. Александр был жив. Он пришел в себя, открыл глаза, увидел стрелу, торчащую в груди, и Фердикку, склонившегося над ним. Он смутно слышал, что кто-то в смятении зовет врача... Преодолевая боль и дурноту, Александр приказал Фердикке надрезать рану и вытащить стрелу. Фердикка осторожно надрезал рану своим мечом и, крепко ухватив стрелу, выдернул ее. Кровь хлынула, заливая грудь, и Александр снова потерял сознание. Македоняне, видевшие это, опять подняли крики отчаяния: они решили, что царь умер. Эту весть - царь умер! - из-под стен крепости маллов привезли войскам Гефестиона, стоявшим лагерем при слиянии рек Гидраота [Гидраот - река в Пенджабе.] и Акесина. Лагерь пришел в смятение. Встревоженный Гефестион тут же послал гонцов узнать, что случилось с царем. - Наш царь умер! Александр убит! Умер Александр! Умер! Убит!.. Черная тень смерти шла по лагерю. Воинов охватили страх и растерянность. - Кто поведет войско дальше? - Как мы дойдем до Македонии из этой чужой, враждебной и такой далекой земли? - На пути у нас реки... Как мы перейдем их без Александра? - Как мы справимся с варварами, которые теперь нападут на нас, - ведь Александра нет, им некого уже бояться! Но вот словно заря засветилась среди черной ночи, - Гефестиону привезли письмо от Александра. - Вот он сам пишет вам, воины, сам, своей рукой. Он жив, он скоро вернется в лагерь! И хотелось верить, и боялись верить. Обрадоваться и обмануться - это еще тяжелее. Ведь письмо могли написать и сами его телохранители... Войско по-прежнему волновалось. Александр велел везти себя в лагерь. Его перенесли на корабль и положили в палатку, поставив ее на корме. Александр лежал - у него не было сил встать, кружилась голова. Весь лагерь стоял на берегу, когда подошла триера Александра. Гефестион и Неарх вышли вперед, с тревогой следя глазами за медленно идущим кораблем. Они не видели на борту Александра. Снова гул рыдания и горя прошел по войскам - везут тело царя! Александр услышал это. Он приказал убрать палатку, чтобы все видели его. И когда триера наконец пристала к берегу, он, приветствуя войско, поднял и протянул к ним руку. Радостный вопль взорвался над берегом. Царь жив! Царь вернулся к ним! Александр, еле передвигая ноги, вышел на берег. Щитоносцы принесли ложе, чтобы отнести царя в лагерь. Но он отказался. - Коня! И войско увидело его на коне. Крик торжества пронесся над рекой. Воины кричали, ликовали, били в щиты. Они шли за царем до самого шатра. Александр сошел с коня, из последних сил стараясь держаться твердо, направился в шатер. Воины ликовали. Его спасение - их спасение. Воины были убеждены, что никто, кроме Александра, не сможет привести их обратно домой из этого страшного похода. Войдя в шатер, Александр свалился в изнеможении. Врачи приняли его, обмыли и перевязали рану, наложили целительные припарки. Успокоенный и счастливый, Александр наконец остался в благоуханной тишине шатра. Царь тяжело болел. Но как только рана закрылась и перестала кровоточить, он уже снова сидел на коне. Александр не торопился в обратный путь. Прежде чем уйти, он решил исследовать судоходность великой реки Инда: эту реку он уже включил в свою необъятную державу. Теплое февральское небо проливало золотой свет на цветущие берега Инда. Корабли подняли паруса, сразу отбросившие разноцветные отражения в ультрамариновую воду реки. Гребцы взялись за весла. Царь долго стоял на корме. Здесь, при слиянии пяти восточных рек, в прекрасном месте, где широкий Панджнад впадает в Инд, по воле Александра поднялся город. Еще одна Александрия. Еще одна крепость македонского царя, поставленная на завоеванной земле. Александрия на Инде... Царь задумчиво смотрел, как удаляется берег и на нем желтые, еще не достроенные городские стены, маленькие новые дома, намечающие улицы... Эллинский город. Его город. Снова мерный плеск весел, ритмичные возгласы келевстов [Келевст - человек, командующий гребцами. По его команде весла поднимались и опускались в такт.], крылатый шум парусов... Невиданной силы растительность, огромные, с многочисленными воздушными корнями странные деревья, пальмы с роскошными резными кронами, мелькающие среди темной зелени рыжие обезьянки, яркие голубые и красные птицы, взлетающие над ветвями, - все это медленно проходило перед глазами македонян, как длительный полуденный сон. Александр, скрывшись от зноя в тихую глубь корабля, позвал к себе флотоводца Неарха, Оне-сикрита - кормчего своей царской триеры, позвал географов и землемеров, которые сопровождали войско... На столе лежала новая географическая карта. - Когда-то персидский царь Дарий, сын Гистаспа, как вам всем известно, послал Скилака из Карианды по этому пути, - сказал Александр. - Скилак проплыл по всему Инду, вышел в Океан, прошел в Красное море, приплыл к побережью Египта. Значит, мы сможем сделать то же самое. - Как верить этому человеку? - возразил Неарх, сдвинув свои широкие черные брови. - Ведь он много написал всякой ерунды. Где эти одноглазые люди? Где эти одноногие, которые заслоняются своей ступней от солнца? - Как знать? - ответил ему Онесикрит. - Может, мы просто не видели того, что он видел. Или ему рассказывали... - Эти географы и путешественники, к сожалению, много напутали, - сказал Александр. - Вот и Гекатей пишет: население многочисленное и воинственное. Это правда. Но он же выдумал, что здесь муравьи почти с лисицу ростом и что они добывают из земли золотой песок! - Я тоже слышал об этих муравьях! - живо возразил Онесикрит. - Царь, это такая страна, где все возможно! - Мы достаточно глубоко прошли по этой стране, чтобы увидеть и муравьев, и одноглазых, и одноногих, - рассердился Неарх, - но мы их не видели. Ктесий, как теперь нам стало ясно, тоже немало наболтал чепухи! Мы должны сами все увидеть и написать о том, что видели. Это наше дело - прокладывать дорогу. - Друзья мои, - сказал Александр, - вот что я думаю и что хочу осуществить. Мы идем к дельте Инда. Мы уже не можем обманываться, как раньше, руководствуясь сведениям ученых, но никогда не бывавших здесь людей. Я говорю о том, что писал Аристотель: устье Инда и устье Нила очень близки друг к другу. Все не так! Хотя в Инде, как и в Ниле, живут крокодилы. - Далеко не так, - подтвердил Неарх. - Если мы пройдем дельту Инда, куда выйдут наши корабли? - В Океан... - раздались неуверенные голоса. - И если мы пойдем по Океану, то должны прийти в Персидское море. Не так ли? С уверенностью ответить на этот вопрос не мог никто. - Узнаем, царь, - сказал Неарх, - когда пройдем этот путь. - Но ведь надо знать, куда идешь, Неарх! - Мы, царь, пока можем только предполагать. - Я предполагаю, - после раздумья сказал Александр, - что мы выйдем в Персидское море, к устью Паситигра. А там мы дома! В Патталах, большом городе, стоявшем у дельты Инда, Александр решил построить военную крепость. Весь нижний Инд, его дельта, будет под властью этой крепости. Паттала может быть и прекрасным торговым пунктом - водный путь с моря в Индию, а из Индии в море и дальше, в азиатские страны. Крепость Александр поручил строить Гефестиону. Гефестион за время похода уже немало построил и городов, и крепостей, и гаваней, и верфей. Шум стройки, звонкий перестук топоров заполнили берег, и Александр знал, что в самый короткий срок, какой возможен, у начала рукавов Инда будет стоять сильная крепость, будут гавани и будут верфи, в которых будут сколачиваться новые корабли. Царь старательно расспрашивал индийцев из Патталы: - Что там, если идти на восток? Какие там земли? - Там пустыня. - Реки, озера, какая-нибудь вода есть там? - Там нет воды. Там нет никакой воды. - А как же там живут люди? - Там не живет никто. - А если отсюда идти на запад? - Там Гедросия. Там живет племя оритов и племя гедросов. И тоже пустыня. - Ну, если там живут люди, то не такая уж это пустыня! Наступила спокойная, размеренная жизнь военного лагеря с его мелкими ежедневными заботами. Строительный шум работ в Патталах. Заснувшие корабли с опущенными парусами. Вечерние беседы с друзьями, которые являлись к царю, нарядные и умащенные благовониями. Царь замечал, как они осунулись, как почернели под индийским солнцем, как много прибавилось у них морщин, а у иных и седины... Здесь, в Патталах, к Александру неожиданно явился Оксиарт. Александр встретил его и с радостью, и с тревогой. Он дал отдохнуть Оксиарту после такой далекой и трудной дороги и взволнованно ходил взад и вперед, ожидая его. Роксана встала перед ним со своей жемчужной красотой. Оказывается, уж очень давно он не видел ее. Куда исчезает время? Как вода из рук, как вода из рук... Они долго сидели вдвоем за чашей вина. Оксиарт был хмур и озабочен. - В Бактрах неспокойно, царь. В городах, которые ты основал, восстания, резня. - Кто? - Не разгневайся на меня, царь, бесчинствуют твои старые воины - македоняне, которых ты оставил в Бактрах. Они восстали против тебя и призвали к этому бактрийцев. А бактрийцы, ты сам знаешь, только и ждали этого! Не хотят царя-македонянина!.. - А чего хотят македоняне? - Они хотят домой, царь. На родину. Выбрали себе нового царя. И если бы ты знал - кого! Коновода Афинодора. Он им обещал отвести их в Македонию. Но ему позавидовал некий Викон, убил его на пиру. Воины чуть не растерзали этого Викона. А когда его стали судить, так те же воины вырвали его из темницы и потребовали, чтобы он вел их на родину. Александр слушал, опустив глаза. Гнев уже бурлил в глубине души, но печаль гасила его. Люди хотят домой. В Македонию. В ее прохладные горы, к ее чистым рекам, к ее зеленым пастбищам... О Македония! - Пришлось усмирять эту буйную толпу силами войска, царь. Но если бы это только у нас. В сатрапии Паропамиса тоже нехорошо. Но там виноват сатрап. - Тириасп? - Да, царь. Он притесняет людей. Он жесток и несправедлив. Поэтому и восстания. - Возьмешь эту сатрапию ты, Оксиарт. Я смещу Тириаспа. Но как только я вернусь, я жестоко расправлюсь с теми, кто не оправдал моего доверия. Я накажу их без жалости! Оксиарт спешил занять новую сатрапию, да и Александр торопил его. Но едва он проводил бактрийца, как явился вестник из Арианы. Перс Ордан захватил власть и провозгласил себя царем. Царь был раздражен. Он сам, своей рукой, немедленно наказал бы всех, кто восстает против него, - и он их накажет. Сам. Так же как расправлялся сам, своей рукой, с восставшими племенами. Ко Александр не мог сейчас идти в Ариану. Усмирять восстание он послал своего верного полководца Кратера. Кратер сделает все так, как прикажет Александр, и так, как сделал бы сам Александр. Кратер пошел в Ариану уже известной дорогой - через Арахозию и Дрангиану. Этот путь не грозил непредвиденными опасностями: места, населенные мирными жителями, есть и пастбища для лошадей и вьючных животных, есть и вода. Поэтому Александр отправил с ним и обозы, и семьи, ехавшие за войском, и добычу, какая была сохранена. С Кратером пошли фаланги, конница, слоны. И под особой охраной поехала с ним, заливаясь слезами, Роксана, царская жена. - Жди меня в Кармании [Кармания - область в Азии.], - приказал Александр Кратеру. - Жди меня в Кармании, - сказал он, прощаясь, Роксане. - Я не могу взять тебя с собой, потому что я пойду еще неизвестной нам дорогой. Что мы сможем вынести, то не сможешь вынести ты. Не плачь. Жди! Войско Кратера тронулось в путь. Запылила конница, закачались сариссы фалангитов, загромыхали обозы, зашагали, помахивая хоботом, слоны... Молча вздыхая, глядели оставшиеся вслед уходившим. Скоро ли и они пойдут по этой благословенной дороге - по дороге домой? Они еще не знали, какое тяжкое испытание готовит им Александр. ОПАСНЫЕ ЧУДЕСА ВЕЛИКОГО МОРЯ Снова шли дожди и хлестали ливни. Но случалось и так, что одолевало солнце, и тогда где-то близко лежащая пустыня посылала к берегу Инда свое горячее дыхание и дымку обжигающего песка... Легкие тридцативесельные корабли, быстроходные керкуры [Керкура - небольшое морское судно кипрского происхождения.] и гемиолы [Гемиола - скороходный пиратский корабль.] шли по правому рукаву Инда. По берегу шагало войско, гоплиты и всадники Леонната. Александр стоял на переднем корабле - он должен был сам осмотреть дельту Инда, сам все узнать и увидеть. Прошел день спокойного плавания. Македоняне осторожно вели корабли, у них не было лоцмана. Индийцы разбежались, когда они хотели взять их с собой. На второй день Инд неожиданно взбушевался. Вдруг начался сильный ветер, высокие волны разметали легкие суда. В шуме ветра и воды слышался треск разбивающихся кораблей, крики... Пришлось поспешно пристать к берегу. Люди спаслись вплавь, корабли починили, но дальше без сопровождения лоцманов, знающих реку, плыть было нельзя. Пришлось взять лоцманами индийских рыбаков, знавших реку. С ними уже поплыли спокойнее. Но это было тяжелое время - время дождей, река наливалась в верховьях и катила в море огромную массу воды. Река расширялась, затопляя прибрежные равнины. Не зная русла, легко сесть на мель. Мутная, коричневая вода разлилась кругом стадий на двести. Лишь вдали, у горизонта, виднелись темные, плоские линии земли... Александр не уходил с палубы с утра до вечера. Все сильнее пахло морем - это волновало. Он хотел увидеть морскую даль в ту же минуту, как только корабли выплывут из реки. Но здесь случилось что-то непонятное! Волны Инда, вздымаясь крутыми буграми, вдруг пошли обратно. Ветер начал неистово трепать паруса, весла зарывались в волнах, не в силах противостоять бушующей реке. Индийские лоцманы отвели флот к острову, за которым корабли укрылись в тихой воде. И отсюда Александр увидел над белым прибоем темную, сверкающую синеву Океана. Александр безмолвно глядел на эту грозную стихию воды, которая от самого горизонта гнала к берегу длинные тяжелые волны, захлестывая устье реки. Край Ойкумены! Александр приказал вывести в Океан лучшие суда. Это была торжественная минута - его корабли вышли на простор Великого моря. К вечеру начался прилив. Это тоже было пугающей неожиданностью - в Срединном море таких мощных приливов не бывает. Океан подхватил и словно на огромных ладонях принес их триеры обратно к берегу. Александр, обрадованный, что корабли так благополучно вернулись в устье Инда, тут же совершил благодарственную жертву богам. Но Великое море еще раз удивило и напугало македонян. Они с ужасом увидели, что вода уходит из-под их кораблей, совсем уходит. И через короткое время их триеры оказались на суше, завязшими в гуще ила. Что творится в этой непонятной стране? Как теперь вытащить из этой черной грязи их корабли? Александр был изумлен не меньше своих моряков. Как снять корабли? Это он решит. Но как решить загадку Океана, вдруг ушедшего из-под его кораблей? - Как ты думаешь, Неарх, что это такое? - Сам не понимаю, Александр. Посмотрим, что еще надумает сделать Посейдон. Посейдон надумал. Так же неожиданно, как ушла, к новому удивлению воинов, вода начала прибывать и поднимать корабли. Вода поднимала их медленно, тихонько... И вот они уже снова стоят на якорях, как стояли. Но некоторые сорвались с якорей, начали разбиваться друг о друга и о берег. Александр велел тотчас починить их. Наконец все снова успокоилось. Снова тихие корабли стоят в тихом заливе на глубокой воде. Так македоняне узнали о том, что в Великом море бывают приливы и отливы. И Неарх записал это в своем судовом дневнике. Наутро, когда солнце только что поднялось, Александр вышел на триере в открытое море. - Я хочу посмотреть, нет ли где поблизости земли... - сказал он. Корабль уходил все дальше. Вот уж и совсем не видно берега. Глубокая синева с отблесками солнца и белыми гребешками волн со всех сторон окружила триеру. Александр был взволнован. Да, вот он достиг своего, он плавает по великому Океану. И это не сон, не мечта, которая так много лет мучила и звала его!.. Недалеко от берега лежали неведомые острова. Царь велел причалить к одному из них. Здесь, на пустынном песчаном берегу, омываемом океанской волной, он заколол двух быков, которых велел заранее погрузить на корабль, и опустил их в море. Это была благодарственная жертва Посейдону. Но у него была еще одна просьба к властителю моря и потрясателю земли. Он сделал возлияние. И пока густое вино тонкой струйкой лилось в морскую воду, Александр молился: - Бог Посейдон, будь милостив, проведи в целости мой флот, который я отправлю отсюда в Красное море, к Устью Тигра и Евфрата! И, чтобы Посейдон не забыл о его просьбе, бросил в море и золотую чашу, из которой вылил жертвенное вино, и тяжелые золотые кратеры, в которых это вино хранилось. Заручившись милостью богов, Александр вернулся в Патталы. И только теперь он объявил своим военачальникам, что он решил возвращаться в Азию другим путем, не тем, которым они пришли сюда. Флот пойдет по морю, вдоль берегов, на запад... - Нам неизвестно это море, царь, - напомнил Неарх. - Вот потому я и пошлю свой флот, чтобы это море стало нам известным, - ответил Александр, - а сухопутное войско пойдет по берегу, - продолжал он, - тоже на запад, через Гедросию, через земли оритов. И так, я полагаю, мы все придем в Карманию и встретимся там на реке Аман. Военачальники молчали, задумавшись. Море - неизвестно. Сухопутные пути - неизвестны. - Я объясню вам, почему я так решил, - сказал Александр, чувствуя их тревогу. - Нам сейчас очень важно проложить путь, который соединит Индию и Персию. Иначе мы потеряем индийские земли, которые с таким трудом завоевали. Этот же путь будет и нашей торговой дорогой. Войска, назначенные во флот, приуныли. Их корабли хороши на реках. Могут плавать и во Внутреннем море от острова до острова... Но выйти на этих кораблях в Океан, где, говорят, встречаются всякие морские чудовища, да еще без лоцмана, когда только по звездам можно будет определить, где они находятся, - это идти на верную гибель... Звезды да берег, а берег часто опасен - мало ли какие враждебные племена повстречаются там! - Но, может, царь откажется от этого? - Нет, друзья, не откажется. Уж если что задумал, то не успокоится. Разве не знаете вы, что он посылал людей рыть колодцы вдоль берега? Зачем? Затем, что мы пойдем мимо этих берегов и нам понадобится вода. - Он заботится о нас. - Он заботится о том, чтобы мы были живы. А какой толк ему от нас, от мертвых? - А может быть, все-таки он не пошлет нас туда? Но эти надежды таяли с каждым днем. Македоняне понимали, почему так тщательно снаряжаются их корабли, почему так заботливо проверяется оснащение, почему крепятся новые паруса... Флот готовился выйти в Океан. - А если пошлет, то кто поведет нас? Неарх? - Ну, друзей-то своих он побережет. Нет, царь никогда не отказывался от того, что задумал. Но кого послать в это опасное, полное неизвестностей путешествие? Об этом царь и посоветовался сегодня с Неархом, верным другом юности и одним из лучших своих полководцев. - Как ты думаешь, Неарх, кто сможет провести корабли? - О царь! У тебя много отважных военачальников. Неарх называл имена. Царь отклонял. Этот человек не настолько мужествен, чтобы выполнить это. А этот не так уж предан своему царю - он побоится опасностей. А тот - нет, не годится. Он тоскует о родине, ему хочется спокойной жизни, где ж ему... - О царь! - сказал Неарх с улыбкой в лукавых черных глазах. - Пошли с кораблями меня. Я готов взять на себя начальство над флотом. И с помощью богов и людей в полной сохранности доставить его в Персию, если только море доступно для судов и если это предприятие вообще исполнимо для человеческих сил! - Нет, нет, Неарх! - Александр движением руки отверг его предложение. - Я не могу подвергнуть такой опасности своего друга! Нет. Однако Неарх подметил огонек радости в быстром взгляде Александра. "Только меня ты и хотел бы послать, - подумал Неарх. - О Александр, тебе ли обмануть меня?" - Царь, - сказал он. - Я думаю, что смогу выполнить это не хуже, чем другой. А может быть, и лучше. Доставь мне эту возможность - совершить такое великое деяние! Царь продолжал сопротивляться. Но ему уже трудно было скрыть, что именно на помощь Неарха он и надеялся. Кому же еще, как не критянину, корабельщику, быть флотоводцем в Океане? - Ты знаешь, Неарх, что при других обстоятельствах я бы сам повел корабли... - Царь, кто же сомневается в этом! - Но я хочу пройти по берегу моря, я хочу сам обследовать эту землю, а, как видно, это тоже будет нелегко, Неарх! - Царь, я все понимаю! Александр подошел и обнял Неарха. - Спасибо, Неарх. - И уже деловым тоном сказал; - Останешься в Патталах до ноября. Сделаешь запас продовольствия на четыре месяца. Я выйду раньше, пойду по берегу, проложу сухопутную дорогу. На пути мы будем рыть колодцы для вас, если местность окажется безводной. И сделаем для вас запас провианта. Так мы вместе пройдем вдоль берега Океана, откроем новые пути от Инда до Евфрата и вернемся в Вавилон. Моряки, услышав, что в Океан идет с ними сам Неарх, успокоились. Царь, конечно, не послал бы своего друга, если бы думал, что флот может погибнуть. Сделав все эти распоряжения, царь со своим войском выступил в путь. ДОРОГА СТРАДАНИЙ Армия шла вдоль берегов Аравийского моря, по направлению к Персидскому заливу. Конница широко раскинула свои отряды, чтобы захватить как можно больше чужих, неизвестных земель. Следом, сомкнутым строем, шагала пехота. Деревня племени оритов, встретившаяся на пути, стояла среди песков побережья зеленым оазисом. Пальмы с желтыми гроздьями фиников возвышались над убогими жилищами, вокруг деревни колосились хлеба, ходили стада овец и коз. Армия прошла через деревню - и не осталось ничего! Ни воды в реке, ни хлеба, ни стад. Одна из таких деревень пыталась защитить свое добро. В македонян полетели отравленные стрелы. И одну из них получил Птолемей, сын Лага. Александр, знавший противоядия, бросился к нему. Битву закончили фалангиты без него. Жителей закидали дротиками, оставшихся в живых взяли в плен, а деревню сожгли. Александр, не доверяя врачам, сам лечил Птолемея. Его жизнь была ему слишком дорога. Птолемей остался жить. Войско двинулось дальше. В Рамбакии, городе племени оритов, Александр остановил войско на отдых. Место понравилось ему: если поставить здесь свою крепость, то можно будет захватить и всю землю оритов. - Гефестион, ты останешься здесь и построишь город. Это будет Александрия Оритская. - Да, царь. Александр внимательно поглядел на него. - Ты не болен, Гефестион? Гефестион, сильно почерневший под индийским солнцем, стоял с тяжело повисшими руками и опущенной головой. - Не знаю, Александр. - Но кто лучше тебя построит город, Гефестион? Гефестион не спорил. Ему приказано строить крепость. Он ее построит. Он долго стоял на холме и смотрел вслед уходящему войску. Глядел, как скачет Александр во главе своей конной свиты, как несутся следом отряды верных агриан, гипаспистов, конных стрелков... Вот уже и нет их, только желтое облако пыли медленно стелется на дороге. Унылая равнина Гедросии с редкой зеленью, и лиловые вершины гор вдали, и затихший лагерь... Сойдя с холма, Гефестион снова принял спокойный и властный вид. - Работать! Строители энергично взялись за дело. Не первый город они строят с Гефестионом. Гефестион торопил: им некогда медлить здесь, на чужой, далекой от родных мест земле. Он следил, как возникают стены, но казалось, что возникают они слишком медленно. Порой нападала печаль. Может быть, начала одолевать усталость от непрерывных забот, трудов и сражений последних лет. "Сколько мне еще быть здесь! - с тоской думал он. - Скоро ли я это построю - ведь это же не дом, это город, крепость!.." Неожиданно в лагерь явился Леоннат, телохранитель царя. - Гефестион, собирайся в путь. Царь приказал вернуться к нему! Гефестион не знал - верить ли? - А как же Александрия Оритская? - спросил он, стараясь скрыть радость. - Я буду достраивать ее. - А как сражения? Трудно ли было? Леоннат усмехнулся. - А сражений не было вовсе. И ориты, и гедросы, как увидели царя, бросились перед ним на колени: "Возьми все! Возьми весь наш город, все наше имущество! Только пощади!" Ну, мы, конечно, довольны - и землю захватили, и драться не пришлось. - А царь? - Царь доволен больше всех. А что же еще ему надо? "Живите спокойно. Только повинуйтесь царю македонскому". А те от счастья себя не помнят. Ждали смерти, а получили жизнь. - Значит, ты остаешься здесь, Леоннат? - Да. Буду строить крепость. Буду ждать наших моряков. Как пойдут мимо, доставлю им провиант. Царь приказал, чтобы здешние люди давали все, что я потребую. И они выполнят, если приказал царь! - Так же, как и мы с тобой, Леоннат! ...И вот уже конь Гефестиона шаг в шаг идет с Александровым конем. Все стало, как прежде... И только где-то еще в глубине сердца осталась печаль. Гефестион не понимал ее причины, может быть, и правда какая-то болезнь мучит его? Несколько дней шли по плоскому песчаному берегу моря. Но постепенно путь уводил их в глубь Гедросии. Становилось все жарче, и все безотраднее пустынные пески. Палящее солнце стояло прямо над головой. Лишь изредка, словно счастливый мираж, появлялись пальмы. И люди, и животные прибавляли шагу, стремясь в их тень. Но пальмы росли небольшими группами и тени от них почти не было. Попадались среди этой песчаной равнины колючие кусты мирры с курчавыми листьями. Финикийские купцы, которые в чаянии богатой наживы, вместе с обозом сопровождали войско Александра, бросались к этим кустам и обдирали кору с застывшей на ней благовонной смолой. Мирра стоила дорого, и финикийцы тюками грузили душистую кору на своих верблюдов. Попадались и места, где сандалии и сапоги воинов топтали и давили корни драгоценного нарда [Нард - растение, из корней которого делали дорого ценившиеся благовония.]. Войско шло сквозь их терпкий фимиам. Финикийцы с жадной торопливостью выкапывали эти корни и снова грузили тюками на своих верблюдов, подсчитывая огромные барыши и боясь верить такой легкой и богатой добыче. Мирры и нарда было так много, что воины иногда набирали охапки их листьев и спали на них. Аристобул в часы привалов писал свой походный дневник. Писал и о странных деревьях, которые во время морского прилива стоят в соленой воде и нисколько не страдают от этого. И о колючем кустарнике с железными шипами: если зацепишься за такую колючку, то скорей она тебя стащит с лошади, чем ты отцепишься от нее; случается, что зайцы, нечаянно попадая в эти колючки, находят здесь верную гибель, там и остаются. И о деревьях, похожих на лавр, писал Аристобул, и о белых цветах, осыпавших рощу незнакомых ему деревьев. Эти цветы были похожи на левкой, только еще душистее, чем левкой. Но шли дальше, и все пустыннее становилось кругом. Реки умирали в серых песках Гедросии. Безлюдные пространства грозили отсутствием всякой жизни. Шли по ночам. Днем как могли укрывались от жгучего солнца. Александр был озабочен. Проводники-гедросы сказали, что есть два пути. Один - вдоль берега моря. Другой - более короткий, но более опасный путь. Александр решил идти коротким путем. - Царь, - напомнил Птолемей, - говорят, что когда-то именно этим путем пыталась пройти ассирийская царица Семирамида, но не смогла, вернулась. И потеряла войско. - Царь Кир тоже хотел пройти здесь, - сказал Аристобул, - и вернулся в сопровождении всего семи человек, оставшихся от его армии. Александр ответил спокойно и жестко: - Они не прошли. А я пройду. И проведу войско. И еще одно побережье - побережье Великого моря - будет моим! Но шли ночь за ночью. А когда наступало утро, то видели, что пустыня становится все беспощаднее и никакой надежды на поселения нет. Наступило время послать провиант к морскому берегу для флота и вырыть на берегу колодцы, чтобы обеспечить моряков водой. Александр отправил с отрядом молодого военачальника Фоанта. - Да посмотри, может, там есть жители. Возьми у них провиант, возьми все, что сможешь. Фоант вернулся смущенный: - О царь, это поистине жалкий край. Мы нашли на берегу поселения. Но там живут ихтиофаги [Ихтиофаги - рыбоеды.]. У них не дома - лачуги, построены они из морских раковин. А крыши у них из рыбьих хребтов. - Но они сеют хлеб? - Нет, царь. Здесь не растет хлеб. Они сушат рыбу, толкут ее и пекут из этой муки хлеб. - Но вода-то у них есть? - Вода есть, царь. Но какая! Они руками раскапывают песок, и там, в ямках, вода. Плохая, испорченная вода. Правда, они пьют ее. - Ты расспросил: нет ли где больших поселений? - Да, царь, расспросил. Говорят, там, куда мы идем, есть такие поселения. Что там есть и вода, и хлеб. Но наверное ли это? Так они слышали, и все. Александр, когда остановились на привал, вызвал к себе людей, ведающих провиантом. Те сказали, что нехватка провианта начинает чувствоваться и что запасы необходимо пополнять. Вечером Александр объявил, что идут дальше по тому же самому пути. Там где-то есть поселения, и они найдут их. И снова ночной путь среди безмолвной и жестокой страны. Шла конница, шла пехота, тащились обозы, оставляя за собой широкую полосу взрытого песка. Войско вступило на плоскогорье. С восточной стороны встали голые красные скалы. Впереди лежала мрачная, безмолвная пустыня. Идти становилось все тяжелей, словно вступили в раскаленную печь, где нечем дышать. В воздухе висела блестящая красноватая пыль. Иногда поднимался ветер, но такой же раскаленный; не принося прохлады, он обжигал лицо. С движением ветра начинали передвигаться и песчаные холмы: опадали здесь, возникали там, меняя свои очертания, как в кошмарном сне... И люди, и животные стали терять силы. Остановились, чтобы дождаться ночи. Ночью, как только зашло солнце, вдруг свалился ледяной холод. Днем хотелось снять всю одежду, все казалось лишним. Ночью пришлось надевать на себя все, что было... Холодная луна заливала пустыню густым белым светом, отбрасывая зловещие черные тени. Через несколько дней продовольствие кончилось. Воду выдавали скупо. Войско уже шло вразброд, никто не соблюдал дисциплины, и никто не требовал ее. Никаких деревень не было на пути, а вместо рек - лишь пересохшие русла... Александр молча ехал во главе конницы. Зоркие глаза его не отрывались от горизонта. Изредка он беспокойно оглядывался на Гефестиона. Александр видел, как запеклись его губы, как осунулось побледневшее лицо. Со вздохом он отводил от него глаза. И снова вглядывался сквозь красную пыль в пылающую линию горизонта. Ничего. Но как-то на рассвете, когда войско, измученное ночным переходом, еле тащилось за ним, Александр увидел темные купы деревьев. - Вода! Сразу откуда-то взялись силы. Всадники ринулись вперед, лошадей не надо было погонять - они чуяли воду. Пехота врассыпную побежала к реке. Погонщики бросили повозки, женщины, дети с криком устремились следом, соскочив с повозок... Река медленно шла в своем глубоком русле, вытекая из ущелья красных гор. Войско как безумное припало к воде, люди лезли в воду, ложились животом на песок; чуть не захлебываясь, ловили воду пересохшим ртом... И пили, пили, пили... Пили вместе с песком, поднятым со дна реки. И, когда почувствовали, что не могут больше пить, поспешили наполнить водой все сосуды, какие у них были. Медленно отходили от реки лошади. Люди возвращались к жизни. Но были такие, что к жизни не вернулись, - так и остались в реке, выпив слишком много воды. Как и предполагали проводники, на реке оказалась большая деревня. Деревню тотчас окружили и выгребли из домом все съестное. Изголодавшееся войско готово было тут же накинуться на хлеб, но Александр остановил их. Он сам разделил провиант. Часть отдал по отрядам. А остальное велел сложить в тюки и погрузить на верблюдов. Он запечатал тюки своей царской печатью и отправил на берег - дожидаться Неарха: ведь морякам тоже понадобится провиант. Но едва Александр отошел со своими конными отрядами, стража, приставленная к тюкам, сорвала печати. Нестерпимо голодные люди с криком стащили с верблюдов тюки и съели тут же все, что надо было отвезти на берег. Они знали, что будут жестоко наказаны, - царь не терпел ослушания. Но царь и на этот раз простил их. На реке оказалось еще несколько поселений. Войско перевело дух - были и вода, и пища. Александр приказал жителям собрать как можно больше хлеба, фиников и скота. И отсюда еще раз собрал караван с хлебом и уже под надежной защитой отправил на берег для Неарха. Войско повеселело, жизнь стала легче, пустыня уже не казалась такой страшной. Но они не знали, что самый тяжелый путь у них еще впереди. Александр направлялся к главному городу гедросов. Он спешил, торопил войско, стремясь поскорей миновать это опасное место. Но люди уже были не в силах идти. Израненные ноги вязли в сыпучем, обжигающем песке. Лошади падали и больше не поднимались, и воины, сговорившись, украдкой убивали лошадей и ели их мясо. С каждым днем путь становился невыносимей. Люди начали умирать от зноя и от жажды. Больных и усталых становилось все больше. Повозок не хватало, животные уже не могли их тащить по этим глубоким, раскаленным сугробам песка... Воины шли, шатаясь от изнеможения, многие валились на ходу, из глаз, изо рта проступала кровь. Их мольбы о помощи не слышал никто, потому что те, что еще держались на ногах, сами не знали, не свалятся ли и они через несколько шагов умирать страшной смертью среди злых, беспощадных песков. Александр видел все это. Он знал, что в прославленном дисциплиной македонском войске сейчас никакой дисциплины нет. Шли как могли, спасали свои жизни, как могли. В один из этих палящих дней несколько воинов каким-то чудом нашли в овраге небольшую лужу. Вода была плохая, застоявшаяся, но то была вода! Как неоценимое сокровище они принесли ее в шлеме Александру. - Царь, вода! Александр принял шлем. - Спасибо вам, друзья мои, спасибо! Поднес было воду к пересохшим устам... Но оглянулся на своих воинов, которые воспаленными глазами со всех сторон смотрели на него, - и выплеснул в песок этот драгоценный глоток воды. Вздох признательности, благодарности, изумления прошел по рядам войска. - Ты благородный человек, Александр, - сказал Гефестион. - Я - полководец, - возразил Александр, - разве я не понимаю, что из-за одного этого глотка воды могу потерять преданность войска? В самом трудном переходе, когда его оборванная пехота, задыхаясь, еле вытаскивала из раскаленного песка окровавленные ноги, Александр слез с коня и пошел пешком вместе со своими фалангитами. И воины видели, что их царь идет рядом с ними, и так же мучится, как они, и у него, так же, как у них, губы потрескались и запеклись от жажды... Наконец ночью, во время перехода, они услышали журчание ручья. Тут же у воды и остановились на ночлег. Но македоняне не знали, что в это время среди горных вершин идет ливень. Ночью ручей вздулся, взбушевался, внезапно вышел из берегов и затопил лагерь. Крики ужаса, плач детей, вопли женщин, дикое ржание гибнущих мулов... Взбесившийся ручей, превратившись в бурную реку, стал беспощадным. Женщины вместе с детьми беспомощно тонули в воде. Поток захлестнул и утопил мулов. Унесло все царское снаряжение - воины прежде всего спасали свое собственное оружие. Этой ночью вода погубила много людей и животных... Но еще не все испытания кончились. После долгих дней и ночей мучительного пути, когда, казалось, пустыня уже должна скоро кончиться, проводники вдруг объявили, что не узнают местности. Ветер все время передвигает пески, и нет ни одной приметы, чтобы угадать дорогу... "Надо держать влево... - думал Александр, стараясь сообразить, в какой стороне от них море, - да, влево..." - Дайте мне коня... Ему подвели лучшего из оставшихся коней. Царь нахмурился. - Почему этот, рыжий? Букефала мне! Где Букефал? - Царь, - растерявшись, ответил конюший, - Букефал умер... еще в Индии. - Александр, - сказал Гефестион со страхом и жалостью, - там, где умер твой конь, стоит город Букефалы. Александр приложил руку к горячему лбу. - Да. Да. Что же это я говорю?.. Он понял, что на несколько мгновений потерял память. Это испугало его. Тотчас овладев собой, он вскочил на рыжего коня. Приказав конному отряду следовать за ним, он поскакал туда, где ожидал увидеть море. Александру казалось, что он мчится сквозь пламя костров. Красный туман слепил глаза. Усилием воли он заставлял себя держаться на коне, кружилась голова, и он приникал на мгновение к торчащей густой рыжей гриве... Всадники отставали один за другим. Лишь пять человек из всего отряда следовало за царем. И они увидели море. Морская синева выпукло поднялась над белым песчаным берегом. Александр приказал копать песок - нет ли воды. Вода была. Она лежала близко, чистая, светлая, холодная вода! Жизнь возвратилась. В город гедросов войско Александра - всего четвертая часть его - пришло на шестидесятый день. Эти шестьдесят дней остались в памяти, как время невыразимых страданий. ВОЗВРАЩЕНИЕ К ЖИЗНИ Города и цветущие поселения Кармании казались нереальными. Вот закроешь глаза - и все это исчезнет. И снова зловещие голые скалы будут грозить сквозь красную, раскаленную дымку пыли, и пустыня огнем дохнет в лицо. При мысли о Гедросии кровь отливала от сердца и земля уходила из-под ног. Александр потребовал колесницу. На этот раз Александр особенно щедро приносил богам благодарственные жертвы. Он молился и благодарил за то, что боги даровали ему победу в Индии, отдали в его власть такие обширные, невиданные земли и спасли его войско в Гедросии. Он не просто совершал торжественный обряд, но и сердце его было полно благодарности. Боги даровали ему самое драгоценное - военную славу! И еще одну молитву приносил он эллинским богам: пусть они сохранят и вернут ему его друга Неарха и его флот; пусть сохранят и вернут ему его любимого полководца Кратера и его войско, которое идет к нему через Ариану. И пусть сохранят ему его дорогую Роксану, жену. Жертвоприношения совершались в обрядах празднеств. В честь эллинских богов устраивались игры, состязания, театральные действа, на которые собиралось множество народа. Но Александр был сумрачен и тревожен. Он ждал. Ждал Неарха. Ждал Кратера. Ждал Роксану. И вот, наконец, как-то на заре город переполнился шумом входящего войска. Мерный топот, голоса команды - и вдруг рев, странный, пугающий рев животных... Народ уже весь был на улице. Александр, накинув плащ, вышел на террасу дворца... Это шел Кратер со своим войском, - боги услышали Александра! Александр сразу увидел Кратера, и Кратер увидел его. Движением руки они приветствовали друг друга. Кратер прошел дальше. Александр смотрел, как идет войско. Фаланги шли четко. Стройно шла конница. Никто не мог бы подумать, что эти люди сохранили свой облик, пройдя сквозь такие большие лишения, что они явились из невообразимой дали, что они были в невиданных землях... Слонов вели следом за войском. Эти громады шли, покачивая хоботом, на удивление толпы, которая окружила их и не отставала, пока они не вышли за черту города. Прошел и обоз, скрипя, колыхая