учно. -- Ты можешь меня убить, -- предложил он. -- Вижу, другого способа избавиться от тебя у меня нет. Все трое грабителей стояли, а бродяга продолжал упрямо сидеть, подтянув колени к подбородку. Он устал и был голоден. Нелепость происходящего, как ему казалось, даже не заслуживала того, чтобы над ней задумываться. Удивительная страна Англия, чего только не встретишь! -- Нравлюсь я тебе или нет, -- сказал Локсли, -- но сейчас ты пойдешь со мной. Хелот поднял голову и молча уставился на него. -- Имея такую морду, как у тебя, парень, лучше не спорить, -- вмешался Джон, с удовольствием разглядывая синяки лангедокца. -- Вы, ребята, идите, -- сказал своим друзьям сероглазый. -- Я с ним сам разберусь. Джон с монахом затопали в заросли, откуда вскоре донесся их сочный хохот. Робин уселся рядом с Хелотом. Тот не шевельнулся. -- Напрасно обижаешься, -- сказал Робин. -- Джон слегка погорячился сегодня утром, но согласись, у него были на то основания. -- Хелот покосился на него, но ничего не ответил. -- Сам знаешь, что с нами будет, если нас поймает сэр Ральф, доблестный шериф Ноттингамский. -- Повесят, что же еще, -- неожиданно согласился Хелот. -- Но это еще не причина бить меня по ребрам с утра пораньше. -- Ты пойми, -- принялся уговаривать упрямца Робин, -- твое поведение вызывает серьезные подозрения. Ты явился в трактир и потребовал... Чего? -- Еды! -- сердито сказал Хелот. -- И если я опять попаду в трактир, то опять потребую еды. -- Вот! -- с торжеством подхватил Робин. -- А не пива! Это во-первых. Местные в первую очередь требуют пива, чтоб ты знал. Во-вторых, ты смотрел так, будто старался запомнить на всю жизнь. Перепугал Милли до того, что она поскакала к нам в лес и чуть ли не на коленях умоляла избавить трактир от шпиона. Местные смотрят на все мутным, рассеянным взором. Это во-вторых. Ты запоминай, дурак, запоминай. Я тебя зачем учу? -- Зачем? -- спросил Хелот, зевая, за что тут же получил увесистый тумак. -- Чтоб ты живой остался! -- сказал Робин. -- Я сам вижу, что ты никакой не шпион. Но за тобой другой грех: ты ЧУЖОЙ. Волосы темные, глаза темные, галка галкой. Если ты при такой роже начнешь глазами зыркать, то долго не протянешь. Выловят тебя из быстрой речки с камнем на шее, и никому уже ничего не объяснишь. -- Ясно, -- угрюмо сказал Хелот. -- Послушай, Робин, отпустил бы ты меня. Я голоден. Робин рассмеялся, легко, от души. -- А если я тебя накормлю, -- сказал он, -- ты станешь поразговорчивее? -- А что это бедного Гарсерана так передернуло, когда ты предложил ему пообедать у тебя? -- поинтересовался Хелот. Вместо ответа Робин повалился в траву, содрогаясь от хохота. -- С тобой такого не будет, -- посулил он. -- Уважаемый грабитель из Локсли, -- сказал Хелот, прижав руку к сердцу. -- Я тебе благодарен от всей души за добрые пожелания, но все же попросил бы оставить меня в покое. Я пока что сам могу заплатить трактирщику. -- В этих краях тебя никто на порог не пустит, -- сказал Локсли. -- Ты в благословенном Ноттингамшире, не забывай. Люди здесь боятся доносов, боятся шерифа, а меня боятся еще больше, чем шерифа. При виде чужих у них вообще душа в пятки уходит. Так что выбора у тебя нет. Не упрямься, тебя больше не будут бить. Я скажу ребятам, чтобы тебя не трогали. Хелот промолчал. Он и сам видел, что выбора ему не оставляют, и вдруг ощутил странное облегчение. Следом за Робином он двинулся сквозь лес, проклиная свою мягкотелость. Через несколько минут Робин уверенно взял вправо и по еле заметной тропинке спустился к ручью. Там был разбит лагерь. Кипела работа по разделыванию туши оленя. Кровь на траве еще не высохла. Несколько веселых пареньков, как на подбор огненно-рыжих, ловко орудовали огромными тесаками и обменивались на ходу впечатлениями от недавней охоты. -- Привет, Робин! -- крикнул один из них. -- Как улов? Много рыбы поймал? Локсли приветственно махнул им рукой. Все четверо посмотрели в сторону вновь пришедших, и, когда четыре пары разбойничьих глаз остановились на угрюмой физиономии Хелота, грянул дружный хохот. Внезапно Хелот ощутил острую зависть. Он покосился на Локсли, но и тот кусал губы, чтобы не рассмеяться. Из палатки (по правде говоря, это была оленья шкура, натянутая на обнаженные корни могучей ели) выбрался, скребя пальцами в бороде, заспанный отец Тук. -- А-а! -- заорал он в восторге. -- Ты привел его, сын мой! Твой духовный отец очень доволен тобой, Робин! Пошатываясь и хватаясь за поясницу, он подошел к Хелоту вплотную и уставил на него бороду. От святого отца противно разило чесноком и перегаром. Другие разбойники, словно вырастая из-под земли, подходили со всех сторон. Отец Тук охотно разъяснял им, тыча в Хелота толстым пальцем: -- Вот этот молодчик - ик! Он свалился прямо с того света в харчевню Тилли и Милли. Хорошо еще, что бедная женщина давно утратила способность беременеть, не быть мне отцом Туком! Будь она на сносях, с ней бы тут же случились преждевременные роды, так она перепугалась! У-у, вражина! -- Он поднес к носу Хелота кулачище, потом внимательно осмотрел своя пальцы, звучно рыгнул и продолжил обличительную речь: -- Ну вот, мне он сразу не понравился, клянусь кишками святейшего папы! Малютка Джон почесал об него свои ручки, но пусть меня съедят свиньи, если ему это пошло на пользу. Наверняка он умеет читать и писать. Эй ты... ик! Умеешь читать? Хелот растерянно кивнул. В толпе враждебно загудели. -- В-вот! -- завопил отец Тук, взмахнул руками и чуть не упал. Кто-то из прихожан благочестиво поддержал святого отца. -- Даже я, ваш духовный отец, делаю это с большим трудом. Провалиться мне к Аиду, если грамота не нужна только доносчикам и прочей швали! Хелот вздрогнул, когда худой, озлобленный человечек нащупал на поясе нож и уставился на пленника неподвижными глазами, в которых неугасимо пылала ненависть. Хелот понял, что этот ударит первым. А потом их уже не остановишь. Внезапно Робин из Локсли закрыл его собой. -- Вы что, белены объелись? -- спросил он негромко, но так внушительно, что люди замолчали и даже отец Тук застыл с разинутым ртом. Робин продолжал: -- Этот человек пришел сюда вместе со мной, и, кем бы он ни оказался, сейчас вы пальцем его не тронете, потому что он принадлежит мне. А тебе, -- он повернулся к озлобленному человеку, -- стыдно! -- Чего мне стыдиться, Робин? -- упрямо спросил человек и провел пальцем по шраму, рассекавшему его лицо. -- Ты хочешь зарезать человека, который не может даже себя защитить. Тот растерянно посмотрел на Хелота, потом на свой нож и наконец на Робина. -- Но ведь отец Тук говорит, что он шпион. Пусть наши враги помогут своему псу, если смогут. При чем тут я? Враг есть враг. -- Отец Тук говорит то, что ему кажется, -- возразил Робин. -- Но это вовсе не значит, что так оно и есть на самом деле. Разбойники поглазели еще немного, потом, пожимая плечами, стали разбредаться. Ушел и Робин. Хелот, наконец-то оставленный в покое, повалился в заросли осоки и мгновенно заснул. Проснулся он от того, что на него сверху извергается холодное пиво. Он открыл глаза и увидел счастливую детскую физиономию рыжего паренька. Заходящее солнце нестерпимо ярко сверкало в его буйных кудрях. Хелот вздохнул, вытер грязным рукавом лицо и сел. Парнишка присел рядом на корточки, с любопытством разглядывая чужеземца, за которого заступился сам Робин. Хелот взял кружку из рук юного разбойника, но парнишка в тот же миг вскочил и ловко выбил ее ногой. Пиво облило Хелоту колени. Хелот молча поднялся на ноги, неторопливо стряхнул капли. Рыжий помирал со смеху, когда твердая рука бывшего рыцаря зацепила его за шиворот и подтащила прямо к угольным глазам. Вторая рука между тем уже стянула с парнишки штаны. Через мгновение мальчик уже лежал животом поперек острого колена и крепкая ладонь мерно отвешивала ему удары. Потом Хелот столкнул его на землю, повернулся и пошел к костру, откуда доносился сладостный запах жареного мяса. Увидев его, Робин кивнул и потеснился, освобождая место у костра. Хелот сел, нацепил на нож кусок оленины. Ему было противно. "Мальчишку поколотил, проявил геройство, -- думал он, -- а небось Малютке Джону такая наглость сошла бы с рук. Гнать, гнать из высокого рыцарского ордена, свинью такую". Горестные размышления Хелота прервал Робин, толкнувший его в бок. -- Послушай, -- сказал он, -- эй... как тебя зовут, говоришь? -- Хелот из Лангедока, -- машинально ответил бывший рыцарь, занятый совершенно другими мыслями. -- Лангедок -- это не в Англии, -- поделился сомнениями отец Тук. -- Это... ик! оплот ереси. Хелот потрогал подбитый глаз и всерьез расстроился. И люди вокруг были совершенно чужими. Как и вообще все люди. Он пытался вызвать в памяти хотя бы одно лицо, с которым были связаны добрые воспоминания -- и не смог. Разве что Греттир. Но мальчик был ему неинтересен -- он был еще слишком молод. "Итак, -- сказал Хелот сам себе, -- мне двадцать два или двадцать три года, я шляюсь по дорогам этой страны, на чужбине, потому что на родине мне нечего делать. Здесь, впрочем, тоже. Зачем я стараюсь понять людей? Все они либо трусливы, либо жестоки. Интересно, -- вымученно подумал он, -- можно ли понять человека, который ни с того ни с сего подбил тебе глаз? Во всяком случае, это было бы по-христиански". А вокруг ели и галдели. Хелот заметил, что Робин помалкивает, думая о чем-то. Внезапно разбойник тронул своего гостя за локоть и шепнул: -- Идем-ка. Солнце уже село. Они вдвоем отошли от костра и оказались в росистой темноте. Хелот невольно поежился в своей рваной одежонке. -- Давай руку, -- сказал Робин. -- А то оступишься, провалишься в канаву. Хелот подал руку, и Локсли потащил его за собой, сперва вверх от ручья, потом сквозь какие-то непроходимые заросли, и наконец они оказались возле охотничьей хижины, поднятой на столбе -- чтобы звери не лазили. Хелот потрогал избушку, нащупал дверь -- это была натянутая на раму звериная шкура -- и забрался внутрь. Там царила непроглядная тьма. -- Стой у порога, -- сказал Робин, -- и держи дверь. Хелот повиновался. Луна осветила каркас, напоминающий ребра, пятна на шкурах и несколько огромных сундуков. Это были циклопы сундучьего мира. Робин поднял крышку одного из них и вынул, порывшись, плащ с меховым капюшоном, рубаху и штаны, потом подумал, изрядно поворошил одежду и с самого дна извлек еще пару кожаных сапог. -- Это тебе, -- заявил он, сбрасывая одежду на землю и спрыгивая следом. -- Переодевайся и не позорь своим видом лесных стрелков. Мы люди вольные, нам не пристало сверкать голым задом сквозь лохмотья. Хелот оглядел добротные, почти новые вещи. -- Хм, -- заметил он как бы про себя, -- моя рваная одежда, значит, позор, а тряпье с чужого плеча, значит, не позор? Локсли побледнел. -- Молчать, рвань! -- рявкнул он. -- Благодари небо, что тебя подобрали щедрые и незлобивые люди. Хелот отвернулся. Утренние побои еще болели, и он с тоской предвидел новые. "Но теперь можно дать сдачи, -- решил он. -- Тогда их было трое, теперь один, с одним можно попробовать". -- Я, конечно, нищий, -- сказал Хелот. -- Но, во всяком случае, не грабитель с большой дороги. И не нападаю на невинных людей. Робин с силой дернул его за плечо. -- Ты что, -- прошипел он, -- решил, что мы жируем и наживаемся на грабежах? -- Отстань, -- вывернулся Хелот. -- Я не нуждаюсь в твоих откровениях. -- Нет, теперь ты меня выслушаешь. Ты глубоко оскорбил всех нас. -- Это уж слишком, -- разозлился Хелот. -- Ты тоже обидел меня. И куда более серьезно. -- Все награбленное, -- торжественно объявил Робин, -- мы раздаем бедным людям. Мы делаем их немного счастливее. Мы хоть чуть-чуть, но уравниваем богатых и бедных. Мы боремся за сча... -- Ну да, -- перебил Хелот. -- Берете в руки дубинки и дубасите по голове бедных тупых крестьян, пока они не согласятся взять ваши дары, заранее зная, что завтра придет сеньор, вещи отберет, а их повесит за сообщничество. Он уже приготовился к изрядной драке, когда вдруг почувствовал, что в глазах у него чернеет и земля уходит из-под ног. ГЛАВА ТРЕТЬЯ Изба была непривычно светлой. Солнце ломилось в широкие окна, свежий ветер приносил запах мха и хвои. Хелот обнаружил себя в этом непонятном жилище лежащим на широкой кровати под лоскутным одеялом. С некоторым облегчением он установил, что Робина из Локсли поблизости не наблюдается. Где-то рядом что-то булькало и пыхтело. Повернув голову, Хелот увидел ничем не примечательного человека, склонившегося над маленьким тиглем. Крошечная жаровенка, в которой раскалились угли, стояла перед ним на столе. В тигле кипела жидкость странного золотисто-зеленого цвета. Кося глазами, Хелот принялся разглядывать этого человека, в котором признал алхимика. Алхимик был лет сорока, с лысинкой, брюшком, с сереньким лицом и редкой бородкой. Одет был в монашескую одежду, однако без явной принадлежности к какому-либо ордену, и, в отличие от отца Тука, был очень опрятен. -- Урочище Дальшинская Чисть, -- не отрывая глаз от тигля, отрывисто произнес человек. -- Что? -- Хелот растерялся. Человек засмеялся и добавил в тигель немного зеленого порошка, который осторожно взял стеклянной ложечкой с глиняного блюдца. Жидкость мгновенно почернела, побурела, вскипела, заливая угли. Человек едва успел отскочить в сторону, когда тигель взорвался и осколки стекла полетели во все стороны. К счастью, жидкость залила угли и пожара не возникло. С секунду алхимик горестно созерцал плоды своих усилий, после чего снова обратился к Хелоту. -- Ведь ты собирался спросить меня о том, где ты находишься, не так ли? -- сказал он.--Я и отвечаю: ты в моем доме на болотах, в урочище Дальшинская Чисть. Могу добавить, что тебе здесь ничего не грозит. -- А вы кто такой, отец мой? -- спросил Хелот шепотом. Алхимик обтер руки о полотенце и подсел к нему на кровать. -- Ты же сказал, -- засмеялся он. -- Я твой отец. -- Это я символически, -- сказал Хелот, закрывая глаза. -- А, -- протянул алхимик, и Хелоту показалось, что он разочарован. -- Жаль, иначе я бы тебя хорошенько выпорол.. Терпеть не могу странствующих рыцарей. От них одни неприятности. -- Откуда вы знаете, что я рыцарь? -- Хелот так удивился, что даже приподнялся на кровати, тут же обнаружив жуткую боль в затылке. -- Догадался, -- обрубил алхимик. -- Я святой Сульпиций, да будет тебе известно, невежественный отрок. Что, не похож на святого? Хелот покачал головой. -- Простите, отец Сульпиций, -- добавил он поспешно, заметив, что святой угрожающе нахмурился. -- Глядя на священные изображения, я всегда думал, что святые и угодники имеют лики благолепные и мудрые... -- Мудрые лики, дитя мое, имеют только дураки, -- назидательно проговорил отшельник и поднял палец, пожелтевший от возни с химикатами. -- Почему у меня такая простецкая физиономия? Потому что думать для меня занятие привычное. Другое дело --когда думать принимается настоящий дурак. Тут такой скрип стоит, что прохожие оборачиваются. -- А почему вы не любите рыцарей, святой отец? -- Потому что от них одни хлопоты да неприятности, -- сказал отшельник, снимая с полки миску с полбяной кашей. -- Поешь-ка. Третий день ты у меня валяешься. -- Как я к вам попал, святой отец? -- Как обычно, -- проворчал отшельник. -- Тебя приволок этот сумасшедший Робин из Локсли. Взял моду -- творить добро. И именно для таких, кто в жизни ничего хорошего не видел. Взять, к примеру, образованных людей. Им помогать -- одно удовольствие. Во-первых, они понимают, что им оказали благодеяние, а это само по себе уже великое дело. А во-вторых, умеют поблагодарить как надо: в меру трогательно, со слезой. Нет, надо разбойничку возиться именно с теми, кто даже не знает, как реагировать на доброту. Чаще всего пугаются до смерти, вот и вся благодарность. -- Я что, был серьезно болен? Отшельник посмотрел на него с откровенной насмешкой: -- Да ты, по правде сказать, помирал, дружок. Локсли привез тебя за два часа до лунного затмения, когда я собирался приступить к решающей стадии своего опыта. И вот, вместо того чтобы посвятить свое время чистой науке, я должен был все бросить и возиться с каким-то умирающим. Где ты подцепил эту хворь? Отшельник ткнул в Хелота острым пальцем. Молодой человек сжался: -- Не знаю, отец мой. -- Похоже на оспу... -- проворчал отшельник. -- Тебе повезло, что в такой легкой форме. У нас тут была повальная хвороба, вымирали целыми деревнями. Ушкуйная Ладья, например, вся ко дну пошла, если можно так выразиться. -- Знаю, -- сказал Хелот. -- Я там братскую могилу копал. Остались всего двое, дед старый и с ним паренек лет семи. -- А говоришь: "Не знаю", -- упрекнул его отшельник. -- Небось еще и покойников в эту могилу сносил? Беда с вами. Да на меня молиться надо за то, что я от сожжения еретическую книгу Бонифация Отступника спас... -- Какого Отступника? -- Хелот вдруг очень заинтересовался. -- Такого, такого... Когда Мать Наша Святая Церковь производила грандиозную ревизию рукописей по всем монастырям, тут такое творилось! У монахов из-под матрасов вытаскивали всяких Сенек, Софоклов, ернических Аристофанов... Святые братья рыдали, как малые дети, у них книги чуть ли не с отрубанием пальцев из рук вырывали.. За что и были ослушники суровому наказанию преданы: одних сослали в отдаленные обители на границе с дикими валлийцами, на других такие эпитимии наложили, что лучше бы сразу на костер.- Да что я тебе, дубку молодому, перечисляю! Разве ваш брат рыцарь хоть раз об Аристотеле, к примеру, слыхал? -- Да, -- сказал Хелот. -- Что "да"? -- разозлился отшельник. -- Ты хоть понимаешь, о чем я глаголю, отрок? -- Понимаю, -- сказал Хелот, приподнимаясь на кровати. -- Я читал Сенеку однажды... Когда помогал святым братьям оборонять обитель святого Криспина от крестьян, впавших в грех противоборства властям. -- Где это было? -- жадно спросил святой Сульпиций. -- На юге, в Лангедоке... -- Хелот неопределенно махнул рукой. -- Интересно, интересно, -- пробормотал святой. -- Ну и о чем были сии произведения? -- О чародейке Медее.- -- Медея? Никогда не слышал, хоть Сенеку читал преизряднейше. Расскажи-ка мне, отрок, в чем там суть. -- Отшельник уселся рядом поудобнее и впился глазами в лицо Хелота. -- Медея... -- Хелот произнес это имя и вдруг увидел, как наяву, обитель святого Криспина, высокие крепостные стены и башни, монахов в развевающихся одеждах, солдат, многие из которых были в кольчугах и почти все в металлических шлемах. А внизу бушевало людское море, и волны слепой ярости захлестывали старые стены монастыря. Хелот, тринадцатилетний нерадивый оруженосец, сидит, пользуясь всеобщей суматохой, в келье старого монаха и бегает глазами по страницам, исписанным неровным почерком, -- видать, переписчик спешил. От этой осады Хелоту остался на память шрам через бровь. Он до сих пор иногда видел во сне, как падает под ударом крестьянской дубины и кровь заливает ему глаза... Из потока воспоминаний его вывел энергичный тумак отца Сульпиция. У Хелота зазвенело в ушах. -- Рассказывай, -- потребовал святой. -- Она, то есть Медея, была чародейкой, -- послушно начал Хелот, -- и попала в страну, где ее никто не знал, кроме одного человека по имени Язон. Ему она родила детей, а он задумал жениться на царевне. Тогда она погубила царевну, зарезала своих сыновей и улетела на небо... Святой Сульпиций содрогнулся. -- Чудовищно! -- сказал он. -- Сенека ее жалеет, -- сказал Хелот. -- Я, когда читал, чуть не заревел. -- Он хмыкнул. -- Стрелы летят, обитель горит, а я в огне вижу Медею на солнечной колеснице. Потом оказалось, что это мятежники отца настоятеля живьем спалили... -- А ты, братец, мечтатель, -- усмехнулся и святой Сульпиций. -- Да, удивительно мне встретить грамотного рыцаря. Ну хорошо, тогда расскажу тебе о своей книге. Я был тогда в монастыре святого Антония, это на востоке Ноттингамшира. Мы все там грешили понемногу, в основном баловались книжками, которые переписывали ночами, таясь от отца настоятеля. Когда начались гонения на книги, мне пришлось уйти из монастыря. -- Почему? Отец Сульпиций прищурился: -- Отказался поджечь костер под нашими рукописями. Но главное было в другом -- я прятал под рясой труды Бонифация Отступника, а за ними-то и велась главная охота. -- А что он сотворил, этот Бонифаций? -- Написал обширный трактат о траволеченнии, о ядах, о причинах болезней и повальных хворей. У нас ведь тут думают, что все в руках Божьих. А я так считаю, что Господь не против, если ему немного помогают, а не вешаются на шею с криками "Господи, воля твоя!". Эдак никакая шея не выдержит... Хелот вдруг испугался. В какое-то мгновение ему казалось, что сейчас молния поразит и избушку, и богохульника, и того, кто не противясь внимает еретическим речениям. Святой заметил это и расхохотался. -- Господу делать нечего, как только подслушивать, что о нем болтают в каждой избе, -- сказал он. -- Не бойся ты. Я ведь ничего плохого не делал. Я по этой книге стал исцелять хворых и убогих. Многим помогло. Вот и ты скоро на ноги встанешь... Кряхтя, отшельник поднялся и принялся наводить порядок на рабочем столе. Святой Сульпиций оказался прав: через несколько дней Хелот уже встал на ноги и довольно бодро управлялся с несложным домашним хозяйством отшельника. Святой сказал, что смирение -- лучшая школа, и заставил своего гостя перечистить все котлы, миски и тигли, загаженные отшельником и не отмытые за нехваткой времени. Когда последний котел засверкал первозданной медью, святой объявил, что лечение завершено успешно и выставил Хелота из своей избы. -- Пойдешь по гати до проселочной дороги, -- наставлял он, держа Хелота за плечо и указывая свободной рукой на болото, имевшее довольно гиблый вид. -- Смотри, с дороги-то не сворачивай, иначе сгинешь, и костей не найдут. Дальшинская топь не шутит... и святой Сульпиций тоже. По дороге забирай к северу. Ступай, отрок. Некогда мне." Хелот поцеловал отшельнику руку, получил небрежное благословение и затопал по болоту. Был уже вечер, когда он выбрался на дорогу. Идти ночью ему не очень-то нравилось: нож не защита от волков, если нападут. Впрочем, он уповал на то, что летом волки не так голодны, чтобы бросаться на человека. Луна светила ярко, дорога под ногами сама бежала навстречу -- чистая, усыпанная прошлогодней хвоей. Хелот надеялся миновать обиталище разбойников и к утру выйти в город. На ногах у него были хорошие сапоги, и он с удовольствием думал о них. Новую одежду он нашел в обители отшельника возле своей кровати и ни секунды не сомневался в том, что ее доставил туда вместе с убогим сам Локсли. Однако он не чувствовал себя обязанным вернуться к разбойникам. Ему хотелось одиночества. По лесу гулко прокатилось: -- Ро-о-о-обин... И тут же возле дерева, совсем неподалеку, тихонько свистнули. Из листвы донеслось: -- Рыцарь. Один, без оруженосца. Пропустить? Хелот остановился, потом сделал несколько осторожных шагов и вышел на яркий свет. Он думал, что речь идет о нем, однако разбойники ограничились лишь тем, что схватили его за руки и утащили в тень. -- Вечно ты не вовремя, -- проворчал Малютка Джон. -- Так что с рыцарем делать будем, Робин? -- Я так думаю, это подкрепление сэру Гаю, -- предположил Робин. -- Давайте-ка его остановим, братцы. Не люблю я ихнего брата. Малютка Джон хмыкнул так, что листья зашелестели. Робин натянул лук. Из-за поворота на дороге показался всадник, и яркий лунный свет залил его. Стрела вонзилась в землю перед самым конем. Всадник натянул поводья и стал озираться. -- Я здесь, -- сказал Робин, появляясь перед ним на дороге. Всадник повернулся к темной фигуре в плаще с низко опущенным капюшоном, сощурил глаза. И в этот миг Хелот узнал его. -- Мое имя Греттир Датчанин, -- высокомерно произнес всадник. -- Меня ждут в Ноттингаме. Кто ты такой и что тебе нужно? -- Фи, как грубо, -- ухмыльнулся Робин и взял коня под уздцы. -- Давай поговорим куртуазно. Почему ты ездишь по моему лесу без дозволения, благородный рыцарь? -- Я спешу, -- был ответ. -- Немедленно отпусти меня. Греттир Датчанин не нуждается в твоих позволениях. -- Ох как ты ошибаешься, благородный лорд, как ошибаешься! Тебе придется повременить. Слезай. Греттир схватился за меч, но Робин успел опередить его. Спустя секунду юный рыцарь уже лежал на дороге, а разбойник возвышался над ним и чертил мечом в пыли узоры. -- Вставай, -- сказал он. -- Дай честное слово, что не пустишь оружия в ход, и оставь его при себе. Греттир молчал, бледный от унижения. -- От имени лесных стрелков предлагаю тебе разделить с нами ужин, -- продолжал Робин. -- Мы как раз подстрелили замечательного жирного оленя, который теперь не достанется шерифу. Зато насытит нас, вольных людей! Неужели ты откажешься от ужина? -- Мне нечем заплатить, -- сказал Греттир. -- Пустяки, у нас не постоялый двор. Мы сами разберемся, чем и как ты заплатишь. Эй ты, из Лангедока, забыл твое имя, помоги благородному рыцарю встать. И забери у него меч, раз он не хочет дать клятву. Хелот подошел к Греттиру, протягивая ему руку. Тот поднялся, снял пояс. Робин в этот момент созерцал полную луну и был весьма далек от земных забот. -- Мое имя Хелот, -- сказал бывший рыцарь раздельно. -- Потрудись запомнить его, Локсли. Греттир смотрел на него, широко раскрыв глаза. -- Вы, -- шепнул он. Робин резко оторвал взор от луны и уставился на датчанина. -- Значит, я не ошибся, -- сказал он. -- Вы, двое, знакомы? -- Да, -- сказал Хелот. Локсли нахмурился: -- Кто он такой, а, Хелот? -- Датский рыцарь. -- Я с удовольствием повешу его на первом же суку, -- сообщил Робин. -- Терпеть не могу северян. -- Сначала повесь меня, -- заявил Хелот. -- Я дал слово и сдержу его, -- мрачно сказал Робин. -- Тебя никто пальцем не тронет. Но он--он другое дело. Он рыцарь, едет на службу к шерифу. Он враг. -- Локсли, -- сказал Хелот. -- Отпусти его. За это я обещаю тебе целый год верной службы. Робин задумался. Хелот тронул его за плечо: -- Я умею читать и писать, кроме того -- слагать стихи, играть на роте, знаю язык норманнов и язык куртуазной поэзии... -- А это-то ты откуда знаешь? -- Это мой родной язык, -- сказал Хелот. -- Можешь меня за это повесить. Лангедок -- это на юге Франции. -- Он улыбнулся. -- Час от часу не легче. -- Робин выглядел растерянным. -- И я могу быть тебе полезен, -- продолжал его уговаривать Хелот. -- Локсли, ведь я когда-то умел держать в руках оружие. -- Слабо верится, господин трус, -- недоверчиво сказал Робин. Хелот рассмеялся: -- Я постараюсь исправиться. Решайся, Локсли. Берешь меня на год в обмен на жизнь и свободу для этого рыцаря? -- А с какой стати ты так печешься об этом мальчишке с петушиным гонором? Надеешься, что при случае он замолвит за тебя словечко? Кто он тебе? -- В какой-то степени он мой крестник, -- неопределенно произнес Хелот. -- Темнишь. -- Робин покачал головой. -- Ох, темнишь... Но ты прав, ты действительно мне нужен. Жизнь сопляка не стоит твоих познаний. С ним я всегда успею разделаться, если он не покинет Ноттингамшира...-- Он критически осмотрел худенького невысокого мальчика с льняными волосами. -- Иди, ты свободен, -- проговорил разбойник. -- И помни, кто и какой ценой тебя спас. Греттир молча поцеловал Хелоту руку и вскочил в седло. Робин вытаращил глаза. Даже в знак благодарности потомок знатного рода не сделал бы этого, будь перед ним человек низкого происхождения... разве что Хелот был духовным лицом. Конь перешагнул через стрелу, косо вонзившуюся в землю, и вскоре всадник исчез за поворотом. Робин проводил его глазами, покосился на Хелота. -- Вот какие почести оказывают у нас норманнские рыцари разным проходимцам... Хелот пожал плечами. -- Мальчик хорошо воспитан, -- сказал он,--и я им доволен. -- Хорошо воспитан? -- переспросил Робин. -- Ты что, священнослужитель, Хелот из Лангедока? Хелот не ответил. ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ -- Не реви, мать, -- гудел Малютка Джон, положив свою огромную лапищу на плечо хрупкой женщины, закутанной в шаль. На вид ей было не то тридцать лет, не то пятьдесят, не поймешь. Женщины в этих краях рано старели, но поздно умирали. -- Вот придет Робин, он рассудит. И все будет хорошо, так хорошо, что сама удивишься. -- И поскольку она не переставала захлебываться слезами, прикрикнул: -- Да прекрати плакать, ты! Она съежилась и послушно перестала всхлипывать, но Хелот заметил, что она дрожит всем телом. Однако верзила Джон не обращал на это ни малейшего внимания. -- Успокоилась? Вот и хорошо, -- удовлетворенно заметил он и перевел самодовольный взгляд на Хелота. -- Эй, Хелот, накорми почетную гостью. Поднеси эля и все, как положено. Хелот еле заметно улыбнулся, входя в лесной дом, оплетенный кустарниками так, что и днем было трудно его отыскать. Гостеприимство было одной из разбойничьих традиций лесных стрелков. Прежде чем ограбить, жертву полагалось как следует попотчевать. Во время трапезы уточнялись размеры мзды и определялся моральный облик будущей жертвы. После чего гостя грабили и отпускали с Богом. Бывало и наоборот: сотрапезника щедро оделяли. Таких гостей было принято встречать с особым почетом. А сейчас к стрелкам пришла за помощью простая женщина из близлежащей деревни -- ее надлежало встретить, как королеву. Хелот нарезал мясо на куски, положил сверху краюху хлеба, в одну руку взял кружку эля, в другую -- блюдо с едой и вышел из дома. Женщина молча сидела в кресле, грубо вытесанном из большого пня. Согласно легенде, при изготовлении этого трона в качестве мерки использовали седалище отца Тука как самого объемного из всех разбойников -- дабы пользоваться "троном" могли бы все без изъятия и не чинилось бы никакой несправедливости, ни в малом, ни в большом. Женщина. откинула капюшон. Открылись растрепанные волосы, кое-как заплетенные в косы, наполовину рыжие, наполовину седые. По оттенкам рыжего цвета можно было бы установить, из какой деревни она родом. Хелот подал ей обед. -- Поешьте, сударыня, -- произнес он. -- А вот и эль, чтобы запивать трапезу. При виде этого великолепия женщина шарахнулаась. -- Матерь Божья! -- вскричала она. -- Да ведь блюдо-то с гербами! -- Из чистого серебра, сударыня, -- заверил ее Хелот. -- Могу подать и на золотом. Она поежилась. -- А Бог меня не покарает? -- недоверчиво спросила она. -- Думаю, что Бог прекрасно разберется в таком простом деле, -- очень серьезно ответил Хелот и вспомнил рассуждения святого Сульпиция. -- Скорее, блюдо недостойно вас, сударыня, чем вы -- блюда. Она ничего не поняла и снова задрожала, со страхом глядя на темноглазого разбойника, так не похожего на местных жителей. Джон с видимым неудовольствием отстранил его. -- Да ешь ты, мать, -- досадливо сказал он. -- Вечно парень ляпнет невпопад. Хелот ушел в дом подальше от испуганных глаз женщины. "Может быть, перекрасить волосы в желтый цвет?" -- подумал он мрачно. Когда он предлагал им деньги, пусть даже древнеримские (но ведь не фальшивые же!), за еду и ночлег, они разве что ноги об него не вытирали. Теперь у него на боку меч, и они готовы ползать на животе от ужаса. Эти размышления прервал донесшийся снаружи возмущенный рык Малютки Джона: -- Свинство!!! Негодяи!!! Удавить их собственными кишками! Хелот выскочил из дома: -- Что случилось? Увидев его, женщина вздрогнула. --Да ты не бойся его, мать, -- сказал Джон, -- это наш стрелок, который не умеет стрелять из лука, но для устрашения носит меч. Хелот повольготнее встал в дверном проеме. -- Вот, только один сын у меня и есть, -- причитала женщина, -- больше никого, все померли. И завтра моего последнего ребенка повесят в Ноттингаме.- -- Возмутительно! -- громыхал Малютка Джон, нависая над "троном" угрожающей громадой. -- Только у нас так могут! Повесить человека из-за какого-то паршивого подстреленного зайца! -- Он встретил лесничего, когда шел с охоты домой. Конечно, он нарушил закон, -- торопилась вдова, -- но ведь это все из-за неурожая. Работать некому, оспа всех скосила подчистую... -- В общем, Хелот, мы с ней сейчас идем в деревню, -- сказал Джон как отрезал. -- Найдешь Робина, расскажешь ему все. Он обнял женщину за плечи и, утешая как мог, повел назад к деревне. Хелот проводил их глазами и в глубокой задумчивости принялся кидать нож в дерево, стараясь попасть в середину ствола. Робин, как всегда, появился неожиданно и бесшумно. -- Хелот, -- позвал он. -- Привет, Локсли, -- откликнулся Хелот, выдергивая свой нож. -- Только что здесь была вдова из Гнилухи. Сказала, что завтра ее единственного сына повесят в Ноттингаме за браконьерство. Парня застукал лесничий. -- Где она? -- В деревне. С ней ушел Малютка Джон. -- Та-ак, -- сказал Робин. -- В деревню, значит, пошли? Хелот кивнул. -- Не нравится мне это, -- заявил Робин. -- Джон может там наломать дров. Он хороший парень, но увлекающаяся натура. -- Я знаю, -- напомнил Хелот. Робин пропустил это замечание мимо ушей. Он сел прямо на землю и задумался. Хелот стоял рядом и ждал. Когда появлялся Робин, на душе сразу становилось спокойно. -- А Джон, конечно, рвал и метал? -- уточнил Робин, подняв голову. -- Разумеется. -- Думаю, нам с тобой нужно пойти за ними. -- Нам? -- переспросил Хелот. -- Что тебя удивляет? -- Ты никогда прежде не брал меня с собой. Робин фыркнул: -- Все происходит когда-нибудь в первый раз, как говорил отец Тук одной девственнице, задирая ей подол. Ты, конечно, стрелок никудышный, доверия не внушаешь никому, кроме меня. Но ты нужен мне для представительства. Будешь молчать и делать свирепое лицо. Они двинулись через лес. Робин легко находил еле заметные тропки, выводящие к человеческому жилью. -- Вот она, Гнилуха, -- сказал Робин, откинул капюшон и прищурился. -- Похоже, мы с тобой вовремя. Иди за мной и не отставай. Они спустились с холма и по единственной улице вышли к деревенскому колодцу. Против колодца, возле большого дома, царило оживление. Местные жители деловито обкладывали хворостом стены дома, суетились и давали друг друту полезные советы. Чисто одетый человек лет тридцати пяти стоял возле колодца связанный, с тупой безнадежностью наблюдая за происходящим. -- Что здесь происходит? -- громко спросил Локсли. К нему сразу же угодливо подбежали несколько человек, гордых своим участием в правом деле. Один из них энергично сказал: -- Да вот, Робин, собираемся сжечь дом этого предателя. Локсли метнул взгляд в сторону связанного. -- А с ним что хотите сделать? -- Повесить, как по его доносу завтра повесят сына вдовы. -- Развяжите его, -- устало приказал Робин. -- А Джон где? -- На крыше. Командует. Робин задрал голову и громко крикнул: -- Джон! А Джон! Слезай! -- А, это ты, Робин! -- донеслось откуда-то с небес. Произошло маленькое землетрясение. Улыбаясь и стряхивая со штанов землю, Джон подошел поближе: -- А вот и я. Хелот между тем осторожно разрезал веревки, которыми был связан преступник. Джон схватил лангедокца за руку так, что едва не сломал ему запястье. -- Ты что делаешь, ублюдок! Хелот молча высвободился. Тогда Джон набросился на своего командира. -- Робин, что он делает, этот убогий? Кого освобождает? Этот человек выдал сына вдовы! Робин посмотрел на него в упор: -- А ты уверен, Джон? -- Что сомневаться-то? Люди сразу на него показали. Том Бушби, самый богатый человек в деревне. Кто, кроме него, мог это сделать? -- Но ведь лесничий встретил браконьера в лесу, -- напомнил Робин. -- Нам не к лицу творить несправедливый суд. Джон замолчал, раскрыв рот. Бушби повалился на колени и зарыдал. Ни Джон, ни Робин не заметили этого, увлекшись спором. -- У кого есть лошади? -- крикнул Робин, обращаясь к толпе. -- Кто даст нам трех лошадей? Мы попробуем догнать людей сэра Гая. Лошадей привели, и стрелки помчались по дороге к Ноттингаму. Деревня осталась недоумевать. Люди потихоньку расходились, судача вполголоса. Том Бушби осторожно убирал хворост подальше от стен своего дома. А вдова сидела у колодца до темноты. -- Опоздали!.. -- сказал Робин и прибавил несколько энергичных слов. -- Сэр Гай опередил нас. Они стояли на холме, вглядываясь в подвижный горизонт. Один холм перекрывал другой, небо то поднималось, то проваливалось в ложбины между холмами. Здесь заканчивался лес и начинался мир людей. Впереди лежал город. Хелот тихонько вздохнул, вспомнив свои благие намерения. Робин как будто прочитал его мысли, потому что сказал: -- Вот и увидишь скоро свой Ноттингам. Заодно поймешь, что не имело смысла так туда рваться. -- Нашего брата, -- сообщил Джон, -- возят туда с единственной целью -- повесить. -- Ну, с сыном вдовы этот номер у них не пройдет, -- заявил Робин. -- Поехали к дому, ребята, по дороге обсудим. -- По-моему, все просто, -- сказал Джон, разворачивая лошадь. Надо устроить у подножия виселицы небольшую, но смачную потасовку... -- Его глаза мечтательно затуманились. Робин тронул коня и сделал Хелоту знак следовать за ним. Забавляясь, Хелот покосился на Локсли. Сейчас в этой светловолосой голове складывается какой-то хитроумный план. С такой энергией можно было бы завоевать Иерусалим, а он тратит столько сил на освобождение безвестного крестьянского паренька, имевшего неосторожность подстрелить королевского зайца". Малютка Джон почти дружелюбно толкнул его в бок. -- Эй, Хелот, о чем задумался? Хелот не ответил. Робин остановил коня, соскочил на землю, и оба стрелка последовали его примеру. Локсли свернул с дороги в лес. -- А кони? -- спросил Хелот. Джон радостно облапил его за плечи: -- Дурачок, кони сами найдут дорогу домой. Хелот с неудовольствием высвободился из непрошеных объятий. "Ну тебя к черту, -- подумал он. -- Ведь повесил бы несчастного Тома Бушби, если бы Робин не подоспел вовремя". Робин остановился возле лесной хижины, где хранилось разнообразное платье, оружие и, как выражался отец Тук, "галантерея". -- Я вот что надумал, братцы, -- заговорил Робин. -- Один из нас должен отправиться в город, разведать, что и как. Дело это опасное... -- О чем речь, Робин? -- загремел Джон. -- Я пошел. -- Стой! -- крикнул Локсли, хватая его за рукав. Джон ужасно разобиделся и покраснел под огненной бородой так, что, казалось, еще немного -- и от его волос повалит дым. -- Как знаешь, Робин. Кроме меня все равно идти некому. По-твоему, от этого, -- он кивнул в сторону Хелота -- будет хоть какой-то толк? -- Не знаю. Хелот, ты был хоть раз в бою? -- Был, -- отозвался Хелот. -- Неоднократно. Одно сражение даже выиграл. Локсли насмешливо сузил глаза, а Джон загоготал на весь лес. -- Могуч как лев! -- заливался верзила. -- Что бы делали без теб