чина может помочь женщине справиться с одинокой ночью. Мне хотелось, чтобы он любил меня снова и снова, пока не изгонит демонов, терзавших мой рассудок. Джарит присвистнул: - В первый раз вижу человека, который может позволить себе жить в таком доме. Отлично, сказала я себе. Теперь твой ход. Пригласи его подняться. А если он скажет "нет"? - Вы вернетесь в кино? - спросила я. - Только забрать плащ, - поморщился он. - Я обещал ребятам порепетировать сегодня вечером. У нас зачет завтра. - О... - Я, наверное, совсем рехнулась, переживая из-за музыканта, художника. Он ведь живет искусством, в котором ты полный ноль. У нас ничего не получится. Джарит колебался. - Вы не будете против, если мы встретимся еще? Я не возражала. - Мы собирались на пляж в Тиллсморн. Не хотите с нами? Мы могли бы встретиться здесь завтра в полдень. - Идет, - улыбнулась я. - Ну что ж, отлично. - Он улыбнулся и помахал мне рукой. - До завтра. - И ушел. Я поднялась к себе. Даже со всеми включенными лампами моя квартира казалась темной. Чего-чего, а ламп в ней хватало, красивых плафонов матового стекла, освещавших комнаты неярким, уютным светом. Стены были отделаны деревянными панелями, будто излучавшими тепло. И везде были окна, даже ночью пропускавшие внутрь свет, отраженный от колец в небе. Белые ковры, белая обивка мебели, белая лепнина. Просторная, светлая квартира. И все равно она казалась мне сейчас темной и пустой. Я наливала себе стакан виски в баре, когда заговорил Пако: - К вам гость. Я подняла голову. Неужели Джарит передумал и вернулся помочь мне справиться с одиночеством? - Кто? На экране Пако показалось крыльцо у входной двери. На крыльце стоял, ежась от вечерней прохлады, Хилт. - Черт, - пробормотала я, подошла к пульту и нажала на клавишу интеркома. - Да? Его голос донесся до меня из динамика: - Ты забыла вернуть мне свитер. Я зажмурилась. Я даже забыла, что он до сих пор на мне. - Пако, пусти его. Минуту спустя он уже стучал в мою дверь. Когда я открыла, он улыбался. - Эй, Сероглазка, ну и жилье у тебя! - Откуда вы узнали мой адрес? - Джарит сказал. Я стянула свитер и вернула ему. - Спасибо. С вашей стороны очень мило было дать мне его поносить. Я начала закрывать дверь. Хилт толкнул дверь и прошел мимо меня в прихожую. - Знаешь, теперь мне многое становится ясно. Я наблюдала за ним от двери: - Не помню, чтобы я приглашала вас зайти. - Неудивительно, что ты придерживаешься таких консервативных взглядов. Ты ведь Деньги. - Он повернулся ко мне. - Готов поспорить, что еще и Старые Деньги. - Спокойной ночи, Хилт. Он-подошел ко мне. - Ледяная Принцесса. Разумеется, ты поддерживаешь политику ронов. - Его палец скользнул по лямке моего платья, ниже, ниже и, наконец, остановился между моими грудями. - Кто как не ты заинтересована в сохранении статус-кво. Я оттолкнула его руку: - Убирайтесь. Он прижал меня к стене, приблизив лицо к моему так, что почти целовал меня. - Надо же кому-то разбить эту твою ледяную скорлупу! Я среагировала мгновенно. Мне нельзя было допускать этого, но я среагировала. Мои боевые рефлексы не включались без моего ведома, если только моей жизни не угрожала непосредственная опасность. А Хилт никак не угрожал моей жизни. Он был бесцеремонен и груб, он не нравился мне, но он не был насильником. Простого "прекратите!", возможно, хватило бы. Но я не просила его прекратить. Я попыталась убить его. Когда разум начал сознавать, что же я делаю, я успела разбить стакан о стену и направляла острый осколок в грудь Хилта. Из порезанной руки струилась кровь. Я вовремя остановила руку: острие было уже меньше чем в сантиметре от его кожи. Все произошло так быстро, что Хилт даже не успел пошевелиться, оцепенело глядя на осколок у своей груди. Потом он сделал глубокий вдох и осторожно вынул осколок из моей руки. Я посмотрела на кровь, залившую мне руку и платье. - Мне кажется, вам нужен врач, - сказал Хилт. - Ерунда. Я разберусь сама. Я ожидала, что он вызовет полицию. Вместо этого он тихо произнес: - Простите меня. Я забылся. Это он забылся? Я чуть не убила его. "Черт, да что же со мной!" - Я позвоню в больницу, - предложил Хилт. Я заставила себя ответить спокойно. - Не надо. Просто уходите. Он покосился на мою окровавленную руку: - Мне кажется, вам... - Уходите. - Ладно. - Хилт открыл дверь. - Я позвоню завтра, узнаю, как вы. - Хорошо. - Я закрыла за ним дверь и заперла ее. - Я могу вызвать врача, - предложил Пако, - он будет через минуту. Я подошла к бару, пустила воду и сунула руку под струю. Вода в раковине окрасилась розовым. - Не надо, все в порядке. Промыв и перевязав руку, я налила себе еще виски. Если я напьюсь как следует, я перестану думать. А именно сейчас мне особенно не хотелось думать. - У меня к вам дело, - сообщил Пако. - Почта ждет вас уже шесть часов. - Утром просмотрю. - Одно из сообщений требует срочного ответа. Я нахмурилась: - Ладно. Включай запись. В комнате раздался голос Чара Йаки, ректора ДВИ. - Простите, что беспокою вас, праймери Валдория. Нам пришлось отменить завтрашние полеты из-за поломки двигателя одного из флайеров. Можете вы прочитать им вместо этого лекцию? Должно быть, он имел в виду лекцию о кибер-человеческих интерфейсах, которую я собиралась прочесть им позже. - Пако, передай ему, что я прочитаю лекцию завтра после обеда. А потом я напилась. Напилась в усмерть. 9. ВРЕМЯ ПЛАКАТЬ - Но разве это не опасно? - допытывалась девушка-кадет. Она даже подалась вперед от волнения. - Фибероптика и механизмы - это же чужеродные тела, так ведь? Разве ваше тело не отторгает их? Обилие вопросов застало меня врасплох. Я присела на краешек стола у экрана. Йаки предлагал мне кафедру, но так я чувствовала себя увереннее. Гораздо увереннее. Мне нравилось общаться с кадетами. - Большая часть биомеханической системы выращена на основе моего собственного генетического материала или покрыта защитным слоем моих же клеток, - ответила я. - Это мало отличается, скажем, от вашего собственного регенерированного органа. Конечно, биомеханическая система гораздо сложнее. Не каждый организм примет ее. Кадет в задних рядах переполненной аудитории поднял руку. Я кивнула ему, и он спросил: - А что будет, если фибероптика выйдет из строя? - Она передает сигналы, - ответила я. - Как нервы. Если что-то с ней случится, она просто перестанет передавать сигналы. - А мозг может неправильно интерпретировать эти сигналы? - Возможно. Но он может неправильно интерпретировать сигналы любой части моей нервной системы - будь то естественная часть или искусственная. - Что, если что-то случится с человеком, оснащенным всеми этими штуками? - задала вопрос девушка, сидевшая рядом с ним. - Обычно если человека напугать, он просто подпрыгнет. Но если мы настраиваем человека на убийство, не рискуем ли мы, что он утратит контроль над собой и над этими механизмами? Обезумевший Демон может натворить кучу бед. Кой черт их волнуют эти идиотские вопросы? - Наши рефлексы срабатывают _только_ при непосредственной угрозе нашей жизни. Мы запрограммированы _не реагировать_ на другие ситуации. - Я покосилась на часы над дверями, в которых давно уже стоял и слушал меня Чар Йаки. Лекция длилась уже вдвое дольше положенного, но Йаки не пытался остановить ее. Ну и ладно. Я повернулась к кадетам: - Мы беседуем с вами уже больше двух часов. Пора расходиться. По залу пробежал разочарованный ропот. Потом они начали аплодировать. Я стояла, не зная, как себя вести. Я не привыкла к тому, что мне аплодируют. Обычно люди хотят, чтобы я ушла, а если это купцы, они просто хотят убить меня. В общем, до сих пор мое присутствие, как правило, раздражало людей. Но эти ребята продолжали аплодировать. Я улыбалась, счастливая тем, что хоть кто-то не считает меня невыносимой. В конце концов кадеты потянулись к выходу. Чар подошел ко мне: - Вы их очаровали. - Я не ожидала, что у них будет столько вопросов. Он улыбнулся: - Не каждый день им удается пообщаться с чудом биосинтетической технологии. - Спасибо. Вы правы. - Его реплика оставила во мне то же странное ощущение, что и последний вопрос кадетов. Словно я могу испортиться, как двигатель флайера. Я потерла шею, задержавшись пальцем на гнезде для псифона. - Вас подбросить до города? - предложил Чар. - Я заметил, вы сегодня не на флайере. - Спасибо, не надо. Сойдет и подземка. - Сказать по чести, я терпеть не могу метро. Но лететь на флайере мне тоже не хотелось. Этим утром, когда я вышла из дома, направляясь в ДВИ, я почти пять минут стояла у своего флайера, пытаясь заставить себя сесть в него. Не знаю почему, но мне это так и не удалось. Поэтому я поехала на метро. Попутчики косились на меня так, словно у меня было две головы. Конечно, далеко не все пассажиры метро - Демоны в полном обмундировании. Я вся с головы до ног была затянута в черное. Я даже надела свои форменные черные перчатки - скрыть повязку на руке. Дезинтегратор на поясе только усиливал эффект. Я взяла его с собой, потому что хотела продемонстрировать кадетам, как он настроен на мой мозг. Однако стоило мне сесть в поезд, и я пожалела, что не оставила его дома. Люди рядом со мной имели испуганный вид. Оно и понятно: не каждый пассажир метро носит на бедре ускоритель античастиц. Впрочем, он стоял на предохранителе, так что его можно было не опасаться. Когда я вышла из ДВИ, на землю спустились сумерки. Воздух был чист и закатное солнце еще грело. От горизонта до горизонта протянулась янтарная арка. Прекрасный вечер. Зачем спускаться под землю? До моего дома отсюда не больше двадцати километров по живописному Джейкобсширу. Трусцой я одолею это расстояние меньше чем за два часа. Или можно пойти по шоссе - это будет лишних пять километров. Если устану, сяду на флайбус, проходящий каждые два часа. Я выбрала шоссе, идущее через поля мягкой туман-травы. Вечером все предметы отбрасывали по две тени: одну длинную - от заходящего солнца, другую короче - от колец. В траве порхали птички с коричнево-серо-золотым оперением; за ними скакали пушистые розовые зверьки с огромными ушами. Они выпрыгивали из травы, на мгновение мелькали в воздухе темными силуэтами на фоне бронзового неба и снова исчезали в травяной дымке. Пейзаж казался нереальным, словно смотришь голофильм, снятый через бронзовый светофильтр. Примерно через час я вышла к небольшому строению у дороги - ресторану с маленьким магазинчиком. Услышав изнутри пение, я остановилась. Мне страсть как хотелось зайти, но точно так же не хотелось, чтобы на меня глазели. В конце концов чувство одиночества перевесило. Я подошла к дверям и распахнула их. Столики в небольшом зале размещались у стен, посередине стояло еще несколько, по всей видимости, дополнительные. Зал освещался только свечами, поэтому в нем царил полумрак. В глубине зала на деревянном помосте сидел мужчина с вьющимися каштановыми волосами и пел чуть хрипловатым баритоном. Кроме него в зале находилось всего несколько человек, разговаривавших друг с другом или слушавших пение. Я уселась за свободный столик у стены, ухитрившись остаться никем не замеченной. Когда ко мне подошла официантка, она даже не обратила внимания на нашивки праймери у меня на рукаве. В заведении, расположенном неподалеку от ДВИ, она, должно быть, привыкла часто видеть офицеров. Я заказала стакан светлого рома. И выпила. И заказала еще. И выпила. И заказала еще. Забавно. За два последних дня я выпила больше, чем за предыдущие полгода. Но здесь, в этой пыльной зале, мне было уютно. Мне ничего не надо было делать, только сидеть и слушать пение этого парня. Он напоминал мне Джарита. Не то чтобы он был слишком похож на него - шевелюра не в счет, - но он тоже пел. И тоже вышел собой. Я подозвала официантку: - Принесите еще выпить. - Рому? - спросила она. - Да. - Я ткнула пальцем в певца. - Вы не... когда он кончит петь, не спросите ли вы его - не согласится ли он выпить со мной? - Я смутилась. Что, если он откажется? - Если только ему не надо готовиться к следующему выступлению, - поспешно добавила я. Официантка улыбнулась: - Я передам ему. Когда паренек кончил петь, я успела прикончить еще два стакана. Официантка склонилась к нему, и он обернулся посмотреть на меня. Потом он кивнул, встал и исчез в двери за сценой. Я поморщилась. Но прежде чем я успела обругать себя за дурацкое приглашение, он появился снова, направляясь ко мне. Он остановился у моего столика и поклонился. - Добрый вечер, мэм. Я улыбнулась. - Соз. - Я махнула в сторону пустого кресла. - Составите мне компанию? - С удовольствием. - Он сел напротив меня. - Меня зовут Ник. - Ник, - славно звучит. - Что будете пить? - Пиво сойдет. Я снова подозвала официантку: - Принесите нам пива и рому. - Да, мэм. - Вид у нее был такой, какой обычно бывает у официантов, когда они считают, что ты пьешь слишком много. Ник покосился на батарею пустых стаканов передо мной, потом на меня. - Вообще-то я предпочел бы кофе. - Он улыбнулся. - А вы не хотите? - Нет, спасибо, - ответила я. - Ром сойдет. Официантка ушла, а я попыталась придумать, что бы такого умного сказать. Но мой ум отказывался помогать мне. Он где-то блуждал. Все, на что меня хватило - это на "Вы хорошо поете". - Спасибо, - отозвался Ник. - У меня есть брат, он тоже поет. Баллады и все такое, - я поморщилась. - Я сама стараюсь не пробовать свой голос при людях. Он их пугает. Ник засмеялся, будто я сказала что-то смешное. - Уверен, что у вас красивый голос. - Красивый, только слуха нет. - Он пугал даже меня. - Единственный, кому я пела - это младший братишка, Келрик, к-когда он был совсем маленьким. - Келрик стоял у меня перед глазами, улыбаясь той самой улыбкой, которую я так любила. - Ему, поди, было все равно. Когда ему было два года, а мне - одиннадцать, он всегда вешался мне на шею. Лицо Ника смягчилось. - Это хорошо. Я улыбнулась воспоминанию: - Конечно, хорошо. Хотя мы продолжали беседу, я начала испытывать некоторые затруднения со словами. Они решительно отказывались произноситься. Впрочем, не знаю, почему, но Нику мое общество вроде бы нравилось, несмотря на мою неспособность общаться как подобает разумному человеческому существу. Когда официантка вернулась с нашими напитками, Ник как-то странно посмотрел на нее. Это напомнило мне выражение лица моего "маленького" брата, когда его что-то огорчало. Тоже мне, "маленький". Келрик вырос в великана, почти такого же роста, как Кердж. Только если Кердж был весь металл и холод, Келрик - солнечный свет и смех. Странно было видеть выражение Келрика на лице этого Ника. Что бы он ни хотел этим сказать, официантка, похоже, поняла его. Она чуть заметно кивнула и отошла. Я сделала глоток: - Келрик тоже любил это озеро. - Озеро? - не понял Ник. - Это было... это б-большое озеро. - Мои мысли снова улетели куда-то далеко. Я заметила, что официантка говорит о чем-то с лысеющим полным человеком - типичным владельцем ресторана. Он кивнул, потом направился в нашу сторону. - Вы ходили на это озеро с братом? - спросил Ник. - Мы... да. - Хозяин решительно направлялся именно к нам. - Он сюда ид-дет. - Ваш брат? - Нееет. Хозяин остановился у нашего столика и отвесил мне низкий поклон. - Добрый вечер, мэм. Добро пожаловать к нам в заведение. - Пр...при...вет, - ответила я. Комната медленно вращалась. Он широко улыбнулся: - Я рад, что вам нравится пение Ника. - Да. - Мне хотелось только, чтобы он ушел и не мешал мне любоваться самим Ником. - Возможно, вам хотелось бы сменить ром на что-нибудь? - предложил он. - У нас есть замечательная минеральная вода. - Ром сойдет, шипучая вода - почти такая же гадость, как морковный сок. Хозяин предпринял еще одну попытку: - Возможно, немно... - Спасибо, - перебила я его. - Я в порядке. Все... все хорошо. Он вздохнул. - Ну ладно. - Он еще раз поклонился и отошел. Кой черт они действуют мне на нервы? Я расстегнула кобуру и положила дезинтегратор на стол. Разумеется, я не собиралась использовать его. Но он мог отпугнуть нежелательных зрителей. Ник уставился на оружие, потом на меня. - Чт-то, не видели таких красавцев? - спросила я. Он мотнул головой. - Так близко - никогда. - Вид у него при этом был такой, будто он предпочел бы и вовсе его не видеть. - Н-не бойтесь, он н-не стрш...страшный. - Я подняла дезинтегратор и приставила дуло к виску. - Мы... мы купались в этом озере. Лицо Ника сделалась белее мела. - Соз... предохранитель... - Что? - Моя рука устала держать дезинтегратор на весу. Ствол покачнулся, царапнув мне висок. Откуда-то возник хозяин, торопливо говорящий: - Почему бы вам не отдать мне вот это? Я уставилась на него - с какой это стати он просит мое оружие? Он потянулся за дезинтегратором, я отшатнулась, и ему удалось только отвести ствол от моей головы. И щелкнуть предохранителем. Долгое мгновение я сидела, тупо глядя на оружие в собственной руке. Рычажок предохранителя только что стоял на боевом взводе. _На боевом_. Я тыкала полностью заряженный дезинтегратор себе в висок, сняв его с предохранителя. Я судорожно глотнула и убрала дезинтегратор в кобуру. Потом встала, глядя на хозяина. - У вас не найдется места прилечь? Он вздохнул: - Разумеется. Идите за мной. Он отвел меня в маленькую гостиную в задней части здания. Похоже, это была часть его собственного жилища, отделенного от зала узким проходом. Опускаясь на диван, я услышала приглушенное пение Ника. Хозяин принес мне кружку какого-то горячего питья, но я не могла заставить себя выпить хоть глоток. Я не стала ложиться, но просидела там, должно быть, больше часа, пока голова слегка не прояснилась. В конце концов я подняла голову и огляделась по сторонам. Хозяин сидел в кресле напротив меня. - Как вы себя чувствуете? - спросил он. - Пьяной. - До меня постепенно доходило, что я могла сделать. Одно движение пальца - и от моей биосинтетической головы не осталось бы даже пара. Я уперла локти в колени и опустила лоб на руки. Черные кожаные перчатки, прятавшие повязку на руке, приятно холодили лоб. Хозяин подошел и сел рядом со мной на диван. - Я могу позвонить и попросить кого-нибудь заехать за вами. - Нет. - Я встала и несколько секунд постояла, борясь с некоторым возмущением в желудке. Когда оно улеглось, я направилась к двери - не той, что вела в ресторан, но выходившей на улицу. Хозяин шел за мной. - До утра в город не пойдет ни одного флайбуса. Почему бы вам не переночевать здесь? Я покачала головой: - Спасибо за помощь. Вы очень добры. Но теперь мне лучше... - Что лучше? - лучше прогуляться. - Вы уверены? - Да. - Я мотнула головой в сторону ресторана. - Попрощайтесь за меня с Ником. - Обязательно. - Он отворил дверь и выпустил меня в поле. Здесь, в сельской местности, звезд на небе видно было больше, чем в Эосе, хотя даже мой тренированный глаз с трудом различал их рядом с ярко освещенными кольцами. Судя по тени Форшира на кольцах, было где-то около полуночи. Тень планеты скользила вверх по светящейся арке, пока не разрезала ее пополам в верхней точке. Две половинки арки сходились над головой двумя торчащими в небо косами. В воздухе пахло туман-травой, со всех сторон доносились стрекотание и шорохи сельской ночи. Я шла домой по обочине шоссе, все еще слишком пьяная, чтобы ощущать усталость. Я не хотела думать. Я не хотела знать, что заставило меня приставить заряженный дезинтегратор себе к виску. Поэтому я позволила себе идти, не думая ни о чем. Должно быть, я шла так несколько часов. Постепенно шоссе выпрямилось и превратилось в автостраду, а это означало, что я нахожусь всего в пяти километрах от Эоса. Слева в ночи неярко светились огни Солдатской Рощи - большого парка с просторными полянами, тенистыми аллеями и живописными прудами. Очень красивый парк. Однако он создавался не ради красоты. Он служил мемориалом солдатам КИКС, погибшим в боях. Я остановилась на обочине и посмотрела в ту сторону. Несмотря на то, что в прошлом я не раз попадала на Форширский Приют, я ни разу не побывала здесь. Не хотела я этого делать и сейчас. Но ноги сами несли меня туда, шагая по гравийным дорожкам от поляны к поляне. Я стороной обходила статуи и обелиски, стелы и надгробные плиты. Я позволяла себе видеть только лужайки и цветы. Но дойдя до Купола, я остановилась. На самом деле это был не настоящий купол, а круглое сооружение метров десяти в диаметре и высотой с двухэтажный дом. Вместо стен возвышались вертикальные плиты, доходившие почти до основания легкого свода. Плит было двадцать девять; они отделялись друг от друга просветами в вытянутую руку. Тридцатая плита отсутствовала, оставив входной проем, к которому вели три ступени. Материалом всему сооружению служил белый камень. Вот и все. Если не считать имен. Они были высечены внутри. Пока они заполнили только половину плит, но с каждым годом свободного места оставалось все меньше. Что будем мы делать, когда заполнится последняя плита? Сколько еще Куполов придется построить, чтобы увековечить имена всех Имперских Демонов, павших в бою? Ибо Купол служил единственной цели - славить погибшие биосинтетические создания Сколийской Империи. Я поднялась по ступеням и вошла в Купол. Я не хотела смотреть на плиты. Но я шла против воли. Я подошла вплотную к плите напротив входа и посмотрела на врезанные в мрамор имена. Даты смерти, вырезанные рядом с каждым именем, были старыми, очень старыми. С тех пор прошло несколько десятилетий. И даже так я помнила слишком многих из них. Меня пробрала дрожь. Ночь стояла теплая, но меня словно засыпали льдом. Я медленно шла по кругу, а даты становились все более и более свежими, имена - все более знакомыми. Так много знакомых имен... _Так много!_ Откуда я могла знать их всех? Я помнила их лица, их голоса, походку, смех. Каждое имя словно укоряло меня в том, что я все еще жива, а они погибли. Мне хотелось бежать прочь от этого места, спрятаться, затуманить голову чем угодно - алкоголем или смертью. Но я не могла остановиться: я читала, переходила дальше, читала... И вспоминала. Я неотвратимо приближалась к последней плите. Я не хотела подходить к ней, но и остановиться тоже не могла. И вот я стояла перед ней. Даты, стоявшие рядом с именами, относились к прошлому году. Его имя было выгравировано на уровне глаз, только имя, такое же как сотни других. Келриксон Джарлин Валдория Сколия, терциери. Келрик. Мой младший брат. Он был третьим наследником Керджа. Единственный человек кроме Джейбриола Куокса, разделивший со мной это чудо слияния умов, доступное ронам. Я сняла перчатки и прикоснулась к холодному мрамору, ощупывая врезанные в него буквы. Потом, очень медленно, я опустилась на колени, скользя руками по камню, цепляясь пальцами за надписи. В конце концов я съежилась у стены, низко опустив голову. И заплакала. Мои плечи содрогались, а я рыдала, пока у меня хватало слез. Прошло много времени, пока мои рыдания утихли. В конце концов я повернулась и села спиной к стене. Я прижала колени к груди и опустила голову. 10. ВРЕМЯ ВРАЧЕВАТЬ Меня разбудила звонкая птичья трель. Я растерянно подняла голову. Почему все мое тело так затекло? Почему подо мной каменный пол, а напротив - каменная плита? Потом я вспомнила. Солнце еще не взошло, но было уже достаточно светло; до рассвета оставалось всего несколько минут. Я натянула перчатки, поднялась и на затекших ногах вышла из Купола, просыпаясь вместе с утром. Воздух по-утреннему холодил щеки, а на одежде осела роса. Я чувствовала себя так, словно бежала всю ночь. Я спустилась через лужайку к шоссе, ведущему в Эос. В этот ранний час на шоссе почти не было аэромобилей, скользящих на воздушной подушке над голубыми плитками. Их пассажиры провожали меня удивленными взглядами, но сегодня мне было все равно. У меня просто не осталось сил реагировать. Все, что меня волновало - это как бы поскорее добраться домой. Я старалась не думать, боясь, что, если я позволю рассудку снова увести меня куда-нибудь, я никогда не доведу до конца то, что собиралась сделать. Когда я добралась до Эоса, солнце стояло уже довольно высоко. Шоссе перешло в широкий проспект, рассекавший административную часть города. Хотя вдоль проезжей части здесь росли деревья, их было меньше, чем в районе, где я жила. Тут и там зеленели газоны стриженой туман-травы. В этой части города разрешалось движение транспорта, и мимо меня по улице с жужжанием летели аэромобили. По тротуарам спешили пешеходы - одни с опаской косились на меня, другие не замечали, поглощенные собственными мыслями. Я продолжала идти. В конце концов я добралась до Имперского посольства. Я поднялась по высоким ступеням парадного входа и, миновав портик, вошла в высокий сводчатый зал. На скамьях у стен сидели люди, занятые своими делами: чтением, беседой, ожиданием. В дальнем конце зала стояла очередь. Грохоча коваными ботинками по мраморному полу, я пересекла вестибюль и пристроилась последней. Конечно, я могла пройти и без очереди. Я могла войти с другого входа или вообще отправиться домой, позвонив, чтобы за мной заехали после того, как я высплюсь. Вместо этого я ждала. Если я переведу дух после своего ночного забега, я никогда не разделаюсь с этим. Очередь поднималась на один лестничный марш, где стояла за стойкой женщина, дававшая посетителям советы, к кому обратиться, и пропускавшая их потом через детектор систем безопасности у входа во внутренние помещения. Мне потребовалось всего несколько минут, чтобы оказаться перед дежурной. Женщина улыбнулась и обратилась ко мне так, словно посещения Демонов в чине праймери для нее самое привычное дело. - Чем мы можем вам помочь сегодня? Я не могла решиться. Я заставила себя прийти сюда, но боялась сделать последний шаг. Она сделала еще одну попытку: - Может, вам нужно в канцелярию? - Мне нужно к душеспасителю, - сказала я. Люди в очереди замолчали. Все в радиусе слышимости повернулись посмотреть. Неожиданно воцарилась мертвая тишина. Кто бы ни отбирал посольский персонал, он делал это хорошо. Женщина даже не моргнула. Скорее всего это был первый и последний случай в ее карьере, когда к ней обратились с такой просьбой, но она не колебалась ни секунды. Она дотронулась до маленькой клавиши на пульте, потом обратилась ко мне: - Сейчас вас проводят к Тагеру. За ее спиной в дверном проеме виднелся большой зал со стенами из полированного мрамора. В дальнем конце его показались четверо мужчин. Крупных мужчин. Я не сомневалась в том, что они вооружены. Она кивнула в сторону арки-детектора. - Проходите, праймери. Стоило мне шагнуть под арку, как воцарился обычный хаос: замигали огни, взвыли сирены, зазвенели звонки и так далее. Я даже не подумала снять с пояса дезинтегратор. Два охранника у арки потянулись за оружием, а четверо спешащих ко мне провожатых заметно ускорили шаг. Я не трогалась с места, стараясь казаться невозмутимой. Никто не произнес ни слова. Никто не требовал, чтобы я сдала оружие. Народ в очереди смотрел на меня, женщина за стойкой спокойно улыбалась, охранники напряженно ждали. Их эмоции касались меня как грубая шкурка свежей раны. Они, похоже, боялись, что стоит им сделать что-то не так, и я взорвусь. Никто из них не понимал одного: риск был, но для меня, не для них. Одно неверное слово, один неверный взгляд, одно неверное движение - и я вышибу себе мозги. Четверо провожатых подошли к нам, и самый высокий поклонился. - Добро пожаловать. - Он сделал приглашающий жест в сторону зала, откуда появился, поднимая руку так, словно я приглашена на званый обед, а он хозяин. Я прекрасно понимала, что он из элитных охранников посольской службы безопасности. Но ни на его безукоризненном костюме, ни на его таких же безукоризненных манерах это не отражалось. И я пошла с ними. Они вели меня по коридорам, через арки и переходы, пока мы не оказались перед дверью. Дверью в стеклянной стене, казавшейся темной и непрозрачной, хотя я не сомневалась в том, что кто бы ни сидел внутри, он все видит. Дверь в стеклянной стене отворилась. Посреди кабинета стоял мужчина и смотрел на нас. Мой эскорт остановился у дверей. Я вопросительно посмотрела на них - сначала налево, потом направо. Но они не двигались. Поэтому я вошла одна. Кабинет оказался просторным, с толстенным - ботинки утопали в нем почти по щиколотки - белым ковром на полу. Прозрачные полки вдоль стен были уставлены хрупкими вазами, стеклянными статуэтками и прочими безделушками. Картины на стенах радовали глаз спокойным сочетанием цветов. Я подошла к мужчине - самому обыкновенному человеку крепкого телосложения с каштановыми волосами. - Так вы и есть душеспаситель? - спросила я. Разумеется, официальное название его должности звучало совсем по-другому: Психиатр класса А6 медицинского отдела КИКС. - Да. Меня зовут Як Тагер, - кивнул он. Он бросил взгляд на моих сопровождающих и поднял руку. Дверь мгновенно закрылась, оставив меня наедине с Яком Тагером, душеспасителем класса А6. Я подошла к полке и дотронулась пальцем до стеклянной вазы. - У вас тут полно хрупких предметов. Он подошел и стал рядом. - Да, хватает. Я посмотрела на него. Он не слишком походил на эксперта мирового класса по проблемам психического здоровья. Женщина на контроле называла его просто Тагером. - Вы врач? Он кивнул: - У меня медицинский диплом и докторская степень по психологии. - Сколько у вас пациентов? Он слегка улыбнулся: - Один. - В это количество вхожу я? - Да. - Тогда чем вы здесь занимаетесь? - фыркнула я. - Исследованиями. - Мой интерес, казалось, был ему приятен. - Я изучаю психологические эффекты систем биомеханика-человек. Боже праведный! Так это _тот самый_ Тагер? Я сама читала его работы. Мужик являлся признанным экспертом по части эффектов, оказываемых биомеханическими системами на людей, носивших их в своих телах. Я никогда не знала, что его основная специальность - душеспаситель. Это означало, что помимо научной работы он выполняет здесь задание КИКСа, скорее всего связанное с ДВИ или с Дьешанской Академией. Я не знала, как себя с ним вести. Он казался слишком обычным. Десять лет назад, когда после инцидента на Тамсе меня посылали на обследование к душеспасителю, я спросила женщину-психолога, сколько пациентов было у нее за всю ее карьеру. Она ответила: восемь. Восемь пациентов за двадцать пять лет - и это включая меня, встречавшуюся с ней только дважды. Я не хотела идти к ней. Я пошла только потому, что меня заставили. Да, мой командир выбрал хорошего врача. Если бы мне хотелось принять помощь, она смогла бы ее оказать. Но теперь все было по-другому. Тагер был моим единственным вариантом, и в силу каких-то глупых соображений мне не хотелось доверяться врачу-мужчине. Почему - сама не знаю. Не хотелось, и все тут. Я вздохнула: - Возможно, я совершила ошибку, придя сюда. Я зря отнимаю у вас время. Он внимательно посмотрел на меня: - Что заставило вас прийти? Я пожала плечами. - Собственно, это не назовешь проблемой. - Я помолчала. - В последние дни я совершила несколько поступков... немножко странных поступков. - В каком смысле странных? - Сегодня ночью я целилась себе в висок из дезинтегратора на боевом взводе. - Расскажите мне об этом, - негромко попросил Тагер. - Я разговаривала с этим певцом из кабака. Я была пьяна. Я приставила дезинтегратор к виску, а предохранитель оказался спущенным. Рука плохо слушалась. - Я замолчала. Не хотелось мне говорить с этим мужиком - ни о сегодняшней ночи, ни о чем другом. Если не считать того, что на этот раз я пришла по собственной воле, ожидая какой-то помощи. Не знаю какой, но я и не узнаю, пока сама не приложу усилие. Я вздохнула глубоко и попыталась еще: - Две ночи назад я едва не убила человека, самого обыкновенного штатского, только за то, что он прижал меня к стене. Не знаю, почему. Ну, да, он кажется мне навязчивым. Он мне не нравится, а я - ему. Но это все. Тагер продолжал внимательно смотреть на меня - возможно, он и в самом деле хочет разобраться. В конце концов, это же его работа. Ему положено так выглядеть. - Как это случилось? - спросил он. - Мне не понравилось, как он прикоснулся ко мне. - Мне сделалось не по себе. Все оказалось куда хуже, чем я себе это представляла. - Я среагировала как на нападение. Не знаю, почему. - Что вы сделали? - Разбила стакан и чуть не зарезала его. - Чем вам не понравилось то, как он прикоснулся к вам? - Тагер говорил осторожно, но не так, как люди на контроле, ожидавшие, что я взорвусь при любом неверном движении. Тагер обращался ко мне так, словно питал ко мне глубочайшее уважение, что уже было абсурдно, учитывая, что мы с ним познакомились не больше пяти минут назад. Уважение надо завоевывать, а я не сделала еще ничего, чтобы завоевать его. - Он дотронулся до лямки моего платья. - Описание инцидента заставило меня ощутить себя дурой. Назвать мои действия неадекватной реакцией было бы, мягко говоря, преуменьшением. - Потом он сунул руку между грудями и прижал к стене. Тагер не сводил с меня взгляда: - Он знал, что вы - праймери? - Нет. Мы только познакомились в туристическом клубе. - Он угрожал вам? - Нет. - Вы уверены? - Конечно. - Почему? Я нахмурилась: - Что вы хотите этим сказать: почему? Потому, что знаю. - Как? Кой черт он спрашивает меня об этом? - Я эмпат, вот почему. Он сказал что-то насчет необходимости разбить мою "ледяную скорлупу". Но не предпринимал никакого насилия. - Вы уверены? - Да, уверена. Вы видите здесь проблему? - Ваши рефлексы не включились бы без причины. Вот, значит, как он отрабатывает свою зарплату: изрекая истины, и без того очевидные для его единственного пациента? - Вы - душеспаситель. Вот вы и скажите мне, в чем здесь проблема. Тагер вздохнул: - Вы должны мне немного помочь. - Это и есть то, что вы вынесли со всех своих степеней? Пусть пациент сам ставит себе диагноз, да? Он не выказал никакого раздражения, продолжая говорить все тем же спокойным, полным уважения тоном: - Мне необходимо услышать от вас больше. Было что-то странное в том, как он смотрел на меня. Где-то я уже встречала такой взгляд. Непонятно почему, я разозлилась: - Чего услышать? - Происходило ли с вами в последнее время что-нибудь еще необычное? Я вспомнила наконец это выражение. Такое появлялось на лице у моей матери, когда тому, о ком она заботилась, было больно. И его сопереживание, похоже, не подделка. Это не напоминало натренированное выражение-маску для пациентов. Я всерьез тревожила его. Но почему? С чего ему питать ко мне сочувствие - ко мне, которую он никогда не встречал раньше, к биосинтетическому чуду с фальшивым человеческим обликом? - Нет, - ответила я. - Я не делала больше ничего странного. Я - это всего лишь я, и это уже не лишено странности. Наверное, мне лучше идти домой. Я устала, вот и все. Вчера мне пришлось пройти долгий путь. - С туристами? - улыбнулся он. С туристами? Он, должно быть, имеет в виду тех любителей морковного сока... - Нет, я возвращалась пешком из ДВИ. Дошла до Солдатской Рощи. Я там спала. - Зачем? Хоть бы он перестал задавать мне эти вопросы. - Я устала. Он молча ждал. - В ДВИ я приехала на метро, - объяснила я. - Но я не люблю, когда на меня глазеют. Поэтому я пошла домой пешком. - У вас что, нет флайера? - Почему же. Есть. Но вчера утром я не могла сесть в него. - Вы часто летаете на флайерах? - Постоянно. - С вами случалось что-нибудь во флайерах? - Конечно, нет. - Но вчера вы не могли сесть во флайер. Мне вдруг захотелось схватить его и потрясти хорошенько. - Ну и что, черт возьми, в этом такого? - Праймери. - Он помолчал, явно ожидая, что я подскажу, как меня зовут. Я тоже молчала. Так и не дождавшись подсказки, он продолжал: - Беседа со мной, возможно, неприятна вам. Но если я хочу помочь вам, мне придется задавать вопросы. Неожиданно я почувствовала, что с меня хватит. Я вздохнула, повернулась и пошла от него. Когда стол преградил мне дорогу, я остановилась и оперлась руками о край. Подумав немного, я отвернулась. Я говорила медленно, словно ныряльщик, проверяющий температуру замерзающей воды: - Человек по имени Крикс Тарк однажды возил меня в своем флайере. Тагер оставался на месте. - Похоже на хайтонское имя. - Он и был хайтоном. - Мои руки начали зябнуть. - Он подобрал меня на улице на колонии Тамс. Я работала там в подполье. Я... я... - Я заставила себя сказать. - Я три недели была его Источником. Каждую ночь, с вечера до утра. Иногда и днем. Тагер умел скрывать свои эмоции. Очень хорошо умел. Черт, да он мог стоять перед несущимся на него поездом и не моргнуть при этом. Он обращался ко мне все тем же тихим голосом, хотя я ощущала, насколько он шокирован: - Как вам удалось бежать? - Я задушила его, когда он трахал меня. - Простите. - Тагер подошел ко мне. - За что? - За то, что вам пришлось пройти через это. - Это моя работа. - Это черт-те что, а не работа. - Послушайте, - сказала я. - Это случилось десять лет назад. Я была в порядке все это время. Нет причин, по которым это должно стать проблемой именно сейчас. - Этот человек, которого вы чуть не порезали, - не напоминает ли он вам чем-нибудь Тарка? - Нет. - На самом деле это было не совсем так. У Хилта тоже темные волосы, да и сложением он напоминал Тарка. И ростом. И когда он вошел ко мне ночью, это напомнило мне бесцеремонность, которую я так ненавидела в Тарке - он верил, что имеет право делать все, что ему заблагорассудится, с теми, кого почитает ниже себя. Но это сходство было чисто поверхностным. Хилт мог раздражать, но даже зная его всего несколько часов, я не сомневалась, что он нормальный, вполне порядочный человек. - Ничего общего. - А тот певец в кафе? - спросил Тагер. - Он ничем не напоминал Тарка? Я фыркнула: - Вот уж вы сказали. Этот человек - полная противоположность аристо. У него карие с золотом глаза и золотой голос. И мне кажется, он и мухи не обидит. - Вы сердились на него. - Сердилась? - Я посмотрела на него. - С чего? Я не хотела ему вреда. Я хотела заниматься с ним любовью. - Расскажите мне о нем. - О нем? Я ничего о нем не знаю. Тагер ждал. Я нахмурилась и скрестила руки. Подождав немного, он попробовал зайти с другой стороны. - Значит, вы не замужем? Неужели то, что я никому не нужна, так очевидно? - При чем здесь это? - Вы не похожи на женщину, которая ищет себе любовника, будучи привязана к кому-то другому. - О! - Это-то он откуда знает? - Ну и что? Вы ожидали, что у меня есть семья? - Почему это вас так задевает? - Бросьте свои душеспасительные штучки и ответьте на этот чертов вопрос. Вы хотите, чтобы я была откровенной с вами, так будьте откровенны со мной. - Да, - мягко произнес он. - Я удивлен, что вы не замужем. Я не в первый раз слышала такую ерунду: "Как вы только выдерживаете одиночество?" - Бросьте, Тагер. - Почему это вас так злит? - Я не зла. Прекратите задавать мне этот дурацкий вопрос. - Вид у вас прямо-таки взбешенный. - Ну да, - взорвалась я. - Конечно. Тащи эту красотку праймери в постель. Славный улов. Или они хотят то, чего хотел Хилт, - наказать меня. - Я сжала кулаки. - Может, мне стоит изуродовать лицо и носить лохмотья, чтобы проверить, захочет ли меня кто-нибудь тогда? - Кто такой Хилт? - спросил он все тем же ровным тоном; это начинало выводить меня из себя. - Хилт - это тот сукин сын, что толкал меня к стене и обзывал Старыми Деньгами и