темноте ненароком не споткнулись и сразу нашли дверь в избу. Первыми пришли Соня с Федором. Соня, скинув пальто, расцеловала хозяйку: - Какая ты красивая, Феня! Собой видная, разодетая, как невеста! Что годы?.. Было бы здоровье. На вот, мы принесли тебе небольшой пода- рочек. Фекла с поклоном приняла сверток и поблагодарила. Федор положил на стул гармонику, завернутую в старый плат, снял полушубок и, словно стесняясь высокого роста, поспешил сесть. В сенях снова послышались шаги, и вошла Августа Мальгина. Родион чуть замешкался, сметая снег с валенок, и она нетерпеливо выглянула за дверь. - Да иди скорее-то! Выстудишь тепло. Родион плотно прикрыл за собой дверь. - Здравствуйте, гости дорогие! - приветствовала их Фекла. - Про- ходите, милости прошу. Спасибо, что уважили... - К тебе, Феня, я бы бегом прибежал, - весело отозвался предсель- совета. - У нас с тобой давняя дружба. А ну-ка, ну-ка, покажись! Экая нарядная да молодая. Он обвел взглядом зимовку, и вспомнилось ему, как давно, еще до войны, он стоял вот так, а перед ним - Фекла, молодая, статная, полная сил. Она просилась к нему в бригаду рыбаков на полуостров Канин. А по- том предложила ему, как добрый знак, иконку Николы морского... И еще вспомнилось, как она, подозвав его к комоду - вот к этому самому, - распустила перед зеркалом свои великолепные косы... Родион тихонько вздохнул, улыбнулся, пригладил усы, прошелся рас- ческой по волосам, которые были уже не столь густы, как в молодости, и, поймав настороженный взгляд жены, сел рядом с Федором. Кивнув на гармошку, сказал: - Эх, сыграл бы, кабы две руки! Жаль. Теперь я могу играть только на Густиных нервишках... - Не беспокойся, отыграюсь, - с вызовом ответила Густя и стала прихорашиваться перед зеркалом. - Бог с вами! - отозвалась хозяйка, подбавляя в самовар угольев. - Чего вам на нервах друг у друга играть? Живите в любви да согласии. - Так и живем, - отозвался Родион. На пороге появился неожиданный гость - новый директор школы Сухо- верхов. Он, видимо, стеснялся, потому что с хозяйкой еще не был зна- ком. Панькин, который привел Суховерхова, легонько подталкивал его в спину. - Смелее, Леонид Иванович. Тут все свои. За ними вошел Митенев. Фекла приветствовала их: - Проходите, проходите. Гостям - почет, хозяину - честь! Давайте я вам помогу, - она хотела было принять у Панькина полушубок, но тот глазами показал на директора школы: - Лучше помоги ему. Он застенчив. Пальто у директора было тонкое, осеннее, и Фекла удивилась: "Как легко одет! Не простудился бы..." Повесила пальто и провела Суховерхо- ва в красный угол, посадила на лавку. Митенев, сдержанно улыбаясь, пожал ей руку. - С днем рождения, Фекла Осиповна! - Спасибо, спасибо... - Дай-ка я тебя приласкаю, пока жена не видит, - Панькин обнял Феклу и троекратно с ней расцеловался. - Вот как сладко! И приятно... В тебя, Феня, влюбиться можно. Гости засмеялись, а Фекла сказала: - Какая уж теперь любовь, Тихон Сафоныч. Все мы стареем... - Ну-ну! Не нами сказано: седина в бороду... - Панькин, как пока- залось Фекле, многозначительно посмотрел на Суховерхова. - Вот какая у нас именинница, Леонид Иванович. Королева! - Какая уж там королева! Скажете тоже, - засмущалась Фекла. Ей было приятно, что пришел директор школы, уважаемый и образо- ванный человек. На вид Суховерхову можно было дать лет сорок пять. По- явился он здесь недавно, перед Новым годом, когда прежний директор Сергеичев уехал на родину. - Прошу к столу, - пригласила Фекла. Пока рассаживались, подошли еще Дорофей Киндяков, Семен Дерябин и Немко, который принес Фекле особый подарок: собственноручно сделанную деревянную птицу с развернутыми узорными крыльями и резной грудкой. Попросив молоток, гвоздик и нитку, он подвесил птицу под потолок над комодом. Словно из сказки прилетев в зимовку Феклы, она замерла, паря в воздухе. - Угощайтесь, пожалуйста, - радушно обратилась к гостям хозяйка. За столом стало оживленно. Гости, как водится говорили приятные слова, желали хозяйке счастья и благополучия, а она благодарила и так- же желала всем доброго здоровья. Впервые столько гостей собралось в ее доме за столом, и Фекла бы- ла довольна и рада тому, что у них хорошее настроение, что они весе- лятся и шутят, и угощала всех от души. Она присматривалась к гостям и примечала, что за последние годы все они изменились внешне. Не то что- бы уж очень постарели, нет, но производили теперь впечатление зрелых, умудренных опытом людей. Ведь если разобраться, то они, ее сверстники, и есть старшее поколение, по которому равняются те, кто помоложе. Годы идут, люди внешне меняются, а характеры остаются прежними. Вот и Родион Мальгин все такой же - и строгий и шутливый в зависимости от обстоятельств. В сельсовете за своим красным столом он кажется серьезным, сосредоточенным. А вне работы - свойский парень, в котором узнается тот Родька, что, бывало, пацаненком плавал на паруснике и по- лучал тычки от кормщика и от хозяина, если что-нибудь у него не клеи- лось. Правда, после войны, как заметила Фекла, Родион стал добрее, мягче. Дорофей - тот изрядно постарел, ссутулился, и на лице обозначи- лась сеть морщин. Но он по-прежнему с достоинством бывалого, знающего себе истинную цену морехода носил свою поседевшую голову и, как преж- де, любил порассуждать о политике, а иногда и перекинуться острым словцом. Шуточки у него были особенные, с глубоким смыслом, со значе- нием, с подковыркой. Фекле они нравились. Она ценила и деловой разго- вор, и шутку. Радовалась Фекла, глядя и на свою подружку Соню, которая вышла замуж за Федора поздновато, когда уж обоим было за тридцать, - помеша- ла война. Зато теперь они жили душа в душу. После того как Федор осенью попал в шторм на взморье, Соня не отходила от кровати, пока муж не поправился, и потом запретила ему плавать в море, опасаясь потерять его. Теперь он дежурил сменным мотористом на электростанции. Семен Дерябин, как он говорил про себя, "добивал" теперь седьмой десяток. Фекла помнила, как, бывало, в первый год войны на семужьей тоне они вдвоем работали у неводов. Уставали так, что еле выбирались из-под берега на угор, к избушке. Она тогда оберегала Семена, стараясь делать за него работу потяжелее, а он заботился о ней. Семен считал ее как бы своей старшей дочерью, а Фекла относилась к нему, как к отцу. - Вот что, именинница, - прервал размышления Феклы Панькин. - Правление колхоза решило отметить тебя Почетной грамотой и выдать де- нежную премию как ударнице пятилетки. Это мы сделаем на собрании. И еще: я нашел тебе работу на берегу. Помнишь, обещал? Хочешь заведовать молочнотоварной фермой? Гости одобрительно зашумели: - Это хорошо! - Она справится. - Поздравляем! Фекла же не знала, радоваться ей или огорчаться тому, что Панькин предложил ей такую хоть и важную, но хлопотную должность. Ей, сказать по правде, хотелось на склоне лет иметь работу поспокойнее. И в то же время было лестно, что ей доверяют. К тому же ферма - дело знакомое. И все же, подстраиваясь под общее веселое настроение, она сказала с вы- зовом: - Это как же, Тихон Сафоныч, - сам на пенсию, а меня в хомут? Вот так удружил своей-то любимице... Гости засмеялись, а Панькин удивился: - Почему хомут? Ферма - важный участок в хозяйстве, и нужна там опытная рука. А ты смолоду за коровами ходила, еще у Вавилы, тебе - доверие и почет. - За доверие и почет спасибо, - продолжала Фекла. - Но я бы тоже хотела на пенсию. Вместе будем на крыльце у магазина лясы точить. - Тебе на пенсию рановато, - возразил Панькин. - Еще пупок не на- дорвала, как твой покорный слуга... - Нечего, нечего тут!- проворчал Дорофей. - Несолидно от такой должности отказываться. Ежели ты откажешься, я откажусь, да и другие не захотят - кто же тогда будет быкам хвосты крутить? - Хвосты крутить, как я понимаю, дело не женское, - Фекла подлила Дорофею вина. - Надо будет крутить, тебя, Дорофей, кликну. Что хму- ришься? Вы-пей-ко, добрее станешь. Гости снова засмеялись. Федор взял гармошку, стал играть. Соня тряхнула головой и запела: С неба звездочка упала, И вторая мечется... Вы скажите, где больница, - От любови лечатся? Еще задорнее всхлипнула тальянка, еще звонче и бесшабашней зазву- чал голос певуньи: Мой-от миленькой не глуп, Завернул меня в тулуп, К стеночке приваливал, Гулять уговаривал.. Гости разошлись, задержались только Панькин да Суховерхов. Тихон Сафоныч сказал Фекле: - Прогуляйся по свежему воздуху. Проводи нас. - С удовольствием! - Фекла сбросила с ног туфли, надела валенки, неизменный выходной плюшевый жакет, накинула на голову шерстяной полу- шалок. - Идемте. Замкнув дверь, она подхватила Панькина и Суховерхова под руки. - Хоть пройтись под ручку с начальством-то! Женки ваши не увидят - темно, да и поздновато... - О женках говорить нечего, - Панькин поправил на голове шапку, посадил ее набекрень. - У меня возраст не тот, чтобы ревновать, а Лео- нид Иванович, как мне известно, до сих пор холостяк... Оженю-ка я те- бя, Суховерхов, посажу в Унде крепко на якорь. - Женитьба - дело серьезное, - сдержанно сказал директор. - Тут надо все хорошо взвесить. Особенно в моем возрасте... - Взвесим, - Панькин сказал это уверенно, будто и в самом деле собирался оженить директора школы. - Вот ты скажи, откуда берутся ста- рые холостяки? - Разве я отношусь к этой категории? Впрочем, пожалуй... - отоз- вался Суховерхов. - Как-то не было времени, да и условий завести семью. - Какие там условия? Захороводил бабенку - и валяй в загс. Чего мудреного-то? - До войны не успел, учился, матери помогал, а на фронте какая женитьба... - Были ухари, и на фронте успевали, - заметил Панькин. - Я не из тех... Когда демобилизовался, то уж и возраст стал не жениховский... - А как вы здесь оказались? - поинтересовалась Фекла. - Приехал по направлению облоно. Любопытные здесь места. Все ка- кое-то особенное. И село, и люди, и образ жизни... Я ведь родом из Ли- пецкой области. На Север попал во время войны, на Карельский фронт... - Вы были ранены? - Легко... Панькин осторожно высвободил свой локоть из Феклиной теплой руки: - Пора домой. Извините, жена заждалась. Спасибо, Феня, за хороший вечер. Спокойной ночи. И свернул в проулок, исчез во тьме. На улице было тихо и тепло. Под ногами хрупал свежий снег. Он вы- пал вечером. Фекле все хотелось идти по тропке и прислушиваться, как под валенками похрустывает этот чистый, еще не слежавшийся февральский снежок. Низко над крышами горела яркая звездочка, одна в темном небе. Кое-где в домах, там, где еще полуночничали, теплился свет в окнах. - Вам не холодно? - спросил Суховерхов. "Вежливый, - подумала Фекла, - Сам в пальтишке на рыбьем меху, а у меня спрашивает..." - Да что вы! - ответила. - Сегодня оттеплило. Морозы стояли дол- го, мне они на Канине так надоели! - На промысле? - Да. - Надо бы и мне побывать на промыслах, для общего знакомства с рыбацкой жизнью... - Побываете еще. Подошли к школе. Большой двухэтажный дом казался нежилым - в ок- нах ни огонька. Фекла спросила: - Вы тут и живете? - Сплю в кабинете, на диване. - Почему же не на квартире? - Надо привыкнуть к школе. Впрочем, Тихон Сафоныч мне уже подыс- кал жилье у одного рыбака по имени Ермолай... - Так он же бобыль! Кто будет прибирать вам избу, варить щи? - Как-нибудь сами... - Ну, это не дело. Надо найти другое жилье. - Но мы уже договорились. Вскоре я туда перейду. Вот мы и пришли. Не хотите заглянуть ко мне? - Спасибо, уж поздно. - Тогда я вас провожу. - Так и будем провожать - я вас, а вы меня? - Фекла тихонько рассмеялась. - Отдыхайте. Вам рано вставать. Спокойной ночи! Суховерхов постоял, поглядел ей вслед и стал отпирать дверь. На другой день с утра Фекла отправилась в магазин за хлебом. На улице, как и ночью, было тихо, тепло, и она неторопливо шла по слегка обледенелым мосточкам. Еще издали услышала: - У Феклы вечор гостьбище было. Именины, кажись... По голосу Фекла узнала Василису Мальгину, жену рулевого с доры. - Все начальство у ей паслось. Собрались на дарову рюмку, - не без зависти и ехидства сказала Авдотья Тимонина. Высокий, визгливый и злой голос ее Фекла могла бы узнать из тысячи. - Пятьдесят сполнилось, - уточнила Василиса. - Как без гостей-то? Така дата... Фекла замедлила шаг. Крыльцо рядом, за углом. Ей было любопытно. - А что ей деется-то? Здоровушша, как лошадь. Мужика все ищет, да не находит. Дураков нету, - слова Авдотьи будто хлестнули Феклу. Но она не показала своей обиды. Выйдя из-за угла, поздоровалась и нето- ропливо вошла в магазин. А Авдотья молча заковыляла прочь, сердито тыча посохом в снег и не оглядываясь. ГЛАВА ШЕСТАЯ 1 К новогоднему празднику клуб достроить не успели. Как ни стара- лись колхозные мастера, как ни наседал на них Панькин, оставались еще кое-какие недоделки. После малярных работ медленно подсыхала краска, потому что олифа была некачественная. Дорофей выдвинул в оправдание свои доводы: - Олифу покупал не я. И к чему вообще торопиться нам, Тихон? Ведь давно известно: "Где сшито на живую нитку, там жди прорехи". И не стой ты у нас над душой. К собранию все закончим. Наконец пустили котельную, по трубам пошло тепло. К четырнадцато- му февраля клуб был готов. Приходили люди поглядеть - восхищались, ахали. Но больше всех был доволен Панькин. Он неторопливо, еще до ко- миссии, осмотрел все помещения, посидел в зрительном зале в фанерном кресле с гнутой спинкой, постоял на сцене за трибуной, прошел за кули- сы. - Добро сделали, - сказал он строителям, которые гуськом ходили за ним, ревниво наблюдая, какое впечатление произвела их работа. x x x Все казалось обычным на этом собрании - и зал с оживленными при- наряженными людьми, и президиум, где сидели члены правления и секре- тарь райкома Шатилов с председателем рыбакколхозсоюза Поморцевым, до- вольно частым гостем в Унде. Секретарша Настя с Августой за своим сто- лом были готовы вести протокол. Привычная обстановка отчетного ежегод- ного собрания. Кругом знакомые лица... Но сердце старого председателя тревожила какая-то непонятная грусть. Не оттого ли, что он делал колхозникам свой последний доклад? Голос у него вначале от волнения срывался, но постепенно приобрел уверенность. Тихон Сафоныч снова вошел в привычную деловую колею, и колхозники это почувствовали. - Сегодня у нас особый торжественный день, - говорил Панькин. - Колхозу "Путь к социализму" исполнилось тридцать лет. И давайте, доро- гие товарищи, окинем взглядом пройденный нами путь. Тридцать лет мину- ло с той поры, когда рыбаки собрались на первое организационное собра- ние, чтобы объединиться в коллективное хозяйство. Помнится, у многих тогда имелись сомнения, а кое у кого и возражения... И это было вполне понятно, дело в ту пору начиналось невиданное и незнакомое. С чего мы начинали? С гребного карбаса, с парусной елы. Путь был труден, но мы уверенно шли вперед к новой жизни. Уже давненько мы расстались со ста- рыми методами и орудиями лова, с прежним флотом. И теперь мы говорим прошлому: "Прощайте, паруса!", потому что они были основной двигатель- ной силой, пришедшей к нам от дедов и прадедов. От парусного судна к современному рыболовному траулеру - таков наш путь. На долю рыбаков выпало немало испытаний. Вспомните, как мы работали в трудные военные годы, когда женщины, старики да подростки промышляли тюленей, ходили в губу за селедкой, облавливали дальние тундровые озера и давали фронту продовольствие. Вот здесь, в этом зале нового клуба, сидят организато- ры колхоза и его первые работники: Дорофей Киндяков, Дмитрий Митенев, Родион и Августа Мальгины, Фекла Зюзина, Анисим Родионов, Семен Деря- бин, Николай Тимонин и другие. Это - ветераны колхоза. Они вынесли на своих плечах все трудности и привели хозяйство к сегодняшнему его виду и качеству. Вся их жизнь - пример для нашей молодежи, в энергичные ру- ки которой мы сегодня передаем колхоз. Доклад у Тихона Сафоныча пошел свободно, он вроде бы и забыл о тексте, который лежал перед ним. - Вот я приведу некоторые цифры, - продолжал он. - За тридцать лет мощность колхозного промыслового флота возросла в семнадцать раз. Триста пятьдесят тысяч центнеров рыбы выловлено и сдано государству. Доходы от промыслов выросли в семь, а основные средства колхоза в со- рок с лишним раз... Председатель приводил еще и другие цифры, - известное дело, без них не обходится ни один доклад. А когда он перешел к итогам минувшего года и начал говорить о недостатках, доклад стал и вовсе будничным, деловым. Упоминать о промахах в работе председателю не очень хотелось, но их, как слова из песни выкинуть, убрать из доклада было невозможно. И Тихон Сафоныч лишь сожалел, что устранять эти недостатки придется уже не ему, а новому председателю. Наконец Панькин поставил, как положено, задачи на будущее и обра- тился к Поморцеву, руководителю рыбакколхозсоюза: - А теперь я изложу наши неотложные просьбы к руководству. Прошу вас, Сергей Осипович, для дальнейшего развития хозяйства выделить нам следующее: моторную дору для речных и каботажных перевозок, сверлиль- ный и токарный станки, оборудование водонапорной башни, трактор ДТ-75 с гидросистемой, строительные материалы - кирпич, шифер, цемент, горю- чее и смазочное, а также прислать специалистов для изыскательских ра- бот по строительству авиаплощадки, осушке болота и строительства грун- товой дороги от Унды до моря... - Ого! Ничего себе запросики! - заметил Поморцев, воспользовав- шись паузой, и тут же спросил: - Все? - Нет, не все, - продолжал Панькин. - Теперь главная просьба: ес- ли к вам поступит судно - средний рыболовный траулер, - новое, разуме- ется, то выделите его нам. Хватит брать в аренду суда. Пора иметь свои. - А есть ли деньги на покупку такого судна? - Найдем. Поморцев озадаченно покачал головой. - Ладно. Изложите все это письменно. Панькин тут же подал Поморцеву заранее подготовленную заявку и сошел с трибуны. Председатель собрания Митенев предоставил слово для выступления Поморцеву. Сергей Осипович Поморцев, невысокий плотный мужчина лет пятидеся- ти с хвостиком, в форменном морском кителе с нашивками на рукавах, ко- ротко подстриженный, остроглазый, поздравил колхозников с тридцатиле- тием и зачитал поздравительную телеграмму из Москвы, из главка. В те- леграмме сообщалось, что колхозу присуждены одно из первых мест в со- ревновании и Почетная грамота главка с премией. После него выступил Шатилов. Секретарь райкома передал рыбакам приветственный адрес и обратился к председателю: - Рад сообщить вам, Тихон Сафоныч, и всему собранию о том, что за долголетнюю и безупречную работу на посту председателя колхоза и в связи с шестидесятилетием правительство наградило вас орденом Ленина. В зале одобрительно зашумели, раздались аплодисменты. Иван Деми- дович прикрепил к лацкану пиджака растерявшемуся от неожиданности Панькину орден. А затем вручил также орден "Знак Почета" Фекле Зюзиной и медали "За трудовую доблесть" Дорофею Киндякову, Семену Дерябину и еще нескольким рыбакам. Потом объявили перерыв. 2 На прения колхозники раскачались не сразу и, чтобы подать пример, а заодно и заполнить паузу, стал выступать Митенев. Поблагодарив вы- шестоящие организации за награды и приветствия, хотя и чувствовал себя несколько обиженным тем, что его, ветерана колхоза, на этот раз награ- дой обошли, Дмитрий Викентьевич со знанием дела заговорил о предстоя- щей весенней путине. После него взял слово Родион Мальгин, а затем разговорились и другие. О чем только не говорили: о том, что на судах хромает дисциплина по приходе в порт и что летом уменьшались уловы семги, так как часть рыбаков снимали с тоней на сенокос; о том, что наважьи рюжи следует просушивать через каждые три недели лова и что необходимо уменьшить в них для уловистости ячеи; о том, что договор с рыбокомбинатом выполнен не по всем пунктам и что надо ввести в правле- нии штатную единицу техника рыбодобычи, и так далее... Пожеланий и за- мечаний было так много, что Панькин приуныл и повесил голову, чувствуя себя неловко. Всегда на собраниях всплывал ворох неполадок, и, кажется, ему не привыкать к этому: дело обычное, для того и собрания. Но сегодня Пань- кин сидел как на горячих угольях, он даже стал подумывать, что орден ему, пожалуй, дали не по заслугам: "Вон как меня шпыняет каждый ора- тор!" На трибуне теперь стояла Фекла. Дородная, статная... Она смотрела в зал и молчала. Конечно же, волновалась: никогда прежде не выступала. Но вот она повернулась к президиуму, приложила руку к высокой груди и поклонилась. - Спасибо за орден. Премного благодарна. Я, пожалуй, еще не зас- лужила такой высокой награды. Считайте, что ее дали вперед, вроде как авансом. Но я заслужу! - Фекла перевела дух и... заговорила быстро и напористо: - Что же такое творится у нас, товарищи, с транспортировкой наваги с тони? Где такое видано, чтобы по месяцу, а то и больше рыба лежала на берегу? Обозов из Мезени нет как нет, а самолетами возить дорого. Вот и маемся. Уловы все копятся и копятся. Заморозим рыбу, а тут оттепель - и все растает... Что же в конце концов получается? Брак! Рыба для употребления почти что и непригодная. Хозяйки в городе, верно, носы воротят от такой наваги! Я давала тебе знать, Тихон Сафо- ныч, и ты высылал два раза оленьи упряжки. А потом опять успокоился. Негоже так, негоже! Вот что я хотела сказать. Если складно, так и лад- но, а не складно, так извините. На этом моя речь кончается. Когда Фекла вернулась на свое место в президиуме, Родион хитрова- то улыбнулся и шепнул ей: - Ты чего на Панькина-то взъелась? Давно ли он у тебя гостил? Фекла шевельнула бровями. - Дружба дружбой, а служба службой. Или не ведома тебе такая по- говорка? Было часов семь вечера. Уже дважды объявляли перерыв, и, кажется, выпили весь чай из ведерных самоваров, и съели все пирожки и бутербро- ды в буфете. Собрание подошло к выборам правления. В него избрали девять человек, в том числе Митенева, Дорофея, Феклу, Родиона и Климцова. Когда Панькин предложил кандидатуру Климцо- ва, по залу прошел шумок. Но, поскольку Ивана рекомендовал Панькин, возражать не стали, полагаясь на мнение и опыт Тихона Сафоныча. Стали выбирать председателя. Эту процедуру, как обычно, вел представитель из района. - Тихон Сафоныч уходит на заслуженный отдых, - сказал Шатилов. - Конечно, хотелось бы, чтобы он еще поработал, однако возраст и состоя- ние здоровья не позволяют. Пора человеку и отдохнуть. Но кто его заме- нит? Какие будут предложения? - У меня есть предложение, - сказал Митенев. - По поручению пар- тийной группы и старого состава правления колхоза я рекомендую на должность председателя Ивана Даниловича Климцова. Товарищ молодой, энергичный, с работой справится. - Недавно его приняли в члены партии, - добавил Шатилов. - Есть ли другие предложения? Послышались возгласы: - А не молод ли? - Сладит ли с работой? - Почему не сладит? Дельный парень. Свой, унденский! Шатилов прислушивался к репликам, не спешил их прерывать. Наконец он повторил: - Есть другие предложения? - Есть! - крикнул с места Андрей Котцов. - Митенева! У него твер- дая рука и опыт имеется!.. Андрей, не выдержав до конца собрания, был чуть навеселе. Офоня Патокин, что сидел рядом, тянул его за полу: "Да сиди ты! Чего тебя дернуло за язык?" Но Андрей, не слушая его, кричал, размахивая рукой: "Митенева-а-а!" - Хорошо, - сказал Шатилов, - Поступила вторая кандидатура: Мите- нев. Есть еще предложения? Больше предложений не поступило. Шатилов озабоченно глянул на парторга, сидевшего рядом. Тот пожал плечами и попросил слова: - Я снимаю свою кандидатуру, так как быть председателем мне не позволяет возраст. Кроме того, как вы знаете, у меня есть общественная работа... - Поступил самоотвод, - с видимым облегчением сказал Шатилов. - Ну как, удовлетворим просьбу товарища Митенева? - Уважим! - Удовлетворить! - Но Андрей опять поднял руку из своего угла в последнем ряду. - Митенева-а-а! - Да прикуси ты язык, Андрюха! - одернула его одна из рыбачек. - Дело говори! - Митенева-а-а! - все тянул Котцов. - Тихо, товарищи, - продолжал Шатилов. - Давайте обсудим все спо- койно. Котцов, который кричит там в углу, по-моему, навеселе... - Вывести его! - зашумело, собрание. - Ну вот, докричался? И дался тебе этот Митенев! - в сердцах про- ворчал Офоня и ткнул Андрея кулаком в бок. Чувствуя, что дело принима- ет серьезный оборот, Котцов замолчал. Поэтому выводить его не стали. - Ставлю на голосование: кто за самоотвод Дмитрия Викентьевича? Так... Большинство. Принято. Кто теперь желает высказаться по кандида- туре Климцова? - спросил Шатилов. Высказались двое: Панькин и "телефонный председатель" Окунев. Из зала поступило предложение: - Надо бы послушать, что скажет сам Климцов. - Верно! Как он думает? Иван, чуть-чуть смущаясь, вышел на сцену и стал рядом с трибуной. - Не изберете - не обижусь, а изберете - не подведу, - сказал он и вернулся на место. - Вот так высказался: всего два слова! - Этот не из говорунов, сразу видно... - Давайте голосовать! Проголосовали за Ивана дружно. Даже Андрей Котцов поднял руку. В тот вечер колхоз получил новое название - "Звезда Севера". ГЛАВА СЕДЬМАЯ 1 Новый председатель начал с того, что ввел у себя ежедневные ут- ренние планерки. К восьми часам все стулья в его кабинете были заняты. Иван Данилович начинал совещание неизменным "итак". - Итак, что мы имеем за прошлые сутки? - Он сам отвечал на этот не очень конкретный, но в общем-то всем понятный вопрос: - К ферме привезли шесть возов сена. Мало, Фекла Осиповна! Почему рано отпустили возчиков? Можно было еще по разу обернуться. Фекла глянула на Климцова холодновато, вприщур. Серые глаза пред- седателя на молодом скуластом лице были непреклонны. Фекла вздохнула, досадуя на себя: еще не вошла в роль заведующей по-настоящему и больше занималась уговорами, чем требовала. - Да вывезем сено. Не впервые, - примирительно сказал Окунев. - Проследите за этим, - распорядился Климцов. - А вы, Фекла Оси- повна, требовательнее относитесь к подчиненным, - уже более мягко по- советовал Климцов. - Теперь дальше... Как идет ремонт судовых механиз- мов на "Боевике", Афанасий Григорьевич? - Денька через три опробуем двигатель, - ответил Патокин. - Срок приемлемый. А что с трактором? - Климцов повернулся к трактористу, высокому рыжеватому парню в ватнике. - Почему вчера, Па- вел, не ездил за бревнами? - Двигатель забарахлил. Ремонтировать надо, - ответил тракторист. - Какая неполадка? - Что-то с пускачом. - Немедленно займитесь ремонтом. Пока стоит зимник, лес, что за- готовлен для строительства, надо вывезти до бревнышка! Все это были те самые текущие дела, о которых говорил Климцову Панькин, когда передавал бразды правления. Когда люди разошлись, Митенев принес на подпись банковские доку- менты. - Такая новость, Дмитрий Викентьевич, - сказал ему Климцов. - Нам предлагают купить в тралфлоте судно. Они там обновляют свой флот, по- лучают новые тральщики, а старые списывают или продают. Митенев насторожился. - Какой тип судна? - Средний тральщик. - А стоимость? Климцов назвал внушительную сумму. Дмитрий Викентьевич покачал головой. - А плавал сколько? - Не знаю. Надо уточнить... - Куда нам старье-то! Был бы новый... - Пока, быть может, придется купить и старый. Надо съездить в Ар- хангельск, посмотреть, что за корабль. - Посмотреть непременно надо. Кота в мешке не покупают. Может, развалина какая... По принципу - на тебе, боже, что нам негоже... - Кого мне взять из знающих рыбаков? - спросил Климцов - Офоню - по двигателям, а Дорофея - по мореходной части, - посо- ветовал Митенев. - В рыбакколхозсоюзе еще попроси Сергеева посмотреть судно. И, само собой, Поморцева... - Спасибо за совет. Завтра вылетим. Митенев еще посоветовал ему: - Смотри, Иван, старьем не увлекайся. По молодости лет тебе, мо- жет, и хочется поскорее заиметь свое судно. Но по мне - лучше погодить бы до нового. Деньги на ветер нам нельзя бросать. И уж если тебе будут навязывать тральщик, то гляди в оба. Все досконально обследуй: двига- тели, ходовую часть, корпус, траление чтоб было кормовым - не борто- вым... Бортовое траление устарело... Дотошней будь. - Постараюсь, - сказал Иван. 2 Тихон Сафоныч, сдав хозяйство Климцову, почувствовал себя не на месте. Подобное случалось со всеми пенсионерами, когда они оказывались не у дел. Предаваться отдыху и праздному времяпрепровождению для него было, пожалуй, труднее, чем тянуть председательскую лямку. Он все ни- как не мог привыкнуть к положению отставного главы колхоза. По-прежне- му по утрам его подкидывало с кровати чуть ли не с петухами. Пока жена досматривала утренние сны, он грел самовар и потихоньку садился пить чай. Потом, глянув на часы, хватался за пиджак: торопился в правление. Но тут же спохватывался - там его больше не ждут... "А может, ждут? Наверное, по привычке счетоводки и Митенев погля- дывают на дверь: скоро ли появится Панькин? Да нет, чего им теперь ме- ня ждать? Они, небось, радуются, когда в контору легкой походочкой влетает молодой председатель Иван Климцов. Все, Панькин, отплавал твой парусник. Приспосабливайся, брат, к новой жизни, как постаревший вер- ховой конь, отгарцевавший свое под седлом, привыкает к тележному скри- пу. Примиряйся со званием персонального пенсионера с орденами и вче- рашней славой" - вот какие мысли приходили в голову Тихону Сафонычу, и он, вздохнув, снимал пиджак и возвращался к столу продолжать чаепитие. Вставала жена, умывалась, заплетала в косу жидкие волосы и погля- дывала на мужа с ласковой многозначительной усмешкой. - Что, муженек, кончились твои заботы? Теперь уж я не знаю, как тебя и величать по должности. - Так и величай: пен-си-о-нер! Приметив пиджак, небрежно накинутый на спинку стула, Ирина Львов- на интересовалась: - Опять надевал пиджак-от? Теплынь ведь в избе. - Дак попал на глаза... Жена, налив чаю, подвигала к мужу тарелку с шанежками. Единственная дочь Панькиных Лиза перед войной уехала в Ярославль учиться в техникуме, да там и осталась. Вышла замуж за мастера шинного завода. Теперь уж подросла и ходит в школу внучка. Иногда Лиза навеща- ла родителей, но редко. Тихон Сафоныч и Ирина Львовна скучали по доче- ри и внучке. Ирина Львовна нрав имела веселый, любила шуточку да острое слов- цо. За тридцать лет замужества она ни разу не огорчила мужа ни женским капризом, ни вздорной выходкой. Многие мужики завидовали Панькину, что у него такая славная жена. Теперь она то и дело находила работу своему бездельничающему суп- ругу, чтобы он не очень уж тосковал по служебному креслу. - На повети половица прохудилась. Заменить бы надо. А то пойдешь сено задавать овцам - и оступишься. Шею сломать можно. Тихон Сафоныч брал топор, пилу и шел заменять половицу. Потом она просила его расчесать проволочными щетками-ческами овечью шерсть для пряжи, вставить в горнице в раму новое стекло взамен треснувшего, наколоть хороших смолистых полешков для растопки и сло- жить их сушиться за печку. Тихон Сафоныч чесал шерсть, заготовлял лу- чину, вставлял стекла, но тоска по привычным председательским делам не проходила. Он стал наведываться в правление. Его там встречали почтительно. Счетоводки подвигали ему стул, Митенев приветливо улыбался и даже пы- тался шутить, что было совсем не в его характере. - Ну как на пенсионерских-то хлебах? Живот начал небось расти от неподвижного образа жизни? - спрашивал он, надевая очки, чтобы получше рассмотреть Панькина. Тот отвечал: - Наоборот, худею. От безделья... - Скоро и мне такой жребий падет: мух в избе пересчитывать да с женкой браниться... Недолго уж осталось, - с притворной сокрушенностью говорил бухгалтер. Секретарша Настя уже не вставала, как раньше, при его появлении, не вытягивалась в струнку, а только вежливо здоровалась и тотчас пог- ружалась в свои бумажки. Климцов, правда, частенько забегал к Тихону Сафонычу посовето- ваться в затруднительных случаях, чему Панькин всегда радовался. И, собираясь покупать тральщик, Иван Данилович пригласил его принять участие в осмотре судна. Но Тихон Сафоныч вежливо уклонился от такого предложения, сказав, что в современных рыболовных судах он совершенно не разбирается. Во время поездок в Мурманск к приходу туда рыбаков Ти- хон Сафоныч бывал на колхозных судах в основном гостем. Ему отводили одну из лучших кают, и он общался с экипажем. А по части устройства тральщика и состояния его механизмов он был специалистом неважным. Да- же шутил по этому поводу: "Я знаю только, где нос, а где корма. Ну еще в салоне место сумею найти, когда сядем обедать да чарку поднимать за ваш приход с моря". Потому он и сказал Климцову: - Я буду вам только обузой. Обойдетесь без меня. Однако могу по- советовать вот что... Тебе будут нахваливать судно: все, мол, в поряд- ке, тральщик почти новый! Так ты не очень-то слушай и про себя думай: "Ничего подобного, должны быть в нем изъяны", - и старайся обнаружить их. Надувать тебя никто не собирается, однако им надо списать судно, чтобы поскорее купить новое. На такое приобретение нужны большие день- ги, и потому тебе будут продавать старое подороже. А стоимость корабля зависит от процента изношенности. Ты старайся определить его точнее, чтобы этот процент был повыше. Они станут его занижать, а ты повышай. И помни - тут есть одна тонкость. Чрезмерно занижать процент изношен- ности им тоже не с руки. К ним может вышестоящее начальство придрать- ся: а, мол, судно еще хорошее, может плавать, а вы его списываете. По- тому и нажимай на них. Поломаются, поломаются, да и уступят. Климцов осторожно возразил: - Вы думаете, нам придется торговаться? У них, наверное, уже все определено по документам - и уровень изношенности, и стоимость судна. - Все может быть, - уклончиво ответил Панькин.- И если то судно нам не очень годится, ставь вопрос о продаже тральщиков, которые мы арендуем. По отзывам капитанов и механиков, они еще довольно прочные и могут плавать долго. ГЛАВА ВОСЬМАЯ 1 Ферму от прежней заведующей Фекла приняла порядком подзапущенной. Помещения, стайки и кормушки требовали ремонта, в котельной растреска- лась печь, всюду была грязь. Доярки даже фляги для молока мыли холод- ной водой. Полей в колхозе не имелось, и возле скотного двора накопи- лись горы навоза. Фекле, привыкшей к чистоте и аккуратности, такое хозяйство не понравилось, и она принялась наводить в нем порядок. Сходила к Мальги- ну в сельсовет и попросила его отвести место для свалки навоза подаль- ше от села, в тундре. Потом позвала на помощь Немка. Он привез глину, песок, известь и стал ремонтировать печи в котельной. Но одному Немку выполнить весь ремонт было не под силу, и Фекла решила пригласить еще Дорофея Киндякова. Дорофей на ремонте судна был занят не полный день, однако прини- маться за кормушки в коровнике ему не очень хотелось. - Я на ремонте "Боевика" вкалываю. Навигация скоро... - Выбери времечко-то. Очень прошу. - А чего меня просить? В правление иди, пусть дадут тебе людей и наряд оформят как следует быть. - Будет, будет наряд, Дорофеюшко! Уж я тебе обещаю. Ты только согласись. С людьми нынче туговато. Сам видишь, многие на зверобойку собираются... Дорофей не сдавался. - Сказал - занят. - Я тебе хошь бутылку, хошь две поставлю, - пустила Фекла в ход последний козырь. Дорофей обиделся: - Нашла калымщика! Да ты что? Я сроду за бутылку не робил. Фекла хитренько прищурилась, погрозила пальцем. - Полно давай. Какой мужик откажется от бутылки? Где видано? Мне ведь не жалко. У меня нынче зарплата приличная. Я тебе все сделаю. Что мне какая-нибудь десятка? - Тьфу! - Дорофей вскочил, как ужаленный. - Ей говорят одно, а она другое. Никаких бутылок мне не нужно. Взяток не беру. - Так это ж не взятка, а могарыч... - Шут с тобой. И так сделаю, А материал есть? - Материал Немко подвез, - обрадованно сказала Фекла. - За бутылку? - Был грех... Он хоть не пьет, да копит. У него скоро день анге- ла... Дорофей уж совсем добродушно залился смехом: - Хо-хо-хо! Нашла... нашла ангела! Ох-хо-хо... - Ох-хо-хо да хо-хо-хо! - передразнила Фекла. - Чем не ангел? Бе- зотказный человек! Умелец на все руки. Только кликни - все сделает. А тебя уговаривать приходится, словно ижемского купчину. Уж до чего до- ломался!.. Ну я пойду за нарядом. Спасибо тебе. - На здоровье, - буркнул Дорофей. У порога Фекла задержалась: - Женка-то где? Здорова ли? - А что, и ее захомутаешь на ферму? - насторожился Дорофей. - Да нет... Старовата. - И то верно - стара. Здоровье неважное. Ушла к Мальгиным в чулан помолиться... Свои-то иконы я еще в тридцатом году вынес из избы, а у них сохранились. Родион хотел было в расход пустить, да оставил как память о матери. Только запрятал в темный угол, чтобы не видели. Праздник нынче какой-то... - Верно, Евдокия... А иконы нельзя в чулан прятать. Им свет ну- жен. - Да ты что? Разве можно так говорить? - Дорофей изумленно уста- вился на Феклу. - Активистка, член правления, заведующая фермой - и веруешь? - Я же тебе не сказала, что верую. Не наговаривай. Так не забудь про ремонт. Прощевай! - Будь здорова! Дорофей, вспомнив о возрасте жены и о ее болезнях, погрустнел: недоброе предчувствие легло на сердце... x x x Ефросинья пришла к дочери, когда та, подоткнув подол, мыла в чу- лане пол после побелки. Чулан служил Мальгиным продовольственной кла- довкой, в нем хранили соленую рыбу в бочонках, ягоды - морошку и чер- нику и другие припасы. К весне они были почти съедены, чулан опустел, и Густя занялась им, благо у нее был выходной день. Ефросинья, постояв у порога, приметила, что угол в чулане опус- тел, иконы исчезли. - Куды иконы-то дели? - спросила она у дочери. - Вынесли на поветь, там положили, - ответила Августа. - Только чулан загромождают. Да и довольно их тут хранить. Увидит кто - непри- ятностей не оберешься. Скажут - муж предсельсовета, жена завклубом, а доски хранят. Уж не молятся ли втихую?.. Ефросинья недовольно поджала губы и укоризненно посмотрела на дочь, которая старательно выжимала над ведром тряпку. - Сегодня Евдокия. Грех полы-то мыть... Большой грех! - Полноте, мама. Спутники запускаем, космонавты летают, а вы все еще в бога верите. Пора бы от старинки-то и отрешиться. Ефросинья насупилась и хотела было уйти, но спросила: - Где они лежат-то? Я хоть одну возьму. А то еще пожгете, хватит у вас ума... - А на повети. Берите, пожалуйста, хоть все, пока не пришло лето и не хлынули сюда бородатые москвичи. Те приедут - все подберут. Охочи до предметов старого быта. - Бородатые-то москвичи иконы собирают из корысти. Я слыхала, что продают их там за большие деньги. За границу утекают наши иконки к ка- толикам разным. Вот ты, культурный работник, позаботилась бы, чтобы иконы взяли в музей в Архангельск. Там бы они сохранились. Все лучше, чем барышникам отдавать... - Ладно, может, из музея кто приедет, так отдадим. А вы себе возьмите какую надо... Ефросинья подумала, пожевала запавшими старческими губами. - Дак отец-от опять выкинет. Он еще в тридцатом, в коллективиза- цию, все иконы на растопку пустил, безбожник окаянный. И твои пус- тит... Я одну только возьму, чтобы он не видел. - Как хочешь, мама. Ефросинья пошла на поветь, долго искала там иконы и нашла их в самом дальнем углу, за ворохом сена, сложенными в стопку и накрытыми мешковиной. Она выбрал