рямь происходило что-то странное. Стражник, посланный за осужденным еще полчаса назад, вернулся один и теперь делал какие-то знаки. -- Что происходит, Гисборн? -- спросил шериф. Гай, ни слова не говоря, спустился на площадь. Толпа расступилась перед ним. Хелот не слышал слов, которыми обменивались стражник и норманнский рыцарь, но лжетамплиер и не нуждался в этом, чтобы понимать происходящее. -- Где Локсли, болван? -- тихо спросил Гай. Стражник молчал, блуждая печальными глазами. -- Что случилось? Отвечай, дубина! -- Гисборн тряхнул его за плечо. -- Сбежал Локсли, -- брякнул стражник. -- Охранник убит. Гай скрипнул зубами. -- Что еще? -- спросил он, с трудом сдерживаясь, чтобы не начать бить этого насмерть перепуганного человека на глазах у шерифа. -- Он оставил странную ладанку, кровью на клочке рубашки... Гай вырвал из пальцев стражника клочок ткани, на котором и в самом деле расплывались какие-то значки. Поскольку читать рыцарь не умел, то он просто сжал ткань в кулаке. Стражник стоял перед ним, втянув голову в плечи. Гай брезгливо посмотрел на него. -- Надо бы тебя повесить вместо Локсли, -- сказал он. -- Зачем лишать людей удовольствия? -- Я не виноват, -- пробормотал стражник. -- Исчезни, -- с тоской сказал Гай. -- Немедленно. Пока я ничего не сообщил шерифу. Иначе он сделает то, чем я тебе пригрозил. У тебя две минуты. И чтобы никто о тебе ничего не знал. Он резко повернулся и пошел обратно к галерее. Сэр Ральф вытянул шею. -- Ну, что там, Гисборн? -- крикнул он. -- Локсли бежал, -- спокойно ответил Гай, с деланным равнодушием ожидая криков негодования. Дав им улечься, продолжил: -- Охранник убит. По-моему, сэр, здесь не обошлось без колдовства. Вот заклинание, написанное кровью, -- оно, вероятно, и отворило двери. Леди Ровэна взвизгнула и упала в обморок на руки сэру Гарсерану. Тот, похоже, не имел ничего против. Леди Марион несколько раз осенила себя крестным знамением. Благородное собрание с интересом и ужасом передавало из рук в руки загадочный клочок ткани. Смутно догадываясь о том, кому адресовано послание Робина, Хелот подошел поближе к леди Джен, которая нюхала тряпочку, вонявшую кровью, потом и сеном. Хелот коснулся ее руки, и леди Джен устремила на него липкий взгляд из-под тяжелых век. -- Позвольте мне, сударыня, -- произнес он и взял ладанку из ее розовых пальчиков. Осенив себя крестом, Хелот разложил записку на ладони и прочитал корявые, неумело выписанные слова. -- Да, -- сурово произнес наконец Хелот. -- Это страшное заклинание, и, если мы не сожжем его на костре под виселицей, оно погубит нас. Проклятые языческие суеверия.- -- И он перешел на латынь, процитировав краткий отрывок из Светония. Вокруг Хелота образовалось пустое пространство. Благородные лорды шарахнулись в ужасе. -- Сэр Хелот, вы как лицо отчасти духовное можете совершить этот обряд, -- предложил шериф. -- Хорошо, -- важно согласился тамплиер. -- Мне должна помогать невинная девушка. Дамы потупились, а леди Марион шумно вздохнула: -- Боюсь, сэр, здесь только одна невинная девушка. -- И она томно протянула ему свою пухлую руку в веснушках и ямочках. Худой, стройный, серьезный, Хелот помог ей взойти на помост. Леди Марион залихватски оторвала несколько досок и с треском переломила их о колено. Стоя под виселицей, Хелот задумчиво смотрел на толпу. А глашатай уже надрывался: -- И пусть еретики и язычники из Шервудского леса не рассчитывают на то, что их грязные чары могут поколебать устои нашей веры и нашей государственности!.. Вдруг в толпе мелькнуло знакомое лицо. Хелот бросил быстрый взгляд направо -- и там тоже, И слева. Лесные стрелки явились помочь ему в случае разоблачения, а такое весьма возможно. И тут Хелот сообразил, что стоит на помосте под самой петлей. Кое-кто из его друзей уже потихоньку изготавливался к бою. Хелот поднял руку и крикнул: -- Верные христиане! Друзья! Побывав у Гроба Господня и воюя с сарацинами... -- Перед глазами Хелота на миг мелькнул Алькасар, его единственный знакомый сарацин, но видение тут же исчезло за несвоевременностью. -- ...я дал нерушимые обеты, дабы совесть моя была чиста! Без страха и упрека предаем мы сожжению зловещее заклинание... Он с облегчением заметил, что стрелки незаметно пробираются с площади в боковые улицы. И в этот момент кто-то снизу потянул его за плащ. Хелот обернулся и увидел горожанина средних лет, протягивающего ему охапку соломы. -- Возьми, славный защитник Ноттингама и веры, -- тихо сказал он, -- И пусть это будет моя скромная лепта в общее дело. Его выгоревшие глаза смотрели так, словно он боялся, что его накажут. Рыцарь из Лангедока дрогнул. Он взял смиренное подношение, благословил горожанина и торжественно обложил сеном небольшой костерок, разложенный умелыми руками палача. Горожанин тихо плакал от счастья. Хелот поднял высоко над головой зловещее заклинание и бросил его в костер. Леди Марион зажгла солому. Через минуту все было кончено. Люди расходились притихшие, с таким чувством, будто их только что избавили от огромной опасности. Поздно вечером, сидя у камина и потягивая из больших кубков красное вино, Хелот и Греттир Датчанин обсуждали странные события этого дня. Призрак Бьенпенсанты сидел на каминной полке, болтая ногами прямо у них перед носом. Хелот старался не замечать этого. -- Одного я не понимаю, сэр, -- сказал Греттир Датчанин наконец. -- Эта тряпочка... Страшное заклинание... Что это было на самом деле? Хелот усмехнулся: -- Записка. -- Записка? Так Локсли, выходит, умеет писать? Как же он научился? -- Невелика хитрость, коли есть учитель. -- Кто же его научил? Хелот в упор посмотрел на своего друга. -- Я, -- сказал он после краткой паузы. -- И записка адресована тоже вам? -- Конечно. Привидение свесилось с каминной полки и уставилось прямо в лицо Хелоту горящими желтыми глазами. -- Ух! -- воскликнуло оно, выставив окровавленные клыки, которые, впрочем, тут же исчезли. -- Разве ты не видишь, что ребенок сгорает от любопытства? Что там было написано, Хелот? Расскажи уж нам, не мучай. -- Санта! -- покраснев, вскричал Греттир. Бьенпенсанта захихикала. -- Помнишь, -- начал Хелот, -- когда мы навестили разбойника в его узилище, я сказал: "Клянусь девственностью святой Касильды, тебе отсюда не выбраться". -- Помню. НУ и что? Хелот задумчиво поворошил угли в камине, бесцеремонно просунув кочергу сквозь бесплотное тело призрака. Бьенпенсанта злобно зашипела, но на это никто не обратил внимания. -- "Святая Касильда не была девственницей" -- вот что он написал. -- Бог мой! При чем тут... -- начал Греттир. -- Поаккуратнее выражайся, внук, -- рассердилось привидение, мерцая то красным, то зеленым светом. Хелот рассмеялся: -- А при том. Отец Тук рассказывал нам житие этой особы. Она была женою сарацинского конуга. ЖЕНОЮ... Робин правильно меня понял. ГЛАВА ВОСЬМАЯ Хелот решил пожить в Ноттингаме еще несколько дней. Было бы неразумно исчезнуть из города сразу же после того, как из Голубой Башни совершил побег знаменитый разбойник. Хелот, конечно, очень сомневался в том, что у кого-нибудь из цвета здешнего общества хватит ума связать эти два обстоятельства, однако лангедокский рыцарь не любил делать ничего лишнего. На второй или третий вечер, когда Греттир отправился к Гисборну, преследуя одну-единственную, не скрываемую им цель -- напиться, Хелот решил остаться дома, предпочитая общество сварливой Бьенпенсанты обществу пьяного мальчика. Впрочем, вслух Хелот выразился куда благопристойнее, и Греттир ушел, не обидевшись. Как только он скрылся за дверью, в комнате материализовалась Бьенпенсанта. На сей раз она не пыталась никого напугать и вела себя мышкой, насколько это вообще было возможно для прабабушки Греттира. Хелот подложил в камин дров. Слуг он отослал -- мешали своим мельтешением. Сидя в кресле с ногами, Санта наблюдала за ним с легким любопытством. Наконец она сказала: -- Хотите выпить? У моего внука здесь хороший запас вина. Хелот повернулся к ней и неожиданно для себя улыбнулся: -- Разве призраки пьют? Я не знал. -- Я и сама не знала, пока не начала напиваться. Подождите здесь, не уходите. Я быстро принесу два бокала и бутылочку. Бьенпенсанта поднялась, и ее просторные одежды зашуршали, как настоящие. Уже возле самой двери она обернулась, бросила на молодого рыцаря проницательный взгляд и добавила: -- А если вы вздумаете уснуть, сэр, я обещаю вам кошмары. Сами не обрадуетесь. Если проснетесь после этого седым, считайте, что повезло. И скрылась в коридоре. Но Хелот и не думал спать. Слишком многое заботило его в этот вечер, чтобы он мог уснуть. Когда Санта вернулась, держа в руках покрытую пылью бутылку с действительно хорошим красным вином, Хелот почти обрадовался. Привидение, когда хотело, было по-настоящему хорошим собеседником: чутким, умным, парадоксальным. -- Вы не обидитесь, сударыня... -- Можете называть меня "моя дорогая", -- перебив, предложила Санта. -- Моя дорогая, -- не стал спорить Хелот, -- почему вы не остались в замке? -- Понятия не имею, -- сказала Бьенпенсанта. -- Я была проклятием рода, к которому принадлежит Греттир. Видимо, это оказалось важнее всего остального. Хелот покачал головой. -- Я не верю в магию, -- сказал он. -- Я верю только в Бога. Но сейчас мне начинает казаться, что в нашем мире все далеко не так просто, и в игру вступили Силы, о которых мы с вами, моя дорогая, просто не подозреваем. По телу Бьенпенсанты неожиданно пробежала волна красного жара, и она изогнулась и вздохнула. -- Может быть, -- тихо сказала она. -- Иногда мне кажется, что я способна улавливать изменения в балансе Сил, существующих в мире. И сейчас... -- Она помолчала, и лицо ее изменилось. Так выглядела бы обыкновенная женщина, которая боится. Как будто открылась дверь на холодную улицу, и тянет сквозняком. Гай Гисборн жил в своем доме Белого Единорога на Офицерской улице. Дом этот с двумя окнами по фасаду выглядел нарядно. Дверь Греттиру открыла молодая девушка и склонилась, пропуская его вперед. Греттир вошел и растерянно огляделся в поисках прислуги, чтобы отдать тяжелый от мокрого снега плащ и длинный меч в ножнах, с которым юноша не расставался с той минуты, как Хелот посвятил его в высокий рыцарский орден. Однако никого больше не увидел. -- Будьте как дома, -- сказала девушка, еще раз поклонившись. -- Сэр Гай ждет вас, сэр. -- Дома у меня есть оруженосец, -- сказал Греттир. Вместо ответа девушка взяла плащ и оружие и, нагруженная железом и тяжелой зимней одеждой, ушла в глубь дома. Греттир оказался в небольшой, очень чистой комнате. Под ногами хрустело и вкусно пахло свежее сено. Среди цветных стекол окна было даже три красных -- Греттир не мог позволить себе подобной роскоши и потому по-детски позавидовал. Гай вышел ему навстречу. Он был уже изрядно пьян, и молодой человек заметил это по чересчур твердой походке Гая и по тому, как решительно тот кивнул ему на кресло с прямой спинкой. -- Располагайтесь, сэр, -- сказал Гисборн и, повысив голос, крикнул: -- Дианора! Воды гостю! Греттир уселся, вытянул ноги. Юному датскому рыцарю уже случалось напиваться в обществе Гая Гисборна, однако в гостях у него юноша был впервые. Вошла девушка, неся в обеих руках чашу для умывания. В воде плавали засушенные лепестки роз. Она протянула чашу сперва Греттиру, потом хозяину дома. Гай отстранил ее небрежным движением и, не обращая больше никакого внимания на служанку, равнодушно спросил Греттира: -- Как вам живется вдали от родины, сэр Греттир? -- Мне здесь нравится, -- ответил юноша. -- Не говоря уж о том, что вы удостоили меня своей дружбой, сэр. -- Настоящий зверинец, а? -- так же равнодушно сказал Гай, подавая Греттиру кубок с вином и взяв себе другой. -- Да, -- согласился Греттир, -- например, этот жуткий разбойник из леса и его подручные... -- Локсли? -- Светлые глаза Гая вдруг засияли, и он рассмеялся. -- Да это единственный нормальный человек во всем Шервуде,.. -- За что же, в таком случае, вы ненавидите его, сэр Гай? -- Честно говоря, я предпочел бы или повесить его без проволочек, -- ответил Гай, -- или заручиться его дружбой. Он умен и очень отважен. Моя бы воля, я бы взял его на службу. Он потянулся и осушил кубок до дна одним махом. Заглянул в опустевший кувшин и снова рявкнул: -- Дианора! Девушка показалась в тот же миг, так бесшумно, словно выступила из стены. Не обращая внимания на ее грустное лицо, Гай распорядился: -- Еще вина, и поживее. Не заставляй нас ждать. И снова Греттир проводил ее глазами. Девушка была слишком хороша для служанки. Гай заметил его взгляд и усмехнулся. -- Что, получше, чем эта корова леди Марион? -- сказал он и неожиданно рыгнул. -- Черт, напился как свинья, покуда ждал вас. -- Да, -- сказал Греттир, думая о своем. -- Вы о чем, сэр? -- О девушке. Она действительно получше, чем леди Марион. И чем леди Джен. И даже чем леди Ровэна. -- Тсс, -- прошипел Гай. -- Как вам не совестно так говорить, сэр? Она же простая... -- Какие волосы, -- перебил Греттир, хмелея с каждой секундой. -- Какие глаза... -- Она еще и на лютне играет, -- хвастливо заметил Гай и снова возвысил голос: -- Дианора! Когда Дианора послушно села с лютней у окна, на ее щеке появилось красное треугольное пятнышко от драгоценного красного стекла. И это пятно тихо скользило по ее лицу и волосам, когда она склонялась над струнами. Голос у нее был тихий, немного хрипловатый, как будто треснувший, и в то же время очень ласковый. Пусть а кубках пенится вино, забудьте о былом. Пусть будет то, что суждено нам на пути, земном. Забудьте кров, забудьте дом и тот зеленый холм, Где навсегда уже вдвоем уснули мать с отцом. Забудьте мир, забудьте сон без страха и тревог. Забудьте колокольный звон и из трубы дымок... -- Что это за песня? -- спросил Греттир, спьяну не соображая, что говорит слишком громко. Неожиданно он увидел, что девушка смотрит ему прямо в глаза, и смутился. -- Это народная баллада, сэр, -- ответила она, отставляя лютню. -- Я подумала, что благородного лорда, быть может, развлечет музыка, которой благородный лорд никогда не слышал. -- Разумеется, -- сказал Греттир. -- Чудесная музыка. И вы сами, миледи, чудесная. -- Дианора, ступай вон, -- приказал Гай, и она вышла. Греттир проводил ее жадным взором, не замечая, что Гай хмурит брови и покусывает губу. Наконец, вздохнув, юноша опрокинул в рот еще один кубок и взял с блюда сушеную яблочную дольку. -- Что, как не общество друзей, скрашивает наши дни, сэр? -- проговорил он.--И я счастлив был обрести в Ноттингаме вас и своего старого друга сэра Хелота из Ордена Храма. -- Кстати, -- сказал Гисборн. -- Орден Храма. Скажу вам откровенно, сэр, темная личность этот ваш Хелот. Никто не знает, откуда он взялся. -- Из Лангедока, -- пояснил Греттир. -- Это меня и настораживает. Он еретик, сэр, он еретик. Весь Лангедок пропитан вонючей проказой Юга. Мне не хотелось бы, чтобы вы... Неожиданно внизу послышался осторожный шорох. Как ни был пьян Гай, он уловил этот звук и поднял палец, прислушиваясь. Шорох повторился. Гай поднялся с кресла, держась одной рукой за стену, чтобы не потерять равновесия, а другой нащупывая на поясе кинжал. Греттир попытался было сделать то же самое, но покачнулся и чуть было не рухнул на пол, подняв невообразимый грохот. Тотчас же, яростно выругавшись, Гай с топотом бросился вниз по лестнице и на бегу крикнул в темноту: -- Дианора! Кто-то мягко, как кошка, скользнул мимо Гая в темный угол, и снова воцарилась тишина. Однако теперь для Гая она была полна угрозы. -- Гай, -- донесся тихий голос девушки. -- Стой где стоишь, не двигайся, детка, -- хрипло сказал Гай. Опершись рукой о перила, он спрыгнул вниз. Снизу донесся его голос: -- Факелы! Греттир, черт бы вас побрал! Скорее! Греттир неверной рукой ухватил факел и скатился по лестнице. Гай выкручивал руки человеку, который проник в дом и таился у стены. -- Держите факел! -- крикнул Гисборн, задыхаясь. Он был сильнее незнакомца и уже одолевал его. Дианора жалась у стены, держась обеими руками за горло, как будто ее терзало удушье. Глаза ее потемнели и были полны ужаса. Наконец Гай повалил преступника на пол и последним ударом по голове лишил его чувств. -- Посветите, -- велел Гай, казавшийся теперь совершенно трезвым. Греттир сунул факел, едва не опалив поверженному волосы. В багровом свете показалось смуглое лицо с горбатым носом. -- Проклятый сарацин, -- пробормотал Греттир. -- Я узнал тебя, клянусь распятием. Ты сгниешь заживо... Я отомщу. Я отомщу. -- Дианора... ты здесь? -- Гай поднял голову и увидел, что девушка стоит рядом. -- Возьми факел у сэра Греттира. Свет запрыгал по стенам, как будто у Дианоры задрожали руки, когда Гай ударом ноги перевернул своего пленника на спину. Несколько минут он вглядывался в него, а потом перевел цепкий взор на Греттира, бледного как смерть. -- Так вы знаете этого человека, сэр? -- Да, -- выпалил Греттир. -- Это Алькасар, беглый раб. Он принадлежал сэру Гарсерану. Сообщник этого Локсли. Он чуть не убил меня там, в Гнилухе. В темной прихожей пахло сеном, (факельной смолой и кровью. -- Да, забавно, -- задумчиво сказал Гай и принялся связывать пленнику руки. -- Придется вызвать стражу и доставить его в Голубую Башню. Вы не зайдете в казарму, сэр? Я был бы вам очень признателен. -- Конечно, -- пробормотал Греттир, которому страшно не хотелось куда-то идти. -- Если дойду, сэр... Гай закончил связывать пленнику руки и, выпрямившись, взял факел из рук Дианоры. -- Девочка, ступай спать, -- сказал он ей. Она поцеловала его руку и медленно пошла вверх по лестнице. Несколько секунд Гай смотрел ей вслед, потом перевел взгляд на Алькасара и сказал, вздрогнув: -- Как подумаю о том, что любой бандит может убить ее, оскорбить, похитить... Нужно бы отдать ее в хороший монастырь, да никак не могу расстаться. -- Вы ее любите? -- решился наконец Греттир. Гай улыбнулся. -- Конечно, -- сказал он. -- Ведь она моя сестра. Бьенпенсанта развалилась в кресле, поигрывая кубком, в котором оставалось еще вино. -- Почему призраки могут напиваться? -- спросила она, -- Если бы призраки могли еще и обжираться, и заниматься любовью... Увы, эти радости нам почему-то недоступны... Хелот улыбнулся. Вечер у камина вдвоем с привидением оказался гораздо приятнее, чем он мог себе представить. Санта поставила кубок на стол и подалась вперед, упираясь острыми локтями в колени. -- Вы имеете большое влияние на моего правнука, -- проговорила она. -- Будучи его проклятием, я, естественно, не могу не беспокоиться за его судьбу. Мне хотелось бы видеть его серьезным, женатым человеком, богатым, с многочисленными наследниками, чтобы было, кого мучить впоследствии. А он, вместо того чтобы оправдать мои надежды, предается пьянству и совершенно отбился от рук. -- По-вашему, моя дорогая, здесь есть девушка, достойная стать женой сэра Греттира? -- спросил Хелот. -- Если поискать, мой друг, то девушка найдется, -- твердо сказала Санта. -- Нужно только хорошенько поискать. Девушки всегда находятся. В чем-чем, а в этом я совершенно уверена. Тихо скрипнула дверь. Снизу послышались голоса: у входа с кем-то негромко переговаривался заспанный слуга. Хелот шевельнулся в кресле. -- Кажется, ваш правнук вернулся. Санта покачала головой: -- Нет, это не он. Уж его-то приближение я бы почувствовала загодя. Нет, мальчишка продолжает губить свое здоровье в компании Гисборна. Надеюсь, там нет Гарсерана -- этот вообще настоящая пивная бочка. Терпеть его не могу, Поздний посетитель, похоже, настаивал на том, чтобы его впустили. Слуга отнекивался и бранился, доносилось нечто вроде "не требуется" и "не звали". -- Похоже, кто-то из простых домогается, -- определила Санта и вдруг хищно шевельнула ноздрями. -- Ба! Да это девица! -- И, повысив голос, крикнула в темноту, да так пронзительно, что у Хелота заложило уши: -- Впустить! Через несколько минут по лестнице, задыхаясь, вбежала Дианора. Капюшон темного плаща упал на спину, открывая золотистые волосы и совсем юное лицо с распухшими от плача веками. Слезы, не таясь, дрожали в глазах. Хелот вскочил и бросился к ней навстречу: -- Бог мой, Дианора! Дианора прижалась к нему, схватила за руки. Она дрожала с головы до ног, и Хелот осторожно поцеловал ее в макушку, чувствуя губами теплые, влажные от снега волосы. -- Хелот... -- пробормотала она. -- Господи! Неужели это ты? Я думала застать здесь Греттира и просить его... Но это похоже на чудо! Как ты здесь оказался? -- Мы с Греттиром приятели, -- пояснил Хелот. Теперь она отстранилась и взглянула на него с неожиданным подозрением. Хелот вздохнул: -- Это долго объяснять, Дианора. -- Вы... сэр, вы -- тамплиер? -- Теперь на ее лице показался страх. Она опустила голову и поклонилась. -- Простите, господин, я не знала. Хелот покраснел: -- Пожалуйста, Дианора, не бойся. Я просто Хелот из Лангедока, один из лесных стрелков. Не нужно называть меня "сэр". О чем ты хотела просить Греттира? Призрак лениво поднялся с кресла и, сделав несколько шагов по направлению к девушке, повис в воздухе, не касаясь пола. -- Я же говорила, что в девицах недостатка не бывает, -- заметила Санта и, усмехаясь, чтобы скрыть досаду, поплыла по воздуху к двери. Дианора потянулась было рукой к маленькому костяному распятню, висевшему у нее на шее, но Хелот осторожно взял ее руку в свою и остановил. -- В этом нет необходимости. Эта леди не причинит тебе вреда. Посторонись, пропусти ее. Призрак скрылся. Хелот усадил Дианору в кресло, оставленное прабабушкой Греттира, и налил ей вина. Она стала пить, едва не расплескав себе па платье. Потом отставила кубок и снова заплакала, прижимаясь лицом к рукам Хелота. Согнувшись перед ней, как в поклоне, Хелот не решался отнимать руки и чувствовал себя полным дураком. -- Что с тобой? -- спросил он наконец. -- У тебя беда, детка? -- И у тебя, если только Алькасар остался твоим другом, -- сказала она и с трудом перевела дыхание. Хелот уселся на пол у ее ног. -- Только что Греттир, твой приятель, и Гай Гисборн, еще один твой приятель, схватили моего Алькасара, -- безжизненным голосом сказала она. Повисла мрачная пауза. Наконец Хелот спросил: - Где? -- У нас в доме. -- Какого дьявола Алькасара понесло в город? -- взорвался Хелот. Вместо ответа Дианора зарыдала так отчаянно, что он даже растерялся. -- Он приходил ко мне, -- выговорила она в конце концов. -- Ко мне. Я не пришла в назначенный день. Мы условились встретиться у отшельника, но я не смогла уйти. Гай напился, весь вечер то и дело звал меня прислуживать. Когда он пьян, с ним лучше не спорить. Хелот поднялся на ноги, Она смотрела на него так, словно он мог ей помочь. Пометавшись по комнате несколько секунд, Хелот сказал: -- Лучше всего было бы обратиться за помощью к святому Сульпицию. Он, я думаю, даст дельный совет. Как только найдешь минутку, сходи к нему. Сам я нескоро выберусь. А просить Греттира не имеет ни малейшего смысла. Греттир очень молод и очень горд. Он никогда не простит Алькасара. Сарацин его унизил, показал, что такое боль и страх смерти. Не надо ему ничего знать. Не плачь, Дианора. Она встала, опустила капюшон на лицо. -- Хорошо, -- сказала она совсем тихо. -- Ты не забудешь? -- Дианора, -- ответил Хелот. -- Из-за тебя мы поссорились с Алькасаром. Он был мне другом, а стал соперником. Отшельник сказал: "Пусть девушка выберет сама". И ты выбрала его, а не меня. Что мне было делать? Я не хотел терять вас обоих. Ты возлюбленная моего друга, и я помогу тебе в твоем желании соединиться с ним. Клянусь! Едва он выговорил эти слова, едва вытер слезы с ее щеки, как совсем рядом ослепительно сверкнула молния и в тот же миг пророкотал гром. В дверях показалась Бьенпенсанта. Она сама была подобна молнии: серебряно-белое одеяние струилось с ее плеч, как поток живого огня, длинные волосы разметались и стояли дыбом, глаза загорелись, с пальцев струилось пламя. Такой Хелот никогда ее не видел -- даже в те дни, когда войска Рауля де Камбрэ стояли под стенами замка. И когда она заговорила, от одного звука ее голоса мороз прошел по коже. -- Ты поклялся, Хелот из Лангедока, -- загремел ее голос. -- Ты сказал: "Я клянусь". Ты произнес клятву в присутствии Сил. Я слышала ее, я отдаю ее Силам. Пусть они ведут тебя за руку, пусть следят за тем, чтобы ты не сбился с пути своей клятвы. Плохой ты выбрал час, если думал успокоить Дианору пустым обещанием! Сегодня открылись врата, о которых я прежде не ведала, и твоя клятва услышана. -- О чем ты говоришь, Санта? -- закричал Хелот. -- Какие врата? Кем услышана? Но лицо призрака исказила гримаса страдания, губы Санты задрожали, бледное мерцание окутало ее саваном. -- Не знаю, -- простонала Бьенпенсанта. -- Силы сотрясают меня... Мне больно... Она подняла руку, изливая потоки холодного пламени, и хрипло закричала. Дианора, дрожа, прижалась к Хелоту. Он прикрыл ее лицо рукой и сам отвернулся. -- Не бойся, -- прошептал он ей на ухо. -- Она не хочет зла... Она сама страдает и боится... Спустя мгновение голубоватый свет, заливавший комнату, погас, и Бьенпенсанта с тихим вздохом опустилась на пол. Хелот смотрел на нее, не решаясь подойти. Привидение напоминало теперь просто бесформенную кучу шелковых одеяний. Прошло еще несколько секунд, и оно рассеялось, оставив после себя сильный запах озона. -- Вот и все, -- сказал Хелот. -- Теперь иди домой, детка. Она отошла на несколько шагов и взглянула на Хелота с суеверным страхом. -- Вы колдун, сударь? -- спросила она. -- Кого вы только что призывали? Я не выдам вас. -- Никого я не призывал. Это старое привидение, безобидное, хотя и довольно надоедливое. Я вовсе не колдун. Что с тобой, Дианора? -- Не знаю, -- медленно произнесла она. -- Мне страшно. Мне хочется вам верить, господин. Простите. Она спустилась по лестнице и вышла в темноту зимней ночи. О том, что Алькасар захвачен в плен, и о своей роли в этой истории Греттир не обмолвился ни словом, а Хелот делал вид, будто ничего не знает, и вообще не заговаривал об этом. Спустя день, когда Греттир оправился от похмелья, лангедокский рыцарь предложил провести приятный вечер у сэра Гарсерана, куда, по слухам, приглашены самые красивые леди Ноттингама. -- Леди Ровэна, говорят, превосходно играет на лютне, -- добавил Хелот. "Я знаю, КТО превосходно играет на лютне", -- подумал Греттир, однако промолчал. Он не подозревал о том, что Хелот сейчас просто читает его мысли. Странным было также отсутствие Бьенпенсанты. Прабабушка не являлась уже второй день. Но у привидения случались приступы меланхолии, и потому Греттир ничуть не удивлялся этому. Вечер у сэра Гарсерана удался на славу. Леди Ровэна действительно щипала струны и выводила слабеньким голоском томную балладу о рыцаре, который неузнанным вернулся в родные края и узнал, что его возлюбленная вышла замуж за другого. Леди Марион вздыхала и вытирала рукавом проступившие слезы, заодно избавляясь от жирных пятен соуса, в изобилии оставшихся на ее щеках и губах. Благородные лорды вели свои беседы, а леди Джен не сводила с Гарсерана влюбленных глаз и была, по мнению последнего, решительно смешна, хотя и трогательна. -- Влюбленная женщина производит жалкое впечатление, -- доверительпо говорил Гарсеран, склоняясь к уху Хелота. -- Впрочем, вас, сэр, это не должно затрагивать. Говорят, тамплиеры не только дают обет безбрачия, но и соблюдают его. -- В том, что касается меня, это, несомненно, так, -- согласился Хелот и пристально посмотрел на своего собеседника. Гарсеран ему не нравился: когда Локсли потрошил его, он трусил, врал, заикался -- от страха не смог проглотить ни кусочка браконьерски убитого оленя, хотя трапеза полагалась ему по священному праву ограбленного. В то же время, если послушать высокого лорда, ему случалось в одиночку расправляться с неисчислимыми ордами неверных. Многие, с великой охотой объяснял Гарсеран, обращались в бегство при одном только звуке его имени. -- Наварра! Наварра! Вот оплот истинно христианского духа! -- восклицал он при этом. -- Наварра стала надеждой христианства в великой борьбе с неверными. А что сказать о Лангедоке? Не тенью ли позора ложится на весь католический мир... --Я бы не стал употреблять такие слова, -- холодно перебил его Хелот. -- Ха! Но ведь вы не станете возражать, сэр, что в Тулузское графство проникли не только иудеи -- там процветает даже ислам! Что же касается Римской церкви, то она почему-то не пользуется там большим уважением. Что скажете? -- Скажу, что мы с вами не уполномочены обсуждать проблемы, которые находятся в ведении высших церковных иерархов. И вы, и я, сэр Гарсеран, -- мы всего лишь воины. И пока наши руки держат оружие, мы будем защищать... -- Выпьем! -- предложил Гай Гисборн. -- Отличная идея! -- заметила леди Марион, которая только сейчас начала проявлять интерес к разговору. Она подставила кубок виночерпию и сладко улыбнулась Хелоту. Тамплиер нравился ей, и пышущая здоровьем красавица этого не скрывала. -- Удивительно и другое, сэр Хелот, -- проговорила она вполголоса и поднесла свой кубок к кубку тамплиера. -- И вы, и я--мы оба дали обеты. Мы оба ведем почти монастырскую жизнь, заботясь лишь о своей душе и надев на плоть суровые оковы духа. Как это сближает! Хелот поперхнулся и долго кашлял, пока Гай Гисборн участливо не постучал его по спине. -- Во всяком случае, сэр Гарсеран, -- заговорил Хелот снова, выбрав лангедокскую ересь как менее опасную тему для беседы, -- у меня на родине сейчас идет жестокая война. Мне больно думать о том, что Лангедок опустошен, урожай вытоптан, деревни стерты с лица земли. -- А разве здесь не война? -- вмешался Гай Гисборн. -- Лесные разбойники поистине бедствие не лучше чумы. -- И в этой войне мы с вами пока что терпим поражение за поражением, -- сказал Гарсеран и пригорюнился. -- Я приготовил вам сюрприз, сэр Гарсеран, -- сказал Гай. -- Чтобы вы не думали, будто нас преследуют одни лишь беды. Я берег его на финал праздника, но пусть мой план сорвется, только бы поднялся боевой дух ноттингамского рыцарства! Один из этих злодеев был пойман на пороге моего дома. -- Человек из лесной банды? -- взвизгнула леди Ровзна. Леди Джен, видимо готовясь упасть в обморок, прикидывала расстояние до сэра Гарсерана, чтобы оказаться поближе к нему в момент слабости. Гарсеран заметил это и предусмотрительно отодвинулся. -- Да, это один из людей Локсли. Сэр Греттир узнал его. Даже среди лесного зверья, сбившегося в банду вокруг Локсли, этот человек выделялся своей изощренной жестокостью. И это не удивительно -- он понятия не имеет о христианском Боге. Леди Марион осенила себя крестом размером с могильный. Греттир сидел ни жив ни мертв и боялся поднять глаза на Хелота. Тем временем Гисборн обернулся к слуге, стоявшему возле двери, и махнул ему рукой. Послышалась возня, топот, пыхтение -- и Алькасара втащили в комнату, как мешок с песком. В качестве носильного груза сарацин был все-таки довольно тяжел, а идти самостоятельно отказался, как и следовало ожидать. Двое стражников с трудом пристроили его на коленях против кресла, на котором восседал хозяин дома -- сэр Гарсеран из Наварры. Полюбовавшись на смуглую физиономию с еле заметными рябинками после перенесенной болезни, Гарсеран расхохотался. -- Ты жив! Это новость для меня, к тому же приятная... Я был уверен, что ты сдох где-нибудь под кустом. Алькасар еле заметно усмехнулся, за что немедленно получил удар ногой в подбородок. Стражники помогли ему снова обрести равновесие. Он склонил голову к плечу, вытирая кровь о рубашку. Гарсеран узнал на воротнике одежды узника брабантские кружева, некогда стоившие ему, Гарсерану, больших денег, и заскрежетал зубами. -- Думаю, он и помог бежать разбойнику, -- сказал Гай и склонился к Алькасару. -- Кто еще из лесных братьев орудует здесь, в Ноттингаме? Отвечай! Алькасар не удостоил его даже взглядом. Он продолжал созерцать лицо Гарсерана, который, сам не зная почему, медленно краснел. Хелот видел, что в груди наваррского рыцаря зреет лютый гнев. Леди Марион подошла поближе, беспрерывно осеняя себя мелкими крестиками и бормоча Аve Maria и Pater Noster. -- Как вы думаете, сэр, -- обратилась она к Хелоту, -- ведь он мог и передать этому Локсли талисман, срывающий засовы? Представить страшно, что могло бы случиться, если бы он оставался на свободе... Алькасар повернулся на звук ее голоса и вдруг увидел Хелота. Черные пушистые ресницы пленника сблизились, когда тамплиер прикусил губу и отвернулся. Алькасар не знал, что Хелоту пришлось изо всех сил стиснуть зубы, чтобы они не стучали. -- Какое ужасное зрелище, -- прошептала чувствительная леди Ровэна и вытянула шею, чтобы получше разглядеть страшного разбойника, руки которого были скованы за спиной, и кандалы крепились большим болтом к железному обручу на поясе. -- Как вы думаете, его повесят, сэр? -- Это было бы правильно, -- сказал Хелот, -- но... неправильно! Я думаю, сейчас негодяй вполне безопасен. Разве у него есть друзья, родственники, люди, которые могут его спрятать в случае побега? Кто пустит такого на порог? Посмотрите на его богопротивную рожу... (Рожа была действительно богопротивной: стражники разукрасили Алькасара на славу, -- видно, парень долго не давался и заковать его в цепи стоило больших усилий.) -- Нет уж, -- вступился за Алькасара сэр Гарсеран и еще раз потыкал в него сапогом. -- Я не позволю переводить мое добро. За него плачено чистым серебром. И он послужит еще веселой Англии! В этот миг сэр Гарсеран был воистину великолепен, и Хелот невольно залюбовался. "Жадность, терзаемая страхом за свое имущество". Для рыцаря сие чувство было недостойным, однако сегодня оно пришлось очень кстати. Гай махнул рукой: -- Слишком много внимания какому-то мерзавцу без роду и племени. Хотите совет? Отправьте его на соляные копи, сэр. Ноттингамская мэрия заплатит вам за каторжника, и вы вернете хотя бы часть денег. Гарсеран слушал чрезвычайно внимательно и кивал. Хелот наконец решился: -- А вам не кажется, сэр Гарсеран, что вы могли бы выручить за него и больше? -- Каким образом? -- Гарсеран живо заинтересовался. -- Вы что, предлагаете мне продать эту образину? Да кто его купит? Уж не вы ли? Гай так пристально смотрел в эту секунду на Хелота, что тамплиер тут же ответил, изобразив величайшее презрение: -- Избави меня Боже от подобной напасти. Нет, я предлагаю иное: давайте разыграем в кости право передать его на соляные копи. Гарсеран от души расхохотался. У него был раскатистый, бархатистый добродушный смех. -- Ай да тихоня! Ай да обеты! А как же ваш суровый устав, сэр Хелот? Разве Орден не запрещает азартные игры? Хелот криво пожал плечами и улыбнулся. -- Можно ведь купить индульгенцию, -- заметил он. -- Тоже богоугодное и спасительное для души дело. Да и что плохого в том, чтобы доверить воле случая такой незначительный эпизод? Все решает Господь на небе, а мы здесь, на земле, можем только загадывать, желать и молиться. -- Вы мне решительно нравитесь, дружище! -- заявил Гарсеран и фамильярно хлопнул Хелота по плечу. Затем гаркнул, чтоб принесли игральные кости, куда-то в коридор, где толкались слуги, привлеченные слухами о том, что Гай Гисборн изловил в лесах не то лешака, не то тролля и собирается расчленить монстра пред светлыми очами юных леди, дабы развлечь их. Кости были немедленно доставлены (хозяин дома не терпел проволочек), и Гарсеран погремел ими, болтая в воздухе стаканчиком. -- Я привез этих слуг Судьбы с Востока, -- заметил он. -- Ненавижу неверных, -- сказал Хелот. -- Насмотрелся в Палестине... Он плюнул и отмахнулся крестом. -- Все они подлецы, все до единого, -- согласился Гарсеран. -- И здесь мы с вами заодно, сэр Хелот. Я полагаю, что крестовые войны следует вести в первую очередь против сарацин, а лишь потом против лангедокской ереси... Он расчистил место на столе и приготовился бросать кости. Лицо Алькасара стало сонным и тупым. -- А зачем вам право на моего раба, сэр Хелот? -- спросил сэр Гарсеран неожиданно. -- Отвечу откровенно, -- сказал Хелот и хватил по столу кулаком. Он успел подготовиться к этому вопросу. -- Заручиться милостью шерифа -- вот моя цель. Как видите, я ничего не скрываю. -- В такой цели нет ничего постыдного, -- заметил Гарсеран. -- А во-вторых? -- Во-вторых... -- Хелот улыбнулся обезоруживающе. -- Обожаю азартные игры! Ставлю золотой в обмен на ваше право передать преступника властям. -- Вот это по-нашему, сэр из Ордена Храма! -- закричал Гарсеран и метнул кости. Хелот бросил взгляд на костяшки: тройка и пятерка. Не так уж хорошо, но и не плохо. Вознося мысленную молитву, Хелот взял в руки стаканчик. Он боялся даже взглянуть на своего друга. Происходящее казалось Хелоту затяжным кошмаром, и хотелось только одного: чтобы все поскорее закончилось. Как он мог тогда, на болоте, пошутить с такой вещью, как свобода Алькасара? Неужели боги услышали эти необдуманные слова и повернули так, чтобы сказанное в раздражении стало правдой? Метнув кости, Хелот даже не взглянул на них -- перед глазами стоял туман, в ушах звенело. То ли от выпитого вина, то ли от волнения, но Хелоту чудилось, что он погружается в темноту. И из этой темноты до него донесся холеный баритон наваррского рыцаря. -- Давайте ваш золотой, сэр, -- произнес он с усмешкой. -- Вы проиграли. В Ноттингаме шел дождь. По улицам потекли бурные потоки, смывая грязь и мусор, накопившиеся за долгую зиму. Горожане, облачившись в деревянную обувь, звучно чавкали ею во время ходьбы. Поздно вечером Хелот и Греттир, оба в плащах, мокрые до нитки, двумя черными птицами возникли на пороге известного в городе трактира "Казни египетские". Кабачок украшали разнообразные картины с изображением этих самых казней. Отец Тук, для которого не существовало незнакомых кабаков, уверял, что под саранчой безымянный художник подразумевал норманнов, опустошающих саксонские земли. Хелот держался того мнения, что саранчой были для хозяев трактира господа посетители. Как бы то ни было, упомянутый хозяин вышел навстречу двум приятелям, приседая от почтительности на каждом шагу. Мокрые плащи рухнули на пол, Хозяин бросился их поднимать и развешивать поближе к огоньку, чтобы высохли. Когда он суетился со вторым плащом, Хелот тронул его за плечо рукоятью своего меча. -- Ножку индейки на вертеле, -- сказал он. -- И последи, чтобы тут не очень шумели. Он бросил на стол несколько монет, после чего