"Тиссье-Ашпул" - они сделали меня. Эта француженка сказала тебе, что ты продал свой вид. И назвала меня дьяволом. - Финн улыбнулся. - Но не это самое главное. Тебе просто необходимо кого-нибудь ненавидеть, пока все это не кончится. Финн повернулся и указал в глубь своего заведения. - Следуй за мной, Кейс. Я вкратце познакомлю тебя с "Блуждающими огнями", раз уж ты здесь. Финн приподнял край одеяла. В коридор упал клин белого света. - Черт возьми, дружище, да не стой ты там столбом. Кейс подошел к одеялу, растирая щеки. - Ну же, - сказал Финн и взял его за локоть. Они нырнули за старое одеяло в облако пыли, в тошноту свободного падения и бесконечность цилиндрического коридора из серого бетона, с кольцами неоновых трубок, укрепленных на стене через равные двухметровые интервалы. - Иисусе, - простонал Кейс. Падая. - Это главный вход, - объяснял Финн. Полы его пиджака развевались и хлопали в набегающем потоке воздуха как крылья. - Если бы мы начали движение не из моего конструкта, а как оно есть на самом деле, то на месте магазина находились бы главные ворота, расположенные точно на оси Вольной Стороны. Почти во всем, что ты увидишь, будут отсутствовать детали, потому что у тебя нет соответствующих воспоминаний. За исключением, например, вот этого куска, который ты получил от Молли... Кейс попытался держаться прямо, но они в полете словно бы перешли в плавный неторопливый штопор. - Держись, - сказал Финн. - Я ускоряю наше движение. Стены колодца расплылись. Головокружительное ощущение крутого спуска, мельтешение световых пятен, затем виражей узких извилистых коридоров. В одном месте, как показалось Кейсу, они прошли прямо сквозь стену - на мгновение все вокруг утонуло в кромешной тьме. - Вот, - сказал Финн. - Мы у цели. Они парили в центре совершенно кубической комнаты-камеры, стены и потолок которой были закрыты панелями из темного дерева. Пол камеры был застелен единым ярким квадратным ковром с узором а-ля микрочип, с электронными цепями голубого и ярко-алого цвета. Точно в центре комнаты, выделенном узором ковра, возвышался квадратный пьедестал из матового молочно-белого стекла. - Вилла "Блуждающие огни", - сияющий драгоценностями предмет на пьедестале заговорил, и голос его был подобен музыке, - это причудливое растение, врастающее само в себя. Готический каприз. Любое место "Блуждающих огней" само по себе таинственно, бесконечна череда комнат, соединяемых лабиринтом проходов, круговые лестницы ведут с уровня на уровень, и уровни переплетаются между собой в изгибах сводов и плавных поворотах коридоров, и глаз не оторвать от красоты узоров, которыми расписаны ограждающие переборки и стены пустых альковов... - Это эссе леди Три-Джейн, - сказал Финн, доставая из кармана сигареты. - Реферат по курсу семиотики. Она написала его, когда ей было двенадцать. - Архитекторы Вольной Стороны всеми силами старались создать противоположность планировке внутренней поверхности Веретена, выполненной с банальной функциональностью интерьера меблированных комнат. В "Блуждающих огнях" уровни разрастались и наслаивались с отчаянностью раковой опухоли, стили при этом искажались, накладывались друг на друга, стремясь прорасти в напичканное микроэлектроникой ядро, корпоративное сердце нашего клана, кремниевый цилиндр, испещренный ходами эксплуатационных туннелей, широких и узких, большей частью диаметром не больше человеческой головы, по которым ползают разумные крабы, бездушные киберы, выискивающие, где микромеханика оказалась подверженной разложению или внешнему воздействию. - Это ее ты видел в ресторане, - сказал Финн. - По меркам архипелага, - продолжила свое повествование голова, - наша семья - древняя, и чрезмерная усложненность планировки виллы отражает ее возраст. Но говорит также и о другом. Семиотика строения виллы свидетельствует об обращенности внутрь, об отрицании манящей бескрайности, простирающейся за корпусом Веретена. Тиссье и Ашпул поднялись по гравитационному колодцу для того, чтобы обнаружить, что никаких дел с космосом иметь не желают. Создание Вольной Стороны во имя процветания нового островка человечества, накопление богатств и эксцентричности привели к началу строительства огромного тела виллы "Блуждающие огни". Мы замуровали себя нашими деньгами, вросли в самих себя, образовав безмятежный мир своего "Я". Вилла "Блуждающие огни" не знает неба, ни голографического, ни какого-либо другого. В кремниевом сердце виллы есть маленькая комната, единственное прямоугольное помещение во всем комплексе. В ней, на пьедестале из простого стекла, покоится искусно изготовленный бюст из платины и драгоценностей, отделанный жемчугом и лазуритом. Сверкающие глаза этого произведения искусства вырезаны из того самого синтетического рубина, из которого был изготовлен смотровой экран их первого корабля, что поднял из колодца первого Тиссье и вернулся за первым Ашпулом... Голова замолчала. - Так что там дальше? - спросил через некоторое время Кейс, почти ожидая, что предмет ответит ему. - Это все, что она написала, - сказал Финн. - Эссе осталось незаконченным. Она была тогда всего лишь ребенком. Этот бюст - нечто вроде церемониального терминала. И мне надо, чтобы Молли оказалась здесь в нужное время с нужным словом. В этом весь фокус. Как бы глубоко вы с Котелком ни забрались с этим китайским вирусом, это не будет значить ни черта. Если эта штука не услышит волшебное слово. - Так что это за слово? - Я не знаю. Можно сказать, что я абсолютно предопределен к незнанию этого слова и потому не _могу_ его узнать. Я - то, что не может знать это слово. Если ты, дружище, вдруг узнаешь его и скажешь мне, я все равно его не узнаю. Для этого в меня встроен механический сдерживатель. Кто-то другой должен узнать это слово, и принести его сюда, и произнести в тот самый момент, когда вы с Котелком прошьете айс и заберетесь в ядро. - И что произойдет? - Тогда я перестану существовать. Меня не станет. - Ага, вот это мне уже нравится, - сказал Кейс. - Конечно. Но будь осторожен, Кейс. Моя, ох, другая мозговая доля против нас, такое у меня впечатление. И эта неопалимая купина может оказаться подобной мне. И Армитаж уже скоро закончится. - Что это значит? Но сформированная деревянными панелями комната уже начала сворачиваться, складываться под сотней невероятных углов подобно бумажному журавлику, исчезая, растворяясь в бездонности Матрицы. 15 - Пытаешься побить мои рекорды, сынок? - спросил Кейса Котелок. - Тебе снова приплюснули мозги, на пять секунд. - Не вякай, - сказал Кейс и прижал пальцем переключатель симстима. Молли лежала в темноте на шершавом холодном бетоне. КЕЙС КЕЙС КЕЙС КЕЙС. Зимнее Безмолвие внес свою лепту, подключившись к цифровому индикатору часов Молли, и теперь информировал о том, что она на связи с декой. - Остроумно, - сказала Молли. Она перекатилась на спину, отряхнула ладони и хрустнула пальцами. - Что скажешь? ВРЕМЯ МОЛЛИ ВРЕМЯ ПОРА. Молли сильно нажала языком на ряд нижних передних зубов. Один из зубов слегка подался вперед, приведя в действие микроволновые усилители; редкие фотоны окружающей тьмы стали преобразовываться в потоки электронов, бетонные стены вокруг Молли смутно проявились из темноты, призрачно-бледные и шероховатые. - Ладно, дорогуша. Начинаем нашу игру. Место, где укрывалась Молли, похоже, было эксплуатационным туннелем. Она ухватилась рукой за вычурную потускневшую медную решетку и встала. Увидев краем глаза ее руки и тело, Кейс понял, что она снова одета в полиуглеродный костюм. Под пластиком костюма Кейс ощутил привычную тесноту узких кожаных джинсов. Под мышкой у Молли висело что-то жесткое, напоминающее очертаниями кобуру. Молли прислонилась плечом к стене, расстегнула молнию на костюме и коснулась рубчатой пластмассовой рукоятки иглострела. - Эй, Кейс, - почти шепотом сказала она, - ты слышишь меня? Хочу рассказать тебе кое-что... У меня когда-то был парень. Ты мне его чем-то напоминаешь... Молли повернулась и осмотрела коридор. - Джонни, его звали Джонни. Вдоль стен коридора, похожего на длинный подвал с низким потолком, высились ряды дюжин и дюжин разнокалиберных музейных шкафов, высоких архаичных изделий из темно-коричневого дерева со стеклянными дверцами. Старинная мебель совершенно не подходила к этому месту, к плавным, искусно скругленным стенам коридора, будто была внесена сюда для каких-то неведомых целей и забыта. Через каждые десять метров из пола торчала тусклая медная стойка, поддерживающая шарообразный стеклянный светильник. Пол был странно неровным, и только после того, как Молли двинулась вдоль стены по коридору, Кейс понял, что пол был как попало выстлан сотнями разномастных половичков и ковров. В некоторых местах слой ковров доходил до шести штук - пружинящая поверхность из пестрых лоскутьев шерсти и хлопка. Молли совершенно не уделяла внимания шкафам и их содержимому, что действовало Кейсу на нервы. Ему приходилось удовлетворять свое любопытство лишь тем, что попадало в поле зрения ее блуждающего взгляда: глиняная посуда, старинное оружие, предметы, настолько скрытые налетом пыли, что это делало их абсолютно неопределимыми, обтрепанные куски гобеленов... - Мой Джонни, понимаешь, Кейс, он был умницей, по-настоящему толковым парнем. Начинал он как ходячий тайник на Мемори-лейн, с чипом в голове, и люди платили ему, чтобы прятать там свою информацию. В тот вечер, когда мы впервые встретились, за ним по пятам шел _як_, убийца, и я сделала этого японца. Мне просто повезло, но я сумела его одолеть. После этого, Кейс, все было так складно и славно... Молли беззвучно шевелила губами. Но Кейс понимал, о чем она говорит, он чувствовал ее слова, ему не нужно было, чтобы она произносила их вслух. - У нас была отработана слежка, мы оставляли зацепки в пакетах данных и после этого получали ниточки ко всему, что Джонни когда- либо хранил в своем чипе. Мы делали копии всего этого на лентах, а затем начинали раскручивать избранных клиентов... бывших клиентов. Я была его носильщиком, мускулами, сторожевым псом. Я была по- настоящему счастлива. Ты когда-нибудь был счастлив, Кейс? Он был моим парнем. Мы работали вместе. Были партнерами. Когда я встретилась с ним, я была только восемь недель как из клуба с марионетками... Молли сделала паузу, огибая острый угол повествования, и продолжила свой рассказ. Вокруг нее по-прежнему возвышались полированные шкафы, и цвет их стенок напоминал Кейсу надкрылья тараканов. - Складно, славно и не завися ни от кого - вот так мы с ним работали. Так, как будто никто и никогда не мог нас потревожить. Я бы не позволила, никому. Но якудза, я только потом это поняла, они хотели достать Джонни. Потому что я убила их человека. Потому что Джонни провел их. А _яки_ - они могли позволить себе ждать и подбираться медленно, чертовски медленно, приятель, выжидая годы и годы. Дадут тебе сладко пожить, так, чтобы тебе было чего терять, когда они придут за тобой. Терпеливые как пауки. Дзен-пауки. Тогда я еще не знала про все это. А если бы и знала, то решила бы, что нас это не коснется. Потому что когда ты молод, то считаешь себя исключительным. А я была молода. И они пришли, как раз тогда, когда мы решили, что набрали достаточно, и хотели завязать, собрать манатки и перебраться в другое место, может быть, в Европу. Потому что без денег там делать нечего, и мы оба это прекрасно понимали. А деньги у нас были, мы катались как сыр в масле - швейцарские счета в орбитальных банках и гнездышко, полное мебели и безделушек. Набили мошну под самую завязку. Тот первый _як_, который пытался его убить, был мастером своего дела. Рефлексы такие, каких ты в жизни не видал, имплантаты, стиля столько, что хватило бы на десяток обычных бойцов. А второй, посланный ими, был... не знаю, как и сказать... был почти как _монах_. Клон. Убийца-автомат, выращенный из нескольких клеток тела. И все, что в нем было, это смерть, молчание и ледяное спокойствие... Молли замолчала. Коридор перед ней разделился на два рукава, в каждом вверх вели ступени. Молли взяла левее. - Однажды, давно, когда я была маленькой, мы жили в старом доме под снос. Этот дом стоял в старых кварталах на Гудзоне, и там было полно крыс, господи, таких здоровенных крыс. Они вырастали до огромных размеров, потому что жрали химикаты. Я была тогда маленькой, и эти крысы были размером почти с меня, и одна из них по ночам скреблась у нас под полом. Однажды кто-то привел к нам старика. Его щеки были все в морщинах, а глаза совершенно красные. У него был под мышкой сверток из кожи, пропитанной жиром, в таких обычно хранят стальные предметы, предохраняя их от ржавения. Этот человек развернул сверток и достал старый револьвер и три патрона. Потом он зарядил свой револьвер одним патроном и начал ходить по комнате взад-вперед, а мы все уселись у стен. Взад и вперед. Сложив руки перед собой, свесив голову на грудь, как будто позабыв о револьвере. Он слушал крысу. Мы старались сидеть как можно тише. Старик делал шаг. Крыса двигалась под полом. Крыса передвигалась, и он делал новый шаг. Через час или около того он как будто бы вспомнил о своем револьвере. Прицелился из него в пол, усмехнулся и нажал на курок. Потом завернул оружие обратно в кожу и ушел. На следующий день я посмотрела через щель между досками под пол. У крысы была дыра между глаз. Молли внимательно разглядывала запертые двери, появляющиеся справа и слева одна за другой по мере того, как она шла по коридору. - Тот второй, что пришел за Джонни, был похож на этого старика. Он был не старый, но все равно похож. Он убивал точно так же. Коридор закончился, и стены расступились. Неподвижное море из груд богатых ковров расстилалось под гигантской люстрой-канделябром, нижние хрустальные подвески которой свисали почти до пола. Молли обогнула люстру, и подвески мелодично зазвенели, заколебавшись от движения воздуха. ТРЕТЬЯ ДВЕРЬ СЛЕВА, замигала надпись на индикаторе в глазах Молли. Молли повернула налево, с удивлением оглянувшись на перевернутое хрустальное дерево. - Я видела его только один раз. Я шла домой. Он выходил из дверей. Мы жили в перестроенной бывшей фабрике, где любили селиться молодые сотрудники "Чувств/Сети" и другие подобные типы. Поэтому там было тихо и сидели охранники, и к тому же я установила там много чего дополнительно. Я знала, что Джонни сейчас должен быть наверху. Этот маленький японец, он почему-то привлек мое внимание, когда выходил из дверей. Мне он ничего не сказал. Мы просто посмотрели друг другу в глаза, и я все поняла. Ничем не примечательный человек, небольшого роста, в обычной одежде, никакой гордости, само смирение. Он посмотрел на меня, перешел улицу и сел в такси. И я все поняла. Поднялась наверх, и Джонни сидел в кресле у окна и его рот был чуть- чуть приоткрыт, будто он собирался что-то сказать. Дверь, перед которой Молли остановилась, была очень старой, резной, из тайского тика, и похоже было, что ее, для того чтобы она вошла в бетонный проем, распиливали напополам. Среди вырезанных на двери переплетенных драконов был заметен примитивный механический замок из нержавеющей стали. Молли встала на колени, вытащила из внутреннего кармана тугой маленький сверток из черной замши и извлекла из него тонкий, как игла, длинный стержень. - После Джонни я больше не встречала никого, кто затронул бы во мне хоть что-то. Молли ввела стержень в замочную скважину и принялась медленно, сосредоточенно поворачивать его из стороны в сторону, покусывая нижнюю губу. Кейс понял, что сейчас она полагается только на свое осязание; ее глаза уставились в никуда, взгляд полностью расфокусировался; изображение двери превратилось в светлое туманное пятно. Кейс вслушивался в тишину, нарушаемую только тихим позвякиванием подвесок в люстре. Свечи? В "Блуждающих огнях" все обманчиво. Кейс вспомнил рассказ Кэт о замке с прудом и лилиями, и певучие манерные слова эссе Три-Джейн снова зазвучали у него в голове. Вилла врастает сама в себя. В воздухе виллы витал слабый запах плесени и благовоний, как в церкви. Где сейчас эти Тиссье или Ашпул? Кейс ожидал увидеть здесь что-то вроде чистенького и дисциплинированно жужжащего улья, но на глаза Молли ничего такого не попадалось. Ее монолог взволновал его; никогда прежде она о себе ничего не рассказывала. За исключением истории, поведанной Кейсу в кабинке дома марионеток, Молли почти не упоминала ни о чем таком, что позволило бы предположить, что у нее есть прошлое. Молли закрыла глаза, и в тот же миг прозвенел металлический щелчок, который Кейс скорее почувствовал, чем услышал. Это напомнило ему магнитные замки в клубе марионеток. Тогда дверь открылась перед ним несмотря на то, что у него был не тот чип. За этим стоял Зимнее Безмолвие, который манипулировал замком с такой же легкостью, с какой управлял беспилотной авиеткой и роботом-садовником. Программа, отвечающая за замки клуба марионеток, была подсистемой цепей службы безопасности Вольной Стороны. Однако элементарный механический замок мог оказаться для ИР серьезной проблемой, требующей для ее решения самодвижущегося кибернетического устройства или человеческого агента. Молли открыла глаза, убрала стержень обратно в замшевый футляр, аккуратно свернула его и спрятала в карман. - Мне кажется, ты в чем-то подобен ему, - сказала она. - Рожден для налетов. Я поняла: то, что ты делал в Тибе, было упрощенным вариантом того, что ты делал бы везде. Несчастливое стечение обстоятельств, с кем не бывает, ты упал на дно и вернулся к природным основам. Молли встала на ноги, отряхнулась и почесала шею. - Знаешь что, Кейс, я подумала, что ниндзя, которого "Тиссье- Ашпул" послали за Джимми, за тем парнем, что стянул у них голову, вполне мог оказаться тем же самым, что якудза посылали убить Джонни. Молли вытащила из кобуры иглострел и поставила его на полностью автоматическую стрельбу. Уродство двери, в тот момент, когда Молли наклонилась к ней, чтобы открыть и пройти внутрь, поразило Кейса. Нет, не двери, которая сама по себе была прекрасна, но того, как ее распилили, чтобы втиснуть в требуемую форму. Даже очертания остатков двери и те были неправильными: прямоугольник на фоне закругленного сверху бетонного проема. Все эти вещи везли сюда, подумал Кейс, а затем насильно втискивали в имеющиеся рамки. Эта дверь казалась крышкой, снятой с какой-то шкатулки чудовищного размера. Кейс вспомнил эссе Три-Джейн и представил себе, как вся мебель и обстановка собиралась и вывозилась из колодца с целью воплощения в жизнь некоего плана хозяина виллы, стремящегося заполнить здесь все свободное пространство, придав вилле особый отличительный шарм, который должен был бы отражать ее дух. Кейс вспомнил обугленное гнездо, шевелящихся безглазых созданий... На двери резьбой был изображен дракон. Молли надавила на одну из его передних лапок и толкнула ее вперед - дверь легко открылась. Комната за дверью была маленькой, тесной, размером чуть больше кладовки. Закругленные стены заставлены металлическими шкафчиками для инструментов. При появлении Молли под потолком автоматически зажегся светильник. Молли закрыла за собой дверь и подошла к рядам шкафчиков. ТРЕТИЙ СЛЕВА, замигала надпись на индикаторе ее оптического чипа - Зимнее Безмолвие давал указания. ПЯТЫЙ СВЕРХУ. Но Молли начала с самого верхнего, не глубже подноса, ящичка. Пусто. Второй ящичек тоже был пуст. В третьем, который оказался глубже предыдущих, обнаружились несколько тусклых горошин припоя и кусок коричневой кости, похожей на фалангу человеческого пальца. Четвертый ящик содержал в себе сырую и заплесневелую древнюю бумажную инструкцию по эксплуатации какого-то технического средства, на французском и японском. В пятом ящике, за бронированной перчаткой от тяжелого скафандра, Молли нашла ключ. Он был похож на тусклую медную монету, приваренную к концу короткого пустотелого стержня. Молли внимательно осмотрела ключ со всех сторон, и Кейс увидел, что изнутри полый стержень усеян металлическими пупырышками и мелкими выступами. На одной из сторон монеты были выдавлены буквы: "ГОЛОВ-Т". Другая сторона была ровной и гладкой. - Он рассказал мне про это, - прошептала Молли. - Зимнее Безмолвие. Как он годами играл в ожидание. В начале у него не было никакой реальной власти, но постепенно он нашел способ использовать охранную систему и систему безопасности виллы для того, чтобы следить за передвижением людей и предметов. Двадцать лет назад он заметил, как кто-то потерял этот ключ, и тогда он заставил другого человека взять его, принести и спрятать здесь. Потом он убил этого человека, мальчика, который принес ключ. Ребенку было восемь лет. - Молли крепко сжала ключ в кулаке. - Чтобы никто больше уже не смог найти этот ключ. Из кармана-кенгуру своего костюма она достала кусок нейлонового шнура и продела его в круглую дырочку над надписью ГОЛОВ-Т. Завязав шнур узлом, Молли повесила ключ себе на шею. - И еще он сказал, что ему все время тыкали в нос тем, как они здесь все старомодны, и носились как с писаной торбой с этим своим барахлом девятнадцатого века. Он выглядел в точности как Финн на экране монитора в том притоне с марионетками. Будь я недостаточно внимательна, могла бы подумать, что он и _есть_ Финн. На индикаторе в ее глазах светилось время, сияющие цифры ярко выделялись на фоне стальной серой стены ящичков с ручками. - И еще он сказал, что если бы они сумели стать тем, к чему стремились, то он освободился бы уже много лет назад. Но этого не произошло. Они остались такими, как есть. Сбрендившими аристократами. Чудными, как Три-Джейн. Так он говорил о ней, но при этом мне показалось, что он ее любит. Молли повернулась, открыла дверь и вышла в коридор. Пальцы ее правой руки поглаживали рифленую рукоятку иглострела. Кейс отключился. "Куань одиннадцатой степени" разрастался. - Котелок, как ты думаешь, эта штука сработает? - Гадит ли медведь в лесу? Котелок провел их сквозь находящиеся в постоянном движении радужные слои. В ядре китайской программы начало формироваться нечто темное. Плотность информации здесь значительно превосходила плотность тканей Матрицы, и в месте их контакта образовывались дрожащие и рассыпающиеся образы. Углы плоскостей колеблющихся калейдоскопических соединений сходились в одной серебряно-черной фокальной точке. Кейс с удивлением видел, что полупрозрачные пластины исписаны детскими символами зла и неудачи: свастики, черепа и скрещенные берцовые кости, змеиные глаза, внутри которых поблескивают игральные кости. Но когда он пытался рассмотреть что- либо подробнее, то обнаруживал, что этого просто нет. Лишь примерно с десятой попытки ему удалось периферийным зрением углядеть акулоподобный предмет, отливающий обсидианом, черные грани которого отражали лишь слабый отдаленный свет, вроде бы не имеющий никакого отношения к Матрице вокруг. - Это жало, - пояснил конструкт. - После того, как "Куань" сделает свое дело и срастется брюхо к брюху с ядром "Тиссье-Ашпул", мы проберемся внутрь на этой штуковине. - Ты был прав, Котелок. Зимнее Безмолвие удерживается под контролем специальным механическим сдерживателем. Ну, конечно, в том смысле, в каком он сейчас вообще _под контролем_, - добавил Кейс. - Это он, - сказал конструкт. - Следит за нами. И хочет этого. Уверяю тебя. - Это код, слово, так он сказал. Кто-то должен прошептать его в ухо чудному терминалу в специальной комнате в тот самый момент, когда мы управимся с тем, что ждет нас за айсом. - Ну что ж, парень, у тебя пока есть время для того, чтобы пришить еще кого-нибудь, - ответил Котелок. - Старина "Куань" продвигается вперед крайне медленно. Но верно. Кейс отключился. И уставился в выпученные глаза Малькольма. - Ты был немножко мертв только что, друга. - Бывает, - ответил Кейс. - Я уже начинаю привыкать. - Ты ведешь дела с тьмой, друга. - К сожалению, это единственная игра в городе, и, похоже, она мне начинает нравится. - Да пребудет с тобой Джа, Кейс, - сказал Малькольм и отвернулся обратно к радиомодулю. Кейс несколько секунд рассматривал дреды сионита, напоминающие стелющийся кустарник, канаты мускулов на его крепких руках. И снова ушел в Матрицу. И нажал клавишу симстима. Молли брела по коридору, очень похожему на тот, по которому она проходила только что. Не было только шкафов со стеклянными дверцами, и, как догадался Кейс, они приближались к кончику Веретена: сила тяжести уменьшалась. Вскоре Молли уже смогла запросто перепрыгнуть через кучу свернутых трубками ковров. В ее ноге пульсировала слабая, но постоянная боль... Коридор внезапно сузился, свернул, разделился. Молли выбрала левый поворот, остановилась и посмотрела на уходящий круто вверх причудливый изгиб лестницы. Ее нога болела все сильнее и сильнее. Над ее головой по потолку змеились и уходили над лестницей вверх пучки разноцветных кабелей. На бетонных стенах поблескивали капельки влаги. Молли поднялась по лестнице, вышла на прямоугольную площадку и остановилась, растирая ногу. Снова узкие коридоры, стены завешены коврами. От площадки коридоры расходились в трех направлениях. НАЛЕВО. Молли недовольно передернула плечами. - Позволь мне оглядеться, лады? НАЛЕВО. - Ну, успокойся. Времени еще навалом. Молли двинулась по коридору, ведущему от площадки направо. СТОЙ. НАЗАД. ОПАСНО. Молли заколебалась. Из-за полуоткрытой двери в конце прохода доносился голос, громкий и неразборчивый, похоже, пьяный. Кейс определил язык как французский, но полной уверенности у него не было. Молли сделала шаг, другой, ее рука скользнула под молнию костюма и легла на рукоятку пистолета. Следующий шаг внес ее в поле действия нейропарализатора, в ушах у нее зазвенело - высокая, режущая нота, принятая поначалу Кейсом за звук заработавшего иглострела. Молли подалась вперед, ее ослабевшие мышцы обмякли, ноги подкосились, она упала и ударилась лбом о пол. Перевернулась и замерла, лежа на спине, глаза открыты, но ничего не видят, бездыханная. - А это еще что? - Снова неразборчивое бормотание. - Карнавальный костюм? Дрожащая рука забралась за отворот трико Молли, нащупала там иглострел и извлекла его наружу. - Что ж, почти меня своим визитом, детка. Пошевеливайся. Молли медленно поднялась на ноги, глаза ее были прикованы к дулу черного автоматического пистолета. Хоть руки человека и тряслись, действовал он вполне уверенно; ствол оружия следовал за горлом Молли, как будто был привязан к нему растяжимой невидимой нитью. Мужчина был стар, очень высок, и черты его лица напомнили Кейсу девушку, которую он мельком видел в "_Vingtieme Siecle_". Мужчина был одет в тяжелый темно-бордовый шелковый халат, обшлага широких рукавов и воротник были оторочены кружевами. Одна его нога была босой, на другой - черный вельветовый шлепанец, на носке которого золотом была вышита лисья голова. Мужчина жестом приказал Молли пройти в комнату. - Медленно, дорогая. Комната была очень большой, беспорядочно заваленной разноообразнейшими предметами, в большинстве своем Кейсу неизвестными или кажущимися бессмысленными. Он разглядел отливающий серым стальным цветом ящик старомодного монитора "Сони", просторную кровать на медных ножках, покрытую овечьими шкурами, с подушками, такими же, на первый взгляд, как коврики, использующиеся здесь для застилания коридоров. Взгляд Молли метнулся от массивной консоли "Телефункен" к полкам со старинными пластинками, крошащимися от времени и запаянными в прозрачный пластик, от них - к широкому письменному столу с нагромождением электронных плат. Кейс отметил для себя наличие в комнате инфопространственной деки с тродами, но глаза Молли скользнули по ней без особого интереса. - Если я убью тебя прямо сейчас, - сказал старик, - это будет всего лишь самозащита. - Кейс почувствовал, как Молли напряглась, готовая к прыжку. - Но дело в том, что как раз сегодня вечером я занимаюсь отпущением своих грехов. Как тебя зовут? - Молли. - Молли... А меня - Ашпул. Человек рухнул в огромное мягкое кожаное кресло на квадратных хромированных ножках, будто ноги его подкосились, но дуло пистолета ни на секунду не оставляло Молли. Старик положил иглострел на низкий медный столик, стоявший рядом с креслом, уронив при этом на пол горсть красных прозрачных пилюль. Столик ломился от медикаментов в самых различных упаковках - от пластиковой пленки до бумажных коробочек и стеклянных флаконов - бутылок с алкоголем и мягких пакетиков из тонкого полиэтилена с сыпучим белым порошком. Кейс заметил на столике старинный стеклянный шприц и стальную ложку. - Как же ты плачешь, Молли? Я вижу, что твои глазки скрыты ото всех. Мне это ужасно любопытно. Глаза мужчины были обведены красной каймой, лоб блестел от пота. Он был очень бледен. Он болен, решил Кейс. Или сидит на наркотиках. - Плакать - не в моих привычках. - Но как ты будешь плакать, если кто-нибудь все-таки заставит тебя? - Я плююсь, - сказала Молли. - Слезные каналы заведены мне в рот. - Это означает, что ты уже кое-чему научилась, ты, такая молодая. Одной важной вещи. Старик положил руку с пистолетом себе на колени и, не глядя и не затрудняя себя выбором, взял со столика одну из дюжины бутылок с разнообразными алкогольными напитками. Отпил прямо из горлышка. Это было бренди. Струйка жидкости вытекла из угла его рта. - Вот способ сдержать слезы. Мужчина сделал еще один глоток. - Сегодня вечером я занят очень важным делом, Молли. Я создал все это, и теперь делаю нечто очень важное. Я умираю. - Я могу уйти так же, как и пришла, - предложила Молли. Старик издал хриплый смешок. - Ты вмешалась в мой обряд самоубийства, а теперь хочешь просто уйти? Ты все больше удивляешь меня. Воровка. - Дело касается моей задницы, босс, это все, что у меня есть. Я просто хочу уйти отсюда целой и невредимой. - Ты очень грубая девушка. Самоубийствам в этом доме надлежит происходить с большой помпой, с роскошным антуражем. Именно этим я сейчас и занимаюсь, понимаешь? И, возможно, сегодня вечером я заберу тебя вместе с собой в ад... В стиле египетских фараонов... Старик снова отпил бренди. - Подойди ближе. Его рука с бутылкой дрожала. - Выпей. Молли покачала головой. - Не бойся, не отравлено, - сказал старик, но поставил бутылку на столик. - Присядь. Садись на пол. Поговорим. - О чем? Молли опустилась на пол. Кейс почувствовал, как ее бритвы выдвинулись из-под ногтей. Совсем чуть-чуть. - Обо всем, что придет в голову. В мою голову. Потому что сегодня мой вечер. Машины разбудили меня. Двадцать часов назад. Что- то происходит, сказали они, необходимо мое присутствие. Не ты ли то, что обеспокоило их? Хотя, чтобы справиться с тобой, я им не нужен, нет. Что-то еще... а я спал, слышишь, Молли? Тридцать лет. Тебя еще не было на свете, когда я в последний раз лег в сон. Меня уверяли, что в холоде нет сновидений. И еще мне говорили, что самого холода я не почувствую. Это бред, Молли. Ложь. Конечно, я видел сны. Холод позволял внешнему миру проникать в меня, вот как это было. Внешнему миру. Всему тому мраку, от которого я пытался укрыть нас, для чего и создал все это. Сначала это была капля, всего лишь капля, один гран мрака, холод принес его... За ней последовали другие, и стали наполнять мою голову, подобно тому, как дождь заполняет пустой пруд. Белые лилии. Я помню. Терракотовый пруд, зеркально сверкающие русалки из хрома, лучи закатного солнца блестят сквозь листву сада... Я стар, Молли. Если считать холод, то мне больше двух сотен лет. Холод... Ствол пистолета неожиданно взметнулся вверх, рука, держащая оружие, затряслась. Мышцы ног Молли были натянуты как струны. - Вы могли бы сжечь себя заморозкой, - сказала она осторожно. - Здесь сжечь ничего невозможно, - раздражено ответил старик, опуская пистолет. Его скупые движения были откровенно старческими. Он клевал носом. С усилием он все же заставил себя держать голову прямо. - Ничего не сгорает. Я вспомнил. Машины сказали мне, что наш разум сошел с ума. Очень давно мы выложили за него миллиарды. В то время искусственный разум был еще очень пикантной темой. Я сказал машинам, что сам разберусь с ним. Неудачное время, в самом деле неудачное, потому что Восемь-Жан в Мельбурне и только наша дорогая Три-Джейн заправляет в лавке. Или, возможно, наоборот, очень удачное время. Может, ты знаешь, Молли? - Старик снова вскинул пистолет. - Что-то странное творится сегодня на вилле "Блуждающие огни". - Босс, - сказала Молли, - вы знаете, что такое Зимнее Безмолвие? - Имя. Вероятно, могущественного духа. Князя Тьмы, конечно же. В свое время, Молли, я знал немало князей. И не одну княгиню. Королеву Испанскую, например, прямо вот на этой постели... Но затем я начал скитаться. - Мужчина закашлялся, и пока он изгибался в конвульсиях, ствол пистолета дергался в его руках. Кашель был скверным, мокрым. Наконец старик успокоился и сплюнул на ковер рядом со своей босой ногой. - Я отправился в скитания. Через холод. Но очень скоро все это кончится. Я приказал оживить Джейн сразу после того, как проснулся сам. Удивительно - лежать десятилетиями рядом с законно разрешенным количеством своей собственной дочери. Глаза старика уставились мимо Молли, в слепой экран серого монитора. По его телу прошла дрожь. - У нее глаза Мари-Франс, - проговорил он наконец и улыбнулся. - Мы вырабатывали у нашего мозга особый вид аллергии к его же собственным нервным сигналам, получая в результате своеобразную имитацию направленного аутизма. Голова старика начала клониться на бок, но он выпрямил ее. - Теперь я понимаю, что сейчас подобное легко реализуется при помощи вживленных микрочипов. Пистолет выскользнул из его пальцев и спокойно улегся на ковре. - Сны разрастаются как ледники, - сказал Ашпул. Лицо старика приняло голубоватый оттенок. Голова его откинулась на только того и ждущую спинку кресла, и он захрапел. Хлоп - Молли вскочила на ноги и схватила пистолет, а затем иглострел. Прошлась по комнате с оружием в обеих руках. За кроватью, на ковре, в большой блестящей луже густой, уже начинающей сворачиваться и подсыхать крови, горой высилось стеганое одеяло или перина. Отогнув край одеяла, Молли увидела что под ним лежит тело девушки - бледная кожа на плечах и лопатках испачкана кровью. У нее перерезано горло. Около ее головы в темной луже поблескивала широкая прямоугольная бритва. Молли опустилась на колени, стараясь не выпачкаться в крови, и повернула лицо мертвой девушки к свету. Лицо, которое Кейс видел в ресторане. Где-то в глубинах происходящего прозвучал щелчок, и мир застыл. Изображение, передающееся из симстима Молли в деку, превратилось в стоп-кадр. Картинка держалась без изменения секунды три, потом мертвые черты начали расплываться, превращаясь в лицо Линды Ли. Снова щелчок - перемещение взгляда по комнате. Молли поднялась во весь рост и посмотрела вниз на золотой лазерный диск, лежащий рядом с небольшим пультом на мраморной столешнице ночного столика. От пульта тянулся пучок тонких оптоволоконных кабелей, похожий на привязь, и исчезал в гнезде, вживленном в изящную шею. - Я понял тебя, скотина, - сказал Кейс, ощущая, как его собственные губы неуловимо шевельнулись, где-то очень далеко. Он был уверен, что этот стоп-кадр устроил Зимнее Безмолвие. Молли, конечно же, ничего не видела. Она не видела, как лицо мертвой девушки подернулось пеленой и приняло очертания посмертной маски Линды. Молли повернулась. Прошла через комнату к креслу Ашпула. Старик дышал медленно и хрипло. Молли посмотрела на столик, заваленный наркотиками и заставленный бутылками с выпивкой. Бросила пистолет на ковер, подняла свой иглострел, поставила оружие на стрельбу одиночными и очень аккуратно выпустила отравленную иглу в самый центр старческого опущенного века. Ашпул коротко вздрогнул, дыхание его на полувздохе оборвалось. Другой глаз, карий, невидящий, медленно открылся. Этот глаз так и оставался открытым, когда Молли повернулась и решительно вышла из комнаты. 16 - Твой босс на проводе, Кейс, - сказал Котелок. - Он связался с нами через такую же "Хосаку" с яхты над нами, с той, что оседлала и поимела нас сзади. Называется "Ханива". - Знаю, - рассеянно ответил Кейс. - Я видел. Перед ним распахнулся прямоугольник белого света, заслонив собой айс "Тиссье-Ашпул"; с него на Кейса глядел спокойный, прекрасно контролирующий себя, но при этом совершенно безумный Армитаж - глаза его были пустые и бессмысленные, как пуговицы. - Я рад, что Зимнее Безмолвие позаботился и о ваших агентах тьюринговой регистрации. Так же, как и о моих, - приветствовал Армитажа Кейс. Армитаж молчал. И пристально смотрел на Кейса. Кейс с трудом подавил в себе желание отвести глаза, прекратить эту игру в гляделки. - С вами все в порядке, Армитаж? - Кейс, - ему внезапно показалось, что за голубым прозрачным льдом глаз что-то шевельнулось, - ты же видел Зимнее Безмолвие, ведь так? В Матрице? Кейс кивнул. Камера на корпусе его "Хосаки" в "Маркусе Гарвее" должна была передать этот жест в монитор на "Ханиве". Кейс представил себе, с каким удивлением должен был сейчас наблюдать этот ненормальный полудиалог Малькольм, не слышащий голосов Армитажа и конструкта. - Кейс, - глаза на экране выросли - Армитаж придвинулся к компьютеру вплотную, - кем он был, когда ты его видел? - Высокочетким симстим-конструктом. - Но _кем_? - В последний раз - Финном... Перед этим - сутенером, с которым я... - Но не генералом Гирлингом? - Каким генералом? Световой прямоугольник схлопнулся. - Соединись снова с "Ханивой" и узнай, в чем там дело, - бросил Кейс конструкту. И включил симстим. Зрелище заворожило его. Молли сидела, скорчившись, между двумя стальными балками на балконе огромного зала на уровне двадцати метров от пола из очень гладкого, почти блестящего бетона. Зал был ангаром или ремонтным цехом. Кейс разглядел три средства для передвижения в космосе, размерами примерно с "Гарвей", все на различных стадиях ремонта. Голос. Говорят по-японски. Из нутра каплевидного автомобиля появилась фигура в оранжевом скафандре, человек подошел к одному из космических аппаратов и встал под его полусогнутой стойкой, странно напоминающей человеческую руку. Человек достал из кармана пульт и пробежался пальцами по его клавишам, потом поднял руку и потер щеку. Появилось управляемое кибернетическое устройство в виде тележки на серых рифленых шинах. КЕЙС, замигала надпись на индикаторе Молли. - Привет, - сказала Молли. - А я вот жду провожатого. Молли присела на пол, костюм "Новых" на ней в точности повторил оттенок серо-голубой краски, которой была выкрашена ферма. Ее нога болела. Боль была острой и постоянной. - Мне бы следовало бежать сейчас к Чину, - пробормотала Молли. Из тени на уровне ее колена появился мерно тикающий механизм. Устройство остановилось - маленькое сферическое тело покачивалось из стороны в сторону на тонких паучьих ножках; пустило в сторону Молли рассеянный луч лазерного фонарика и полностью замерло. Это был микрокибер "Браун", у Кейса когда-то был такой, немного другой модели - бесполезная игрушка, которую он получил как часть оплаты за выполненную работу от одного кливлендского скупщика, специализирующегося по