Джеймс Блиш. Вернись домой, землянин --------------------------------------------------------------- Города в полете-3 --------------------------------------------------------------- Автор благодарен Роберту М. Амуссену, Вирджинии Кидд, Трумэну М. Тэлли и Генри Е. Состману - и, конечно же, человеку, которому посвящается эта книга - за помощь в редактуре. ПРИМЕЧАНИЕ АВТОРА Основа "Бегства городов" или "Городов в полете" явилась скетчем последних двух глав этого тома, в котором - и интуиция всегда со своей обыкновенно бесполезной четкостью - я намеревался отбросить концепцию Вагнерианских пропорций, сжав ее до размеров примерно в 10000 слов. Но внимательный редактор журнала, которому и посвящается книга ВЕРНИСЬ ДОМОЙ, ЗЕМЛЯНИН, не позволил мне проявить такую глупость. Он отказался от рассказа, прислав мне пространное письмо на четырех страницах, в котором он детально указал мне на многие вопросы, которые мне не удалось задать самому себе - и таким образом заставил меня работать над проектом, на который у меня, как я впоследствии понял, ушло пятнадцать лет. "Бегство Городов" теперь охватывает период примерно в 2000 лет. Эта книга, являющаяся третьей из четырех, изображает мои города-Бродяги в расцвете их собственной роли в этой истории. А как они пришли к этому, является предметом двух предшествующих томов - ОНИ ДОСТИГНУТ ЗВЕЗД и ЖИЗНЬ РАДИ ЗВЕЗД. Последний том ГРОМ ЦИМБАЛ (ТРИУМФ ВРЕМЕНИ), изображает как именно они воспользовались своей неограниченной свободой. Джеймс Блиш Эрроухед, Милфорд, Пенсильвания 1. УТОПИЯ Когда Джон Амальфи очутился на узком выступе из ободранного гранита с пыльной балюстрадой, его память споткнулась об один из тех коротких заторов вокруг смысла слова, которые когда-то раздражали его постоянно. Подобные моменты замешательства сейчас уже были довольно редки, но, тем не менее, все равно раздражали. На этот раз ему не удавалось определить, как следует называть то место, куда он сейчас направлялся: колокольня или капитанский мостик? Вопрос этот, конечно, относился только к области семантики, и ответ зависел, как говорили в прошлом, от точки зрения. Выступ опоясывал здание Городского Центра. А сам Город являлся космическим кораблем, большей частью которого можно было управлять из этого Центра. Амальфи уже привык, находясь здесь, изучать звездные моря, мимо которых проплывал корабль. Вот почему это место вполне можно было назвать корабельным мостиком. Но в то же время корабль был настоящим городом с тюрьмами и спортивными площадками, аллеями и снующими котами, а на самой колокольне все еще находился один колокол, хотя язык его давно куда-то пропал. Сам Город продолжал носить название Нью-Йорк, но, как показывали древние карты, это было не совсем точно: летающий город состоял из одного Манхэттена - округа Нью-Йорка. Перешагнув порог, Амальфи ступил на гранитную плиту. Возникшая дилемма не была новой: подобные мысли часто посещали его с тех пор, как Город поднялся в небо. Назначение многих городских объектов в ходе космического полета совершенно изменилось, и иногда было непросто решить, как правильнее их теперь называть. Трудность состояла в том, что, хотя колокольня Городского Центра выглядела сейчас совсем так же, как в 1850 году, она выполняла теперь функцию командного мостика космического корабля. Амальфи подумал о том, что ни старое, ни новое название не могут точно выразить понятие, соответствующее этому объекту в новых условиях. Он посмотрел вверх. Небо выглядело таким же, каким оно было ясной тихой ночью 1850 года. Экран спиндиззи, полностью окружавший летящий Город, был невидим. Пропуская только эллиптически поляризованный свет, экран был покрыт пятнами в тех местах, где находились видимые из космоса звезды. Их яркость поэтому уменьшалась на три порядка. Если не считать отдаленного и приглушенного жужжания самих спиндиззи - шум от них несомненно был меньше многоголосого грома уличного движения, которым был наполнен Город до того, как поднялся в воздух, - вряд ли можно было заметить хотя бы малейшие признаки того, что Город мчался в межзвездной пустоте. При желании Амальфи мог бы припомнить дни, когда он был мэром этого Города, - хотя период этот оказался весьма непродолжительным, - и Отцы Города решили, что пора уйти в космос. Это случилось в 3111 году, когда все основные города уже несколько десятилетий находились в полете, покинув Землю. Амальфи было в ту пору чуть больше ста лет. Функции управляющего Городом тогда выполнял человек по имени де Форд, который некоторое время разделял с Амальфи чувство приятной неопределенности относительно того, как именовать предметы, совершенно изменившиеся в ходе полета. Около 3300 года Отцы Города расстреляли де Форда за то, что он коварно нарушил условия контракта, заключенного Городом с планетой Эпоха; это бросило на Город несмываемое черное пятно - полицейские до сих пор не забыли об этом случае. Новым управляющим стал молодой человек - едва ли он достиг тогда 400-летнего возраста - Марк Хэзлтон. Отцы Города относились к нему столь же холодно, как и к де Форду, причем примерно по тем же причинам. Хэзлтон родился уже после отбытия Города с Земли, и поэтому не испытывал затруднений в подборе подходящих слов для обозначения городских сооружений. Амальфи иногда казалось, что сам он - последний человек на борту летящего корабля, кого иногда еще приводят в замешательство особенности старого земного мышления. Даже сама привязанность Амальфи к зданию Городского Центра как штабу управления Городом выдавала его приверженность былым земным порядкам. Городской Центр был старейшим зданием на борту, поэтому из него были видны только немногие из более поздних городских сооружений. Приземистое здание Центра со всех сторон окружали новые строения, однако Амальфи не обращал на них внимания. С колокольни, или мостика, - очевидно, так правильнее было его называть - он привык смотреть не по сторонам, а прямо вверх, откинув голову на мощной бычьей шее. Да и какой смысл смотреть на здания, окружавшие Бэттери-парк? Он и так уже нагляделся на них. Наверху, однако, сейчас находилось только солнце, окруженное черным полотном с пятнами звезд. Они уже приблизились к солнцу настолько, что можно было отчетливо различить его диск, медленно увеличивающийся в размерах. Амальфи наблюдал за ним, когда вдруг микрофон в его руке начал попискивать. - Для меня и этот вид вполне хорош, - произнес Амальфи, с неохотой склоняя лысую голову к микрофону. - Это звезда типа G или что-то в этом роде. Джейк из Астрономического отдела говорит, что в этой системе есть две планеты, похожие по условиям на Землю. Архивные данные свидетельствуют, что обе они заселены. Там есть люди, может быть, найдется и работа. Микрофон беспокойно трещал, звуки доносились из него отчетливо, однако ничего вразумительного Амальфи не уловил, хотя и продолжал внимательно слушать. - Политика, - сказал Амальфи. Он произнес это слово небрежно, словно набросал краткое примечание на полях рукописи. Микрофон смолк. Амальфи выключил его и направился назад, ступая по старым каменным ступеням, ведущим к колокольне (или мостику?). Хэзлтон ожидал его в кабинете, постукивая тонкими пальцами по столу. Управляющий был необычайно высок и как-то расхлябан в движениях. Он сидел в кресле, и его поза показалась Амальфи несобранной и ленивой. Если прилагать усилия ради поиска окольных путей - признак лени, Амальфи вполне мог назвать Хэзлтона самым ленивым человеком в городе. Но был ли он ленивее кого-либо за пределами Города, не имело никакого значения. Все, что происходило вне Города, не оказывало влияния на его внутреннюю жизнь. - Ну? - обронил Хэзлтон. - Все в порядке, - пробормотал Амальфи. - Это обычная желтая карликовая звезда со всеми своими атрибутами. - Конечно, - ответил Хэзлтон, криво усмехаясь. - Не понимаю, почему ты всегда настаиваешь на том, чтобы лично осмотреть каждую звезду, которая встречается на нашем пути. В моем кабинете есть экраны, а Отцы Города располагают всей необходимой информацией. Еще до того, как мы заметили эту звезду, мы знали, что она собой представляет. - Я предпочитаю посмотреть сам, - сказал Амальфи. - Не зря же я был мэром более шестисот лет. Пока я не увижу солнце собственными глазами, я не могу сказать о нем ничего определенного. Только осмотрев его, я могу прийти к какому-то выводу. Изображение на экране совершенно лишено подлинного содержания. Его невозможно по-настоящему прочувствовать. - Все это чушь, - беззлобно заметил Хэзлтон. - А что твои чувства говорят по поводу этой звезды? - Это хорошее солнце. Мне оно нравится. Мы опустимся здесь. - Ну хорошо. Может быть, рассказать тебе о том, что там происходит? - Я знаю, знаю, - заверил Амальфи. Нервным голосом, нарочито растягивая слова, он произнес обычную механическую сентенцию Отцов Города: "ПО-ЛИТИ-ЧЕСКАЯ СИТУАЦИЯ О-ЧЕНЬ ТРЕ-ВОЖНАЯ". Меня беспокоит положение с едой, в котором мы можем оказаться. - Да? А что, дела обстоят так уж плохо? - Пока еще нет, но если мы где-то не обоснуемся, то нам придется туго. В цистернах с хлореллой произошла еще одна мутация. Наверно, она началась, когда мы проходили через радиационные поля около Сигмы Дракона. Если говорить об урожае, то сейчас мы снимаем более двух тонн с одного акра. - Но это не так плохо. - Неплохо, но урожай неуклонно снижается. Если мы не победим вирус, примерно через год урожая не будет вовсе. К тому же у нас недостаточен запас сырой нефти, чтобы подойти к следующей из ближайших звезд. Мы просто свалимся на нее, пожирая друг друга. Хэзлтон пожал плечами. - Это еще спорный вопрос, босс, - сказал он. - Прежде мы не сталкивались с мутацией, которую не смогли бы победить. А на этих двух планетах очень опасно. - Они воюют друг с другом. Нам уже приходилось встречаться с такой ситуацией. Нет необходимости принимать чью-либо сторону. Мы спустимся на ту планету, которая нам больше подходит. - Если бы это была обычная межпланетная склока, это было бы полбеды. Но дело в том, что одна из этих планет - третья от солнца - нечто вроде самостоятельно развивающегося полипа Империи Хрунты, а вторая - из числа тех, что остались после краха гамильтонианцев. Они воюют уже около века и не поддерживают никаких контактов с Землей. А теперь земляне обнаруживают их. Представляете, что может произойти? - И что же? - спросил Амальфи. - Они сметут их обоих, - угрюмо произнес Хэзлтон. - Мы только что получили от полиции официальное предупреждение убраться отсюда ко всем чертям. Желтое солнце над Городом почти совсем исчезло. Метрополия Бродяг, удаляясь от двух теплых беспокойных миров, включив двигатели на четверть мощности, уверенно направлялась в укрытие холодной зеленовато-голубой тени одной из разрушенных планет этой системы. Квартет холодных маленьких лун застыл в па менуэта вокруг зигзагообразного излома аммиачных бурь, объявших газовый гигант. Амальфи пристально вглядывался в экраны. Маневрирование в ограниченном пространстве и балансирование Города между гравитационными полями было тонким делом, заниматься которым ему приходилось не часто. Обычно причаливали на предельной скорости. Свойственное ему ощущение пространственной ситуации сейчас нуждалось в помощи электронных систем. - Двадцать третья улица, слишком круто, - произнес он в микрофон. - Вы подошли близко к двухградусному выступу в вашем квадрате экрана. Подстройтесь. - Есть подстроиться, босс. Амальфи наблюдал на экране за гигантской планетой и ее оледеневшими спутниками. Слегка дрогнула игла прибора. - Отключение! Город вздрогнул и погрузился в безмолвие. Молчание это немного пугало: отдаленный шум спиндиззи стал для всех столь привычным, что казался неотъемлемой частью окружающего мира. Когда он стих, у Амальфи словно перехватило дыхание. Он непроизвольно зевнул, пытаясь противостоять воображаемой нехватке кислорода. Хэзлтон тоже зевнул, однако глаза его блестели. Амальфи чувствовал, что управляющий сейчас доволен собой: ведь это был его план, и он мог больше не беспокоиться по поводу того, что город находится в серьезной опасности. Теперь можно было расслабиться. Амальфи оставалось только надеяться, что Хэзлтон не перехитрил самого себя и заодно - весь город. Им уже приходилось попадать в сложное положение, осуществляя планы Хэзлтона. Взять хотя бы эпизод на планете Тор-5. Эта планета, наверно, была самой неудачной из всех планет заселенной части галактики, на которой городам-бродягам когда-либо приходилось обосновываться. Первым из таких городов, попавших на Тор-5, был загадочный объект, утративший собственное имя и называвший себя Главными Межзвездными Торговцами. К моменту, когда этот город покидал планету, за ним закрепилось еще одно имя - Бешеные Псы. Ненависть к бродягам была на Тор-5 наследственной, и по веским причинам... - Посидим здесь тихо с недельку, - сказал Хэзлтон, толкая туда-сюда приплюснутыми пальцами бегунок логарифмической линейки. - Еды нам хватит. Джейк вывел нас на весьма подходящую орбиту. Полицейские будут уверены, что мы собираемся уйти за пределы этой системы. Здесь их слишком мало, чтобы оцепить сразу обе планеты, да еще прочесывать пространство, разыскивая нас. - Будем надеяться. - По-моему, все логично, как ты думаешь? - спросил Хэзлтон, сверкая глазами. - Рано ли поздно - я думаю, это займет не более нескольких недель, - они определят, какая из двух планет сильнее, и сконцентрируют на ней все свои силы. Как только это произойдет, мы сразу же направимся на ту планету, где полицейских будет меньше. Вряд ли они смогут помешать нашей высадке, и тогда уж мы там поживимся. - На словах-то все хорошо. Но когда мы направимся на более слабую планету, наши намерения станут совершенно очевидными, и у полиции будет прекрасный повод разрушить Город. - Совсем не обязательно, - настаивал Хэзлтон. - Одного только нарушения закона недостаточно, чтобы они обрушились на нас. Если понадобится, мы потребуем суда и покажем, что законы, установленные для бродяг, совершенно негуманны. Им это известно так же хорошо, как и нам. А здесь, пока мы находимся среди их врагов, полиция не сможет применить к нам законы. Это напоминает мне положение с Уэбстером - нашим инженером-ядерщиком, который заявил о своем желании покинуть нас. Он один из тех, кто родился еще на Земле, а вы знаете, насколько ценны эти люди. Мне совсем не хотелось бы, чтобы он ушел. - Если он решил уйти, то добьется своего, - сказал Амальфи. - А что он выбрал? - Собирается выйти, когда мы остановимся в следующий раз. - Что ж, похоже что так. Нам придется... Зазвенел телефон внутренней связи на пульте управления полетом. Амальфи нажал кнопку. - Мистер мэр? - Да. - Говорит сержант Андерсон с наблюдательного пункта у Собора. В поле зрения появился большой корабль. Он приближается к нам из-за газового гиганта. Мы пытаемся вступить с ним в контакт. Это военный корабль. - Благодарю, - сказал Амальфи, бросив взгляд на Хэзлтона. - Подключите их к внутренней связи здесь, когда сможете установить связь с кораблем. Он принялся вращать рукоятку управления камерой, пока на экране кромка гигантской планеты не установилась напротив обозримой части Города. Амальфи заметил какой-то серебристый свет. Приближающийся корабль все еще освещался лучами солнечного света; он несомненно имел огромные размеры - иначе его невозможно было бы разглядеть с такого расстояния. Мэр в несколько раз увеличил масштаб изображения и сумел заметить какую-то трубу, которая на экране была размером с палец. - Он не пытается спрятаться, - прошептал Амальфи, - да и как можно спрятать такой гигантский корабль. Он никак не меньше тысячи футов в длину. Похоже, мы не смогли их обмануть. Хэзлтон наклонился и принялся рассматривать безобидного вида цилиндрическую трубу. - Мне кажется, это не полицейский корабль, - сказал он. - Полицейские корабли обычно продолговатые, на них много выпуклостей. На этом же - всего четыре башни, "выросшие" из корпуса - в древности такую конструкцию называли обтекаемой. Видите? Амальфи кивнул, в раздумье выпятив нижнюю губу. - Наверно, местная конструкция. Предназначена для быстрых перемещений в атмосфере. Архаичный аппарат, должно быть, с двигателями Муира. Снова раздались сигналы селекторной связи. - Есть портрет визитеров, сэр, - сообщил сержант Андерсон. Изображение корабля и зеленовато-голубой планеты исчезло с экрана, и на нем появилось молодое приятное мужское лицо. - Как поживаете? - официально поздоровался он. Вопрос этот, казалось, ничего не значил, да и тон подтверждал, что ответа не требуется. - Я говорю с командиром... летающей крепости? - Это так, - ответил Амальфи. - Я выполняю функции мэра, а этот человек - управляющий Городом. Каждый из нас отвечает за свою часть в командовании кораблем. Кто вы? - Капитан Сэвэдж Федерального Флота Утопии, - ответил молодой человек, не улыбнувшись. - Можем мы получить разрешение приблизиться к вашему форту или городу - как правильнее вас называть? Мы хотели бы послать к вам своего представителя. Амальфи выключил звук и посмотрел на Хэзлтона. - Что ты думаешь? - спросил он. Офицер Утопии вежливо отвел глаза, подчеркивая, что не считает нужным следить за губами говорящих. - Мне кажется, опасности нет. И все-таки, у них слишком большой корабль, пусть даже старый и похожий на музейный экспонат. Они вполне могут послать своего представителя в шлюпке. Амальфи снова включил звук. - В данных обстоятельствах мы даем свое разрешение при условии, что корабль останется на месте, - сказал Амальфи. - Уверен, капитан, вы поймете меня. Однако, вы, если хотите, можете послать к нам шлюпку. Мы примем вашего представителя. Или можем обменяться заложниками... Рука Сэвэджа пересекла экран, как бы отбрасывая это предложение. - В этом совсем нет нужды, сэр. Мы слышали, что межзвездный корабль сделал вам предупреждение о необходимости покинуть эти места. Нам показалось, что ваш враг мог бы сделать нас друзьями. Надеемся, что вы могли бы пролить свет на эту, в лучшем случае запутанную, ситуацию. - Возможно, - сказал Амальфи. - Если на данный момент это все... - Да, сэр. Конец связи. - Конец. Хэзлтон поднялся. - Предположим, я встречусь с посланцем. В вашем кабинете? - Хорошо. Управляющий Городом вышел, и Амальфи спустя несколько секунд последовал за ним, закрыв башню управления на ключ. Город находится на орбите и останется там до тех пор, пока не придет время опять отправиться в полет. Выйдя на улицу, Амальфи вызвал такси. От башни управления, расположенной на пересечении Тридцать Четвертой улицы и Авеню, до Городского Центра, находящегося в районе Боулинг Грин, было довольно далеко. Амальфи же задал Жестянке Кэбби еще более длинный маршрут. В старые, давно забытые времена, таксист мог бы заработать на такой поездке кучу денег. Амальфи уселся на заднее сиденье, закурил сигару (в Городе выращивали табак методом гидропоники) и попытался вспомнить все, что когда-либо слышал о гамильтонианцах. В первые годы космических путешествий они были чем-то вроде республиканской секты. Тогда был большой шум в обществе. Гамильтонианцы пытались расширить свои ряды... правительственное неодобрение, затем запрет... хм... Все это было так давно, что Амальфи даже не был уверен, что не перепутал эти события с какими-то другими эпизодами Земной истории. Но исход гамильтонианцев все же _и_м_е_л_ место. Отправляясь в переполненных кораблях колонизировать другие планеты, они пытались устроить там жизнь по своему образцу. Одна из наций, живших в то время на Земле, исповедовала разновидность гамильтонианизма, которая получила название тимократии. Просуществовала она недолго и вскоре исчезла, но не без следов. Почти все основные политические события после очередного космического полета отзывались где-то в населенной людьми части вселенной. Утопию, видимо, колонизировали одной из первых. Представители Хрунтанской Империи, прибудь _о_н_и_ сюда первыми, разумеется, разместили бы свои гарнизоны на обеих планетах. Воспоминания об Империи Хрунты были весьма отчетливыми, поскольку относились к более позднему времени. Однако и вспоминать о ней особенно было нечего. Когда жизнь на Земле начала окончательно разваливаться, в воздух ежедневно поднимались дюжины разных опереточных империй, отправлявшихся искать счастья в самых отдаленных уголках вселенной. Просто Алоиз Хрунтан оказался самым удачливым из всех самозваных императоров. Его владения расширялись со скоростью создания средств сообщения - только они сдерживали распространение абсолютной автократии. Но потом, незадолго до того как самого Хрунтана убили собственные сыновья, разделив его владения на отдельные княжества, империя стала загнивать. Со временем эти герцогства в свою очередь подпали под номинальную, хотя непреодолимую, власть Земли, оставив, точно так же, как и гамильтонианцы, наследство в виде нескольких заброшенных колоний - миры, где люди испытывали наслаждение от бесплодных мечтаний. Такси замедляло бег; в окне проплыл фасад Городского Центра. На стене его красовался когда-то отчеканенный золотом призыв: "ПОДСТРИЧЬ ВАШУ ЛУЖАЙКУ, ЛЕДИ?". В свете гигантской планеты буквы сами казались сейчас зелеными. Амальфи глубоко вздохнул. Все эти политические выскочки так глупы: всегда пытаются поднять шум, когда речь идет о том, чтобы просто добыть продовольствие. Первое, на что обратил внимание Амальфи, войдя в свой кабинет, было смущение Хэзлтона - явление крайне редкое. Амальфи не мог припомнить ничего подобного. Хэзлтон всегда был образцовым гражданином космоса: жизнерадостный, деятельный, ничему не удивляющийся и не поддающийся обману. В кабинете находилась девушка, которую Амальфи принял за одну из секретарш парламента, без которых в городе не обходилось ни одно дело. - Что случилось, Марк? Где представитель Утопии? - Это она, - ответил Хэзлтон, не указывая на девушку. Амальфи почти физически ощутил, как брови его поползли вверх. Повернувшись к гостье, он принялся разглядывать ее. Она оказалась довольно красивой: черные с голубым отливом волосы, серые, очень искренние и немного удивленные глаза, невысокая ладная крепкая фигура. Одета девушка была весьма странно, подобных одеяний Амальфи видеть не приходилось: сверху нечто вроде мешка с отверстиями для головы и рук, плотно стянутого на талии. Ноги от ягодиц и чуть ниже колен были обернуты в большую трубу из черной материи, перетянутую вверху ремнем. Ступни, словно футлярами, были покрыты подобием носков из тонких кружев. Мешок на теле украшали разноцветные пятна, а вокруг шеи было повязано что-то вроде шарфа. Впрочем, шарфом это вряд ли можно было назвать, скорее резиновой повязкой. У Амальфи мелькнула мысль, что даже де Форд едва ли смог бы припомнить название этой штуки. Вскоре девушке, похоже, надоело инспектирование. Амальфи отвернулся и направился к своему столу. За его спиной раздался ее тихий голос: "Я не собиралась произвести здесь фурор, сэр. Вы, вероятно, не предполагали увидеть на моем месте женщину?.." Акцент ее был столь же архаичен, как и ее одежда. По-видимому, то и другое было порождением планеты Элиот. Амальфи сел и попытался подытожить свои впечатления. - Да, такого мы не ожидали, - подтвердил он. - Хотя и у нас женщины занимают некоторые административные должности. Тут, скорее, дело в застарелом предрассудке, доставшемся нам в наследство от земных традиций: там не допускают участия женщин в решении военных вопросов. Так или иначе, мы рады видеть вас. Что мы можем для вас сделать? - Разрешите присесть? Благодарю вас. Прежде всего, мы хотели бы знать, откуда пришли сюда вражеские корабли. Судя по всему, там вас знают. - Не персонально, - сказал Амальфи. - Они знают, что такое города-Бродяг, вот и все. Это полиция Земли. Симпатичное лицо представительницы Утопии заметно потускнело. Видимо, она предполагала такой ответ, но все же надеялась услышать что-то другое, менее неприятное. - Они нам так и сказали, - произнесла она. - Но мы... мы не могли в это поверить. Почему же тогда они атакуют нас? - Рано или поздно это должно было случиться, - Амальфи старался смягчить впечатление от своих слов. - Земля стремится подчинить себе независимые планеты, такова ее политика. Ваши враги - хрунтане, также будут покорены. Мне кажется, мы не сможем убедительно объяснить вам причины их поведения. Они и нам не очень-то доверяют. - О! - воскликнула девушка. - Но тогда, может быть, вы поможете нам? У вас такая огромная крепость... - Прошу прощения, - печально улыбаясь, прервал ее Хэзлтон, - но наш Город вряд ли можно считать крепостью. У нас совсем немного оружия. Возможно, мы могли бы помочь вам каким-то другим способом. Поверьте, мы очень хотели бы заключить с вами сделку. Амальфи взглянул на него из-под прикрытых век. Это было весьма неосторожно и совсем не свойственно Хэзлтону - обсуждать вооруженность Города с официальным представителем чужого боевого корабля. - А что бы вы могли сделать, если бы вы могли объяснить нам, как летают эти полицейские корабли, и как ваш Город держится в воздухе? - спросила девушка. - У вас нет спиндиззи? - удивился Амальфи. - Но когда-то они у вас наверняка были, иначе вы не смогли бы добраться сюда с Земли. - Секрет межзвездных полетов был утерян почти сто лет назад. У нас в музее все еще хранится тот корабль, на котором сюда прилетели наши предки. Однако устройство его двигателя для нас загадка. Нам кажется, что он просто неработоспособен. Амальфи задумался: "Почти век? И предполагается, что это большой срок? Неужели у жителей Утопии нет и антинекротиков тоже? Но ведь считалось, что аскомицин был открыт более чем за полвека до исхода гамильтонианцев? Любопытно... Хэзлтон опять улыбнулся: - Мы готовы продемонстрировать вам возможности спиндиззи. Для нас это не секрет, мы готовы вам все объяснить. Нам же необходимы провиант и сырье. Прежде всего, нефть. Есть она у вас? Девушка кивнула. - Утопия очень богата нефтью. Самим нам она не нужна уже почти двадцать пять лет, с тех пор как мы заново открыли молярную валентность. Амальфи снова насторожился. Утопия потеряла секрет спиндиззи и антинекротиков - но в то же время они владели чем-то, названным молярной валентностью. Этот термин говорил сам за себя: если эти люди смогли преодолеть межмолекулярную связь и устранить влияние взаимного притяжения взаимодействующих поверхностей, то нужды в механических смазочных веществах типа масел у них больше не было. Жители Утопии считают, что они сделали открытие повторно - это даже к лучшему. - Мы, в свою очередь, примем все, что вы сможете дать нам, - продолжала девушка. Она вдруг поникла как-то, несмотря на цветущую молодость. - Всю жизнь мы сражаемся с этими хрунтанскими варварами и ждем, когда, наконец, придет помощь с Земли. И вот пришли земляне, и оказывается, что они собираются уничтожить и нас, и наших врагов! Видимо, произошли какие-то огромные перемены. - Дело тут не в изменениях, - спокойно вставил Хэзлтон, - а в том, что сами вы остались прежними. Улетев с Земли, мы словно отправились в путешествие во времени: расстояния планет от Земли вполне можно было бы откалибровать по годам. Звезды, удаленные от Земли, как ваша, являются историческими тихими заводями. И когда сталкиваются исторические периоды, как, например, ваша гамильтонианская эра и эра Хрунтанской Империи, возникают осложнения. Обе культуры как бы замораживают друг друга, на время конфликта их развитие прекращается. А когда история все же наверстывает свое, возникает естественный шок. - Я хочу затронуть практический вопрос, - сказал Амальфи. - Мы предпочли бы самостоятельно выбрать место приземления. Если возможно заранее отправить на вашу планету специалистов, они найдут для нас логово. - Логово? - Рудный участок. Я надеюсь, нам это будет разрешено? - Не знаю, - неопределенно произнесла девушка. - У нас не хватает металлов, особенно стали. Мы вынуждены использовать любой лом... - Железом и сталью мы практически не пользуемся, - заверил ее Амальфи. - Мы регенерируем все свои отходы, а кроме того, сталь служит очень долго. Нам нужен германий и некоторые другие редкоземельные металлы. Они используются в приборах. У вас, наверное, много этого сырья. Амальфи не стал упоминать о том, что германий служит основой современной универсальной валюты. Сказанное соответствовало действительности. В отношениях с другими планетами приходилось скрывать некоторые факты - пусть они станут известны после того, как город покинет планету. - Можно воспользоваться вашим телефоном? - попросила девушка. Амальфи отошел от стола, но, видя, как девушка беспомощно возится с ручками управления видеокамерой, вернулся, чтобы помочь ей. Спустя мгновение она коротко изложила суть беседы командиру с Утопии. "Понимают ли хрунтане английский?" - подумал Амальфи. Его не особенно волновало, что этот разговор будет подслушан. Да и вряд ли это возможно: гигантская планета сама по себе является прекрасным глушителем, ведь жители Утопии пользовались не ультрафонами или коммуникаторами Дирака, а обычным радио. А вот услышано ли и понято хрунтанами предупреждение, посланное городу Земной полицией, было исключительно важно - от этого зависела эффективность плана Хэзлтона. Это обстоятельство необходимо выяснить как можно ненавязчивее. Наверное, столь же разумно будет резко ограничить передачу технической информации из города. Вряд ли полиция будет довольна, если гамильтонианцы или хрунтане заимеют массу бластеров Бете, полевых бомб, чего-нибудь еще из современного арсенала (или того, что можно было считать современным, когда город имел возможность обновить информацию в последний раз, около столетия тому назад). У полицейских не возникнет сомнений в том, кого следует винить. Однако, приятно сознавать, что никто в Городе не знал, по крайней мере, как построить Прерыватель. Неожиданно перед мысленным взором Амальфи встала ужасающая картина: толпа хрунтанских варваров покидает эту звездную систему на кораблях со спиндиззи, расчищая дорогу для триумфа архаичной цивилизации, сметая на своем пути звезды и планеты. - Все согласовано, - сказала девушка. - Капитан Сэвэдж предложил вашим специалистам лететь в моей шлюпке: это позволит сэкономить время. У вас кто-нибудь разбирается в межзвездных двигателях? - Я сам поеду, - встрепенулся Хэзлтон. - Я знаком со спиндиззи не хуже любого специалиста. - Не может быть и речи, Марк. Ты мне нужен здесь. С этой задачей справится любой. Можем послать этого Уэбстера, дадим ему шанс покинуть Город еще до того, как сядем сами. Амальфи быстро сказал несколько слов в свободный микрофон. - Ну вот. Леди, наши люди будут ждать вас возле шлюпки. Если капитан Сэвэдж позвонит ровно через неделю, считая от сегодняшнего дня, и сообщит, где нам можно опуститься на Утопии, мы примем официальное предложение и отойдем от этой газовой планеты. После того, как посланница Утопии ушла, воцарилось долгое молчание. Наконец, Амальфи медленно произнес: - Марк, мне кажется, в нашем Городе вполне достаточно женщин. Хэзлтон густо покраснел. - Прошу прощения, босс. Слова вырвались у меня непроизвольно. И все же мне кажется, мы можем для них что-нибудь сделать. Хрунтанская Империя была довольно отвратительным государством, если память меня не обманывает. - Нас это не касается, - резко оборвал его Амальфи. Ему не хотелось применять к Хэзлтону всю полноту своей власти: управляющий городом был для Амальфи почти как сын. Собственного сына, находясь на посту мэра, он иметь не мог, поскольку законы городов-бродяг включали весьма сложные охранные статьи против возможности основания династии. Только Амальфи знал, как часто авантюрный ум молодого человека приводил того к опасной черте возможного смещения, а то и расстрела Отцами Города. И ситуация, подобная этой, являлась весьма важной для выживания города. - Послушай, Марк. Мы не можем позволить себе иметь симпатии. Мы же бродяги. Ну кто для нас эти гамильтонианцы? Они и сами-то не понимают, кто они такие. Минуту назад я подумал о том, какая катастрофа могла бы произойти, если бы хрунтане завладели прерывателем или другим подобным оружием и начали шантажировать всех, чтобы реанимировать старую империю. Но разве ты не видишь, что _с_е_г_о_д_н_я_ и возрождение гамильтонианизма - ничуть не лучше. Я признаю, внешне может казаться, что смириться с этим было бы, наверное, легче, чем с новой Хрунтанской тиранией, но с исторических позиций это имело бы одинаково катастрофические последствия. Эти планеты сражаются друг с другом, защищая идеи, которые утратили свое значение полтысячелетия назад. Сегодня они обе одинаково НЕПРИЕМЛЕМЫ. Амальфи перевел дух, извлек изо рта пережеванную сигару и принялся с удивлением рассматривать ее. - Я понял, что должен прочитать тебе нотацию, когда увидел, что эта девушка лишает тебя возможности правильно оценить события. Я всегда считал, что ты лучший морфолог из всех, с кем мне приходилось работать, а любой городской управляющий должен быть отличным морфологом. Если бы сексуальное влечение не ослепило тебя, ты наверняка заметил бы, что эти люди - просто жертвы псевдоморфоза. Их культуры мертвы и приближаются к распаду, хотя и те и другие считают это возрождением. - Полицейские, кажется, относятся к этому иначе, - безразлично произнес Хэзлтон. - А как же еще? Они не разделяют нашу точку зрения. Я же говорю с тобой не как полицейский. Я пытаюсь рассуждать как бродяга. Ну какой смысл тебе, бродяге, ввязываться в эту мелочную вражду из-за владений? Смотри, Марк, как бы тебе не оказаться на Земле или не лишиться жизни, что, впрочем, почти одно и то же. Амальфи снова замолчал. Красноречие было ему не свойственно, и чувствовалось, что он немного смущен. Он бросил на управляющего быстрый взгляд и увидел, что тот уже погрузился в обычную замкнутость. Не в первый раз Амальфи почувствовал, как на него накатывается привычное одиночество. Хэзлтон уже не слушал его. Когда город, наконец, направился на Утопию, сражение было в разгаре. Планета Хрунтан, пропитанная военным духом и подчиненная строгой воинской дисциплине, распространявшейся на мельчайшие детали повседневной жизни, не стала дожидаться, пока полиция Земли окружит ее. Корабли Хрунтана, хотя и имели примерно такую же конструкцию, как и корабли Утопии, сражались с отчаянной яростью; управляли ими опытные пилоты, которых мало заботили тонкие переживания о непреходящей ценности человеческой жизни. Вряд ли можно было сомневаться в том, за кем останется победа в этой войне. Полиция Земли не выражала по этому поводу особой радости. Из города сражения видно не было. Планета Хрунтан находилась в этот момент под углом почти в сорок градусов к Утопии. Постоянное увеличение расстояния между двумя планетами послужило основой для решения Хэзлтона сделать быструю посадку. Именно Хэзлтон распорядился выслать прокси - управляемые ракеты около пяти метров в длину, которые незамеченными повисли на окраинах поля битвы и наблюдали за ней алчными телевизионными глазами. Это был поучительный воздушный бой. Подразделения полицейских уже несколько десятилетий не принимали участия в крупных сражениях, да и вообще немногим землянам приходилось сталкиваться с чем-то более серьезным, лишь с мелкой перебранкой. Хрунтане, сильно отстававшие в технологии, имели богатый военный опыт и значительно преуспели в тактике. Они оттеснили противника в район минных полей и навязали ему сражение там - это напоминало свалку внутри раскаленного очага. Правда, хрунтане, установившие мины, знали в этом очаге самые горячие места. Потери их были велики - в соотношении почти пять к одному, но и численность войск была огромна. Естественно, что офицеры, не заботящиеся о собственной жизни, мало ценили жизни своих подчиненных. Прошло совсем немного времени, и Хэзлтону пришлось выключить экран и приказать О'Брайену отозвать прокси. Бойня носила столь жестокий характер, что даже наблюдать за ней было тяжело. Самый закоренелый убийца рехнулся бы, глядя, как люди пытались потушить пламя, бросаясь в него. Город направился к Утопии. Передовые наблюдатели полиции сразу же сообщили об этом, их сводки были слышны в городском коммуникационном центре. Можно было не сомневаться, что когда сражение закончится, полиция вытащит эту информацию на божий свет и должным образом отреагирует. Но сейчас, в разгар сражения, полицейским некогда было разбираться с городом. Оставалось только надеяться, что когда они, наконец, освободятся, город будет уже далеко. Вопрос, каким образом Утопии удавалось противостоять натиску Хрунтан в течение почти ста лет, оставался загадкой. После приземления Города на поверхность Утопии загадка эта стала еще более необъяснимой. Планета погибала от радиации. Никаких поселений на ней не было - только добела раскаленные озера на месте бывших городов. Один из материков вообще оказался безжизненным. В дневное время радиоактивность опускалась ниже опасного уровня, ночью же, когда обычное падение температуры воздуха приводило к естественному повышению содержания радона, - это явление было характерно для всех подобных Земле планет - дышать было опасно. Утопия на протяжении семидесяти лет подвергалась бомбардировке атомными бомбами и забрасывалась канистрами с радиоактивной пылью. Противостояние планет наблюдалось только раз в двенадцать лет, иначе к настоящему времени даже подземная жизнь стала бы невозможной. - Как вам удалось противостоять хрунтанам? - спросил Амальфи. - Эти ребята умеют воевать. Если они оказывают такое сопротивление полиции, вас-то они вообще должны были бы размазать по поверхности. Капитан Сэвэдж, не очень уверенно чувствующий себя на городской колокольне, щурясь от яркого солнца, попытался улыбнуться. - Нам известны все их уловки. Уверяю вас, они - прекрасные стратеги, но в некоторых отношениях совершенно лишены воображения. И это, я думаю, вполне закономерно: инициатива у них не поощряется. - Он беспокойно пошевелился. - Вы собираетесь оставить город здесь, на открытом месте? И ночью тоже? - Да. Сомневаюсь, что хрунтане нападут на нас. Они слишком заняты, а кроме того, наверное знают, что полиция нас не любит, и вряд ли сочтут нас своими врагами. Что касается воздуха, то мы будем поддерживать поле, образуемое спиндиззи, на уровне двух процентов от максимума. Никто его не заметит, но этого достаточно, чтобы противодействовать проникновению воздуха планеты в город. - Не могу сказать, что мне это понятно, - ответил Сэвэдж. - Однако, не сомневаюсь, что вам хорошо известны собственные возможности. Должен признаться, мэр Амальфи, что ваш город для нас полная загадка. Как он живет? Почему полиция против вас? Вы что, ссыльные? - Нет, - попытался разъяснить Ама