ржавшие яркую белизну парусов. Пять длинных кораблей стояли у берега, подняв высоко над водой свои изогнутые носы. Александр облегченно перевел дух. Македонское войско стало лагерем на берегу Истра. Александр, еще и не отдохнув как следует, приказал лучникам и гоплитам войти на корабли. Сам он первым поднялся на корабль и первым повел его осаждать остров. Друзья Александра, как всегда, были рядом. Ближе всех стоял Гефестион. - Я хочу увидеть Сирма, - сердито повторял Александр, - я хочу знать, что за человек, из-за которого мне пришлось отложить поход в Азию, и так надолго отложить! - Ты увидишь его, Александр. Гефестион отвечал уверенно и спокойно. Эта постоянная уверенность друга, что его царь достигнет всего, чего решит достигнуть, нужна была Александру. Спокойствие, которого не хватало, передавалось ему. Это помогало молодому полководцу владеть собой, сдерживать нетерпение, умерять пылкость, которая иногда могла помешать его замыслам... Остров Певка, высокий и скалистый, стоял как неприступная крепость. На нем, скрытые густым цветущим лесом, таились трибаллы. Преодолевая стремительное течение воды, Александр подвел свой корабль к острову. Но лишь только изогнутый нос корабля коснулся отвесного берега, сверху обрушился на македонян звенящий ливень стрел и дротиков. Они застучали по бортами и палубе, по железным бляхам щитов, которыми македоняне поспешили закрыться. Высадиться было невозможно - крутой берег стоял как стена. К тому же бурное течение не давало бросить якорь и закрепиться. Несколько раз подходили корабли македонян к острову. И уходили, ничего не добившись. Остров и река защищали трибаллов. Александру пришлось отвести суда. Он был раздражен. Кое-кто из его друзей-этеров пробовал склонить Александра к тому, чтобы вернуться домой. - Да пускай сидит этот варвар на своем острове. Чем он опасен? Или он захватит Македонию, когда мы уйдем за Проливы? В ответ Александр угрожающе сверкал глазами: - Уйти, не победив? А кто отомстит за царя Филиппа, за его кровь? Нельзя бросать дело, сделав его наполовину. Взять Сирма необходимо. Но как? Александр поднимался на крутой холм и подолгу глядел на тот берег, на прибрежную равнину у подошвы Бабагадских гор. Может быть, переправиться через Истр и напасть на Певку с той стороны? Дни бездействия были томительны. Цветущий май уже шествовал по горам и долинам. Солнце становилось все горячее... Так не заметишь, как и лето подступит. А они все еще стоят здесь, у большой синей реки, жгут по ночам костры да смотрят, как передвигаются в небе блистающие светила... В половине мая, вечером, македоняне заметили, что на том берегу происходит какое-то движение. У Александра были зоркие глаза, и он увидел, что к Истру подошли в сумраке толпы людей, будто возникла откуда-то из-за гор темная туча и растянулась по всему берегу. Сквозь шум воды слышались негромкие голоса, ржание лошадей... В македонском лагере не спали. Военачальники собрались у царского шатра. - Кто живет на том берегу, за Истром? - обратился Александр к старым этерам, которые не раз бывали здесь с его отцом. - В этих местах живут геты. - Зачем они пришли сюда? - Боятся, как бы ты не переправился к ним. Как видно, пришли помочь Сирму. Эти слова упали, как искра в сухую солому. - Так мы переправимся туда, - сказал Александр, - клянусь Зевсом, довольно нам сидеть и сторожить Истр. Утром македоняне увидели, что весь противоположный берег Истра заполнен войсками, Геты не пытались переплыть реку, не стреляли, хотя, как видно, и держали оружие наготове. Александр созвал военачальников. - Что будем делать? Мнения военачальников разделились. Более осторожные предупреждали: - Варвары многочисленны - трибаллов еще много на острове. Теперь им на помощь подошли геты. А за Истром варваров еще больше - иллирийцы, савроматы, скифы... Царь Филипп и то не смог покорить их всех! - Варвары многочисленны, - ответил Александр осторожно, - значит, со всеми ими и сразимся. И с трибаллами, что на острове, и с гетами, что смотрят на нас сейчас с того берега, а потом и с иллирийцами, и со всеми, кто не захочет признать нашей власти. - А прежде всего, - сказал Птолемей, кивнув в сторону гетов, - мы схватимся вот с этими, "дарующими бессмертие"! Они, видно, хотят, чтобы их проучили. Птолемей знает, что говорит. Он полководец его отца Филиппа. - Дарующими бессмертие? - живо спросил Александр. - Кому же они даруют бессмертие? - И если они могут даровать бессмертие, то, наверно, прежде всего самим себе? - усмехнулся Черный Клит. - А если так, то как же сражаться с ними? - А почему так говорят о гетах - "дарующие бессмертие", Птолемей? - Да слышал я такую историю... - Расскажи, Птолемей. Александр с жадным любопытством слушал Птолемея. - У философа Пифагора из Самоса - этот философ жил лет двести тому назад... Слышали? - Слышали, конечно! - Ну так вот, у этого философа был раб из племени гетов Замолксий. Как видно, Пифагор отпустил его на волю, потому что этот Замолксий отправился в дальние странствия. У Пифагора он кое-чему научился, особенно запомнил все, что говорил философ о разных небесных явлениях. Бродя из страны в страну, он попал в Египет. И там наслушался разных премудростей, каких варвары не знают. Потом вернулся к себе на родину и прославился тем, что умел толковать многое непонятное людям. Он глядел на небо и по звездам читал волю богов. Царь гетов сделал его своим соправителем. Потом Замолксий стал жрецом, служителем бога. А потом его и самого объявили богом. - Раб Замолксий - бог? - захохотал Неарх. - Вот уж не бывает! - А что ты смеешься? - улыбаясь, сказал Гефестион. - Между нами говоря, ты и сам соврать мастер! - Что же он сам, этот Замолксий, объявил себя богом? - спросил Александр. - Ну, если не сам, то шепнул об этом кому следует, и тот сделал это за него. - А все-таки как же геты даруют бессмертие? - допытывался Александр. - Царь гетов обо всем советовался с Замолксием, - отвечал Птолемей, - а народ считал, что он советуется с богом. И раз дома у них собственный бог, то он может даровать все. И бессмертие тоже. - Посмотрим сегодня ночью, бессмертны ли они, - сказал Александр и встал. - Будем готовиться к переправе. В ту же ночь была назначена переправа. А как переправиться через такую широкую реку? На чем? Кораблей мало, целое войско на них не посадишь. Но македоняне были опытными воинами, они знали, как и на чем переправляться. Весь день они готовили меха, набивали ветками и сухой травой овечьи и козьи шкуры, которые служили им палатками. На таких мехах можно переплыть любую реку. Кроме того, Александр велел собрать рыбацкие челноки, выдолбленные из дерева, их множество лежало на отмелях. Прибрежные жители ловили на этих челноках рыбу, плавали и навещали друг друга - река была самой лучшей, самой легкой дорогой. На этих же челноках прибрежные разбойники пускались на добычу... Ночью, когда на реке поднялся туман, македоняне пошли в наступление. Тихо, стараясь не плеснуть веслом, словно бесчисленные стаи водяных птиц, тронулись по воде узкие челноки. Будто призраки, отошли от берега черные корабли. На одном из них в полном вооружении стоял Александр. Спустились вниз по реке. В назначенном месте войско неслышно переправилось через реку. Конники, держась за набитые травой шкуры, плыли, уводя за собой на поводу лошадей. Челноки подгребали к берегу, наискосок срезал течение. Неслышно, как тени, македоняне выбирались на вражеский берег. Беззвучно подошли корабли. Придерживая мечи, с кораблей сошли царские этеры. Александр первым спрыгнул на еще неизвестную ему землю фракийских гетов. Майская ночь коротка. Пока македоняне переправлялись и высаживались, над горами забрезжил зеленоватый рассвет. Военачальники быстро построили войско. Четыре тысячи пехотинцев и полторы тысячи конницы встало перед Александром. Александр был возбужден, почти счастлив. Геты сидят на берегу, сторожат, как бы он не переправился через Истр. Чтобы переправиться, ему понадобится несколько дней - войска-то много! А как только македонянин начнет переправляться, тут геты и встретят его, и положат его войско отряд за отрядом! Вот они и сидят сейчас на берегу, и дремлют в серебристой тишине майского рассвета... Ждут. А македонянин уже здесь, он уже переправился, он уже идет по их земле, скрываемый высокой рожью ["...Как мне лично передавал один ботаник, видевший здесь в половине мая хлеб величиной в рост человека". Дройзен И. Г. "История эллинизма".]. Небо посветлело. Еще зеленые, но уже заколосившиеся хлеба стояли седые от росы. Александр велел пехоте взять сариссы наискосок и следовать за ним, раздвигая колосья. Сразу за пехотой пошла конница. Колосья хрустели под тяжелыми копытами коней. Хлеба кончились. Утро озарило широкую незасеянную равнину. Александр сел на коня и велел пропустить вперед конницу. Упершись покрепче пятками в твердые мослаки Букефала, взяв сариссу наперевес и почти припав к буйной гриве своего коня, он пустил его по равнине. Конники с криком ринулись следом. Македонская конница, внезапно обрушившаяся на гетов, сразу смешала их. Ошеломленные геты пытались отбиться. Но, увидев тесно построенную фалангу, которая шла на них, геты поняли, что сопротивление их бесполезно, и бежали. Они бежали в свой город, лежавший не очень далеко от Истра, под защиту городских стен. Закрыв городские ворота, геты еле перевели дух. Они не могли понять, как случилось, что Александр за одну ночь перешел через эту величайшую реку. Как он мог подойти так неслышно и так внезапно? Никто уже не говорил о войне с македонянином. Теперь только отсидеться в городе, дождаться, пока он уйдет обратно, в свою страну. Но очень скоро они поняли, что надежды на это напрасны. Стража, стоявшая на городской стене, с ужасом увидела, что по равнине к городу движется большое желтое облако пыли. Оно расплывалось, ширилось, угрожая охватить город со всех сторон. Сквозь пыль уже светились шлемы воинов и острия копий... Македоняне шли к городу. Плач детей, крики женщин, смятение поднялись у гетов. Началась паника. Поспешно запрягали быков, сажали в повозки детей и всех, кто был стар или слаб и не мог уйти от врага. Геты уходили и убегали из города в пустынную степь. Они знали, что там нет ни воды, ни земли, пригодной для пахоты. Но уже было все равно, куда бежать, - лишь бы спастись от македонян! Македоняне вошли в безмолвную, покинутую крепость гетов. Дома с распахнутыми дверями, брошенная рухлядь, хлеб, который не успели увезти, скот, который не успели угнать... Александр, сидя на своем высоком коне, нахмурясь, смотрел на разорение печальных улиц и убогих домов... И это город! И это народ, который захотел противостоять ему, македонскому царю! Александр шел наказать трибаллов и не собирался воевать с гетами. Они сами выпросили себе эту войну. Выпросили - и получили. Около рта Александра появилась жестокая морщинка. Да, выпросили - и получили. Будут знать наперед, что в Македонии по-прежнему есть царь. Александр подозвал старых этеров Мелеагра и Филиппа. - Соберите все, что можно взять. Скот и хлеб - в обоз. Остальное - в Македонию. Не оставлять ничего. - Но у нас нет обоза, царь. При царе Филиппе обозов не было. - А теперь обозы будут, - ответил Александр, - вот и позаботьтесь об этом. Добыча была невелика. Македоняне складывали в повозки домашнее добро и хлеб. И тут же, в досаде на то, что добра мало, а драгоценностей и вовсе никаких, с бранью и криком разваливали дома, поджигали убогие соломенные кровли, рушили каменную кладку городских стен... К вечеру македоняне вернулись к Истру. Александр, вымывшись и надев чистые одежды, окруженный телохранителями, вышел к реке. Здесь, на зеленом берегу, среди высоких цветов уже стоял алтарь. Жрец, в белом одеянии, с венком на голове, окропил маслом жертвенных быков. На широких рогах животных красовались пестрые венки" Мы эллины, и все как у эллинов. На высоком берегу, при закате над алой водой Истра, Александр, как в то время было принято, торжественно принес жертвы богам. Он принес жертву Зевсу, сохранившему жизнь ему, Александру. Принес жертву Гераклу, предку его отцов, который даровал македонянам победу. Принес жертву и могучему Истру в благодарность за то, что Истр позволил македонскому войску переправиться на северный берег и тем помог победить врага... Молодой полководец стоял над жертвенником полный благоговения. Потом он вынул из ножен меч и провел острием черту позади расположения войск. - Здесь северная граница нашего государства Македонии. И пусть варвары знают, что через эту границу переступать нельзя. В тот же вечер Александр вместе с войском переправился обратно в свой лагерь на южный берег Истра. В этой войне македоняне не потеряли ни одного человека. Раненые были, но убитых не было ни одного. ПОСЛЫ Царь Сирм понял, что произошло. Сначала он надеялся, что многочисленное войско гетов защитит его от македонянина. Македонянин разбил и разогнал гетов. Мало того, он захватил оба берега Истра, и царь Сирм оказался у него в плену. Вскоре к Александру от царя трибаллов пришли послы. Они смиренно просили дружбы и союза. Александр, еще не научившийся притворяться, торжествовал. Он радовался и немножко кичился - так вот они, трибаллы, которые и слышать не хотели о каком-то Александре, вот они уже просят у него дружбы и союза! Но, торжествуя победу, Александр не обидел послов. Он велел передать Сирму, что и на дружбу с ним согласен, и на союз согласен. Отныне царь трибаллов Сирм и царь Македонии Александр будут защищать и поддерживать друг друга. Послов Сирма проводили с почетом. Слух о могуществе молодого македонского царя полетел по берегам Истра, по всем племенам, живущим у реки. Отовсюду к Александру шли послы с дарами своей земли, просили мира и дружбы. Александр принимал дары, на мир и дружбу соглашался охотно. Это радовало его. Не нужно тратить силы на пустые, никчемные войны, - ни богатства, ни славы они ему не сулили. Лишь бы оставить в тылу мир и спокойствие, лишь бы не трогали варвары Македонии, когда он уйдет за Проливы, лишь бы дали ему уйти туда! Азия! Персидское царство, страна Кира... Не встанет ли он, этот великий полководец и мудрый человек, на пути Александра, чтобы защищать свою страну? Нет. Не встанет. Те, что наследовали его престол, были недостойны взять в свои руки такое огромное государство. Они забыли Кира, они ничего не приняли из его заветов и обычаев, мелкие, жестокие люди, разоряющие свой народ. Они погрязли в лени, в богатстве, в преступлениях... Им ли противостоять македонянам? - Царь, к тебе послы от кельтов! - Пусть войдут. Вот и кельты явились. Это хорошо. Племя сильное, жестокое и воинственное. И если они тоже хотят дружбы... В шатер вошли рослые светло-русые люди. Они держались с большим достоинством. Нет, они не просят дружбы Александра, они ему свою дружбу предлагают! Александр принял их ласково. Он пригласил их к себе на пир. Он сам угощал их. Когда затихала музыка и прерывалось пение, он беседовал с ними. - Я слышал, что страна ваша сурова, а народ отважен и презирает страдания. - Да, - отвечали кельты, - земля наша сурова. Иногда приходится есть желуди, если нет ни хлеба, ни проса. Но мы не боимся ни голода, ни холода, не боимся трудных дорог и лишений, если боги посылают нам их. Лишь одного мы не можем вынести - рабства. При этих словах все они выпрямились и расправили широкие плечи. - Что делать, - сказал Александр, - никто не хочет рабства. Но случается, что люди становятся рабами и против желания. - Кельты рабами не бывают, - возразил старший из них, возглавлявший посольство, а остальные при этом легонько, но надменно усмехнулись, - если нас побеждают и берут в плен, мы умираем. - Но как ты умрешь, если, например, тебя схватили и заковали в цепи? - Я умру раньше, чем меня закуют в цепи. - Такие случаи бывали, - сказал один из послов, синеглазый, с белокурой бородой и твердым, жестким очертанием рта. - Бывало, что кельты попадали в плен. Очень редко, случайно, но попадали. Тогда матери убивали своих детей, чтобы им не остаться рабами. - А иногда и дети убивали родителей, - продолжал его рассказ другой кельт, человек с прямым носом и прямой линией бровей. - Было, например, так: отца и мать заковали цепью. Как им умереть? Отец приказывает своему маленькому сыну: "Возьми меч и убей нас, и меня и мать". Мальчик взял меч и убил их. Он понимал, что лучше умереть, чем остаться в рабстве. Он освободил их. "И все-таки, - с некоторым самодовольством думал Александр, слушая эти рассказы, - все-таки вы пришли ко мне искать моей дружбы, хотя и сильны и независимы. Не боятся ничего и никого? Ну, а меня тоже не боятся?" Уверенный в том, что уж его-то они, конечно, боятся, иначе не пришли бы искать мира, спросил: - Но есть же народы, которых вы боитесь? - Мы боимся только одного, - сурово ответил старший посол, - как бы не упало на нас небо. - И больше ничего? - И больше ничего. - И никого? - И никого. Улыбка Александра померкла. Он готов был обидеться - все-таки македонский царь достаточно показал варварам свое могущество, можно бы признать это... Но тут он поймал лукавый взгляд одного из своих близких друзей - Клита Черного, который всегда был не прочь подшутить над молодым царем. - Жил на свете когда-то лидийский царь Крез, - сказал Клит, - тому страх как хотелось, чтобы его признали самым счастливым человеком на земле! Розовые пятна запылали на лице Александра, жаром охватило шею. Он опасливо взглянул на кельтов - Клит догадался, какого ответа добивался от них Александр, так хоть бы они не догадались! Но кельты все поняли. - А к тебе нас послали не из боязни, - сказали они, - и не ради выгоды. Мы живем далеко, на скудных землях, воевать тебе с нами незачем. Но прислали нас к тебе, чтобы сказать: мы восхищаемся твоей отвагой, твоим бесстрашием, царь! Вот только за этим мы и пришли сюда. Расстались дружелюбно и почтительно. Александр заключил с ними союз и назвал их друзьями, как они желали. Но когда кельты отбыли домой и топот их коней затерялся в горах, Александр сказал, усмехнувшись, чуть-чуть небрежно: - А все-таки, клянусь Зевсом, они хвастуны! ЗАПАДНЯ Александр вел свое войско обратно, в Македонию. Господство над варварами восстановлено. Граница на Истре утверждена. Войско шло быстрым маршем. Оно уже вступило на дружественную землю агриан и уже почти миновало ее, как разведчики, скакавшие впереди, вернулись. - Дальше идти нельзя. Иллирийский царь Клит, сын Бардилея, занял горный проход Пелиона. Царь тавлантиев Главкия, как слышно, опытный и смелый полководец, уже ведет свое войско на помощь Клиту. Автариаты сговорились с ними и приготовились напасть на нас, когда мы пойдем через горы. Александр сдвинул брови. Положение серьезное и опасное. Он остановил войско. Надо действовать обдуманно и точно. Александр не собирается рисковать своей фалангой и положить ее в горной теснине, у варваров. Македоняне раскинули лагерь. Утром, когда на цветущих травах еще лежала тяжелая роса, к царскому шатру неожиданно подъехал окруженный свитой Лангар, царь агриан. Александр не скрыл радости. Он сам вышел встретить друга, столь дорогого сейчас, среди таких больших опасностей и вражды окружающих племен. Лангар, искушенный в боях и в делах государственных, давно рассчитал, что сын македонского царя мальчик Александр когда-нибудь сам станет царем. А союз с Македонией выгоден каждому разумному правителю. Но кроме соображений деловых, Лангар любил Александра. Бывая во дворце царя Филиппа, он обязательно привозил царскому сыну какой-нибудь подарок. Лангара удивляла и восхищала та недетская серьезность, то достоинство, с которым держался Александр, его смелость, о которой Лангар был наслышан, его подкупающая красота... - Я и теперь пришел к тебе с подарком, царь! - сказал Лангар, указывая на отряд молодых воинов, стоявших за его спиной. - Это мои щитоносцы, самые сильные и самые красивые из всего моего войска! Щитоносцы стояли перед Александром, блестя большими щитами и вооружением. Они были высоки ростом, с хорошей выправкой и действительно красивы. Александр от всего сердца поблагодарил Лангара. Потом он приказал устроить пир в честь агрианского царя. А пока готовили пир, он созвал своих военачальников, и они сели вместе с Лангаром обсудить сложившееся положение. - Мне надо занять крепость Пелий, - сказал Александр. - Если мы успеем ее занять, то это будет несокрушимой позицией... - Ты опоздал, царь, - со вздохом сказал Лангар, - Пелий уже занят Клитом. - Да? Угольщик захватил Пелий? Наступило угрюмое молчание. Клит захватил крепость Пелий на горе Пелион. Оттуда иллирийцы могут ринуться прямо в Македонию, в самое ее сердце. Еще царь Филипп заботился о том, чтобы расширить свою страну до Лихнитского озера и завладеть Пелием, самым высокогорным городом в стране. Филипп сам отстраивал и укреплял Пелий. Теперь там иллирийцы. Путь в Македонию отрезан. - Еще и автариаты грозят мне, - сказал Александр. - Что это за племя? Много ли их? Лангар пренебрежительно махнул рукой. - Да что принимать их в расчет? Это самые слабые воины в Иллирии. - Но я слышал, что автариаты многочисленны и жестоки. Говорят, что они все время воюют. - Воюют. Но с кем? С ардеями, что живут у горы Ардий, на побережье. Ардеи - сущие разбойники, они то и дело грабят корабли. Да и то сказать - земли-то у них нет, один камень, хлеба там не вырастишь. - Из-за чего же автариаты воюют с ними? - Из-за соляных варниц. У них на самой границе, у подошвы какой-то горы, весенние воды приносят массу соли. Воду вычерпывают, а соль оседает. Там у них стоят солеварницы. Из-за этих-то солеварниц они все время и дерутся. Но эти племена не опасны. Я помогу тебе. Я сам вторгнусь к автариатам, тогда им, пожалуй, придется больше думать о своих собственных делах, чем о войне с тобой! - Я буду благодарен тебе, - сказал Александр. - Когда будем в Пелле, я окружу тебя всеми почестями, которые считаются у нас в Македонии самыми высокими. И за помощь твою. И главное - за дружбу. - Я почту за счастье оказать тебе помощь, - ответил Лангар, - и сделаю это не ради твоих наград, а ради тебя самого! Так и случилось, как сказал царь Лангар, - автариатам пришлось думать о своих собственных делах, а не о войне с македонянами. Лангар разбил их, они бежали в горы, спрятались там, и больше о них никто не слышал. Александр, узнав об этом, послал царю агриан богатые дары. - Встретимся в Пелле, - велел он передать Лангару. - Я отблагодарю тебя, как обещал! Но встретиться им больше не пришлось. Уже гораздо позже Александру рассказали, что царь Лангар, вскоре после битвы с автариатами, тяжело заболел и умер. Автариаты уже не угрожали. Но положение было по-прежнему трудным. Крепость, набитая иллирийцами, наглухо закрыла дорогу в Македонию. На горах, охвативших долину справа и слева от Пелия, горели бесчисленные костры иллирийских войск. Если пойти прямиком на штурм города, иллирийцы бросятся на Александра сразу со всех трех сторон. Этого делать нельзя. Но стоять на месте тоже нельзя. Дальше будет еще труднее, к Клиту на помощь подойдет Главкия, царь тавлантиев. И тогда уже варвары окружат македонян и с центра, и с флангов, и с тыла. Александр подвинул войско вперед, к самой подошве горы Пелион. Здесь, на берегу реки Эоардики, он велел разбить лагерь. Он решил все-таки брать Пелий приступом. Это было трудно и рискованно. Но другого выхода не являлось. Наступившая ночь была одной из немногих ночей, когда Александр, приказав своим военачальникам и воинам спать, сам уснуть не мог. Он выходил из шатра и глядел на вражеские костры, зловеще мерцавшие на склонах, на черные вершины гор, где ветер, пролетая, поднимал широкий лесной шум... Гефестион не спал тоже. Что он думал - неизвестно. Но когда Александр спрашивал, что будет завтра, он отвечал с уверенностью: - Завтра мы возьмем Пелий. Утром македоняне пошли на приступ. Увидев сверху, из крепости, как движутся к Пелию македонские войска, царь Клит решил немедленно вступить в битву. Он уже предвкушал свирепую расправу с Александром. Македонянин попал к нему в ловушку! Но прежде чем начать битву, Клит, по обычаю своей родины, захотел принести жертвы богам. Он вышел из крепости и на высоком утесе, на глазах у всего войска - и своего и македонского, - заколол троих мальчиков, трех девочек и трех черных баранов. Александр дал команду начинать штурм. Войско тронулось к Пелию. Иллирийцы ждали наверху. Но когда македонские копья засверкали на подступах к Пелиону, иллирийцы внезапно бросились обратно в крепость. Даже отряды, занимавшие крепкие и выгодные позиции на горе, бежали под укрытие городских стен. Иллирийцы бежали так поспешно, что не успели унести свои жертвы. Маленькие окровавленные тела так и остались лежать на утесе. Иллирийцы не приняли боя. Остановился и Александр. Он видел теперь, что ему с его сравнительно небольшим войском штурмом крепости не взять. Решили окружить город и вести осаду. В тот же день Александр запер Пелий. Но едва македоняне начали осадные работы, на помощь Клиту явился Главкия. Войска тавлантиев прихлынули к Пелиону, они были бессчетны. Положение македонян стало безвыходным. Александр искал решения. Послать за помощью к Антипатру? Для этого нужно время, а времени у него нет. Нет у него и провианта для войска, и корма для лошадей тоже нет. Он отправил было одного из этеров с крепким отрядом поискать провианта. Но Главкия узнал об этом, тавлантии погнались за македонянами и чуть не захватили их в плен, вместе с вьючными животными и повозками. Александру пришлось самому выручать их. Дела катастрофически ухудшались. Гибель глядела в глаза македонян. Уже нашлись люди, которые потихоньку убегали из лагеря и скрывались в лесу. Спасаясь, они надеялись пробраться в Македонию или в Элладу и там рассказать, как погиб у иллирийцев Александр, царь македонский. Войско Александра стояло под Пелием, окруженное врагами. Клит и Главкия держали совет. - Македонянин не может стоять здесь вечно. У него нет запасов. Я вчера чуть не поймал его отряд, который рыскал в долине. - А если он пойдет на приступ? - Он не пойдет на приступ - он понимает, что целых два войска защищают крепость. - А что ты думаешь, Главкия? Что же он станет делать? - Я думаю вот что, - ответил Главкия. - Крепости ему не взять, это он понимает. Значит, он станет пробиваться через горный проход. Это единственный путь, куда он ринется. А там узко, с одной стороны река, с другой - отвесные горы. Там и четырем воинам, если со щитами, не пройти в ряд. Лес кругом... - Вот там-то мы его и настигнем! Ты прав, Главкия! Клит был очень рад, что ему не придется сражаться с македонянином в открытом бою. Главкия прав: Александр, конечно, ринется в этот узкий горный проход! Ему больше некуда деться! Иллирийцы и тавлантии послали свои войска занять ущелье. Они послали туда всадников, пращников, метателей дротиков и даже тяжеловооруженных. Приготовили могилу македонскому царю и его войску. И стали ждать. Но Александр поступил совсем не так, как они ожидали. Наступил час, когда все можно погубить. И все можно спасти, Александр встал перед войском и потребовал полной тишины. Ему нужно было, чтобы каждый военачальник и каждый воин слышал его команду. Сегодня ошибаться нельзя. Тишина в долине наступила такая, что слышно было, как где-то на утесе шелестит под ветром осина. Войско замерло. Александр выстроил свою фалангу глубиной в сто двадцать человек, и сто двадцать человек стояло в ширину. На каждом крыле фаланги он поставил по двести всадников. - Выполнять мою команду молча и молниеносно! - Голос Александра был слышен всему войску. Обычно он говорил по-эллински, как и царь Филипп, и требовал того же от своих придворных. Но сейчас, когда смерть стояла перед их глазами, Александр командовал на родном македонском языке. Голос его звучал отчетливо, уверенно, непреклонно. И воины чувствовали, что сегодня только мужество полководца и безупречное выполнение его команды могут спасти их. Команда была стремительной. Александр приказал гоплитам поднять вверх копья - и тотчас острия копий длинными огнями вспыхнули над войском. - Взять наперевес! Огни погасли - копья мгновенно взяты наперевес. - Сомкнуть. Склонить вправо! Копья сомкнуты, их жала смотрят вправо. - Влево! Копья сомкнуты и склонены влево. - Фаланга, вперед! Фаланга, направо кругом! Фаланга, налево кругом! Иллирийцы и тавлантии в изумлении смотрели, как с необыкновенной точностью и быстротой выполняет македонское войско разные маневры и построения. Это было непостижимо. Это поражало, это внушало ужас... Что будет дальше? Что собирается делать македонянин? А македонянин вдруг двинул вперед свое войско. Потом повернул фалангу влево, построил ее клином и сам повел на приступ. Казалось, что македоняне идут на безрассудную гибель. Но они шли, твердым шагом, ни одно копье не дрогнуло в руке, ни один конь не нарушил строя. Подойдя ближе, македоняне, повинуясь команде царя, принялись метать дротики. И, прикрываясь ими, как железным навесом, летящим над их головами, начали наступать на высоты горы Пелион. Тавлантии, когда македонское войско подошло к ним, бросились было на его правый фланг. Но македоняне, слыша команду, мгновенно всем войском сделали поворот направо и двинулись на тавлантиев. Те дрогнули, отступили, рассеялись. Тогда на македонян пошли в наступление тавлантии с левой стороны. Македоняне так же, с непостижимой быстротой и точностью, перестроились, обернулись всей массой на левый фланг - и сбили, смешали тавлантиев. Так, сменяя свои позиции, подчиняясь точной команде полководца, македонское войско занимало высоты одну за другой и двигалось все выше между неприятельскими отрядами. Тавлантии и иллирийцы смотрели с каким-то суеверным ужасом на такое непонятное им искусство воевать, похожее на чудо. Убегая в чащу, они видели, как неотвратимо идет на приступ македонское войско, которое движется, как один организм, которое повинуется с необыкновенной точностью голосу своего полководца... Снова короткая команда - и вдруг македоняне со страшным боевым криком ударили копьями в щиты. Звон и гром пошел по горам. Это было уже невыносимо. Тавлантии в ужасе бросились наверх, в крепость, обнажая свои позиции на склонах гор. Высоты опустели. Лишь один отряд тавлантиев оставался на уступе горы, мимо которого должен пройти Александр. Он приказал своим этерам сесть на коней и выбить оттуда неприятеля. Но тавлантии, увидев, что конный отряд македонян несется к ним, разбежались в разные стороны и скрылись в лесу. Александр тотчас занял эту важную, выгодную для боя высоту. Чтобы подойти к крепости, надо было переправиться через небольшую речку Эриган. Александр послал вперед гипаспистов - щитоносцев, а следом - фалангу. Он приказал им, перейдя реку, построиться в боевой порядок, поставить на том берегу башни, на которых стояли метательные орудия, стреляющие камнями и стрелами. И, повернув их на неприятеля, привести в действие, защищая идущую через реку фалангу. Сам он вместе с арьергардом остался на возвышенности и следил отсюда за переправой своего войска и за действием неприятеля. Иллириец Клит, увидев, что войско Александра идет через реку, а сам он, почти беззащитный, стоит на утесе, тотчас послал сильный отряд, чтобы захватить царя. Но тут фаланга приостановила переправу и сделала вид, что хочет вернуться. Иллирийцы тотчас отступили и снова ушли в крепость. Как только македонское войско перешло через реку, Александр со своими стрелками бегом бросился к реке. Неприятельские камни и дротики летели в них градом. Александр переправился первым и, чтобы защитить своих стрелков, тотчас приказал повернуть метательные орудия на тавлантиев, которые появились из-за стен. Стрелки, еще не успевшие перейти реку, стояли в воде и отстреливались от врага. Отогнав тавлантиев, они благополучно присоединились к своим. Македоняне остановились под самой горой Пелион, на которой стояла крепость. Александр только теперь мог оглянуться на тот путь, который грозил им неминуемой гибелью и который пройдя они все-таки остались живыми. - Много ли убитых? - Никого, царь! Александр кивнул со вздохом удовлетворения. Он вдруг почувствовал, что устал. Перед глазами у него дымился туман, а скалы и палатки лагеря двоились и расплывались. Друзья окружили его в тревоге: - Что с тобой, царь? Ты ранен? Александр потрогал свою голову: - Кажется, да. Немедленно позвали врача. Оказалось, что он получил тяжкий удар по голове камнем, пущенным из пращи. Ранена была и его шея - ударили тяжелой суковатой палицей. Тотчас нагрели воды. Александру дали лекарства, уложили в шатре. Самые близкие его друзья: Гефестион, Клит Черный, Неарх, Гарпал, Эригий - все остались около него на бессменное дежурство. Александр отдыхал. Закрыв глаза, он слушал их приглушенные разговоры. - Если бы не Александр, мы все погибли бы. - Я уже был готов к этому. Я не видел выхода! - А я знал, что пройдем, Я знал, что он сможет нас вывести. Я знал! - Не хвастайся, Неарх. Ты знал!.. Интересно, есть ли что-нибудь, чего ты не знаешь? - А я не знал. Но я верил. " Это Гефестион. Это его задушевный голос. Он всегда верил в Александра. Даже еще и тогда, когда они были совсем мальчишками. А как это важно, когда в тебя верят! - Что ж удивительного? Он же все-таки сын Филиппа! А это Черный Клит. Конечно, Александр - сын Филиппа. Но то, что сделал сегодня Александр, еще неизвестно, удалось ли бы Филиппу... Александр болел недолго, ему некогда было болеть. Еще чуть пошатываясь, он встал с постели и тут же потребовал доспехи. На позиции ничего не изменилось. Македоняне стоят твердо, они могут еще стоять какое-то время. Всюду расставлены форпосты. Македоняне внимательно следят за всеми действиями и передвижениями неприятеля. Царь иллирийский Клит не понимал стратегии Александра. Сейчас бы македонянину идти на приступ. Но он не идет. Почему? Испугался. Это ведь не то что разогнать тавлантиев. Это все-таки крепость, и стоит она неприступно. Может быть, надо бы защититься валом? Или вырыть рвы вокруг крепости? Но зачем? Александр и так не решается подойти к ней! А почему? Боится! Клит поставил свое войско перед горой Пелион. Оно растянулось длинной полосой, защищая Пелий. Клит был спокоен: если македоняне тронутся, он встретит их тут же, на подступах, и разобьет у самых стен Пелия. Но македонской разведке лучше, чем самому Клиту, были известны слабые места его позиции. Александру уже сообщили, где лагерь иллирийцев плохо защищен. Он знал, что ни рвов, ни защитного вала вокруг Пелия нет. Он знал и о том, что форпосты у Клита содержатся небрежно, а стража беспечна... Две ночи македонская разведка незаметно высматривала расположение войск иллирийцев и тавлантиев. На третью ночь, в самое глухое время, когда даже часовые дремлют, опершись на копье, Александр вместе со своими щитоносцами, стрелками верных агриан и с пехотой двинулся в наступление. Он так спешил, что не стал дожидаться, когда остальное войско присоединится к нему. Иллирийцы спали у догорающих костров. Спали простые воины, сложив оружие. Спали военачальники, укрывшись в шатрах. Спал и сам Клит, царь иллирийский, посреди своего огромного, нелепо расположенного лагеря... Тут-то и нагрянули на них македоняне. Крики ужаса, предсмертные вопли сразу наполнили лагерь. Македоняне рубили мечами неприятеля, кого где застали. Иллирийцы и тавлантии падали под копьями, убегая по длинной, непомерно растянутой линии лагеря. Их полководцы умирали беззащитно в шатрах и палатках. Иллирийские воины, успевшие схватить оружие, не знали, что делать, они не слышали команды ни военачальников своих, ни царя и погибали в бессмысленной битве... Многие бежали в горы, в лес - и тоже погибали, настигнутые македонянами. Александр искал царя Клита. Он рыскал всюду, без устали поражая варваров своим тяжелым мечом. Он врывался в шатры, где мог укрыться Клит. Клита нигде не было. Неожиданно окрестные горы, покрытые угрюмым лесом, обагрились заревом пожара. Горела крепость. Она полыхала со всех концов, заволакивая дымом вершину Пелиона. И тогда Александр понял, что Клита ему уже не поймать. Это он велел зажечь крепость, а сам, бесславно положив свое войско, бежал. Александр не ошибся. Царь Клит поджег крепость и бежал вместе с Главкией в страну тавлантиев. Александр победил и на этот раз. Он восстановил старую, установленную Филиппом македонскую границу, которую захватили было варвары. Заключил с царями варварских племен мир и дружбу, которых очень скоро они пришли у него просить. Утвердил над ними свои верховные права. И после этого построил войско походным строем и вышел вместе с ним на горные дороги, ведущие в Македонию. - С таким полководцем не страшно идти и на край света, - говорили воины. - Не тот полководец хорош, который добывает победу тем, что кладет свое войско на поле сражения, а тот, кто, побеждая, сохраняет его! Говорили это искренне. Они знали, что не только отвага воинов выигрывает битвы, но и военный талант военачальника. В талант своего молодого военачальника царя Александра войско поверило отныне и навсегда. СЛУХИ ИЗ ИЛЛИРИИ Александр убит! Эта весть была как удар грома. Она с непостижимой быстротой распространилась по всем эллинским городам, по всему побережью моря. Александр убит в Иллирии. Он погиб там вместе со всем войском. Еще раньше, чем в Элладе, об этом стало известно в Македонии. Появились люди, бежавшие из-под Пелиона. Антипатр, на которого Александр оставил Македонию, потребовал их к себе. Беглецы явились измученные, оборванные, подавленные ужасом того, что они видели. Македонское войско попало в западню. Несметные полчища варваров охватили македонян кольцом, и вырваться из этого смертельного кольца было невозможно. Там они все и остались под страшными стенами крепости Пелия. Спаслось лишь несколько человек. Они сумели уползти в кусты, в чащобу и теперь вот добрались домой, чтобы рассказать македонянам о том, что случилось в Иллирии. Антипатр выслушал их с каменным лицом. - Я тогда поверю, что Александр убит, когда увижу его мертвым, - сказал он. - А чтобы вам, трусам и предателям, не было повадно давать волю своему лживому языку, я велю заковать вас в цепи и бросить в темницу. Там вы и будете рассказывать друг другу о том, как покинули в опасном бою своих товарищей и своего царя. Антипатр так и сделал. Больше никто не услышал голоса этих людей. Но тревога, оставленная их речами, пошла по стране, проникая в дома, в семьи воинов, ушедших в Иллирию, перекидываясь из одного города в другой, из одной деревни в другую... Вошла она и в царский дворец в Пелле, в тихие покои Олимпиады. Эту весть принесла ей заплаканная Ланика. Олимпиада не могла вымолвить ни слова, у нее подкосились ноги. - Какие-то люди прибежали оттуда, - продолжала Ланика, - говорят, были у Анти