, - сказала Василия. - Ваше лицо, землянин, не так непроницаемо, как вы, может быть, думаете. Он пугал вас психозондом? - Упоминал о нем. - Один день - и уже упоминал. Я думаю, это вам не понравилось? - Конечно, нет. - А была причина для этого упоминания? - Была, - быстро сказал Бейли. - Я сказал, что у меня мелькнула одна мысль и тут же исчезла, и было вполне естественно намекнуть, что психозонд мог бы ее обнаружить. - Нет, - сказала Василия, - не мог бы. Психозондом нельзя пользоваться для такого деликатного прикосновения, а если произвести попытку, то шансов много, что мозг будет искалечен. - Может, нет, если работать будет эксперт - скажем, доктор Фастальф. - О_н? Да он не отличит один конец зонда от другого. Он теоретик, а не техник. - Ну, кто-нибудь другой. - Нет, землянин. _Н_и_к_т_о. Подумайте сами: если бы психозонд можно было использовать на людях безопасно, и если Хэн Фастальф так беспокоится о проблеме дезактивации робота, разве он не предложил бы применить психозонд к себе? Это не приходило вам в голову? Любой разумный человек придет к заключению, что Фастальф виновен. Единственным доказательством его невиновности является его собственное отрицание вины. Почему бы ему не доказать свою невиновность путем психопробы? Он не намекал на такую вещь? - Нет. Мне, по крайней мере. - Потому что он прекрасно знает, как это опасно. Однако, он, не задумываясь, намекнул насчет вас - просто для того, чтобы видеть, как ваш мозг работает под давлением, как вы реагируете на страх. А может быть, он подумал, что такая проба, как бы она ни была опасна для _в_а_с, может дать е_м_у_ интересные сведения, касающиеся деталей вашего земного мозга. Это, по-вашему, не жестоко? Бейли отмахнулся от этого вопроса. - Как это приложить к данному делу - роботоубийству? - Солярианская женщина Глэдис привлекла внимание моего бывшего отца. У нее интересный для его целей мозг. Он дал ей робота Джандера, желая посмотреть, как женщина, выросшая не на Авроре, встретится с роботом, во всех отношениях похожим на человека. Он знал, что аврорская женщина тут же воспользовалась бы роботом для секса, ничуть не стесняясь. Сама я, признаться, несколько стеснялась бы этого, поскольку воспитана ненормально, не как обычные аврорские женщины. Солярианка же стеснялась бы очень сильно, поскольку выросла в мире, наполненном роботами, и имела необычно жесткие мысленные позиции по отношению к роботам. Это различие могло быть очень поучительным для моего отца, который пытался на этих вариациях построить теорию функционирующего мозга. Хэн Фастальф ждал полгода, пока солярианка, может быть начнет первые эксперименты... - Ваш отец ничего не знал об отношениях между Глэдис и Джандером, - перебил ее Бейли. - Кто вам это сказал? Мой отец? Глэдис? Если он - то он врет; если она - то она просто не знает, скорей всего. Можете быть уверены, Фастальф знал. Знал, потому что в его изучении входило, как человеческий мозг склоняется под давлением солярианских условий. А затем он подумал - я совершенно уверена в этом - что случится, если женщина, только что начавшая пользоваться Джандером, вдруг потеряет его без всяких причин. Он знал, что сделала бы аврорская женщина: она почувствовала бы некоторое разочарование и тут же стала бы искать замену; но как поведет себя солярианка? Вот он и вывел Джандера из строя. - Уничтожить безмерно ценного робота ради удовлетворения тривиального любопытства? - Чудовищно, не правда ли? Но Хэн Фастальф как раз это и сделал. Вернитесь к нему, землянин, и скажите ему, что его маленькая игра кончена. Если еще не все на планете верят в его виновность, то наверняка поверят после моего выступления. 43 Бейли долго молчал, а Василия смотрела на него с какой-то мрачной радостью; лицо ее стало грубым и совсем не напоминало лицо Глэдис. Похоже, ничего не сделаешь... Бейли встал, чувствуя себя старым - много старше своих сорока пяти лет (детский возраст для аврорцев). Все, что он сделал, ни к чему не привело. Даже хуже - каждое его движение, казалось, крепче затягивало петлю на шее Фастальфа. - Я думаю, наше интервью кончено, - сказала Василия. - У меня нет причин видеться с вами еще раз, землянин, и у вас тоже. Наверное, вам лучше уехать с Авроры. Вы нанесли - она улыбнулась - моему отцу достаточный урон, хотя и не такой, какого он заслуживает. Бейли шагнул к двери. Оба робота подошли. Жискар тихо спросил: - Все в порядке, сэр? Бейли пожал плечами. Что тут ответишь? - Жискар! - окликнула Василия. - Когда доктор Фастальф не будет более нуждаться в тебе, ты перейдешь в мой штат? Жискар спокойно посмотрел на нее. - Если доктор Фастальф позволит, я так и сделаю, Маленькая Мисс. Ее улыбка потеплела. - Пожалуйста, Жискар. Мне все время не хватало тебя. - Я часто думаю о вас, Маленькая Мисс. - Доктор Василия, - спросил Бейли, - у вас нет туалета, куда я мог бы зайти? Василия широко раскрыла глаза. - Конечно, нет, землянин! На территории Института есть общественные туалеты. Ваши роботы проводят вас. Бейли посмотрел на нее и сказал больше со злости, чем по рациональному рассуждению: - Доктор Василия, на вашем месте я не стал бы говорить о виновности доктора Фастальфа. - Что мне мешает? - Опасение раскрыть ваши дела с Гремионисом. Опасность для вас. - Смешно! Вы же сами признали, что между мной и Гремионисом не было никакого сговора. - Не совсем так. Я согласился, что прямого сговора уничтожить Джандера между вами и Гремионисом не было. Но остается возможность непрямого сговора. - Вы спятили. Что еще за непрямой сговор? - Я не готов это обсуждать при роботах доктора Фастальфа... если только вы не будете настаивать. Но зачем вам это? Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду. Бейли почему-то решил, что она принимает его блеф. Все равно ситуация хуже не станет. И это сработало! Василия как бы съежилась. Да, подумал Бейли, непрямой сговор был, в чем бы он не заключался. И Бейли сказал, слегка воспрянув духом: - Я повторяю: не говорите ничего о докторе Фастальфе. Но он не знал, сколько времени в его распоряжении; может быть, совсем мало.  * ЧАСТЬ ОДИННАДЦАТАЯ. ГРЕМИОНИС *  44 Они сели в машину. Бейли снова сидел в середине и чувствовал давление с обеих сторон. Он был благодарен роботам за их неустанную заботу о нем, хоть они и были всего лишь машинами, неспособными не повиноваться инструкциям. Затем он подумал: они не просто машины; они _д_о_б_р_ы_е_ машины в мире часто злых людей. А Дэниела он вообще не мог считать машиной. Жискар спросил: - Я должен еще раз спросить, сэр, хорошо ли вы себя чувствуете? - Вполне, Жискар. Я рад, что я здесь с вами обоими. Небо в большей своей части побелело. Поднялся ветерок и стало заметно холоднее. - Партнер Илия, - сказал Дэниел, - я внимательно слушал ваш разговор с доктором Василией. Я не хочу нелестно отзываться о словах доктора Василии, но должен сказать, что, по моим наблюдениях, доктор Фастальф добрый и вежливый человек. Насколько я знаю, он никогда не был намеренно жестоким и, насколько я могу судить, никогда не пожертвовал бы благом другого человека ради своего любопытства. Бейли взглянул в лицо Дэниела, которое выражало искренность, и сказал: - Могли бы вы сказать что-то против доктора Фастальфа, если бы он в самом деле был жесток и бездумен? - Я бы промолчал. - По обязанности? - Если бы, солгав, я повредил бы искренности доктора Василии, то есть бросил бы несправедливые подозрения в ее правдивости, а если бы, промолчав, повредил бы доктору Фастальфу, то есть придал бы окраску справедливости обвинения против него, и если бы тот и другой вред казались бы моему мозгу грубо равными по интенсивности, я должен был бы выбрать молчание. Вред через действие обычно превышает вред через пассивность. - Значит, хотя Первый Закон говорит: "Робот не может причинить вред человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинен вред", обе части закона не равны? Вина действия, вы говорите, больше, чем бездействия? - Слова Закона - лишь приблизительное описание постоянных вариаций в позитрономотивированной силе мозговых путей робота, партнер Илия. Я не могу описать это математически, но знаю, каковы мои тенденции. - И если вред грубо равен в обоих направлениях, всегда выбирается бездействие против действия? - Как правило. И всегда выбирается правда против неправды, если вред грубо равен в обоих направлениях. - И в данном случае, опровергая слова доктора Василии и тем нанося ей вред, вы можете поступать так, потому что Первый Закон достаточно смягчен тем фактом, что вы говорите правду? - Да, партнер Илия. - Однако же, если бы доктор Фастальф заранее проинструктировал вас солгать при необходимости, вы бы солгали и не признались бы в том, что вас так проинструктировали. Помолчав, Дэниел ответил: - Да, партнер Илия. - Это осложняет дело, Дэниел. Ну, а сами вы уверены, что доктор Фастальф не убивал Джандера? - Насколько я его знаю, он говорит правду, и он вообще не стал бы вредить другу Джандеру. - Но доктор Фастальф сам сообщил о сильном мотиве для совершения этого деяния, в то время как доктор Василия назвала совершенно другой мотив, такой же сильный и даже более некрасивый, чем первый. И если публика узнает о втором мотиве, все поверят в вину доктора Фастальфа. - Бейли неожиданно повернулся к Жискару: - А как вы, Жискар. Вы знаете доктора Фастальфа дольше, чем Дэниел. Вы согласны, на основании своего знания характера доктора Фастальфа, что он не мог разрушить Джандера? - Согласен, сэр. Бейли неуверенно посмотрел на робота. Он был менее совершенен, чем Дэниел. Насколько он правдив в этом подтверждении? Может, он просто следует за Дэниелом? - Вы хорошо знали и доктора Василию? - Да, сэр. - И любили ее? - Она была много лет на моем попечении, сэр, и эта задача ни в коей мере не была мне тяжела. - Хотя она и играла с вашей программой? - Она делала это очень умело. - Могла она соврать насчет доктора Фастальфа? - Нет, сэр. Не могла. - Значит, она сказала правду? - Не совсем, сэр. Я бы сказал - она считает, что это правда. - Почему же она так плохо думает о своем отце, если он хороший и добрый человек, как только что сказал Дэниел? - Она была озлоблена различными событиями в юности; она считала доктора Фастальфа ответственным за эти события, и он, пожалуй, действительно был невольным виновником их... в какой-то мере. Мне кажется, он не думал, что эти события будут иметь такие последствия, какие они имели. Но ведь человеческие существа не управляются прямонаправленными законами роботехники, поэтому трудно судить о сложностях их мотивации. - Довольно справедливо, - заметил Бейли. - Вы думаете, - спросил Жискар, - что продемонстрировать невиновность доктора Фастальфа - безнадежная задача? Бейли свел брови. - Может быть. Я не вижу способа... а если Василия выступит, как угрожала... - Но вы приказали ей молчать. Вы объяснили ей, что это опасно для нее самой. - Я блефовал. Я не знал, что сказать. - Значит, вы намерены сдаться? - Нет! - резко сказал Бейли. - Если бы дело было только в Фастальфе, я мог бы отказаться. В конце концов, что ему будет? Роботоубийство, по-видимому не преступление, а просто оскорбление общества. В худшем случае, он потеряет политическое влияние, на некоторое время вынужден будет прекратить научную работу. Мне жаль будет видеть это, но, раз уж я ничего не могу сделать, то и не могу. И если бы дело было только во мне, я тоже мог бы отказаться. Это погубило бы мою репутацию, но кто может построить кирпичный дом без кирпича? Вернулся бы на Землю слегка запятнанным, стал бы вести жалкую деклассированную жизнь, но такое может случиться с любым землянином. Гораздо лучшие люди, чем я, несправедливо оказывались в таком положении. Все дело в Земле. Если меня постигнет неудача, то, кроме горестных потерь Фастальфа и моих, конец всем надеждам народа Земли выйти в Галактику. Только поэтому я не должен потерпеть неудачу, я должен держаться, пока меня не выкинули с этой планеты. - Закончив почти шепотом, он вдруг посмотрел вверх и раздраженно сказал: - Жискар, почему мы сидим здесь? - Простите, сэр, но вы не сказали куда ехать. - А ведь и правда! Прошу простить меня, Жискар. Сначала отвезите меня к ближайшему общественному туалету. Вам обоим это не нужно, а меня уже подпирает. А потом найдите место, где я мог бы чего-нибудь поесть. Желудок требует пищи. А потом... - Да, партнер Илия? - спросил Дэниел. - По правде сказать, Дэниел, пока я и сам не знаю. Вот удовлетворю чисто физические нужды, тогда и придумаю что-нибудь. Бейли очень хотелось бы верить этому. 45 Машина шла недолго и остановилась у небольшого строения. - Это и есть общественный туалет? - Да. Это ближайший. - Он не занят сейчас? - Возможно, но им могут пользоваться одновременно трое или четверо. - Ладно, выпустите меня. Я пойду и посмотрю. Роботы не двинулись. Жискар сказал: - Мы не можем войти туда с вами, сэр. - Да, я знаю. - Мы не можем как следует охранять вас, сэр. Бейли нахмурился. У меньшего робота естественно должен быть менее гибкий мозг, и Бейли вдруг осознал, что роботы могут просто не пустить его в туалет. - Я не могу помочь этому, Жискар. - Он повернулся к Дэниелу, который должен был лучше понимать человеческие нужды. - Дэниел, у меня нет выбора в этом деле. Выпустите меня из машины. Дэниел посмотрел на Бейли, не двигаясь, и на один страшный миг Бейли подумал, что робот посоветует ему облегчиться на открытом месте, словно он животное. Помолчав, Дэниел сказал: - Я думаю, мы должны позволить партнеру Илии пройти в туалет. - Если вы чуть-чуть подождете, сэр, - сказал Жискар, - я пойду к зданию. Бейли поморщился. Жискар обошел строение кругом. Бейли подумал, что, пока Жискар там ходит, потребности его, Бейли, могут возрасти. Он попытался отвлечься, поглядывая вокруг. Жискар вернулся, и Бейли сказал едко: - Все в порядке? Тогда даруйте мне разрешение... - Он осекся. Зачем изливать сарказм на непроницаемую шкуру робота? - Очень вероятно, что туалет не занят, сэр. - Ну, и хорошо! Пропустите меня. - Бейли открыл дверцу и вышел на узкую гравийную дорожку. Дэниел шел за ним. Когда Бейли потянулся открыть дверь туалета, Дэниел молча показал ему на кнопку, которую следовало нажать. Сам Дэниел не дотронулся до нее. Видимо, это как бы указывало на намерение войти - но и намерение не позволялось. Бейли нажал кнопку и вошел, оставив роботов позади. Тут он обнаружил к своему неудовольствию, что он впервые отделен от своих защитников, и им непросто будет войти, если с ним что-нибудь случится. Что, если он здесь не один? Вдруг Василия послала кого-то следить за ним? И Бейли внезапно вспомнил, что здесь, на Авроре, он полностью безоружен. 46 Он осмотрелся. Никого не было. Он был один. Оставалась дверь, в которую могли войти. У нее, естественно, не было никакой защелки, поскольку туалетом могли пользоваться несколько человек сразу. Но Бейли подумал, что роботы хотя бы задержат того, кто захочет войти. Закончив свои неотложные дела, он повернулся к раковине, как вдруг услышал довольно высокий и несколько напряженный голос: - Вы Илия Бейли? Бейли замер. Он не заметил, как кто-то вошел. Стареет он, что ли? В голосе явно не было никакой угрозы. Да и Бейли был уверен, что если не Жискар, то Дэниел не позволил бы угрозе войти. Но ему был неприятен сам факт. За всю его жизнь к нему никогда не подходили и уж, конечно, не обращались в туалете. На Земле это было строжайшим табу. Бейли медленно повернулся. Мужчина среднего роста, в хорошо сшитом костюме разных оттенков голубого. Светлокожий, светловолосый, с небольшими усиками чуть темнее волос на голове. Бейли с удивлением уставился на эту полоску над губой: он не разу не видел космонита с усами. Бейли сказал, полный стыда, что говорит в туалете: - Я Илия Бейли. - Его голос даже ему самому показался скрипучим и неубедительным. Космониту он тоже показался неубедительным. Он прищурился. - Роботы за дверью сказали, что Илия Бейли внутри, но вы вовсе не такой, каким выглядели в гиперволновке. Совсем не похожи. Опять эта дурацкая пьеса! - злобно подумал Бейли. Наверно, до конца дней каждый встречный будет сначала травить его этим замечанием. Никто не принимает его за обычного слабого человека, а заметив слабость, разочаровываются и смотрят на него, как на дурака. Он сердито повернулся к раковине, сполоснул руки и потряс ими в воздухе, не зная, как включить горячий воздух. Космонит коснулся контакта и как бы прямо из воздуха достал клок впитывающего пуха. - Спасибо, - сказал Бейли, принимая клок. - В том шоу был не я, а актер. - Я знаю, но могли бы подобрать кого-то более похожего на вас, верно? - Это, казалось, было для него источником горести. - Я хочу поговорить с вами. - Как вы прошли мимо моих роботов? По-видимому, это было вторым источником горести. - Еле-еле прошел, - сказал космонит. - Они пытались остановить меня, а со мной был только один робот. Я уверен, что мне необходимо зайти сюда, и они _о_б_ы_с_к_а_л_и_ меня. Они буквально ощупали меня, ища на мне чего-нибудь опасного. Я обвинил бы вас, не будь вы землянином. Вы не можете отдавать роботам такие приказы, которые задевают человека. - Сожалею, - сказал Бейли, - но не я отдавал приказы. Что я могу сделать для вас? - Я хочу поговорить с вами. - Вы и так говорите со мной. Кто вы? Поколебавшись, тот ответил: - Гремионис. - Сантирикс Гремионис? - Правильно. - Почему вы хотите поговорить со мной? Гремионис посмотрел на него с явным замешательством. Затем пробормотал: - Ну, поскольку я здесь... если вы не возражаете... я бы... - и он шагнул к писсуарам. Бейли, потеряв последние остатки слабости, понял, что намерен сделать Гремионис, поспешно отвернулся и сказал: - Я подожду вас снаружи. - Нет, нет, не уходите! - с отчаянием почти взвизгнул Гремионис. - Одну минутку! Пожалуйста! Теперь Бейли так же отчаянно хотел поговорить с Гремионисом; но не хотел сделать ничего такого, что могло бы обидеть Гремиониса и заставить его отказаться от разговора. Только потому он и согласился на эту просьбу. Когда Гремионис подошел к нему, сжимая в руках пушистое полотенце, Бейли расслабился и повторил: - Почему вы хотите поговорить со мной? - Глэдис... солярианка... - Гремионис посмотрел с сомнением и замолчал. - Я знаю Глэдис, - холодно сказал Бейли. - Глэдис вызвала меня... по трехмерке... и сказала, что вы спрашивали ее обо мне. И она спросила меня, не сделал ли я каким-нибудь образом что-то плохое ее роботу - человекоподобному, вроде того, что стоит за дверью. - Ну, и вы сделали, мистер Гремионис? - Нет! Я даже не знал, что у нее есть такой робот, пока... вы сказали ей, что я это сделал? - Я только задаю вопросы, мистер Гремионис. Гремионис сжал правый кулак, нервно потер им о левую ладонь и напряженно сказал: - Я не хочу, чтобы меня ложно обвиняли в чем-то, а тем более в том, что может испортить мои отношения с Глэдис. - Как вы нашли меня? - Она спросила меня насчет робота и сказала, что вы спрашивали про меня. Я слышал, что доктор Фастальф вызвал вас на Аврору, чтобы разобраться в этой путанице... насчет робота. Это было в гиперволновых известиях. И... - Слова выхо