о это за существо? - снова спросил я. - Где его народ? - Он только Калькар, но еще большее чудовище, чем остальные. Он родился в Капитоле от обычных родителей, кровожадность его была велика и усиливалась с каждым годом. Он сам хвастался, что убил свою мать, когда ему было десять лет. Я вздрогнул. - И в руки такого зверя попала дочь Ортиса, а ты Янки, помогал ему в этом. Он с удивлением посмотрел на меня. - Дочь Ортиса? - Дочь Ортиса. - Я не знал этого, - сказал он. - Я с ней не был знаком и был уверен, что она Калькарка. Некоторые Калькарки похожи на земных женщин. - Что ты будешь делать? - спросил я. - Ты можешь ее спасти? Внутренняя вспышка озарила его лицо. Он выхватил нож и разрезал мои веревки. - Спрячься в кустах, - сказал он, - и следи за Рабаном, пока я не вернусь. К вечеру я приведу помощь. В этой долине живет много тех, кто отказался смешивать свою кровь с кровью Калькаров и сохранил ее чистой все столетия. Здесь живет около тысячи воинов Янки. Я уже пытался собрать их, чтобы покончить с Рабаном, но они отказались. Если даже опасность, в которой находится дочь Ортиса не заставит их забыть о своей трусости, значит они безнадежны. Он вскочил на коня. - Быстро! - крикнул он. - Прячься. - Где мой конь? Он жив? - Жив! - крикнул Окконор. - Он убежал, а мы не стали его ловить. - Через мгновение он исчез за холмом, а я вошел в лес. Несмотря на мое подавленное состояние, в моей душе светился бледный луч счастья: Красная Молния жив! Вокруг меня стояли громадные старые деревья, стволы которых были толщиной до пяти-шести футов, а высота достигала нескольких сотен футов. Это было прекрасное место, чтобы прятаться здесь, но мы Юлианцы не любили прятаться от врага. Я задумался: странное дело, я Юлиан прячусь от Калькаров в надежде помочь дочери Ортиса! О, тени Девятнадцати Юлианов! До чего дошел я, Юлиан Двадцатый? Куда принес свое гордое имя? Но я не чувствовал стыда. Что-то во мне отчаянно сопротивлялось моим старым принципам, унаследованным от предков. И я понимал, что это побеждало. Я готов был пожертвовать жизнью ради спасения дочери своего врага. Я пошел по направлению к развалинам, но вскоре кусты стали такими густыми, что я ничего не видел впереди. Я даже не мог продраться сквозь эту живую стену. Тут я заметил дерево со странными перьевидными листьями. Меня привлекло то, что я могу забраться на него и посмотреть над кустами. Я увидел два каменных шатра, которые были не так разрушены. Между шатрами был искусственный бассейн, берега которого облицованы каменными плитами. Возле него валялось несколько упавших колонн и все вокруг заросло виноградной лозой. Вскоре из одного из шатров вышла группа людей. Все они были Калькары и среди них был Рабан. Впервые я смог рассмотреть его внимательно. Это было устрашающее создание. Огромные размеры могли вселить ужас в самое смелое сердце. Он был ростом в десять футов, и руки, и ноги, и плечи, и грудь соответствовали его росту. Лоб его был настолько низким, что густые косматые волосы почти встречались с бровями. Глаза его были маленькими и посажены очень близко к грубому мясистому носу: во всем его облике было что-то звериное. Я не думал, что лицо разумного существа может быть таким отвратительным. Калькар, который взял меня в плен, рассказывал ему обо мне. Это был Тав, что ударил меня по лицу, когда у меня были связаны руки. Великан заговорил рокочущим ревущим голосом, который, как и его фигура, внушал ужас. Мне пришлось призвать себе на помощь все мужество, чтобы не спуститься с дерева и не бежать без оглядки. Я знал много бесстрашных людей - Грифа, Волка, Камня, - но я думаю, что любой из них почувствовал бы холодок при виде этого страшилища. - Тащите его! - ревел Рабан. - Я съем его сердце на ужин. - Тав поспешно удалился, а великан остался с остальными, говоря с ними о чем-то. От раскатов его голоса раскачивались деревья. Я постепенно привыкал к нему и мне начинало казаться, что таких людей я встречал множество. Развязные жесты у них заменяют действие, шумная похвальба - мужество, пустые слова - ум. Единственное, что было в нем особенное - размеры. Но даже это не потрясло меня. Я знал многих, совсем не громадных людей, к которым относился с почтительным уважением. Я не боялся эту дубину. Только недалекий человек может испугаться этого тупоголового болвана. Я не верил, что он ест человеческое мясо. Но вот прибежал Тав. Он был очень возбужден. - Он бежал, - крикнул он. - Они оба исчезли! И Окконор и Янки. Смотри! - и он показал на обрывки веревки, которой я был связан. - Она разрезана. Как он мог разрезать веревку. Как он мог сделать это, хотелось бы мне знать? - Может с ним были и другие? - проревел Рабан. - Они освободили его и взяли Окконора в плен. - Там не было других, - настаивал Тав. - Может Окконор освободил его, - предположил кто-то. Не понимаю как такое простое объяснение не могло родиться в башке Рабана. И он сказал: - Ну конечно это Окконор. Я знал это с самого начала. Я своими руками вырежу из него печень и съем на завтрак. Некоторые насекомые, звери и люди всегда производят много ненужного шума. Но большинство зверей ведет жизнь в гордом молчании. И мы так уважаем таких зверей и птиц, что даже берем себе их имена. Кто слышал, чтоб красный ястреб кричал на весь мир, когда он хочет напасть на жертву? Молча он парит над верхушками деревьев и так же молча он молнией обрушивается на жертву, вонзает в нее когти и бьет острым клювом. 9. ВОССОЕДИНЕНИЕ Из разговора Рабана со своими миньонами я узнал, что Бетельда заперта в западном шатре, но Рабан не собирается идти туда в ближайшее время. Поэтому я решил ждать, в надежде, что судьба предоставит мне возможность освободить ее. Тем более, что в темноте будет гораздо меньше опасности, что меня обнаружат и помешают. Кроме того прибудет Окконор с помощью и я не хотел ничего делать сейчас. Когда у меня будут люди, шансы на спасение Бетельды возрастут. Наступила ночь, но Окконора не было. От шатра доносились взрывы смеха и я решил, что Рабан со своими миньонами ужинает, заливая мясо крепким вином Калькаров. Я никого не видел и поэтому решил выбраться из укрытия и исследовать место, где заперта Бетельда. Если удастся освободить ее - прекрасно, если нет - подожду Окконора. Как только я стал спускаться, ветер донес из каньона до боли знакомый звук - ржание моего коня. Оно прозвучало музыкой в моих ушах. Я должен был ответить на него, даже рискуя вызвать подозрение у Калькаров. И я свистнул громко и пронзительно. Не думаю, чтобы Калькары слышали меня. Они производили слишком много шума. Но знакомое ржанье, сказало мне, что чуткие уши Красной Молнии уловили мой зов. И я спустившись с дерева, пошел не к западному шатру, а к подножию холма, чтобы встретить коня, ибо я знал, что в конечном счете от него будет зависеть успех или поражение, жизнь или смерть Бетельды. Спустившись, я услышал стук копыт, который становился все громче. Стук копыт бегущей лошади и гул боевых барабанов! Может ли быть на свете музыка приятней этой? Он увидел меня раньше, чем я его, остановился в клубах пыли в нескольких ярдах и, вытянув шею, стал настороженно нюхать воздух. Он был готов к действию при первых признаках опасности. Он осторожно подошел ко мне, обнюхал меня, ткнулся бархатной губой в мою щеку. Я отвел его в лес и приказал ждать. С седла я взял лук и стрелы и пошел по той дороге, по которой шел Тав. Вскоре я оказался у южной арки. Передо мной был маленький двор и шатер с открытыми окнами и дверями. Свет из окон освещал двор, но большая часть его была в тени. Я прошел во двор, подобрался к одному из окон. В комнате сидели Калькары за двумя большими столами. Они ели, пили. Но отсюда я не видел Рабана, так что не знаю был ли он там. Прежде чем приступить к действиям всегда полезно изучить обстановку. Поэтому я снова выбрался со двора и пошел, намереваясь обогнуть все здание и выйти к западным развалинам. Там я надеялся найти Бетельду и попытаться освободить ее. Я дошел до трех гигантских деревьев, которые росли так близко друг к другу, что их можно было принять за одно, и осторожно выглянул, чтобы увидеть, что ждет меня впереди. Один Калькар вышел из дома и направился куда-то, ступая по траве, которая доходила ему до пояса. Я приготовил лук. У Калькара было то, в чем я нуждался - меч! Удастся ли мне убить его бесшумно? Если он повернется, то да. И он, как бы угадав мое желание, повернулся ко мне спиной. Свистнула стрела и вонзилась прямо в основание черепа. Тело упало с глухим стуком. Вокруг не было никого. Я подбежал, снял с него пояс, на котором были меч и нож. Затем я закрепил пояс на себе и заглянул в освещенную комнату, откуда вышел Калькар. Это была та же комната, которую я видел с другой стороны здания. Отсюда я уже мог видеть всех. Рабана не было среди них. Где же он? Холодный ужас охватил меня. Может пока я ждал Красную Молнию он ушел отсюда и пошел в западные развалины? Я вздрогнул и побежал вдоль северной стороны к другому зданию. Возле него я остановился и прислушался. Голоса! Но откуда они доносятся? Здание очень странной конструкции. В нем много входов. Который же мне нужен? Пожалуй, лучше всего начать с первой. Я бросился к ближайшей и до меня донесся голос Рабана. Я рванул дверь, она открылась и я очутился перед лестницей, ведущей вниз. Теперь я слышал голос более отчетливо. Значит я вошел туда, куда надо. Снизу был виден мерцающий свет, и я устремился вниз по лестнице. Я не помню, как спустился по лестнице, но вот я стою на пороге комнаты с высокими сводчатыми потолками. В комнате было мало света, но я разглядел громадную фигуру Рабана, который возвышался над Бетельдой. Он тащил ее за волосы в другую комнату. - Ортис! - ревел он. - Ортис! Кто бы мог подумать, что Рабан возьмет себе в жены дочь Джамадара? О, тебе это не нравится, да? Но кто посмеет сказать нет Рабану? - Красный Ястреб, - сказал я и вошел в комнату. Великан повернулся и в мерцающем свете я увидел, как его лицо сначала побагровело, а затем побелело. О, Боги! Он возвышался надо мною, как башня! Как гора мяса! Я был ростом в шесть футов, а он наверное вдвое выше. Клянусь, что мне показалось, что я уменьшился в размерах и стал не больше японца. Молча он стоял и смотрел на меня, затем отшвырнул Бетельду и выхватив меч, двинулся ко мне. Он рычал и ревел, желая испугать меня, но я думаю, что он хотел привлечь внимание своих миньонов. Я шел навстречу ему и он казался мне горой, но несмотря на это я не чувствовал страха, он не вызывал во мне ни почтения, ни уважения. Более того, я чувствовал, что сам внушаю ему страх, который он старался погасить в себе своим ревом. В бою с ним мне понадобилось все мое искусство, но я думаю, что одно оно не выручило бы меня. Мною двигала любовь и необходимость защитить предмет моей любви. Каждый удар, который я наносил, я наносил во имя ее. Каждый удар, который я парировал, я парировал от ее нежной кожи. Когда мы сблизились, он нанес удар такой силы, что попади он, меч разрубил бы меня пополам. Я парировал удар и одновременно пригнулся. Передо мною оказались его ноги. Я вонзил меч в толстую ляжку. Он взревел и отпрянул назад. Но я преследовал его и колол мечом в живот, под кольчугу. Он издал ужасный крик и стал орудовать мечом с такой ловкостью, какой я не ожидал от него. Только быстрота и ловкость спасли меня от тяжелых ударов. И во многом я обязан Бетельде, которая подскочила к очагу и выхватила из него горящее полено, чтобы лучше осветить комнату. Она стояла в опасной близости от нас и я умолял ее отойти подальше, но она не послушалась и осталась, хотя могла бы бежать. Я все время ждал, что сюда придут люди Рабана, потому что был уверен, что его крики можно было расслышать на расстоянии нескольких миль отсюда. Рабан уже дышал с трудом и прекратил реветь. На это у него не хватало дыхания. Я видел, что он слабеет от усилий и от потери крови. Но вот я услышал голоса и топот бегущих ног. Они идут! Я удвоил свои усилия и Рабан тоже. Я стремился убить его, он хотел продержаться, пока придет помощь. Он уже был весь покрыт ранами, многие из которых были смертельными бы для обычного человека, но с большой раной в животе, с проткнутым горлом, он продолжал яростно сражаться. Он покачнулся и упал на колено. Я решил, что с ним все кончено. На лестнице уже слышались шаги. Бетельда сразу погасила огонь и мы оказались в полной темноте. - Идем, - прошептала она, взяв меня за руку. - Их слишком много. Нам надо бежать, или мы погибнем. Воины ругались в темноте, требуя света. - Кто тут прячется? - послышались крики. - Выходи! Сдавайся! Бетельда и я подкрались к двери, надеясь проскользнуть между ними, пока нет огня. Из центра комнаты, оттуда, где я оставил Рабана, донесся хриплый стон и странное бульканье. Я взял Бетельду за руку, подошел к двери. Там стояли люди. - В сторону, - сказал я. - Я принесу свет. Меч уперся мне в живот. - Назад! - послышался голос. - Мы сначала посмотрим на тебя. Другой принесет свет. Я отступил назад и скрестил с ним меч. Я надеялся, что в темноте и суматохе нам с Бетельдой удастся выбраться. Это была наша единственная надежда, так как за Рабана его миньоны безжалостно убьют нас обоих. Мы дрались в темноте, но ни он не мог поразить меня, ни я его. Мой противник был хороший мастер. Но вот на лестнице появился свет и я удвоил усилия. Но вот стало светло. Я взглянул на воинов в дверях и на лестнице, и выронил свой меч от изумления. Вдруг один из моих противников издал радостные крики. - Красный Ястреб! - и бросился ко мне. Это был Гриф, мой брат. А с ним Змей и еще сотня воинов из наших кланов. Но вот я заметил Окконора и несколько неизвестных мне воинов. Они были одеты как Калькары и вооружены оружием Калькаров. Окконор показал в центр комнаты, где лежал труп Рабана. - Красный Ястреб, Юлиан Двадцатый, - торжественно произнес Окконор, повернувшись к воинам - великий Вождь Племени Юлианцев - наш Вождь! - И Джамадар Америки! - сказал другой голос. И все воины подняли мечи и закричали приветственные кличи. Тот, кто назвал меня Джамадаром, протолкался вперед и встал рядом. Это был никто иной, как Ортис, которого я освободил из тюрьмы в Капитоле, вернее, с которым бежал оттуда. Он увидел Бетельду, бросился к ней и сжал в объятиях. Я почувствовал укол ревности, хотя знал, что он ее брат. - Но как это случилось, - спросила я, - что Ортис и Юлианцы оказались вместе? - Выслушай нас, прежде чем осуждать, - сказал мой брат. - Вражда между Ортисом и Юлианом длится уже много столетий. И это все из-за одного умершего человека. Нас, чистокровных американцев, осталось совсем мало и мы должны покончить с ненавистью, разделявшей нас так долго. Мы должны жить в дружбе. Ортис после вашего побега пришел к нам и рассказал о желании своего отца заключить мир с нами. Он предложил свою помощь в войне с Калькарами. Мы провели совет с Волком, Койотом, Змеем, Камнем и решили принять ее. Мы решили забыть о той вражде, что разделяла нас и все наши воины одобрили это решение. Затем, под руководством Ортиса, мы вошли в Капитоль и погнали Калькаров. Их очень много, но у них нет Знамени и естественно они должны были проиграть. - Затем, - продолжал брат, - пришел японец с холмов и рассказал, что ты был в этих горах и возле шатра Рабана. И мы пошли искать тебя. По пути мы встретили Окконора с воинами, которые ехали освободить сестру Ортиса из лап Рабана. И теперь мы ждем слова Великого Вождя. Если между Юлианом и Ортисом будет мир, мы будем рады, если - война, ну что же, наши мечи готовы. - Мир навсегда, - сказал я. - Ортис подошел ко мне, опустился на колени и взял мою руку. - Перед своим народом, - просто сказал он, - я клянусь в верности Юлиану Двадцатому, Красному Ястребу, Джамадару Америки. 10. МИР Впереди было еще много борьбы, так как хотя мы и выгнали Калькаров из Капитоля, они занимали еще большие территории на юге и западе. Мы не могли удовлетвориться, пока не сбросим их в море. Поэтому мы решили сразу ехать на войну, но сначала я хотел поговорить с Бетельдой, которая оставалась здесь под надежной охраной. Ведя под уздцы Красную Молнию, я искал девушку между развалин и наконец нашел ее возле огромного дуба, который рос к северо-западу от шатра. Она была одна и я подошел к ней. - Я уезжаю, - сказал я, - гнать врагов, твоих и моих. Я пришел попрощаться. - До свидания, Юлиан, - сказала она и протянула мне руку. Я был полон смелых слов, но когда я взял эту нежную узкую руку, я мог только стоять и молчать. Я, Юлиан Двадцатый, Красный Ястреб, впервые в жизни ощутил страх! Юлиан трепещет перед Ортисом! Целую минуту я стоял и пытался заговорить, но не мог. Потом я упал на колени, припал губами к ее руке и прошептал то, что не осмеливался сказать ей глядя в лицо. - Я люблю тебя. Она подняла меня, прижалась губами к моим губам. Тогда я схватил ее в объятия и покрыл ее лицо поцелуями. Так кончилась древняя вражда между Ортисом и Юлианом, которая длилась четыреста лет и принесла миру неисчислимые бедствия. Через два года мы сбросили Калькаров в море, а жалкие остатки их уплыли на запад в больших лодках, которые они построили себе. Дождливое Облако сказал, что если они не погибнут во время бурь, то они проплывут вокруг Земли и приплывут к восточному берегу Америки. Но мы знали, что они доплывут до края Земли и рухнут в бездну. Таков будет их конец. Теперь мы жили в мире, так как не было врагов, которые осмелились бы напасть на нас. Но я не печалился об этом, так как у меня было много дел: мои стада овец и коров, управление народом, обучение Юлиана Двадцать Первого, сына Юлиана и Ортиса, который когда-то станет Джамадаром Америки. Страны, над которой теперь развевается одно Знамя - наше Знамя.