можно делать все что угодно. Я долго был среди исмаилитов и насмотрелся на подобные вещи. - Ну что ж, похоже на правду. Значит, в расчете, - они ударили по рукам. - Но вчера я опять спас тебе жизнь, как за это расплатишься? Имран развел руками: - Отработаю. - Наконец-то мы подошли к делу. - Но я хочу сразу предупредить, - сказал Имран, - в этом доме я ничего воровать не стану. Ахмад Башир покачал головой. - Если бы протокол находился здесь, я бы его сам выкрал, но это вряд ли, это было бы слишком просто. - Сколько, вы говорите, составит моя доля? - Триста тысяч динаров. - Кажется, вы называли цифру пятьсот тысяч. - Это я погорячился, - сказал Ахмад Башир, и пояснил, - нам с тобой по триста, триста Абу-л-Хасану, если он согласится. Сто тысяч динаров аванса, что я получил, ушли на накладные расходы. Но триста тысяч тоже хорошие деньги, зря ты торгуешься. - Я не торгуюсь, - сказал Имран, - я просто так спросил, для меня что триста, что пятьсот - все едино. Я таких денег не то что в руках, а даже вблизи не видел. - Так ты согласен? - спросил Ахмад Башир. - Согласен, - ответил Имран. Ударили по рукам. - А что я должен сделать? - спросил Имран. - Понятия не имею, - ответил Ахмад Башир. Вошел Хамза и сказал: - Хозяин просит вас к ужину. Часть шестая Седьмой совершенный - Вазир, вы слышали, что произошло с Абу-Мансуром? - спросил Абу-л-Хасан. Они стояли в открытом зале в числе других придворных, ожидавших начала аудиенции у халифа. - Собачий холод, - ответил Али ибн Иса, - как он любит держать людей на улице. Кто это собачий сын Абу Мансур? - Это человек ал-Фурата. Фурат послал получить деньги с откупщика налогов Ибн ал-Хаджжаджа, потому что тот задолжал казне один миллион дирхемов. Абу Мансур арестовал откупщика. Стал бранить и поносить его, в то время как тот льстил ему и всячески угождал. Тогда Абу Мансур приказал сорвать с него одежду и бить, истязаемый же только приговаривал: "Да охранит Аллах". Потом Абу Мансур приказал установить большой столб, прикрепить наверху вал с веревкой за которую привязали руку Ибн ал-Хаджжаджа. Затем его подтянули вверх, а Абу Мансур не переставал кричать: "Деньги, деньги". Подвешенный умолял отпустить его, чтобы он мог переговорить с чиновниками о том, что с него требуют. Но Абу Мансур ничего и слышать не хотел, сидел под столбом и выказывал злость без нужды, чтобы могли доложить вазиру о его поведении. Когда же он притомился от препирательств, то приказал державшим веревку: "Бросьте этого ублюдка". Те отпустили веревку, а Ибн ал-Хаджжадж мужчина - тучный, - он свалился Абу Мансуру на загривок и сломал ему шею. При этом они оба лишились чувств. Абу Мансура унесли на носилках в его дом, но по дороге он умер. Ибн ал Хаджжаджа отвели обратно в тюрьму, но от гибели он спасся. После того как его жена уплатила сто тысяч динаров, его выпустили, и выплату остатка отсрочили. Али ибн Иса посмотрел в сторону, где стоял ал-Фурат. Тот, заметив его взгляд, поклонился, но Али ибн Иса отвернулся, не ответив на приветствие. - Все, что он делает, происходит именно так, - желчно сказал вазир. - Он должен разрушить одно, чтобы получить другое. В сущности, он просто фокусник, - хоп и из его рта появляется голубиное яйцо, но возьмешь в руки - это мыльный пузырь. Абу-л-Хасан хотел предупредить вазира, что к ним направляется ал-Фурат, но замялся, не желая перебивать. Подошедший Фурат, услышал последнюю фразу. Дотронувшись до рукава Али ибн Иса, он сказал: - Вазир, разве ты не знаешь, что править государством, - это, в сущности искусство фокусника. Если хорошо проделывать фокусы, то они становятся политикой. Али ибн Иса неодобрительно посмотрел на ал-Фурата и произнес: - Гм. - Как здоровье, вазир? - продолжал ал-Фурат. - Ничего, слава Богу, - гордо сказал Али ибн Иса, хотя на самом деле он ощущал озноб и сухость во рту, к тому же его мучила изжога. - А я разваливаюсь на части, - смеясь, сказал ал-Фурат, - утром еле встал. Поясница болит, в башке стреляет, после вчерашнего, да еще черт дернул ночью взять на ложе молоденькую негритянку. Ох, она меня измочалила, еле живой, да еще погода плохая. Вот я и подумал, если я так себя чувствую, то, каково Али ибн Иса, в его то возрасте. - Не беспокойся, - сказал Али-ибн Иса, - я еще простужусь на твоих похоронах. В зале появился Наср ал-Кушури и объявил о начале аудиенции. Два хаджиба отворили двери, и люди в установленном порядке стали входить в зал. Прежде, чем последовать за вазирами, Абу-л-Хасан оглянулся. Ахмад Башир и Имран в кафтанах, шароварах и чалмах черного цвета, цвета аббасидского двора, остались в толпе придворных, состоящих в свитах высоких должностных лиц и не принимавших непосредственного участия в церемонии. Абу-л-Хасан кивнул им и скрылся в дверях. - Ты запомнил его? - спросил Ахмад Башир. - Запомнил, - ответил Имран. - Прекрати глазеть по сторонам, - одернул его Ахмад Башир. - Никак не могу поверить, что в десяти шагах отсюда находится живой халиф. А если я не могу в это поверить, то кто мне поверит, что я был здесь, - со вздохом сказал Имран. - Неужели нам нельзя войти в зал и посмотреть на халифа? - Потише ты, деревенщина, - предостерег его Ахмад Башир, - здесь повсюду уши. На "деревенщину" Имран не обиделся. - Я, между прочим, - сказал он, - много раз бывал во дворце, в Кайруане. - Почему он все-таки отказался от денег, - задумчиво произнес Ахмад Башир, - что у него на уме? - Очень порядочный человек, - ответил Имран. - Мне тоже так хочется думать, но если бы он согласился взять деньги, было бы спокойней. - Можно подумать, что вы ему предлагали деньги, а он отказался. - А что же я, по-твоему, предлагал? Овец? - рассердился Ахмад Башир. - Я имею в виду, - пояснил Имран, - что денег в наличие у вас нет и получить их будет очень сложно. Как бы при этом головы не потерять. - Да, это верно, - нехотя согласился Ахмад Башир. - А ты заметил того, жирного ублюдка, прибывшего с огромной свитой. Это Назук, сахиб аш-шурта Багдада. Если бы моя жена не выкрала у меня деньги, я сейчас был бы на его месте. - Вам, кажется, предлагали должность начальника ма'уны? - Да какая разница, запомни, парень, - жены это самое большое зло на свете. - Долго ли продлится аудиенция? - спросил Имран. - Откуда я знаю, - ответил Ахмад Башир. - Говорят, где-то здесь есть дом, во дворе которого, посреди пруда растет дерево с золотыми и серебряными ветками, с разноцветными листьями, и на ветках сидят игрушечные птицы и щебечут на разные лады. Может, сходим посмотрим. - Сходим, - язвительно сказал Ахмад Башир, - там как раз тебя ждут, выглядывают из дверей и всех проходящих спрашивают, где там Имран, сын Юсуфа? Стой спокойно и смотри по сторонам. Мы не за этим сюда пришли. - Как я выгляжу? - спросил ал- Муктадир, разглядывая себя в зеркале. - Великолепно, - ответил Мунис. - Ты говоришь правду или врешь? - Ну, может быть, самую малость привираю. А как без лести, без лести нельзя, лесть входит в наши обязанности. - В чьи обязанности? - В обязанности евнухов, мой повелитель. - А-а, - протянул ал-Муктадир. - Тебе пора, мой повелитель, - сказал Мунис. Он стоял в белом платье, перепоясанный красным поясом, возвышаясь над низкорослым халифом. - Жаль, что тебе со мной нельзя на прием, - сказал ал-Муктадир, - когда ты рядом, я чувствую себя уверенней. - Я всегда буду рядом, повелитель, - уверил Мунис. - Странно, почему мне в голову не пришла эта мысль - назначить тебя военачальником. Я все больше склоняюсь к тому, что Али ибн Иса прав, у тебя несомненные склонности к военному делу. Но сейчас я не могу этого сделать. Мать словно взбесилась, узнав, что я готов последовать совету Али ибн Иса. - Не следует так зависеть от Госпожи, - сказал Мунис, - ты уже давно не ребенок. - Ты прав, мой дорогой Мунис, но ее поддерживает ал-Фурат, а с ними обоими мне тяжело спорить. Они говорят, что эта должность требует человека умудренного опытом, которого у тебя нет. - Я не скажу о Госпоже, но ал-Фурат торгует назначениями налево и направо. - Ах, Мунис, все это пустые разговоры, - надоедливо отмахнулся халиф. - Он распоряжается твоей казной, как своей собственной, - заметил Мунис. - Я сам одолжил ему деньги для покрытия дефицита бюджета. По мере поступления налогов он мне все вернет. - А ты уверен, что эти деньги идут на государственные нужды. - Если я получу доказательство его нечистоплотности, я изменю свое отношение к нему, - холодно сказал ал-Муктадир. Мунис поклонился и оставался в таком положении до тех пор, пока халиф не вышел из комнаты. На приеме между двумя вазирами завязался яростный спор. Ал-Фурат сказал, что взятые из личной казны халифа деньги, не покрыли дефицит бюджета. Жалование войскам полностью не выплачено и во избежание недовольства, а возможно и беспорядков, Ал-Фурат предложил услуги одного еврея-финансиста, готового выплатить один миллион динаров сейчас с тем, чтобы ему дали на откуп налоги с Вавилонии сроком на один год. Услышав об этом, Али ибн Иса затрясся от негодования. Он назвал подобное предложение низостью со стороны ал-Фурата и предложил увеличить арендную плату для всех земель и учреждений и сократить количество чиновников. Абу-л-Хасан, наблюдая за перебранкой, подсчитывал в уме примерную стоимость налоговых сборов с Вавилонии за год. Получалось примерно три миллиона динаров. "Недурно, - подумал он, - видимо половина пойдет ал-Фурату. И еврею хорошо, пятьдесят процентов годовых." Абу-л-Хасан посмотрел на ал-Фурата. От былой приязни не осталось и следа. "Сколько же надо тебе украсть, чтобы успокоиться?", - подумал Абу-л-Хасан. ...На предложение Ахмад Башира он согласился сразу, не заставив себя уговаривать, чем вверг Ахмад Башира, приготовившего долгую и проникновенную речь, в легкое замешательство. Абу-л-Хасан задал только один вопрос: - Почему вы вместе? - сказал он, указывая на Имрана. - Мы встретились в Багдаде, - ответил Ахмад Башир, - случайность. - Абу-л-Хасан внимательно посмотрел на них, но возражать не стал, оставив это утверждение на совести Ахмад Башира. От денег он отказался наотрез. - Мне так будет спокойнее, - объяснил он. - Я все-таки на государственной службе и соглашаюсь на это потому, что этот протокол никому не понадобился, хотя я гонялся за ним три года. И было мне очень обидно, что его никто даже не открыл. Кроме того, я в долгу перед вами и буду рад сослужить вам службу. Ахмад Башир вспомнил, как Имран в тюрьме Сиджильмасы тоже отказался от денежного вознаграждения. "Какие честные люди меня окружают", - разозлился он, и спросил: - Где может быть сейчас эта бумага? - В бамбуковом ящике, - ответил Абу-л-Хасан. Увидев недоуменный взгляд Ахмад Башира, пояснил: - У моего начальника был бамбуковый ящик, где он хранил самые важные документы, я думаю, что протокол он положил именно в этот ящик. Ахмад Башир открыл, было, рот, но Абу-л-Хасан, не дожидаясь нового вопроса, сказал: - Мой начальник погиб во время дворцового переворота 296 года. С тех пор о ящике я ничего не слышал. - Кто наследовал должность вашего начальника? - спросил молчавший до того Имран. Абу-л-Хасан с интересом посмотрел на Имрана и сказал, обращаясь к Ахмад Баширу: - Это тот парень, которого мы выпустили из тюрьмы? - Он самый, раис, - с улыбкой сказал довольный Ахмад Башир. - Мне нравится ход его мыслей, - одобрительно сказал Абу-л-Хасан. -Вазиром стал ал-Фурат, но мою службу, к счастью, передали под начало другого вазира, Али ибн Иса, как более опытного. Иначе бы меня не было на этом посту. - Что он за человек? - спросил Ахмад Башир. -Ал-Фурат умен, и богат, имеет влияние на халифа. Хорошо разбирается во всем, что приносит ему личную выгоду, а в делах государственных он полный невежда и его деятельность на этом посту приносит стране один вред. - Как же он, обладая такими качествами, вершит дела? - удивился Ахмад Башир. - Клянусь Богом, если бы на его место заступила выжившая из ума старуха или глупый ребенок, дела все равно бы шли своим чередом. Он гарантирован от вопроса: "Почему ты поступил так, а не этак". Подобные вопросы существуют для царских слуг лишь в самых исключительных случаях. В каждом деле, за которое он берется, он выносит неправильное решение, и только сопутствующее ему счастье поправляет впоследствии дело. И в результате создается впечатление, будто он действительно поступал сообразно откровению свыше. К тому же он интриган и умеет опорочить любого, кто стоит у него на пути, прежде, чем тот успеет что-либо сказать. - Надо пощупать этого ал-Фурата, - сказал Ахмад Башир. В сопровождении Хамзы вошла Анна, держа в руках огромный поднос с закусками и вином. Переставила все на скатерть и, поклонившись, ушла. Все, за исключением Хамзы, проводили ее глазами. - Хорошенькая рабыня, - сказал Ахмад Башир, - продайте, раис, или подарите. Помните, я вам подарил рабыню, а вы отказались. - Она не рабыня - свободная, - недовольно сказал Абу-л-Хасан. Ахмад Башира извиняло только то, что он принял Анну за рабыню. Ужин прошел в молчании. Когда наши герои отправились в гостиницу, Ахмад Башир сказал Имрану: - Кажется, раис неравнодушен к этой девке, - и, услышав невнятную отговорку, добавил, - ты, по-моему, тоже на нее глаз положил. Имран что-то пробурчал в ответ. Ахмад Башир вздохнул и сказал задумчиво: - Уж больно легко он согласился, не чувствуешь подвоха? - Видно, что-то в этом деле ему на руку, - ответил Имран. Абу-л-Хасан после ухода гостей позвал Анну и предложил сесть. - Тебе понравился этот парень? - без обиняков спросил он. Анна покраснела. -Да, господин, - призналась она, - он забавный. Кроме того, он спас меня и моего отца от айаров. - А я спас от айаров его самого, - яростно сказал Абу-л-Хасан, еще немного и он ударил бы Анну. - Да, я знаю, - глядя прямо в глаза Абу-л-Хасану, ответила Анна, - но вы можете не беспокоиться за мою честь. Вы - мой господин, я ничего не позволю себе без вашего ведома. - Ты - свободный человек, - успокаиваясь, сказал Абу-л-Хасан... Из задумчивости его вывел голос ал-Фурата. - Какая аренда, какое сокращение, - сказал он, - предложение уважаемого вазира очень дельное. Но арендная плата уже собрана за год вперед и сокращение чиновников не даст немедленных поступлений в казну. Деньги нужны сейчас, где прикажете их взять? - Из личной казны халифа, - не колеблясь, ответил Али ибн Иса. Ал-Муктадир сморщился, словно от зубной боли. Этот старый грубиян давно раздражал его. - Мы принимаем предложение ал-Фурата, - твердо сказал халиф, - пусть примут деньги у этого еврея, а мы дадим ему необходимые гарантии. Халиф сделал знак главному хаджибу. Наср ал-Кушури кивнул, выступил на середину зала и громогласно произнес: - Аудиенция закончена. Абу-л-Хасану удалось ускользнуть от взгляда Али ибн Иса. Он отправился на поиски Муниса. В одном из переходов кто-то тронул его за рукав. Обернувшись, он увидел евнуха. Мунис сказал: - Халиф готов рассмотреть доказательства. - Доказательства будут, - ответил Абу-л-Хасан и зашагал обратно в мусалла, где его ожидали Ахмад Башир и Имран. Внешне невозмутимый, он едва удерживался, чтобы не подпрыгнуть от радости. Самым нелепым в этой ситуации, учитывая восторг Абу-л-Хасана, было то, что никакими доказательствами он пока не располагал, но на том уровне, на котором он собирался действовать, самым главным было то, чтобы тебя согласились выслушать. События последних дней, их совокупность с появлением бывшего начальника полиции и его подручного, - все это Абу-л-Хасан расценил как знак свыше, поэтому он так легко согласился на предложение Ахмад Башира, иначе никакие деньги или уговоры не заставили бы его злоупотребить своим положением. В случае неудачи его действия были бы расценены как государственное преступление со всеми вытекающими последствиями как-то - конфискация имущества, казнь и предание позору его честного имени. - Вон он идет, - сказал Имран. Ахмад Башир повернул голову. Абу-л-Хасан шел прямо по лужам, не разбирая. - Торопится, - заметил Ахмад Башир. Подойдя к ним, Абу-л-Хасан спросил: - Вы видели ал-Фурата? Куда он направился? Имран показал на хвост удаляющейся процессии. Ал-Фурата сопровождало около двухсот человек одних телохранителей, выступавших с обнаженными мечами, это не считая секретарей, помощников и прочих слуг. - Вот почему он ворует в таких масштабах, ведь каждому из свиты надо заплатить какое-нибудь жалование. - У Назука свита была больше, - завистливо сказал Ахмад Башир. - Назук - известный щеголь, как всякий выскочка из низов. Он полон спеси и чванства. - Неужели никто не может указать им на это, - спросил Имран, - к чему это пускание пыли в глаза и высокомерие? Ничего кроме озлобления, у окружающих это не может вызвать. Абу-л-Хасан горько усмехнулся. - Как-то раз я отправил своего помощника Абу-л-Фараджа к вазиру Али ибн Иса со срочными документами. На одной из улиц путь ему преградил Назук со своей процессией. Перед ним прошло более пятисот слуг с церемониальными свечами и столько же факельщиков. Он вынужден был стоять почти до рассвета, пока они не прошли. Когда он добрался до дворца, вазир уже уехал, Абу-л-Фарадж последовал за ним в мусаллу, но не смог подойти из-за толпы вокруг него. Та же картина была у резиденции. И лишь дома у вазира он смог выполнить мое поручение. Али ибн Иса был недоволен опозданием, и Абу-л-Фарадж поведал о том, что с ним случилось и как преградило ему дорогу шествие Назука. Но когда закончил, то пожалел, что слишком возвеличил дело, так как вазир недолюбливал его и был нехорошего мнения о нем, будучи сам человеком строгих правил и бережливым, он порицал расточительность. Абу-л-Фарадж испугался, что этот разговор дойдет до Назука, и тот воспримет его как донос и подстрекательство. В этот момент вошел Назук, поцеловал руку вазира и встал перед ним. И что вы думаете, сказал ему вазир? Он сказал: "Да продлит Аллах твою жизнь Абу Мансур! Да умножит он государственных мужей, подобных тебе. Воистину своим торжественным выездом сегодня, как поведал мне Абу-л-Фарадж, ты украсил державу и ислам. Отправляйся сейчас же себе во дворец, устрой прием, и народ прославит тебя". После приема Абу-л-Фарадж вышел и увидел Назука, который сидел в помещении хаджибов. Он вскочил со стула, бросился навстречу, поцеловав в лоб, и стал всячески благодарить за оказанную услугу. - Вот такова логика наших государственных мужей, - сказал Абу-л-Хасан. - Будь ты проклята во веки веков, - сказал Ахмад Башир. - Это вы о ком, - удивился Абу-л-Хасан. - О своей жене, - пояснил Ахмад Башир. - Аминь, - отозвался Имран. - Он отправился домой, - сказал Абу-л-Хасан.- Идите за ним, посмотрите, где он живет, рассмотрите дом как следует. Я иду на службу. Вечером, как стемнеет приходите ко мне домой, и мы все обсудим. Вернувшись в присутствие, Абу-л-Хасан затребовал из архива агентурные донесения за 296 год. Какая-то догадка брезжила у него в голове. Что-то послепоявилось на ал-Фурата, после событий дворцового переворота. Весь день Абу-л-Хасан провел, просматривая документы, и к вечеру наткнулся на донесение. Агент сообщал: "После восстания Ибн ал-Мутазза я вместе с ал-Фуратом, находясь во дворце халифа, определил основные статьи расхода на жалование войскам и дал распоряжение о выплате. Когда с этим было покончено, вазир сел в свой таййар, и направился к каналу ал-Му'алли. Прибыв туда, он крикнул: "Стой". Матросы причалили к берегу, и вазир обратился ко мне: "Дай указание казначею Абу Хорасану, чтобы он доставил мне еще семьсот тысяч динаров, которые занесены в книгу, как жалование войскам и должны быть распределены среди них". Я сказал про себя: "Разве мы не определили все статьи, что означает эта дополнительная надбавка?" - однако выполнил, что он велел. Он подписал распоряжение, отдал его слуге, сказав при этом: "Не отступай ни на шаг от казны, пока не доставишь деньги в мой дом". Деньги были доставлены, вручены его казначею и я заметил, что все денежные мешки были скреплены халифской печатью". "Дело за малым, - сказал себе Абу-л-Хасан, - раздобыть один из этих мешков". - Дело за малым, - повторил он вечером Ахмад Баширу и Имрану, - проникнуть к ал-Фурату в дом и разыскать бамбуковый ящик. - Это будет сложно сделать, - задумчиво сказал Ахмад Башир. - Два дворца, огромный сад, ограда, полно охраны. Наверное, они дежурят круглосуточно. - Это так, - подтвердил Абу-л-Хасан. - Наверное, у вас есть люди среди прислуги его дома? - Проще будет попасть во дворец днем, - поглядывая на дверь, сказал Имран. - Как вы попадете во дворец - это ваша забота, - раздраженно ответил Абу-л-Хасан, - я свое обещание выполнил. От него не укрылся взгляд Имрана, но,увидев озабоченное выражение лица Ахмад Башира, он смягчился. - Мои люди не будут участвовать в этом деле. Я не могу рисковать. Кто-нибудь проболтается и ал-Фурат сотрет меня в порошок. Абу-л-Хасан развернул перед ними бумажный свиток. - Здесь нарисовано расположение комнат дворца ал-Фурата. Первый этаж второй этаж, третий этаж, кухня. Вход в подземелье - здесь, под лестницей, на первом этаже. Казна ал-Фурата должна быть в подземелье. Если вам удастся проникнуть в нее, посмотрите, есть ли там денежные мешки, опечатанные халифской печатью. Если есть, захватите для меня один, но не больше, чтобы это не бросалось в глаза. - А бамбуковый ящик? - спросил Ахмад Башир. - Я уверен, что он там, - ответил Абу-л-Хасан. - Как же мы оттуда выберемся, с ящиком? - удивился Имран. - Он небольшой, на самом деле это шкатулка, и вам не нужно выносить оттуда ящик, вам нужно вынести его содержимое. Возьмите с собой пустой мешок, бумага - она легкая. Честно говоря, я не представляю, как вы все это проделаете, но если удача будет сопутствовать вам, милости прошу ко мне, я помогу вам выбраться из Багдада, но не приходите днем. - Ну, мы, наверное, пойдем, - сказал Ахмад Башир, надеясь, что Абу-л-Хасан пригласит их на ужин. - Да хранит вас Аллах, - напутствовал их хозяин. Имран настоял на своем. Во дворец ал-Фурата они вошли средь бела дня. Караул у ворот был столь многочисленным, что на двоих, одетых по тогдашней моде придворных ал-Муктадира, обратил внимание лишь один человек. О безмятежность сильных! - Куда? - спросил гвардеец, стоявший на пути и вынужденный посторониться. - Письмо ал-Фурату, - бодро сказал Имран, протягивая караульному бумажный свиток. - Не сюда, - отмахнулся гвардеец, - в канцелярию несите. Дворец ал-Фурата походил на город. Вокруг сновали слуги, чиновники, полицейские, офицеры, повара, портные. Само здание окружал большой сад с прудом, над которым возвышался летний дворец, где помещались жены, родственники и дети вазира. Зал, в который они попали сначала, оказался залом питья. У стены стоял резервуар с водой. Ахмад Башир сразу направился к нему. - Плесни-ка мне, - сказал он малому, исполнявшему обязанности кравчего. Имран, негодуя, последовал за ним. После того, как Ахмад Башир влил в себя третью кружку, кравчий посмотрел на него с уважением. - Велика твоя жажда, - сказал он. - Если бы ты, парень только знал, насколько она велика. Где здесь кухня? - Туда, - показал кравчий. - А лестница на второй этаж? - В следующем зале. На кухню лучше бы они не заглядывали. От плывущего в воздухе запаха жаркого у них сразу свело желудки. Одна стена большого помещения представляла собой сплошной очаг, где на вертелах в ряд крутились полсотни баранов и множество разнообразной дичи. В противоположной стене были печи, в которых выпекался хлеб, а на печах стоявших в середине стояли дымящиеся котлы с супами и кашами. - Пойдем отсюда, друг, - грустно сказал Ахмад Башир, - я не могу вынести этого зрелища. У двери под лестницей,зевая,сидел всего всего один человек. Безмятежный. страж подземелья, видимо, руководствовался следующими соображениями: даже если кто-то осмелится тайком пробраться в казну, то уж вынести оттуда незаметно мешки с золотом будет очень сложно, учитывая то, что дом полон гвардейцев. - Эй, приятель, - сказал Ахмад Башир, трогая охранника за плечо, - иди пообедай, там тебя зовут. Сонливость и равнодушие сторожа как рукой сняло. - Во-первых, я уже обедал, - сказал он, поднимаясь, - а во-вторых, кто ты такой, чтобы здесь командовать? - Закрой нас, - шепнул Ахмад Башир Имрану. - Кто я такой, ты сейчас узнаешь, - пообещал охраннику Ахмад Башир. Толкая животом, он загнал беднягу под лестницу и после недолгой возни позвал дрожащего от волнения Имрана. Имран последний раз оглядел зал и убедившись, что на их действия никто не обратил внимания, нырнул под лестницу. На двери висел замок, ключ нашелся на поясе сторожа. - Вы его убили? - поинтересовался Имран, глядя на неподвижного охранника. - Да нет, стукнул слегка, - ответил Ахмад Башир Сторожа связали чалмой Имрана, засунули в рот кляп и, затащив в подземелье, бросили Дверь заперли изнутри. По узкой лестнице спустились вниз и остановились, вокруг была кромешняя темнота. - Поищи слева, а я справа, - сказал Ахмад Башир, - где-то должен быть факел. Имран пошарил по стене и наткнулся на древко. - Есть, - глухо сказал он. Ахмад Башир извлек кресало, и вскоре пропитанная нефтью тряпка вспыхнула, осветив сочащиеся сыростью стены. - Куда? - спросил Имран. - Куда, - повторил Ахмад Башир, - куда...Откуда я знаю, куда? Коридор раздваивался, уходя в разные стороны. Они стояли, не решаясь двинуться с места. - Не очень-то здесь уютно, - заметил Ахмад Башир. Какое-то воспоминание пробудилось в душе Имрана при этих словах. Коридоры пугали неизвестностью. Темнота и страх бездны прояснили его память. - Я разговаривал с Джафаром ас-Садиком, - сказал он. - Кто это такой? - спросил Ахмад Башир. - Шестой имам. - Откуда он взялся? - Не знаю, - неуверенно ответил Имран. "Начинается", - подумал Ахмад Башир. Вслух сказал: - Твои шутки, приятель, здесь, в подземелье не очень уместны. - Я не шучу. - Послушай, не пугай меня, мне и так не по себе. - Я разговаривал с Джафаром ас-Садиком, - упрямо повторил Имран. - Он что и сейчас здесь? - Нет, сейчас его нет. - Слава Аллаху. Пошли, хватит болтать. Ахмад Башир, держа факел в вытянутой руке, двинулся вперед. За ним - Имран. - Влево или вправо пойдем? - спросил Имран. - Вправо, - ответил Ахмад Башир. - Почему? - Левая рука нечистая. Это не должно быть далеко. Через несколько шагов они действительно наткнулись на массивную дверь. - Кованная, - сказал Ахмад Башир, постучав по ней костяшками пальцев. Имран стал ковырять замочную скважину ключом от входной двери, но вскоре бросил это занятие. - Бесполезно, - сказал он, - на что, интересно, мы рассчитывали? - Отойди в сторону, юнец, - презрительно сказал Ахмад Башир. - Плечом попробуешь? - язвительно заметил Имран и посторонился. - Подержи факел. Имран принял факел. Ахмад Башир достал из рукава некий мешочек, развязал его и стал сыпать содержимое в замочную скважину. - Что это? - спросил изумленный Имран. - Китайский порошок, - деловито ответил Ахмад Башир. Когда порошок посыпался через край, он завязал и убрал мешочек. Достал отрезок промасленной веревки и затолкал один конец в отверстие. - Дай факел, а сам отойди. Дальше, дальше. Ложись. Сам подпалил веревку и, отбежав, бросился на землю рядом с Имраном. Несколько минут тишины и грохот, сопровождаемый вспышкой, сотряс своды подземелья. Ошарашенный и оглушенный, Имран поднял голову. Дверь в казну была открыта настежь. То место, где находился дверной замок, было разворочено. - Что это было? - спросил пораженный Имран. - Чудо? - Это чудо стоит дороже золота, - ответил Ахмад Башир, - один китайский мандарин заплатил этим выкуп за своего сына. Когда звон в ушах поутих, Имран сказал, указывая вверх: - Там могли услышать. Ахмад башир пожал плечами. - В любом случае времени у нас в обрез. Казна ал-Фурата представляла собой обыкновенную комнату, один угол которой был завален денежными мешками, а в другом стоял огромный деревянный ларь доверху заполненный всякими золотыми и серебрянными изделиями. Ахмад Башир поднял один из мешков, поднес к свету факела. - Халифская печать, - сказал он. - Интересно, сколько здесь? Имран пожал плечами. - Что-то я не вижу бамбукового ящика, - произнес он. - Верно, - спохватился Ахмад Башир, - я тоже не вижу. Но с другой стороны, зачем нам ящик, если здесь столько денег. Он спрятал мешок за пазухой. - Нельзя сворачивать с пути, - заметил Имран, - и потом мы же не воры. - Эх, - сокрушенно сказал Ахмад Башир, - прав ты, все равно с деньгами мы отсюда не выберемся. Уходим. Иди вперед. Имран, в последний раз оглядев комнату, вышел из казны. За ним, помедлив, последовал Ахмад Башир. У выхода Имран остановился, как вкопанный. - Я слышу голоса, сюда идут, - сказал он. - Ах черт, влипли, - выругался Ахмад Башир, - пошли сюда. Они свернули в левый коридор. Ахмад Башир бросил факел и затушил его ногой. Голоса приближались. Наши герои, держась за стены, стали быстро уходить вглубь. Через несколько минут место, где они только что стояли, осветил свет и чей-то голос сказал: - Вазир, вот сторож лежит связанный. Уверенный голос ал-Фурата произнес: - Скорее проверьте казну. Казначей подошел к двери и в ужасе произнес: - Вазир, здесь не обошлось без нечистой силы. Замок вырван, дверь порвана. Стоявший рядом с ал-Фуратом телохранитель сказал: - Вазир, видимо они ушли туда. Возьму людей пойду в погоню. - Не надо, - спокойно ответил ал-Фурат, - этот коридор кончается водой. Они вернутся, поставь здесь охрану. И вызовите мастеров, пусть починят дверь. Отдав распоряжения, ал-Фурат ушел. Несмотря на спокойный вид, он был встревожен. Чутье подсказывало ему, что это не простое воровство. Кроме того, его испугала дерзость, с которой действовали воры. Прорваться средь бела дня в казну, так могли действовать только люди имеющие высокого покровителя. "Али ибн Иса, - подумал он, - или эта сучка алчная, Ша'аб" В это время Ахмад Башир и Имран шли уже по колено в воде. Голосов не было слышно, тишину нарушали только всплески воды и тяжелое дыхание. - Кажется, за нами не гонятся, - сказал Имран. - Кажется, - злобно ответил Ахмад Башир, - черт дернул меня послушать этого прохвоста Абу-л-Хасана. В какой раз он меня подставляет. Вода уже по яйца, что дальше будет? - Идем дальше? - неуверенно спросил Имран. - А что, у нас есть выбор? Они двигались вперед еще некоторое время и остановились, когда оказались по пояс в воде. - Ты что-нибудь видишь? - спросил Ахмад Башир. - У тебя глаза помоложе. - Ничего, - ответил Имран. Он поднял руку и легко дотронулся до потолка. Дальше дороги нет, скоро я стукнусь головой в потолок. Это ловушка, для таких, как мы. Наверное, они прокладывали подземный ход до тех пор, пока не наткнулись на воду. - Скорее всего ты прав, но возможно и другое, они прорыли этот тоннель, а потом его залило водой. В любом случае это речная вода. Здесь недалеко должен быть канал. - Для рыбы может быть и недалеко, - отозвался Имран. - Тихо, - сказал Ахмад Башир, - я слышу какие-то звуки. Имран замолчал и до его слуха донесся писк. - Это крысы, - сказал Ахмад Башир, - значит, выход есть. Сделаем так. Он снял с головы чалму, размотал ее и принялся раздирать на несколько частей и связывать части между собой. - Сделаем так, - повторил он, - один из нас останется здесь, а второй привяжется веревкой и поплывет вперед. - Я не умею плавать, - сказал Имран. -Не умеет он плавать, - пробурчал Ахмад Башир, - что же ты такой умный, а плавать не умеешь. Ладно, стой здесь, держи конец. Я буду все время дергать, как перестану, значит, утонул, тащи меня обратно, а если дерну три раза подряд плыви за мной. Понял? - Понял, только я плавать не умею. - Я буду тебя тащить, а ты двигай ногами и отталкивайся от стены. - Хорошо, - тяжело вздохнув, сказал Имран. Ахмад Башир ушел вперед. Имран остался один. Постепенно стравливая чалму, он медленно продвигался вперед, пока не очутился по грудь в воде, в холоде, который он только сейчас начал ощущать. Имран стоял в кромешной темноте, Ахмад Башир ушел уже довольно далеко и давал о себе знать только подергиванием. Тишину подземелья нарушали звуки сочащейся из потолка воды, да крысиная возня где-то на невидимом выступе в стене. Имран слышал о том, что крысы хорошо плавают. Либо они попадали сюда через подземные норы. "Жаль, что мы не крысы", - подумал Имран, но в следующий миг пожалел об этом, так как одна из них заверещала таким страшным голосом, что Имран обмер от ужаса. Несколько времени он напряженно вслушивался, пытаясь понять, что там происходит. Крысиный визг приближался, пока не оказался у самого уха. В следующий миг вокруг шеи Имрана обвилась змея, держащая в пасти свою добычу.В мгновение ока Имран с головой ушел в воду. Змеиные кольца тут же разжались. Отталкиваясь ногами, он проплыл далеко вперед и вынырнул на поверхность, жадно хватая воздух. Ахмад Башир в это время стукнулся головой о потолок и встал перед выбором: вернуться назад или с риском для жизни попытаться под водой проплыть вперед, сколько хватит сил. Запас веревки позволял сделать это. Вода в том месте,где он стоял была заметно холодней, чем там где остался Имран. Это говорило о том, что река близко. "О Аллах,- взмолился Ахмад Башир,- не дай мне утонуть! Пить брошу, клянусь твоим именем". Набрав в легкие воздуха, он погрузился под воду, открыл глаза и поплыл вперед, видя как светлеет мгла. Еще немного и он увидел солнечные лучи, пробивающиеся сквозь толщу воды. Хамза отчаянно сопротивлялся, но не знающие жалости удары вытаскивали его из дневного сна. Управляющий с усилием открыл глаза и, тихо ругаясь, пошел к воротам. Больше всего на свете он ненавидел посетителей, приходящих во время полуденного отдыха. - Что такое, друг? - весело спросил Ахмад Башир, завидя перекошенное лицо управляющего. - Неужели ты не рад нас видеть? - Рад, - выдавил из себя Хамза и тут же добавил, - хозяина нет дома. - У нас хорошие новости для твоего хозяина, пошли за ним, а мы подождем. Или ты хочешь, чтобы мы подождали его снаружи. В таком случае учти, что тебе не поздоровиться. Абу-л-Хасан просил, чтобы я не приходил засветло. Сейчас, увы, еще светло и если мы будем торчать у ворот, нас заметят. - Входите, - буркнул Хамза и отступил в сторону, - прошу в дом. - Нет, - наотрез отказался Имран, - в дом я не пойду. Недоумение отразилось на лице Хамзы. Ахмад Башир объяснил: - Мой друг с некоторых пор не любит закрытых помещений. Мы посидим там в саду. Если тебя это не затруднит, принеси нам жаровню и чего-нибудь выпить. Друзья прошли в сад и устроились у беседки. Голые деревья и редкая листва на земле. Лоза, обвитая вокруг беседки. - Кажется, ты дал обет не пить больше, - заметил Имран, оглядываясь по сторонам. - Чего только не пообещаешь в тяжелую минуту, - сказал Ахмад Башир. - И как ты только не боишься гнева Аллаха. Ахмад Башир, задрав голову, долго смотрел в небо, затем сказал: Я не думаю, что ему есть какое-нибудь дело до меня, иначе он не позволил бы, всем этим страданиям свалиться на мою голову - А если ему есть до тебя дело? Не гневи Бога. - В таком случае, он простит мне эту малость. А на твоем месте я бы поменьше крутил головой, парень. Хозяину это не нравится, я еще в прошлый раз заметил. Девицу выглядываешь? - Я женат, - угрюмо сказал Имран. Прими мои соболезнования, - насмешливо сказал Ахмад Башир. И тут же без всякого перехода: - Холодно. Холод пробирает меня до костей. Подлец, хозяин гостиницы, не просушил одежду, как следует. Подожди, вернемся, я ему устрою. - Оставь беднягу в покое, он уже трясется при нашем виде. Это замечание рассмешило Ахмад Башира, скаля зубы, он сказал: - Оставлю в покое, когда разобью ему башку. Я ведь человек не злопамятный, отомщу и забуду, - и захохотал. Смеялся долго, с удовольствием. От смеха согрелся и повеселел. Услышав смех, Анна вздрогнула и спросила у управляющего: - Наши гости Имран и Ахмад Башир? - Они самые, - недовольно ответил управляющий. - Когда только перестанут таскаться, и ходят, и ходят. Когда только хозяину надоест с ними нянчиться? - Хамза, давай я отнесу им поднос, - предложила Анна. - Ты вообще носа не высовывай отсюда, - прикрикнул на нее управляющий. - Хозяин не доволен, не нравится ему. - Я ничего плохого не сделала, - жалобно сказала девушка. Хамза махнул рукой и сказал: "Сиди". Он пошел в сад, бурча под нос: "Не могли подождать, пока господин не вернется. Хлещут вино, как воду, через них и хозяин пить стал каждый день. О, Аллах! Чем все это кончится?!!" Непрошенные гости встретили его взглядами, от которых ему стало не по себе. Он побаивался этих двоих, взявшихся неизвестно откуда и имевших какую-то непонятную связь с его хозяином. - Я принес вам вина и козьего сыра, - напомнил о себе Хамза. - Ты правильно сделал,- сказал Имран,- садись, выпей с нами. - Я не пью вина,- гордо ответил Хамза. - Скоро придет твой хозяин? - спросил Ахмад Башир, разливая вино. - Я послал слугу сказать, что вы пришли. Может быть, пройдете в дом, здесь очень холодно. Словно подтверждая его слова, в воздухе обозначились крохотные невесомые снежинки. Имран раскрыл ладонь падающей снежинке и засмеялся, когда она коснулась его руки. Ахмад Башир поймал взгляд управляющего и пожал плечами. Подошел слуга и поставил перед ними жаровню. - Мы подождем Абу-л-Хасана здесь, - сказал Ахмад Башир. - Мы любим свежий воздух. Управляющий, а за ним слуга, пошли к дому. Глядя им вслед, Ахмад Башир спросил: - Как ты думаешь, Имран, сразу дать ему в морду или подождать, пока он соврет что-нибудь? Имран не ответил. Разлив вино по бронзовым чашам, он поставил свою на подернувшиеся пеплом угли. - Что ты делаешь? - спросил Ахмад Башир. - Один иудей научил - очень вкусно. Снег посыпал сильнее. Имран, поднося к губам чашку с горячим вином, признес, улыбаясь: - Не знаю как ты, а я почти счастлив. Анна, глядя на них с высоты второго этажа, тоже улыбалась. И, видимо, улыбался кто-то еще, глядя на них с небес. Потому что это было красивое зрелище. Красивое и странное - двое людей пьющих вино над жаровней, под падающим снегом. Она смотрела на них, пока рядом с ними не появилась еще одна фигура. Увидев ее, Анна отошла от окна. - Рад вас видеть живыми и здоровыми, господа, - произнес Абу-л-Хасан, прветствуя своих гостей. Ахмад Башир и Имран поднялись и ответили на приветствие. - В доме ал-Фурата, я слышал, большой переполох. Надеюсь, все обошлось благополучно. Ответил Ахмад Башир: - Все было хорошо, раис, не считая мелких неприятностей. Я, например, чуть не утонул, а на моего друга в подземелье н