вылезали. - Так ведь я на дело. - А и на дело, да не всегда расчетливо. - Что старое вспоминать! - Вспомнить и старое не мешает, - так же невозмутимо продолжал Митенев. - Метода у тебя и нынче та же осталась. Приспичит тебе - вы- ложи деньги на стол тотчас же. Затеял строить клуб, а суда покупать собираешься. С клубом-то можно бы и погодить... - Это кто говорит-то? - Панькин насмешливо щурил глаз на своего помощника. - Это кто говорит-то? Секретарь парторганизации! Совсем отсталые настроения. Клуб нужен, брат ты мой, дозарезу! Молодежь его просит. А она все смотрит на города. Там, видишь, культура, то да се... А у нас что? - И как бухгалтер и как парторг говорю, что со строительством клуба можно было бы повременить. Главное - промысловая база! - Не согласен, - упрямо сказал Панькин. - Никак с тобой не согла- сен. Вот надо бы еще провести водопровод с Гладкого озера. Станцию на- сосную соорудить. - А не погоришь ты с этим водопроводом? - Митенев сложил над сто- лом руки лодочкой. - Вот тебе твое Гладкое озеро. Воды в нем - с при- горшню. Твои насосы выкачают ее за неделю и останешься на мели. - Ну, не скажи. Гладкое озеро питается подземными ключами. Приг- ласим гидрологов, проверим. - Гидрологические изыскания тоже денег стоят. Надо, чтобы лишний рубль шел в распределение доходов. - Жила ты, Дмитрий Викентьевич, - с огорчением сказал Панькин, хотя в глубине души одобрял действия Митенева, его прижимистость и расчетливость, а главное - убедительность в доводах. - Времена нынче другие, масштабы жизни тоже. - Экономия в любые времена, при любых масштабах не помешает. Сам знаешь, от зверобойки нынче дохода мало. Деньги надо беречь на черный день. Иное дело не мешает и притормозить... А отдача от задуманных то- бой объектов? Сколько дохода даст водопровод? Копейки со двора. Одни убытки. Осмотрительность и непробиваемая мужицкая скуповатость Митенева иной раз тормозили председательские нововведения. Но, поразмыслив спо- койнее и глубже, Панькин убеждался в его правоте. Так было, например, в прошлом году, когда Панькии задумал постро- ить близ семужьих тоней новый засольный пункт и пекарню для выпечки хлеба рыбакам. Митенев прикинул, во что это обойдется и привел такие доводы: - Посольный пункт может пока находиться в старом помещении. Надо только починить крышу да перебрать пол. А стены еще крепкие, не один десяток лет простоят. Ну, а что касается пекарни, то строить ее там и вовсе нет расчета. Рыбаков, что сидят на тонях, от силы человек сорок, находятся они там не больше трех месяцев в году. Сколько надо в день рыбаку хлеба? От силы буханка, если с приварком. Значит, в сутки тре- буется испечь сорок буханок. И для них ты хочешь строить пекарню и держать там работников сезонно, три месяца? Ох, умная головушка! Какая нам от того выгода? Рыбкооп ту пекарню на свой баланс не возьмет - не- рентабельно. Не лучше ли возить хлеб из села? - Ты все о выгоде думаешь. А люди? - хмурился Панькин. - А люди тебе скажут то же самое. Они видят, что выгодно для кол- хоза, а что нет. Поставь-ка на общем собрании вопрос - сам увидишь. Пришлось и тут согласиться с Митеневым. Прижимистость Митенева сохранилась с давних времен, когда первый рыбацкий кооператив испытывал финансовые и иные затруднения. Теперь колхоз ворочал сотнями тысяч, а Митенев придерживался своей "старой школы". Панькин был предприимчив и порывист, Митенев осторожен и рас- четлив. Один дополнял другого. Перед самой войной Митенева избрали секретарем колхозной партий- ной организации, и на этом посту он оставался до сих пор. Дмитрий Ви- кентьевич был коммунистом с большим стажем, всегда находился в курсе дел, прекрасно знал хозяйство и видел насквозь каждого человека. Все привыкли к тому, что он, партийный секретарь, прилежен и аккуратен, не даст никому спуску, не сделает послабления, кто б ты ни был. Он своев- ременно доводил до исполнителей партийные директивы и решения, каждый месяц проводил собрания и заседания бюро, числился в районном активе, был избран членом райкома. Каждая бумажка у него подшита в папку, все коммунисты имеют постоянные партийные поручения. Словом, Митенев - примерный в районе секретарь колхозной партийной организации. Услышав, что подгулявший Андрей Котцов приписывал ему волюнта- ризм, Дмитрий Викентьевич встревожился. Сначала он подумал: "Стоит ли придавать этому значение? Пустая болтовня Котцова, да еще в пьяном состоянии". Но, хорошенько поразмыслив, решил, что спускать такое нельзя. Он заглянул в справочник и еще больше огорчился, уяснив для себя значение этого термина. "Андрюха-то сболтнул спьяна, но люди-то ведь слышали. В деревне всякое лыко в строку, любая кличка прилипает на- мертво и к детям, и к внукам перейти может. Еще обзовут меня волюнта- ристом навечно". Обеспокоенный необходимостью сохранить в чистоте свое доброе имя, он решил поговорить с Котцовым. - У меня к тебе два вопроса. Первый. Зачем пьешь? Андрей Котцов явился к парторгу вполне трезвый, загул у него про- шел, и теперь он чувствовал себя виноватым перед всеми. - Прекратил я это занятие, Дмитрий Викентьевич, - сказал Котцов. - Теперь веду трезвую жизнь. - Смотри! - многозначительно сказал Митенев. - Теперь второй воп- рос - чего треплешься? Позоришь меня перед людьми? - Ва-а-ас? - протянул Котцов с искренним удивлением. - Что-то не припомню. Быть не должно. - Было! Люди не врут. - Ей богу, не помню... Митенев насупился: - Ты знаешь, что такое волюнтаризм? Сам-то хоть понимаешь? - Волюнтаризм? Нет, не ведаю. Но уж ежели употребил такое слово, прошу прощения. Голос у Котцова был виноватый, и даже подавленный, но в его гла- зах Митенев приметил ехидную смешинку - малюсенькую, еле заметную, и от того насупился еще больше. - Так что же такое волюнтаризм? - переспросил он холодно, не по-доброму. - Так разве я понимаю? - Слова надобно употреблять к месту. Всякое неуместное слово мо- жет повредить тому, кто его говорит, да и другим тоже... Волюнтаризм - это мне ни к чему. Ну а требовать с вашего брата, как мне по должности положено, буду! Так и запомни, да и другим передай. Поскольку требова- тельность - основа порядка. Ежели я как секретарь партийной организа- ции не буду требовать, чтобы все у нас в колхозе шло ладом, да Панькин как председатель, да и сельсовет с правлением не потребуют, никакого порядка, никакой организованности не будет. Понял? - Понял. Еще раз прошу прощения. Что и было, так без злого умыс- ла... 2 Иван Климцов, пожив у матери с неделю и отдохнув, принялся ремон- тировать одну из пустовавших в доме комнат. Выбросил хлам, осмотрел печь, стены и пол, и пошел в правление просить материал для ремонта. Панькин дал ему тесу, кирпичей, мела и даже дефицитной половой краски. Мать Ивана договорилась с Немком, глухонемым Евстропием Рюжиным, и он вечерами переложил у Климцовых печь, починил дымоход и остеклил рамы. Сосед Андрей Котцов сдержал слово - помог перебрать пол. Иван покрасил его и с очередным рейсом АН-2 улетел за женой. Вернулся он быстро, мать едва успела просушить жилье после ремон- та. Жена Тамара привезла трехгодовалого сынишку и два узла: в большом - подушки да кое-что из одежды, а в малом - репчатый лук. "На Край- нем-то Севере цингой бы не заболеть", - высказала она опасение. "Тоже мне, нашлась южанка!" - пошутил муж. "А что? Наш район по сравнению с Ундой - юг. У нас садоводы-любители даже яблоки выращивают". - "Пробо- вал те яблоки. Рот на сторону сводит, такие кислые... - посмеивался Иван, - а впрочем, лук - это хорошо". Купили в промтоварном магазине диван-кровать, четыре стула, круг- лый стол, трюмо, электроплитку и чайник, истратив на это почти все сбережения, и началась послеармейская семейная жизнь Ивана Климцова. Для начала Панькин послал его на стройку клуба. Там плотники под руководством Дорофея поставили стропила и аккуратно настилали шиферную кровлю. Выяснив, что Иван хорошо знает слесарное дело, Дорофей напра- вил его к Офоне Патокину, который вместе с кузнецом начал монтировать отопительную систему. Строители торопились: клуб надо было сдать к Новому году. Иван делал на концах труб резьбу, подгонял гайки и муфты, набирал батареи из чугунных секций. Он был внимателен, ловок и быстр, так что угодил даже придирчивому Офоне. Панькин каждый день проверял стройку, и, видя, как Иван умело действует слесарным инструментом, стоя у привинченных к верстаку тис- ков, говорил: - Молодец, Ванюша! Сразу видно специалиста. Вот кончите до срока - будет вам премия. Иван трудился не ради премии. Его увлекал сам процесс подгонки, нарезания, подвинчивания металлических деталей. Руки соскучились по такой обычной, не армейской, работе. Однако и премия не помешает. - Заработком и так не обижаете, - ответил он председателю. - Ну а если еще и премия - совсем хорошо. Тихон Сафоныч, дружелюбно похлопав его по плечу, пошел к плотни- кам. Климцов ему нравился все больше. Были у парня хозяйственная хват- ка, смекалка и расторопность. "Побольше бы нам таких", - подумал пред- седатель. Панькин припомнил, как рос Иван. Весной сорок третьего Екатерина Прохоровна Климцова получила похоронку. Председатель зашел тогда к ней, еще не зная о горе. Климцова сидела за пустым чистым столом, на котором лежал листок бумаги, то самое извещение. Екатерина Прохоровна не плакала, сидела молча, подперев подбородок худым жилистым кулаком, и смотрела на этот листок с выражением какой-то безнадежной отчужден- ности в глазах, кажущихся огромными на худом бледном лице. А рядом стоял шестилетний Ванюшка в чиненых-перечиненных валенках и в теплой стеганке, сшитой из отцовской телогрейки. А кажется, в пятьдесят втором... ну да, именно в том году во вре- мя школьных каникул Панькин назначил Ивана рулевым на моторный карбас, что ходил по реке с правого берега на левый да возил с верховьев реки сено и дрова для фермы. ...Понадобилось Тихону Сафонычу как-то переехать на тот берег, в Слободку. Мотор был старый, капризный. Он сам с трудом запустил его, сел на банку и, глянув на Ивана, удивился, как он вырос. Пятнадцати- летний парень во всем походил на взрослого мужика: на ногах резиновые бродни, ватник перепоясан широким кожаным ремнем, лицо смуглое от за- гара и ветра, движения сдержанные, уверенные. Он улыбнулся Панькину и, вырулив против течения, стал в корме, заложив руки в карманы. Панькин хотел было сделать ему замечание за то, что он оставил румпель, но приметил, что короткая, отшлифованная многими ладонями деревянная ру- коятка руля находится у Ивана под коленкой и правит он карбасом этак небрежно, щегольски, едва уловимыми движениями ноги. - Это что, новый способ - так держать румпель? - спросил Панькин. Иван улыбнулся в ответ, но ничего не сказал, а только плавно по- вернул румпель и направил карбас к берегу. "Ишь как, руки в брюки и подколенкой правит рулем... Это у них, у подростков, такой шик, - отметил про себя Тихон Сафоныч и озабоченно подумал: - В будущем году Иван закончит восьмой класс. Куда дальше? Уедет из села наверняка..." Председатель спросил об этом и получил уклончивый ответ: - Поживем - увидим. Покамест никуда не собираюсь... Окончив восьмилетку, Ванюшка действительно уехал, и Панькин вроде бы даже стал забывать его, как приходилось ему забывать и других пар- ней и девчат, уходивших из дому. Но вот Климцов вернулся, и старый председатель был рад этому. Когда закончили монтаж отопительной системы, Панькин решил испытать Ивана в другом хлопотливом деле - снабженческом, требующем известной пробивной силы и находчивости. Несмотря на энергичный протест Дорофея, Тихон Сафоныч снял Климцова со стройки и отправил его в Архангельск за запасными частями. Иван отбыл с очередным рейсом самолета и вернулся через пять дней, привезя все необходимое, в том числе и запасные порш- невые кольца для двигателя "Боевика", и не один, а целых два комплек- та. В рыбакколхозсоюзе таких дефицитных частей не оказалось. Иван отп- равился в морское пароходство. Сначала ему там отказали в просьбе, но он пошел в обком партии и заручился поддержкой. Словом, два комплекта колец были привезены и можно было начинать ремонт. Панькин был дово- лен, но счел нужным заметить: - В будущем постарайся обходиться без помощи обкома, потому что ходить туда за каждым пустяком несолидно. Надо действовать другими пу- тями. А в общем ты проявил находчивость. Хвалю. 3 Панькин все чаще замечал, что время шло очень уж быстро, так быстро, что он едва успевал следить за календарем: листки с него слов- но ветром сдувало. Тихон Сафоныч невольно сравнивал старость с осенью, и ему казалось, что дни теперь слетают с календаря, словно ворох листьев с деревьев, и календарная стенка скоро опустеет, как обнажен- ная ветка... Стремительный бег времени особенно стал заметен, когда годы по- добрались к такой круглой дате, которую нынче принято отмечать как юбилей. Раньше в Унде видом не видали и слыхом не слыхали о юбилеях, а теперь и здесь стала прививаться мода: стукнуло человеку пятьдесят - справляй юбилей, в шестьдесят - сам бог велел, ну а в семьдесят - тем более. Зови дружков-приятелей, накачивай их вином и слушай панегирики в свой адрес. И хоть они, эти панегирики, смахивали на похоронные пох- вальные речи - столько в них лилось меда и патоки, слушать их все же было приятно. Будто кто-то почесывал тебе спину промеж лопаток как раз в том самом месте, где зуд - ну прямо невтерпеж. Как-то, будучи в областном центре на совещании председателей кол- хозов, Тихон Сафоныч услышал вечером в гостинице рассказ о том, как провожали одного районного деятеля на пенсию, когда ему стукнуло шестьдесят. Как положено, сослуживцы в конце рабочего дня собрались в учреждении. Посадив юбиляра в президиум, говорили похвальные речи, преподносили подарки - самовар, часы с боем, серебряный, подстакан- ник... Один из приятелей вручил ему также берестяные лапотки, по-мест- ному ступни, с намеком на то, что на досуге пенсионеру не мешает за- няться подобным рукомеслом ради успокоения нервов и полезного времяп- репровождения. Ну а потом юбиляр, как водится, пригласил всех домой на товарищеский ужин, по-городскому - банкет. Гости, конечно, подвыпили, стали петь песни, а потом наладились плясать, да еще как плясать! Посуда на столе подпрыгивала, и весь де- ревянный домишко гудел и покачивался с боку на бок. Юбиляр тоже разо- шелся и тряхнул стариной. Сначала отплясывал барыню в валенках (дело было зимой), но валенки стали ему мешать, скинул их, остался в шерстя- ных домашней вязки носках. А потом и носки стали помехой, их тоже сбросил и принялся оттаптывать дробь голыми пятками. То-то было ве- селья! На улице прохожие останавливались и заглядывали в окна, а те, кто был в доме, смеялись до колик в животе. Затем сбились все в тесный круг в общем плясе, и никто не заме- тил, как юбиляр куда-то исчез из горницы. Хватились, стали искать и нашли: стоит на крыльце на морозе босой в обнимку с разбитной вдовуш- кой-соседкой и целует ее в полное удовольствие. После стольких пылких поцелуев юбиляр угодил в больницу с обморо- женными ногами. "Вот какие бывают юбилеи!" - Панькин долго хохотал, услышав эту историю. Шутки шутками, а в феврале Тихону Сафонычу предстояло отметить две памятные даты: свой день рождения и тридцатилетие со дня организа- ции колхоза "Путь к социализму". Отчетно-выборные собрания проводились обычно в феврале, когда возвращались с Канина с подледного лова наваги рыбаки и приближалось время зимнего боя тюленей. Председатель заранее готовил материалы к отчетному докладу. И когда он стал просматривать архивные документы, подбирая цифры для сравнения, то увидел протокол первого колхозного собрания. Все с отчетливой ясностью встало у него в памяти, и он раз- волновался. Сколько лет прошло! Как все изменилось с тех пор, как вы- росли люди! Он пошел к Митеневу, и они долго беседовали о прошлом, о настоящем, забыв о деловых бумагах на столе, о том, что поздно и надо идти домой. Решили ехать в райком партии в Мезень, чтобы обговорить там поря- док юбилейного торжества и уход Панькина на пенсию. Надо было также посоветоваться насчет нового председателя. Стояли вьюжные дни, погода была нелетной, и Тихон Сафоныч снаря- дил для поездки сани-розвальни с шустрой и крепкой лошадкой. Поехали втроем - Панькин, Митенев и Климцов. Ивана вызывали на бюро для приема в члены партии. Перед поездкой Панькин говорил с Митеневым о Иване Климцове как о возможной кандидатуре на председательский пост. - Я все присматриваюсь к нему. Все данные есть: хозяйственный, расчетливый, на дело хваткий. В рюмку лишний раз не заглянет. Серьез- ный парень. В армии хорошую закалку получил. Митенев поначалу сдержанно заметил: - Хозяйство большое, а опыта у Ивана нет. - Опыт дело наживное, - настаивал Панькин. - Важно, что это впол- не сформировавшийся человек... Митенев помолчал, подумал и наконец согласился. - Да, ты, видимо, прав. Больше некого. Хороший руководитель нужен не на год, не на два, а на много лет. И надо дать руль молодым. Оста- новимся на Климцове. Я поддержу его кандидатуру. Потом они пригласили Климцова и поговорили с ним. Иван был оше- ломлен таким поворотом в его судьбе. Он ссылался на молодость и нео- пытность, но Митенев и Панькин сумели убедить его в том, что с работой председателя он вполне может справиться, если подойдет к ней серьезно. - Надо же когда-нибудь и молодым начинать, - сказал Митенев, пок- ровительственно похлопав Ивана по плечу. - А колхозники-то что на это скажут? Вы с ними советовались? - спросил Климцов. - С народом будем говорить попозже, - успокоил Панькин. - Сейчас главное, чтобы ты согласился. ГЛАВА ПЯТАЯ 1 Иван Демидович Шатилов с утра просматривал сводку по надоям моло- ка. Это сейчас было самым важным. Секретаря райкома тревожило, что, несмотря на окончание сухостойного периода и начавшиеся отелы коров, удойность в колхозах и совхозах поднималась слишком медленно. Сказы- вался недостаток кормов. Рационы, составленные зоотехниками еще перед зимовкой, давно уже стали, как выразился однажды Шатилов, филькиной грамотой, существовали на бумаге, но не на фермах. Придерживаться их было невозможно: лето стояло дождливое, кормов заготовили мало. Запа- сов сена по полной норме хватило только до января, а потом нормы корм- ления пришлось урезать по крайней мере на треть - иначе не дотянешь до пастбищного периода. Силоса запасли больше, но и его до весны не хва- тит. Область помогла концентратами, но далеко не в том количестве, чтобы выйти из положения. Бюро райкома и райсовет приняли решение: экономнее расходовать и хорошо приготовлять корма, ввести в рацион хвойную муку и витаминный настой для молодняка. Животноводам предписы- валось заготовлять ветки лиственных деревьев, измельчать их на дробил- ках, запаривать и давать скоту. Это все были вынужденные меры. Шатилов и сам не очень верил в то, что они выправят положение. На хвое да на ветках не поднимешь удоев... Только бы дотянуть до пастбищной поры. Такой трудной зимовки давно не бывало. Каждый день, просмотрев очередную сводку, Шатилов принимался звонить в хозяйства, выяснять обстановку и по ходу дела давать рекомендации. На проводе был директор совхоза "Мир" Красавин. Услышав его глу- ховатый и настороженный басок, Шатилов спросил: - Как дела на фермах? Красавин, ответом не порадовал: - Отелы идут благополучно, но удои не поднимаются. Мы используем все возможности для того, чтобы... Выслушав директора, Шатилов сказал: - Вчера в райкоме было заседание по этому вопросу. Хозяйствам да- ны рекомендации. Вам выделено из резерва две тонны концентратов. Это- го, конечно, будет мало. Используйте как добавку веточный корм. Дро- билки в исправности? - В исправности. А когда можно получить концентраты? - Загрузи все агрегаты. Давайте скоту витаминную подкормку из хвои. К концу февраля надо резко поднять удойность! У тебя трещат не только обязательства, но и планы по надоям. Ты сознаешь это? - Да, сознаю, Иван Демидович... Когда можно приехать за концент- ратами? - Если сознаешь, так действуй. Завтра доложите, сколько заготови- те вспомогательных кормов. - Хорошо, Иван Демидович. Когда можно... - За концентратами пошли машину сегодня. - Пошлю. Спасибо за помощь. - Смотри там! Шатилов положил трубку. Телефонный аппарат был красивый, импорт- ный, из белой пластмассы. Такие аппараты в районной конторе связи поя- вились недавно. Письменный и приставной столы тоже новые, с зеркальной полированной поверхностью. Стены кабинета покрашены голубой масляной краской. На полу - широкая малинового цвета ковровая дорожка. Радост- ная и уютная обстановка кабинета никак не соответствовала настроению секретаря райкома, которому, сидя за таким роскошным столом, приходи- лось давать по новомодному аппарату ветхозаветные, укоренившиеся еще с первых послевоенных лет указания о хвое и ветках... Но что делать? Та- кова жизнь. Конечно, можно было упрекнуть Шатилова за то, что он подменяет управление сельского хозяйства, что не его дело названивать по телефо- ну по таким хозяйственным вопросам. Но пусть тот, кто скажет ему это, побудет сам на его месте... Года три назад совхоз "Мир" образовался из пяти мелких колхозов. Это был не только формальный акт укрупнения их в большое хозяйство, чтобы лучше использовать технику и земли. Создание совхозов было необ- ходимой мерой: колхозы обезлюдели, часть населения унесла война, мно- гие уехали в города. Причиной тому были тощий трудодень и отсутствие необходимых культурных благ в деревнях. Чтобы спасти положение, и соз- дали совхоз. Государство выделило ему кредиты, позволившие обеспечить твердые заработки, удержать на селе механизаторов и животноводов. Сов- хоз вдохнул в села жизнь, захиревшие было деревеньки ожили. Однако хо- зяйство все еще не стало рентабельным. Себестоимость была высокой, до- тация шла из государственного кармана. Хозяйства, конечно, были разными. В одних дела шли лучше, в дру- гих хуже, в зависимости от того, кто в каких оказался природных микро- условиях и где какие были руководители. Райком старался укрепить совхозы, и усилия эти не были бесплодны- ми. Но до поры до времени, пока не подводила природа: наладится вдруг дождливое лето - и сведет на нет все старания. Начинай все сначала. Шатилов ждал звонка из обкома и был озабочен предстоящим разгово- ром с областным начальством. Ходить вокруг да около не полагалось, а похвалиться было нечем. Иван Демидович раздумывал о том, как он выйдет из положения: секретарь обкома был столь же деловит, сколь и крут, и принимал далеко не всякое оправдание и не каждую объективную причину. Шатилов, кажется, нашел нужные слова для объяснения, когда вошел его помощник Саженцев и сообщил о прибытии Панькина с Митеневым. - Пусть войдут, - сказал Шатилов. Встречая руководителей рыболовецкого колхоза, он вышел из-за сто- ла и энергично пожал им руки. При этом еще довольно густой вихор русых с проседью волос рассыпался у него на лбу, и он ладонью водворил его на место. Посмотрел приветливо на Панькина, на Митенева и пригласил их сесть. Шатилов был выше среднего роста, плотен. Темно-серый костюм сидел на нем несколько мешковато, галстук на белоснежной рубашке был повязан небрежно, узел чуть сбился набок. Но такая небрежность даже шла ему и придавала оттенок молодечества. - Давно вас не видел, - сказал он, вернувшись за стол. - С чем пожаловали? Как дела? Как уловы? Панькин чуть замялся, не зная, на какой вопрос ответить прежде, а Шатилов тотчас подкинул новый: - Как идет зимовка скота? - В этом деле у нас полный порядок, - уверенно ответил Панькин. - Начались отелы, удои прибавляются. - Ну ладно. А с кормами как? Мы вчера приняли решение рекомендо- вать всем хозяйствам применять витаминный и веточный корм. Панькин переглянулся с Митеневым. - Еще не хватало, чтобы мы ветками коров кормили. У нас сена хва- тает, Иван Демидович. Шатилов нахмурился, видимо вспомнив о других хозяйствах, и озабо- ченно наморщил лоб. - Ишь, как ты говоришь... Ну ладно. Раз у тебя все хорошо, то хвалю. Впрочем, рыбколхозы меня не очень тревожат. У вас покосы хоро- шие, летом не зеваете. Молодцы. - Да уж стараемся... Похвала Шатилова была скуповатой, но вполне искренней. Скота ры- баки держали мало, заботились о кормах в первую голову. Ни о какой до- тации государства рыбакам не могло быть и речи. Колхозы имели полумил- лионные доходы, разумеется, не за счет животноводства, а за счет про- мыслов. - А вот с выловом наваги вы подкачали, - сказал Иван Демидович. - Против прошлого года наваги недобрали триста центнеров. Почему? - У вас, Иван Демидович, не совсем точные данные. Недобрали мы сто шестьдесят центнеров. Это объясняется поздним ледоставом. Рыбаки потеряли много времени впустую. Да и навага нынче шла плохо. - Все у вас причины. - Что поделать, - вздохнул Панькин. - Причины надо своевременно устранять, тогда и недостатков не бу- дет, - назидательно заметил Шатилов. - Как рыбаки, что потерпели бедс- твие осенью? Здоровы ли? - Поболели простудой. Теперь работают. - Поделом тебя наказали, Тихон Сафоныч. Но полиберальничали. За такую промашку надо было тебе строгача всыпать. Митенев, видно, к ста- рости жалостлив стал... - Не я решал, Иван Демидович. Так постановило бюро, - смутился Дмитрий Викентьевич. Панькин тоже сразу сник. Заметив это, Шатилов повернул разговор в другое русло. - Рассказывайте, что привело вас сюда. 2 Выслушав Панькина с Митеневым, Иван Демидович вышел из-за пись- менного стола и сел за приставной, поближе к ним. Он знал, что унденс- кий председатель скоро будет проситься на пенсию и что ему в этом не откажешь: не вечен человек, отработал свое - и хватит. Смена руководителя в любой отрасли была сопряжена с двумя момен- тами, которые Шатилов старался учесть, - положительным и отрицатель- ным. Положительный заключался в том, что на смену старому, подзасидев- шемуся на привычном месте работнику, приходил новый, а, как известно, "новая метла по-новому метет". Молодой руководитель свежим глазом сра- зу замечает недостатки и начинает вводить новшества и усовершенствова- ния. В этом очевидный плюс смены руководства. Но, с другой стороны, был и отрицательный момент. Прежний работ- ник знал свое дело досконально, в любую минуту мог быстро сориентиро- ваться в обстановке и действовать безошибочно или почти безошибочно - в этом ему помогал опыт. Старый работник доставлял меньше хлопот, чем новый, за которым на первых порах надо было присматривать, чаще конт- ролировать его действия и решения и, если он ошибался, поправлять. А старому нянька не требовалась - он знал, что и как делать. И потому прежнего толкового работника всегда хотелось удержать на месте хотя бы годик-другой. Однако новое назначение было неизбежным. Некоторое время Шатилов думал об этом, а потом сказал: - Значит, вы, Тихон Сафоныч, решили уйти на отдых. Что ж... Види- мо, время настало. А жаль. Мы в райкоме привыкли к тому, что в Унде у нас работает Панькин, ветеран колхозного строительства, прекрасный хо- зяйственник, коммунист с большим стажем. На него можно положиться, не опекать его излишне. И хоть я бываю иногда по отношению к вам чересчур требовательным, так это не потому, что вам не доверяю или плохо к вам отношусь. Это по должности. В глубине души я вас высоко ценю, Тихон Сафоныч! Шатилов умолк. Панькин вспомнил о юбилеях и подумал, что вот и началось славословие в его адрес. Ведь только что Шатилов говорил о "строгаче". Ему даже стало неловко, словно он надел тесную обувь. - На добром слове спасибо. А уходить все же надо. Шестьдесят лет!.. - Да, шестьдесят, - повторил Шатилов. - Тридцать лет на руководя- щем колхозном посту - это трудовой подвиг. Мы подумаем, как достойно отблагодарить вас. - Дело не в этом, Иван Демидович, - слегка смутился Панькин. - Надо бы посоветоваться с вами насчет нового председателя. Хозяйство-то ведь немалое. - Тоже верно. Корабль у вас большой. Команде нужен опытный капи- тан. Кто у вас есть на примете? Найдется, ли такой человек в Унде? Шатилов был почти уверен, что подходящего человека в колхозе трудно найти и что наверняка придется посылать кого-либо из района. Но Панькин и Митенев дружно сказали: - Найдется. - Кто же? - Мы советовались с Дмитрием Викентьевичем. По нашему мнению, к руководству надо ставить молодого энергичного товарища, - предложил Панькин. - Сегодня вы собираетесь на бюро принимать в члены партии Ивана Климцова. Вот вам и председатель. - Климцов? - поднял голову Шатилов. - Я, к сожалению, с ним еще не знаком. Но ничего, познакомимся. Он ведь недавно из армии пришел? Кажется, на строительстве трудится? - Да, он монтировал систему парового отопления в клубе. Дельный парень. - А есть у него организаторские способности? - Я присматривался к нему. Думаю - потянет. - Потянет, - уверенно поддержал Митенев. - Надо молодежь выдви- гать, Иван Демидович. У нее - чувство нового! - Чувство нового - хорошо. А опыт? - Опыт придет. Многие начинали, не имея его. Я ведь тоже начинал с азов, - признался Панькин. - Учился на ошибках... - Ну, вы - другое дело. А как смотрит на это сам Климцов? Вы с ним, конечно, беседовали? - Беседовали, - ответил Панькин. - Он сперва отказывался, ссылал- ся на неопытность. - Долго отказывался? Искренне? - почему-то спросил Шатилов. - Вполне искренне. Еле уломали, - сказал Митенев. - Это ладно, что товарищ не сразу решается взять на себя ответс- твенное дело. Видно, что подход у него к этому серьезный. Пусть он зайдет ко мне в половине второго. Потолкуем с ним. Ну а о тридцатиле- тии колхоза посоветуемся в райисполкоме. Дата круглая, мероприятие важное. Назначьте у себя юбилейную комиссию, все хорошо продумайте. Чтоб было и по-деловому и в то же время празднично, торжественно. Меж- ду прочим, не пора ли вам сменить название? "Путь к социализму" - хо- рошее название, но ведь устарело... Мы живем в условиях развитого со- циализма и решаем теперь проблемы коммунистического строительства. Не так ли? - Пожалуй, так, - сказал Митенев. - О названии подумаем. - Приглашаю вас на бюро, - сказал Шатилов. - Посидите, послушай- те. Авось что и полезное для себя извлечете. Тут раздался резкий телефонный звонок с междугородной. Шатилов взял трубку и, не выпуская ее, придерживая левой рукой шнур, пересел в свое кресло. Панькин и Митенев вышли. 3 В феврале прибыли с Канина, с наважьей путины, рыбаки. Фекла вер- нулась с обмороженными руками. Не то чтобы она попала в беду, как слу- чалось на промыслах сплошь и рядом, нет. Причиной тому был ее горячий, напористый характер. В начале лова погода была неустойчивой. Метели часто сменялись оттепелями. Поверхность льда покрывалась снеговой кашей. А в конце де- кабря ударил лютый мороз, такой, от которого рыбаки уже и отвыкли: давно не бывало. Ветер леденил лица, захватывал дух. Ночами над унылой заснеженной тундрой светились россыпи звезд, словно раскинутая сеть из тонкой ажурной пряжи. Большая Медведица мерцала голубым огнем непри- вычно для глаз - ярко и трепетно. Осматривая ловушки, рыбаки спешили: пробитые пешнями проруби быстро схватывало льдом. Пошла на нерест сайка. Ее столько набивалось в ловушки, что рыба- ки с трудом выволакивали их из воды, чтобы взять улов. Звено, вышедшее утром на реку, никак не могло вытащить одну из рюж - сил недоставало. Работали в брезентовых рукавицах. Никто не решался их снять в такую стужу. Долго возились у снасти и все без толку: улов был очень грузен. - Не оборвать бы рюжу, - озадаченно сказал звеньевой. - Не оборвется, - уверенно возразила Фекла. - Новая рюжа, креп- кая. Давайте попробуем еще. Рыбаки снова стали тянуть снасть. - Эк набилось сайки! Со всей реки, - с досадой сказала одна из рыбачек. - И не вытащишь никак... Фекла, войдя в азарт, заткнула рукавицы за ремень, которым у нее была подпоясана малица, и схватилась за веревку голыми руками. - Зачем рукавицы сняла! - кричал звеньевой. - Смотри! - Ничего-о-о! - с какой-то отчаянной лихостью отозвалась Фекла. - Давайте еще! Р-раз-два, взя-ли-и-и! Ладони обожгло морозом и ветром. Пальцы, казалось, намертво прих- ватило к веревке. Упираясь обшитыми кожей валенками в смерзшийся снег, Фекла изо всех сил тянула снасть, ей помогало все звено, однако все старания оказались безуспешными. Показав первый обруч, рюжа намертво застряла в глубине, будто кто ее там держал. Сил больше не стало. Фекла выпустила конец. Ладони как обожгло, кожа лопнула, брызнула кровь. - Ну вот, я тебе говорил! Говорил же! - накинулся на Феклу звень- евой. - Иди в избу, перевяжи руки. В избушке Фекла с помощью подруги перевязала руки, залив ранки йодом и, почувствовав озноб, села поближе к плите. Вскоре вернулись рыбаки, усталые, недовольные: вытащить рюжу так и не удалось. Руки у Феклы не на шутку разболелись, она вынуждена была сидеть в избе, изнывая от безделья. Заняться бы хоть вязаньем или починкой одежды, но как, если и ложку за обедом еле держала сведенными пальца- ми. Отошли руки лишь к концу путины, но бригадир ее больше не пустил на лед. "И руки угробила, и заработала шиш!" - с досадой думала Фекла, возвращаясь домой. Дома она долечивалась гусиным жиром. Каждый раз, смазывая им на ночь ладони, она вздыхала и морщилась. Годы незаметно подобрались к пятидесяти. Вернувшись с Канина, Фекла всерьез задумалась об этом. Десятого февраля - день ее рождения. Да, уже пятьдесят. А чего она достигла в жизни? Живет одна-одине- шенька. Вот уже и седина вцепилась в волосы: сколько по утрам ни вы- дергивай перед зеркалом седых волосинок, а их все больше и больше. Но- ги побаливают - нажила на промыслах ревматизм. Теперь вот и руки... Денег не накопила. В сберкассе текущего счета не имеет. Дом вет- шает с каждым годом. Только еще в зимовке и держится жилой дух. Семьи нет, о детях мечтать не приходится. Любимый человек - Борис Мальгин погиб на войне. Мало радостей подарила жизнь Фекле. Почти сов- сем их не было. Да и будут ли? После таких невеселых раздумий Фекла решила все же как следует отметить свое пятидесятилетие и стала думать, кого позвать в гости. Хороших знакомых у нее было предостаточно, однако настоящих друзей она могла пересчитать по пальцам. Пригласила бы Фекла Иеронима Пастухова с Никифором Рындиным, но оба давно умерли. И Серафима Егоровна, мать Бо- риса, после Победы не прожила и года. Оставались Соня, верная подружка с молодых лет, да Августа с Родионом. Хотелось Фекле позвать в гости и Панькина: он много лет принимал участие в ее судьбе, и она уважала его за справедливость и доброту. И еще Фекла решила позвать рыбаков, с ко- торыми работала на тонях. Она сходила в магазин, закупила кое-что для праздника, а потом отправилась приглашать гостей и прежде всего зашла в правление. Панькин с Митеневым сидели в кабинете. Настя-секретарша никого к ним не пускала, но Фекла уговорила ее сказать, что пришла ненадолго по срочному делу. Настя сразу вернулась, и за ней вышел Панькин. - А, Фекла Осиповна! - приветливо улыбнулся он. - Заходи, пожа- луйста. Для тебя дверь всегда открыта. Стол в кабинете был завален бумагами. Митенев с черными сатиновы- ми нарукавниками на толстом шерстяном свитере водил пальцем по графам обширной ведомости, выписывая из нее цифирь. - Садись, - сказал Панькин. - Как руки, зажили? - Зажили. Как на собаке. Я на минуточку, Тихон Сафоныч. Не буду отрывать вас от дела. - Фекла немного замялась, раздумывая, пригласить ли в гости Митенева. Бухгалтера она почему-то недолюбливала. Но решила из приличия все-таки позвать и его. - У меня завтра день рождения, Ти- хон Сафоныч, так прошу в гости. Вечером, сразу после работы. Вы тоже приходите, Дмитрий Викентьевич. - За приглашение спасибо, - ответил председатель с вежливым полу- поклоном. - Позволь спросить, хотя это по отношению к женщинам и не принято, - сколь же тебе годков? - Придете - узнаете, - улыбнулась Фекла. - Да полста ей стукнуло, - без всякой дипломатии сказал Митенев, - дата круглая. Юбилей! Панькин посмотрел на Феклу с грустинкой и вздохнул: - Уже пятьдесят? Ох, время! Прямо рысью скачет... Хорошо, придем. Хотя... - Панькин помедлил, - лучше было бы нам с тобой отпраздновать именины вместе. - Вместе? - Да. Мои, твои и колхозные в один вечер. Вот будет собрание. - Так ведь оно намечено на пятнадцатое, а у меня дата - завтра. - Добро, - согласился Панькин. - Завтра отпразднуем у тебя по-до- машнему, а потом официально. - Вот-вот... Сперва по-домашнему, а уж потом как хотите... Соня Хват обещала прийти с мужем Федором Кукшиным, Августа с Ро- дионом. Фекла зашла еще к Ермолаю, Семену Дерябину, Дорофею. Не обошла она приглашением и Немка - Евстропия Рюжина, и Николая Воронкова. "Ну вот, слава богу. Все у меня выходит хорошо. С утра примусь за стряпню. Надо гостей накормить как следует", - думала Фекла, возвраща- ясь домой. Она осмотрела свои припасы, прикинула, хватит ли продуктов и ви- на, и решила, что хватит. Во второй половине дня она принялась топить баню, чтобы к завт- рашнему своему празднику как следует намыться. Баня была рядом, на за- дах. Фекла наносила дров, привезла на санках воды и затопила каменку. Пока она нагревалась Фекла приготовляла в бочках горячую воду с по- мощью раскаленных камней-песчаников, стало уже темно. Подождав, пока баня "созреет" и выйдет из нее лишний угар, Фекла стала собираться. Вынула из сундука белье, взяла мыло, мочалку, эмали- рованный таз и, прихватив веник, пошла мыться. Засветила в предбаннике коптилку, подгоняемая холодом, быстренько разделась и с коптилкой в руке шагнула за дверь, отделявшую помещение с каменкой. Коптилками в банях пользовались из предосторожности: ламповые стекла лопались от воды. Поставив светильник на подоконник, Фекла прошла по теплому полу осторожно, словно по льду, и плеснула на камен- ку ковшик горячей воды. Крепкий духовитый пар упругой волной ударил ей в грудь, и она отпрянула от печки. Камни, пошипев, умолкли. Стало ти- хо. Фекла зажмурилась от удовольствия, от тепла, ласково обнявшего все большое белое тело, повела плечами, распустила волосы и, налив в таз горячей воды, распарила веник. Поддав пару еще раз, положила веник на каменку и, выдержав его с минуту на жару, обдала водой теплый тесовый полок. Потом по приступкам забралась на него. Полежав, принялась нето- ропливо охаживать себя мягким и шелковистым веником. Зашумели листья, в бане запахло лесом, терпким ароматом молодых июньских берез. Можно ли представить себе удовольствие более приятное, чем па- риться с мороза в домашней деревенской баньке! Ничего не может быть на свете приятнее. Горячий жар насквозь прокалил тело, и оно стало багровым. Поста- нывая от удовольствия, Фекла спустилась с полка и окатила себя холод- ной водой из таза. Отдышавшись немного, снова плеснула на каменку и снова забралась наверх. Веник еще азартнее заходил по спине, по бокам. К приходу гостей у Феклы все уже было готово: стол накрыт и само- вар грелся. Она надела лучшее платье из голубого цветистого крепдешина, прик- репила на грудь старинной работы серебряную брошь с красным камушком, подаренную купцом Ряхиным, когда ей исполнилось восемнадцать лет. На ногах - капрон, модные туфли на высоком каблуке. Туфли Фекла купила лет восемь назад, выиграв на облигацию пятьсот рублей еще в старых деньгах. Пудрилась Фекла самую малость. Губы она никогда не подкрашивала. Волосы укладывала в тяжелый узел и сейчас скрепила его крупными костя- ными заколками. Она еще раз осмотрела себя в зеркало и, довольная своим празднич- ным видом, прошлась по горенке, привыкая к туфлям, которые надевала очень редко. Начало смеркаться. Фекла включила свет. Заметила кое-где непоря- док, прибралась получше, сменила на кровати покрывало. Потом засветила керосиновую лампу и вынесла ее в сени, чтобы гости в