ала инквизиции. Все эти новшества сводились к испытанию свидетелей и к требованию от инквизиторов выдачи им документов процесса и самих обвиняемых, что требовалось во множестве других случаев. Устрашенный угрозой государя, Карбахал отказался от своего поручения. Несчастные узники были осуждены в Толедо. XII. Бернардино Диас, оговоренный, был арестован и заключен в секретную тюрьму инквизиции вследствие показания лжесвидетелей. Он доказал свою невинность, был оправдан, выпущен на свободу и восстановлен в пользовании имуществом. Он узнал, что некий Бартоломео Мартинес, его враг, был доносчиком на него. Так как инквизиторы не наказали его за клевету, Бернардино сам вступился за себя и убил его. Он скрылся в Рим и добровольно сознался в преступлении, чрезмерность которого полагал уменьшить, говоря, что совершил его не по злобе, а вследствие горя, причиненного ему преследованием, и раздражения на несправедливость инквизиторов. XIII. Между тем последние начали против него новый процесс в Толедо; они велели арестовать его жену, которую они подозревали в пособничестве к его бегству, мать и шесть или семь друзей, помогавших ему убежать. Бернардино представил папе, что имел низшее посвящение, что женился на девственнице, следовательно, под суден церковной юрисдикции, и просил, чтобы его дело рассматривалось в Риме. Папа решил, что в случае согласия родственников убитого оказать ему милость он будет оправдан и возвращен. В то же время папа предписал толедским инквизиторам не вмешиваться в процесс и выпустить на свободу узников, для которых он назначил комиссаров. Буллы были перехвачены инквизиторами. Тогда Бернардино представил папе, что в Испании не найдется никого, кто посмел бы противиться инквизиторам, и что с этой поры ему кажется неотложным перенос в Рим всех процессов и окончательное решение их. XIV. Его Святейшество приказал оформить этот доклад; сообщенное оказалось так верно, что папа запретил кардиналу Адриану и инквизиторам заниматься процессом Бернардино. Джироламо де Льимучиис, епископ Асколи, аудитор апостолической камеры, 19 июля 1519 года выпустил послание, предписывающее толедским инквизиторам тотчас же выпустить на свободу узников и восстановить их в правах владения имуществом, а в случае неисполнения приказывал явиться к нему на суд в двухмесячный срок под угрозой отлучения, отрешения от должности и лишения бенефиций. XV. Инквизиторы отказались повиноваться. Тогда Джироламо де Льимучиис отлучил их, и они лишились должности в силу папской буллы, которая была еще действительной 22 апреля 1522 года, когда Карл V, говоря об этом деле своему послу, уверял, что они с давнего времени находятся под бременем анафемы за исполнение своего долга, как он об этом хорошо осведомлен, и, какие бы усилия они ни прилагали для достижения суда над собою через комиссию, папа постоянно отвечал отказом, что срамило святой трибунал. Он поручал послу поговорить об этом с Его Святейшеством и просить покончить со злоупотреблением. Посол говорил об этом с папою и 31 мая писал своему государю, что ничего не добился, и Его Святейшество жалуется, что инквизиторы совершают несправедливости. Посол возобновил свои настояния, и папа согласился через год освободить инквизиторов от всякой вины; дон Хуан де Мануэль уведомил об этом Карла V 25 сентября того же года. XVI. Бернардино Диас получил прощение от родственников убитого, и свобода была возвращена ему, как и другим узникам. Это дело принадлежит к числу немногих, в коих римская курия показала свою твердость; немало посодействовало этому решение отправиться в Рим, принятое обвиняемым. Другие обвиняемые также обратились к покровительству святого престола. О некоторых из них я расскажу. XVII. Севильские инквизиторы начали процесс Диего де Лас Касаса, его братьев Франсиско и Хуана, их жен, отцов этих жен и других родственников. Они все были арестованы, кроме Диего, который бежал в Рим и принес жалобу на судей. Папа запретил инквизиторам Севильи расследовать дело Диего и его семьи. Он поручил кардиналу Адриану самому разобрать его при помощи епископа Канарских островов, который был тогда в Севилье, и не прибегать к содействию других лиц. В то же время он решил выпустить на свободу Франсиско и Хуана де Лас Касаса по представлении ими поручительства в явке к кардиналу и к епископу, которые должны разрешить избрать себе адвокатов и попечителей для занятия их защитой. XVIII. Король, узнав об этом, велел приостановить исполнение бреве, как будто оно должно было компрометировать доверие к инквизиции. 30 апреля 1519 года он предписал Карросу, тогдашнему своему послу, просить папу вернуть инквизиции пользование ее правами, потому что Диэго де Лас Касас менее кого бы то ни было может жаловаться: ведь он добился покровительства кардинала и достиг того, что инквизиторам Севильи был дан в помощь в качестве судьи епископ Канарских островов и что, в случае сомнения или разногласия в мнениях, процессы будут разбираться в верховном совете. Каррос не мог добиться того, о чем просил от имени императора. XIX. 22 апреля 1520 года он поручил своему преемнику дону Хуану де Мануэлю, владетелю Бельмонте, просить у папы тайного приказа, обязывающего Лас Касаса покинуть Рим и запрещающего ему вмешиваться, как он это делал, в не касающиеся его дела, под угрозой сурового наказания, потому что известно, что он был агентом арагонцев и каталонцев и употреблял подарки и значительные денежные суммы для подкупа тех членов римской курии, которым были поручены дела инквизиции. Этот инцидент дал повод ко многим дебатам. Наконец было решено, что кардинал Адриан и апостолический нунций возьмутся за расследование процесса Лас Касаса и других членов его семьи без вмешательства инквизиторов Севильи, потому что они совершили великие несправедливости. Дон Хуан де Мануэль уведомил Карла V, это обстоятельство изложено также в бреве от 20 января 1521 года. Результатом процесса явился приговор, объявлявший подсудимых заподозренными в ереси в малейшей степени. XX. Педро де Вильясис, приемщик имущества инквизиции, неоднократно грубо обращался с Франсиско де Кармо-ной из Севильи. Последний представил жалобу кардиналу, который наказал обидчика. Вильясис, которому все пути инквизиции были хорошо знакомы, тайно замыслил его гибель и велел арестовать не только Франсиско де Кармону, но и его мать Беатрису Мартинес и некоторых других родственников как вознамерившихся его убить и следивших за ним для исполнения своего намерения. Кардинал Тортосы, узнав, что севильские инквизиторы были врагами Франсиско де Кармоны и что этот мотив привел их к аресту братьев и сестер Беатрисы, его матери, перенес дело в свой трибунал. Когда Франсиско вскоре стало известно, что кардинал должен сопровождать императора в Германию, он просил папу запретить инквизиторам завладеть его процессом. Папа заявил в своем бреве от 26 сентября 1520 года, что в случае отъезда в путешествие кардинала он назначит лицо по своему выбору для исполнения обязанностей главного инквизитора. Это предположение не осуществилось, и подсудимые были оправданы. XXI. Луис Альварес де Сан-Педро из Гвадалахары, не владеющий своими членами, был ввергнут в секретную тюрьму инквизиции и апеллировал оттуда к папе. Он говорил, что толедские инквизиторы, ослепленные ненавистью, вняли клевете, чтобы преследовать его. Он просил папу отнять у них расследование дела, поручить его главному инквизитору, а пока приказать, чтобы его перевели в монастырь или в какое-нибудь приличное место, пребывание в коем не было бы для него так тягостно, как тюрьма святого трибунала, куда его заключили, и которое было бы просто домом предварительного заключения. Папа даровал Альваресу просимое бреве от 28 декабря 1520 года; он был примирен с Церковью в силу приговора кардинала. Несколько времени спустя, снова преследуемый инквизиторами, Альварес был вынужден бежать в Рим. Папа перенес к себе дело обвиняемого. Хотя Карл V поручил послу в Риме просить выдачи Альвареса инквизиторам, папа настоял на своем решении; Альварес вывернулся из этого дела так же удачно, как и в первый раз. Какой жестокостью было заключение в тюрьму паралитика! Какой контраст между этой суровостью, которую ничто не может оправдать, и выставлением напоказ человечности и сострадания, которые встречаешь на каждой странице в истории этого трибунала! XXII. Эта политика не ускользнула от внимания Льва X. Поэтому он постоянно отказывал в согласии на просьбу Карла V о перенесении дела Фернандо Арагонского, своего врача, и его жены, а также другого процесса, возбужденного против памяти и доброго имени Хуана де Коваррувиаса, который был его товарищем по учению. Он отлично знал, как легко отыскать в Испании лжесвидетелей, когда имеют в виду привести в исполнение какой-либо план мести. Это побудило его поручить кардиналу-инквизитору в бреве от 14 декабря 1518 года преследовать их уголовным судом и выдавать светским судьям, чтобы покарать виновных смертной казнью. Несмотря на этот папский приказ и несмотря на то, что случаи пользования этой мерой представлялись неоднократно, к ней, кажется, никогда не прибегали. XXIII. Столь же основательно могли тогда жаловаться на злоупотребления, совершавшиеся в инквизиции Майорки по вине некоторых из ее слуг. Впрочем, везде и повсюду происходило одно и то же. На острове Майорка дело зашло так далеко, что в 1521 году составился заговор против прокурора. Один житель, знавший об этом намерении, сообщил священнику, получив обещание скрыть его имя; но священник, желая предупредить ютовящееся преступление, известил дома Арнольдо Альбертино, декана инквцзиторов. Когда незнакомец явился к прокурору, как бы для того, чтобы пригласить его пойти вместе по делу тайной благотворительности, в котором он должен дать отчет, прокурор принял его в своем доме в присутствии других лиц и отказался идти с ним. XXIV. Инквизитор Альбертино захотел обязать священника назвать человека, открывшего заговор, и дважды требовал этого. Не желая вступать на путь церковных наказаний, Альбертино по поводу его отказа запросил кардинала Адриана и установил свое мнение насчет мотивов запроса, которое затем напечатал вместе с ответом главы святого трибунала, сущность которого состояла в том, что естественная тайна, хотя она была обещана и принята, не связывает, когда она может вредить третьему лицу; это в настоящем случае обязывало священника открыть ее, хотя судье запрещалось пользоваться ею против кого бы то ни было, если только общественная молва или какой-нибудь другой новый случай не установит улики проступка. XXV. Вторая часть ответа не кажется мне справедливой, так как вреда для третьего лица нечего было более бояться; впрочем, решение изменить доверию должно было устранить впредь желание делать другие разоблачения. Альбертино, удерживаясь от применения церковных наказаний, повел себя благоразумно, но ударился в противоположность, стараясь открыть то, чего не следовало говорить. Этот декан инквизиции был впоследствии епископом Пати и даже временным (par interim) вице-королем Сицилии. В 1524 году он составил комментарии под заглавием О еретиках и напечатал их в 1534 году вместе с вышеупомянутым запросом. Они были посвящены дому Альфонсо Манрике, главному инквизитору. XXVI. Неудивительно, что инквизитор писал против еретиков, как сделал это Альбертино. Этот предмет занимал умы со времени проникновения лютеранства [466], уже осужденного в Испании с 1521 года, так как 20 марта этого года папа адресовал два бреве - одно главнокомандующему, а другое адмиралу Кастилии, которые управляли королевством во время отсутствия Карла V, чтобы посоветовать им не допускать к ввозу в страну ни одного сочинения Лютера и его защитников. 7 апреля кардинал Адриан поручил инквизиторам арестовывать все сочинения, какие только можно было найти. Эта мера была затем принята в 1523 году, и коррехидор [467] Гипускоа [468] получил приказ помогать в этом случае вооруженной силой должностным лицам инквизиции. XXVII. Лев X умер 10 декабря 1521 года, и кардинал Адриан стал его преемником 9 января 1522 года. Он сохранил звание инквизитора Испании до 10 сентября 1523 года, когда облек этим титулом и правами дома Альфонсо Манрике, бывшего епископа Кордовы и Бадахоса, а тогда архиепископа Севильи, со смерти второго главного инквизитора дома Диего Десы, происшедшей 9 июня 1522 года. XXVIII. Адриан учредил в Америке второй трибунал инквизиции и распространил его юрисдикцию на Вест-Индию и океанские острова. XXIX. Испанцы очень далеки от мысли воздавать похвалу главному инквизитору Адриану, как это делал Лев X, говоря, будто он был добр до такой степени, что позволял инквизиторам злоупотреблять его слабостью для совершения кучи несправедливостей {См. бреве от 12 октября 1519 года.}, так как такое положение причинило величайшие бедствия Испании. Если бы он не оказывал им безграничного доверия и не обманывал Карла V насчет поведения инквизиторов, император преобразовал бы трибунал, как он обещал это кастильцам и арагонцам на собраниях кортесов в Вальядолиде и Сарагосе, и оба королевства избегли бы страшных бедствий. Так опять подтверждается, что участь нации зависит часто от комбинаций самых непредвиденных и нисколько не зависящих от человеческой мудрости! Глава XII ПОВЕДЕНИЕ ИНКВИЗИТОРОВ В ОТНОШЕНИИ МОРИСКОВ Статья первая УКАЗ О ДОНОСАХ НА ЕРЕТИКОВ-МАГОМЕТАН I. Дом Альфонсо Манрике [469], архиепископ Севильи (вскоре облеченный саном кардинала), наследовал Адриану в должности главного инквизитора. Новохристиане еврейского происхождения в начале его служения льстили себя надеждою увидать вскоре спасительную перемену в форме судопроизводства инквизиции. Они ждали этого с тем большим доверием, - что в 1516 и 1517 годах возник вопрос о рассмотрении поданной ими просьбы об оглашении имен и показаний свидетелей, и тогда Манрике (который был в то время во Фландрии при Филиппе I, отце Карла V) [470] поддержал жалобу, уверяя государя, что она справедлива. Однако дело вышло не так, как они надеялись. II. Инквизиторы изменили настроение Манрике, убедив его, что просимое новшество клонится к уничтожению самого святого трибунала и к торжеству врагов веры; было признано, прибавляли они, что число иудействуюгцих значительно уменьшилось через эмиграцию одних и через страх, внушаемый инквизицией другим; но следовало опасаться, что в случае ослабления системы тайных доносов и особенного судопроизводства они вернутся к своим прежним верованиям; к тому же появление двух новых сект - морисков и лютеран - делает еще более необходимой суровость, которую употребляли до сих пор III. На самом деле несколько времени спустя была речь о расширении области объектов и предметов доносов, как это явствует из указа, который читали ежегодно в первое воскресенье Великого поста, чтобы напомнить обязательство, налагаемое на каждого христианина, доносить в шестидневный срок о том, что он увидит или услышит противного вере, под страхом отлучения, разрешаемого только епископом, и смертного греха. IV. Относительно морисков, возращавшихся в магометанство, было повелено каждому верному объявлять, если он услышит от них, что религия Магомета [471] хороша и нет другой, которая могла бы привести ко спасению; что Иисус Христос просто пророк, а не Бог, и что качество и имя Девы не приличествуют его матери. Повелено было также объявлять, если он был свидетелем или узнал, что мориски соблюдают некоторые обычаи магометан, например, едят мясо по пятницам, думая, что это позволительно; проводят этот день как праздник, одеваясь чище, чем обыкновенно; оборачивают лицо к востоку, произнося Висмилей [472], связывают ноги животным, которых будут есть, перед тем как их зарезать; отказываются есть мясо тех животных, которые не были зарезаны или же были зарезаны женщиной; обрезывают своих детей, давая им арабские имена, или высказывают желание, чтобы этот обычай соблюдался другими; утверждают, что надо верить в Бога и его пророка [473] Магомета; произносят клятвы Корана или соблюдают пост рамазан, и свою Пасху, творя милостыню и принимая пищу в питье только при восходе первой звезды; делают зохор, поднимаясь до света, чтобы поесть, и, выполоскав рот, снова ложатся в постель; соблюдают гвадок, моя себе руки от кистей до локтей, лицо, рот, ноздри, уши, ноги и половые части, или делают сала, оборачиваясь лицом к востоку [474], садясь на циновку или ковер, поднимая и опуская попеременно голову, произнося некоторые арабские молитвы и вычитывая андулилей, коль, алагухат и другие формулы магометанского обряда; справляют пасху барана, убивая это животное после обряда гвадок; женятся по магометанскому обычаю; поют песни мавров и исполняют замбры, или танцы, и леилы, или концерты, при помощи запрещенных инструментов; соблюдают святые заповеди Магомета и возлагают руку на голову своих детей или других лиц в качестве обряда, предписанного законом; моют мертвецов и хоронят их в новом саване; погребают их в девственной земле или кладут в каменные гробницы лежащими на боку, с головой на камне; покрывают могилу зелеными ветвями, поливают медом, молоком и другими напитками; призывают Магомета в своих нуждах, называя его пророком и посланником Божиим и говоря, что святилище Мекки (где, по их уверению, погребен Магомет) есть главный храм Бога; заявляют, что они крестились не по вере в нашу святую религию; что их отцы и их предки наслаждаются вечным блаженством в награду за устойчивость в религии мавров; что можно спастись, оставаясь мавром (или в Моисеевом законе, если говорящий принадлежит к евреям). Наконец, христиане обязывались указом о доносах объявлять, если слышали о переселении кого-нибудь в Варварию [475] или другие страны, чтобы отступить от христианства или по другому подобному мотиву. V. Нетрудно видеть, что среди действий и слов, переданных мною, есть много таких, которые настоящий добросовестный католик не поколеблется сделать или сказать как безразличные по существу и которые становятся еретическими или навлекающими подозрение в ереси в соединении с обстоятельствами, придающими им этот характер. Это новое предписание инквизиционного кодекса и презрение, которое вообще питали к морискам в Испанском королевстве, открывали путь клевете, которую возбуждали дух ненависти и мести и другие столь же свирепые настроения. VI. Надо, впрочем, отдать справедливость Манрике, что он жалел о положении, до которого были доведены мориски, и противился, насколько мог, преследованию, помня обещание, данное Фердинандом и Изабеллой, что они не будут подчинены инквизиции и не будут ею наказываться по маловажным делам. 28 апреля 1524 года Манрике был в Бургосе, когда мориски доложили ему, что получили от его предшественников гарантии, что инквизиция не будет их привлекать к суду и преследовать по маловажным мотивам; однако вскоре инквизиторы начали сурово с ними обращаться, арестовывая и предавая суду без достаточных оснований для такого обхождения; поэтому они умоляют о милости, чтобы при его служении им было оказано не меньше покровительства, чем при его предшественниках. VII. Манрике передал их просьбу на обсуждение верховного совета и снова велел опубликовать и подтвердил благоприятные для них распоряжения. Он приказал быстро закончить начатые процессы к выгоде обвиняемых, если только не будет констатирована приписываемая им ересь; в таком случае до произнесения приговора должны были запросить верховный совет. Статья вторая МОРИСКИ КОРОЛЕВСТВА ВАЛЕНСИИ I. Мы видели, что приказ Фердинанда и Изабеллы обязал в 1502 году мавров, не желавших принимать христианскую религию, покинуть Испанию. Хотя этот закон получил силу в Кастилии, он нисколько не задел мавров Арагона, потому что король счел нужным уступить настояниям частных владетелей, представивших ему громадный урон, который следовал бы для них от ослабления населения в их владениях, где почти не было крещеных жителей. Оба государя возобновили свое обещание в Монсоне в 1510 году [476], а Карл V на собрании кортесов в Сарагосе в 1519 году обязался присягою не делать на этот счет никаких нововведений. II. Вскоре гражданская война разразилась в королевстве Валенсия. Началось восстание, подобное тому, которым в то время была охвачена Кастилия. Мятежники были почти все люди из народа, питавшие величайшую ненависть к дворянам, а особенно к сеньорам, пользовавшимся некоторой властью над жителями. Повстанцы старались причинить им как можно больше ущерба. Они знали, что для сеньоров будет огромным бедствием, если сделают их мавров-вассалов христианами, так как различие в религии обязывало мавров уплачивать своим сеньорам более обременительные повинности, чем платили лица христианского вероисповедания. III. Вследствие этого повстанцы заставляли креститься всех мавров, попадавших к ним в руки; таким способом было крещено более шестнадцати тысяч. Так как насилие более, чем убеждение, принимало участие в этой перемене, они не замедлили вернуться к своему прежнему верованию. Император велел казнить главных вожаков восстания. Много мавров (которых эта суровость заставила опасаться подобного же обращения с ними) уехало из Испании и удалилось в королевство Алжирское [477], так что в 1523 году более пяти тысяч домов осталось без жителей {Сауяс. Летопись Арагона. Гл. 100; Сандовал. История Карла V. Кн. 13. п. 28.}. IV. Раздраженный этим, Карл V убедил себя, что не следует терпеть мавров в государстве, и попросил папу освободить его от присяги, данной на собрании кортесов в Сарагосе. Папа сначала ответил, что подобная уступка будет скандалом. Император настаивал, и она была ему дана 12 марта 1524 года. Папа только обязал его своим отдельным бреве поручить инквизиторам ускорить обращение мавров, объявив им, что в случае отказа перейти в христианскую веру их обяжут выехать из королевства под страхом быть обращенными в пожизненное рабство. Они подпадут под исполнение этой угрозы, если пропустят предоставленный им срок, не крестившись или не выехав из Испании. V. В то же время папа другим бреве рекомендовал обратить в церкви все мечети и решил, что десятина, получаемая с земель, обрабатывавшихся раньше маврами, будет отдаваться владетелям этих земель как возмещение двойных повинностей, платеж которых прекратится, когда мавры станут христианами. Он поручил также сборщикам десятин выплачивать расходы по католическому богослужению, для которого будут основаны бенефиции с доходом от земель, принадлежавших мечетям {Там же. Гл. 110.}. VI. Историки, приводившие буллу 1524 года, думали, что эта мысль принадлежит самому папе. Однако письмо, которое герцог Сесо, посол в Риме, писал 7 июня, отправляя этот документ, и декрет, узаконивший способ действия инквизиторов относительно мавров, доказывают не только то, что папа долго отказывался дать эту буллу из опасения скандала, который она должна произвести, но и то, что, отправив ее, он отказывался вручить оба бреве, предвидя их последствия. Надо сознаться, что сомнения папы были вполне обоснованны, так как он освобождал Карла V от присяги, чтобы принять меры, клонившиеся к уменьшению населения королевства в ущерб интересам сеньоров; это было также не в интересах епископов, которые не могли равнодушно смотреть, что инквизиторы исполняют новые функции в их епархиях. VII. Появились сомнения насчет действительности крещения, совершенного над маврами в королевстве Валенсия повстанцами; эти сомнения следовало разрешить до приведения в исполнение папской буллы. Карл собрал совет под председательством главного инквизитора, составленный из членов совета Кастилии, Арагона, инквизиции Индий и военных орденов, из нескольких епископов и богословов. Это собрание имело двадцать два заседания в церкви францисканского монастыря в Мадриде. После долгих обсуждений было объявлено, что крещение мавров должно считаться достаточным ввиду того, что неверные не оказали никакого, сопротивления, а, напротив, горячо желали его принять, чтобы избежать того, что считали величайшим несчастьем; это настроение позволяет думать, что они пользовались полной свободой, необходимой для признания действительности таинства. Император, узнав об этом, присутствовал на последнем заседании собрания, происходившем 23 марта 1525 года, и приказал на основании этой декларации, чтобы крещеные мавры были принуждены остаться в Испании в качестве христиан, жить как таковые, крестить тех из своих детей, которые еще не получили крещения; для исполнения этой двойной цели и для наставления их в истинах религии были назначены священники, которым будет поручена эта забота, Монах-иеронимит Яго Бенедет заявил императору, что он видит в каждом крещеном мавре отступника. События доказали, что он не ошибался. VIII. Франциск I, король Франции [478] (который жил тогда пленником в Мадриде), сказал Карлу V, что спокойствие будет установлено в государстве только тогда, когда он выгонит всех мавров и морисков. Таково было тогда в Европе состояние познаний в области политики. IX. Дом Альфонсо Манрике передал свои полномочия главного инквизитора для королевства Валенсии дому Гаспару д'Авалосу, епископу Кадиса, который потом был архиепископом Гранады. Этот прелат опубликовал несколько указов, чтобы дать знать жителям о данном ему поручении, и приказал всем крещеным маврам явиться в кафедральный собор Валенсии для примирения с католической церковью и разрешения от двойного греха ереси и отступничества, без всякого наказания и епитимьи, но с увещанием, что если они еще раз откажутся от христианской веры, то подвергнутся смертной казни и будут лишены имущества. Королевский указ от 4 апреля гласил, что мечети, в коих уже была принесена святая жертва литургии, не могут более служить для магометанского культа. X. Большинство мавров бежали в горы и в Сьерру-де-Берниа. Они подняли там восстание против Карла V и до августа сопротивлялись могуществу его оружия; они капитулировали, получив амнистию. XI. Император писал 13 сентября главным вождям мавров в королевстве Валенсия, чтобы побудить их принять христианство. Он обещал им свое покровительство и пользование всеми правами наравне с христианами и уверял их, что его слово будет нерушимо, вопреки возможным советам о мерах, которые следовало принять относительно их. XII. 16 июня папа послал буллу главному инквизитору, чтобы он приказал дать безусловное разрешение всем морискам, и уполномочил его принять на себя расследование всех дел, которые могут их коснуться. Вследствие.этого епископ Кадиса и множество катехизаторов [479] и проповедников отправились в Валенсию в сентябре для выполнения своей миссии. Среди них находился брат Антонио де Гевара, который вскоре стал епископом Мондоньедо. Для того чтобы побудить морисков жить, как следует хорошим христианам, он говорил, что они все, как и прочие жители, происходят от испанских христиан. Когда мавры вступили во владение городом Валенсией по смерти Сида (храброго Родриго Диаса де Вивара [480]), они будто бы забрали себе всех христианских женщин, которых нашли в городе, и от них якобы происходят все мориски. Я не знаю, как доказывал проповедник этот факт. XIII. 21 октября был опубликован указ, запрещавший морискам продавать золото, серебро, шелк, украшения, драгоценности, животных и другие виды товаров. 18 ноября был опубликован приказ доносить святому трибуналу на морисков-рецидивистов. XIV. Указ 16 ноября обязывал мавров отправиться в города и местечки, наиболее близкие к их местопребыванию, чтобы получить там наставление, которое хотели им дать; впредь носить на шляпах полумесяц из синего сукна величиною с апельсин (это было знаком их будущего рабства); выдать все оружие с запрещением впредь им пользоваться под угрозой получения ста ударов кнута; становиться на колени на улицах во время перенесения причастия умирающим; не совершать публичных религиозных обрядов, закрыть все мечети. Христианские сеньоры, имевшие мавров в числе своих вассалов, были ответственны за исполнение этих мер. XV. 25 ноября появилась папская булла, которая обязывала всех христиан, под угрозой отлучения, разрешаемого только епископом, оказывать помощь, если потребуется, для успешного исполнения этих решений. Этим не ограничились. Королевским указом было предписано всем маврам креститься до 8 декабря, и объявлено, что они будут изгнаны из королевства через данный им короткий срок и будут считаться рабами, если не станут повиноваться. XVI. По истечении льготного срока было обнародовано при звуке труб приказание всем маврам удалиться из Испании до 31 января 1526 года по путям, которые им будут назначены, до порта Короньи через обе Кастилии и Галисию. В то же время было запрещено сеньорам удерживать их на землях после этого срока, под угрозой штрафа в пять тысяч дукатов. Инквизиторы угрожали предоставленными их власти церковными наказаниями жителям, которые стали бы помогать маврам в их сопротивлении {Сапатер. Летопись Арагона. Кн. 3. Гл. 35.}. XVII. Мавры Альмонасида [481] с октября месяца отказались креститься и сопротивлялись вооруженной рукой воле монарха до февраля. Город был взят; многие из них были преданы смерти, остальные стали христианами Можно ли придумать для распространения христианства меры, более противоположные апостольским, чем принятые в этом случае? XVIII. В местечке Корреа мавры убили местного сеньора и семнадцать христиан, которые с его согласия принуждали их принимать крещение. Наконец, вспыхнул общий мятеж среди мавров королевства Валенсия, где их было не менее двадцати шести тысяч семейств; мавры укрепились в местечках Сьерры-д'Эспадан, где королевская армия спустя долгое время одолела их {Сандовал. История Карла V. Кн. 13. п. 28 и сл.}. Оставшиеся в местечках или удалившиеся оттуда при приближении рокового срока умоляли о покровительстве управлявшую Валенсией королеву Жермену де Фуа, вторую жену Фердинанда V, вышедшую тогда замуж за дона Фернандо Арагонского, герцога Калабрии, который лишился прав на Неаполитанское королевство. Она дала охранную грамоту двенадцати депутатам, которых они посылали ко двору, чтобы в точности узнать намерения императора, в принудительном характере коих они сомневались. Они просили у государя отсрочки в пять лет для того, чтобы стать христианами или выехать из королевства через порт Аликанте. Обе эти просьбы были отвергнуты. Они согласились на принятие крещения при условии, что инквизиторы будут их преследовать лишь по истечении сорока лет, - но и в этом им было сурово отказано. XIX. Они обратились к главному инквизитору Манрике. Тот принял их любезно. Предполагая, что они легко согласятся на принятие крещения, он предложил им, как и всем исповедующим их религию, свое содействие у императора и в то же время посоветовал изложить письменно свою просьбу. 16 января 1526 года они вручили ему докладную записку, в которой просили: 1) чтобы в течение сорока лет они не были подсудны инквизиции; 2) чтобы в течение этого времени они могли сохранять свою одежду и свой язык; 3) чтобы им разрешили иметь особое от старинных христиан кладбище; 4) чтобы в этот промежуток они могли жениться на своих родственницах, даже на двоюродных сестрах, и не испытывать никаких неприятностей в отношения брачных союзов, заключенных до сей поры; 5) чтобы все их бывшие служители культа остались и получали доходы от мечетей, ставших церквами; 6) чтобы употребление оружия было разрешено им, как и прочим христианам; 7) чтобы оброки и повинности, которые они платили сеньорам, были уменьшены и не превышали степени обложения прочих христиан; 8) чтобы в королевских городах их не обязывали платить сборы на муниципальные расходы, если только им не дадут права на общественные должности и на пользование почестями, как и старинным христианам. XX. Эти статьи были представлены на рассмотрение императорского совета, который ответил: 1) что относительно морисков Валенсии и королевства Арагон ограничатся мерами, принятыми для морисков Гранады: 2) что им будет разрешено сохранить в течение десяти лет употребление их одежды и их языка; 3) что их будут хоронить согласно их просьбе, при условии, что их кладбища будут находиться по соседству с церквами, и что старинные коренные христиане могут также здесь погребаться; 4) что не будет никаких нововведений насчет заключенных уже браков, но что они должны согласоваться с обычаем старинных христиан; 5) что обратившиеся магометанские служители культа будут пользоваться более или менее значительным доходом, по степени усердия, которое они употребят для того, чтобы сделать более искренним обращение остальных мавров; 6) что разрешение носить оружие будет им дано, как и прочим христианам; 7) что оброки, которые они обязаны платить своим сеньорам, будут уменьшены, насколько позволят буква и оговорки договоров, и что они не будут платить больше других жителей; 8) что в отношении королевских городов все остается по-прежнему и не будет установлено никакого налога на мавров там, где они до этого времени ничего не платили. XXI. Получив эти условия, мавры крестились, за исключением нескольких тысяч человек, которые бежали в горы. Против них пришлось отправить военный отряд, употребивший весь 1526 год для покорения беглецов. Когда дело дошло до конца, они приняли крещение, и угрожавшее им рабство было заменено штрафом в двенадцать тысяч дукатов {Сапатер. Летопись Арагона. Кн. 3. Гл. 38; кн. 4. Гл. 9 и 14.}. Статья третья МОРИСКИ АРАГОНА И ГРАНАДЫ I. Опасаясь, как бы рассеянные среди них мавры не были подчинены тому же закону, что и мавры Валенсии, арагойцы сделали императору через графа Рибагорсу, его родственника, представление, что мавры этой страны всегда были спокойны и никогда не причиняли ни политической смуты, ни религиозного скандала; их нельзя упрекнуть в совращении к отступничеству ни одного христианина, и, наоборот, они так хорошо настроены, что помогают трудом своих рук поддержке многих священников и мирян; они рабы или прикреплены к земле короля и сеньоров королевства, и нет никаких опасений насчет какой-либо связи их с африканскими маврами, потому что они живут на большом расстоянии от моря; среди них имеется множество отличных рабочих для выделки оружия, что доставляет государству выгоду, потеря которой была бы очень чувствительна, если бы их принудили покинуть Арагонское королевство; хотя они и приняли крещение, чтобы избегнуть угрожавшего изгнания, они не стали христианами более, чем прежде, и, напротив, если их оставят жить в покое, они не преминут сами собою обратиться к христианской вере, как доказал это опыт, от счастливого влияния их сношений с христианами; легко предвидеть неисчислимые бедствия, если Его Величество не сдержит обещания, данного кортесам, и не будет подражать поведению своего деда, который верно исполнил свое обещание {Там же. Гл. 36; Сауяс. Летопись Арагона. Гл. 130.}. II. Представления арагонцев были тщетны. Когда соглашение с маврами королевства Валенсия было исполнено, император приказал инквизиции подчинить условиям этого соглашения и мавров Арагона, в результате чего они без сопротивления были крещены в 1526 году. III. В 1528 году Карл созвал в Монсоне генеральные кортесы королевства Арагон. Депутаты этой страны, Каталонии и Валенсии жаловались, что инквизиторы не соблюдают статей конкордата 1512и1519 годов и судят за ростовщичество и за многие другие проступки вопреки запрещению, сделанному им. Они просили императора повелеть -устранить эти злоупотребления и одновременно запретить инквизиторам преследование морисков, даже при предположении, что их видели совершающими обряды магометанской религии, до тех пор, пока их не наставят в достаточной степени истинам христианской религии. IV. На первый пункт император ответил, что он наблюдает за тем, чтобы справедливость была удовлетворена, а на второй - что приняты уже меры для удовлетворения их просьбы. Для успокоения угрызений совести Карл получил от папы буллу от 2 декабря 1530 года, которой Его Святейшество давал главному инквизитору необходимые полномочия для разрешения им самим и через духовников преступлений ереси и отступничества как внешнего характера, так и внутреннего, причем, сколько бы раз мавры королевства Арагон ни впадали в ересь и раскаивались в этом, на них не налагалось ни публичного покаяния, ни какого-либо другого позорящего наказания, хотя бы они заслуживали его вплоть до конфискации имущества и смертной казни. Невежеством, говорят, более всего объяснялось их возвращение к ереси, и достигнуть их обращения в христианство легче всего при помощи мягкости и милосердия, а не средствами строгости. Таковы были побуждения, выраженные в булле, не замедлившей дать благоприятные результаты. V. Почему относительно евреев следовали другой политике? Потому, что это были богатые торговцы, между тем как среди мавров едва можно было встретить одного богача на пять тысяч жителей. Прикрепленные к обработке полей или занятые уходом за своими стадами, они всегда были очень бедны. Среди них встречались только ремесленники, обладавшие удивительной ловкостью и уменьем. VI. Мориски Гранады вызывали не менее сильные заботы императора, хотя причины волнений среди этих морисков были, по-видимому, маловажны. Я говорил, какие обещания давали Фердинанд и Изабелла во время покорения королевства и в последующие годы тем из них, которые примут крещение; мы теперь знаем, что вышло из этих обещаний при некоторых особенных обстоятельствах. VII. Однако когда император в 1526 году приехал в Гранаду, ему представили докладную записку о морисках дон Фернандо Бенегас, дон Мигуэль Арагонский и Диего Лопес Бенехара. Все трое были членами муниципалитета и очень знатными дворянами, так как происходили по прямой мужской линии от мавританских королев Гранады. Они были крещены после завоевания, и их крестным отцом был Фердинанд V. Они представили Карлу, что мориски много терпят от священников, судей, нотариусов, альгвасилов и прочих коренных (старинных) христиан. Король сочувственно встретил их рассказ и, справившись с мнением своего совета, приказал дому Гаспару д'Авалосу, епископу Кадиса, объехать местности, населенные морисками, в сопровождении комиссаров, бывших с ним по этому же делу в Валенсии, и трех каноников Гранады, чтобы удостовериться в действительности сообщенных ему фактов и ознакомиться с положением религии у этого народа. VIII. Епископ посетил все королевство Гранада и признал, что жалобы морисков обоснованны. Но в то же время он признал, что среди этого народа едва можно насчитать семь католиков; прочие вновь стали магометанами, потому ли, что они не были как следует наставлены в христианской религии, или потому, что им дозволили публично отправлять обряды прежней религии. IX. Такое положение вещей побудило императора созвать чрезвычайный совет под председательством архиепископа Севильи, главного инквизитора, в составе членов: архиепископа Сант-Яго, председателя королевского совета, королевского великого подателя милостыни; избранного архиепископа Гранады; епископа Осмы, духовника государя; епископов Альмерии и Кадиса, викариев Гранады; трех членов совета Кастилии, одного члена совета инквизиции, одного члена го