амер, держа кинжал на весу, и повернулся, чтобы проследить за взглядом человека-обезьяны. В этот миг Золотой лев спрыгнул на землю перед двумя остолбеневшими жрецами и могучим прыжком подмял под себя верховного жреца Опара. Кинжал упал на пол, и огромные челюсти льва сомкнулись на горле Каджа. Младшие жрецы, схватившие Тарзана и теперь ставшие свидетелями страшной смерти своего повелителя, в панике разбежались, и лишь Тарзан, Джад-бал-джа и труп Каджа были единственными обитателями жертвенного храма дворца. - Охраняй, Джад-бал-джа, - приказал Тарзан, - пусть никто не посмеет причинить зло твоему хозяину. x x x Через час сторонники Лэ захватили древний дворец и храмы Опара. Жрецы и воины, которые остались в живых, быстро признали Лэ своей королевой и верховной жрицей, и теперь по ее приказу город обыскивали в поисках Тарзана и Каджа. Лэ, ведя одну из поисковых групп, вошла в жертвенный двор. Зрелище, которое предстало перед ее глазами, заставило Лэ остановиться: на алтаре лежал связанный Тарзан из племени обезьян, а над ним с оскаленной пастью и горящими глазами возвышался Джад-бал-джа, Золотой лев. - Тарзан! - воскликнула Лэ, шагнув вперед к алтарю. - Кадж все-таки добился своего! Боги моих отцов, сжальтесь надо мной - Тарзан мертв! - Нет, - вдруг произнес Тарзан. - Я отнюдь не умер. Подойдите и развяжите меня. Я связан, и, не будь Джад-бал-джа, я действительно погиб бы от вашего жертвенного кинжала. - Слава Богу! - прошептала Лэ и двинулась к алтарю, но остановилась, заслышав угрожающее рычание льва. - Лежать! - приказал Тарзан. - Дай ей подойти. - И Джад-бал-джа лег рядом со своим хозяином, положив свою усатую морду на грудь человека-обезьяны. Лэ подошла, подняла жертвенный кинжал, разрезала им путы, державшие Повелителя джунглей в плену, а затем увидела за алтарем труп Каджа. - Ваш злейший враг мертв, и за это вы можете благодарить Джад-бал-джа, - сказал Тарзан, - как я могу благодарить его за собственное спасение. Теперь вы будете править Опаром, находясь в дружеских отношениях с городом долины дворца алмазов. В ту же ночь Тарзан, болгани, старейшины гомангани, жрецы и жрицы Опара сидели в большом банкетном зале дворца как гости королевы Лэ и вкушали яства с золотых тарелок древних атлантов, и на следующее утро Тарзан и Джад-бал-джа отправились в обратный путь в страну вазири, домой. XVII. ПЫТКА ОГНЕМ Флора Хакес со своими сообщниками, преследуемая Мовуту и его двумястами воинами, пробиралась сквозь мрак ночных джунглей. Они шли бесцельно, ибо, доверившись чернокожим проводникам, теперь плохо представляли себе, где находятся. Их единственным желанием было как можно дальше уйти от лагеря охотников за слоновой костью. Независимо от результатов сражения, их ожидала одинаковая судьба, так как любая из победивших сторон захватила бы их в плен. Они шли некоторое время, а затем решили сделать короткий привал. Вдруг до них донесся шум погони, и они вновь пустились в бегство, охваченные ужасом. Неожиданно они с удивлением заметили впереди какой-то свет. Что бы это могло быть? Неужели они сделали круг и опять подошли к лагерю, из которого совершили побег? Они осторожно двинулись вперед, чтобы разведать обстановку, и вскоре подошли к колючей изгороди, окружавшей лагерь. В центре горел небольшой походный костер. Вокруг расположились с полсотни чернокожих воинов, а когда беглецы подползли поближе, то заметили среди негров фигуру белой женщины. Между тем звуки погони приближались. Судя по жестам, воины что-то горячо обсуждали. Но вот женщина подняла руку, требуя молчания. Было ясно, что она услышала звуки погони за Флорой Хакес и ее сообщниками. - Там белая женщина, - шепнула Флора. - Мы не знаем, кто она, но в ней наша единственная надежда, ибо погоня уже близка. Может быть, она защитит нас. Пошли! - И, не дожидаясь ответа, девушка шагнула в сторону лагеря. Когда она подошла, зоркие глаза вазири обнаружили их, и мгновенно лагерь ощетинился множеством копий. - Стоять! - приказал один из воинов. - Мы вазири Тарзана. А вы кто? - Я англичанка, - отозвалась Флора. - Мы с товарищами заблудились в джунглях. Во время сафари нас предали, и теперь вождь со своими аскари идет за нами по пятам. Нас только пятеро, и мы взываем о помощи. - Пусть подойдут, - сказала Джейн вазири. Когда Флора и четверо мужчин входили в лагерь под испытующим взглядом Джейн Клейтон и вазири, еще одна пара глаз следила за ними из листвы огромного дерева: эти серые глаза загорелись, когда их обладатель узнал девушку и ее спутников. Беглецы приблизились к леди Грейсток, и вдруг она удивленно воскликнула: - Флора?! Как вы здесь оказались? Флора, взглянув на нее, остолбенела. - Леди Грейсток? - промолвила она растерянно. - Странно, - сказала Джейн, - я и не знала, что вы в Африке. На мгновение Флора оцепенела, но вскоре ее изворотливый ум подсказал выход. - Я здесь с мистером Блюбером и его коллегами, - сказала она. - Они проводят научные изыскания и пригласили меня в экспедицию, поскольку я уже бывала в Африке с вами и лордом Грейстоком и знакома с обычаями этих краев. Но теперь наши носильщики и аскари взбунтовались, и, если вы не поможете нам, мы погибнем. - Это негры с западного побережья? - поинтересовалась Джейн. - Да, - ответила Флора. - Думаю, мои вазири смогут сдержать их. Сколько там человек? - Около двухсот, - сказал Краски. Леди Грейсток покачала головой. - Многовато, - заметила она и подозвала Усули. - За этими людьми гонится около двухсот негров с западного побережья. Мы должны защитить их. - Мы вазири, - просто ответил У сули. Через мгновение в слабом отсвете костра показался авангард сил Мовуту. Увидев воинов, готовых отразить нападение, чернокожие с западного побережья остановились, однако Мовуту, определив, что противник сравнительно немногочислен, вышел вперед и принялся выкрикивать издевательства и угрозы, требуя немедленной выдачи беглецов. Свои крики он сопровождал огромными прыжками, потрясал ружьем и грозил кулаками. Постепенно воины подхватили его крики, и вскоре уже двести глоток бранилось и угрожало. Криками и судорожными движениями воины разжигали в себе ярость, необходимую для нападения. Вазири, выученные Тарзаном и привыкшие к дисциплине, давно уже отказались от этого первобытного ритуала, и спокойно стояли, ожидая приближения неприятеля. - Они вооружены винтовками, - заметила Джейн. - Это плохо. - Но из них всего несколько человек умеет обращаться с огнестрельным оружием, - сказал Краски. - Займите места среди вазири, не стреляйте, пока они не начнут атаку, но при первом же враждебном действии открывайте огонь, ничто так не пугает негров с западного побережья, как плотная стрельба. Мы с Флорой в дальнем конце лагеря у большого дерева. Джейн говорила властно, как человек, привыкший распоряжаться и уверенный в послушании. Мужчины повиновались, даже Блюбер, покрытый мелкой дрожью, занял свое место в цепи. Их приготовления, заметные при свете костра, были правильно истолкованы Мовуту и тем человеком, который следил за всем происходящим с большого дерева, под которым расположились Флора и Джейн. Мовуту не хотел воевать, его интересовала только Флора Хакес. Он повернулся к своим людям. - Их всего полсотни. Мы легко могли бы перебить их, но мы пришли не воевать, мы пришли за белой женщиной. Оставайтесь здесь и отвлекайте внимание этих шакалов. Пусть они все время смотрят на вас. Наступайте и отступайте, а, пока вы будете отвлекать их, я возьму пятьдесят воинов и зайду к ним в тыл. Как только я схвачу белую девушку, я пришлю к вам гонца. Тогда немедленно возвращайтесь в деревню, где за прочной оградой мы будем в полной безопасности. Этот план понравился чернокожим: им тоже не хотелось воевать, поэтому они принялись выкрикивать угрозы еще громче, так как поняли, что им ничего не грозит, и вскоре после бескровной победы они вернутся в свою деревню. Когда Мовуту, совершая обходной маневр, пробирался сквозь густые джунгли, а оставшиеся воины усердно имитировали скорую атаку, перед двумя женщинами вдруг появился белый гигант, спрыгнувший с дерева. Он был почти обнажен, если не считать набедренной повязки и переброшенной через плечо шкуры леопарда. - Джон! - воскликнула леди Грейсток. - Слава Богу, ты нашелся! - Тс-с-с! - предупредил белый гигант, приложив палец к губам, а затем, повернувшись к Флоре Хакес, произнес: - Вас-то мне и нужно! Не успели женщины опомниться, как он схватил Флору и легко забросил ее на плечо. Прежде чем леди Грейсток поняла, что происходит, он махнул через изгородь и исчез со своей ношей в джунглях. Несколько мгновений Джейн Клейтон стояла, пошатываясь, словно от внезапного удара, затем, издав приглушенный стон, рыдая, опустилась на землю и закрыла лицо руками. Такой и нашел ее Мовуту со своими воинами, незаметно пробравшимися в лагерь с тыла. Они пришли за белой женщиной и нашли ее. Грубо подняв ее и зажав рот большими грязными ладонями, они потащили ее в джунгли. Спустя минут десять белые и вазири вдруг увидели, что неприятельские воины начали медленно отступать, продолжая выкрикивать издевательства и угрозы. Сражение закончилось без единого выстрела. - Черт возьми! - воскликнул Торн. - Много шуму из ничего. Что бы это значило? Или они умеют только кричать? Блюбер стукнул себя кулаком в грудь. - Жалкой шайкой негров Адольфа Блюбера не испугаешь, - напыщенно произнес он. Краски смотрел вслед отступающему противнику и задумчиво скреб в затылке. - Ничего не понимаю, - сказал он, повернувшись к костру. А затем внезапно спросил: - А где Флора и леди Грейсток? Так они обнаружили исчезновение женщин. Вазири впали в отчаяние. Они звали свою госпожу, но ответа не было. - Вперед! - крикнул У сули. - Мы, вазири, будем сражаться! Он перепрыгнул через изгородь и в сопровождении своих воинов кинулся преследовать отступающих. То, что происходило дальше, напоминало скорее паническое бегство, чем организованное отступление. Подгоняемые страхом, преследуемые вазири, негры с западного побережья бросали оружие, чтобы бежать быстрее. Мовуту со своим отрядом вышел раньше, и поэтому он достиг деревни до того, как появились преследователи. Около ворот беглецы остановились, они понимали, что вазири могут легко ворваться в деревню вслед за толпой удирающих негров, охваченных паникой. Поэтому они образовали заслон и сдерживали вазири до тех пор, пока последний воин не проскочил внутрь ограды. Затем они захлопнули ворота. Ограждение было надежным и рассчитанным на длительную осаду, кроме того, нападавших было значительно меньше, чем обороняющихся. Поняв бесполезность прямой атаки, Усули отвел свой отряд на небольшое расстояние. Там воины опустились на землю, бросая разгневанные и хмурые взгляды на ворота, а Усули задумался над тем, как перехитрить врага, которого невозможно одолеть силой. - Нам нужна только леди Грейсток, - сказал он. - Мщение можно отложить до завтра. - Но мы даже не знаем, находится ли она в деревне, - высказал сомнение один из воинов. - Где же тогда она? - удивился Усули. - Хотя, может быть, ты и прав, но мы должны это проверить. У меня есть план. Смотрите, ветер дует от деревни к нам. Я возьму с собой десять человек, а остальные останутся около ворот и будут делать вид, что собираются напасть. Постарайтесь произвести как можно больше шума. Через некоторое время ворота откроются, это я вам обещаю, и они бросятся вон из деревни. Я постараюсь вернуться раньше, чем это произойдет, но если я не успею, разделитесь на две группы и встаньте по обеим сторонам от ворот. Пусть они бегут мимо вас, не трогайте их. Ищите только леди Грейсток. Если увидите ее, нападайте на охрану и отбивайте нашу госпожу. Понятно? Вазири закивали головами в ответ. Он отобрал десять воинов и повел их в джунгли. Мовуту привел Джейн Клейтон в хижину неподалеку от входа в деревню. Здесь он привязал ее к столбу, все еще думая, что это Флора Хакес. Затем он вышел из хижины и направился к своим воинам, чтобы руководить обороной. События в течение нескольких часов сменялись с такой калейдоскопической быстротой, что Джейн Клейтон все еще находилась в шоковом состоянии. Воспоминание о том, что Тарзан бросил ее и унес в джунгли другую женщину, заставляло ее забыть об опасности ее теперешнего положения. Даже рассказ Усули об испытаниях, выпавших на долю Тарзана и, возможно, отразившихся на его памяти, не оправдывал его поведения. Она тихо сползла на землю и в духоте арабской хижины безутешно разрыдалась. Пока она лежала, разрываясь от горя, Усули со своими воинами незаметно пробрался к ограде с тыла. Здесь валялось множество сухих веток, оставшихся со времен строительства деревни. Эти ветки они принялись складывать вдоль частокола, пока не заложили забор на три четверти. Делать эту работу, соблюдая тишину, было трудно, поэтому Усули послал гонца к основному отряду с приказом усилить шум, крики, чтобы неприятель поверил в скорую атаку. План удался, но, хотя Усули и его товарищи работали не покладая рук, потребовалось больше часа, чтобы достичь результатов, удовлетворивших Усули. Мовуту через щель в ограде наблюдал за действиями основных сил вазири, освещенных восходящей луной, и в конце концов пришел к выводу, что атаки не будет, а поэтому можно ослабить бдительность и заняться другими, более приятными делами. Приказав своим воинам оставаться у ворот следить за противником и при первых признаках опасности позвать его, Мовуту вернулся в хижину, где он оставил леди Грейсток. Чернокожий был человеком огромного роста с низким скошенным лбом и выступающими челюстями. Он относился к низшему типу африканских негров. Его налитые кровью глаза остановились на совершенных формах лежащей женщины. Мовуту облизнул толстые губы и, подойдя ближе, дотронулся до нее. Джейн Клейтон взглянула на него и судорожно вздрогнула. В свою очередь чернокожий с удивлением вглядывался в лицо женщины. - Кто ты? - спросил он на пиджин-инглиш, распространенном на побережье. - Я леди Грейсток, жена Тарзана из племени обезьян, - ответила Джейн. - Если ты не глуп, ты отпустишь меня. Удивление и испуг мелькнули в глазах Мовуту. Он некоторое время сидел молча, глядя на нее, но вскоре жадное похотливое выражение, появившееся на его лице, прогнало испуг, и в этом изменении Джейн прочла свою судьбу. Мовуту развязал узлы. Она чувствовала его горячее дыхание и видела налитые кровью глаза и красный язык, время от времени облизывающий толстые губы. Как только путы были сброшены, она вскочила на ноги и бросилась к выходу, но огромная рука грубо схватила ее за плечо. Мовуту потянул ее к себе. Как бешеная тигрица отбивалась Джейн, извиваясь и нанося удары по оскаленному отвратительному лицу. С грубой силой, безжалостной и неумолимой, он отражал ее сопротивление и медленно, но верно подтаскивал к себе, забыв обо все на свете, не слыша криков вазири перед воротами и нового незнакомого шума, внезапно возникшего в деревне. Борьба продолжалась, и силы женщины понемногу иссякали. Усули поднес пылающий факел к огромной куче хвороста. Пламя, раздуваемое ночным ветерком, мгновенно превратилось в пылающий костер, в котором сухие бревна ограды превратились в тучи ярко-красных искр. Их подхватывал ветер и бросал на крыши тростниковых хижин. Очень скоро деревня превратилась в ревущий огненный ад. Как и предсказывал Усули, ворота распахнулись, и чернокожие с западного побережья в ужасе бросились в джунгли, спасаясь от пожара. По обеим сторонам от ворот стояли вазири, ища свою госпожу, но, хотя они ждали до тех пор, пока последний негр не покинул пылающую деревню, они не дождались ее. Уже давно стало ясно, что в пылающей деревне не осталось никого, но они все еще ждали и надеялись. Наконец, Усули прервал это бесполезное дежурство. - Может, ее здесь и не было, - сказал он. - Нужно догнать чернокожих, поймать кого-нибудь и узнать о судьбе леди Грейсток. Уже при свете дня они настигли небольшую группу беглецов, разбивших лагерь в нескольких милях к западу, Их быстро окружили и заставили сдаться, пообещав безопасность, если они правдиво ответят на несколько вопросов Усули. - Где Мовуту? - спросил он, поскольку узнал от европейцев имя вождя. - Не знаем. Мы не видели его с тех пор, когда бежали из деревни, - ответил один. - Мы были в рабстве у арабов, а теперь, вырвавшись из поселка, хотим убежать и от остальных. Лучше быть одним, чем с Мовуту он еще хуже, чем арабы. - Вы видели белую женщину, которую он привел вчера вечером в деревню? - спросил Усули. - Да, он привел одну белую женщину. - Что он с нею сделал? Где она сейчас? - Не знаю. Он привел ее, связал и бросил в хижину неподалеку от входа в деревню. После этого мы ее не видели. Усули взглянул на своих товарищей. В его глазах застыл ужас. - Пошли, - приказал он. - Мы должны вернуться в деревню. Вы пойдете с нами, - добавил он, обращаясь к пленным, - и если вы солгали... - Он выразительно чиркнул ладонью по горлу. - Мы не солгали, - прозвучало в ответ. Они быстро вернулись к арабской деревне, от которой остались одни чадящие головешки. - Где стояла хижина, в которую бросили белую женщину? - спросил Усули, когда они подошли к пожарищу. - Здесь, - ответил один из негров и прошел несколько метров от ворот. Вдруг он остановился и указал на что-то, лежащее на земле. - Вот, - сказал он, - вот белая женщина, которую вы ищете. Усули и остальные вазири бросились вперед. Гнев и горе охватили их, когда они увидели обугленные останки человеческого тела. - Это она, - сказал Усули. - Может, нет, - возразил один из вазири, - может, это кто-то другой. - Мы можем проверить, - воскликнул второй. - Если среди пепла обнаружатся кольца, значит, это она. Он наклонился и принялся перебирать пепел в поисках колец, которые носила леди Грейсток. Усули уныло покачал головой. - Это она, - сказал он. - Вот и столб, к которому ее привязывали, - и он указал на обуглившийся ствол рядом с телом, - а даже если колец здесь нет, это ничего не значит, Мовуту мог сразу же их отобрать. Все могли покинуть деревню, кроме нее, она ведь была привязана и не сумела освободиться. Да, иначе и быть не могло. Вазири похоронили обгоревший труп и обозначили могилу пирамидой из камней. XVIII. ТРОПОЮ МЩЕНИЯ Тарзан, приноравливаясь к скорости Джад-бал-джа, довольно медленно продвигался домой. Он вновь перебирал в уме события последних недель. Хотя ему и не удалось завладеть сокровищами Опара, сумка с алмазами, которую он нес, в значительной степени компенсировала неудачу. Он только переживал за безопасность вазири. А еще ему хотелось разыскать тех белых, которые так коварно и подло обманули его, и примерно наказать их. Но поскольку его неодолимо тянуло домой, он решил отложить поиски белых на будущее. Вместе охотясь, питаясь и ночуя, человек и огромный лев продолжали свое путешествие по диким джунглям. Вчера они разделили мясо оленя, сегодня добыли кабана, и не было дня, чтобы они ложились спать голодными. Оставался всего один дневной переход до фермы, когда Тарзан обнаружил следы большого отряда воинов. Как некоторые люди прекрасно разбираются в биржевых сводках, поскольку от этого зависит их существование, так и Тарзан разбирался в следах, оставленных в джунглях, поскольку это было "sine qua non" - "непременное условие" его жизни. Поэтому Тарзан принялся внимательно изучать следы. Хотя отпечатки были оставлены несколько дней назад и частично затоптаны дикими зверями, оставшегося было достаточно для внимательного взгляда и чувствительных ноздрей человека-обезьяны. Его равнодушие вскоре сменилось острым любопытством, когда среди больших отпечатков воинов он вдруг увидел повторяющиеся следы белой женщины - любимые следы, которые он знал так же хорошо, как вы морщины на лице своей матери. - Вазири вернулись и рассказали ей о том, что я пропал, - произнес он вслух, разговаривая сам с собой. - И она отправилась вместе с ними искать меня. - Он повернулся к Нуме. - Что ж, Джад-бал-джа, мы поворачиваем от дома. Хотя нет, где она - там и дом. На шестой день чуткие уши Тарзана услышали шум приближающихся людей, и до его ноздрей донесся запах чернокожих. Отправив Джад-бал-джа в джунгли и приказав ему до поры до времени не показываться, человек-обезьяна взобрался на дерево и быстро двинулся навстречу приближающимся неграм. Когда расстояние между ними сократилось, и запах стал сильнее, Тарзан, еще не видя чернокожих, понял, что идут его вазири, но отсутствие самого главного запаха повергло его в недоумение. И вот, к великому изумлению опечаленных и расстроенных вазири, перед ними появился их любимый бвана. - Тарзан! - воскликнул Усули. - Это действительно ты? - Конечно, я, - откликнулся Тарзан. - Но где леди Грейсток? - О, бвана, как рассказать тебе? - вздохнул Усули. - Ты хочешь сказать... - начал Тарзан. - О, нет. Не может быть. С моей женой ничего не могло случиться, пока ее охраняют верные вазири. Воины повесили головы от стыда и печали. - Мы предлагаем за нее свои жизни, - просто сказал Усули. Он положил копье и щит на землю, широко развел руки в стороны, раскрыв перед Тарзаном грудь. - Бей, бвана, - сказал он. Человек-обезьяна отвернулся, понурив голову. Затем вновь взглянул на Усули. - Расскажи мне, как это случилось, - потребовал он, - и забудь свои глупые слова, как забыл их я. Усули кратко пересказал ход событий, приведший к гибели Джейн. Когда он закончил, Тарзан произнес всего лишь два слова, задав короткий вопрос: - Где Мовуту? - Это мы не знаем, - ответил Усули. - Но я узнаю, - сказал Тарзан. - Дети мои, возвращайтесь в свои хижины, и когда вы в следующий раз увидите Тарзана, знайте, что Мовуту мертв, Вазири просили разрешения сопровождать его, но человек-обезьяна и слышать об этом не хотел. - Сейчас вы должны быть дома. Вы и так слишком надолго оставили ваши стада и пашни. Идите домой и передайте Кораку, чтобы он тоже оставался дома. Таково мое решение. Но если я потерплю неудачу, пусть идет он и завершит начатое мной дело, если захочет. С этими словами он повернул в обратную сторону и издал долгий протяжный звук. Через миг в листве джунглей мелькнула фигура Джад-бал-джа, Золотого льва. - Золотой лев! - воскликнул Усули. - Он убежал от Кивази, чтобы отправиться на поиски своего любимого хозяина. Тарзан кивнул. - Он сделал много переходов по чужой стране, прежде чем нашел меня, - сказал человек-обезьяна, а затем, распрощавшись с вазири, отправился на поиски Мовуту, охваченный жаждой мщения. x x x Джон Пеблз, устроившийся в развилке ветвей большого дерева, встретил рассвет злой и измученный. Чуть ниже, на такой же неудобной развилке пристроился Дик Торн, а Краски, более изобретательный и энергичный, соорудил незатейливый настил из веток и лежал в относительном комфорте. Еще ниже футах в десяти среди листвы скрючился Блюбер. - Боже! - простонал Пеблз. - Пусть лучше меня сожрут львы, чем еще одна такая ночь! - Согласен, черт побери! - сказал Торн. - Есть львы или нет их, следующую ночь я проведу на земле. - Если бы у вас троих вместе взятых мозгов было бы хотя бы столько, сколько у тюленя, - заметил Краски, - вы смогли бы провести ночь на земле в относительной безопасности. - Слушай, Блюбер, мистер Краски обращается к тебе, - саркастически произнес Торн, упирая на слово "мистер". - Ой, ой! Мне не интересно его слушать, - взмолился Блюбер. - А напрасно, - подхватил Пеблз. - Он хотел, чтобы мы построили для него хижину этой ночью. Он даже рассказал нам, как это сделать, но сам, как истинный джентльмен, работать отказался. - Почему я должен что-то делать, если вы, здоровые лбы, ничего делать не желаете, - возмутился Краски. - Если бы я не снабжал вас пищей, вы давно бы передохли с голоду. И вы рано или поздно станете добычей львов или умрете от истощения, если не будете меня слушаться. Остальные не обратили на его слова никакого внимания. В последнее время они так часто ссорились, что перестали реагировать на взаимные оскорбления. За исключением Пеблза и Торна все они ненавидели друг друга, и вместе их удерживал лишь страх оказаться в одиночестве. Пеблз медленно спустился на землю, за ним последовал Торн, Краски и, наконец, Блюбер. Постояв немного в горестном молчании, Блюбер взглянул на свою порванную одежду. - Майн готт! - воскликнул он, чуть не плача. - Взгляните на мой костюм. Он стоил двадцать гиней! А сейчас за него не дадут и пенса. - К черту ваш костюм! - воскликнул Краски. - Мы заблудились, голодаем, нам постоянно угрожают дикие звери, а, может быть, и каннибалы, Флора исчезла в джунглях, а вы стоите тут и плачетесь о своем костюме за двадцать гиней! Вы мне надоели, Блюбер! Но идемте, мы должны двигаться. - Куда? - спросил Торн. - Конечно, на запад, - ответил Краски. - Там побережье, и у нас одна надежда - попытаться добраться до него. - Но побережье не там! - закричал Пеблз. - Как? - Мы шли вчера весь день, и я все время чувствовал, что мы идем неправильно. Торн взглянул на него с удивлением. - Что ты имеешь в виду? Что неправильно? - Это не запад, - ответил Пеблз. - Он ведет нас неверным путем. Пеблз кивнул в сторону русского, который стоял подбоченясь и вопросительно смотрел на остальных. - Если вы думаете, что я выбрал неправильное направление, Пеблз, - сказал Краски, - можете поворачивать и идти, куда хотите, а я пойду в том направлении, в котором мы шли, и это правильный путь. - Нет, неправильный, - настаивал Пеблз, - и я докажу это. Когда мы идем на запад, солнце должно быть слева. Но с тех пор, как мы идем без негров, оно ведет себя как-то странно. Я все время чувствовал, что что-то здесь не так, а теперь понял. Это же и ежу понятно. Теперь-то мы пойдем на запад! - Черт побери! - воскликнул Торн. - Выходит, мы шли не на запад, а он утверждал, что на запад. - О, - простонал Блюбер. - Значит, нужно столько же пройти обратно? Краски рассмеялся и повернулся, чтобы продолжить путь в выбранном направлении. - Можете идти, куда вам вздумается, умники, - сказал он. - Но когда пойдете, подумайте над тем, что вы находитесь южнее экватора, и здесь солнце всегда севернее, что не мешает ему по привычке садиться на западе. Блюбер первым понял справедливость слов Краски. - Пошли, ребята, - сказал он и пошел вслед за русским. Пеблз стоял, почесывая затылок, озадаченный неразрешимой проблемой. Торн задумался тоже. Но вот и он повернулся и двинулся за Краски и Блюбером. - Пошли, Джон, - позвал он Пеблза, - мне этого не понять, но, наверное, они правы. Мы идем туда, где вчера вечером садилось солнце. Значит, запад там. Постояв еще немного, Пеблз плюнул и побежал за Торном. В течение нескольких часов, голодные и со стертыми ногами, пробирались они через джунгли. Не приученные к жизни в лесу, они шли наобум. В любую минуту на них могли напасть хищники или свирепые племена чернокожих, но даже самый шумный и неосмотрительный враг мог подобраться к ним, оставаясь незамеченным. Вскоре после полудня, когда они выступили на небольшую поляну, свист стрелы, пролетевшей над самой головой Блюбера, заставил их в страхе остановиться. С криком ужаса Блюбер как подкошенный рухнул на землю. Краски вскинул ружье и выстрелил. - Там! - крикнул он. - За теми кустами! В этот миг другая стрела прилетела с противоположной стороны и впилась ему в руку. Пеблз и Торн, громоздкие и коренастые, принялись действовать с меньшей быстротой, чем русский, но подобно ему, не проявляя страха. - Ложись! - приказал Краски. Все упали в густую траву, а в этот момент на поляне появилось два десятка охотников-пигмеев, и туча стрел засвистела над затаившимися людьми, а с ближайшего дерева за всем происходящим наблюдали два серо-стальных глаза. Блюбер лежал, закрыв лицо руками, его бесполезное ружье валялось рядом, но Краски, Пеблз и Торн всаживали пулю за пулей в кричащих пигмеев. Краски и Пеблз уложили из своих винтовок по одному охотнику, а остальные отступили на безопасное расстояние в джунгли. На короткое время наступило затишье. Вдруг в тишине из густой листвы ближайшего дерева раздался голос. - Не стреляйте без моего приказа, - произнес он по-английски, - и я спасу вас. Блюбер поднял голову. - Только побыстрее! - воскликнул он. - Мы не будем стрелять. Спаси меня, и я дам тебе целых пять фунтов. С дерева донесся низкий долгий свистящий звук, и наступила тишина. Пигмеи, удивленные странным звуком, приостановили наступление, но вскоре, не слыша ничего подозрительного, вновь вышли из-за густого кустарника и выпустили новую тучу стрел. В этот момент с нижней ветви на землю спрыгнул белый гигант, а из джунглей выскочил огромный лев. - Ой! - простонал Блюбер и вновь закрыл лицо руками. Пигмеи в испуге остановились, а их предводитель воскликнул: - Это же Тарзан из племени обезьян! Как по команде пигмеи развернулись и бросились обратно в джунгли. - Да, это действительно Тарзан, - крикнул им вдогонку человек-обезьяна, - а еще золотой лев! Поскольку он говорил на языке пигмеев, белые не поняли ни слова. Затем Тарзан обратился к ним. - Вставайте, - сказал он, - пигмеи ушли. Все четверо поднялись. - Кто вы и что здесь делаете? - спросил человек-обезьяна, но тут же узнав их, добавил, - впрочем, я вас знаю. Вы те самые негодяи, которые опоили меня колдовским зельем и бросили в своем лагере как беспомощную добычу первому льву или дикарю... Блюбер выступил вперед, непрерывно кланяясь и угодливо улыбаясь. - Ах, мистер Тарзан, мистер Тарзан, мы ведь вас не знали. О, если б мы знали, что вы Тарзан! Спасите меня, мистер Тарзан! Я дам вам десять фунтов, нет, двадцать, нет, все, что угодно. Назовите вашу цену, спасите меня, я все отдам! Тарзан молча посмотрел на него и равнодушно повернулся к остальным. - Я ищу одного из ваших людей, - сказал он. - Чернокожего по имени Мовуту. Он убил мою жену. Где он? - Нам ничего о нем не известно, - ответил Краски. - Мовуту предал нас и сбежал. Ваша жена и еще одна девушка были в лагере вазири, когда мы вместе защищались от негров с западного побережья. После отступления неприятеля мы обнаружили, что обе девушки исчезли. Мы их ищем. - Мои вазири рассказали мне об этом, но видели ли вы Мовуту потом? - Нет, - ответил Краски. - Что вы здесь делаете? - Мы сопровождали мистера Блюбера в научной экспедиции, - солгал русский. - У нас сейчас большие проблемы. Наши проводники, аскари и носильщики взбунтовались и сбежали. Мы совершенно беспомощны. - Да, да, - подтвердил Блюбер. - Выручите нас! Но, пожалуйста, уберите вашего льва. Он действует мне на нервы! - Он не повредит вам без моего приказа, - ответил Тарзан. - Тогда, ради Бога, не приказывайте ему этого! - воскликнул Блюбер. - Куда вы собираетесь идти? - спросил человек-обезьяна. - Мы хотим добраться до побережья, - ответил Краски, - а оттуда домой, в Лондон. - Пойдемте со мной, - произнес Тарзан. - Возможно, я вам помогу. Вы не заслуживаете этого, но я не могу видеть, как погибают в джунглях белые люди. Они последовали за ним на запад, а ночь провели в лагере у небольшого ручья. Четверым лондонцам было трудно привыкнуть к присутствию страшного льва, а Блюбер пребывал в паническом состоянии. Когда они расположились у костра за ужином, добытым Тарзаном, Краски предложил соорудить убежище от диких зверей. - Не надо, - сказал Тарзан. - Джад-бал-джа будет охранять нас. Он будет спать рядом со мной, и то, что не услышит один, услышит другой. Блюбер вздохнул. - Майн готт! - воскликнул он. - Я заплатил бы десять фунтов, чтобы провести спокойную ночь. - Эта ночь будет спокойной и следующая тоже, - ответил Тарзан. - Никто не посмеет напасть на нас, пока с нами Джад-бал-джа. - Тогда позвольте пожелать вам спокойной ночи, - сказал Блюбер, отошел на несколько шагов от костра, лег на землю и моментально заснул. Торн и Пеблз последовали его примеру, а потом и Краски... Русский лежал в полудреме, слегка прикрыв глаза. Он увидел, как Тарзан поднялся со своего места у костра и направился к ближайшему дереву, где уже спал Джад-бал-джа. Когда он вставал, из набедренной повязки выпал небольшой, туго набитый кожаный мешок. Краски, мгновенно сбросивший с себя дрему, следил за каждым движением Тарзана. Человек-обезьяна подошел к спящему льву и расположился рядом. Через некоторое время, когда Краски решил, что они спят, он медленно и осторожно пополз к мешочку. Наконец русский добрался до сумки, схватил ее и спрятал под одежду. Потом пополз обратно к своему месту. Здесь он лег на бок и, притворившись спящим, осторожно ощупал сумку пальцами. - Похоже на камни, - пробормотал он. - Несомненно, это булыжники, служащие для украшения этого дикого пэра Англии. Невозможно представить, что этот варвар заседает в палате лордов. Краски бесшумно развязал узел, и через мгновение часть содержимого оказалась у него на ладони. - О, Боже! - воскликнул он. - Алмазы! Он быстро высыпал еще немного драгоценностей и с жадностью разглядывал их - огромные сверкающие камни чистой воды и такой невероятной ценности, что только созерцание их потрясло русского. - Боже мой! - повторил он. - Я богат как Крез. Он вновь уложил камни в мешок, по-прежнему одним глазом следя за Тарзаном и его львом. Они не шевелились, и Краски спрятал драгоценности под одежду. - Завтра, - бормотал он, - завтра, если даст Бог, и если выдержат мои нервы эту ночь. На следующий день Тарзан с четырьмя лондонцами подошел к деревне, состоявшей из множества хижин, обнесенных крепким частоколом. После обычной церемонии приветствия Тарзан повернулся и поманил к себе европейцев. - Это мои друзья, - сказал он вождю племени, - они хотят в безопасности добраться до побережья. Дай им охрану. Об этом тебя прошу я, Тарзан из племени обезьян. - Тарзан - великий вождь, Повелитель джунглей, его желание - закон, - ответил тот. - Вот и хорошо! - произнес человек-обезьяна. - Накормите их как следует, а у меня свои дела, я не могу остаться. - Их животы будут полны, и они в безопасности достигнут побережья, - заверил вождь. Не простившись и даже не взглянув в сторону белых, Тарзан прошел мимо, а по пятам за ним следовал Джад-бал-джа, Золотой лев. XIX. ОСТРОЕ КОПЬЕ УБИВАЕТ Краски провел бессонную ночь. Он понимал, что рано или поздно Тарзан обнаружит пропажу алмазов, вернется и потребует объяснений у лондонцев, которым помог. Поэтому при первых же признаках рассвета, когда небо на востоке заалело, он поднялся с охапки сухой травы в хижине, отведенной вождем им с Блюбером на двоих, и осторожно выбрался на деревенскую улицу. - Боже! - говорил он сам себе. - Есть только один шанс из тысячи в одиночку добраться до побережья, но это, - и он взвесил в руке мешочек с алмазами, - это того стоит, ради этого можно и жизнью рискнуть. Это богатство тысячи королей. Боже, что я смогу сделать с этим в Лондоне, в Париже, в Нью-Йорке! Он осторожно покинул деревню, и вскоре джунгли сомкнулись за Карлом Краски. Блюбер первым обнаружил отсутствие компаньона, поскольку, хотя и не дружил с русским, но вынужден был держаться его, так как Торн и Пеблз дружили между собой. - Вы не видели Карла? - спросил он у Пеблза, когда все трое собрались у костра завтракать. - Нет, - ответил Пеблз, - наверное, спит еще. - Его нету в хижине, - возразил Блюбер, - и его там уже не было, когда я проснулся. - Он не пропадет, - заметил Торн, жуя тушеное мясо, присланное вождем на завтрак. - Наверное, он задержался у какой-нибудь местной красотки. - И англичанин улыбнулся при этом шутливом намеке на всем известную слабость Краски. Они закончили трапезу и отправили воина к вождю узнать, когда можно будет выступить в путь, а Краски все не появлялся. К этому времени Блюбер уже всерьез забеспокоился. Не из-за Краски, а из-за себя. Если с русским могло что-нибудь случиться в этой дружественной деревне, такая же судьба может постигнуть и его. Когда он изложил свою мысль остальным, те тоже призадумались, и в конце концов они отправились к вождю. При помощи жестов, пиджин-инглиш и нескольких слов на местном диалекте, которые они успели выучить, им удалось сообщить вождю об исчезновении Краски и потребовать от него объяснений. Вождь был удивлен не меньше их и немедленно приказал начать поиски. Вскоре было установлено, что в деревне его нет, а затем обнаружили следы, ведущие через ворота в джунгли. - Майн готт! - воскликнул Блюбер. - Он ушел и ушел один посреди ночи. Он рехнулся. - Что он задумал, черт побери? - проворчал Торн. - У вас ничего не пропало? - спросил Пеблз. - Может, он украл чего-нибудь? - Ой, ой! Что же он мог украсть? - сказал Блюбер. - Ружья, снаряжение - все на месте. Он ничего не взял. У нас здесь вообще нет ничего ценного, кроме моего костюма за двадцать гиней. - Но почему тогда он это сделал? - спросил Пеблз. - А может, он лунатик? - предположил Торн. - Встал во сне и ушел. Это было единственное объяснение таинственного исчезновения Краски, которое могли придумать трое перепуганных мужчин. x x x Краски держал ружье на плече и уверенно шел по узкой звериной тропе. В правой руке он сжимал тяжелый автоматический пистолет. Слух его был напряжен, он все время прислушивался, боясь обнаружить звуки погони. Кроме того, один в таинственных джунглях, он все время опасался встретиться с кем-нибудь из кошмарных чудовищ, от этого с каждой пройденной милей ценность алмазов уменьшалась пропорционально росту опасностей, подстерегавших его на пути к побережью. Вдруг он увидел огромную змею, свесившуюся с дерева прямо перед ним. Краски не решился стрелять, опасаясь привлечь внимание возможных преследователей. Ему пришлось свернуть с тропы в заросли джунглей. Когда он вновь возвратился на тропу, обогнув дерево со змеей, его одежда была изодрана в клочья, тело болело, а из многочисленных царапин сочилась кровь - ему пришлось продираться сквозь колючий кустарник. Он обливался потом и шатался от усталости, а одежда кишела муравьями, непрерывные укусы которых причиняли ему настоящие мучения. На ближайшей поляне он сорвал с себя одежду и принялся освобождаться от маленьких мучителей. На одежде был такой толстый слой муравьев, что он не решился надеть ее снова. Ему удалось спасти от этой безжалостной орды лишь мешочек с алмазами и оружие. Стряхнув муравьев с того, что ему удалось спасти, Краски пошел дальше по тропе без, одежды и обуви таким, каким родила его мать. Когда через полчаса, задохнувшись от усталости и боли, он лег на траву, ему стало понятно все безумие его плана в одиночку добраться до побережья. Сейчас Краски находился в отчаянном положении еще и потому, что ничем нельзя так подорвать уверенность и спокойствие цивилизованного человека, как отсутствием одежды. Нагота парализовала его волю, он не чувствовал бы себя столь беззащитным, даже если бы потерял оружие. Теперь это был охваченный ужасом человек, робко кравшийся по тропе. Эту ночь, голодный и замерзший, Краски провел на дереве, а под ним с ревом, кашлем и рычанием сновали по джунглям охотящиеся хищники. Дрожа от холода и страха, он испытывал сильную слабость, а когда впадал в тяжелую дремоту, это был не отдых, а только встреча с новыми кошма