его видите? - спросила Фосс. Хапп откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Это придало ему детский облик, испорченный только очками с толстыми стеклами. - О'Нейл. Потомок ирландцев. Получил в Штатах хорошее образование. Наверное, нужно уточнить - великолепное образование. Хорошее знание ирландской истории. Вероятно, приобретенное в семье. Он завершил огромный проект по молекулярной биологии, а обстоятельства ему, несомненно, не благоприятствовали. Небольшая лаборатория, можете быть уверены. - Почему мы можем быть в этом уверены? - спросила Фосс. - Если это О'Нейл, - сказал Бекетт, - то, по оценкам ФБР, он скрылся, имея около полумиллиона долларов. Лепиков даже подпрыгнул. - Так много? Как может обычный гражданин приобрести такое богатство? - Не обычный гражданин, - уточнил Бекетт. - Это точно, - отстраненно сказал Данзас. - Доктор Хапп и я сошлись в оценке экстраординарности ситуации этого Безумца. При упоминании своей фамилии Хапп открыл глаза, но к формальности Данзаса отнесся равнодушно. Он заявил: - Франсуа сформулировал это в двух словах. Наш Безумец - это незаурядное человеческое существо, претерпевшее великие муки, потерявшее душу. С тех пор он фанатично пытается заставить других разделить с собой эту муку. Согласитесь, он добился успеха. Ни одна женщина не выжила на острове Эчилл и... вы все видели доклады из Ирландии и Великобритании. Последние донесения из Северной Африки... - Хапп смолк. Бекетт подвел итог. - С некоторыми оговорками все согласились, что О'Нейл и Безумец - это одно и то же лицо. Он шизоид особенного толка. - Не расщепленный в общепринятом смысле, - вставил Хапп. - Расколотый, но осознающий раскол. Осознающий. Вот так. - Никто не ответил на мой вопрос об этом человеке, - вмешался Лепиков. - Что значит незауряден? Кто это может принести ему пятьсот тысяч долларов? - Он унаследовал часть с семейным бизнесом, - пояснил Бекетт. - У него была хорошая работа, он сделал удачные вложения. - Не считая наследства его жены, - добавила Фосс. Лепиков хрюкнул, потом сказал: - Он был капиталистом, теперь я это понимаю. Видите, к чему это привело. Если мы сделаем хотя бы одно неверное движение, то он обрушит на наши головы новые болезни, а может, и похуже. - Сергей прав, - вздохнул Хапп. - Учитывая способности О'Нейла, можно предсказать, что он в состоянии вывести новый вирус, убивающий, скажем, только людей азиатского происхождения. - Хапп посмотрел на слегка раскосые глаза Лепикова. - Он должен быть остановлен! - воскликнул Лепиков. - Теперь ясно, почему понять его было нашей первоочередной задачей, - заметила Фосс. - Мы не можем позволить себе ни единой ошибки. Он слишком опасный противник. - Дорогая леди, - произнес Лепиков, глядя на Фосс. - Сознание этого Безумца может оказаться слишком изощренным для нашего понимания. - В любом случае мы должны это сделать, - сказал Бекетт, с трудом скрывая раздражение от подобного пораженческого разговора. - В Советском Союзе такого просто не могло случиться, - заявил Лепиков. У Годелинской вырвался короткий неприятный смешок. - Разумеется нет, Сергей. В Советском Союзе нет несправедливости. Лепиков погрозил ей пальцем. - Это опасные речи, Дорена. - И добавил по-русски: - Ты прекрасно знаешь, что у нас контролируются все эксперименты. - Он говорит, что в России не разрешают ставить опасные эксперименты, - перевела Фосс. Годелинская покачала головой. - Сергей прав в том, что у нас хорошо работает КГБ, но, тем не менее, он не прав. Он забывает, что эту штуку сделал один человек, в уединении собственного дома. Даже в Советском Союзе мы не можем проконтролировать поведение человека дома. В тот первый вечер Бекетт обедал с Фосс и Хаппом. Прочие увильнули, сказав, что предпочитают обедать в собственных апартаментах. Данзас, прочитав меню, пожал плечами. - Цветная капуста с сыром "чеддер"? Это что, новая американская отрава? Даже вина нет. Фосс на протяжении всего обеда была мрачной. Она пристально рассматривала антисептическую столовую. Это было огороженное белыми стенами пространство снаружи более просторного кухонного блока ДИЦ, где обедал технический персонал, преимущественно женщины. Бекетт представил свою компанию персоналу, когда они проходили через меньшую комнату. Техники ответили взглядами, где смешались благоговение и что-то похожее на циничное опасение. "Наверное, вот что заставило ее помрачнеть, - подумал Бекетт. - Это и проклятый Лепиков!" Фосс подтвердила это, уже сидя за столом: - Сергей прав. Мы должны в совершенстве понять этого человека. Как мы можем это сделать? - Я не знаю, как устроен электрон, - сказал Хапп. - Но прекрасно пользуюсь электричеством. - Ну разве наука не удивительна! - воскликнула Фосс. После обеда Бекетт вернулся в свою берлогу, небольшую стерильную комнату с примыкающей ванной. К бетонной стене на кронштейнах была прикреплена кровать. В комнате был единственный стул с прямой спинкой и письменный стол, но рядом в стене был сейф, комбинация которого была известна только Службе Безопасности и самому Бекетту. Его задачей было каждый вечер исследовать сейф и проверять все новые материалы, оставленные для него. Бекетт вздохнул, увидев толстую пачку бумаг, аккуратно покоящуюся в открытом сейфе. Он сел к столу и стал их перелистывать, размышляя над тем, какую же все-таки систему отбора использует Служба Безопасности. Были ли ее приоритеты определены на высшем уровне? Вполне возможно. На верхнем документе стояла печать президента. На сопроводительной странице стояли два красных штемпеля, один помеченный "Связь Пентагона" и неподписанный. На другом вырисовывался гриф НСБ - Национальной Службы Безопасности. Он был подписан неразборчивой закорючкой, но Бекетт решил, что это может быть ЧЕМ-ТО вроде "Турквуд". Он внимательно прочитал приложение, все более озадачиваясь. Здесь было стенографическое изложение радиопередачи, перехваченной военным постом, предположительно из Ирландии. Оно было подписано "Брайан Маккрей". Бекетт воспринял его как худшую разновидность религиозной чепухи, явную болтовню психа. Маккрей призывал мир вернуться к культу деревьев, называя рябину "наиболее священным свидетелем святости". Его передача содержала призыв к племяннику, Гренмору Маккрею, в Соединенных Штатах: "Возьми самолет и лети ко мне. Я сделаю тебя верховным жрецом рябины". Передача Маккрея утверждала: "Рябина защищает моих женщин". В конце последней страницы отчета были неподписанные каракули. Бекетт решил, что это может быть написано самим президентом. Он-прочел: "Определите местонахождение этого Гренмора Маккрея. Неужели Брайан Маккрей сохранил часть женской популяции в Ирландии?" Следующим в пачке был еще один стенографический отчет, на этот раз официального сеанса связи с Белым Домом из "Убежища Киллалу" в Ирландии. Отправитель представлялся как "доктор Адриан Пирд". В отчете был список "оборудования, заявленного для отправки с высшим приоритетом". Бекетт внимательно просмотрел список. Там было все необходимое для хорошего центра по исследованию ДНК. Внизу списка теми же безымянными каракулями был написан лаконичный комментарий: "Отправьте это". Затем - "Бекетт, что-нибудь может им еще понадобиться?" Бекетт написал прямо под вопросом: "Хороший источник стереоизомеров". Сообщение от доктора Пирда завершалось информацией о том, что доктор Финтан Крейг Доэни назначен главой секции исследования чумы. Автор каракулей спрашивал: "Кто такой этот Доэни?" Бекетт написал под каракулями: "Мне не известен". Он подписал это своим полным именем и званием. Под этой страницей была еще одна, с президентской печатью. Она была адресована Бекетту, и на ней стоял только штамп НСБ в конце текста, без имени. Она гласила: "Попытайтесь выяснить у Годелинской или Лепикова, почему Советский Союз закрыл отдельные районы за Уралом. Этому есть спутниковое подтверждение. Москва на наши вопросы отвечать отказывается". Под этой была еще одна подобная страница с кратким вопросом: "Где может скрываться О'Нейл?" "Значит, они убедились, что это О'Нейл", - подумал Бекетт. Последняя страница, тоже проштампованная неподписанной рамкой НСБ, спрашивала просто: "Как насчет искусственного оплодотворения?" "И как, черт возьми, прикажете это понимать?" - недоумевал Бекетт. У него не было сомнений, что власти спрятали другие женские популяции. Он знал по меньшей мере еще об одной, в Карлсбаде. Рассматривает ли правительство возможности восстановления популяции? Сколько женщин умерло там снаружи, в Соединенных Штатах? Чем больше Бекетт об этом размышлял, тем злее становился. Он нацарапал поперек последней страницы: "Что означает этот вопрос? Что делается там, снаружи?" Лишь после этого Бекетт попытался заснуть, зная, что сон будет краток и что через час придется вставать. На самом деле поспал он всего лишь двадцать пять минут, вскочив с кровати, чтобы записать серию памяток к таинственным вопросам НСБ. Первая памятка предлагала им попросить этого Пирда выследить религиозного чудака Маккрея, напомнив ирландцу, что им понадобятся женщины, чтобы проверить все, что произведет их лаборатория. По вопросу Доэни Бекетт написал: "Ради Бога, спросите ирландцев". В ответе на этот вопрос он мог выместить свою злость. По советскому вопросу Бекетт ответил просто: "Сделаю". На вопрос о том, где может прятаться О'Нейл, он написал: "Запросите Ирландию или Англию. Он захочет увидеть эффект своей мести. Сомнительно, чтобы он говорил по-арабски. Ливия маловероятна. Или же он может влиться в какую-нибудь городскую популяцию здесь, изображая отщепенца. Обсужу это с полной Командой". На вопрос об искусственном оплодотворении Бекетт спросил: "Что имеется в виду? Что мы должны рассмотреть?" Под конец Бекетт написал: "Есть ли что-нибудь новое о том, как О'Нейл распространяет свое заболевание? Если нет, то в ближайшее время я обсужу это со своей Командой". Заканчивая, Бекетт перечитал свои памятки, раздумывая над вопросами. В них чувствовалась паника, беспорядочный поиск. "Нам нужна организация, - подумал он. - И очень быстро". Как это зачастую происходило в мозгу Бекетта, когда его мысли сфокусировались на подобной настоятельной необходимости, его посетила внезапная вспышка интуиции относительно Данзаса: "Организованный человек". Данзас был человеком, рожденным не то чтобы не в свое время, но не в том месте. По всем правилам ему нужно было родиться в северном Нью-Хемпшире или в штате Мэн. Под маской француза скрывался толстолобый американец - сварливый, подозрительный, держащий язык за зубами, использующий свой акцент скорее как щит, чем как подмогу в общении. Или, можно было возразить, Данзас родился как раз там, где положено, а сходство с твердолобым американцем было продуктом социального совпадения. Бекетт слыхал, что Бретань была отмечена теми же характеристиками - изолированное место с натуральным хозяйством, не доверяющее чужакам, где местные держатся дружной кучкой. Акцент, манеры, склад ума проявляются в присущих только этому региону колкостях и шутках, зачастую вращающихся вокруг запутывания и смущения туристов. Интуиция подсказала Бекетту, как наилучшим образом работать с Данзасом. Как следует искать сильные стороны этого человека и как их использовать. Меньше пустопорожней болтовни. Разделять его предрассудки. Поставить его ответственным за организацию ключевых элементов нашего проекта. "Придется выяснять его кулинарные привязанности", - подумал Бекетт. Не сосредоточиваясь на этом сознательно, Бекетт привел себя в порядок. Ему было нужно превратить команду в работающую структуру, чтобы выжать максимум возможного из отдельных ее членов. Тот случай, когда целое больше, чем арифметическая сумма его составляющих. Слава! Слава дерзким фениям! Баллада Педара Керни За две недели до демонстрации на Эчилле Джон был готов покинуть свое убежище в Балларде. Он знал, что ему следует тщательно замести следы. Розыски его будут массовыми и международными. Широкий размах поисков предполагал, что его местоположение будет установлено достаточно быстро. Оказание давления на любого, кто был с ним в контакте, даже на его инструктора до фальшивкам в Сент-Луисе, гарантировало, что ни один секрет не продержится достаточно долго. У него не было иллюзий насчет повиновения правительств его приказам. Новый паспорт был изготовлен с особой тщательностью. Джон сделал его из паспорта Мери, взяв документ из футляра, где были также документы Джона О'Нейла и отдельные паспорта для двойняшек. Он не смог бы объяснить, почему выбрал именно паспорт Мери, но тщательно спрятал неиспользованные документы за подкладку чемодана. Работая над фальшивкой, Джон вспомнил слова Мери о том, что обладание собственными паспортами заставит двойняшек почувствовать себя более значительными. Воспоминания были странно перемешаны. Он чувствовал себя соглядатаем, всматривающимся в тайные радости ближнего и без разрешения сующим нос в чужие личные дела. Но Джон мог вспомнить радость двойняшек, сравнивающих свои фотографии, демонстрирующих свое умение читать и писать, важно выводящих свои подписи на соответствующих линиях. Завершив химическую подчистку паспорта Мери, Джон почувствовал, что теперь окончательно вычеркнул ее из этого мира. Он полез в секретное отделение чемодана и посмотрел на три книжечки в синих обложках с золотым тиснением на них. Паспорта были реальны. Но сколько содержится в них от реальной личности? Если он очистит их, сделает ли это их бывших обладателей еще более нереальными? Джон пристально всмотрелся в кодированную перфорацию на паспорте Мери. Смех и счастье от получения этих документов были частью той кинопленки, что прокручивалась в его черепе. Он мог видеть Мери, вручающую паспорта каждому из-детей, сначала Кевину, потом Мейрид. "Они личности, теперь у них есть документы, чтобы это подтвердить", - сказала она. КАК ОНА МУДРА. Джон спрятал три неиспользованных паспорта в тайник и вернулся к подделке. Его так лихорадило, что он испугался - не подхватил ли что-нибудь во время работы в лаборатории. Нет. Относительно своего собственного здоровья Джон был очень осторожен. Это было частью его общей цели. Похоже было, что только эта цель заставляет его жить. Все прочее потеряло свое значение в метаниях планов и странной кинопамяти. Была лишь вызвавшая лихорадку безотлагательность. Джон мог почувствовать давление времени. Роковые письма уже готовились к отправке. Он включил свет на узкой лестнице рядом с кухней и забрал подчищенный паспорт Мери вниз в лабораторию. Лестница скрипела, пока Джон спускался, и он задумался, а сколько сейчас времени. Снаружи темно. Не имеет значения. На перилах лестницы повисла паутина. "Сколько раз я проходил этим путем?" Ему казалось, что он всегда жил здесь, всегда ходил по этой скрипящей лестнице. Это было вообще единственное место, где жил Джон Мак-Карти, а подвальная лаборатория возвращала ему ощущение жизни. Это стало основной частью его существования - выкрашенный белым лабораторный стол с тремя газовыми горелками, самодельная центрифуга в углу, автоклав, сооруженный из кастрюли скороварки, термошкаф с точным термостатом для создания контролируемой среды, электронный микроскоп, чашки Петри, хранящиеся в стерилизаторах... Был слышен звук окрасочного насоса, встроенного в основную вакуумную систему, связанного с насосом от аппарата для дыхания под водой. Джон осторожно склонился над подделкой, работая деликатно, соблюдая точность в каждом мельчайшем движении. Мастер подделки был прав. В этом он действительно хорош. И вот оно - новое удостоверение личности. Лишь боль в спине подсказала Джону, что прошло довольно много времени. Он посмотрел на свое запястье и вспомнил, что оставил часы рядом с кухонной раковиной. Это уже не имело никакого значения. Лихорадочное ощущение срочности прошло. Только что родился Джон Гаррет О'Дей. Вот он на фальшивом паспорте - лысый мужчина со щеточкой усов и темными глазами, пристально глядящими наружу из квадратика фотографии. Джон взглянул на свое новое я. Джон Гаррет О'Дей. Он уже вжился в роль. Со стороны О'Нейлов в роду были О'Дей. И вот он на фотографии. Джону казалось, что он пятится все дальше назад по родословной, все дальше от Джона Роя О'Нейла, безжалостно уничтожая этого человека. О'Нейла будут разыскивать, и, возможно, количество сыщиков увеличится после того, что сделал Джон Мак-Карти. Но О'Нейл и Мак-Карти исчезли. Остался только О'Дей, и скоро он будет далеко отсюда. Его желудок сотрясло голодным спазмом. Джон повернулся к шлюзу, выполз наружу и запер лабораторию. Снаружи было светло. Его часы, лежащие на мойке, показывали девять тридцать шесть, и он понял, что это, должно быть, утро. Когда Джон входил в лабораторию, было уже темно. Да, субботнее утро. Всего через две недели Эчилл встретит свой судный день. Потом начнут прибывать письма с объяснениями и предупреждениями. Его воинство двигалось к месту битвы. Вот как он думал о том, что послал в Ирландию, Британию и Ливию. Воинство. Непоправимое свершилось. Возврата назад быть не может. Джон услышал крики детей на аллее и внезапно подумал о соседях. Придут ли его войска и сюда? Вопрос этот возник в его сознании в силу безразличного любопытства и исчез так же быстро, как и появился. "Пора уходить". Тут Джон почувствовал что-то странное при мысли о доме. Не забыл ли он что-нибудь сделать внизу? Джон застегнул ремешок часов и заторопился обратно вниз в лабораторию, прополз в люк шлюза, оставив его открытым. Больше нет никакой необходимости в таких предосторожностях. Можно отбросить в сторону дотошные привычки Джона Мак-Карти. Когда он встал во весь рост, то посмотрел на боковой стол с привинченной к нему кухонной машинкой для горячего запечатывания. Джон подумал, что это простое приспособление для консервации пищи олицетворяет стиль всей его лаборатории. Следователи могут изумляться здесь его вдохновенным переделкам, машинам и приспособлениям, переделанным для целей, для каких они никогда не предназначались. Тут Джон вспомнил, что забыл сделать, и это заставило его поспешить обратно в лабораторию. Термитные бомбы! Разумеется. Он осторожно двинулся вокруг лаборатории, устанавливая таймеры, потом наружу в подвал, где было еще больше мин. Потом обратно наверх в кухню: съесть чашку сухой каши. От еды его потянуло в сон, и Джон начал было готовить кофе, но решил сначала прикорнуть у кухонного стола, положив голову на руки. Уехать ему было нужно до ночи. Когда Джон проснулся, было двенадцать одиннадцать и все еще светло. Он чувствовал себя отдохнувшим, но спина ныла от того, что он спал, навалившись на стол. Все еще были слышны голоса детей, играющих на аллее. "Все правильно. Это суббота". Джон сполоснул лицо холодной водой у кухонной раковины, вытерся посудным полотенцем, потом пошел в спальню и закончил упаковывать вещи. Он снес свои чемоданы в фургон и начал подниматься по лестнице обратно на кухню, намереваясь приготовить кофе. На площадке Джон остановился, заледенев в шоке от громкого звука чего-то, разбившегося на кухне. "Вор!" Это был постоянный страх Джона Мак-Карти на протяжении всего проекта. Его охватила ярость. Как они посмели? Джон преодолел последний лестничный пролет, ведущий на кухню, и чуть не споткнулся о футбольный мяч. В раковине была мешанина из битого стекла. В раме над раковиной осталось только несколько осколков. До него донесся голос женщины, кричавшей в аллее позади его дома: - Джимми-и-и! Джимми-и-и! Немедленно иди сюда! Джон облегченно вытер пот. - Джимми-и-и! Я знаю, что ты там! На него накатило непонятное веселье. Джон подобрал футбольный мяч и вышел на заднюю веранду. Молодая женщина в синем домашнем платье вошла через его калитку и остановилась на заднем дворе. Она держала за ухо мальчишку лет десяти. Мальчишка с перекошенным от боли и страха ртом, вывернув шею, чтобы как-то компенсировать мертвую хватку своей матери, канючил: - Ма, пожалуйста! Пожалуйста, ма! Женщина посмотрела на Джона и отпустила ухо мальчишки. Она взглянула на разбитое окно и снова перевела взгляд на Джона, потом на мяч в его руке. Мальчик спрятался за ее спину. - Мне очень жаль, - сказала женщина. - Мы вставим вам новое стекло, разумеется. Я его несколько раз предупреждала, но он все забывает. Мой муж купит стекло по дороге домой. Он хорошо управляется с такими работами. Джон вымученно улыбнулся. - Нет необходимости, мэм. Полагаю, что с моих детских лет за мной осталось еще много разбитых стекол. - Он бросил мяч во двор. - Иди, Джимми. Почему бы вам, ребята, не играть на том пустом участке в конце квартала? Это безопаснее, чем на улице или на аллее. Джимми метнулся из-за матери и схватил мяч. Он держал его, прижав к груди и глядя снизу вверх на Джона, словно не мог поверить в свою удачу. Женщина облегченно улыбнулась. - Как это мило с вашей стороны, - сказала она. - Меня зовут Пачен, Гледис Пачен. Мы живем прямо через аллею от вас в шестьдесят пятом. Мы будем рады заплатить за окно. Это не было бы... - Нет необходимости, - повторил Джон, с трудом сохраняя добрососедский вид. Вторжение соседей - это последнее, в чем он нуждался. Он спокойно произнес: - Будем надеяться, что Джимми заплатит за разбитое другим юнцом окно, когда доживет до моих лет. Мы, мужчины, всегда должны оплачивать стоимость разбитых стекол. Гледис Пачен рассмеялась. - Должна сказать, что это мило, очень мило с вашей стороны. Я никогда... Я имею в виду... мы не... - Она смущенно смолкла. - Полагаю, что за эти месяцы я показал себя очень таинственным типом. - Джон с трудом сдерживал улыбка - Я изобретатель, миссис Пачен; Я весьма упорно работал над... ну, полагаю, пока не стоит об этом слишком распространяться. Меня зовут... - Он заколебался, сообразив, что чуть не заговорил о себе, как о Джоне Гаррете О'Дее. Потом застенчиво пожал плечами и сказал: - Джон Мак-Карти. Думаю, вы еще услышите это имя. Мои друзья зовут меня Джек. "Хорошо проделано", - подумал Джон. Правдоподобное объяснение. Улыбка. Нет никакого вреда в том, чтобы выдать это имя. - Джордж будет очень рад, - заявила Гледис. - Он тоже пропадает в гараже. У него там маленькая барахолка. Я... знаете, вы должны прийти к нам на обед. Не принимаю никаких отговорок. - Замечательно звучит. А то мне уже надоело самому готовить. - Джон посмотрел на мальчика. - Осмотри тот участок, Джимми. Он выглядит как хорошая площадка для бейсбола. Джимми дважды быстро кивнул, но ничего не сказал. - Что ж, Гледис, ничего страшного не произошло, - хмыкнул Джон. - Во всяком случае, ничего по-настоящему страшного. Для меня это хорошая возможность лишний раз не мыть окно над раковиной. А теперь нужно возвращаться к работе. Я тут придумал кое-что. Он небрежно махнул рукой и попятился в кухню. Спектакль, подумал Джон, забивая оконный проем куском пластика. Нет необходимости менять стекло. Все равно все это сгорит сегодня вечером. Гледис Пачен вернулась на собственную кухню, куда пригласила соседку Хелен Эвери на кофе. - Я видела, как ты с ним разговаривала, - сказала Хелен, пока Гледис наливала кофе. - Ну и как он? Я думала, что умру, когда увидела, как мяч Джимми врезался в это окно. - Он довольно милый, - ответила Гледис. - Думаю, он очень стеснительный и... одинокий. - Она налила кофе себе. - Он изобретатель. - Так вот чем он занимается в своем подвале! Билл и я удивлялись, что там круглосуточно горит свет. - Он был так добр с Джимми, - вздохнула Гледис, присаживаясь к столу. - Он не позволил мне заплатить за окно, сказав, что задолжал с детства несколько разбитых стекол. - Что он изобретает? Ничего не рассказывал? - Нет. Но держу пари - это что-то важное. Никогда не было большего антиирландского фанатика, чем Шекспир. Он был законченным елизаветинским фатом, совершенным отражением британского фанатизма. Они искали оправдания в религии. Реформация! Вот где истоки их политики геноцида. Задним умом мы усвоили горькую истину: любые враги Англии - наши друзья. Джозеф Херитц - Нам надо узнать, как он распространяет свои вирусы, - объявил Бекетт. - Эта проблема все еще не решена. Это был третий день Команды. Они перенесли свои заседания в небольшую столовую неподалеку от главного кафетерия ДИЦ. Она была ближе к лабораториям, здесь были более яркие стены и освещение, более маленький стол. Из кухни через переход со скользящей панелью можно было получить кофе или чай. Несмотря на возражения Службы Безопасности и звякающую посуду, обстановка столовой всех вполне устраивала. - Кто-то спрашивал, действует ли Безумец в одиночку? - заявил Хапп. Он слегка отодвинулся в сторону, пока официантки в белом убирали со стола. - Конспирация? - спросил Лепиков. Он смотрел на удаляющуюся официантку. - Эти дамы служат в вашей армии, Билл? Ответила Фосс: - Это наша самая страшная тайна, Сергей. Два года такой службы, и они гарантировано становятся маньяками-убийцами. Даже Лепиков присоединился к кислому хихиканью над остроумием Фосс. - Инфицированные птицы, - задумчиво протянул Данзас. - У нас есть прецедент попугайной лихорадки. Может быть, это модифицированный пситтакоз? - Мне кажется, что это на него не похоже, - заметил Хапп. - Он не пойдет таким простым путем, нет. - Он посмотрел на синюю папку перед собой, медленно открыл ее, перелистывая сколотые страницы. - Это из его второго письма: "Я знаю, что существуют связи между ИРА и федаинами, японскими террористами, тупамару и Бог знает с кем еще. У меня было искушение распространить свою месть на эти страны, давшие приют подобным трусам. Я предупредил их: не искушайте меня снова, ибо я высвободил лишь малую часть своего арсенала". - Хапп закрыл папку и взглянул на Лепикова, сидевшего напротив. - Мы должны допустить, что это не простая угроза. Не думаю, что он блефует. В свете всего этого мы должны предположить, что у него есть еще несколько путей распространения своих вирусов. Потому что если мы поймем, как он это проделывает сейчас, то сможем перекрыть каналы. - А сможем ли? - спросил Бекетт. Лепиков кивнул в знак согласия, разделяя это сомнение. Годелинская наклонилась вперед, отхлебнула свой чай, потом сказала: - Он заражает отдельные районы. Факт распространения чумы означает только то, что здесь задействованы носители-люди. - Это почему? - спросил Данзас. - Насекомые не дали бы такого эффекта, - ответила Дорена. Она потерла лоб и нахмурилась. Лепиков сказал ей что-то, понизив голос, по-русски. Фосс уловила лишь часть сказанного, но повернулась, чтобы внимательно посмотреть на Годелинскую. - Что-то не так? - спросил Хапп. - Всего лишь головная боль, - ответила Дорена. - Думаю, что от перемены воды. Можно мне еще чаю? Бекетт повернулся к панели, открыл ее и оказался лицом к лицу с низко наклонившимся с другой стороны вежливо улыбающимся блондином с белыми зубами. - Кому-нибудь нужно еще что-то из кухни? - спросил мужчина. - Мужланы! - проворчал Лепиков. - У них просто не было времени установить в этой комнате микрофоны, - хмыкнула Фосс. - Завтра это будет менее навязчиво. Я возьму черный кофе. Бекетт оглядел стол. Остальные колебались. Он снова обратил свое внимание на вежливое лицо в окошке. - Вы слышали? - Ладно, док. Панель скользнула на место. Бекетт повернулся к столу. Хапп поднял с пола портфель, смахнул с него листок салата и извлек маленький блокнот и карандаши. - Это будет самое простое. Панель позади Бекетта скользнула в сторону, открыв окошко. - Один чай, один черный кофе. - Это было Вежливое Лицо. Он вытолкнул две дымящиеся чашки на внутренний край окна и закрыл панель. Не поднимаясь, Бекетт взял обе чашки и послал их по столу. Когда Годелинская брала свою, он заметил белое пятнышко на тыльной стороне ее левой кисти. Оно было небольшим, но вполне заметным для его тренированного глаза. Прежде, чем Бекетт это прокомментировал, Лепиков заявил: - Думаю, что чума была распространена с помощью какого-то дьявольского американского приспособления. Баллончик с лаком для волос, например. Хапп что-то писал в своем блокноте. - Это есть в моем списке, но у меня большие сомнения. Это, опять-таки, слишком очевидная вещь для нашего Безумца. Годелинская шумно отхлебнула из своей чашки, потом сказала: - Согласна с Джо. Это не в стиле О'Нейла. - А в чем ЕЕ стиль? - спросила Фосс. Хапп улыбнулся. - Как я уже говорил, думаю, что это будет что-то удивительно простое. Нечто, о чем мы скажем: "Ох, Боже мой! Разумеется!" - Что именно? - подсказал Бекетт. Хапп высоко вздернул плечи и развел руками. - Я затрагиваю лишь вопрос стиля, а не отдельных методов. - Нам не известен инкубационный период, - заметила Годелинская. - Оно не может сидеть в организме месяцами. - Зараженные подарки? - спросила Фосс. - Что-то вроде, - сказал Хапп. - Игрушка, которую мать подержит в руках, прежде чем передать ребенку. Мы не должны забывать, что жена и дети О'Нейла были убиты. Он говорит о соответствующей мести. - Дьявольщина, - проворчал Данзас. - Ненормальный, - добавил Лепиков. - Конечно, - согласился Хапп. - В его методе есть то безумие, которое откроет к нему двери. Годелинская осушила свою чашку, поставила ее и посмотрела вдоль стола на Фосс. - Скажите мне, Ари, если вы - эта БЕЗУМИЦА, как вы это проделаете? - Наверное, использую какой-нибудь пищевой продукт, - ответила Фосс. - Картошка? - хмыкнул Лепиков. - Это смешно! Хапп увещевающе поднял палец. - Она коснулась сути. Это должна быть ОБЫЧНАЯ вещь, нечто, что используют в Ирландии, Британии и Ливии. И это должно быть что-то, что подвергает заражению максимальное количество женщин. - Почему женщин? - спросил Бекетт. - Почему мужчина не может быть носителем? Данзас, следуя своей обычной схеме не вносить вклада в обмен мнениями в Команде, пока дело как следует не продвинется, сказал: - Есть еще одно качество, обусловленное ограничениями, наложенными на нашего Безумца. Все внимание обратилось к нему. - Как он получает доступ к распределительной системе? - спросил Данзас. - Я согласен, что это должно быть что-то простое и доступное для всех трех регионов, но это должно быть доступно и для Безумца и, по возможности, без трудоемких приготовлений или сложного заговора. - Он одиночка, - заявил Бекетт. - Изощренный ум, - сказал Лепиков. - Научные способности, продемонстрированные им в лаборатории, будут, я уверен, приложены к его методу распространения. - Изощренный, да, - вздохнул Хапп. - Но не обязательно научно сложный. Его стиль... более вероятно, что он заражает что-то обычное, что-то такое, что есть у каждого из нас на данный момент. Предположение Хаппа было встречено молчанием. Бекетт кивнул, скорее себе, чем Хаппу. Это было похоже на истину. Стиль О'Нейла. Простота, лежащая в основе всего. - Почему это не может быть заговором? - спросил Лепиков. Годелинская покачала головой. - Насекомые? - спросила Фосс. - Насекомые как разносчик чумы, - протянул Лепиков. - Это не подходит под ваше описание, Джо? - Но как он их распространяет? - спросил Хапп. - Яйца или личинки? - спросила Фосс. - И снова вопрос распространения, - добавил Хапп. - Воздушные путешествия делают подобную концепцию Немезидой для всего мира, - заявил Лепиков. - А как насчет заражения водных систем в районах цели? - спросил Данзас. - Насекомые в воде? - предположил Лепиков. - Или сам вирус, - мрачно сказал Данзас. Хапп мягко стукнул кулаком по столу. - Распространение. Как? - Минутку, - вмешалась Фосс. - Насекомые в воде - это неплохая идея. Китобойцы распространили личинок москита по всему южному Тихому океану в отместку тем, кто их обидел. - Возможно, служащий авиалинии или пилот, - заявил Лепиков. - Этот О'Нейл случайно не пилот? - Отрицательно, - покачал головой Бекетт. - Но привлечение в качестве идеи авиарейсов, это так привлекательно, - вздохнул Лепиков. - Гавайи благодаря воздушному сообщению приобретают пятьдесят новых видов насекомых в год, - прокомментировал Бекетт. - Что повсеместно перевозится подобными самолетами? - спросил Лепиков. - Багаж, грузы, - ответил Бекетт. - Сами туристы, но... - Он покачал головой. - Это не учитывает того факта, что он конкретно указал свои цели - Ирландия, Британия и Ливия. - И никаких гарантий, что прочие этого избегнут, - добавила Фосс. - Мы не можем быть уверены в том, что он использует только один метод. Инкубационный период - вот что самое существенное для наших обсуждений. - Годелинская потерла лоб. - Почта, - предположил Хапп. - Что вы предполагаете? - спросил Бекетт. - Я в самом деле не знаю, - смутился Хапп. - Я только пытаюсь играть роль О'Нейла в этом спектакле. Что мы знаем о нем? - Он был в Ирландии, - вспомнил Бекетт. - Точно! - воскликнул Хапп. - И в Ирландии он претерпел великую агонию, подвигнувшую его на такое ужасное дело. Но у него остались об Ирландии и другие впечатления. Что он мог там узнать? - Не улавливаю, что вы имеете в виду, - сказал Лепиков. - Он узнал, как люди в Ирландии проводят свой досуг. - А также и в Британии, и в Ливии? - иронично спросил Лепиков. Хапп покачал головой. - Наверное, но давайте сначала сосредоточимся на Ирландии. Если мы сможем получить ответы, представив его действия там, то получим ответы и на все остальное. - Вперед, - сказал Бекетт, испытывая странное чувство от того, что Хапп на верном пути. "Продолжай!" - подумал он. - О'Нейл - не житель Ирландии. Таким образом, он должен был где-то остановиться. Отель? Этот факт нам известен. Что он делает в этом отеле? Спит. Он пользуется различными возможностями отеля и населенного пункта. - Я не вижу никаких ответов, - заявил Лепиков. - Только еще больше вопросов. А что, если он вызывает обслуживание в номер? - Для этого он пользуется телефоном. У него есть доступ к телефонной книге. - И у него есть туристические путеводители, - сказал Лепиков. - Ну и что? - Пусть продолжает, - вмешался Бекетт. Лепиков пожал плечами и отвернулся. - Поездки и туристические путеводители, да! Это может быть важным. Цветные брошюры, лавочки и рестораны, бары, общественные и частные средства передвижения. Он арендует машину или берет такси? - Он первым делом купил машину, - сказал Бекетт. - Дешевый подержанный "фиат". Мы как раз получили подтверждение. Оно там, в том листе, что я раздал вам сегодня утром. - Я еще не прочитал его, - извинился Хапп. - Но теперь мы знаем, что он был мобилен. - А что стало с машиной? - спросил Лепиков. - Она была продана от его имени тем человеком, что продал ее ему, - ответил Бекетт. - Но он мобилен, - повторил Хапп. - Куда он ездит? Он посещает спортивные мероприятия? Лекции? Театр? Я обращаю ваше внимание на обыденные, каждодневные поступки. Он покупает книги. Он отравляет письмо. Консьерж принимает у него заказ на места в ресторане. Данзас содрогнулся и пробормотал: - Ирландские рестораны... - Но О'Нейл начинал становиться активной частицей ирландского общества до того, как на него обрушилась эта трагедия. Он там, и он думает... по-ТАМОШНЕМУ. - И каким образом это приближает нас к его методам распространения? - спросил Лепиков. - Прежде, чем применить подобные средства, он должен был знать, как это сработает в районах его целей. Лепиков пожал плечами. - Ну и? - Что он видит вокруг себя такого, что дает ему эти знания? Каким образом он уверен, что его метод или методы сработают? - А что, если он мог заразить бумагу? - предположила Фосс. Бекетт беззвучно зашевелил губами, проговаривая невысказанное слово. Он повторил его вслух: - Деньги! - Бекетт поднял голову и обнаружил себя в фокусе внимания пяти пар пристально глядящих глаз. Хапп издал долгое "аххх". - По почте? - спросил Данзас. - Но разве это не заразит всякого, кто возьмет в руки подобную почту? - поинтересовался Лепиков. - Нет, если он запечатал ее в стерильную упаковку внутри конверта, - пояснил Бекетт. - В пластик, - уточнил Хапп. - У меня на кухне есть приспособление, - сказал Фосс. - Оно называется "машинка для горячего запечатывания". Для нее продают пластиковые пакеты. Вы кладете остатки пищи в пакеты, термически запечатываете их и можете отправлять в морозильную камеру. Позднее вы вынимаете их оттуда, оттаиваете и разогреваете - быстрый обед. - Разве это не слишком просто? - возразил Лепиков, но его тон указывал, что он испытывает благоговение перед нарисованной здесь картиной. - Это именно тот уровень простоты, какой нам нужен, - заявил Хапп. - Это соответствует его стилю. - Он отправил их в благотворительные учреждения, - возбужденно произнесла Фосс. - Или кому-то, собирающему пожертвования для ИРА, - добавил Хапп. - Лунное безумие, привлекательное для нашего Безумца. - Ирлано-американец, - сказала Годелинская. - Кому лучше известно, где принимают пожертвования для ИРА? - Он мог послать деньги по почте кому угодно в Ирландии, - уточнил Бекетт. Все посмотрели на него. - Сами посмотрите, - продолжил Бекетт. - Вы владелец магазина. Вы получаете заказ (деньги прилагаются) отправить товар в США. Или вы просто обычный гражданин, имя взято наугад из телефонного справочника. Вы получаете письмо из Штатов. В нем деньги и простое письмо с объяснениями. Вы отошлете деньги назад? А что, если там нет обратного адреса? - Но... - Лепиков покачал головой. - Деньги в пластике внутри конверта, разве это не вызовет подозрений у получателя? - Это еще почему? - спросил Хапп. - Не понимаю, как это можно объяснить случайному получателю, - ответил Лепиков. - К чему беспокоиться об объяснениях? - вмешалась Фосс. - Просто послать деньги, в местной валюте. Получатель решит, что ему наконец улыбнулось счастье. Лепиков ошарашенно уставился на нее. - В пластиковых пакетах даже нет особой необходимости, - сказала Годелинская. - Если у чумы латентный период, то для посредников не будет опасности. Мы ведь не знаем ее инкубационного периода. - Если вскрытие внешнего конверта нарушит целостность внутренней упаковки, то это должно сработать, - уточнил Бекетт. Лепиков, все еще глядя на Фосс, прокашлялся. - Значит, кто угодно может зайти в американский магазин и купить это приспособление для термического запечатывания пластиковых пакетов? - Единственное, что при этом нужно, - деньги, - объяснила Фосс. - Оно дорогое? - То, что у меня на кухне; стоит меньше тридцати долларов. На сезонной распродаже можно купить его еще дешевле. - Думаю, это именно то, что мы ищем, - заявил Бекетт. - И это удовлетворяет всем требованиям, - добавил Хапп. - Все, что ему нужно, это валюта выбранной страны. - Он идет в любую контору по обмену и говорит, что ему нужно пятьсот долларов в британских фунтах, - сказала Фосс. - Но разве они не требуют, чтобы он показал паспорт или другой документ, удостоверяющий личность? - спросил Лепиков. Фосс просто пожала плечами. - Мне это нравится, но я не могу быть пока уверен, - подвел итоги Бекетт. - Мы должно отправить сообщение, чтобы начали необходимое расследование по этому поводу, - заявил Данзас. - Я не удовлетворен, - сказал Лепиков. - Итак, он посылает деньги благотворительным организациям. Это я понимаю. Но с прочими... - Я слыхала, что католические благотворительные учреждения в Ирландии никогда не слыли особенно богатым