ми, если захочешь, но знай с самого начала - ты не получишь никакой доли из того, что мы здесь раздобудем. Испанец широко улыбнулся и безразлично махнул рукой. - Вы абсолютно правы. Я не стану ни о чем просить. Я не собираюсь претендовать на то, что принадлежит вам по праву. Про себя он усмехнулся, подумав о четверти миллиона фунтов, которые он когда-нибудь вывезет из Африки для себя одного. Неожиданное и покорное поведение Эстебана успокоило всех и сняло напряжение. - Ты неплохой парень, - добродушно буркнул Пеблз, - я всегда говорил, что ты старался как мог, и я рад видеть тебя здесь здоровым и невредимым. Я страшно переживал, когда узнал, что тебя убили. Вот так-то! - Да, - вмешался Блюбер. - Джон ночей не спал, так переживал, бедняжка. Бывало, вечером говорит, не могу, мол, уснуть, думая... - Не преувеличивай, Блюбер, а то... - проворчал Пеблз, бросив взгляд на Блюбера. - А я и не преувеличиваю, - спохватился Адольф, заметив, что большой англичанин рассердился. - Я просто хотел сказать, что мы все были очень огорчены, узнав, что Эстебан убит, а теперь радуемся, что он жив. - И что не претендует на долю предполагаемой добычи, - мрачно добавил Торн. - Не волнуйся, - сказал Эстебан. - Если я доберусь до Лондона живым и невредимым - это будет лучшая награда. С меня хватит Африки до конца моих дней. Когда все пошли спать, испанец бодрствовал еще пару часов, размышляя над тем, как надежнее спрятать золото только для себя одного, не опасаясь, что его могут забрать вазири. Он знал, что без труда мог бы перепрятать золото недалеко, помня путь по тропе, по которой Усула вел их тогда, однако он не был уверен, что смог бы отыскать это место, двигаясь издалека, от побережья. Следовательно, нужно было поделиться с кем-нибудь своей тайной, с тем, кто знаком со страной и мог бы найти место, где спрятаны сокровища. Это означало, что он должен найти сообщника, которому мог бы довериться. Но кому? Мысленно он тщательно перебрал весь состав их отряда и постепенно склонился к личности Овазы. К хитрому негодяю-интригану у Эстебана не было полного доверия, но другого он не мог подобрать и решился зависеть от его жадности, но не от чести. Итак, Эстебан уснул, мечтая о золоте стоимостью свыше четверти миллиона, которое принесет ему удовольствие во многих столицах мира. На следующее утро во время завтрака Эстебан упомянул, что заметил большое стадо антилоп неподалеку от их лагеря и предложил взять несколько человек для охоты с тем, чтобы вернуться в лагерь вечером. Никто не высказал возражений, может быть, потому, что в душе каждый надеялся, что, чем дальше он уйдет от лагеря, тем больше у него будет шансов погибнуть в результате несчастного случая. О таком исходе никто не жалел бы, поскольку в глубине души они не любили и не доверяли ему. - Я возьму Овазу, - сказал Эстебан. - Он самый опытный охотник среди них, и еще пять-шесть чернокожих. Когда он подошел к Овазе, тот не согласился идти на охоту. - У нас достаточно мяса, - сказал чернокожий. - Нужно спешить и как можно скорее уходить с территории вазири и Тарзана. На два дня нам хватит дичи, а дальше до самого побережья с охотой не будет проблем. - Послушай, - шепнул Эстебан. - Это больше, чем простая охота. Я не могу рассказать тебе все здесь, в лагере, но когда мы останемся одни, я все объясню. Со мной тебе пойти будет выгоднее, чем гоняться за слоновой костью. Оваза нахмурился и почесал курчавую голову. - А вообще-то, бвана, день для охоты хороший, - сказал он. - Пожалуй, я пойду с тобой и прихвачу пятерых ребят. После того, как Оваза наметил маршрут и определил на карте местонахождение основного лагеря, чтобы он с испанцем мог их снова найти, группа охотников вышла на тропу, по которой шел Усула от зарытых сокровищ. На следующий день они с Эстебаном отошли от временного бивуака и вскоре обнаружили свежие следы вазири. - Много людей прошло здесь вчера вечером, - сказал Оваза Эстебану, насмешливо его оглядывая. - Я никого из них не видел, - невозмутимо откликнулся тот. - Должно быть, они шли этим путем уже после того, как прошел я. - Они почти вплотную подошли к нашему лагерю, а затем повернули обратно, - сказал Оваза. - Послушай, бвана, у меня в руках винтовка, а ты ступай вперед. Бели эти следы были сделаны твоими людьми и ты ведешь меня в засаду, ты умрешь первым! - Успокойся, Оваза, - сказал Эстебан. - Не суетись. Сейчас мы далеко от лагеря, поэтому я могу говорить с тобой откровенно. Эти следы оставили вазири Тарзана, которые спрятали золото для меня на расстоянии дневного перехода отсюда. Я отослал их домой и хочу, чтобы ты пошел со мной и перепрятал золото в другое место. После того, как остальные получат свою слоновую кость и уедут в Англию, мы с тобой вернемся и заберем золото, а ты будешь по-царски вознагражден. - Кто же тогда ты? - спросил Оваза. - В тот день, когда мы покинули лагерь за городом Опара, один из моих людей сказал мне, что ты был отравлен своими собственными людьми и брошен в лагере. Он утверждал, что видел это своими собственными глазами - твое тело валялось в кустах, но, однако, в этот же день ты был с нами на марше. Я решил, что мой человек солгал мне, но я видел на его лице страх, когда он заметил тебя, поэтому я думаю, а не было ли двух Тарзанов из племени обезьян? - Я не Тарзан из племени обезьян, - признался Эстебан. - Настоящий Тарзан в тот день был отравлен в нашем лагере. Но этой дозы хватило только для того, чтобы усыпить его. Надеюсь, что во время сна его растерзали дикие зверки. Жив он или нет - нам сейчас неизвестно. Поэтому ты можешь не бояться вазири или Тарзана, ибо я не хочу встречаться с ними гораздо больше, чем ты. Негр кивнул головой. - Возможно, ты говоришь правду, - согласился он, но шел все же позади, держа винтовку наизготовку. Они пошли потише, боясь догнать вазири, но вскоре, дойдя до места, где те делали привал, обнаружили, что воины ушли по боковой тропе, и теперь им нечего было опасаться. Когда они подошли к месту захоронения золота, Эстебан сказал Овазе, чтобы тот оставил своих людей здесь, чтобы они только вдвоем осуществили бы перепрятывание сокровищ. - Чем меньше людей будет знать об этом, - сказал он негру, - тем в большей безопасности мы будем. - Устами бваны говорит сама мудрость, - согласился хитрый чернокожий. Эстебан нашел место около водопада без труда и, расспросив Овазу, выяснил, что тот прекрасно знает дорогу к этому месту прямо от побережья. Вместе они перетащили слитки и зарыли их неподалеку в густых зарослях на берегу реки. Они прекрасно понимали, что такая переброска будет лучшей гарантией от обнаружения, как если бы они перевезли бы их за сотню миль, потому что вазири и в голову бы не пришло думать, что кто-нибудь стал бы беспокоиться о переноске слитков на расстояние каких-нибудь ста ярдов. Когда все было закончено, Оваза взглянул на солнце. - Сегодня вечером мы не успеем добраться до лагеря, - сказал он. - Нам придется идти очень быстро, если мы захотим догнать их завтра. - А я и не собираюсь этого делать, - ответил Эстебан. - Но я не мог им этого сказать. Если мы никогда больше не встретимся, я не буду особо переживать. Оваза ухмыльнулся. В его хитром мозгу складывался некий план. - Зачем, - подумал он, - рисковать жизнью в битве с арабскими разбойниками ради нескольких бивней, когда золото ожидает лишь перевозки к побережью, чтобы стать нашим? XIII. СТРАННАЯ БАШНЯ Повернувшись, Тарзан увидел человека, стоящего напротив. Нож человека-обезьяны бесшумно выскользнул из ножен. Несколько секунд они с недоверием рассматривали друг друга. Тот, кого увидел Тарзан, не был ни болгани, ни гомангани, - это был белый, лишенный варварских украшений из золотых блесток и алмазов, старик с морщинистым лицом и длинной седой бородой. - Боже! - воскликнуло странное привидение. Тарзан насмешливо оглядел незнакомца. Слово, произнесенное по-английски, давало простор для предположений сбитому с толку человеку-обезьяне. - Кто вы? - спросил старик на сей раз на языке гомангани. - Минуту назад вы употребили английское слово, - сказал Тарзан по-английски. - Вы владеете этим языком? - Ах, боже милостивый! - воскликнул старик. - Неужели я дожил до той счастливой минуты, когда снова могу слышать английскую речь! - Он тоже перешел на английский, хотя говорил запинаясь, как человек, отвыкший пользоваться этим языком. - Кто вы? - поинтересовался Тарзан. - И что вы здесь делаете? - Этот же вопрос я задал вам, - улыбнулся старик. - Не бойтесь ответить мне. Вы, очевидно, англичанин, и вам нечего меня опасаться. - Я ищу женщину, похищенную болгани. Старик кивнул головой. - Да, я знаю, она здесь. - Что с ней? - спросил Тарзан. - Ей не сделали ничего плохого. Пока. И ей не грозят неприятности, по крайней мере, в течение суток. Но кто вы такой и как нашли сюда дорогу из внешнего мира? - Я - Тарзан из племени обезьян. Я пришел в эти края в поисках выхода из долины Опара, где жизнь моей спутницы подвергалась опасности. А вы? - Я старый человек, - ответил незнакомец, - и нахожусь здесь с тех пор, когда был еще мальчиком. Я без билета пробрался на корабль, который доставил Стэнли в Африку. После основания базы Стэнли-Пуль я отправился с ним в глубь континента. Однажды я покинул лагерь, чтобы поохотиться в одиночку. Заблудился и был схвачен недружественными туземцами. Они отвели меня в свою деревню, из которой я в конце концов бежал, но, не имея никакого представления, куда идти, я блуждал по джунглям несколько месяцев. Однажды я обнаружил вход в долину. Не понимаю, почему они сразу меня не убили, но они не сделали этого и позже. Видимо, решили, что мои знания им пригодятся. С тех пор я помогаю им в открытии и разработке полезных ископаемых и в огранке алмазов. Все это время я прожил в одиночестве, но в моем сердце всегда теплилась надежда на побег, хотя, смею вас заверить, - несбыточная надежда. - Неужели нет никакого выхода? - спросил Тарзан. - Выход есть, но он надежно охраняется, - последовал ответ. - Где он? - Это продолжение одного из туннелей, проходящего сквозь гору в долину. Предки этой расы разрабатывали шахту в течение долгого времени. Горы продырявлены их шахтами и туннелями. Выше кварцев, содержащих золото, расположен оливиновый пласт с алмазными вкраплениями. В поисках алмазов, очевидно, было необходимо продлить одну из шахт для вентиляции. Этот туннель и тропа, ведущая в Опар - единственные выходы из долины. С незапамятных времен они держат туннель под усиленной охраной, скорее для того, чтобы предотвратить побег рабов, а не для защиты от внешнего неприятеля, они уверены, что им нечего опасаться таких неожиданностей. Дорогу в Опар они не охраняют, потому что больше не боятся опариан, и хорошо знают, что никто из рабов не рискнет бежать в город солнцепоклонников. По этой же причине и мы с вами обречены навсегда остаться здесь. - Как же охраняется туннель? - спросил Тарзан. - Двое болгани с десятком чернокожих воинов всегда на посту, - ответил старик. - А гомангани не пытались совершить побег? - Как мне рассказывали, в прошлом такие попытки предпринимались, но все заканчивались неудачей. Беглецов ловили и пытали, а их соплеменников переводили на самые тяжелые работы. - А много здесь гомангани? - Вероятно, тысяч пять. - А сколько болгани? - Около десяти-одиннадцати сотен. - Пятеро против одного, - проворчал Тарзан, - и, тем не менее, они боятся совершить побег. - Но не забывайте, - возразил старик, - болгани - разумная раса, а гомангани в умственном развитии недалеко ушли от диких зверей. - Но они люди, - не соглашался Тарзан. - Только внешне. Только! Они не могут объединиться, как люди, они еще не доросли до общественного сознания. Правда, они живут семьями и в деревнях, но этому их научили болгани. Они же выдали им оружие, чтобы защищаться от нападения хищников. До этого гомангани не знали, что такое семья. Более того, когда гомангани достигал преклонного возраста и не мог охотой прокормить себя сам, он уходил из племени и жил отдельно от остальных. Затем болгани научили их строить заграждения типа частокола и заставляли мужчин и женщин вести оседлую жизнь. Они должны были воспитывать детей до достижения ими зрелого возраста, поэтому некоторые общины насчитывают теперь до сорока-пятидесяти членов. Но смертность среди них очень велика, многие погибают от жестокости болгани, да и дикие животные забирают свою дань. - Пятеро против одного, - повторил Тарзан, - и все же они остаются рабами. Какими же трусами они должны быть. - Вы не правы, - возразил старик. - Они далеко не трусы. В схватках со львами они ведут себя мужественно, но поскольку в течение веков они были подчинены болгани, у них выработалась рабская психология. Как мы от рождения наследуем страх перед богом, так и они - страх перед болгани. - Это очень интересно, - сказал Тарзан, - но теперь скажите, где спрятана женщина, которую я ищу. - Она ваша жена? - поинтересовался старик. - Нет. Я сказал гомангани, что она моя жена, чтобы они защищали ее. Она Лэ, королева Опара и верховная жрица Пламенеющего Бога. - Не может быть! - воскликнул старик. - Не может быть, чтобы королева Опара рискнула жизнью и пришла в дом своих исконных врагов. - Она была вынуждена это сделать, - объяснил Тарзан. - Ее жизни угрожала опасность, потому что она отказалась принести меня в жертву их божеству. - Велика была бы радость болгани, если бы они узнали об этом, - промолвил старик. - Скажите мне, где она. Она спасла мне жизнь, и я должен помочь ей избежать участи, которую ей готовят болгани. - Это безнадежно. Конечно, я могу сказать, где она, но вам не удастся спасти ее. - Постараюсь, - буркнул человек-обезьяна. - Но вы потерпите неудачу и погибнете. - Если то, что вы мне рассказали, - правда, то у меня нет шанса выбраться из долины, поэтому лучше умереть здесь. Но попытка не пытка. Старик пожал плечами. - Вы не знаете болгани... - Скажите, где женщина, - повторил свое требование Тарзан. - Смотрите, - сказал старик, приглашая человека-обезьяну следовать за ним. Они зашли в комнату, и, подойдя к окну, выходящему на запад, старик указал на странную плоскую башню, возвышающуюся над крышей основного здания. - Она где-то там, внутри этой башни. Но для вас она с таким же успехом могла находиться на северном полюсе. Тарзан стоял молча, внимательно разглядывая башню и стараясь запомнить малейшие детали. К башне можно было добраться по крыше главного здания. Он увидел также ветви старых деревьев, касавшихся самой крыши. За исключением нескольких тускло освещенных окон в самом дворце Тарзан не заметил никаких признаков жизни. Вдруг он повернулся к старику. - Я не знаю вас, - сказал он, - но мне почему-то кажется, что я могу довериться вам. Кровные узы крепки, а мы единственные представители белой расы в этой долине. Вы можете выслужиться, предав меня, но я не верю, что вы сможете так поступить. - Успокойтесь, - ответил старик. - Я ненавижу их. Если бы я мог вам помочь, я бы сделал это, но я знаю, что надежды на успех нет, и, какой бы план вы ни придумали, женщину спасти не удастся, и вы никогда не выберетесь из долины дворца алмазов. Вы никогда не уйдете и из самого дворца, если болгани этого не захотят. Человек-обезьяна усмехнулся. - Вы находитесь здесь так долго, что начали усваивать психологию гомангани, которая держит их в вечном рабстве. Если вы хотите убежать - пойдемте со мной. Мы можем проиграть, но лучше попробовать, чем сидеть в этой башне. Старик покачал головой. - Нет. Это невозможно. Если бы был хотя бы один шанс, я уже давно бы совершил побег. - Тогда прощайте, - сказал Тарзан и выскользнул из окна. Старик внимательно смотрел, как человек-обезьяна добирается до крыши главного здания, затем повернулся и поспешил по ступенькам лестницы, ведущей в центр башни. Осторожно пробираясь по крыше главного здания, Тарзан двигался медленно, делая частые остановки и прислушиваясь, и, наконец, достиг странной башни. Он обнаружил множество боковых проемов в стене, служивших входами в комнаты. Проемы были завешены тяжелыми гобеленовыми портьерами, как и в башне старика-англичанина. Отодвинув одну из портьер, он заглянул в большую комнату, пустую и без мебели. В центре в круглом отверстии он увидел лестницу такой же конструкции, что и в восточной башне. В комнате ничего не было видно, и Тарзан прошел к лестнице. Осторожно заглянув вниз, он увидел, что ступеньки спускаются на большую глубину. Как далеко, он не мог судить, но, скорее всего, они вели в подземные помещения дворца. Через шахту до него доносился шум жизни и разнообразные запахи, но в основном все они поглощались тяжелым приторным ароматом фимиама, господствовавшим во всем дворце. Из-за этого запаха человек-обезьяна не мог пользоваться своим феноменальным обонянием, иначе он сразу бы ощутил присутствие находящегося рядом гомангани. Парень лежал за одной из портьер и из своей комнаты увидел, как Тарзан проник в помещение, и сейчас следил за тем, что делает человек-обезьяна. Глаза чернокожего расширились от страха при появлении этого странного призрака, какого он не встречал ни разу в своей жизни. Если бы гомангани был достаточно развит, он подумал бы, что Тарзан - бог, спустившийся с небес, но, будучи существом неразумным, не обладающим фантазией и воображением, он воспринимал лишь то, что видел. А видел он незнакомое существо и был глубоко убежден, что все незнакомцы - враги. Он должен был предупредить хозяев о неожиданном вторжении, но боялся пошевелиться, пока этот невесть откуда взявшийся человек не отойдет на достаточное расстояние. Негр не торопился вызвать болгани, потому что решил, что безопаснее будет выждать. Пришелец долго заглядывал вниз в шахту, рассматривая ступеньки, а гомангани тихо лежал, наблюдая за ним. Наконец, незнакомец встал на ступеньки и исчез внизу. Тотчас же гомангани вскочил со своего места и бросился через проем по крыше дворца к высокой западной башне. Чем ниже спускался Тарзан по ступенькам лестницы, тем гуще и тяжелее становился запах фимиама. Воспользоваться своим обонянием он не мог, и ему приходилось подолгу прислушиваться к каждому шороху, осматривать многочисленные комнаты вдоль центрального коридора. Пару раз он осмелился позвать Лэ по имени, о не получил ответа. Он обследовал четыре лестничных площадки и спускался на пятую, когда заметил в одном из проемов возбужденного и возможно перепуганного негра. Парень был громадного роста и совершенно безоружный, он стоял, глядя на человека-обезьяну широко открытыми глазами. Тарзан легко спрыгнул на площадку и встал к нему лицом. - Что вам угодно? - заикаясь, спросил чернокожий. - Вы ищете вашу жену, которую схватили болгани? - Да, - подтвердил Тарзан. - Что ты о ней знаешь? - Я знаю, что ее спрятали, - ответил негр. - Если вы пойдете со мной, я отведу вас к ней. - Почему ты хочешь сделать это для меня? - спросил Тарзан, насторожившись. - Почему ты не идешь к своим хозяевам предупредить их о моем появлении? - Да, - сознался негр, - они послали меня, но я не знаю, почему они это сделали и что задумали. Я не хотел идти, потому что боялся. - Куда тебе приказано отвести меня? - Я должен отвести вас в комнату. Как только вы войдете туда, дверь захлопнется, и вы окажетесь в плену. - А ты? - поинтересовался Тарзан. - Я тоже должен стать узником вместе с вами. Болгани все равно, что случится со мной. Возможно, вы убьете меня, но им все равно. - Если ты приведешь меня в западню, действительно, убью, - подтвердил Тарзан. - Но если ты отведешь меня к женщине, может быть, мы сумеем убежать все вместе. Ты хотел бы убежать, не так ли? - Конечно, хотел бы, но это невозможно. - А ты пробовал? - Нет, не пробовал. Зачем пробовать, если это невозможно? - Если ты заманишь меня в западню, я безусловно убью тебя, если же отведешь меня к женщине, у тебя, как впрочем и у меня, появится шанс выжить. Что ты на это скажешь? Чернокожий задумчиво почесал голову. Мысль медленно проворачивалась в его примитивном мозгу. Наконец, он заговорил. - Вы очень мудры. Я отведу вас к женщине. - Тогда иди вперед, я пойду следом, - сказал Тарзан. Чернокожий спустился на другую лестничную площадку и, открыв дверь, вышел в длинный прямой коридор. Двигаясь за своим проводником, человек-обезьяна размышлял над тем, каким образом болгани узнали о его присутствии в башне. Единственным вероятным ответом было то, что старик предал его. Коридор, по которому шли Тарзан и гомангани, был очень темным, свет проникал лишь из открытой двери, которую они оставили за собой. Вдруг чернокожий резко остановился перед закрытой дверью. - Женщина там, - шепнул он. - Женщина одна? - спросил Тарзан. - Нет, - ответил негр. - Смотрите, - и он распахнул дверь. Схватив гомангани за кисть, чтобы тот не мог убежать, Тарзан шагнул вперед и остановился в дверном проеме. Перед ним оказалась большая комната, в дальнем конце возвышался помост, основание которого было украшено темным резным деревом. Центральной фигурой на этом помосте был огромный лев с черной гривой, которого Тарзан видел шествующим вокруг дворца. Золотые цепи сейчас крепились к кольцам в полу, а четыре негра стояли неподвижно, как статуи, по обеим сторонам помоста. На золотых тронах позади льва сидели трое болгани в ослепительных одеяниях. У основания лестницы, ведущей на помост, стояла Лэ. На скамейках, расставленных вокруг помоста, сидело около пятидесяти болгани. Среди них Тарзан заметил и старика-англичанина, вид которого сразу же укрепил подозрения Тарзана об источнике вероятного предательства. Комната была освещена сотнями горящих факелов, которые не только давали свет, но и источали тяжелый аромат фимиама, который преследовал человека-обезьяну с самого момента его появления во дворце. Длинные высокие окна с одной стороны комнаты были распахнуты, впуская легкий мягкий воздух летней ночи джунглей. Через открытые окна Тарзан мог видеть дворцовый сад, так как комната располагалась на том же уровне, что и уступ, на котором покоился весь дворец, вдалеке были видны открытые ворота, ведущие на свободу в джунгли, но между ними и Тарзаном находилось пятьдесят вооруженных гориллолюдей. Сила была тут бесполезна, и Тарзан решил изменить тактику. Он обратился к негру, стоящему рядом с ним. - Хотели бы гомангани, охраняющие льва, убежать от болгани? - спросил он. - Если бы гомангани могли, они убежали бы все, - ответил чернокожий. - Если мне придется войти в комнату, - приказал Тарзан, - ты проведешь меня и скажешь остальным гомангани, что, если они будут драться на моей стороне, я выведу их всех из долины. - Я-то скажу, но они не поверят, - засомневался негр. - Тогда скажи, что если они мне не помогут, они умрут, - предложил Тарзан. - Скажу, - сразу согласился чернокожий. Присмотревшись к помосту, Тарзан заметил, что болгани, занимающий центральный золотой трон, что-то говорит. Он прислушался. - Подданные Нумы, короля зверей и императора всего сущего, - прорычал он низким голосом. - Нума слышал слова, которые произнесла здесь эта самка. По воле Нумы она должна умереть. Великий император голоден, он сам сожрет ее в присутствии своих подданных и императорского Совета Трех. Такова воля Нумы! Рев одобрения послышался среди приближенных. Лев оскалил клыки и зарычал так, что дворец задрожал, его злые желто-зеленые глаза, устремленные на женщину, говорили, что подобные ритуалы совершались достаточно часто, и лев привык к тому, что являлось их логическим завершением. - Рабы, - продолжал говорящий, - тащите женщину к вашему императору. Лев впал в неистовство, хлестал хвостом, рвал золотые цепи, вставая на дыбы, злобно ревел и рычал. Голодная слюна стекала из его пасти. Сопротивляющуюся Лэ тащили все ближе и ближе к помосту. Она не кричала, но вырваться из цепких рук не могла. Они приблизились к последней ступеньке и готовы были толкнуть Лэ в лапы льва, как вдруг в комнате раздался громкий крик, остановивший гомангани и заставивший болгани повскакать со своих мест. В следующий момент они увидели почти обнаженного белого человека с копьем в руке, и прежде, чем болгани сообразили, что к чему, он метнул копье. XIV. КОМНАТА УЖАСОВ Лев с черной гривой двигался по ночным джунглям с величественным равнодушием ко всем другим обитателям первобытного леса. Он не охотился, поэтому не делал никаких усилий, чтобы двигаться бесшумно, но, тем не менее, не издавал ни единого звука. Он шел быстро, хотя изредка останавливался и, задрав морду, принюхивался и прислушивался. Наконец, он уперся в высокую стену. Следуя вдоль стены, лев обнаружил приоткрытые ворота и вошел в огражденное пространство. Перед ним вырисовывалось огромное здание, из которого он вдруг услышал громовой рев разъяренного льва. Обладатель черной гривы склонил голову набок и бесшумно двинулся вперед. В тот момент, когда Лэ готовы были бросить в лапы Нумы, Тарзан из племени обезьян ворвался в комнату с громким криком. Гомангани, тащившие Лэ на казнь, на мгновение замешкались, и, воспользовавшись возникшей паузой, человек-обезьяна метнул свое копье. К ярости и ужасу болгани оно пронзило сердце их императора - великого льва с черной гривой. Рядом с Тарзаном находился гомангани, которого он заставил служить себе, и, когда человек-обезьяна кинулся к Лэ, негр последовал за ним, крича своим соплеменникам, что если они помогут этому тармангани, он навсегда освободит их от гнета болгани. - Вы позволили убить великого императора, - кричал он бедным гомангани, которые охраняли Нуму. - За это болгани непременно убьют вас. Помогите тармангани спасти его женщину, и у вас появится шанс спасти ваши жизни. А вы, - добавил он, обращаясь к охранникам Лэ, - тоже обречены. Ваша единственная надежда - держаться нашей стороны. Тарзан подбежал к Лэ и потащил ее на помост, где надеялся выстоять некоторое время против пятидесяти болгани, вскочивших со своих мест и направлявшихся к нему. - Убейте тех троих, сидящих на помосте! - приказал Тарзан гомангани, которые явно колебались, не решаясь принять чью-либо сторону. - Убейте их, если хотите получить свободу и остаться жить! Властный тон, уверенные манеры и решительность всего облика сыграли решающую роль в выборе чернокожих: они одновременно воткнули свои копья в волосатые черные тела ненавистных болгани и тем самым навеки связали свою судьбу с Тарзаном, так как после этого на земле болгани им жизни не было. Обхватив Лэ за талию, Тарзан поднялся с нею на помост и вытащил свое копье из тела мертвого льва. Затем, обернувшись к приближающимся болгани, поставил ногу на труп поверженного врага и издал победный крик обезьяны-самца. Болгани на мгновение замерли, гомангани попадали от страха на пол. - Остановитесь! - воскликнул Тарзан, поднимая руку ладонью вперед. - Выслушайте меня. Я - Тарзан из племени обезьян. Я не искал ссоры с вашими людьми. Но я ищу проход через вашу страну в свою собственную. Дайте мне возможность уйти, взяв с собой эту женщину и этих гомангани. В ответ раздался дикий хор голосов, и болгани вновь двинулись к помосту. Вдруг из их рядов выскочил старик-англичанин и быстро побежал к Тарзану. - Предатель! - воскликнул человек-обезьяна. - Ты будешь первым, кто испытает на себе гнев Тарзана! Он говорил по-английски, и старик ответил ему на том же языке. - Предатель? - переспросил он с удивлением. - А кто же еще? - с угрозой крикнул Тарзан. - Разве не ты поспешил сюда и разболтал болгани о моем присутствии? Разве не ты посоветовал им, как лучше заманить меня в ловушку? - Ничего подобного, - ответил тот. - Я пришел сюда, чтобы быть рядом с белой женщиной и по возможности помочь ей или же вам, если вы появитесь. А сейчас я хочу быть рядом с вами, чтобы погибнуть вместе, ибо то, что ты умрешь, ясно как божий день. Ничто не спасет тебя от мести болгани за смерть императора. - Что ж, тогда иди сюда, - сказал Тарзан, - докажи свою преданность. Лучше погибнуть в бою, чем жить в вечном рабстве! Шестеро гомангани окружили Тарзана и Лэ, а седьмой собирал оружие троих убитых болгани. Болгани, столкнувшиеся с такой незнакомой для них силой, задержались у ступенек, ведущих на помост. Но это длилось лишь мгновение, поскольку их было пятьдесят против девяти, и вскоре началась атака. Тарзан и его гомангани встретили их боевыми топорами, копьями и дубинами. Первый приступ удалось сдержать, но число болгани было слишком велико, и натиск усилился. Казалось, вот-вот они восторжествуют победу, но вдруг до ушей сражающихся донесся устрашающий рев. Схватка моментально прекратилась. Повернув головы в направлении раздавшегося рычания, все увидели громадного льва с черной гривой, стоящего в проеме одного из окон. Минуту он стоял, словно бронзовая статуя, а затем здание вновь задрожало от его рева. Тарзан с высоты помоста смотрел на огромного зверя, а затем, узнав, закричал что есть силы: - Джад-бал-джа! Убей! Убей! Едва слова были произнесены, как огромное чудовище, настоящее исчадие ада, бросилось на волосатых болгани. Одновременно человеку-обезьяне пришла в голову смелая мысль о плане спасения себя и других. - Скорее! - крикнул он гомангани. - Атакуйте болгани. Вот истинный Нума, настоящий царь зверей и повелитель всего сущего! Он убивает врагов, но защищает Тарзана из племени обезьян и его друзей - гомангани. Увидев своих ненавистных хозяев, подавшихся в страхе назад перед неистовством льва, гомангани бросились вперед со своими боевыми топорами и копьями. Тарзан занял место среди них, отбросив свой дротик и орудуя ножом. Он держался поближе к Джад-бал-джа, направляя льва от одной жертвы к другой и следя за тем, чтобы он по ошибке не напал на старика или Лэ. Двадцать болгани уже валялись мертвыми, остальные обратились в бегство. Тарзан остановил Джад-бал-джа и приказал ему следовать за собой. - Идите! - сказал он, обращаясь к гомангани. - Сбросьте с помоста тело фальшивого Нумы. Выкиньте его из комнаты, так как истинный император пришел предъявить свои права на трон. Старик и Лэ смотрели на Тарзана с изумлением. - Кто ты? - спросил старик. - Кто ты, творящий такие чудеса с диким лесным зверем? Кто ты и что ты намерен делать? - Смотрите, - сказал Тарзан с мрачной улыбкой. - Думаю, теперь мы в безопасности, и гомангани смогут в будущем жить спокойно. Когда чернокожие убрали тело льва и выбросили его в окно, Тарзан приказал Джад-бал-джа занять место на помосте, которое ранее занимал Нума-император. - Там, - сказал он гомангани, указывая на помост, - вы видите настоящего императора, и его не нужно приковывать цепями к трону. Трое из вас пойдут в хижины ваших людей за дворцом, чтобы и они могли увидеть, что здесь произошло. Спешите, чтобы у вас было больше воинов, когда вернутся болгани, вооружившись. Охваченные возбуждением, потрясшим их примитивные мозги, почти не понимавшие, что происходит, трое гомангани поспешили исполнить приказ Тарзана. Остальные стояли, глядя на Тарзана вытаращенными глазами с таким благоговейным страхом, с каким смотрят на божество. Лэ подошла и встала рядом с человеком-обезьяной. - Я не поблагодарила, тебя, Тарзан, - сказала она, - за то, что ты сделал для меня, рискуя жизнью. Я знаю, что ты пришел сюда, чтобы спасти меня, и я знаю, что не любовь толкнула тебя на этот подвиг. Я знаю болгани, и умоляю тебя: пока есть возможность, уходи один. Всем вместе нам отсюда не выбраться. Постарайся спастись в одиночку, ты сможешь... - Я не согласен с тем, что у нас нет возможности спастись, - возразил Тарзан. - Думаю, что мы не только в состоянии убежать, но и освободить бедных гомангани от тирании болгани, но и это не все. Этим я не удовлетворюсь. Наказаны должны быть не только эти негостеприимные твари, но и ваши жрецы. Ради этого я намерен отправиться в Опар с отрядом вооруженных гомангани в количестве, достаточном, чтобы заставить Каджа отказаться от власти, которую он узурпировал, и восстановить вас на троне. На меньшее я не согласен и не уйду из этих краев, пока не осуществлю задуманное! - Вы храбрый человек, - сказал старик, - вы и так сделали больше, чем я считал возможным, но Лэ права. Вы не знаете коварства и свирепости болгани и той власти, которую они имеют над гомангани. Если бы вы сумели подавить в глупых умах чернокожих страх, который они впитывают с молоком матери, вам, может быть, и удалось бы набрать необходимое число воинов для осуществления побега, но, боюсь, даже вам это не под силу. Поэтому единственная возможность спастись - бежать немедленно. - Смотрите, - воскликнула Ла. - Поздно, слишком поздно - они возвращаются. Тарзан взглянул в указанном направлении и увидел через открытую дверь приближающийся отряд болгани. Он быстро посмотрел на противоположные окна. - Подождите, - сказал он, - а вот и контраргумент. Все взглянули на окна, выходящие на террасу, и увидели толпу из нескольких сот негров, бегущих ко дворцу. - Они идут! Они идут! - закричали гомангани. - Мы будем свободны, и болгани больше не заставят нас работать до изнеможения, не будут мучить и отдавать на съедение Нуме. Как только первые болгани достигли дверей, ведущих в тронный зал, в окна начали проникать гомангани. Их вели трое посланцев, и они так хорошо передали послание, что чернокожие казались совсем другими людьми, так они преобразились при мысли о грядущей свободе. При виде гомангани вождь болгани приказал им схватить тех, кто вторгся на помост, но ответом ему было копье, брошенное одним из чернокожих. Копье пронзило черное волосатое тело, и болгани упал замертво. Началась битва. Во дворце болгани пока было больше, чем черных, но у последних было то преимущество, что они удерживали внутреннее помещение тронного зала, а болгани не могли проникнуть туда все разом через узкие двери. Тарзан сразу оценил ситуацию и, кликнув Джад-бал-джа, спустился с помоста, чтобы руководить обороной. У каждого проема он поставил достаточное число воинов, а остальных держал в резерве в центре комнаты. Затем он подозвал старика. - Восточные ворота открыты, - сказал он. - Я не запер их, когда вошел сюда. Можно ли послать двадцать или тридцать негров в ближайшие деревни? Пусть они расскажут жителям о том, что происходит во дворце, и уговорят их принять участие в той борьбе за освобождение, которую мы начали. - Отличная мысль, - ответил старик. - От дворца до ворот путь свободен, там нет ни одного болгани. Можно рассчитывать на успех. Я отберу нужных людей, они должны пользоваться авторитетом, чтобы жители деревень поверили им. - Хорошо! - воскликнул Тарзан. - Отберите их немедленно, расскажите, чего мы хотим, и пусть они поторапливаются. Одного за другим старик отобрал тридцать воинов и каждому старательно объяснил, что от них требуется. Они пришли в восторг от предложенного плана и заверили Тарзана, что уже через час появится подкрепление. - Когда выйдете за стену, - сказал Тарзан, - сбейте замки на воротах, чтобы болгани не смогли их закрыть снова. Передайте также своим, чтобы первые, кто придет, оставались у стены, пока не накопится достаточное количество воинов, и только после этого двигайтесь во дворец. Чернокожие ответили, что все поняли, и через минуту вышли из комнаты через один из проемов и исчезли в темноте ночи. Вскоре после их ухода болгани предприняли решительную атаку на главный вход в тронный зал и сумели прорваться внутрь. Увидев, что ситуация меняется не в их пользу, чернокожие заколебались. Врожденный страх перед болгани дал о себе знать. Положение становилось критическим. Тарзан бросился вперед, чтобы сдержать натиск нападавших. Он кликнул Джад-бал-джа и, когда лев спрыгнул с помоста, приказал, указывая на ближайшего болгани: - Убей! Убей! Лев прыгнул. Огромные челюсти сомкнулись на горле испуганного болгани, а затем по команде своего хозяина Золотой лев тряхнул мертвое тело и отбросил его в сторону. Вскоре на полу валялось еще три трупа. Болгани дрогнули и в панике кинулись прочь из этой комнаты ужасов. Гомангани приободрились. По мере того, как Джад-бал-джа расправлялся с врагами, росла и их уверенность в собственных силах. Теперь они встали между болгани и дверным проемом, отрезав противнику путь к отступлению. - Задержите их! - крикнул Тарзан. - Но не убивайте! - затем, обратившись к болгани, предложил: - Сдавайтесь! И вас не тронут! Джад-бал-джа держался вблизи своего хозяина, свирепо рыча на болгани и изредка поглядывая на человека-обезьяну, словно умоляя: "Разреши мне разделаться с ними!" Пятнадцать болгани, проникших в тронный зал, уцелели. На мгновение они остановились, затем один из них бросил оружие на пол. Его примеру последовали остальные. Тарзан повернулся к Джад-бал-джа. - Назад! - приказал он, указывая на помост, а, когда лев занял свое место, вновь обратился к болгани. - Пусть один из вас подойдет ко мне. Передай своим товарищам, что я требую немедленной капитуляции. Болгани пошептались между собой, и затем один из них заявил, что ему надо посоветоваться с другими. Когда он покинул комнату, старик подошел к Тарзану. - Они никогда не сдадутся, - шепнул он. - Остерегайся вероломства. - Знаю, - ответил Тарзан, - но я пытаюсь выиграть время, сейчас нам больше всего его не хватает. Если бы было место, где я смог бы запереть вот этих, я чувствовал бы себя намного спокойнее. - Там есть комната, - сказал старик, указывая на дверной проем, ведущий из тронного зала, - где вы могли бы их запереть, в башне императора таких помещений немало. - Отлично, - обрадовался Тарзан, и, спустя несколько минут, по его приказу болгани были надежно упрятаны. Из коридора доносились многочисленные голоса гориллолюдей, они спорили, обсуждая предложение Тарзана. Прошло пятнадцать минут, потом полчаса, но от болгани не поступало никаких вестей. Наконец, к главному входу в тронный зал подошел тот, которого Тарзан отпустил с предложением о капитуляции. - Ну? - спросил человек-обезьяна. - Каков их ответ? - Они не сдадутся, - сказал болгани. - Но они позволят вам выйти из долины при условии, что вы освободите пленных и не тронете остальных. Тарзан покачал головой. - Так не пойдет. У меня достаточно власти, чтобы сломить сопротивление болгани. Смотрите. - И он указал на Джад-бал-джа. - Существо, которое вы держали на троне, было просто диким зверем, а это настоящий царь зверей и повелитель всего сущего. Взгляните на него. Разве его можно держать прикованным золотыми цепями, как невольника или раба? Нет и нет! Он действительно император. Но есть человек, еще более великий, чем он, и от него он получает приказы. Этот человек - я, Тарзан из племени обезьян. Рассердите меня, и вы на себе ощутите гнев и ярость не только Нумы, но и Тарзана. Гомангани мои люди, а болгани я превращу в рабов. Иди и скажи это своим товарищам. Если они хотят остаться в живых, им лучше всего немедленно явиться сюда и просить меня о милости. Иди! Когда посыльный вновь ушел, Тарзан взглянул на старика, который рассматривал его то ли с выражением страха, то ли благоговения, однако в уголках его глаз блестели лукавые огоньки. Че