И я пойду, если под настроение. Возьму тебя под руку и пойду в джинсах в клуб. Худо ли? - Фигура не та. Задок луковкой... - Сяду на диету, - глаза жены рассыпали веселые искорки. - Диета не поможет. - Много ты понимаешь! Я по науке. Родион отпил чай из стакана, недовольно пошмыгал носом. - Вот ноне жизнь какая, Тихон Сафоныч. И надо нам быть настороже, чтобы старинные традиции вовсе не потонули в западных жинсах! - Да джи-и-инсы! - опять поправила Августа. - Ну ладно, - примирительно сказал Панькин. - Вот ты говоришь раньше... А куда нам с тобой было податься из села с четырьмя-то клас- сами? В Архангельск на лесозавод - бревна катать? Или на пристани грузчиками? Уж лучше плавать. И потом, в прежние времена глава семейс- тва старался удержать детей дома, потому что ему нужны были работники. Один на карбасе или на еле в море не выйдешь за той же селедкой. Кто помощники? Да сыновья, дочери, зятья... И ловецкие угодья распределя- лись по числу душ. А теперь этого нет. Теперь для молодых - институты, техникумы, училища всякие. Города манят теплом, светом, весельем... Вот и уезжают. И на канате не удержишь. Хотели бы, да, не в силах. Та- кая, брат, логика жизни. Августа заметно повеселела. - Правильно говорите, Тихон Сафоныч. У нынешней молодежи жизнь совсем другая, интересы - тоже. Родион молчал, отпивая чай маленькими глотками и глядя куда-то в угол. - Так, да и не так, - сказал он наконец. - Трудной работы не хо- тят делать. За чертежной доской в городском уюте куда легче, чем на Канине рюжи норить или в море за треской да селедкой мотаться. Вот в чем причина. Прежде всего! - Одна из причин, - осторожно поправил Панькин. 2 Климцов вел дела напористо, энергично и даже с азартом, свойс- твенным молодым, искреннем и порывистым людям, еще не знакомым с уши- бами и синяками, какие иной раз доводится получать от вышестоящих ор- ганизаций за промашки или недоработку. Им пока все в охотку, во всем они еще делают для себя полезные открытия. Но им присуще и скептичес- кое отношение к старому и вполне естественное желание заменить его бо- лее современным, без чего движение вперед немыслимо. В сравнительно короткий срок Иван Данилович приобрел два тральщи- ка, заменил невода на семужьих тонях, отремонтировал склад и рыбопри- емный пункт, свел и еще кое-какие усовершенствования в хозяйстве. Он вылетел самолетом к приходу своих судов в Мурманский порт, познакомился с кораблями и экипажами, выслушал просьбы и пожелания колхозных капитанов, а перед отъездом установил личный контакт с руко- водителями судоремонтной базы. Колхозники первое время присматривались к Климцову, как он начи- нает ходить в председательской упряжке, не попадает ли ему шлея под хвост, не ошибается ли, не злоупотребляет ли по молодости доверенной ему властью. Но вскоре убедились, что Климцов - хороший хозяин и рука у него уверенная и твердая. Даже Панькин, который наблюдал за ним пристрастно, замечал, что дела идут не хуже, а кое в чем, пожалуй, и лучше, чем во времена его руководства. Те новшества, о которых старый председатель только меч- тал, стали постепенно укореняться в колхозе "Звезда Севера". Взять хотя бы зверобойный промысел. Прежде чем отправить бригады во льды, Климцов полетел на разведку тюленьих стад в горло Белого моря на вертолете. Узнав об этом, Панькин только почесал загривок: "Обой- дется эта разведка в копеечку, а Митенева, пожалуй, хватит кондрашка". Митенев, конечно, ужаснулся, такой расход ему и во сне не снился, но Климцов прижал его убедительными доводами: лежки зверя течением и вет- рами сильно раскидало, подходы судов к ним затруднены, а тюлень дер- жится у берегов считанные дни... - Все окупится, если зверя не прозеваем, - решительно заявил председатель. Митенев вынужден был раскошелиться. И разведка помогла. Зверя не прозевали. Подведя после промысла свой дебет и кредит, Мтенев увидел, что рейс машины окупился с лихвой. Тихон Сафоныч открывал у Ивана все новые положительные качества. "Откуда что и берется? - думал он. - Отец Климцова умел только править карбасом да парусной елой, а мать управляться с печкой да домашней живностью. Откуда у сына эта решительность и безошибочный расчет? На- верное, от прадедов, что пришли сюда на своих ушкуях по лесным рекам с новгородчины... А с новгородчины ли? Ведь древняя предприимчивая и строптивая новгородская кровь в Унде была изрядно разбавлена более поздней, но не менее строптивой и предприимчивой московской..." Панькин заметил, что Иван стал реже приходить к нему за советами. "Видимо, необходимость в них отпала. Это ладно". Вечерами Климцов подолгу сидел в своем кабинете. Он любил пораз- мышлять в спокойной обстановке, неторопливо взвесить все "за" и "про- тив", листая аккуратно подшитые колхозные документы - протоколы собра- ний, годовые отчеты: вся история хозяйства проходила перед его глаза- ми. Он видел, что прежде колхоз жил бедновато, флот был маломощный, деревянный, за тюленем ходили пешим порядком с лодками-волокушами. А теперь вот появились собственные тральщики, впервые на Поморье был применен вертолет для разведки тюленьих лежек. Будущее зверобойного промысла виделось Климцову во взаимодействии с авиацией. Обследование всего района промысла за короткий срок, быст- рая высадка бригад на лед и своевременное их возвращение - все это могли обеспечить вертолеты. "Конечно, стоимость часа полета еще доро- говата для колхоза по сегодняшним его возможностям. Но со временем мы преодолеем и эту трудность", - решил Иван, закрывая папку с документа- ми и берясь за другую. Вошла курьер-уборщица Манефа с охапкой поленьев. Она бухнула дро- ва на пол перед топкой, поправила полушалок и спросила довольно бесце- ремонно: - Долго сидеть-то будешь? Для Манефы субординации не существовало. По старой привычке она со всеми была на "ты". Иван оторвался от бумаг. - Да посижу. А что? - Топить-то можно ли? - Топи, пожалуй. Несмотря на лето, погода стояла скверная, холодная, дождливая, и Манефа время от времени протапливала печи. Она уложила дрова в топку, нащепала лучинок и растопила голландку. - Прежний-то председатель вечерами тут не сидел. Видать, тебе зарплату положили поболе, чем была у него? - спросила Манефа. - Зарплата та же, - смутился чуть-чуть Климцов. - А сижу тут, по- тому что люблю подумать в тишине. - Прежний-то к стулу не приклеивался. По телефону дак за него, все, бывало, Окунев говорил... Ну, думай-ко. Я пойду. Климцов кивнул. Манефа взялась за скобу двери, но задержалась. - Подумай-ко, Иван Данилович, как мне зарплату поболе выхлопо- тать. Работы по горло, а я все на сорока рублях. Нонче деньги-те стали дешевы... На хлеб едва хватает. Ты вот еще и с бумажками меня каждый день посылаешь: то одного, то другого вызови к тебе... Климцов улыбнулся. Действительно, он взял за правило в некоторых случаях вызывать людей, тех, кто в чем-нибудь провинился или недоста- точно точно выполнил его указание. За Панькиным этого не водилось, тот предпочитал беседовать с колхозниками там, где с ними встретится, об- ходя хозяйство по утрам. Просьба Манефы была несколько неожиданной для Климцова. - Вопрос о вашей зарплате надо обсудить на правлении, - сказал он. - Обсуди, раз такой порядок. Панькин-то обещал прибавку, да сколько раз пообещает, столько и забудет. - Манефа помедлила и добави- ла. - Ну, может, он и не забывал, а Митенев был против. Он ведь у нас жом! Ты с него и начни, сперва его обработай. А правление-то согласит- ся, я знаю. - Хорошо, хорошо, - заверил Климцов. Когда Манефа вышла, он вспомнил другую просьбу - Феклы Зюзиной - об электродойке. На заседании правления вопрос об этом решили положи- тельно. Но Климцов был уверен, что устанавливать электроаппараты в старом коровнике неразумно. Конечно, то, что доярки требуют облегчения труда, вполне законно. Да и в городе на одном из совещаний нового председателя критиковали за "дедовские методы в животноводстве", будто он, Климцов, внедрял их... "Видимо, строительство коровника откладывать больше нельзя. Если не заложить его теперь, через несколько месяцев непременно возникнет потребность строить что-то другое, не менее важное, и тогда затея с коровником будет опять отложена, - размышлял Климцов. - А где строить? Рядом с нынешним? А может, целесообразно возводить его в другом месте? И где взять материал, если лес, заготовленный впрок, пущен в дело? Впрочем, не весь. Есть еще штабель отличных бревен, припасенных для постройки колхозной конторы. С этим можно и подождать..." 3 Иван Данилович засиделся в правлении и пришел домой уже около де- сяти часов. Сын Гришка спал, жена стояла у стола и что-то кроила из пестрого ситца. Скинув сапоги, Климцов походил взад-вперед по комнате, ощущая, как домашнее тепло просачивается под рубашку. Тамара, положив ножницы, тихо спросила: - Что долго? - Да все дела. Тамара собрала со стола разрезанные куски ткани и, подойдя к му- жу, обняла его. - Скучно мне. Ты приходи пораньше. - Ну-ну, ладно, - тронутый неожиданной лаской и этим признанием жены, пообещал Иван Данилович и посмотрел на детскую кроватку. - Лег-то вовремя? - В девять. Убегался. Подружился с соседскими детьми, еле домой зазвала. - Ну пусть спит. Перекусить бы. - Сейчас соберу. Чайник горячий. Да, чуть не забыла, там для тебя есть сюрприз, - жена многозначительно улыбнулась и принесла из сеней сверток, развернула его. В нем оказалась свежая семга. Иван вскочил со стула, точно ужаленный. - Это что такое? - возмутился он. Жена прикрыла ему рот ладонью. - Тише, разбудишь сына. Принес какой-то рыбак. - Какой рыбак? - Не знаю. Он не назвал себя. - И ты приняла? Какая неосторожность! Ты понимаешь, что ты наде- лала? - А что? Разве ты не просил его принести? - Конечно, не просил! И не собираюсь просить. Это знаешь что, друг мой? Взятка! Тамара совершенно растерялась. - Да кабы я знала, Ваня! - наконец вымолвила она. - Ну ладно, расскажи, какой он из себя. - Ну... такой... среднего роста, в резиновых сапогах, черноборо- дый. Нет, скорее, седобородый... Глаза большие, темные, вроде цыганс- кие... - Старый? - На вид лет пятьдесят или побольше. - И что сказал? - Сказал, что принес тебе рыбу и все... - Эх, Тамара! Надо было взашей гнать его с таким подношением! Семга - рыба строгого учета. Это, наверное, браконьерская или украден- ная из улова на тоне. Ну ладно, ты не очень расстраивайся. Выясним, кто принес. Меня, видишь ли, прощупывают, беру ли я подарки. Люди ведь разные. Больше, конечно, хороших, но есть и прохиндеи: ищут для себя всякие лазейки да выгоды. Прошу тебя, впредь никаких приношений не принимай. Поняла? - Как не понять, Ваня... - Ну вот и ладно. Будем ужинать. Пришла мать, Екатерина Прохоровна, почаевничать. По расстроенному виду снохи она сразу догадалась в чем дело. - Тут приходил Степан Сергеев. Я в окно видела, - сказала она будто между прочим. - Степан Сергеев? - с живостью спросил сын. - Ну завтра я с ним поговорю. - Поговори-ко, поговори. - В словах матери Иван уловил одобрение. - Чего принес-то? Семгу, поди? - Семгу. - Ты ведь не просил! - Была нужда! - Проверяют тебя, Иван. Не попади впросак, - посоветовала мать. - Степан-то нехороший мужик. Раньше, бывало, все, что плохо лежит, тянул к себе. А и теперь лучше не стал. В колхозе работать не хочет - боль- ным сказывается, а для себя ловит рыбу на озерах и продает. Деньги ко- пит. Одним словом, живет единоличником. Панькин с ним немало крови по- портил. Вот теперь и тебя стал обхаживать... Тамара потупила взгляд. Ей было стыдно, что она подвела мужа. Придя утром на работу, Климцов сразу же послал за Сергеевым и, пока он не пришел, хотел было заняться делами. Но тут в кабинете поя- вился олений пастух Василий Валей. В последние годы он сильно постарел и пасти колхозное стадо в двести с лишним оленей ему стало не под силу. Он сидел в чуме или ло- вил рыбу на ближнем озерке, а заботу о колхозном и личном стаде пере- ложил на двух своих женатых сыновей. - Здравствуй, Василий Прокопьевич. Зачем прибыл? Как наши олешки? - поинтересовался председатель. - Худо, ой, худо! - сказал Валей, держа наготове какой-то узелок. - Почему же худо? - Да вот, смотри сам... Валей развернул на приставном столике узел. Иван Данилович увидел на раскинутой тряпице какие-то странные сморщенные серые комочки, из- дали напоминающие недосушенные грибы. - Что это? - удивленно взглянул на него Климцов. - Уши. Олешков уши... Пали олешки, а я уши привез, - ответил пас- тух. - Как пали?- встревожился Иван Данилович. - Почему? И при чем тут уши! - Считай... Двадцать олешков пало... Ой, худо, председатель! - Валей сел на стул, печально глядя на разложенные на тряпочке оленьи уши. - Ну, а уши-то ты зачем привез? - раздраженно спросил Климцов. - Всегда привозил. По ушам списывали олешков, чтобы на мне не ви- сели... "Чертовщина какая-то!" - рассердился председатель. От ушей нехо- рошо попахивало. - Заверни и вынеси отсюда, - распорядился Климцов. - Ты сперва пересчитай, а потом я вынесу, - не двинулся с места Валей. Иван растерялся. Известие о падеже оленей неприятно поразило его. Он позвал на помощь Митенева. - Вот, Дмитрий Викентьевич, - сказал он главбуху. - Валей привез оленьи уши. Надо, говорит, списывать оленей по ним. Болеют олени, что ли? - Так было заведено, - ответил Митенев. - Если олени заболеют и падут, то в качестве оправдательного, так сказать, вещественного дока- зательства мы принимали от пастуха уши. По их числу списывали живот- ных. - Это что за метод учета! - возмутился Климцов. Митенев пожал плечами: - Стадо далеко, ехать туда трудно: ни пути, ни дороги... - Надо теперь же послать Окунева все проверить на месте, - жестко сказал Климцов. - Если появилась эпидемия, то срочно вызовем ветврача. Между прочим, я слышал, что на днях в Мезени на рынке продавали олени- ну... - Я не продавал! - Валей вскочил со стула. - Неправда это. Пали олешки. Поедем - сам посмотри. - Мне ехать недосуг. Поедет Окунев. - Он, конечно, разберется, - одобрил Митенев решение председате- ля. - Но ты, Иван Данилович, на всякий случай пересчитай эти уши. Бу- дем составлять акт... - Это уж ваше дело, - холодно сказал Климцов. - Ну тогда я разберусь. Идем, Василий, - Митенев повернулся к двери. Потом Климцов пригласил своего заместителя по сельскому хозяйс- тву. Окунев решил отправиться к стаду вместе с Валеем. Вызванный Иваном Даниловичем Степан Сергеев ожидал в приемной. Климцов велел ему зайти. Сергеев стал у порога и с настороженным видом мял в руках свой бараний с кожаным верхом треух. Сергееву можно было дать, пожалуй, все шестьдесят. Тамара ошиб- лась. И борода у него седая, черноты почти совсем не осталось. Но он был еще крепок, с крупными руками. Носил резиновые бродни с подверну- тыми голенищами, ватный костюм и поверх него брезентовую куртку. Глаза у Сергеева и впрямь смахивали на цыганские: темные, пронзительные. - Вызывали? - спросил Сергеев. - Вызывал. Подойди ближе. - Иван Данилович не пригласил рыбака сесть, и тот догадался, что предстоит неприятный разговор. Климцов вы- тащил из-под стола мешок и, вынув из него сверток, положил перед Сер- геевым. - Это ты вчера принес? - спросил сухо. - Я, - ответил Сергеев. - Зачем? - Гостинец. Дай, думаю, подкормлю председателя. Человек он хоро- ший, работы у него через край, а пища, верно, неважнецкая... А что? Не ладно сделал? Я ведь от чистой души. Климцова подмывало вскочить стукнуть по столу кулаком, накричать на этого неприятного ему мужика, который неизвестно почему вдруг взду- мал его "подкармливать", но он сдержался и спросил как можно спокой- нее: - Значит, подкормить меня решил? Спасибо. Но такой подарок я при- нять не могу. И вообще никаких подношений не принимаю. - Мы ведь рыбаки, можно нам немного и для себя... У хлеба не без крох, - неуверенно произнес Сергеев. - Не то говоришь. Что тебе нужно от меня? - Да ничего. Ей богу ничего. Я вас уважаю, вот и принес. От всей души. - Не то, не то, Сергеев! Ты туману не напускай. Где взял рыбину? - Так я ж на тоне неделю сидел... - Значит, там украл? - Ну вот, сразу и украл... Пошто так, Иван Данилович! Я ведь ло- вил. Ну взял одну: дай-ко, думаю, отнесу председателю. Он в этом году свежей семги, наверное, не пробовал... - Не то, не то, Сергеев. Чего хотел добиться этой подачкой? - Да ничего не хотел! - взорвался вдруг рыбак. - Ну вот что: возьми рыбу и сдай на приемный пункт. Квитанцию по- том мне покажи. Понял? - Как хошь, - уныло сказал Сергеев. - Все. Иди. Степан поморщился, словно съел горькую пилюлю, торопливо опустил рыбу в мешок и, не попрощавшись, вышел. Иван Данилович сорвался со стула и забегал по кабинету, давая вы- ход своему раздражению. Наконец он поостыл, успокоился, махнул рукой: "Да ну его к дьяволу!" В кабинет вошла Фекла. - Здравствуй, Иван Данилович. Пришла я доложить тебе о происшест- вии на ферме. - Еще чего? - Климцов глянул на нее, набычившись. - Какое такое происшествие? - Да сторожа выгнала с работы. Трифона Сергеева. - За что? - Напился. Чуть коровник не спалил. Прошлой ночью мне не спалось. Дай, думаю, добегу до фермы, проверю, как там... Захожу во двор - ды- мом пахнет. Напугалась, сунулась туда-сюда - огня не видно. Побежала в котельную - там всегда сторож сидит. Открыла дверь - матушки мои. Дым как шибанет в лицо, да такой едучий, словно бы от тряпок... А Трифон разлегся на полу и храпит. И сбоку у него какая-то одежка тлеет, и фу- файка на нем вроде бы занимается. Ну, растолкала его. Сел да как заво- пит спросонья: "По-жа-а-ар!" А я схватила ведро воды и вылила на него. Очухался. "Что это ты, спрашивает, Фекла, воду на меня льешь?" - "Ват- ник-от у тя зашаял, пьяница несчастный, отвечаю. - Опять, видно, с ци- гаркой заснул!" А он мне: "Я курил осторожно..." А от самого винищем несет. Ну я его взашей и вытолкала с фермы, и сама дежурила до утра, до прихода доярок. - Фекла помолчала, перевела дух. - Днем он вчера приходил, каялся, божился, что пить не будет, но у меня больше веры ему нет. Такой сторож мне не надобен. Назначьте другого. Теперь Климцов сообразил, почему приходил к нему с дарами брат Трофима Степан. - Все понятно! - Как не понятно, Иван Данилович, - с живостью подхватила Фекла. - Пьяницу держать нечего. Надо непьющего да некурящего. - Понятно, понятно, - кивнул Климцов. - Согласен с вами. Трифону и раньше были замечания, я помню. Ну а кого назначим? Кто у нас из старой гвардии мог бы пойти в сторожа? - Да, право, не знаю... Пожилых людей немало, да не всякий на эту работу гож. А кто и подойдет - согласится ли? Ночами дежурить нелегко. Вот, к примеру, Ермолай. Ему сторожить будет трудно. Возраст, да и здоровье... - Это тот Ермолай, у которого Суховерхов квартирует? - Он самый... Ну вот еще Дмитрий Котовцев, - назвав эту фамилию, Фекла чуточку смутилась: уж очень много неприятных воспоминаний было связано с этим человеком. - Но тот еще мужик крепкий, и пока не на пенсии. А если взять Немка, - продолжала она размышлять вслух, - тот ничего не слышит. Какой из него сторож? А вот, кажется, подходящий че- ловек... Семен Дерябин. Я с ним в войну на тонях сидела. Теперь он на пенсии, дома. Только стар. Уж поди за семьдесят. Ежели бы согласился, лучшего сторожа не надо. Есть, правда, у нас еще пенсионер, - мелькну- ла у Фекла озорная мысль. - Панькнн. - Ну это, пожалуй, не та кандидатура, - Климцов деликатно кашля- нул. - Не гоже заслуженного председателя, ветерана и организатора кол- хоза в сторожа сватать. Обидится, да и мы проявим бестактность... - А добрый был бы из него сторож! - звонко рассмеялась Фекла. - Под моим-то началом! Я бы уж ему и поблажку дала, подушечку из дому принесла: мол, вздремни, Тихон Сафоныч, часок - ферма от этого не пострадает, коли все тихо, спокойно, да засовы надежные... Климцов тоже посмеялся, но сказал уже серьезно: - Остановимся пока на Дерябине. Если с ним не договоритесь, тогда будем еще искать. - Ладно, схожу к нему. - Погодите, Фекла Осиповна, - остановил ее председатель. - В ста- рый коровник мы все же решили электродоильные аппараты не устанавли- вать, но на днях заложим новый. - Вот как! - обрадовалась Фекла. - Это куда как хорошо! И когда построите? - Думаю - к весне будущего года. - Долгонько. Ну да ладно, стройка у нас не одна. Когда Фекла ушла, Иван Данилович, вспомнив о Сергеевых, оконча- тельно утвердился в том, что Степан приходил к нему просить за брата. Работа сторожа, хоть и не очень заметная, давала ощутимую прибавку к пенсии. "Брат погорел, так ему защитник нашелся. Хотел поймать меня на крючок! Дудки!" Семен Дерябин, хотя был уже и стар, и частенько прихварывал, все же согласился подежурить на ферме. Фекла успокоилась: нашла сторожа. На улице она встретила Климцова и сказала ему об этом. - Вот и ладно, - одобрил Климцов. - Я завтра полечу в Мезень на бюро райкома. По сельскому хозяйству отчитываться. Нужны будут сведе- ния по ферме за полугодие. - Хорошо. Приготовлю, - пообещала Фекла. Над сведениями за полугодие она корпела дома весь остаток дня. Кажется, ничего сложного - привести в систему показатели по удойности на корову, по группам и в целом по ферме, высчитать среднюю жирность молока, отразить на бумаге "движение стада", то есть указать, сколько было и сколько стало коров, быков, телок и бычков, какое количество молодняка поставлено на откорм да сдано государству на мясо. Все эти показатели она знала наизусть, были записаны они у нее в тетрадку, ко- торую она постоянно носила в кармане. Но привести это в стройную сис- тему на бумаге оказалось для нее сущей мукой: как-никак образование всего три класса, да и много писать до работы на ферме ей не приходи- лось. Даже писем посылать было некому. Шариковая ручка непривычно скользила в пальцах, но Фекла стара- тельно выводила буковку к буковке, циферку к циферке, чтобы председа- тель мог все хорошо понять и не ошибиться, когда будет держать ответ в райкоме. x x x Фекле очень хотелось сходить по ягоды. Уже поспела черника, скоро будет и морошка. Больших заморозков в начале лета не было, и ягодники сохранили цвет. А раз цвет уцелел, будет и плод. Идя утром проторенной дорожкой на ферму, Фекла видела, как в тундру, к озерам тянутся стару- хи, детишки, молодухи. Она даже не помнила, когда ходила по ягоды последний раз. Все де- ла удерживали. Да и не хотелось нежелательных пересудов: вот, дескать, Зюзина бросила ферму и убежала по ягоды... Но наконец Фекла все же ре- шилась выбраться в лес. В субботу особенно тщательно проверила, все ли в порядке на скотном дворе, а воскресным утром взяла корзинку и пошла. Был солнечный день. Холодноватый восточный ветер освежал лицо, с губы доносились запахи моря. Фекла шагала быстро по бурой торфянистой тропке, огибая бочажки с водой, ощущая необыкновенную, давно не испы- танную легкость во всем теле. До небольших озер, окруженных кустарником и низкорослыми березка- ми, было рукой подать. Вскоре Фекла вышла к озеру Глубокому и стала брать чернику. Быстро наполнила корзинку и поспешила домой. Перекусив и высыпав ягоды на холстину, она решила сходить к озеру еще раз. По пути заглянула на ферму справиться, увезли ли молоко после утренней дойки. Но второй раз быстро набрать корзинку не удалось: пока Фекла хо- дила домой, ягодницы порядком обобрали кусты. И когда корзинка снова наполнилась, солнце уже коснулось края земли. Ветер поутих, стало спокойно и тепло. Фекла огляделась вокруг и поразилась глубине неба и шири горизонта, который полукружьем охваты- вал тундровую даль. Над озером летела гагара, она то опускалась на во- ду, то поднималась, и Фекла видела, что крылья гагары снизу подбиты золотистым пухом, который искрится и будто просвечивает насквозь от лучей солнца. Спокойная заря отражалась в воде, и казалось, было две совершенно одинаковые зари, разделенные полоской дальнего кустарника. У берегов озера покачивался камыш, на мелководье вода рябила, и сквозь нее был виден мелкий песок. Фекла села у самой воды, сняла платок, поправила волосы и долго сидела неподвижно, словно и сама стала частицей этой удивительной неброской природы. Она думала о том, что редко выходит в тундру, все у нее работа да домашние дела, а полюбоваться всем тем, что вокруг, и отдохнуть некогда. Ведь в общении с природой человек об- ретает состояние покоя, равновесия и душевной чистоты, очищается от всего наносного, суетного и мелочного. Фекла тихонько вздохнула и поднялась с кочки. На пути домой она свернула чуть влево, к другому озеру - Тихому, что было неподалеку. В детстве она любила ходить к нему с девчонками. Очень уж заманчиво поб- лескивало оно в просветы между березками. Вода в нем прозрачная, чис- тая-чистая. Пить ее из пригоршни сущее удовольствие - и не хочешь да напьешься... И вот теперь ей захотелось поглядеть, как в озере Тихом колышется на заре розовая вода, как шуршат у берегов зеленовато-желтые камышинки, как с поверхности воды взлетают чайки, кружат над озером и тоскливо кричат: "Кили-и... кили-и!" Фекла пробралась через кусты и, придерживаясь за корявую сучкова- тую березку, зачерпнула воды рукой и глотнула ее, ощутив холод во рту. Озеро лежало перед ней в зеленом березовом ожерелье. Внизу, в камышах, стал наслаиваться легкий туман. Просветленная вышла Фекла на тропку, что вела к дому, и тут уви- дела между деревцами рыболова. С длинной удочкой он зашел по мелко- водью в резиновых броднях далеко в озеро. На голове у него была соло- менная шляпа. Шляп в Унде не носили, и Фекла решила, что это, наверное, ка- кой-нибудь командированный. Но когда рыболов повернул голову, она уз- нала Суховерхова. Фекла слышала, что после окончания учебного года Суховерхов соби- рался съездить на родину в Липецкую область. Значит, он уже вернулся. Она спустилась к воде и окликнула: - Леонид Иванович! Он быстро обернулся и, узнав ее, вышел на берег. В одной руке Су- ховерхов держал удочку, в другой нес прозрачную полиэтиленовую сумку, в которой виднелось несколько рыбешек средних размеров. - Ловится рыба? - спросила Фекла. Суховерхов поздоровался и повыше поднял сумку. - Вот, окуни. Тут, кроме них, другой рыбы, видимо, нет. Да и оку- ни держатся в глубине, на дне ямы. Если бы не такие сапоги, не поймать бы ни хвоста. - А вы не свалитесь в яму? - Я осторожно. Дно удилищем щупаю... Суховерхов бережно опустил сумку на траву, рядом положил удочку и, подвернув голенища сапог, пригласил Феклу сесть на старый обрубок дерева возле кострища. Трава уже покрывалась росой, и Суховерхов, наломав веток, сел на них. - Какие крупные ягоды, - сказал он, заглянув в корзинку Феклы. - Ешьте, не стесняйтесь. Суховерхов осторожно взял сверху немного ягод. - Вкусные! - зажмурился он. - Сладкие и холодные. - Ешьте вволю. У меня дома еще есть. Я уж здесь сегодня второй раз. Вы на родину ездили? - спросила Фекла. - Ездил... Суховерхов рассказал ей про свою поездку, про то, как, прибыв в родной город, с трудом нашел старых знакомых. - Все там изменилось, - грустно заметил он. - Родных у вас там не осталось? - Никого. Посмотрел я, как там живут, и уехал. - Вам бы на юг, на курорт! - сказала Фекла. - Не люблю курортов. Там все искусственное. - Как это? - Ну, здания, парки, дорожки, газоны, пляжи - все сделано по пла- ну, как бы по линеечке... В огромных зданиях напичкано людей, выходят они на обнесенные проволочными сетками пляжи и лежат там днями изнемо- гая от жары, духоты и тесноты... Нет, плохо на курортах. Тесно. И весь комфорт, хоть и современный, какой-то казенный, стандартный... - Я никогда не была на курортах, - призналась Фекла. - И не надо! - с живостью подхватил Леонид Иванович. - Здесь луч- ше всякого курорта. Одни озера чего стоят! Ширь, красота, раздолье! Дышится легко. - Он отодвинул от себя корзинку с ягодами. - Вдоволь наелся черники. Спасибо вам. Фекла, заметив, что не только рот у него стал черным, но и подбо- родок и щеки измазаны соком, достала из кармана чистый платочек. - У вас все лицо в ягодах. Утритесь. - Правда? - Он послушно взял платок и стал вытирать губы. - Те- перь как? Вместо ответа она взяла у него платок, намочила его в озере и от- жала. А затем влажным платочком осторожно провела по подбородку и ще- кам. - Теперь ладно. Удить будете? - Да нет. Пожалуй, хватит. Суховерхов посмотрел на закат. Солнце стойло совсем низко над го- ризонтом. В летнюю пору оно здесь почти не заходило. Фекла смотрела на Суховерхова выжидательно, и он поймал этот взгляд. Еще с того вечера, с именин, он почувствовал влечение к этой женщине и все к ней присматривался. Нравилась ему уверенность в ее взгляде, осанке, походке. Нравилось то, что она прекрасно знала себе цену и то, чего хочет от жизни. Фекла выглядела намного моложе своих лет, и во внешности, и во всем ее поведении чувствовалась сдержанная, зрелая сила. Суховерхов молчал, сидя на влажных от росы ольховых ветках, и ду- мал о ней. И Фекла думала о том, что вот этот скромный, немолодой уже мужчина мог бы стать ее спутником в оставшейся жизни. Он, пожалуй, ей нравился, хотя Фекла и не разобралась еще до конца в своих чувствах. Но не поздно ли в ее годы строить семью? Ведь в ее жизни уже наступает осень - с дождями, листопадом, с холодными туманными рассветами и пе- чальными и темными вечерами. Она прервала затянувшееся молчание: - Идемте домой. Поздно. Уже и роса выпала. Суховерхов поднялся и помог ей встать. Фекла шла впереди и все время чувствовала на себе его взгляд. Он волновал, тревожил ее, однако она не оборачивалась. Лишь когда они вошли в уснувшее село, Суховерхов поравнялся с Феклой и сказал: - Сейчас бы сварить свежую уху! Но мой хозяин, конечно, спит. - Ермолай-то? Спи-и-ит. - Замечательная была бы уха! - мечтательно произнес Леонид Ивано- вич. - Идемте ко мне! Я затоплю плиту и сварим... - предложила Фекла. Дома она принесла дров, растопила плиту, поставила воду в кастрю- ле и принялась на столе чистить окуней. Работа в ее руках спорилась. Дрова в плите весело потрескивали, в неплотно прикрытую дверцу выплес- кивались огоньки, пахло смолистым дымком от бересты. - Картошки положить? - спросила Фекла. - Пожалуй, нет. От нее утратится вкус настоящей ухи. Если поло- жить картошки, то это будет уже не уха, а рыбный суп, - пояснил Леонид Иванович. - Лаврового бы листика... - Положу лавровый лист. И луку, да? - И луку, если есть. - Есть. Как же нет? Вскоре в избе вкусно запахло свежей ухой. Фекла разлила ее по та- релкам, нарезала хлеба, поставила солонку и пригласила гостя к столу. - Пожалуйте кушать, - улыбнулась она ласково. Суховерхов, заботливо переобутый в теплые валенки, сел за стол и стал есть, обжигаясь и похваливая поварское искусство хозяйки. Потом они пили чай, а после чая Леонид Иванович еще посидел, покурил и, уже подремывая, все смотрел, как в полусвете белой ночи вырисовывается пе- ред ним округлый овал лица Феклы. - Надо идти, - сказал он, погасив папиросу. - Как хотите, - ответила Фекла и мизинцем стала смахивать со сто- ла маленькую хлебную крошку. - Вы сказали: "Как хотите". А если... А если я останусь? - неуве- ренно спросил он. - Оставайтесь, - сказала Фекла и тихо, взволнованно вздохнула... ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ 1 Из райцентра Климцов вернулся не один. С ним прибыли секретарь райкома Шатилов и председатель рыбакколхозсоюза Поморцев. Иван Данило- вич повел их в правление, в комнату приезжих на втором этаже. Оба руководителя, районный и областной, приехали сюда, чтобы оз- накомиться с хозяйством, посмотреть, как ведет дела молодой председа- тель, поговорить с людьми и, если потребуется в чем-то помощь, оказать ее. Но помимо этого у каждого из них была и своя особая задача. Шати- лова интересовало состояние партийной работы в колхозе. Он хотел выяс- нить, не пора ли заменить секретаря парторганизации более молодым, энергичным работником. Митенев - опытный человек, в райкоме его цени- ли, однако возраст у него был уже пенсионный. Поморцев хотел поделить- ся с колхозными зверобоями своими планами реорганизации промысла, при- чем реорганизации существенной, но пока еще не проверенной на практи- ке. Он давно вынашивал идею такой реорганизации, несколько лет гото- вился к ее внедрению, и теперь ему хотелось знать мнение колхозных промысловиков на сей счет. ...Несколько лет назад Поморцев вылетал на вертолете на разведку тюленьих стад. По времени зверь должен был появиться в Белом море, но погода была плохая, метелило, и найти его было нелегко. Моторную зве- робойную шхуну, вышедшую на промысел, затерло во льдах, и надо было ее тоже разыскать. Вертолеты тогда еще только начинали завоевывать северное небо. Машина, на которой летели, была небольшая, из первых выпусков, но, несмотря на непогоду и слабую видимость, пилот вел ее уверенно. Из кабины Сергей Осипович видел внизу торосистые ледяные поля и меж ними небольшие водные пространства. Мела поземка, временами по- лыньи затягивало белой движущейся пеленой. Поморцев всматривался во льды, искал тюленьи лежки и простым глазом и в бинокль. По законам миграции тюлени должны были в это время находится в горле Белого моря. Ветер дул порывами, пилот следил за работой мотора, за приборами и в то же время нетерпеливо поглядывал на Поморцева, ждал команды по- вернуть обратно. Но вот Сергей Осипович заметил внизу небольшую темную точку. Пилот пошел на снижение, и вскоре они разглядели, что под ними зажатая во льду шхуна. Поморцев знал, что корпус у такой шхуны дере- вянный, с тонкой ледовой обшивкой. "Не раздавило бы судно.!" - подумал он. По его просьбе пилот "завесил" машину над шхуной, и тогда Сергей Осипович увидел примерно в полукилометре от судна туши битого зверя на льду. Между льдиной, где они лежали, и льдом, окружающим шхуну, видне- лась полоса воды. "Значит, зверя набили, а собрать не смогли из-за не- погоды", - с досадой отметил Поморцев и спросил пилота, нельзя ли опуститься на лед возле шхуны. Пилот кивнул и стал кружить, примерива- ясь, где удобнее сесть. Ветер вроде бы поутих, а льдина была большая и крепкая, и они без особых осложнений приледнились. Сергей Осипович спустился по стремянке на лед и побрел по глубо- кому снегу к борту шхуны. В каюте капитана, куда его провел вахтенный, было тепло и уютно. Капитан Дмитрий Моторин, рослый, широкоплечий и рыжеватый, расхаживал по ковровой дорожке в домашних тапочках и, види- мо, нервничал. Поморцев удивился, почему он не вышел на палубу на шум вертолета. "Впрочем, это человек себе на уме и со странностями", - ре- шил он. - Садись, Сергей Осипович, - предложил капитан. - Сейчас с камбу- за принесут кипяток, заварим кофе... По рюмочке выпьем... Садись, са- дись! - Спасибо, - ответил Поморцев, - Чаи-кофеи мне распивать некогда. Чего по каюте маршируешь? - Да как же... Пурга помешала взять добрую треть набитого зверя. Удастся ли снова подойти, не знаю... - Если ветер переменится на юго-западный, тогда, быть может, и подойдете, - высказал свое предположение Поморцев. - Эх, Дмитрий Алек- сеевич! Менять нам все надо! - Чего менять-то? - почти равнодушно спросил Моторин. - Да как же... Зверя бьем, а собрать не можем. Это что же за про- мысел? На вертолеты надо пересаживаться. Они в любом месте достанут. - Выдумал тоже... Это не так просто. Вертолетный парк будешь за- водить в рыбаксоюзе? На судне вернее: попью кофейку, ветер сменится, возьму на борт зверя и потопаем дальше. - Ну-ну, топай. Желаю успеха! Полечу. Ледокол тебе нужен? - Сам выберусь, - уверенно ответил капитан. - Смотри! Если затрет сильно - дай радио. - Дам. С тем они и расстались. И с той поры засела в голове Поморцева навязчивая идея организовать промыслы с помощью авиации. Вначале это казалось несбыточным, но по мере того, как вертолеты стали все больше осваивать небо над Беломорьем, задумка Поморцева становилась все более реальной. Но вертолеты - еще не все. Главное - приемы и принципы раци- онального отлова зверя в дружбе с наукой и в полном соответствии с го- сударственными и международными нормами использования тюленьих стад. Еще в Мезени Поморцев посвятил в общих чертах в свой проект Шати- лова и Климцова. Разговор состоялся в кабинете первого секретаря после заседания бюро. - Вы, конечно, знаете, что прежде основной формой организации промысла была ромша - зверобойная артель, оснащенная небольшой легкой лодкой, винтовками и баграми, - говорил Поморцев. - Затем наши доб- лестные зверобои, как того требовали время и технический прогресс, пе- ресели на ледокольные пароходы и шхуны, отстреливали и забивали баго- риками тюленей, волокли связки шкур к судну и грузили в трюмы. Промы- сел расширялся, а тюленьи стада отнюдь нет. Поэтому время от времени государство на добычу морского зверя вводило ограничения или полный запрет, с тем чтобы стада отдохнули и размножились. - Конечно, дай вам волю - всех перебьете, - сказал Шатилов. - Ну, Иван Демидович... Мы-то особенно заинтересованы в сохране- нии морского зверя, - возразил Поморцев и продолжил: - Так вот. Нап- равление промысла было кожевенно-жировым. Теперь оно несколько измени- лось. Стало выгоднее шкурки пускать не на кожу, а выделывать мех И в шестидесятые годы мы начали добывать белька в момент его перехода в серку1. Такая шкурка на меховых аукционах ценится высоко, и продолжать добычу серки - прямой расчет и нам, и государству. Вот я и предлагаю прекратить трудоемкий и не очень маневренный промысел тюленей с кораб- лей и призвать на помощь авиацию. 1 Серка - молодой тюлень с пятнистым мехом стального оттенка - Каким образом? - поинтересовался Шатилов. - Мы берем в аренду или напрокат несколько вертолетов на весь пе- риод зверобойной кампании, подвешиваем к ним металлические гондо- лы-контейнеры. Затем отлавливаем на льду нужного нам зверя, сажаем его в сетные мешки, грузим в контейнеры, берем их на подвеску к вертолетам и доставляем на берег. А там у нас приготовлены открытые вольеры. В них выдерживаем белька-хохлушу недели две до той поры, пока он не превратится в серку и... усыпляем препаратом. - Раньше багром в лоб, а теперь укольчик - и все готово... - не без иронии заметил Шатилов. - Да, усыпляем дителином, - подтвердил Поморцев. - А потом снима- ем шкурки и пускаем их в обработку. Вот и все. - А чем будете зверей кормить в вольерах? Бельки ведь от матерей отлучены... - Питаться зверь будет за счет жировых отложений. Наш способ поз- волит сохранить около трети тюленей, которые гибнут при отстреле из винтовок, - ведь не каждая пуля в цель, - избежать подранков, которые ныряют в воду и гибнут в море... - Ну что же, - Шатилов откинулся на спинку стула - Если у вас все достаточно обосновано и экономический эффект очевиден, такой промысел, вероятно, заинтересует наши колхозы. Только как-то не очень гуманно получается... Берем детеныша от матери, тащим его по воздуху в лютый мороз на берег, держим его без пищи, а потом, значит, того... усыпля- ем. Как это с точки зрения охраны природы? Поморцев и Шатилов были давно и довольно близко знакомы, и то, что секретарь иной раз подтрунивал над Сергеем Осиповичем, было делом обычным. Но последнее замечание Поморцеву явно не понравилось. - Мы, Иван Демидович, с вами не гимназисточки, - заговорил он с горячностью. - Мы - промысловики. А промысел - дело государственное. Что значит, не гуманно? Зверю все равно быть битому. Природные богатс- тва для того и существуют, чтобы использовать их в интересах народного хозяйства. Использовать разумно, в допустимых пределах, - не мне вам объяснять. Мы ведь не будем брать взрослых тюленей, пусть они живут и размножаются. Мы будем брать приплод, причем не весь подряд, а