я победоносные армии крестоносцев? Хелот прикусил губу. -- Не обижайся, -- сказал Робин. -- Просто ты забавно выразился. У нас в Англии так не говорят. Переоденешься торговцем. А еще лучше -- рыцарем. Хотя... не знаю. Ты сможешь изобразить рыцаря? -- Могу, -- сказал Хелот. -- Я тоже могу, -- встрял Малютка Джон. -- Ты-то можешь, да кто тебе поверит? -- возразил Робин. -- Не говоря уж о том, что твою рожу видела половина ноттингамских богачей, ты погляди на свои руки. Хелот, по крайней мере, не изнурял себя ни пахотой, ни косьбой. Кстати, Хелот, чем ты себя изнурял? Может, признаешься наконец? -- Мыслями, -- сказал Хелот. -- Все-таки ты беглый монах, -- с сожалением заметил Робин. -- Грустно, но факт. Иди, подбирай себе одежду.. твое преосвященство. Хелот скрылся в хижине. Пока он возился, перерывая содержимое доброго десятка сундуков и сундучищ, два стрелка ждали, сидя на упавшей березе. -- А какой он, сын вдовы? -- спросил Джон. -- Ты знаешь эту семью? -- Знаю, -- ответил Робин. -- Обыкновенный парнишка. -- По голосу было слышно, что он улыбается. -- Его зовут Робин. Пятнадцать или четырнадцать лет. И глаза синие, как будто в черепе просверлили две дырки в погожий день. -- Ну ты скажешь, -- заметил Джон и вдруг вскочил и невольно схватился за нож. Из хижины вышел подтянутый воин в очень дорогой одежде. На руке кольцо с редким изумрудом чистой воды, на груди цепь из белого золота. Черно-красное одеяние поверх кольчуги, плащ тамплиера, из-под которого топорщится меч-бастард. Рыцарь остановился, бросил на онемевших стрелков надменный взор. -- Мужичье! -- процедил он и вдруг заорал: -- Встать! Локсли вскочил как ужаленный. Рыцарь расхохотался. Он смеялся до слез, до боли в животе. -- Я тебя убью! -- крикнул Локсли. Он бросился на Хелота с кулаками, но тот встретил его таким жалобным стоном сквозь слезы, что даже Локсли растерялся. -- Сейчас умру! -- стонал Хелот. -- Ведь вскочил, надо же! Вот что значит воспитание... дай я тебя поцелую, Локсли! -- Да отстань ты! -- рассердился Робин и вдруг фыркнул: -- Здорово он нас, а, Джон? Где ты научился этим манерам, Хелот? -- А тебя кто приучил вставать при виде знатного сеньора, Робин? -- Врасплох ты нас застал, -- принялся оправдываться Робин. Хелот еще не видел его таким смущенным. Хелот вытер слезы. Локсли тихонько свистнул, и неожиданно поблизости раздалось нежное ржание. К избушке выбежал из леса вороной конь. -- Шериф, -- ласково позвал Робин и погладил коня по шее. -- Вот, прошу. Шериф -- не лошадь, а любимое дитя Эпоны. Береги его, пожалуйста. Заодно узнаешь, каково кататься на шерифе... Коня оседлали. Хелот забрался в высокое рыцарское седло и направился к славному городу Ноттингаму.. Город был хорошо виден с холма. Северные его ворота, посвященные святому Дунстану, были открыты. Летом часы длиннее, чем зимой, поэтому можно было особо не торопиться. Впереди целый день. Впервые за свою жизнь Хелот был хорошо вооружен и красиво одет. Он подумал о том, что ему это, пожалуй, нравится. Надо будет побеседовать со святым Сульпицием об умерщвлении плоти. Вдруг святой что-нибудь дельное присоветует? Когда Хелот подъезжал к воротам святого Дунстана, до захода солнца оставалось совсем немного. Конь зацокал по мощеному внутреннему дворику башни, и вскоре всадник оказался на узкой улочке, круто поднимающейся наверх. Хелот шагом ехал по вечернему городу. Сворачивая из улицы в улицу, он вскоре оказался на ратушной площади города Ноттингама. Огляделся: ратуша, церковь во имя встречи Марии и Елизаветы, несколько лавок, трактир "Казни египетские". Наискось от трактира на площади был сколочен помост. Посреди площади колодец, над ним ажурная башенка и статуя Роланда с мечом. Хелот спешился и подошел к тяжелой деревянной двери трактира. Судя по воплям, жизнь била там ключом. Хелот открыл дверь и тут же увернулся от пущенной в его голову кружки. Грянувший было хохот смолк, когда мрачные черные глаза обвели багровые лица подгулявших ноттингамцев. В полной тишине, грохоча оружием, Хелот сделал несколько шагов и подозвал хозяина, согнув палец. -- Есть ли в этом заведении комната для благородных сеньоров? -- спросил он с сильным северным акцентом (так выговаривал слова незабвенный стражник в замке Греттира). Хозяин уставился на него, беспомощно разинув рот. Хелот скрестил руки на поясе. -- Ты что, немой, трактирщик? -- высокомерно спросил Хелот. Трактирщик отчаянно затряс головой. "Он думает, что я его убью из-за этой дурацкой пивной кружки, -- догадался Хелот. -- Ну и страна. Как они здесь живут, бедные?" Хелот почти дружески похлопал трактирщика по плечу: -- Ну, не унывай, дружище. Тот рухнул на колени, обливаясь слезами и бессвязно бормоча что-то насчет "жены и пятерых детишек". Хелот брезгливо обошел его и самостоятельно обнаружил второе помещение, в котором собралось достаточно изысканное общество. Он услышал норманнскую речь, что его вполне устроило. Четыре физиономии вояк понравились ему сразу: тупые, пьяные, самодовольные и сытые. Пятый, с льняными волосами, сидел к двери спиной. Хелот остановился в дверях и громко сказал: -- Привет вам, благородные рыцари. Теперь все пятеро смотрели на него -- и тот, светловолосый, тоже. Хелот еле заметно кивнул ему, и Греттир бросился к нему навстречу, схватил за руки: -- Это вы, господин мой! -- Я, сэр, -- не стал отпираться Хелот. Он по-настоящему обрадовался этой встрече. -- Я счастлив видеть вас, сэр. Но как вам удалось?.. Хелот приложил палец к губам, и Греттир воскликнул, обращаясь к остальным: -- Сеньоры! Позвольте представить вам рыцаря, бывшего для меня всегда образцом служения и верности долгу. Перед вами -- Хелот из Лангедока, посвятивший меня в высокий рыцарский орден! Он преподал мне первый урок воинского искусства! Все сразу загалдели. Последним Хелоту поклонился сэр Гай Гисборн, и Хелот внимательно всмотрелся в лицо этого врага лесных стрелков. Гай был невысокого роста, широкий в кости, скуластый, с темно-русыми волосами. Он сидел с краю и большей частью молчал, лишь изредка вставляя в разговор слово-другое. Неожиданно Хелот вспомнил отца Тука, и ему стало смешно. "Интересно, что сказали бы все эти высокородные сэры, если бы узнали, зачем я здесь". Хелот фыркнул в свою кружку, и пивная пена полетела во все стороны. Сэр, сидевший слева, удивленно посмотрел на Хелота. Никогда прежде Хелот не ощущал такого подъема. Святой Сульпиций сказал бы, что он сравнивает себя с Гаем Гисборном в пользу себя, и осуждающе покачал бы головой. К счастью, здесь не было святого Сульпиция, и никто не мешал Хелоту любоваться собой и своей ловкостью. Думая о завтрашнем и отводя себе в грядущей потасовке главную роль, Хелот ни разу не вспомнил о сынишке вдовы. И вдруг, в разгар хвастливого рассказа соседа справа (с которым Хелот, по обычаю, ел из одной тарелки) о том, как тот вдвоем с преданным оруженосцем разгромил полчища неверных, Хелот увидел лесную хижину, двух стрелков, сидящих на поваленной березе, услышал голос Локсли -- и покраснел. Он бросил взгляд на Греттира -- мальчик сидел и с открытым ртом слушал вранье, извергавшееся на него водопадом. Хелот налил вина, дождался паузы в патриотическом повествовании, встал и протянул кубок Греттиру. Греттир вспыхнул, вскочил и принял кубок обеими руками. Рыцари замолчали, предвидя трогательную сцену. -- Благородные рыцари! -- вскричал Хелот. -- Соратники! У меня сегодня воистину счастливый день. Всего несколько часов могу я провести в Ноттингаме, ибо спешу к благочестивому отшельнику, святому Сульпицию, о котором рассказывают и повествуют удивительные вещи. И не смею я медлить, ибо о том просил меня соратник, умирающий от руки неверного. Это он выпалил единым духом. Господа, чутко реагируя на требование момента, поспешно наливали себе вина. -- Всего несколько часов было мне отпущено для того, чтобы подкрепить свои силы, -- продолжал Хелот с небывалым воодушевлением, не потрудившись объясниться насчет умирающего соратника и особенно насчет того, откуда в Англии взялись неверные. -- И вот судьбе угодно было послать мне встречу с другом. С братом! С человеком, который дороже всех для меня на земле с тех пор, как я потерял своих родных! -- Хелот перевел дыхание. -- Ибо он получил из моих рук посвящение, как он сам о том поведал. Но о другом умолчал благородный Греттир. Когда я томился в мучительном плену... -- Хелот заметил слезы на глазах соседа слева, -- сэр Греттир освободил меня! И он, господа, отказался от всех выгод своего благородного поступка. Поэтому позвольте осушить этот кубок, за моего брата, за ближайшего друга -- сэра Греттира! Греттир, всхлипывая, бросился ему на шею. Он был сильно пьян. Хелот шепнул: -- Уйдем отсюда. Не раздумывая, юноша громко сказал: -- Надеюсь, друзья, никто не затаит на нас обиду, если мы покинем этот пир, дабы провести вместе немногие отпущенные нам часы? Теперь прослезились уже двое. Хелот сжал руку своему другу, и оба выскользнули за дверь. Пьяные вояки качали головами и врали наперебой. После духоты трактира ночь казалась особенно чистой. Два приятеля остановились возле колодца, освещенного луной. -- А ты действительно рад меня видеть, Греттир? -- тихонько спросил Хелот. -- Почему вы задаете мне этот вопрос? -- удивился Греттир. -- Ты же знаешь, у кого я теперь на службе. Греттир взъерошил свои льняные волосы. -- Но ведь это все из-за меня. Ох, они настоящие звери, эти одичавшие вилланы. Хелот улыбнулся. -- Ошибаешься, -- сказал он. -- Они просто люди, вроде нас с тобой. -- Вы хотите сказать.. что служите им по доброй воле? Хелот покачал головой: -- Нет. Будь моя воля, я никому бы не служил. Послушай, Греттир, я пришел в город не для того, чтобы искать тебя. Хоть я и рад этой встрече, как неожиданному подарку. -- Это они вас прислали? -- осторожно спросил Греттир, и Хелот заметил, что юноша боится его обидеть. -- Да, -- сказал он. -- Я расскажу тебе. Сегодня утром в тюрьму бросили мальчика твоих лет. Он подстрелил зайца в королевских лесах. Завтра его повесят. -- Да, слышал. Этот помост как раз для него, -- кивнул Греттир. -- Вы хотели посмотреть на казнь? -- Освободить мальчишку. Греттир недоумевающе уставился на своего друга: -- Освободить? Зачем? Какое вам до него дело? -- А тебе не жаль мальчика? -- спросил Хелот. Греттир пожал плечами и признался: -- Я как-то не думал об этом. Мало ли кого в Англии вешают... -- Придется нам с тобой об этом думать. Помоги мне, Греттир. Ты должен знать, где его содержат. Греттир вытаращил глаза. -- Скажите, -- проговорил он наконец, -- только правду: это ОНИ вас заставляют, или это ВЫ хотите освободить какого-то холопа? -- Тебе это так важно? Греттир кивнул, -- Я действительно хочу его спасти, -- ответил Хелот. -- Сегодня утром я видел его мать... -- Ваше желание для меня закон, -- сказал Греттир. -- Хотя мне трудно вас понять. Идемте, я знаю, где здесь тюрьма. В Ноттингаме недавно целую башню под это дело отвели. -- Спасибо, -- просто сказал Хелот. Греттир отвернулся и шмыгнул носом. Они прошли через площадь. Любимое дитя Эпоны осторожно ступало следом. На окраине, за грязными лавками, возле ворот святой Цецилии, находилась круглая приземистая башня без единого окна. В булыжной стене вырисовывалась дверь, обитая железом, возле которой маялся, наваливаясь на алебарду, стражник. В ярком свете луны Хелот увидел волосатые пальцы стражника, сжимающие древко. "Интересно, почему все стражники вызывают у меня такое стойкое отвращение? -- подумал Хелот. -- Наверное, старею. Становлюсь сентиментальным. Никак не могу отвязаться от воспоминаний о проклятом прошлом". Он оглянулся. На перекрестке возле казармы патрульные мирно переругивались, проигрывая друг другу в кости последнюю амуницию. Больше не раздумывая, Хелот выдернул из-за пояса кинжал-мизерикорд отменных боевых характеристик, и оружие, свистнув, воткнулось между лопаток блюстителя. Стражник беззвучно упал лицом вниз. -- Зачем вы так? -- прошептал Греттир. Отстранив его, Хелот перешагнул через покойника, выбрал из связки на поясе убитого ключ и открыл замок. В тюрьме было очень темно. Хелот постоял, подождал, пока привыкнут глаза, но глаза упорно не желали этого делать. Тогда он громыхнул ключами и позвал: -- Эй, Робин, ты где? Тишина. Хелот почесал ухо. Сбежал он, что ли? Да нет, не мог мальчик отсюда сбежать. Хелот вынул из ножен меч и пошарил вокруг, используя благородное оружие как простую палку. Вскоре он натолкнулся на что-то мягкое. Для верности Хелот потыкал в это мягкое рукоятью, потом толкнул ногой. -- Вставай, -- сказал он. Послышалось сердитое сопение. Хелот присел на корточки и наугад схватил сопевшего. Под рукой оказались жесткие волосы, полные соломы. За эти волосы Хелот и выволок узника под свет луны. Узник, оказавшийся подростком с покрасневшими от слез глазами, был закован в устрашающее количество цепей. Чертыхаясь, Хелот снимал их одну за другой. Подросток глотал слезы и бросал на своего мучителя гордые взгляды. -- Не трудись меня запугивать, малыш, -- сказал ему Хелот, который как раз возился с железным обручем, оцепившим пояс злоумышленника. Греттир созерцал действия своего друга со сдержанным восхищением. Рыжие волосы Робина под луной казались серыми. Парнишка собрался с духом и заявил: -- Меня обещали казнить только на рассвете. -- Пришлось поторопиться, -- ответил Хелот. -- Чтобы Локсли не успел тебя спасти. -- Я протестую, -- сказал осмелевший подросток, поскольку на первое его выступление не последовало зуботычины. -- Вы отнимаете у меня несколько часов жизни. -- Сэр, -- изысканно обратился Хелот к Греттиру, -- если бы вы, сэр, могли бы оказать мне неоценимую услугу и оттащили покойника в камеру... Греттир вздохнул и принял участие в злодеянии. Хелот ногой отодвинул гору железных цепей к стене. Сын вдовы, окончательно утратив нравственные ориентиры, изготовился к побегу, но в последнюю секунду Хелот стиснул его плечо: -- Бежать задумал, а, Робин? Робин посмотрел на него исподлобья. Хелот набросил на недавнего узника свой плащ, и все трое неторопливо прошли мимо казармы. Один из стражников бросил им вслед ленивый взгляд. -- Вроде, их двое было, -- заметил один. -- Не, трое, -- отозвался другой. -- Тот, с крестами тамплиера, -- раз. Важный господин -- два. И высокородный сэр Греттир из Дании -- три... Между тем злоумышленники оказались на пустынной улице. Там Хелот остановился и, крепко держа мальчишку за плечи, развернул его к себе: -- Скажи-ка мне, тебя много били? -- Так, пару раз по шее, -- небрежно отозвался подросток. -- Это хорошо, -- заметил Хелот. -- Я бы добавил, да времени нет. Руки-ноги не болят? -- Не болят. -- А почему ты хромаешь? Тебе что, кости переломали? Рыжий мотнул головой: -- Я от рождения хромой. Когда меня мать рожала, бабка пьяная была и вывихнула мне ногу -- так мать говорит. А бегаю-то я быстро, -- добавил он, стрельнув глазами в сторону темного переулка. -- Хромота -- это уже ненадолго, -- успокоил его Хелот. -- Утром тебя повесят, так что это не будет иметь никакого значения. Греттир кивнул Хелоту: -- Идемте, вы проведете ночь у меня. -- А если нас у тебя схватят? Греттир небрежно махнул рукой: -- Если бы не я, вам вообще не пришлось бы этим заниматься. Я обязан вам помогать, сэр. Они двинулись вперед. Хелот шел следом за своим пленником, подталкивая его в спину. -- Куда мы идем? -- поинтересовался обнаглевший Робин и тут же получил удар между лопаток. -- Тише, ты, -- сказал Хелот. Дом Греттира стоял возле маленькой церковки во имя святой Касильды-В-Розах. Сия Касильда, будучи женою сарацинского конуга, имела обыкновение носить в подоле хлеб для христианских узников, чью веру она втайне приняла. Что вызывало естественное неодобрение со стороны сарацинского конуга. И вот однажды подстерег он ее возле узилища, решив положить конец этой благотворительности. Тем временем узники уже почуяли запах съестного. -- Касильда пришла, -- пронеслось из камеры в камеру, -- сейчас пожрать даст. Но тут, как гром среди ясного неба, прозвучал голос супруга добродетельной дамы: -- А, это вы, мадам? -- Я, господин мой, -- трепетно отвечала Касильда. -- Зачем вы здесь, мадам? -- Это допрос, сударь? -- Да, три тысячи чертей! -- воскликнул нечестивец. (Узники торопливо осенили себя крестом). -- Отвечайте, мадам! -- приставал муж. -- Я здесь во имя милосердия, -- робко отвечала Касильда. -- Милосердие -- поповское слово, -- сказал сарацин и оскалил все свои зубы. -- Что у вас в подоле, мадам? Клянусь кишками шейх-уль-ислама, я вас заставлю отвечать! -- Розы, -- соврала бедная Касильда, совершенно растерявшаяся перед разъяренным кровопийцей. -- Ах, розы?!! -- возопил сарацин, окончательно выведенный из себя. -- Гром и молния! Вы хотите сказать, что принесли этим недоумкам понюхать пару цветочков? -- Да, сударь, -- пролепетала Касильда. -- Три тысячи чертей!!! Я прикажу обыскать вас, мадам! Касильда гордо выпрямилась: -- Надеюсь, сударь, никто из ваших грязных рабов не посмеет прикоснуться ко мне? -- Мадам, -- спокойно, но твердо сказал сарацин. -- Предъявите нам розы, которые, как вы утверждаете, у вас в подоле, и можете быть свободны. Но если там у вас, как мне донесли, хлеб и сушеная рыба, то я прикажу отдать вас на поругание матросам. Несчастная закрыла глаза и, предавшись на волю Господню, вывернула свою ношу из подола на мостовую. И -- о чудо! -- это оказались действительно розы. Так, дети мои, истинная вера творит чудеса. Христианские узники, впрочем, были ужасно разочарованы: они рассчитывали закусить, а тут какие-то растения с колючками... "Жития святых в изложении отца Тука, как правило, грешат неточностями", -- думал Хелот, поднимаясь вслед за Греттиром по лестнице и крепко держа пленника за руку, чтобы тот не сбежал. Они вошли в большую комнату со сводами, где по стенам стояли кресла с высокими прямыми спинками, а посередине красовался гигантский стол. Хелот снял со стены факел и зажег три свечи в массивных подсвечниках. Греттир, не желавший, чтобы прислуга знала о случившемся, сам подал на стол остатки дневной трапезы. Хелот толкнул мальчика, и тот плюхнулся в кресло, где и остался сидеть, вызывающе болтая ногами. Однако за едой потянуться не решался. Греттир сказал, впервые за все это время обращаясь непосредственно к пленнику: -- Угощайся, мальчик. Рыжий покосился на Хелота, видимо признавая в нем хозяина. Хелот кивнул ему и сказал с набитым ртом: -- Лопай, хромоножка. Тотчас грязные пальцы вцепились сразу в два самых жирных куска мяса, и только хрящи затрещали под напором добротных англосаксонских челюстей. Оба рыцаря прыснули. Мальчишка жевал и что-то, видимо, обдумывал. Желая подразнить его, Хелот сказал: -- Поспеши, приговоренный. Это твой последний ужин. Его удивило, что истребитель королевских зайцев сразу ему поверил. Из синих глаз потекли настоящие слезы. Видно, паренек уже начинал надеяться. Греттир бросил на старшего друга укоризненный взгляд. Но Хелот был беспощаден. Он плеснул плачущему мальчику в лицо остатки вина. -- Прекрати реветь, -- сердито сказал он. Длинный язык мгновенно слизал сладкие капли с губ и щек. Затем последовал горестный вздох. -- Ну, в чем дело? -- осведомился Хелот. -- Почему ты плачешь, Робин? Только что ты был полон готовности бросить вызов всему ноттингамскому рыцарству. А теперь... неужели тебе страшно? Мальчик кивнул. -- Не бойся, -- утешил его Хелот, -- Англия вполне христианская страна, не Испания какая-нибудь. А вот древние римляне -- те вообще стаскивали осужденных в пропасть крючьями. Подцепят за подмышки, еще кусок руки оторвут, если неосторожно". У них был такой закон, -- разглагольствовал Хелот, во зло используя прочитанного в том же монастыре Светония, -- девственниц казнить запрещалось. И если случайно попадалась таковая, ее растлевали, а потом уже... -- Перестаньте мучить человека, -- сердито перебил его Греттир. -- Что-о? -- возмутился Хелот. -- От кого я это слышу? Кто меня только что уверял, будто они не люди, а настоящее зверье? -- Дурак какой-нибудь, -- не моргнув глазом, ответил Греттир. -- А ты успокойся, дубина. Мальчик даже поперхнулся и недоверчиво уставился на Греттира, сбитый с толку. А тот продолжал: -- Завтра утром, как только откроют ворота, ты вместе с рыцарем Ордена Храма... -- Отправишься к Гробу Господню, -- заключил Хелот, допивая вино. Он страшно веселился. "Какой я молодец, -- думал он, -- как удачно все складывается". Мальчик переводил глаза с одного рыцаря на другого. -- Значит, вы отпускаете меня? Я свободен? -- Никто тебя не отпускает, но ты свободен... будешь завтра. -- Вы шутите? Рыжий вскочил и бросился к двери. Хелот успел схватить его за руку. -- Ну-ка, сядь! -- властно сказал он. -- Никто тебя не собирается вешать, мог бы уже понять. Шериф об этом, разумеется, еще не ведает... -- Но ведь вы... , но почему Орден Храма... -- Орден Храма тут ни при чем. Знаком ли тебе Робин из Локсли, лесной стрелок? -- Ищете Локсли, -- кивнул мальчик. -- Нет уж, пусть меня лучше повесят. Я вам ни слова не скажу. Хелот вздохнул: -- Обещай по крайней мере молчать, когда мы поедем через ворота. В наступившей тишине все трое услышали адский скрежет опускаемого моста через ров у ворот святой Цецилии. -- Пора, -- сказал Хелот. Он сжал Греттиру руки. -- До встречи. Помни: если у тебя случится беда, я найду способ выручить тебя. Греттир недоверчиво улыбнулся. Они спустились во двор. Хелот вскочил на коня, мальчишка пристроился за его спиной, и оба вскоре исчезли за поворотом. Стражники пропустили их, даже не потрудившись рассмотреть повнимательнее. С тамплиерами вообще старались не связываться. К тому же пропажу узника, судя по всему, еще не обнаружили -- чисто английское разгильдяйство. Утро было ясное, росистое. Хелот свернул с большой дороги на проселочную -- и очень вовремя. Через несколько минут он увидел отряд человек в сорок. Над головами воинственно вздымались копья, вилы и косы. Хелот обернулся к мальчишке. -- Видишь, что ты наделал, браконьер? -- сказал он. -- Лесные стрелки идут на штурм города, чтобы спасти тебя от неминуемой гибели. Он остановил коня. Из толпы вышел Локсли. Сын вдовы соскочил на землю и кинулся Робину на шею. Стрелки смотрели на эту трогательную сцену и тихо ухмылялись. -- Хорош! -- сердито сказал Робин Гуд. -- А теперь быстро беги в деревню, успокой свою мать. И сразу же к нам. Скоро тебя начнут ловить по всему лесу. Только вряд ли у них это получится. Сверкнули грязные пятки, и мальчишка исчез. Хелот лениво слез с седла. -- Зачем ты послал мальчика в деревню, Локсли? Туда мог сбегать кто-нибудь другой, кого не ищут. -- Во-первых, всех нас ищут. А во-вторых, другому мать не поверит. Тут Хелоту показалось, что на его плечо упало тяжелое полено. Это Малютка Джон ласковым похлопыванием выражал свое отношение к случившемуся. -- Снимай эти рыцарские тряпки, дружище, -- прогудел он, распространяя запах пива. -- И давайте отпразднуем боевое крещение отличного парня из Лангедока! -- Беглого монаха, -- вставил отец Тук, который весьма ревниво относился к чести мундира. Хелот ощутил прилив счастья. Он понял, что ему дороги эти простые бородатые физиономии. Особенно теперь, когда они улыбаются ему. И тот, что собирался зарезать Хелота в самый первый день, тоже смотрел на него ясными глазами. Хелот увидел, что почти все зубы у него выбиты. Вдруг Хелот помрачнел. Робин, с любопытством наблюдавший за ним, заметил это и тихонько спросил: -- Что-нибудь случилось? -- Да. Какой я идиот!.. Кинжал... -- Какой еще кинжал? -- Я оставил свой кинжал между лопаток стражника. Теперь они догадаются обо всем... -- Вот уж точно, -- согласился Робин и вдруг захохотал так, что слезы брызнули у него из глаз. -- А ты хоть знаешь, что это был за кинжал? Хелот уставился на него в недоумении. -- Мы отобрали его у сэра Гая Гисборна, -- пояснил Робин, вытирая слезы. -- Во время его последней экспедиции в лес. ГЛАВА ПЯТАЯ В Шервудский лес пришла осень. В воздухе постоянно дрожала взвесь не то дождя, не то тумана. Но несмотря на то, что небо окутала мгла, в лесу было светло -- печальным, тихим, упорным светом сияли под ногами опавшие листья. Кое-кто из стрелков уже подыскал себе для зимовки место в деревне. Остальные кое-как устроились в лесу. Хелот нашел уютную пещеру, которую местные жители именовали Кривой Норой. Она обладала целым рядом неоспоримых преимуществ, одним из которых было расположение: прямо у входа в Нору начинался густой малинник. Свое логово Хелот обустраивал сам и втайне очень гордился им. Стрелки снисходительно посмеивались над его причудами, но Хелот полагал, что образованному человеку необходимо уединение, и переубедить его .не удавалось. Неожиданную поддержку он обрел в лице отца Тука. Духовный наставник лесных грабителей упорно продолжал считать бывшего рыцаря чем-то вроде беглого монаха, и потому делом чести для него стало вступаться за товарища по классу. "Уж коли кто к келье сызмальства привык, -- многозначительно говорил отец Тук, -- того вповалку спать не приучишь. А наш Хелот, по всему видать, воспитывался в суровом уставе..." Хелот устал с ним спорить, и поэтому отец Тук беспрепятственно распространял небылицы о строгом монастырском воспитании нового стрелка. Многие верили. Прозрачным осенним днем, отвлекая бывшего рыцаря из Лангедока от созерцания и размышлений, преподобный отец в очередной раз возник у него за спиной. Хелот сидел на бревне и грыз ногти в задумчивости. Отец Тук потоптался, посопел и наконец воззвал: -- Хелотище... От неожиданности Хелот даже подпрыгнул. -- Из Ноттингамшира я уйду заикой, -- объявил он сердито. -- Что ты пристал ко мне, Тукало-Вонюкало? -- Давай поговорим как интеллигент с интеллигентом, -- предложил отец Тук. -- Тоска с этим мужичьем. Тьфу! Никакого политесу, ограниченные люди... Из этого краткого, но выразительного заявления Хелот сделал совершенно правильный вывод о том, что монах успел с утра разругаться со своим неразлучным другом Малюткой Джоном. Оба помолчали, настраиваясь на интеллектуальное общение. -- Осень... -- уронил отец Тук многозначительно. -- Да, -- отозвался Хелот. -- Вот, наступила... листья падают... Он подставил ладонь, в которую тихо опустился увядший лист. -- Ты, говорят, на зиму хорошо устроился, -- завистливо сказал отец Тук. -- Не жалеешь, что из монастыря ушел? -- Да не был я ни в каком монастыре, -- с досадой отозвался Хелот. -- Отстань ты от меня ради Бога. Отец Тук хихикнул. -- Христианский Бог тебе в этом лесу не поможет, Хелот. Здесь до сих пор бродят древние боги кельтов. Теперь беглый монах заговорил вполне серьезно. Люди полагают, что они давно умерли, но это не так. Как-то раз, когда я еще не был блудным сыном Матери Нашей Святой Церкви, одна девушка по имени Эни Бонн примчалась в деревню с криком, что видела дьявола. Я ей не поверил. Станет дьявол гоняться за какой-то Эни! Нужна ему больно какая-то девка! Я-то знаю, и женщины говорили, что это был сам Кернуннос, коли рога у него оленьи, а сложением настоящий богатырь. Бедняжку Эни всю трясло от страха, когда она прискакала ко мне на исповедь. -- Она тебе о дьяволе, а ты ей--о пользе язычества? -- Хелот не мог сдержать улыбку, представив себе эту странную исповедь. Святой отец позволил себе широко ухмыльнуться. -- Ага. Он взмахнул рукой, описывая полукруг, чтобы слушателю было понятнее. -- Вот церковь Божья, вот я сижу -- а тут Эни возится по каменному полу на своих толстых коленках и захлебывается плачем. Враг, говорит, рода человеческого и всего святого высунулся из-за кустов и смотрел на меня огненными глазами! Эни -- первейшая потаскушка в округе. Ах, какая девочка -- нонтак! -- Отец Тук облизнулся. -- Бормотала что-то о власянице и вечном покаянии, чуть ли не об обете не притрагиваться больше к мужчинам. Но я ее успокоил. Рассказал о кельтских богах. Невежественные люди в наших деревнях, чудовищно невежественные.,. -- Что-то мне до сих пор никаких богов не встречалось, -- сказал Хелот. Его удивило, что отец Тук по-настоящему испугался, -- Тише ты, болван. Если они услышат, тебе несдобровать. Здесь тебе не город, школяр ты недоученный. Помолчав, Хелот сменил тему. -- Ты давно знаком с Локсли? -- спросил он, устраиваясь поудобнее на своем бревне. Отец Тук плюхнулся рядом и провалился увесистым задом в трухлявую древесину. Ворча и барахтаясь, он кое-как выкарабкался и сердито засопел, уставив на Хелота неопрятную бороду. -- Порядочно, -- сказал он наконец. -- Он славный парень. Не то что некоторые. Злобный выпад святого отца Хелот пропустил мимо ушей. Он давно уже собирался разузнать побольше о Локсли, тем более что до него стали доходить всякие слухи насчет происхождения лесного разбойника: дескать, не такой уж он простой крестьянин. "Баронская дочь на охоту пошла, пеленок с собой она в лес не брала..." и прочие сплетни. -- Сколько ему лет? -- Думаю, двадцать или около того. А что? Хелот сорвал позднюю травинку, сунул ее в рот. -- Да так, -- ответил он невнятно. -- Просто командует людьми так, будто его с детства этому учили. -- Жизнь его научила, -- сказал отец Тук. -- А потом вошло в привычку. Я знаю, что года четыре или около того у них в Локсли случился большой неурожай. Ты, вероятно, знаешь, что такое голод. -- Нет, -- признал Хелот. -- Я всегда ел досыта. Отец Тук скользнул глазами по его тощей фигуре и откровенно усомнился. -- По тебе не скажешь, -- заметил он. -- Ну ладно, слушай. Был неурожай, к тому же шериф неудачно поохотился прямо на крестьянских полях и вытоптал все подчистую. Дичь в лесах королевская, ее убивать кому попало не разрешается. Словом, народ подумал-подумал и стал потихоньку вымирать. -- Глазки святого отца затуманились, щеки -- и те обвисли печально. Он вытащил из рыжей бороды несколько подозрительных соломинок и уставился на них в недоумении. Хелот подтолкнул его в бок: -- Дальше-то что было? Отец Тук сердито икнул. -- Мог бы и сам догадаться. Когда деревенские поняли, что их ждет, они снарядили трех человек в город просить помощи. Рассчитывали, что если даже кто-нибудь по дороге помрет, то хоть один-то из троих добредет по назначению. Пошли Робин и еще двое, муж и жена. А может, брат и сестра, кто их разберет, дикие люди. Эти-то, прямо скажем, ребята умом не блещут, туповаты малость, но зато это единственный их недостаток, других не имеется. Да ты их знаешь, Хелот, -- они содержат теперь тот трактир, где мы с тобой впервые повстречались.. гм.. -- Отец Тук звучно почесался под рясой. -- Словом, -- продолжал он, -- вся эта компания в конце концов предстала перед славным шерифом. Он долго смеялся и так распотешился, что ограничился распоряжением дать каждому из посланцев по десяти ударов плетью, после чего отпустить с Богом. Тилли и Милли -- оба в слезы. Так и изошли бы плачем на дерьмо у шерифских сапог, если бы Робин не пнул их, как следует, и не велел замолчать. Гордый попался, вот ведь как. Он пообещал шерифу извести всех оленей в Шервудском лесу. За это шериф удвоил ему наказание. Как ты понимаешь, через два дня Робин убил своего первого оленя, а еще через пару дней в деревню был послан отряд под командованием Гая Гисборна и деревню сожгли. Мужчины, те, что уцелели, ушли в лес. С того и началось... Хелот сорвал еще одну травинку. -- Обычная история, -- сказал он. Отец Тук раскрыл уже было рот, чтобы продолжить рассказ, и вдруг замер. -- Посмотри вон туда, -- шепнул он. Хелот, привстав, вытянул шею, вглядываясь в лесную чащу. Сперва он не видел ничего. а потом заметил и затаил дыхание. Между валунов, среди березовых стволов, в ливне беззвучно падающих листьев, лежала белая лошадь, озаренная таинственным светом. У нее была светлая спутанная грива, темные глаза, розовые ноздри. -- Эпона, -- прошептал монах, -- мать лошадей...-- Он подергал Хелота за рукав: -- Ты смотри, смотри... Теперь Хелот ясно различал на спине лошади полупрозрачную тень очень маленькой и очень юной женщины с длинными светлыми волосами. Она стояла, обернув к людям ладони поднятых рук и едва касаясь лошадиной спины кончиками пальцев ног, как плясунья. Все ярче и ярче проступали на бесплотном лице большие глаза, глядящие из седой древности. Хелот видел длинные белые ресницы, расширенные зрачки, которые надвигались, надвигались на него, грозя поглотить. Отец Тук схватил его за руку: -- Уйдем отсюда. Оба торопливо пошли прочь, но через несколько шагов обернулись. Видение исчезло бесследно. Даже трава в том месте, где лежала лошадь, не была примята, и только листья падали и падали с берез неудержимым потоком, и их все не убывало -- осень была в самом начале. Расставшись с отцом Туком, Хелот направился к малиннику у Кривой Норы в надежде поживиться остатками малины. После видения языческой богини ему хотелось побыть наедине со своими мыслями. Однако возле малинника его ожидал неприятный сюрприз в виде совершенно незнакомого человека, одетого в нелепые в лесу белые одежды. К тому же, как, присмотревшись, определил Хелот, рваные и довольно-таки грязные. Хелот замер, созерцая спину наглеца, и потихоньку вытащил из-за пояса длинный кинжал, подарок Малютки Джона. "Мало ли что может случиться, -- подумал он, -- а при встрече с неизвестным ножик не помешает". Попутно Хелот мельком отметил, что у незнакомца черные волосы -- бедняга, каково ему в этом царстве рыжих. Хелот тихонько свистнул. Человек, однако, и не подумал оборачиваться -- как сидел, так и продолжал рассиживаться. "Ну, это уже наглость", -- подумал Хелот. Он с треском прошелся по сучьям и приблизился, держа нож в опущенной руке. Незнакомец бросил на кинжал быстрый взгляд и, не говоря худого слова, откинул голову назад, подставляя под удар беззащитное горло. По-дурацки приоткрыв рот, Хелот смотрел на это в полной растерянности. Смятение длилось с минуту, после чего бывшего рыцаря одолела лютая злоба. Он схватил непрошеного гостя за шиворот, едва не изорвав при этом в клочья и без того ветхую одежду, как следуетвстряхнул и заставил встать на ноги, а сам уселся на бревно. Тут он заметил, что руки у незнакомца связаны и лунки ногтей посинели. Ругаясь шепотом, Хелот разрезал кинжалом веревки. Человек стоял перед ним совершенно спокойно и давать объяснения, судя по всему, не собирался. Что ж, Хелота это вполне устраивало. Чем скорее тот уберется отсюда, тем лучше. Закончив свое дело, Хелот оборвал с худых запястий веревки и пробормотал: -- Ты свободен, уходи. Но незнакомец продолжал стоять неподвижно. -- Иди же, -- повторил Хелот, на всякий случай подталкивая его в спину, чтобы лучше понял. Но чужой человек продолжал навязывать ему свое общество, и Хелот со вздохом взял на себя труд познакомиться с ним поближе. Он внимательно посмотрел незнакомцу в лицо и обнаружил, что непрошеный гость был смугл, скуласт и горбонос. В Англии, во всяком случае, с такой внешностью жить не рекомендуется. -- Сарацин, -- прошептал Хелот с отвращением. Сарацины не могли вызывать у него иных чувств, ибо все они до одного кровожадные людоеды. Об этом он наслушался еще в Лангедоке, от Гури Длинноволосого, перебившего их целую сотню. Зарезать злодея, что ли, пока безоружен? Но тут Хелот некстати вспомнил, с какой готовностью связанный человек подставлял под его нож горло, -- и устыдился. Положение приобретало оттенок безвыходности. Хелот почесал ножом за ухом. -- Ты откуда взялся? -- спросил он наконец. Он не ожидал ответа, но сарацин тут же отозвался: -- Ушел. -- Истинно сарацинская лаконичность, -- разозлился Хелот, и без того сбитый с толку. -- Говори подробно: откуда ушел, зачем и как тебе это пришло в голову. Ты хоть понимаешь человеческий язык? -- Я понимаю. Гарсеран... -- начал объяснять человек, но Хелот тут же перебил его: -- Где он? -- Шел в Ноттингам с караваном. Много золота вез. Людей много вез. Я сбежал в лес, он не стал искать. -- Ты из его свиты? Сарацин шевельнул ноздрями и верхняя губа у него дрогнула, открывая очень белые зубы, отчего лицо стало злым. -- У вас это так называется? Да, из свиты. -- Почему же он не стал тебя искать, когда ты сбежал? -- Я умираю, -- пояснил сарацин так спокойно, что Хелот поначалу не поверил. -- Я хотел умереть один. Хелот растерянно заморгал: -- Почему ты умираешь? Ты разве ранен? Сарацин не ответил. Хелот заорал, криком пытаясь скрыть смятение: -- Отвечай же, черт тебя возьми! -- Я не знаю, -- сказал сарацин. Хелот отвернулся. Этот человек решительно выводил его из себя. Он явно нуждался в помощи, и как ни претило Хелоту оказывать благодеяния личности с такой людоедской наружностью и варварскими привычками, поступить по-другому он не решался: это было бы против всех лесных законов. Он только не мог выбрать, добить ли ему умирающего или попытаться все же его спасти. -- Ладно, -- проворчал он наконец и снова заставил себя посмотреть в эти пылающие черные глаза. -- Как тебя зовут? -- Алькасар. -- Ужасное имя, -- вздохнул Хелот. -- Ты кто, Алькасар? Пленный воин, убивший тысячу врагов? Но тот, к великому разочарованию Хелота, покачал головой: -- Нет, я родился рабом. Хелота охватила глубокая тоска. Только этого ему не хватало. Однако те полгода, что он провел у лесных стрелков, уже сделали свое дело -- теперь в затруднительных случаях ему на помощь приходило первое правило Локсли: сперва накормить человека до отвала, а там, глядишь, и видно будет, что с ним делать. Поэтому Хелот встал. -- Иди за мной, -- велел он. Вдвоем они проникли в Кривую Нору. Сразу у входа помещался небольшой очаг, сейчас остывший. На хитроумном опускающемся крюке у очага висел чугунок. Хелот снял крышку и пальцами вытащил кусок оленины. -- Ешь, -- сказал Хелот Алькасару. Себе он налил пива и, усевшись на пороге Норы, принялся потягивать, стараясь при этом не слушать, как за его спиной чавкают и захлебываются слюнями. "Голодный, -- подумал Хелот. -- А ведь его, пожалуй, стошнит, если он будет так лопать. Ладно, пусть, раз я его не зарезал". Он обернулся: -- Хочешь молока? Алькасар не ответил. Хелот налил ему молока. -- Скажи-ка мне, с чего ты взял, будто умираешь? Ответа не последовало. Хелот подошел совсем близко и, перемогая отвращение, пристально вгляделся в смуглое лицо. Он увидел, что веки и губы сарацина воспалены. Тогда, усилием воли ломая отвращение к этому варвару, Хелот потрогал его полыхающий лоб. После чего лангедокцу было над чем призадуматься. -- Послушай, Алькасар, -- сказал он наконец, -