ловек-обезьяна улыбнулся. - По крайней мере, мы выиграем еще полчаса, - сказал он. - Это нам очень пригодится. Но главное - вы совершили невозможное, вы заронили в сердца болгани сомнение. Вдруг в коридоре стихли звуки споров и горячих обсуждений и послышалось какое-то движение среди болгани. Отряд из пятидесяти воинов занял позицию перед главным входом в тронный зал. Они стояли молча с оружием наизготовку, готовые воспрепятствовать любой попытке к бегству со стороны осажденных. За ними можно было видеть, как другие гориллолюди исчезали в боковых проемах коридора. Гомангани вместе со стариком и Лэ нетерпеливо поджидали прихода подкрепления, а Тарзан сидел на краю помоста, положив руку на гриву Джад-бал-джа. - Они что-то придумали, - сказал старик. - Нужно быть настороже. Эх, если бы чернокожие явились сейчас, когда против нас всего пятьдесят болгани, тогда я бы поверил в маленькую возможность выбраться из дворца. - Ваше долгое пребывание здесь, - откликнулся Тарзан, - наполнило вас таким же бессмысленным страхом перед болгани, что и чернокожих. Судя по вашим словам, можно подумать, что они - какие-то сверхсущества, а они всего лишь звери, мой друг, и мы сумеем их одолеть. - Может быть, и звери, - возразил старик, - но звери с человеческим разумом - их хитрость и коварство беспредельны. Наступило продолжительное молчание, прерываемое лишь шепотом гомангани, чей моральный дух вновь начал падать вследствие напряженного ожидания подкрепления и растущих сомнений в успешном исходе битвы. Кроме того, поведение болгани было непонятным, таинственным и угрожающим. Само их молчание внушало больше страха, чем шум реальной схватки. Наконец, Лэ прервала молчание. - Если тридцать гомангани могли так легко покинуть дворец, почему бы и нам не последовать их примеру? - По нескольким причинам, - ответил Тарзан. - Во-первых, мы должны были остаться здесь, чтобы дать возможность нашим посланникам добраться до поселений. Мы сдерживаем болгани и отвлекаем их на себя. В противном случае нас перебили бы за несколько минут. Во-вторых, я решил наказать болгани так, чтобы в будущем любой чужестранец чувствовал себя безопасно в долине алмазов. Ну а третья причина, почему мы не пытаемся бежать в этот момент, - и он указал на окна. - Смотрите, террасы и сад заполнены болгани. Кажется, они готовят нам засаду и только и ждут, когда мы выйдем из дворца! Старик подошел к окну и выглянул наружу. - Вы правы, - сказал он, возвратившись назад. - Все болгани собрались за этими окнами, за исключением тех, кто сторожит вход в тронный зал, и тех, кто, может быть, прячется в соседних комнатах. Сейчас проверим. Он быстро прошел к противоположной стене и отодвинул тяжелую портьеру. Там стояло несколько болгани. Они стояли неподвижно, не делая никакой попытки схватить или напасть на него. Старик переходил от одного проема к другому и в каждом обнаруживал таких же молчаливых воинов. Затем он подошел к Тарзану и Лэ. - Так я и думал - сказал он. - Мы окружены. Если помощь не подоспеет в ближайшее время - мы погибли. - Но их силы разобщены, - напомнил Тарзан. - Даже если и так, им легко удастся расправиться с нами, - ответил старик. - Возможно, вы и правы, - произнес Тарзан. - Но, по крайней мере, мы устроим хорошую потасовку. - Что это? - вдруг воскликнула Лэ, и, привлеченные тем же шумом, осажденные подняли головы к потолку. Из открытых крышек люков сверху на них глядели сердитые лица нескольких десятков болгани. - Что они задумали? - воскликнул Тарзан, и как бы в ответ на его вопрос болгани начали сбрасывать вниз горящие свертки пропитанных маслом тряпок, связанные шнуром в пучки. Моментально тронный зал наполнился удушливым дымом, смешанным со зловонным запахом горящих перьев и волос. XV. КАРТА, НАРИСОВАННАЯ КРОВЬЮ После того, как Эстебан и Оваза перепрятали золото, они вернулись к тому месту, где оставили своих пятерых сопровождающих, и, пройдя с ними до реки, разбили лагерь на ночь. Они обсуждали свои планы, решив покинуть основной отряд и дать ему возможность добраться до побережья. Сами же они хотели набрать новых носильщиков, чтобы унести все золото. - Вместо того, чтобы идти до побережья за носильщиками, - сказал Эстебан, - почему бы не завербовать их в ближайшей деревне? - Эти люди не дойдут с нами до побережья, - ответил Оваза, - они не носильщики. В лучшем случае они донесут золото лишь до следующей деревни. - Ну и что? - возразил испанец. - В следующей деревне мы наймем новых носильщиков и пойдем дальше, потом еще раз и так далее. Оваза покачал головой. - План, может быть, и хороший, бвана, но мы не можем его выполнить - у нас нечем заплатить за работу. Эстебан почесал затылок. - Пожалуй, ты прав, - согласился он, - но это избавило бы нас от ужасного путешествия до побережья и обратно. Некоторое время они сидели молча, задумавшись. - Придумал! - воскликнул вдруг испанец. - Даже если бы сейчас у нас были носильщики, мы не смогли бы прямо идти к побережью из-за возможности столкнуться с отрядом Флоры Хакес. Мы должны дать им время покинуть Африку прежде, чем возьмем золото. Двух месяцев хватит вполне. Поэтому, пока суд да дело, давай отнесем один слиток в ближайшую факторию, обменяем его на товары, а когда придет время, вернемся, наймем носильщиков и пойдем от деревни до деревни. - Бвана говорит слова мудрости, - ответил Оваза. - До ближайшей фактории гораздо ближе, чем до побережья, и поэтому мы не только сбережем время, но и избежим длинных и утомительных переходов. - Тогда утром вернемся и откопаем один из слитков, но мы должны быть уверены в том, что никто из ваших людей не будет сопровождать нас, потому что никто не должен знать до поры до времени, где спрятано наше золото. Когда мы окончательно вернемся за ним, конечно, и другие узнают, но так как мы будем тогда постоянно рядом с ними, у них не будет шанса обмануть нас. На следующее утро Оваза и Эстебан вернулись к спрятанному сокровищу и откопали один из слитков. Прежде чем покинуть это место, испанец нарисовал на внутренней поверхности шкуры леопарда, которую он носил через плечо, точную карту местонахождения клада, сделав рисунок заостренной палочкой, намоченной в крови небольшого зверька, убитого специально для этой цели. От Овазы он получил туземные названия рек и других ориентиров, а также начертил маршрут движения от побережья к месту захоронения сокровищ. Внизу он записал подробные указания к маршруту. После того, как работа была закончена, Эстебан почувствовал себя намного спокойнее: теперь, даже если с Овазой что-нибудь случится, у него в руках есть надежный ключ, и он всегда сможет отыскать это место. x x x Когда Джейн Клейтон добралась до побережья, чтобы ехать в Лондон, ее поджидала телеграмма, что жизнь отца вне опасности, болезнь отступила, и дело пошло на поправку. Необходимость в поездке отпала. Отдохнув несколько дней, Джейн отправилась в обратный путь. Когда, наконец, она добралась домой, измученная долгим путешествием, она с огорчением узнала, что Тарзан еще не возвращался из своей опасной экспедиции в Опар. Корак достаточно умело вел хозяйство, ее лишь опечалило известие о том, что Золотой лев сбежал, поскольку она знала, как любит Тарзан этого зверя. На следующий день после ее возвращения из леса вернулся отряд вазири, сопровождавший Тарзана в экспедиции. Вазири вернулись без него. Страх и беспокойство охватили сердце Джейн. Она внимательно расспросила людей, а когда узнала от них, что с Тарзаном произошел несчастный случай, вызвавший вновь потерю памяти, решительно заявила, что немедленно отправляется на поиски своего мужа, и приказала вазири готовиться к новому походу. Корак попытался отговорить ее, но безуспешно. Тогда он вызвался сопровождать ее. - Мы не должны покидать поместье все сразу, - ответила она. - Ты останешься здесь, сын мой. Если меня постигнет неудача, я вернусь и отпущу тебя на поиски. - Но ты не можешь отправляться в одиночку, - настаивал Корак. - Я пойду не одна, - засмеялась она, - со мной будут вазири, и ты прекрасно знаешь, что с ними я в безопасности в любой точке Африки. - Да, да, я знаю это, - ответил он, - но я все же хотел пойти с тобой. - Не волнуйся, - успокоила его Джейн. - Конечно, я знаю джунгли не так хорошо, как Тарзан или ты, Корак, но все же знаю, а в окружении смелых и преданных вазири мне нечего будет бояться. - Полагаю, что ты права, - ответил Корак, - но все же мне не нравится, что ты идешь одна без меня. Однако, несмотря на все его возражения, на следующий день Джейн Клейтон в сопровождении пятидесяти вазири отправилась на поиски своего мужа. x x x Когда Эстебан и Оваза в условленный срок не вернулись в лагерь, как обещали, остальные члены отряда сначала рассердились, а затем стали проявлять беспокойство. Судьба испанца их не волновала, они боялись, как бы с Оваза чего не случилось. Он один мог довести их до побережья, и его одного слушались грубые недовольные носильщики. Кое-кто из чернокожих полагали, что Оваза заблудился, другие считали, что он и Эстебан нарочно покинули их. У Мовуту, оставшегося за старшего в отсутствие Овазы, была собственная теория. - Оваза и бвана отправились к арабам за слоновой костью. Они хитростью могут добиться большего, чем мы силой. Только между собой они и поделят слоновую кость. - Но как они вдвоем справятся с целой шайкой разбойников? - спросила Флора скептически. - Вы не знаете Овазы, - ответил чернокожий. - Если его сладкие речи достигнут ушей рабов, они перейдут на его сторону, а когда арабы узнают, что во главе мятежных рабов стоит сам Тарзан из племени обезьян, они в страхе разбегутся! - Полагаю, что он прав, - пробормотал Краски. - Это похоже на испанца, - добавил он, немного подумав, а затем обратился к Мовуту. - Ты знаешь, где расположен лагерь арабов? Возьмешься ли ты провести нас к нему? - Да, - согласился тот. - Хорошо! - воскликнул Краски. - А теперь, Флора, что ты думаешь о таком варианте. Прежде всего мы немедленно пошлем гонца к арабам. Он предупредит их и расскажет о том, что Эстебан не Тарзан из племени обезьян, а самозванец. Мы попросим их задержать обоих и изолировать до нашего прихода. Когда мы придем, будем действовать по обстоятельствам и, возможно, сумеем реализовать наш первоначальный замысел, поскольку мы явимся в их лагерь как друзья. - Что ж, выглядит неплохо, - ответила Флора, - но припахивает мошенничеством, впрочем, это вполне в твоем характере. Краски покраснел. - Все мы одним миром мазаны, - процитировал он. Девушка безразлично пожала плечами, но Блюбер, который вместе с Пеблзом и Торном молча слушал разговор, неожиданно взорвался. - Что ты имеешь в виду, когда говоришь, "все мы одним миром мазаны"? - спросил он. - Выходит, я тоже мошенник? Я честный человек, и заявляю вам, мистер Краски, что никто никогда не посмел назвать Адольфа Блюбера мошенником! - Да угомонись ты, - огрызнулся Краски. - Эти парни сами незаконно добыли слоновую кость и, возможно, для этого убили немало людей. Так что мы их просто накажем за их преступления. Кроме того, они держат рабов, которых мы освободим. - Ах так, - протянул Блюбер, - тогда это меняет дело, тогда я не против, но запомните, мистер Краски, я честный человек. - А мы тут все честные, - воскликнул Торн. - Никогда в жизни не встречал так много честных людей одновременно. - Конечно, мы честные, - рявкнул Пеблз, - а кто в этом сомневается, тому я просто отверну башку! Девушка устало улыбнулась. - Никто и не сомневается, Пеблз. Но хватит об этом, лучше давайте решим, принимаем мы план Краски или нет? Прежде чем приступить к делу, нужно обо всем хорошенечко поразмыслить. Давайте проголосуем. Итак, принимаем или нет? - Будут ли твои люди сопровождать нас? - спросил Краски у Мовуту. - Если им пообещать часть слоновой кости, то будут, - ответил тот. - Кто за проект Краски? - спросила Флора. Проект был принят единогласно. Через полчаса был послан гонец в лагерь арабов с сообщением для их главаря, а вскоре отряд снялся с места и двинулся в путь. Спустя неделю, когда они добрались до арабского лагеря, они узнали, что гонец добрался благополучно, но Эстебан и Оваза не показывались, и о них ничего не было слышно. В результате арабы встретили их с недоверием и подозрительностью, потому что решили, что это была лишь хитрая уловка, чтобы дать возможность белым беспрепятственно проникнуть в их лагерь. x x x Джейн Клейтон и отряд вазири быстро продвигались по джунглям и вскоре обнаружили след отряда Флоры Хакес, недалеко от лагеря, где вазири в последний раз видели Эстебана, которого все еще считали Тарзаном из племени обезьян. Пойдя по следу, они спустя некоторое время разбили свой лагерь примерно в миле от стоянки арабских разбойников, где уже с неделю находился отряд Флоры, ожидавший то ли появления Эстебана и Оваза, то ли удобного момента для нападения на арабов. Тем временем Мовуту и несколько его подручных вели активную агитацию среди рабов, и, хотя об успехах подрывной деятельности он ежедневно докладывал Флоре, он умалчивал об успехах в реализации арабов. Суть его сводилась к тому, чтобы сначала с помощью белых убить арабов, а потом уничтожить и самих белых, предварительно выкрав у них оружие. Только Флору Мовуту решил оставить в живых, он хотел сделать ее своей женой или продать в гарем какому-нибудь черному султану. То, что Мовуту был в состоянии с легкостью осуществить свой замысел, не могло вызвать сомнений, если бы не преданность и привязанность мальчишки-слуги, приставленного к Флоре. Флора, несмотря на то, что она не останавливалась ни перед чем в достижении своих целей, была доброй и снисходительной хозяйкой. За эту доброту она была вознаграждена сторицей. Однажды после полудня Мовуту зашел к ней, чтобы сообщить, что все готово. Нападение на арабов намечено на сегодняшний вечер после наступления темноты. Нетерпение белых достигло своего предела, опьяненные близостью слоновой кости, они были готовы к решительной атаке, в результате которой становились обладателями значительного богатства. Но перед самым ужином в палатку Флоры прокрался мальчишка-слуга. Глаза его были широко раскрыты, и он был ужасно напуган. - В чем дело? - спросила она. - Т-с-с! - предупредил он. - Не нужно, чтобы они слышали наш разговор. Приблизьте ваше ухо, и я расскажу вам потихоньку, что замышляет Мовуту. Девушка склонила голову. - Вы были добры ко мне, - прошептал он, - и теперь, когда Мовуту хочет причинить вам вред, я пришел предупредить вас. - Что ты имеешь в виду? - спросила Флора тихим голосом. - Я имею в виду то, что Мовуту отдал приказ своим воинам убить всех белых после того, как будут убиты арабы, а вас взять в плен - он хочет продать вас за большие деньги. - Но как ты об этом узнал? - поинтересовалась девушка. - Об этом знают все чернокожие в лагере. Я должен был украсть у вас винтовку и пистолет, а другие слуги похитить оружие у своих белых хозяев. - Черт возьми! - воскликнула Флора, вскакивая на ноги. - Задам же я трепку этому черномазому! - крикнула она, выхватывая пистолет и направляясь к выходу из палатки, но мальчишка обхватил ее за колени. - Нет! Нет! - зашептал он. - Не делайте этого. Не говорите ничего. Все в лагере против вас, Мовуту пообещал, что слоновая кость будет поделена между всеми поровну. Если вы сейчас будете угрожать Мовуту или они догадаются, что вы знаете об их намерениях, они сразу же нападут на вас и всех уничтожат. - Но что же мне делать? - спросила Флора. - Единственный путь к спасению - побег. Вы и белые мужчины должны убежать в джунгли, но я не смогу вас сопровождать. Девушка стояла молча, глядя на мальчишку, затем сказала: - Хорошо, я сделаю так, как ты советуешь. Ты спас мне жизнь, и я этого никогда не забуду. А теперь иди, чтобы на тебя не пало подозрение. Негритенок выскользнул через задний полог палатки, чтобы не быть замеченным кем-нибудь из своих соплеменников, расположившихся в центре ярко освещенного лагеря. Как только он исчез, Флора осторожно выбралась из палатки и направилась к Краски. Русский жил вместе с Блюбером, и Флора тихим шепотом рассказала им обоим то, о чем предупредил ее мальчишка-слуга. Краски позвал Пеблза и Торна. Было решено, что они ни словом ни жестом не выдадут своих подозрений. Англичане предложили напасть на чернокожих и перебить всех, но Флора отговорила их от такой поспешности, ибо туземцы значительно превосходили их численностью, и победа над ними была невозможной. Блюбер, с его хитрым изворотливым умом, предложил тайно сообщить арабам о готовящемся бунте рабов и объединенными силами напасть на чернокожих, не дожидаясь их атаки. И вновь Флора отклонила предложение. - Этот вариант не пройдет, - сказала она. - Для нас арабы такие же враги, как и туземцы. Даже если мы разобьем чернокожих, может случиться так, что арабы узнают все подробности нашего плана, и тогда наши жизни не будут стоить ни цента. - Я думаю, что Флора как всегда права, - проворчал Пеблз. - Но я хотел бы знать, что мы будем делать в джунглях одни без негров? Кто будет таскать наши вещи, указывать нам дорогу? - Нет, я думаю, что нам ничего другого не остается, как бежать в джунгли, - сказал Торн. Тут до ушей белых издалека донесся рев льва из джунглей. - Ой, ой! - вскричал Блюбер. - Мы пойдем в эти джунгли одни? Майн готт! Я лучше останусь здесь, и пусть я погибну как белый человек. - Они не убьют тебя как белого человека, - сказал Краски. - Они будут долго и изощренно пытать тебя и мучить. Блюбер заломил руки, и крупные капли пота катились по его заплаканному лицу. - Боже мой! - причитал он. - Зачем я это сделал? Почему я не остался дома в Лондоне! - Замолчи, - отрезала Флора. - Разве ты не понимаешь, что твое поведение может вызвать подозрения, и мы все погибнем. Нам остается только одно: дождемся, когда они нападут на арабов. Оружие будет все еще у нас. В суматохе схватки попробуем убежать в джунгли, а после придется уповать только на Бога. - Да, - рыдал вконец обезумевший Блюбер. - Майн готт, помоги нам! Через минуту к ним подошел Мовуту. - Все готово, бваны. Будьте начеку. Как только закончится ужин - услышите выстрел из винтовки. Это - сигнал атаки. Тогда открывайте огонь по арабам. - Хорошо, - согласился Краски. - Мы только что говорили об этом и решили занять место у ворот, чтобы отрезать им путь к отступлению. - Отлично, - сказал Мовуту и, обратившись к Флоре, добавил: - Но вы должны оставаться здесь, вам не стоит ввязываться в схватку, это слишком опасно. Оставайтесь в палатке, пока мы будем вести бой. - Ладно, - ответила девушка, - я согласна. Довольный тем, что все складывается как нельзя лучше, Мовуту ушел, и вскоре весь лагерь приступил к вечерней трапезе. В воздухе ощущалась атмосфера сдержанного напряжения, которую почувствовали даже арабы, хотя не понимали причины. Блюбер был так напуган, что не мог есть, а сидел бледный и дрожащий, дико озираясь вокруг. Он переводил взгляд с арабов на негров, затем на ворота, расстояние до которых промерил в уме сотни раз, и с ужасом ждал сигнального выстрела, после которого он должен был оказаться в джунглях, где его, как он думал, моментально сожрет первый же лев. Пеблз и Торн флегматично жевали свою пищу, что вызывало тошнотворное отвращение Блюбера. Краски, будучи наделенным чувствительным и нервным темпераментом, ел мало, но не выказывал никаких признаков страха. Точно так же вела себя и Флора, хотя в глубине души понимала безнадежность их положения. Стало темно. Некоторые из негров и арабов еще доедали свой ужин, как вдруг тишину разорвал винтовочный выстрел. Краски вскочил и схватил Флору за руку. - Пора! - крикнул он. За ним к воротам бросились Пеблз, Торн и трепещущий Блюбер, которому страх придал крылья. Воздух огласился винтовочными выстрелами и криками сражающихся людей. Арабы, число которых превышало дюжину, вели меткий прицельный огонь, и когда Краски распахнул ворота и пятеро белых скрылись в темноте джунглей, исход схватки был еще неясен. Однако численное превосходство чернокожих все же дало свои результаты, и вскоре бой завершился тем, что туземцы пристрелили последнего из кочевников севера. Вот тут-то Мовуту и обнаружил исчезновение белых. Негр сразу понял две вещи. Первое, - что кто-то его предал, и второе - что белые не могли уйти далеко. Созвав своих воинов, он рассказал, что произошло, и предупредил, что, если белым удастся скрыться, они вернутся с подкреплением, чтобы наказать их. Он приказал немедленно организовать погоню, чтобы белые не смогли добраться до ближайшей деревни, до которой был один дневной переход пути. XVI. АЛМАЗНАЯ СОКРОВИЩНИЦА Когда примитивные дымовые шашки стали заполнять тронный зал дымом, гомангани столпились вокруг Тарзана, умоляя спасти их, так как они тоже заметили болгани, стороживших выходы из помещения и поджидавших их в саду и на террасе дворца. - Подождите немного, - сказал Тарзан, - пока дым не сделается достаточно густым, чтобы скрыть наш уход. Мы будем прорываться через окна, выходящие на террасу, потому что это самый короткий путь к восточным воротам. Таким образом кое у кого из нас появится шанс на спасение. - У меня есть план получше, - сказал старик. - Когда дым скроет нас, идите за мной. Есть выход из зала, который не охраняется, я обнаружил это, когда проходил мимо помоста за троном. Вероятно, им и в голову не пришло, что мы можем им воспользоваться, поэтому они и не выставили охрану. - Куда он ведет? - спросил Тарзан. - В подвал башни алмазов, той самой, где я впервые встретил вас. От нее ближе всего до восточных ворот, и, если мы сумеем добраться до башни раньше, чем болгани догадаются о наших намерениях, мы, по крайней мере, сможем достичь леса. - Прекрасно! - воскликнул человек-обезьяна. - Теперь уже скоро дым скроет нас от болгани. И в самом деле, дым становился все более густым. Находящимся в комнате было уже трудно дышать, многие кашляли из последних сил. - Я не знаю, сколько еще мы сможем это выдержать, - сказал Тарзан. - Кажется, с меня достаточно. - Подождите еще чуть-чуть, - сказал старик. - Скоро нас совсем не будет заметно. - Я больше не могу, - простонала Лэ. - Я задыхаюсь и ничего уже не вижу. - Ну что ж, - согласился старик. - По-моему, дыма вполне достаточно. Ступайте за мной! Они обогнули помост и вошли в небольшой проем, скрытый портьерами. Старик шел первым, за ним Лэ, а следом - Тарзан с Джад-бал-джа, который злобно рычал, выражая свое недовольство. За Тарзаном и львом семенили кашляющие гомангани, но, опасаясь Нумы, они не напирали на группу, идущую впереди, что в другом случае непременно сделали бы. За проемом они увидели грубые ступеньки, ведущие вниз, в темный коридор, тянущийся в башню алмазов. Они чувствовали такое облегчение после пытки дымом, что не обращали внимания на темноту в коридоре и терпеливо следовали за стариком, который объяснил, что впереди их ждут новые препятствия. В конце коридора старик остановился перед тяжелой дверью, которую после некоторых усилий ему удалось открыть. - Подождите немного, - сказал он. - Сейчас я найду факел и зажгу его. Они услышали, как он двигается за дверью, а затем вспыхнул тусклый свет. В лучах чадящего факела Тарзан увидел перед собой огромную прямоугольную комнату, дальние углы которой терялись в темноте. - Пусть войдут все, - сказал старик, - и закройте за ними дверь. - Когда все было выполнено, он позвал Тарзана. - Нам нужно двигаться дальше, но прежде я хочу показать вам зрелище, которое не видел никто. Он повел его в дальний конец комнаты, где в свете факела Тарзан увидел длинные ряды полок, на которых лежали мешки, сделанные из шкур. Старик прикрепил факел к одной из полок, взял мешок, развязал его и высыпал на ладонь часть содержимого. - Алмазы, - сказал он. Каждый из этих мешков весил не менее пяти фунтов и каждый был набит алмазами. - Они собирали их в течение многих веков, - объяснил он, - так как добывают больше, чем могут использовать. В их легендах есть поверье, что когда-нибудь атланты вернутся, и они смогут продать им алмазы. Поэтому они продолжают добывать их и хранят так, будто собираются завтра начать торговлю. Возьмите по мешочку с собой, - сказал он и передал один Тарзану, другой Лэ. - Я не верю, что мы когда-нибудь выберемся отсюда, но кто знает... И он взял третий мешочек себе. Из алмазной сокровищницы старик повел их по примитивной лестнице на этаж выше к главному выходу из башни. Теперь только массивная дверь отделяла их от восточных ворот, которые были хорошо видны неподалеку. Старик был уже готов открыть ее, но Тарзан остановил его. - Подождите немного, - сказал он. - Пусть остальные гомангани подойдут. Им потребуется какое-то время, чтобы подняться по лестнице. Когда все соберутся, распахните дверь, и мы с Лэ и дюжиной гомангани бросимся к воротам. Остальные прикроют нас в случае нападения болгани. Приготовьтесь, - предупредил Тарзан, а минутой позже скомандовал. - Пора! Засов упал, и дверь распахнулась, одновременно вся группа бросилась к воротам. Болгани, которые все еще толпились вокруг тронного зала, не подозревали о побеге, но когда Тарзан и Джад-бал-джа уже проходили сквозь восточные ворота, другие болгани заметили их и со страшным криком бросились в погоню. - Они идут! - крикнул Тарзан. - Лэ, бегите прямо в долину Опара! - А ты? - спросила молодая женщина. - Я останусь с гомангани и попробую преподать урок этим невежам. Лэ остановилась. - Без тебя я не сделаю ни шага, - воскликнула она. - Ты и так слишком рисковал из-за меня. Нет, без тебя я не пойду! Человек-обезьяна пожал плечами. - Дело ваше. Но они приближаются. С большим трудом ему удалось собрать гомангани, которые, вырвавшись за ворота, мечтали лишь об одном - убежать подальше в джунгли. По его зову собралось около пятидесяти воинов, и с ними он занял позицию у ворот, чтобы сдержать натиск нескольких сот болгани. Подошел старик и положил руку на плечо Тарзана. - Вам надо бы бежать, - сказал он. - Гомангани быстро утратят воинственный пыл. - Теперь это невозможно, - ответил Тарзан, - иначе вся долина превратится в кромешный ад. Едва он закончил фразу, как один из гомангани воскликнул: - Смотрите, наши идут! - и указал на тропу, ведущую из леса. - И очень кстати, - улыбнулся Тарзан, заметив первый отряд гомангани, бегущих к воротам. - За мной! - крикнул он приближающимся неграм. - Болгани собираются напасть на нас. Идите и отомстите им за все ваши обиды! Отряд бросился в бой. За ним волна за волной через восточные ворота покатилась лавина гомангани. Крики битвы, кровь и общее возбуждение довели Джад-бал-джа до такого неистовства, что Тарзану с трудом удавалось сдерживать его, чтобы в пылу схватки он не поранил кого-нибудь из друзей. Это требовало немалых усилий и внимания, поэтому Тарзан почти не принимал участия в битве, но вскоре ему стало ясно, что только чудо теперь могло спасти болгани. Но чуда не произошло. Гомангани, опьяненные от жажды кровавого мщения и окрыленные первыми успехами, впали почти в такое же неистовство, что и Джад-бал-джа. Они не просили пощады и сами не щадили врагов. Битва закончилась, когда последний болгани был уничтожен. После того, как бой завершился, Тарзан, Лэ и старик вернулись в тронный зал. Запах дыма уже успел выветриться. Сюда они вызвали старейшин всех деревень, и, когда те собрались перед помостом, на котором стояли трое белых с огромным черногривым львом, Тарзан обратился к ним. - Гомангани долины дворца алмазов, - начал он. - Этой ночью вы завоевали свободу и избавились от гнета рабства. В течение многих поколений вас угнетали и притесняли, но никогда среди вас не появлялся вождь, способный править вами мудро и справедливо. Поэтому вы должны избрать правителя другой расы. - Тебя! Тебя! - раздались голоса со всех сторон. - Нет! - возразил Тарзан, подняв руку и призывая к молчанию. - Но есть человек, который жил среди вас, знает ваши обычаи и ваши привычки, ваши нужды и чаяния. Если он останется с вам и будет править вами, я уверен, что для вас это будет хорошо, а он будет мудрым вождем! - И Тарзан указал на старика. Старик посмотрел на человека-обезьяну с недоумением. - Но я хочу уйти отсюда, - сказал он. - Я хочу вернуться в мир цивилизации, от которого был оторван все эти годы. - Выслушайте меня, - продолжал Тарзан. - Вы отсутствовали так долго... Вы не найдете никого из своих прежних друзей. Но вы столкнетесь с ложью и лицемерием, жадностью и жестокостью. Вами никто не будет интересоваться. Я, Тарзан из племени обезьян, однажды покинул джунгли и ушел в город, построенный людьми, но быстро почувствовал отвращение к цивилизации и вернулся к своим благородным зверям, которые честны в своей любви и в своей ненависти. Они по-настоящему свободолюбивы и естественны. Если вы вернетесь, то будете разочарованы и скоро почувствуете, что упустили возможность выполнить работу, имевшую для вас большой смысл. Я не могу остаться, чтобы вывести их из мрака невежества, а вы можете. Вы сделаете из них трудолюбивых добродетельных людей. А ведь сейчас они даже не обучены приемам ведения войны, хотя у них всегда найдутся завистники, которые попытаются захватить то, что у них есть. Поэтому вы должны воспитать своих подданных так, чтобы они могли защищать свою страну и свои права, а для этого нужно научить их многим полезным вещам. - Вы говорите правильно, Тарзан из племени обезьян, - ответил старик. - В том мире мне нечего делать, и, если гомангани захотят видеть меня своим королем, я останусь здесь. Когда Тарзан поинтересовался мнением старейшин, те ответили, что коль скоро он сам не может быть их правителем, они с радостью согласятся на кандидатуру старика, которого знают все как доброго порядочного человека, всегда дружески относившегося к гомангани. Тем временем в тронный зал привели оставшихся в живых болгани, которые прятались в разных помещениях дворца. Здесь им был предоставлен выбор: остаться в долине рабами или же навсегда покинуть страну. Присутствующие гомангани хотели тут же расправиться с ними, но новый правитель запретил им делать это. - Куда же мы пойдем, если покинем долину алмазов? - спросил один из болгани. - Что находится за городом Опаром, нам не известно, а в самом Опаре мы можем встретить лишь врагов. Тарзан сидел, насмешливо глядя на них, и молчал, пока старейшины вносили свои предложения относительно дальнейшей судьбы болгани, наконец, поднялся и обратился к ним. - Вас тут около сотни, - сказал он, - и вы смелые существа и храбрые воины. Рядом со мной сидит Лэ, верховная жрица и королева Опара. Злобный тиран незаконно отнял у нее власть и захватил трон. Завтра мы идем в Опар с самыми смелыми гомангани, чтобы наказать Каджа, предателя и изменника, и вернуть трон Лэ. Но там, где однажды были посеяны семена измены, они всегда могут прорасти вновь. Потребуется немало времени, прежде чем Лэ будет в полной безопасности. Вот обстоятельство, которое дает вам шанс. Идите вместе с нами в Опар, сражайтесь с нами за восстановление власти Лэ, а потом, когда борьба закончится, оставайтесь там в качестве телохранителей Лэ, чтобы защищать ее не только от внешних врагов, но и от внутренних. Болгани обсуждали это предложение несколько минут, а затем один из них подошел к Тарзану. - Мы согласны, - сказал он. - И вы будете преданы Лэ? - спросил человек-обезьяна. - Мы никогда не изменяем присяге, - обиделся болгани. - Ладно, - воскликнул Тарзан, - А вы, Лэ, довольны таким решением? - Я принимаю их на службу, - ответила Лэ. Ранним утром следующего дня Тарзан и Лэ в сопровождении трехтысячного отряда гомангани и сотни болгани выступили в поход. У них не было никакого плана, они просто шли через долину прямо к крепостным стенам. Маленькая серая обезьянка сидела среди виноградных лоз на стене храма и дремала, покачивая головой из стороны в сторону. Внезапно проснувшись, она заинтересовалась тем, что происходило внизу и разволновалась до такой степени, что забыла даже почесать свое брюшко - занятие, которому она любила предаваться в часы досуга. Чем ближе приближалась колонна воинов, тем сильнее росло возбуждение ману-обезьянки. Когда же до нее дошло огромное число гомангани, она буквально подскочила. Она не верила своим глазам, но последний каплей, заставившей ее броситься ко дворцу Опара, был вид болгани - ужасных великанов-людоедов. x x x Кажд находился во внутреннем дворе храма, где во время восхода солнца он приносил жертву Пламенеющему Богу. Рядом стояли младшие жрецы и Оу со своими жрицами. То, что между Каджем и Оу существовали разногласия, было видно с первого взгляда. - Ты опять превысил свои полномочия, верховный жрец, - говорила Оу с горечью. - Только я, верховная жрица, имею право приносить жертву Пламенеющему Богу, но ты вновь оскверняешь священный кинжал своей недостойной рукой. - Молчи, женщина, - огрызнулся Кадж. - Я - повелитель Опара и верховный жрец, а ты - никто. Не испытывай мое терпение, иначе на своей шкуре испытаешь действие священного кинжала. Откровенная угроза, прозвучавшая из уст Каджа, не осталась незамеченной окружающими. Как бы мало они ни считались с Оу, но ее высокое положение требовало соблюдения некоего этикета. - Поостерегись, Кадж, - предупредил один из старших жрецов. - Есть границы, за которые даже ты не имеешь права переступать. - Ты смеешь мне угрожать? - воскликнул Кадж с фанатичным блеском в глазах. - Ты осмеливаешься угрожать мне, Каджу, верховному жрецу Пламенеющего Бога? С этими словами он подскочил к оскорбившему его жрецу, угрожающе подняв кинжал над головой. Как раз в этот момент в проеме, ведущем во внутренний двор, появилась маленькая серая обезьянка, испуганная и отчаянно верещавшая. - Болгани! Болгани! - кричала она. - Болгани идут! Кадж остановился и повернулся к ману, его рука, сжимавшая кинжал, опустилась. - Ты видела их, ману? - спросил он. - Ты говоришь правду? Если это одна из твоих шуток, то она будет последней в твоей жизни! - Я говорю правду, - забормотала маленькая ману. - Я видела их собственными глазами. - Много их? - спросил Кадж. - Как близко подошли они к Опару? - Их много, как листьев на деревьях, - ответила ману, - и они уже у стен города - болгани и гомангани. Они вырастают, как трава, которая растет в ущельях, где прохладно и сыро. Кадж повернулся, поднял лицо к солнцу, и издал долгий протяжный крик, закончившийся пронзительным визгом. Трижды страшно прокричал он, а затем приказал всем следовать за ним. Он бросился прежде всего ко дворцу. Когда Кадж спешил по древней аллее, со всех сторон к нему присоединялись коренастые волосатые воины, вооруженные тяжелыми топорами и мечами. Визжа и бранясь, над ними в древесной листве носились с десяток или более маленьких серых обезьян. - Не здесь! - кричали они. - Не здесь! - и указывали на юг. Неорганизованной толпой бежали жрецы вслед за Каджем. Они миновали дворец и взобрались на вершину высокой стены, защищавшей дворец с юга, как раз в тот момент, когда войско Тарзана остановилось перед ней. - Камней, камней! - закричал Кадж, и, повинуясь его приказу, женщины внизу принялись собирать с земли камни и подбрасывать их воинам наверху. - Убирайтесь прочь! - закричал Кадж, обращаясь к армии противника. - Уходите! Я Кадж, верховный жрец Пламенеющего Бога, а это его храм. Не оскверняйте храма, иначе вы испытаете на себе гнев Пламенеющего Бога! Тарзан вышел впереди шеренги своих воинов и, подняв руку, призвал к молчанию. - Здесь Лэ, ваша верховная жрица и законная королева! - крикнул он жителям города, находящимся на стене. - Кадж - предатель и самозванец. Открывайте ворота и встречайте свою повелительницу. Выдайте изменников правосудию, и никто из невиновных не пострадает. В противном случае мы возьмем город силой, но тогда будет трудно избежать кровопролития. Когда он кончил говорить, Лэ подошла к нему и встала рядом, чтобы все жители Опара могли ее видеть. Раздались разрозненные возгласы приветствий и отдельные выкрики, направленные против Каджа. Понимая, что настроение людей меняется не в его пользу, Кадж приказал начинать атаку и одновременно бросил камень, целясь в Тарзана. Только поразительная реакция и ловкость, которыми обладал человек-обезьяна, спасли его от неминуемой гибели. Тарзан увернулся, камень пролетел мимо, но ударил в грудь одного из гомангани, который упал, сраженный насмерть. В тот же миг на отряд человека-обезьяны сверху обрушился град камней. Тарзан дал сигнал к нападению. Со страшным ревом болгани и гомангани ринулись в атаку. Как кошки карабкались они по шершавой стене, обороняющиеся встречали их ударами дубинок. Тарзан выбрал Каджа объектом своего нападения и первым взобрался на крепостную стену. Волосатый кривоногий воин хотел ударить его дубиной по голове, но человек-обезьяна вырвал из его рук оружие и сбросил противника вниз. В этот миг он увидел, как Кадж повернулся и бросился во дворец. Тут к Тарзану подскочили еще два воина. Размахивая дубинкой направо и налево, человек-обезьяна уложил обоих и, памятуя о том, что Кадж являлся главой заговора против Лэ и что ему нельзя дать скрыться, побежал следом за верховным жрецом. Кое-кто пытался задержать Тарзана, но, схватив одного из нападавших за щиколотки, он раскрутил его над головой и, расчищая себе путь таким образом, прошел в дальний конец внутреннего двора. Там он остановился, повернулся и с размаху бросил тело жреца в своих преследователей. Не дожидаясь результатов своего броска, он снова повернулся и продолжил погоню за Каджем. Кадж все время опережал его, так как хорошо ориентировался в запутанных лабиринтах дворца. В том, что путь вел к жертвенному алтарю храма, Тарзан не сомневался. Оттуда легко было проникнуть в подземелье дворца, где Кадж рассчитывал спрятаться в многочисленных и мрачных туннелях. Поэтому Тарзан стремился как можно скорее достичь жертвенного алтаря во внутреннем дворе, чтобы помешать Каджу добежать до спасительного укрытия, но, когда человек-обезьяна вступил во двор, хитро замаскированная петля обвила его лодыжки, и он тяжело опрокинулся на землю. Почти сразу же несколько низкорослых воинов Опара бросились на него, оглушенного падением. Когда Тарзан пришел в себя, он был уже крепко связан по рукам и ногам. Сквозь туманную пелену он чувствовал, как его подняли с земли, понесли и вскоре опустили на холодную каменную поверхность. Потом к нему вернулось сознание, и он понял, что лежит распростертый на жертвенном алтаре храма Пламенеющего Бога, а над ним склонился Кадж, верховный жрец, жестокое лицо которого выражало жгучую ненависть и предвкушение кровавой мести. - Наконец-то! - злорадствовал Кадж, переполненный бешенством. - На сей раз ты, Тарзан из племени обезьян, узнаешь не только гнев Пламенеющего Бога, но и гнев Каджа-человека. Теперь мне никто не помешает! Он занес жертвенный кинжал над собой. За Каджем Тарзан видел край стены дворца и преодолевающую эту стену голову и плечи могучего льва с черной гривой. - Джад-бал-джа, убей его! - крикнул он. - Убей! Кадж з