окучаешь своим присутствием королю, тебе еще надо втянуть в свои интриги этих бедных людей? Нет, только гномы могут быть настолько вульгарны, чтобы говорить о делах ближе к вечеру, как будто для этого днем мало времени!-- Надув губки, колдунья выпроваживающе махнула холеной рукой.-- А теперь удались,-- добавила она с вызовом.-- Иначе я позову стражу. Старый гном какое-то время смотрел ей в глаза; ветер с моря омывал его морщинистое лицо облаком паутинчато-бледных волос. Зиерн вела себя, как избалованный раскапризничавшийся ребенок. Но Дженни, стоявшая позади нее, хорошо видела восторг и высокомерие триумфа, обозначившиеся в каждом мускуле этой восхитительно стройной спины. Дженни не сомневалась, что Зиерн позовет стражу. Дромар тоже в этом не сомневался. Посланник при дворе короля в течение тридцати лет, он повернулся и побрел прочь, подчиняясь приказу фаворитки. Дженни смотрела, как он ковыляет там, внизу, по серой и лавандовой мозаике садовой дорожки, провожаемый по пятам бледным хрупким Бондом Клерлоком, копирующим его походку. Как всегда не замечая Дженни, Зиерн взяла за руку Гарета и улыбнулась ему. -- Старый заговорщик!-- обронила она.-- Так и норовит ударить в спину... Вечером я должна ужинать с твоим отцом, но у нас еще есть время для прогулки по берегу. Дождя ведь не будет, наверное. "Она бы могла сказать -- наверняка,-- подумала Дженни.-- Одно ее заклинание -- и тучи забегают, как комнатные собачки перед кормежкой". Изящно изогнувшись, Зиерн потянула Гарета к лестнице, ведущей в сад. Придворных внизу видно не было, всех разогнал порыв ветра, залепивший аллеи мокрой сорванной с веток листвой. Гарет бросил отчаянный взгляд на Джона и Дженни, стоявших рядом на террасе: она -- в пледах и северной куртке из овечьей кожи, он -- в изукрашенном кремовом и голубом атласе, школярские очки -- на кончике носа. Дженни тихо подтолкнула Джона. -- Пойди с ними. Он поглядел на нее сверху вниз, чуть осклабившись. -- Ага... Меня производят из пляшущего медведя в дядьки? -- Нет,-- сказала Дженни, и голос ее был тих.-- Скорее в телохранители. Я не знаю, что там затеяла Зиерн, но сам он что-то предчувствует. Пойди с ними. Джон вздохнул и наклонился, чтобы поцеловать ее в губы. -- Король мне заплатит за это отдельно. Его объятие напоминало хватку облаченного в атлас медведя. Затем он сбежал по лестнице и с чудовищным северным прононсом окликнул Гарета и Зиерн; ветер вздул его мантию и сделал Джона похожим на огромную орхидею посреди облетевшего сада... Прошло еще около недели, прежде чем король пожелал встретиться со своим сыном. *** -- Он спросил меня, где я пропадал,-- тихо проговорил Гарет.-- Он спросил меня, почему я не встретился с ним раньше.-- Повернувшись, наследник королевства ударил кулаком по стойке балдахина и скрипнул зубами, пытаясь сдержать слезы стыда и гнева.-- Дженни, да ведь он же все эти дни попросту не видел меня! Он обернулся. Слабый вечерний свет, падающий из граненых звеньев окна, где сидела Дженни, огладил лимонно-белый атлас его придворного одеяния и мрачно засиял в гладких старинных самоцветах на запястьях. Волосы Гарета с окрашенными в зеленый цвет кончиками, тщательно завитые перед аудиенцией, теперь снова развились и свесились вдоль щек -- за исключением какой-нибудь пары локонов. Он нацепил очки, погнутые, расколотые и совершенно неуместные при столь роскошном одеянии; в линзах мерцал хлещущий за окном дождь. -- Я не знаю, что делать,-- сдавленно сказал Гарет.-- Он сказал... Он сказал, что о драконе мы поговорим в следующий раз. Я не понимаю, что происходит... -- А Зиерн при этом была?-- спросил Джон. Он сидел возле конторки с веретенообразными ножками, заваленной книгами, как и вся прочая мебель в их апартаментах. После восьми дней ожидания комната имела вид разграбленной библиотеки: тома лежали один на другом, страницы были заложены листочками с выписками рукой Джона, какими-то тряпицами, другими книгами, а один фолиант -- так даже кинжалом. Гарет кивнул горестно. -- На половину моих вопросов за него отвечала она. Дженни, а не могла она опутать его каким-нибудь заклятием? Дженни начала осторожно: -- Вероятно... -- Да конечно же!-- сказал Джон, откинувшись на высоком стуле и опершись спиной на конторку.-- И если бы ты не пыталась все время воздать этой дуре должное, Джен, ты бы и сама это поняла... Войдите!-- добавил он, услышав мягкий стук в дверь. Дверь открылась ровно настолько, чтобы Трэй Клерлок смогла просунуть в щель голову. Девушка поколебалась секунду, затем вошла, подчиняясь приглашающему жесту Джона. В руках у нее была ореховая шарманка, шейка ящика и игральная рукоятка которой были усеяны в беспорядке звездами из слоновой кости. При виде инструмента Джон расплылся в улыбке, а Дженни застонала. -- Уж не собираешься ли ты играть на этой штуке? Ты же распугаешь весь скот в округе, неужели не ясно? -- Не распугаю,-- возразил Джон.-- Кроме того, в ней есть такой фокус, чтобы играть потише... -- И ты его знаешь? -- Узнаю. Спасибо, Трэй, милая. Видишь ли, некоторые люди просто не способны оценить звуки настоящей музыки. -- Некоторые люди не способны оценить вопли кота, раскатываемого скалкой,-- ответила Дженни. Затем снова повернулась к Гарету.-- Да. Зиерн могла наложить на него заклятие. Но после твоих рассказов об отце, о его силе и упрямстве -- странно, что она могла так овладеть им. Гарет мотнул головой. -- И еще одно,-- сказал он.-- Я не знаю, как это понимать... И я не уверен в этом, потому что разговаривал с ним без очков... Но мне показалось, что он как-то высох со времени моего отъезда. Я понимаю, это звучит глупо,-- торопливо добавил он, видя, что Дженни озадаченно нахмурилась. -- Нет,-- неожиданно сказала Трэй и, когда все трое посмотрели на нее, зарделась, как куколка.-- Я думаю, это звучит вовсе не глупо. Я думаю, что это правда и что "высох" -- самое точное слово. Потому что... Мне кажется, то же самое происходит сейчас с Бондом. -- С Бондом?-- переспросила Дженни, и в памяти тут же возникло изможденное костистое лицо короля, а затем восковая бледность Бонда, оттененная узором старинной раскраски. Трэй, казалось, была всецело озабочена приведением в порядок кружев на левом рукаве. Затем она подняла голову, и драгоценные змейки в ее волосах блеснули опалово. -- Я думала, мне кажется,-- сказала она тихонько.-- Он стал какой-то неловкий и шутит как-то уже не смешно, как будто озабочен чем-то важным. Но у него сейчас нет дел -- ни важных, никаких. И он стал таким же рассеянным, как твой отец.-- Она умоляюще взглянула на Дженни.-- Но зачем ей было налагать заклятие на моего брата? Он же и так всегда был ей предан! Они подружились, как только Зиерн появилась при дворе. Он любил ее. Она все время снилась ему... -- Снилась -- как?-- резко спросил Гарет. Трэй покачала головой. -- Он не рассказывал мне. -- Во сне он ходил? Изумленные глаза девушки ответили раньше, чем она заговорила. -- Откуда ты знаешь? Прерывистый дождь стих. Все долго молчали, под окном в тишине ясно слышны были голоса дворцовых стражников, рассказывающих анекдот о гноме и проститутке. Смутный дневной свет убывал, комната стояла холодная и грифельно-серая. Дженни спросила: -- А тебе она еще снится, Гарет? Юноша покраснел, как ошпаренный. Наконец помотал головой и сказал, запинаясь: -- Я... я не люблю ее. В самом деле не люблю. Я пытаюсь... Я боюсь оставаться с ней один. Но...-- Он сделал беспомощный жест, не в силах бороться с предательскими воспоминаниями. Дженни сказала мягко: -- Но она зовет тебя. Она позвала тебя в ту ночь, когда мы были в охотничьем домике. Раньше так случалось? -- Я не знаю...-- Гарет выглядел больным и испуганным, как в лесах Вира, когда Дженни, проникая в его разум, предъявляла ему самого себя. Трэй, зажигавшая две маленькие лампы из слоновой кости на конторке Джона, торопливо погасила лучинку и, тихо подойдя к Гарету, усадила его рядом с собой на край кровати под балдахином. В конце концов Гарет сказал: -- Чуть не случилось... Несколько месяцев назад она попросила меня отобедать с отцом и с нею в ее крыле дворца. Я не пошел. Я боялся, что отец рассердится за неуважение к ней, но позже он произнес однажды такую фразу, как будто вообще ничего не знал о приглашении. Я удивился, я подумал...-- Он покраснел еще гуще.-- В общем, я решил, что она полюбила меня. -- Полюбил волк овцу,-- заметил Аверсин, почесывая нос.-- Только вот страсть была несколько односторонней. И что же тебя остановило? -- Поликарп.-- Гарет хмуро поигрывал полой мантии, мягко тронутой светом лампы, падающим в разрез балдахина.-- Он всегда говорил, чтобы я ее опасался. Он узнал о приглашении и отсоветовал мне идти. -- Ну, я, конечно, ничего не смыслю в магии, но, знаешь, парень, похоже, что он спас тебе жизнь.-- Джон оперся спиной на конторку и беззвучно прошелся пальцами по клавишам шарманки. Гарет потряс головой, сбитый с толку. -- Но зачем? Он же неделю спустя пытался меня убить -- отца и меня! -- Если это был он. Юноша уставился на Джона. Медленно нарастающий ужас и понимание отразились на его лице. -- Но я видел его,-- прошептал он. -- Если она может принять образ кошки или птицы, что ей стоит прикинуться господином Халната, а, Джен?-- Аверсин взглянул в дальний конец комнаты, где молча сидела Дженни, поставив локоть на колено, а подбородок -- на согнутую кисть. -- Вряд ли это было подлинное воплощение,-- сказала она негромко.-- Скорее всего иллюзия. Изменение образа требует огромной власти, хотя власть у нее действительно огромная. Но как бы она это ни сделала, сам поступок вполне логичен. Если Поликарп начал подозревать о ее намерениях относительно Гарета, Зиерн его мгновенно этим обезоружила. Сделав тебя свидетелем, Гарет, она лишила его возможности помочь тебе. Она знала, насколько страшным покажется тебе такое предательство. -- Нет...-- в ужасе выдохнул Гарет. Голосок Трэй жалобно прозвучал в тишине: -- Но что ей нужно от Гарета? Я могу понять, почему она держится за короля, -- без его поддержки она лишилась бы пусть не всего, но многого. Но Гарет-то ей зачем? И чего она хочет от Бонда? Он же ей совсем не нужен... Мы -- маленькие люди (я имею в виду, что наша семья не обладает ни влиянием, ни деньгами).-- Беспомощная улыбка тронула уголок ее рта; Трэй теребила кружево на рукаве.-- Мы бы упрочили положение, выйди я удачно замуж, но... Мы в самом деле не представляем для Зиерн никакой ценности. -- И зачем их убивать при этом?-- В голосе Гарета отчетливо прозвучал страх за отца.-- Или это свойство всех заклинаний? -- Нет,-- сказала Дженни.-- Для меня это тоже удивительно -- я никогда не слышала о заклинаниях, которые бы, подчиняя разум, опустошали еще и тело жертвы. Но, с другой стороны, я не слышала и о том, что можно годами держать человека под заклятием. Я имею в виду твоего отца, Гарет. Правда, ее магия -- это магия гномов... Может быть, их заклятия, оплетая душу, разрушают и тело... Но в любом случае,-- добавила она, понизив голос,-- обрести такую власть над человеком можно лишь с его согласия. -- С его согласия?-- ужаснувшись, воскликнула Трэй.-- Да кто же на такое согласится? Нет, он не мог... Гарет (и Дженни отметила это особо) промолчал. На секунду он словно заглянул, как тогда, на северной дороге, в собственную душу. Кроме того, он слишком хорошо знал Зиерн. -- Не понимаю.-- Трэй помотала головой. Дженни вздохнула и, поднявшись, подошла через всю комнату к сидящим рядышком молодым людям, положила руку на плечо девушки. -- Владеющий превращениями может изменить чью-либо сущность точно так же, как свою собственную. Это требует огромной власти, но самое главное здесь -- желание самой жертвы. Жертва будет сопротивляться, если не найти в ее душе некой трещинки -- этакого бесенка искушения, словом, той части души, которая сама желает измениться. За окном была глубокая тьма; в золотистом свете лампы лицо девушки приняло медовый оттенок. В подрагивании длинных густых ресниц Дженни ясно читала страх и очарование соблазна. -- Думаю, ты бы воспротивилась, попытайся я превратить тебя в комнатную собачку, будь у меня, конечно, такая власть. В твоей душе очень мало от комнатной собачки, Трэй Клерлок. Но вот попытайся я обратить тебя в коня -- в свободную от узды кобылицу, дымчато-серую сестру морского ветра -- мне кажется, я бы получила твое согласие. Поспешно отведя глаза, Трэй уткнулась лицом в плечо Гарета, и молодой человек попытался обнять ее за плечи -- не слишком, правда, удачно, поскольку выяснилось, что он сидел на кружевах своей мантии. -- В этом вся власть и опасность превращений.-- В комнате было очень тихо, и Дженни пришлось снова понизить голос.-- Если я превращу тебя в кобылицу, Трэй, твоя сущность станет сущностью коня. Твои мысли будут мыслями коня, твое тело -- телом кобылицы, твоя любовь и желания станут любовью и желаниями молодого сильного зверя. Ты сможешь вспомнить о том, кем ты была раньше, но возвратить себе прежний облик ты уже не сможешь. Но, думаю, ты была бы более счастлива... -- Прекрати!-- прошептала Трэй зажмурившись. Гарет обнял ее покрепче. Дженни умолкла. Потом девушка вновь вскинула веки, в глубине потемневших глаз еще клубились тайные грезы. -- Извини,-- тихо сказала она.-- Это не ты меня испугала. Это я сама... -- Я знаю,-- мягко отозвалась Дженни.-- Но теперь ты понимаешь? И ты, Гарет, понимаешь ли, что она могла сделать с твоим отцом? Часто самое безболезненное -- это поддаться искушению и отдать власть над своим разумом другому. Когда Зиерн только что появилась при дворе, она бы не проделала с тобой ничего подобного. Ты ненавидел ее; кроме того, ты был еще мальчишка, и ей было не под силу привлечь тебя, как она привлекала мужчин. Но когда ты стал мужчиной... -- Какая мерзость!-- Трэй вывернулась и сама обняла Гарета за плечи. -- Зато чертовски надежный способ остаться у власти,-- заметил Джон, облокотившись на лежащую на коленях шарманку. -- Пока это только мое предположение,-- сказала Дженни.-- И, действительно, непонятно, зачем ей был нужен Бонд. Я бы могла узнать это, если бы мне удалось увидеть короля, поговорить с ним... -- Божья Праматерь, да он с сыном своим говорить не желает, милая, не то что со мной или с тобой!-- Джон приостановился, как бы вслушиваясь в собственные слова.-- И, может быть, именно поэтому не желает говорить и с нами.-- Его глаза блеснули, остановившись на Гарете.-- Знаешь, Гар, чем дольше я все это вижу, тем больше сдается мне, что надо бы нам все-таки с твоим папашей потолковать. Глава 8 В мертвой тишине ночного сада прыжок Гарета со стены наделал не меньше шума, чем случка лосей в сушняке. Дженни вздрогнула, когда юноша с хрустом низвергся в кустарник с высоты нескольких футов. В тени плюща, оплетавшего гребень стены, блеснули линзы очков, и голос Джона выдохнул: -- Ты забыл завопить: "Одиннадцать часов -- и все тихо!", мой герой. Последовал легкий шелест, и Дженни скорее почувствовала, чем услышала приземление Джона -- там, внизу. Еще раз оглядела темный, полуразличимый сквозь сплетения голых веток сад и в свою очередь соскользнула со стены. В темноте маячил неуклюжий силуэт Гарета, облачившегося ради такого дела в ржавых оттенков бархат. Джона не было видно вообще -- беспорядочный узор его пледов сливался с блеклыми красками ночи. -- Вон там,-- шепнул Гарет, кивнув в направлении огонька, теплящегося в нише между двумя резными арками -- входом в королевскую опочивальню. Отсветы лампады лежали в мокрой траве, как рассыпанные гулякой монеты. Юноша двинулся было на свет, но Джон коснулся его руки и проговорил тихо: -- Я думаю, стоит провести разведку, раз уж мы затеяли взлом и все такое. Я сейчас взгляну, что там, за домом, и если все спокойно -- свистну козодоем. Идет? Гарет схватил его за локоть. -- А если свистнет настоящий козодой? -- В это время года?-- И Джон растаял, как кошка, в темноте. Дженни замечала его, лишь когда он перебегал в шахматной пестроте теней, отбрасываемых голыми деревьями, окружающими с трех сторон королевскую опочивальню. Гарет, сразу же потеряв Аверсина из виду, озадаченно крутил головой. Возле арки розовый свет лампады скользнул по оправе очков, блеснул на шипастом локте, светлым пятнышком обозначил кончик длинного носа. Углядев спокойно стоящего Джона, Гарет сделал движение, но был удержан Дженни. Козодой еще не свистнул. А секундой позже в арке показалась Зиерн. Хотя Джон стоял в шести футах от нее, она не сразу его увидела -- северянин замер, как змея в листве. Лицо чародейки, освещенное теплым золотом лампады, несло все то же выражение томного удовлетворения, как тогда -- в приоткрытой комнате охотничьего домика неподалеку от реки Уайлдспэ. Сейчас -- как тогда. От этой мысли Дженни пробрал озноб, а потом она почувствовала уже настоящий страх. Зиерн медленно повернула голову и вздрогнула. Затем улыбнулась. -- А-а... Варвар, тоскующий без приключений.-- Она тряхнула распущенными, не покрытыми вуалью волосами; заблудившийся локон улегся в ямочку на щеке, словно прося приласкать.-- Поздновато, наверное, беспокоить короля прошениями. -- Да уж почти две недели как поздновато.-- Джон задумчиво почесал нос.-- Но лучше поздно, чем никогда, как сказал папаша в день дедушкиной свадьбы. Зиерн хихикнула -- нежный горловой звук. Дженни почувствовала, как рядом содрогнулся Гарет, разом припомнив искушающие недобрые сновидения. -- Ты весьма опрометчив... Это твоя женщина послала тебя узнать, не опутан ли Уриен еще какими-либо чарами, кроме своей тупости и вожделения? Дженни услышала свистящий выдох Гарета, когда беспутные слова небрежно слетели с нежных розовых губ. А Дженни удивилась своему спокойствию, словно именно этого она и ждала от Зиерн. Джон лишь пожал плечами и сказал мягко: -- Да нет. Просто я уже все ногти объел, ожидая. -- Ах...-- Губы ее раздвинулись в ленивой улыбке. Она казалась полупьяной, но не сонной -- напротив, как в тот первый день ожидания в Королевской Галерее, она была довольна жизнью и вызывающе благополучна. Лампа в выложенной изразцами нише очертила янтарно профиль Зиерн, когда она шагнула к Джону, и Дженни вновь ощутила страх. Как будто Джон сам не знал, какой опасности подвергается! -- Варвар, который ест руками и наверняка занимается любовью не разувшись...-- Руки чародейки ласкающе коснулись его плеч, словно пытаясь почувствовать мышцы и кости под пледами и кожаной курткой. Но Аверсин легко отступил на шаг, почти повторив трюк, который сама Зиерн проделала с Дромаром в Королевской Галерее. Теперь ей, чтобы снова прикоснуться к нему, пришлось бы сделать пару быстрых шажков, уронив тем самым свое достоинство. С нарочито усиленным северным выговором Джон сказал: -- Ну, недостаток манер, конечно, не дает мне спать... Но я- то сюда приехал не есть и не любовью заниматься. Дракон-то жрет людей уже совсем рядом. Она снова хихикнула -- на этот раз злобно. -- У тебя будет возможность убить его, но в свое время. Умение ждать -- искусство цивилизованных людей, мой варвар. -- Ага...-- покладисто отозвался Джон. Его темный силуэт был обведен золотистым светом.-- У меня был ушат времени изучить все эти ваши искусства: и учтивость, и внимание к просителям, не говоря уже о чести или там о верности одному любовнику, в то время как подбиваешь клинья под его же сыночка... Наверное, сердца успели ударить три раза, прежде чем Зиерн заговорила. Дженни видела, как выпрямилась спина колдуньи. Голос ее по-прежнему был ласков, но звучал, словно струна арфы, перетянутая на полтона. -- Что тебе до этого, Джон Аверсин? Так делаются дела на юге. Никто не собирается отнимать у тебя возможность прославиться вновь. Все это вообще не должно интересовать тебя. Я скажу, когда настанет срок... Послушай меня, Джон Аверсин, и поверь мне. Я знаю этого дракона. Ты убил одного змея, но ты не встречался с Черным Моркелебом, Драконом Злого Хребта. Он гораздо сильнее, чем тот, которого ты одолел, сильнее, чем ты можешь себе представить. -- Я это предполагал.-- Джон поправил очки, розовый свет блеснул на шипах браслета, как на остриях копий.-- Как смогу, так и убью, очевидно. -- Нет.-- Нежный голос Зиерн стал язвителен.-- Ты не сможешь. И если ты этого не знаешь, то я знаю. Ты думаешь, мне не ведомо, что эти вонючие поедатели отбросов, гномы, тебе солгали? Что они отказались дать тебе верную карту Бездны? Я знаю Бездну, Джон Аверсин, я знаю каждый туннель и переход. Я знаю любое заклинание иллюзии и защиты, и, поверь мне, они тебе пригодятся в бою с драконом. Кроме того, тебе не обойтись без меня, если ты победишь и вернешься живым. Подожди, говорю тебе, и помощь будет. А потом я вознагражу тебя сверх всяких человеческих мечтаний. Сокровищ Бездны на это хватит. Джон слегка склонил голову к плечу. -- Кто вознаградит? Ты? В молчании пахнущей морем ночи Дженни слышала, как дыхание женщины пресеклось. -- А как это ты, интересно, собираешься завладеть сокровищами гномов?-- продолжал Джон.-- Хочешь захватить Бездну сразу же, как только дракона не станет? -- Нет,-- сказала она чуть торопливее, чем следовало.-- Дело в том, что... Ты же знаешь, дерзость этих гномов дошла до того, что они замыслили заговор против его величества. Но они уже не тот могущественный народ, каким были до прихода Моркелеба. Те, что уцелели, раздроблены и слабы. Многие покинули город, потеряв все права, и скатертью им дорога. -- Если бы со мной обращались, как с ними,-- заметил Джон, опершись плечом на желто-голубые изразцы арки,-- я бы тоже уехал. -- Они это заслужили.-- Ее слова обожгли внезапным ядом.-- Они запретили мне...-- Зиерн осеклась и продолжала более спокойно: -- Ты знаешь, что они открыто поддерживают мятежников Халната, -- во всяком случае, ты должен знать. Было бы глупо выходить против дракона, пока заговор не раскрыт полностью. Это бы только возвратило гномам их твердыню и сокровища, чтобы строить дальнейшие козни. -- Я смотрю, король, да и народ вместе с ним, только и твердят, что об этом заговоре,-- отозвался Аверсин скучным голосом.-- Но, как я слышал, у гномов, оказавшихся в Цитадели, выбора не было. Мне кажется, Гарет, уехав, оказал тебе большую услугу: король до того рассеян, что поверит чему угодно. И я так понимаю, что раз мне советуют не торопиться с драконом, а гномов тем временем выживают из королевства, чтобы они, упаси боже, не вернулись потом в свою Бездну, то, значит, Бездна понадобилась кому-нибудь еще, не так ли? Последовало секундное молчание. Дженни могла видеть, как свет скользнул по рукаву Зиерн там, где ее маленькая рука скомкала в гневе шелк. -- Это вопросы высокой политики, Драконья Погибель. Повторяю, к тебе это никак не относится. Говорю тебе, будь терпелив и жди, пока я не скажу: пора. Тогда мы поедем к Бездне - - ты и я. Обещаю тебе, что ты не прогадаешь. Она снова подступила к нему вплотную; иголочки света в алмазах ее колец скользнули по тусклым пледам на плечах Джона. -- Да,-- понизив голос, сказал Аверсин.-- Ты тоже, я смотрю, не прогадаешь, когда я убью его для тебя... Сама вызвала дракона? -- Нет!-- Слово прозвучало резко, как хруст расколотого морозом сучка.-- Конечно, нет! -- В самом деле, милая? Ну, значит, тебе чертовски повезло, что дракон пришел, как только ты решила отделаться от короля. А то ведь, не дай бог, помрет или разлюбит. Это не говоря уже о золоте гномов... Чужая ярость, подобная невидимому взрыву, обожгла Дженни. Предупреждающий крик замер в горле -- Дженни понимала, что, успей она даже прийти на помощь, ей все равно не устоять против молодой колдуньи. Зиерн вскинула руку, и Аверсин только и успел, что спрятать лицо в ладони, когда белое пламя сорвалось с пальчиков чародейки. Воздух раскололся с оглушительным треском; окаймленная фиолетовым вспышка выхватила из мрака каждый булыжник, каждый островок мха на мостовой, высветила каждый отдельный лепесток осенних восковых роз. Запах озона и горелых листьев поплыл по саду. Аверсин не сразу решился отнять ладони от лица. Даже издали, даже в темноте Дженни могла видеть, что его бьет дрожь. Обморочная слабость нахлынула на нее, и Дженни в который раз прокляла свою беспомощность. Джон все еще стоял перед Зиерн неподвижно. Прозвучал мелодичный, полный торжества голос: -- Не забывайся, Драконья Погибель. Ты не со своей волосатой замарашкой разговариваешь, а со мной. Я действительно колдунья. Аверсин, не отвечая, снял очки и тщательно протер глаза. Затем надел снова и словно впервые вгляделся в Зиерн в тусклом свете садовой лампы. -- Я действительно колдунья,-- мягко повторила она. Снова протянула к нему руки; изящные пальчики затеребили кожаные рукава, хрипловатая нотка вкралась в ее нежный голос: -- И кто сказал, что наш союз должен быть столь варварским, Драконья Погибель? Если ожидание тебе невыносимо, я могу сделать его приятным. Тем не менее, когда пальцы Зиерн коснулись его лица, Джон взял колдунью за хрупкие запястья и отодвинул ее от себя насколько мог. Какое-то время они стояли неподвижно лицом к лицу, полная тишина нарушалась лишь их прерывистым дыханием. Зиерн неотрывно смотрела Аверсину в глаза, и Дженни знала, что колдунья проникает сейчас в разум Джона, нащупывая слабую точку, ища согласия. Наконец Зиерн с проклятием освободилась от его хватки. -- Ладно,-- прошептала она.-- Значит, эта сука может по крайней мере правильно сплести свои школярские заклинания. Судя по ней, на большее она не способна... Но я скажу тебе одно, Драконья Погибель: когда ты поедешь на поединок с драконом, то рядом с тобой, нравится тебе это или не нравится, поеду я, а не она. Тебе нужна моя помощь, и поедешь ты лишь тогда, когда я посоветую королю послать тебя, не раньше. Так что учись искусству ждать, мой варвар, ибо без моей помощи Моркелеб наверняка убьет тебя. Она отступила и снова скрылась в опочивальне, пройдя достаточно близко от лампы. В медовом свете ее лицо было нежным и наивным, как у семнадцатилетней девчонки, не отмеченное ни яростью, ни извращениями, ни мелочностью, ни злобой. Джон глядел ей вслед; бриллиантовая россыпь испарины мерцала на его лице. Он стоял неподвижно, потирая обожженные вспышкой кисти рук. А спустя миг окно позади него ожило, мягко озарилось. Сквозь переплетение виноградных лоз Дженни увидела часть комнаты, производящей впечатление наполовину прикрытой фрески: роскошный сосуд из золота и серебра и мерцание парчи балдахина. Лежащий в постели человек беспокойно шевелился во сне, его золотистые выгоревшие волосы лежали в беспорядке на вышитой подушке, а лицо было изможденным и безжизненным, как после поцелуя вампира. *** -- Ты бы хорошо проучил ее, отправившись уже сегодня!-- бушевал Гарет.-- Возвращайся в Уинтерлэнд и предоставь ей самой разбираться с ее жалким гадом, если ей этого так хочется! Он метался по обширной отведенной для гостей комнате и только что не плевался от бешенства. Он забыл свой страх перед Зиерн, забыл свои просьбы о защите от колдуньи, забыл даже долгий путь из Уинтерлэнда и отчаяние при мысли, что Аверсин может вернуться. Дженни, сидя на подоконнике, отрешенно наблюдала, как он мечет громы и молнии; лицо ее было задумчиво. Джон поднял глаза от клапанов шарманки. -- К сожалению, не выходит, мой герой,-- сказал он тихо.-- Как бы там ни было, а дракон здесь. Южанам на меня, конечно, наплевать, но это еще не повод оставлять их на съедение дракону. Даже если забыть о гномах, о весне ты подумал? Юноша остановился и уставился на него. -- Хм?.. Джон пожал плечами; пальцы его покручивали клапаны. -- Урожай погиб,-- пояснил он.-- Если дракон останется здесь до весны, значит, не будет посеяно ни зернышка, и вот тогда, мой герой, жди настоящего голода. Гарет молчал. Ничего подобного ему и в голову не приходило. Он никогда не испытывал недостатка в пище. -- Кроме того,-- продолжал Джон,-- если гномы вновь не займут в ближайшее время свою Бездну, Зиерн их уничтожит, как совершенно правильно говорит Дромар. А заодно и твоего друга Поликарпа в его Цитадели. Хотя Дромар и боится раскрыть секреты Бездны, гномы сделали для нас что могли. А Поликарп, насколько я понимаю, спас тебе жизнь. Во всяком случае, не дал пойти по пути отца, который теперь, благодаря Зиерн, вряд ли уже отличает одну неделю от другой... Нет, дракон должен быть убит. -- Да пойми ты!-- возопил Гарет.-- Если ты убьешь дракона, она захватит Бездну, и Цитадель будет атакована с тыла...-- Он беспокойно посмотрел на Дженни.-- А что, она в самом деле могла вызвать дракона? Дженни молчала, размышляя о чудовищной колдовской силе, явившейся им в саду, и об опасном, извращенном отзвуке ее в освещенной комнате охотничьего домика Зиерн. Она сказала: -- Я не знаю. В первый раз слышу, чтобы человеческая магия могла подействовать на дракона, но, правда, Зиерн училась у гномов. Нет, о таком я никогда не слышала... -- "Шпорой -- петух, гривою -- конь..."-- процитировал Джон.-- А не могла она приманить дракона, назвав его имя? Она, вроде, его знает. Дженни покачала головой. -- Моркелеб -- это имя, данное дракону людьми. Называем же мы Азуилкартушерандса Дромаром... Нет, если бы она знала подлинное имя дракона, его сущность, она бы справилась с ним сама. А она не может, иначе бы она просто убила тебя там, в саду. Дженни накинула на плечи шаль -- тонкую мерцающую паутинку шелка; масса темных волос улеглась сверху, как вторая шаль. Казалось, от окна в спину потянуло холодом. Гарет снова зашагал по комнате, засунув руки в карманы старых кожаных штанов, надеваемых обычно лишь для охоты. -- Но она же не знает его имени, так ведь? -- Нет,-- ответила Дженни.-- Разве что...-- Она помедлила и нахмурилась, отгоняя мысль. -- Что?-- быстро спросил Джон, уловив сомнение в ее голосе. -- Нет,-- повторила она.-- Это невероятно, чтобы колдунья такой мощи не владела Ограничениями. Это азы магии.-- И, видя, что Гарет не понимает, пояснила: -- Самая трудоемкая часть заклинания. Ты должен ограничивать действие любого заклятия. Если ты вызвал дождь, изволь ограничить его силу, иначе ты уничтожишь посевы. Если ты призвал беды на чью-либо голову, установи Ограничения, иначе несчастье станет неуправляемо и, вполне возможно, обрушится потом на твой собственный дом. Магия весьма щедра на неожиданности. Ограничения -- это первое, с чего начинается обучение. -- А у гномов?-- спросил Гарет.-- Ты же сказала, что у них все по-другому. -- Да, они обучают как-то иначе... Я не все поняла из того, что мне рассказывала Мэб, а кое о чем она просто не захотела говорить. Но все равно магия есть магия. Мэб знает Ограничения, и мне показалось, что гномы придают им даже большее значение, чем мы. Так что если Зиерн училась у гномов, она тоже должна их знать. Джон запрокинул голову и расхохотался от души. -- Вот это дала маху!-- выговорил он.-- Подумай, Джен! Она хочет отделаться от гномов, насылает самое страшное проклятие, какое только может придумать, -- и нечаянно вызывает дракона, от которого уже не отделаешься! Ну, чудненько!.. -- Ничего себе -- чудненько!-- возразила Дженни. -- Не удивительно, что она меня ударила огнем! Вот бесится, наверное, как вспомнит о драконе!-- Глаза Джона смеялись из-под опаленных бровей. -- Но это просто невозможно,-- строго проговорила Дженни -- таким голосом она обычно унимала расшалившихся сыновей. Затем -- уже тревожно: -- Она не могла без обучения достичь такой власти, Джон. Это исключено. Колдовство даром не дается. -- А как ты еще все это объяснишь? Дженни не ответила. Долго смотрела в окно, на темные очертания зубчатой стены под россыпью холодных осенних звезд. -- Я не знаю,-- сказала она наконец, одергивая концы паутинчатой шали.-- Ее власть слишком велика. Не может быть, чтобы такое досталось даром. Ключ к магии -- сама магия. Она должна была потратить массу времени и сил. Хотя...-- Дженни помедлила, прислушиваясь к чувствам, которые вызывала в ней Зиерн.-- Я полагала, что колдунья ее уровня должна вести себя по- другому. -- Ах...-- мягко вздохнул Джон. Глаза их встретились.-- Только не думай, пожалуйста, что все, что она делает со своей магией, как-то унижает твои старания, милая. Ничуть не бывало. Она унижает лишь саму себя. Дженни грустно улыбнулась, в который раз отметив эту дьявольскую способность Джона попасть в точку одной фразой, и они по старой своей тайной привычке снова поцеловались взглядами. Гарет сказал тихо: -- Но что же нам теперь делать? Дракон должен быть уничтожен, а если ты уничтожишь его, то сыграешь ей на руку. Лицо Джона на секунду осветилось улыбкой. Потом он пристально посмотрел на Дженни; рыжеватая бровь вздернута, в глазах -- вопрос. За десять лет они научились понимать друг друга без слов. И Дженни вновь задохнулась от страха, хотя знала, что Джон прав во всем. Спустя момент заставила себя вздохнуть и кивнула. -- Ну и славно.-- Бесовская улыбка Джона стала шире. Словно мальчишка, предвкушающий очередную проказу, он живо потер руки. Потом повернулся к Гарету: -- Начинай укладывать чулки, мой герой. Сегодня отбываем к Бездне. Глава 9 -- Стоп! Сбитые с толку Гарет и Джон натянули поводья, когда Дженни внезапно остановила Лунную Лошадку посреди усыпанной листьями дороги. Звякнула уздечка ведомого в поводу Оспри, а мул Кливи шумно принялся щипать сорняки на обочине. Тишина, залегшая в предгорьях Злого Хребта, нарушалась лишь слабым посвистом ветра в обугленных стволах спаленной рощи. Ниже, у подножия холма, леса уцелели и были раздеты скорее надвигающейся зимой, чем драконьим огнем; там, под оловянно-серыми стволами берез густо лежала ржавая листва. Здесь же -- только путаница хрупких веток, готовая рассыпаться при малейшем прикосновении. На обугленных плитах дороги, наполовину скрытые сорняками, чернели кости тех, что пытались спастись от первой атаки дракона, -- вперемешку с черепками посуды и брошенными на бегу серебряными монетами. Монеты так и остались лежать в грязи. Никто не отважился подойти к разрушенному городу и собрать их. Выше, освещенные тусклым зимним солнцем, виднелись останки первых домов Бездны. По рассказам Гарета, гномы никогда не строили крепостных стен. Дорога вбегала в город через арку с обрушившейся Часовой Башней. Дженни долго вслушивалась в тишину, обводя окрестности взглядом. Мужчины тоже молчали. С того самого момента, как они выскользнули из дворца перед самым рассветом, Дженни все острее и острее ощущала гнетущее молчание Джона. Она посмотрела искоса, как он горбится в седле своей верховой лошади Слонихи, и в который раз за этот день вспомнила слова Зиерн о том, что без ее помощи нечего и думать о встрече с черным драконом Моркелебом. Вне всякого сомнения, Джон думал о том же. -- Гарет,-- окликнула наконец Дженни, и голос ее был чуть громче шепота.-- Это единственный путь в город? Может, есть какое-нибудь другое место -- подальше от входа в Бездну? Гарет нахмурился. -- Но почему? Дженни качнула головой, сама не ведая причин своей тревоги. Но что-то нашептывало ей, как несколько недель назад у руин безымянного города в Уинтерлэнде, что впереди опасно; и Дженни напряженно высматривала вокруг приметы этой опасности. Она многому научилась у Мэб, инстинкты ее обострились, и вот теперь что-то властно запрещало ей проехать сквозь арку с обрушенной Часовой Башней в залитую солнцем Долину Бездны. После минутного размышления Гарет сказал: -- Самое удаленное место от входа -- Холм Кожевников. Это у подножия вон того пика, что ограничивает город с запада. Я думаю, там будет с полмили до Врат. Сам город маленький, не больше четверти мили насквозь... Был... -- А Врата оттуда видны? Он кивнул, озадаченный странным условием. -- Холм довольно высок, и все дома были разрушены при первой атаке дракона. Но если тебе нужно видеть Врата, достаточно объехать Часовую Башню слева -- и... -- Нет,-- пробормотала Дженни.-- Я думаю, нам туда ехать не стоит. Джон мгновенно повернулся к ней. Гарет запнулся. -- Так он что же... нас слышит? -- Да,-- сказала Дженни, сама не понимая, откуда в ней эта уверенность.-- Вернее, не слышит, а... Я не знаю. Просто мне кажется... Нет, он еще не чувствует, что мы здесь. Но если мы подъедем ближе -- может и почувствовать. Это старый дракон, Гарет, его имя есть в Списках. Я вычитала в одной древней книге из дворцовой библиотеки, что драконы, меняя душу, меняют и оболочку. Пока дракон молод -- окраска его светла и проста. С возрастом на его шкуре проступают сложные узоры, а к старости, достигнув наивысшей силы, он снова становится одноцветным, но уже темных мрачных тонов. Моркелеб -- черен. Я не знаю, что это значит, но во всяком случае -- это огромный возраст, огромная власть, и его чувства сейчас наверняка заполняют Долину Бездны, как вода, чуткая к малейшей ряби. -- А рыцари короля изрядно ее взбаламутили,-- цинично заметил Джон. У Гарета был несчастный вид. Дженни мягко подтолкнула кобылу, заставив сделать пару шагов в сторону Часовой Башни. Чувства Дженни медленно, как круги по воде, расходились по всей Долине. Через ломаную путаницу ветвей впереди виднелся массивный западный отрог Злого Хребта. Его головокружительные высоты были окрашены ржавчиной, прорезанной лиловыми тенями расселин; выветрившиеся уступы белели, как торчащие обломки костей. Над драконовыми пепелищами по склонам стоял строевой лес, выше поднимались замшелые утесы. Голые ледяные вершины Хребта были сейчас подернуты облаками, но за горбатым западным отрогом заметен был прозрачный след дыма -- там отбивалась от королевских войск мятежная Цитадель Халната. Ниже громоздящегося камня и деревьев лежала сама Долина -- омут воздуха, залив, полный бледного искрящегося солнца... и чего-то еще. Чувства Дженни коснулись краешком этого "чего-то" и испуганно съежились -- подобное ощущение возникает, когда нечаянно нашаришь в темноте свернувшуюся кольцами змею. Сзади слышался возбужденный юношеский тенорок: -- Но ведь тот дракон, которого ты убил в Вире, не знал о твоем приближении... -- Громкость его голоса раздражала, и Дженни захотелось оборвать Гарета.-- Ты смог обойти его и захватить врасплох. Я не вижу, почему здесь... -- И я не вижу, мой герой,-- мягко остановил его Джон, перекладывая поводья Слонихи в одну руку, а поводья Оспри -- в другую.-- Но если ты хочешь проверить ценой собственной шкуры, права Дженни или нет, то я тебе компании не составлю. Веди-ка нас лучше к своему знаменитому Холму... В ночь пришествия дракона многие искали убежища в строениях Холма Кожевников; их кости лежали везде среди закопченных обломков раскрошенного камня. С открытой площади, окруженной складами, можно было когда-то озирать весь толпящийся над Бездной городок, вечно подернутый вуалью дыма плавилен и кузниц. Дым теперь исчез, словно сдунутый драконьим огнем, и город лежал в незамутненном холодноватом свете зимнего солнца мешаниной костей и развалин. Оглядев строения Холма, Дженни почувствовала потрясение, как будто ее ударили под вздох. Затем она поняла, откуда ей знакомо это место, и потрясение сменилось ужасом отчаяния. Это было то самое место, увиденное ею в чаше воды, -- место, где должен был, по предсказанию, умереть Джон. Никогда раньше ей не удавалось, ворожа, предсказать что-либо с такой точностью. Эта точность пугала ее -- каждый камень, каждая лужица, каждый пролом в стене были именно теми, виденными когда-то. Она припомнила даже мрачную линию утесов на фоне неба и узор разбросанных костей. Ошеломленная отчаянным желанием изменить хоть что-нибудь: обрушить стену, пробить брешь, убрать кустарник у подножия Холма, -- Дженни уже сознавала, что ничего тут не изменишь, а если изменишь -- то тут же поймешь, что только усилила этим точность картины. Губы ее, казалось, онемели. -- А подальше места нет?-- спросила она, зная заранее, что ответит Гарет. -- Нет, это самое дальнее. Тут все дело в запахе из дубильных чанов. Видишь, они даже не селились вокруг Холма. Даже вода поступала сюда из резервуаров на северных утесах, хотя источники есть и здесь... Дженни хмуро кивнула, оглядывая высокие скалы на севере, куда указывал Гарет. Но что-то в душе ее кричало: "Нет! Нет!.." Внезапно она почувствовала усталость, безнадежность и невероятную беспомощность. "Какое же мы дурачье!-- с горечью подумала она.-- Да ведь нам же просто повезло с первым драконом! Мы бы никогда не осмелились на это, будь мы чуть поумнее, и никогда бы не вообразили себе, что можем такое повторить!.. Зиерн была права. Зиерн была права..." Она оглянулась на Джона, который к тому времени покинул седло и теперь оглядывал с