поколений, никто уже не будет вспоминать о гамильтонианизме. Чтобы создать на необитаемой планете условия для нормальной жизни, необходимо послать туда всесторонне подготовленную, хорошо укомплектованную экспедицию. А эти люди - просто щенки, увлекаемые ледоходом, и ты хочешь, чтобы мы его остановили?! Нет уж, спасибо. Амальфи рывком распахнул дверь на балкон. Хэзлтон едва успел отскочить в сторону - и вышел. Стояла обычная для Горта ясная, очень холодная ночь. Звезды, разбросанные по всему небу, висели над ярко освещенным городом. Корабли Утопии, конечно, были не видны: они находились очень далеко от поверхности планеты. К тому же все научные достижения Утопии наверняка были использованы для того, чтобы сделать их невидимыми. - Я приложил много сил, чтобы объяснить все это хрунтанам, - в голосе Амальфи отчетливо слышался с трудом сдерживаемый гнев. - Я попытался убедить их, что гамильтонианцы хотят уничтожить нас прежде, чем мы осуществим планы, связанные с установкой для получения фрикционных полей. Для этого мне пришлось обратиться к хрунтанам за помощью. - Вы передали Хрунтану... - Конечно! - прервал Амальфи. - После того как мы подписали контракт, в нашем распоряжении остался этот единственный аргумент. Вероятность того, что силы Утопии высадятся здесь, исчезла в тот самый момент, когда мы попали в зависимость от полиции. А ты опять пытаешься использовать этот дохлый номер. Это может только усложнить наше положение. - Марк! - голос девушки, полный отчаяния и беспокойства, долетел до них из комнаты. - Марк! Где ты? - Давай, иди, - не поворачиваясь, сказал Амальфи. - Очень скоро у них уже не останется времени, чтобы лелеять свои ритуальные верования. Тебя ожидает прекрасная жизнь первопроходца с технологией на уровне сохи. А город остается. Завтра к полудню те утопианцы, которые не уйдут с вами, получат прекрасную возможность для заключения с землянами договора о своих правах; с Хрунтаном будет покончено, а мы отправимся своей дорогой. Девушка, заметив открытую дверь, вышла на балкон - и как раз в тот момент, когда Амальфи произносил последнюю фразу. - Марк! - воскликнула она. - О чем он говорит? Сэвэдж сказал... Хэзлтон глубоко вздохнул. - Сэвэдж - идиот, впрочем, так же как и я. Амальфи прав, я вел себя, как ребенок. Тебе, Ди, лучше отправиться с ними, пока еще не поздно. Ди подошла к перилам и взяла Хэзлтона за руку, глядя ему в глаза. На лице ее было такое удивление и такая боль, что Амальфи предпочел отвести взгляд. Вид девушки навевал на него воспоминания, которые он предпочитал не ворошить - некоторые из них были связаны с недавним прошлым. Он расслышал, как девушка сказала: - Ты хочешь... чтобы я ушла, Марк? Ты остаешься с Городом? - Да, - пробормотал Хэзлтон. - Я хотел сказать - нет. Кажется, я сам все так запутал... Не знаю, смогу ли я еще сделать что-то важное, но мне необходимо остаться. А тебе, Ди, наверно, лучше быть со своим народом... - Мэр Амальфи, - сказала девушка. Амальфи неохотно повернулся к ней. - Когда мы встретились с вами в первый раз, вы сказали, что в вашем городе хорошо относятся к женщинам. Помните? - Помню, - ответил Амальфи. - Но я уверен, что тебе не понравится наша политика. Это не гамильтонианское государство. Город стабилен и сосредоточен на своих делах; он словно бродяга в океане истории, перебивающийся случайной работой. Мы же бродяги. Это не очень приятное имя. - Может быть, так будет не всегда, - сказала девушка. - Боюсь, Ди, что ты ошибаешься. Даже люди у нас изменяются очень мало. Наверно, тебе еще никто об этом не говорил, но большинству жителей города далеко за сто лет. Мне, например, почти семьсот. Если ты присоединишься к нам, тебе тоже придется жить очень долго. Лицо девушки выражало удивление и недоверие. - Я остаюсь, - упрямо произнесла она. Небо уже начало светлеть. Все молчали. Звезды на небе становились все тусклее. Не было видно и следа кораблей, уходящих в глубины бесконечной Вселенной. Хэзлтон откашлялся. - Что мне делать, босс? - спросил он хриплым голосом. - Работы полно. Я старался использовать Кэррела, но хотя усердия ему не занимать, опыта пока явно не достает. Прежде всего, надо подготовиться к отлету: мы отправимся, как только предоставится возможность. Далее пошевели мозгами насчет того, как можно объяснить хрунтанам историю с флотом Утопии. Можешь ссылаться на то же, что я им уже говорил, или придумай что-нибудь свое. Это не имеет особого значения. К тому же в подобных делах ты гораздо изобретательнее меня. - А что должно произойти в полдень? Амальфи улыбнулся. Он снова чувствовал себя хорошо. Возвращение Хэзлтона было для него чем-то вроде обретения затерявшегося было алмаза. Алмаз имел изъян, который и теперь оставался при нем, но, несмотря на это, он оставался самым острым инструментом в доме. К тому же с ним были связаны определенные сентиментальные воспоминания. - Дела обстоят следующим образом. Кэррел пудрит хрунтанам мозги; они строят генератор фрикционных полей, мощности которого должно хватить на всю планету. Он сказал им, что генератор позволит сэкономить много энергии, потребляемой их машинами, или еще какую-то чепуху в том же роде. Однако, его проект позволит получить генератор, мощность которого по крайней мере вдвое превысит ту, которую он указал хрунтанам. Кроме того, он исключил почти все устройства управления. Генератор будет однонаправленным. На завтра в полдень назначен пробный пуск. - На Хрунтане есть один ученый, Шлосс, который способен догадаться об истинном назначении этой машины. Мы используем стандартный прием, чтобы убрать мудреца со сцены. Мне кажется, нам удастся закрутить там такую интригу, что ученым просто некогда будет интересоваться деятельностью Кэррела. Поскольку, судя по всему, все это может закончиться совершенно неожиданно, и нам, возможно, придется убираться так же оперативно, как и с Утопии, я в соответствии с твоим графиком пригласил полицию и получил от нее охранное свидетельство. Ну что, все просто? Пока Амальфи описывал создавшееся положение, Хэзлтон понемногу приходил в себя. Лицо его прояснялось все более, а когда мэр закончил свой рассказ, Хэзлтон откровенно рассмеялся. - Все это очень мило, - сказал он. - Теперь я понимаю, почему вы не слишком удовлетворены действиями Кэррела. Амальфи, когда вы научились так блефовать? Я-то не сообразил, почему вы так драматизировали мое желание уехать с Сэвэджем! А вы знаете, что ваш план все равно не сработает? - Почему, Марк? - спросила Ди. - Мне кажется, все продумано. - Да, все вроде умно, но все-таки проколов полно. Нужно смотреть на эти вещи глазами драматурга, сочиняющего пьесу. Есть золотое правило: кульминация, которая почти наступает, то есть, которая может произойти, но может и нет, - это не кульминация. Нам бы следовало... В спальне Амальфи мелодично запел его личный телефон, и через балконную дверь полился мягкий неоновый свет - автоматически загорелась лампа. Амальфи нахмурился и щелкнул переключателем, расположенным на перилах. - Господин мэр? - нервно спросил звонивший. - Прошу прощения, пришлось разбудить вас, но у нас неприятности. Во-первых, недавно над нами прошло около двадцати кораблей. Мы хотели сообщить вам об этом, но они тут же ушли. А сейчас к нам прибыл беженец с Хрунтана. Он называет себя доктором Шлоссом. Он заявил, что на Хрунтане его преследуют, и он хочет работать на нас. Может быть, послать его в психиатрический центр? Хотя, все это похоже на правду. - Конечно же, это правда, - сказал Хэзлтон. - Ну вот, Амальфи, это ваш первый прокол. Распутать историю доктора Шлосса оказалось непросто. Амальфи не имел возможности хорошо изучить этого человека. Агент Кэррела, видимо, достаточно потрудился, стараясь запутать политическую ситуацию на Хрунтане. Всякий раз, когда Город был заинтересован в чьей-нибудь смерти, предпочитался посторонний убийца. Представлялось, что в данном случае организовать это совсем несложно. В иерархии ученых на Горте явно выделялись четыре противоборствующих группы, которые с фанатическим упорством вредили друг другу, словно попутчики, плывущие на одном корабле и проделывающие дырки в корпусе. К тому же, когда началась открытая вражда, суд не выказал Шлоссу особого доверия, принимая то одну, то другую сторону. Казалось, будет очень просто привести в движение такие течения, которые скоро сметут доктора, но Шлосс не захотел смириться с такой участью. Как только он осознал реальность угрозы, тут же с ошеломляющей прямотой обратился к помощи города. - Дело в том, - сообщил Кэррел, - что он поздно понял, в каком направлении развиваются события. Шлосс мыслит очень здраво, и до тех пор, пока на него не набросились с ножом, не мог заподозрить, что за ним ведется охота. - Могу поспорить, что его насторожил суд, - кивнул Хэзлтон, - вряд ли они особенно скрывали, что пытаются расправиться с ним. - Все было именно так, сэр. - Это означает, что скоро здесь появится Неумытое Величество Хазка со своими бездельниками. Они будут его искать, - прорычал Амальфи. - Думаю, доктор Шлосс не особенно заботился о том, чтобы скрыть свои следы. Что ты собираешься делать, Марк? Нельзя рассчитывать на то, что генераторы антифрикционных полей будут запущены раньше, и мы сможем спокойно убраться отсюда. - Нет, не можем, - согласился Хэзлтон. - Кэррел, ваш агент еще не потерял связь с той группой, которая преследовала Шлосса и собиралась "прокомпостировать его билет"? - Конечно, нет. - Дайте агенту указание убрать лидера этой группы. Деликатные меры нас уже не спасут, слишком мало осталось времени. - А что это, по твоему мнению, нам даст? - спросил Амальфи. - Мы сможем выиграть время. Хазка наверняка подумает, что Шлосс отправился к нам, но большинство строящих козни ученых-интриганов будут считать его убитым. Смерть лидера одной из групп будет сильно походить на месть со стороны кого-нибудь из команды Шлосса. Он, конечно, не входил ни в одну из этих компаний, но наверняка существуют хоть несколько человек, которые считали, что и в их интересах защитить Шлосса и сохранить ему жизнь. Месть пойдет по кругу, начнется неразбериха. В нашей борьбе это самое главное. - Возможно, ты прав, - сказал Амальфи. - Я в таком случае сразу начал бы досаждать графу Нандору, обрушив на него обвинения и жалобы. Чем больше будет паники, тем больше времени мы выиграем. До полудня осталось всего четыре часа. А пока нам надо понадежнее спрятать Шлосса. Нельзя допустить, чтобы его продырявил какой-нибудь агент Хрунтана. Мне кажется, лучшее место - это машина-невидимка в старом туннеле метро в Вест-Сайде. Ты помнишь? Нам ее продали лиранцы, и до сих пор никакой работы у нее не было. - Из-за нее убили моего предшественника, - сообщил Хэзлтон. - Или я ошибаюсь, и причиной был тот провал на Эпохе? Я знаю, где находится машина. Мы сделаем так, чтобы эта штука вертелась и мерцала: хрунтанские солдаты ужасно боятся всяких машин. Они никогда не полезут внутрь работающей установки непонятного им назначения, даже если подумают, что беглец находится там. Но никаких подозрений у них не возникнет, я уверен. И еще... - хотел было продолжить Хэзлтон, но не смог. - Боже мой, что это?! - вздрогнул он. Раздался продолжительный ужасный металлический грохот, постепенно перешедший в приглушенный шепот, затихший вдали. Амальфи усмехнулся. - Гром, - сказал он. - Планеты обладают феноменом, называемым погодой. Ужасные явления, правда, Марк? Сейчас, наверно, начнется гроза. Хэзлтон поежился. - Мне захотелось спрятаться куда-нибудь под кровать. Ну ладно, примемся за работу. Он вышел. Ди последовала за ним. Амальфи, размышляя о том, что лучшая защита - это нападение, подозвал к балкону такси и распорядился поднять его на здание радиокорпорации. Он собирался приземлиться на крыше, однако был вынужден остановиться на первой же посадочной площадке: башни здания уже ощетинились мезотронными ружьями и счетверенными артиллерийскими установками. Граф Нандор не терял времени даром и старался исключить любую случайность. Лифтер не смог поднять Амальфи выше семнадцатого этажа - это было запрещено. Проклиная все на свете, он преодолел пешком последние пять пролетов лестницы. Когда Амальфи достиг башни на крыше здания, его переполняло негодование: на каждой посадочной площадке его обыскивали бездельничавшие солдаты. В башне звучала музыка; она плыла вместе с привычной для хрунтанских вельмож смесью запахов духов и давно не мытых тел. Нандор развалился в кресле, окруженный женщинами; вместе они слушали мелодичную, полную непристойностей балладу, которую под аккомпанемент арфы исполнял равнодушный дребезжащий голос. В руке, на каждом пальце которой красовалось бриллиантовое кольцо, он держал тяжелый бокал, наполовину заполненный пенящимся ригелианским вином - наверняка, хрунтане позаимствовали его из запасов Города, поскольку у них самих уже несколько веков не было никаких контактов с планетой Ригель. Граф водил бокалом около своего крупного носа, изысканно вдыхая аромат вина. Он поднял взгляд и поверх бокала посмотрел на вошедшего Амальфи, но даже не потрудился поприветствовать его. Амальфи почувствовал, как кровь стучит в его висках, как похолодели и онемели запястья. Он изо всех сил старался не утратить контроль над собой, понимая, что лучше не давать волю гневу. - Ну? - произнес, наконец, Нандор. - Понимаете ли вы, что только что чудом избежали перспективы быть превращенным в разреженный газ? - накинулся на него Амальфи. - О, дорогой мой друг, не хотите ли вы сказать, что сумели предотвратить попытку покушения на меня? - продекламировал Нандор. Английскому он, видимо, учился у ливерпульцев - только жители этого города-Бродяги обладали столь странным гортанным произношением. - Мне как-то трудно в это поверить. - Над городом прошли двадцать пять кораблей гамильтонианцев, - продолжал настаивать Амальфи. - Мы сумели отбиться от них, но это было непросто. Очевидно, эта схватка осталась незамеченной вами и вашими приближенными. Высоко же вы цените нас, если даже не удосужились встать на нашу защиту. Нандор выглядел встревоженным. Он вытащил микрофон, валявшийся среди подушек, и что-то затараторил в него на своем языке. Слов его собеседника Амальфи не слышал, но, закончив разговор, хрунтанин выглядел уже менее озабоченным, хотя лицо его по-прежнему было мрачным. - Что ты тут мне рассказываешь? - проворчал он. - Никакого сражения не было. Корабли не сбросили ни единой бомбы, не причинили никакого ущерба. Их отогнали туда, где стоит полицейское оцепление. - Глухой не способен принять никаких аргументов. Разве слепец может увидеть даже самый яркий блеск? Вы что думаете, если оружие не гремит на всю округу, значит, оно совершенно безвредно для врага? Можете полюбоваться на показания счетчиков: за какие-то полчаса сегодня на восходе солнца запас энергии уменьшился почти на миллион мегаватт. Может быть, энергия ушла на приготовление супа? - Это все ерунда, - пробормотал Нандор. - Показания счетчика можно фальсифицировать, к тому же существует столько способов растратить энергию. Может быть, все было иначе? А вдруг корабли, которые вы атаковали, высадили шпиона? И забрали из вашего города ученого, предавшего Империю Хрунты, в надежде доставить его на Утопию? Внезапно лицо его потемнело. - Ваши межзвездные похождения - просто ребячество и полнейший идиотизм. Не сомневаюсь, что гамильтонианский сброд хотел освободить ваш город, но их откинули наши воины. Шлосс либо улетел с ними, либо прячется где-нибудь в городе. Мы найдем ответ на этот вопрос. Он подал знак женщинам, которые молча наблюдали за происходящим, и они торопливо выбежали из комнаты через занавешенную дверь. - Не хотите ли сказать мне, где он? - Я не веду учет хрунтанам, - спокойно ответил Амальфи. - Копаться в хламе не входит в мои обязанности. Нандор точно рассчитанным жестом выплеснул ему в лицо остатки вина из своего бокала. Пенистая жидкость обожгла Амальфи глаза. Громко вскрикнув, он бросился вперед и вцепился в горло хрунтанина. На какое-то мгновение смех гиганта затих, но тут же своими тяжелыми лапами он заломил Амальфи руки за спину. - Хватит, - объявил Нандор. - Наша беседа затянулась. Как насчет того, чтобы подвесить вас за нос? Оглушительный раскат грома прервал его. На город обрушился сильнейший ливень - ничего подобного горожанам не приходилось видеть уже лет тридцать. Потоки воды с ревом, словно волны прилива, сбегали по стенам. Сквозь туман боли Амальфи сумел разглядеть яркий свет ламп, все остальное по-прежнему представлялось ему одним красным пятном. - Нет, думаю, будет лучше, если мы тебя пристрелим прямо сейчас. Слишком много болтаешь, мне надоело. Эй, капрал, - обратился он к одному из солдат, - дай-ка мне пистолет. В поле зрения Амальфи, которое постепенно становилось более четким, промелькнула длинная тень с узлом на конце - рука с пистолетом. - Хотите произнести последнее слово? - с деланной вежливостью произнес Нандор. - Нет? Так. Ну что ж, тогда... Внезапно в комнате закружили тысячи невесть откуда появившихся шмелей. Неведомая сила толкала тело Амальфи вверх. Странно, но никакой боли больше не было, а предметы вокруг него становились все более отчетливыми. Что это? Предсмертные видения? - Просзача! - Нандор вопил что-то непонятное на своем языке. - Егз пра страстичек Мария, до... Новые раскаты грома заглушили его голос. Один из солдат испуганно плакал. Перед неясным взором обожженных глаз Амальфи проплывали зависшие в воздухе люди и предметы. Распростертое тело Нандора застыло, немного приподнявшись над подушками. Одежда раздулась, словно стремясь оттолкнуться от него. Пистолет по-прежнему был направлен на Амальфи, но Нандор уже не держал его в руке. Оружие неподвижно зависло над ковром, в нескольких дюймах от оледеневших пальцев Нандора. Сам ковер оторвался от пола и висел, словно море из меха, каждый волосок которого устремился вверх. Картины слетели со стен и, казалось, были подвешены прямо в воздухе. Подушки, покрывавшие кресло гиганта, поднялись и, отодвинувшись друг от друга, остановились. Впечатление было такое, что это не реальная картина, а снимок стробоскопической камеры, зафиксировавший первую стадию мощнейшего взрыва. Кресло тоже приподнялось и застыло в дюйме от лежавшего под ним коврика. Книжная полка в углу комнаты рассыпалась, и коробочки с микрофильмами выстроились в воздухе ровными четкими рядами. Амальфи глубоко вздохнул. Его пиджак, который, как и одежда Нандора, надутый воздухом, словно шарик стремился оторваться от груди, слегка затрещал, но прочная эластичная материя все же выдержала напряжение и не поддалась. Нандор, заметив его движение, попытался дотянуться до пистолета. Но левое предплечье гиганта надежно застыло, и он не смог двинуть им. Кисть руки оставалась свободной, но когда Нандор пошевелил ею, пистолет, сохраняя все тот же зазор и словно отталкиваясь от руки, отплыл в сторону. Гигант слегка отодвинул руку, стараясь приготовиться к следующей попытке. Пистолет последовал за ней, соблюдая установившееся между ними расстояние. Вторая попытка оказалась еще менее успешной, чем первая. Рука Нандора коснулась подлокотника кресла и надежно приклеилась к нему, застыв все в том же дюйме от дерева. Амальфи расхохотался. - Я бы посоветовал вам не делать подобных движений, - сказал он. - Если, например, вы придвинете голову достаточно близко к какому-нибудь предмету, то, боюсь, оставшуюся часть жизни вам придется провести, уставившись в потолок. - Что... вы сделали? - запинаясь, пробормотал Нандор. - Когда я смогу освободиться? - Пока ваши друзья не снимут фрикционное поле, у вас нет никаких шансов, - заверил его Амальфи. - В чертежах, которые мы дали вам, есть одна особенность: ваш генератор работает только в обратном направлении. Вместо того, чтобы полностью раскрепостить валентность молекул, он затормаживает связи между ними в том положении, в котором они находились, и вызывает явление прилипания между всеми поверхностями. Если бы у вас была возможность запустить генератор на полную мощность, движение молекул остановилось бы вовсе, а все мы за какую-то долю секунды превратились бы в мертвые ледышки. Но на это ваших источников энергии не хватит. Внезапно Амальфи почувствовал резкую боль в ногах. Пластиковые мембраны, из которых были изготовлены его башмаки, с большой силой отталкивались от плоти, нещадно давили на кожу. Ужасная боль сковала и челюсти. Амальфи казалось, что еще немного - и зубы разойдутся в стороны - так велико было напряжение. Он с большим трудом разомкнул губы. Амальфи медленно и осторожно втянул воздух. Пиджак снова затрещал. Ребра прижались к грудине. Затем ткань внезапно поддалась, а пришитый к пиджаку серебряный ремень тесным кольцом охватил его грудь. Амальфи попытался сделать шаг вперед. Подошвы его башмаков тяжело ступили на окаменевший ковер, из ботинок с шипением начал выходить воздух. Он попробовал пошевелить руками и провел кистями рук по бедрам. Они двигались свободно. Только серебряный ремень сохранял неизменное положение, опоясывая его грудь, словно железный обод на бочонке. - До свидания, - сказал он. - Помните, лучше не двигаться. Через некоторое время полицейские освободят вас. Однако, Нандор не слышал его. Молча, с выпученными глазами, он наблюдал за тем, как кольца на его руках медленно, но неуклонно врезаются в плоть. Еще немного - и шесть его пальцев будут полностью ампутированы. Амальфи понимал, что в его распоряжении не более пятнадцати минут. После этого воздействие фрикционного поля будет иметь гораздо более серьезные последствия. Естественное прилипание молекул не подвергнется влиянию поля, и гомогенные объекты - камни, балки, доски - останутся такими же, но все, что сделано из составных частей, скоро поддастся давлению силы, стремящейся растащить эти части. Тогда все объекты, в которых силы сцепления отдельных частей слабее сил внутреннего сцепления молекул, начнут рассыпаться. Старые здания, такие, например, как Городской Центр, увеличатся в размерах, станут шире и выше, чем они есть на самом деле. Кирпичи в старинной кладке будут отталкиваться друг от друга, и в тот момент, когда поле будет снято, здания эти развалятся на части. Новые постройки и машины продержатся немногим дольше. От графства Горт полиции достанутся в наследство только груды обломков. Да и сами человеческие тела, составленные из тысяч трубок, туннелей, полостей и впадин, рассыпятся от невероятного напряжения. Лишь немногие из городских жителей имели при себе спасительные серебряные ремни. Времени не оставалось. Пыхтя, Амальфи продвигался вниз по лестнице, пробираясь между парализованными, застывшими в воздухе, полицейскими. Шум, напоминавший жужжание шмелей, действовал на нервы. На семнадцатом этаже он столкнулся с неожиданной проблемой: лампочки на пульте управления лифтом показывали, что кабина застряла в шахте. Вероятно, предохранительные устройства сработали после того как фрикционное поле перекосило направляющие. Не могло быть и речи о том, чтобы спускаться по лестнице. Даже в нормальных условиях Амальфи не приходилось преодолевать пешком семнадцать этажей, а сейчас его ноги словно ступали в толстый слой вязкой глины - ремень не мог полностью нейтрализовать действие поля на конечности. Амальфи осторожно прикоснулся к стене, но его тут же охватило тошнотворное сосущее чувство, и он отдернул руку. Гравитация... это самый быстрый путь вниз... Он вошел в ближайшую дверь, протиснувшись между телами четырех стонущих людей, и разбил стекло в окне. Открыть его, преодолев сопротивление поля, было совершенно невозможно: огромная сила на несколько дюймов увеличила его размеры и удерживала раму в оконном проеме. Амальфи выбрался наружу. Очевидно из-за эффекта невиданного поперечного напряжения стекла Амальфи не почувствовал боли от удара. До ближайшей посадочной площадки внизу было двадцать этажей. Амальфи приблизил ноги и руки к металлической стене и, наклонив к ней голову, заскользил вниз. Воздух шумел в его ушах, окна мелькали одно за другим. Ладони жгло; хотя он и не прикасался к металлу, сказывалось высвобождение энергии связи. Это была дань, которую приходилось платить за повышенное растяжение при трении. Приближаясь к площадке, Амальфи приник к стене всем телом. Удар о поверхность площадки был довольно ощутимым, но, к счастью, все-таки обошлось без переломов. Он доковылял до парапета и, ни секунды не раздумывая, перелез через него. Предстоял еще один длинный спуск. Амальфи спускался все ниже, воздух свистел в его ушах. Едва свалившись на бетон, Амальфи вскакивал на ноги и решительно бросался преодолевать следующий спуск. Руки и лоб были обожжены так, словно их окунули в кипящий котел, а ноги, обутые в тефлоновые башмаки, пузырились как масло на сковороде. Добравшись, наконец, до земли, Амальфи не мог сразу прийти в себя и потерял несколько драгоценных минут. Здание, по стене которого он только что спустился, издавало глубокий стонущий звук. На улице было полно людей, застывших в самых несуразных позах. Картина эта напомнила Амальфи первый круг ада. Амальфи поднялся на ноги и, преодолевая приступы надвигающейся тошноты, заковылял к башне управления. Шмелиное жужжание заполняло все вокруг. - Амальфи! Боже мой, что с тобой произошло... Кто-то взял его за руку. Жидкость, сочившаяся из огромного пузыря на лбу Амальфи, попала в глаза. - Марк... - Да, да. Что случилось? Как ты? - Взлетаем. Боль со всей силой обрушилась на него, и Амальфи провалился в звенящую темноту. Прошло немного времени. Амальфи очнулся, чувствуя что-то приятно-прохладное на лбу и руках. Прикосновения были очень нежными и успокаивающими. Он попробовал сделать вдох. - Тише, Джон. Тише. Джон... Его никто не называл по имени. Голос женский. Женские руки. - Тише. Амальфи издал неопределенный звук и произнес несколько невнятных слов. Руки ритмично скользили по его лбу, даря нежную прохладу. - Тише, Джон. Все в порядке. - Мы летим? - Да. - Кто это? Марк... - Нет, - ответил голос. Смех прозвучал, как музыка. - Это Ди, Джон. Девушка Хэзлтона. - Гамильтонианка? Он немного помолчал, наслаждаясь прохладой. Предстояло так много еще сделать. - А полицейские? Они завладели планетой? - Да. И нас чуть было не захватили. Не очень-то они держат свое слово. Они обвинили нас в помощи Утопии и приравняли это к государственной измене. - А что произошло? - Доктор Шлосс заставил работать машину-невидимку. Марк говорит, что машину, вероятно, повредили при перевозке, так что лиранцы все-таки не обманули вас. Он спрятал Шлосса в этой машине, - это была ваша идея? - но тому стало скучно, и он попытался узнать, что это за агрегат. Ну, и узнал. Поставил там какую-то перемычку и, пока она не сгорела, город почти полчаса был невидимым. - Невидимым? Или он просто затемнился? - Амальфи подумал, какую огромную пользу сможет извлечь из этого город. А ведь по его приказу Шлосса чуть было не уничтожили. - Если бы мы могли воспользоваться этим... - Уже воспользовались. Мы прошли прямо через полицейский кордон, а они нас даже не заметили. Сейчас мы на пути к следующей звездной системе. - Надо уходить дальше, - заметил Амальфи, поежившись. - Если они обвинили нас в измене, надо убираться ко всем чертям. Полицейские найдут нас, будут преследовать. Скажи Марку, что мы идем на Провал. - Что такое Провал, Джон? Амальфи замолчал, чувствуя полнейшую бесполезность любых объяснений. Ему показалось, что он снова падает в ту огромную яму, в которой мысленно оказался в ту ночь, когда Хэзлтон вернулся в город. Как можно объяснить этой девушке, которая кроме своей родной планеты и не видела ничего, что такое Провал? Как объяснить ей, что во вселенной есть место столь пустынное и мрачное, что даже бродягам оно снится в ужасных снах? - Провал - это самая настоящая дыра. Это место, где нет никаких звезд. Яснее я объяснить не могу. Скажи Марку, что мы отправляемся туда. Наступило продолжительное молчание. Девушка явно испугалась. Наконец, она сказала: - Провал. Я передам ему. - Он будет возражать. Скажи, это приказ. - Да, Джон. Провал. Это приказ. Девушка замолчала. Амальфи был удивлен: она со всем смирилась. Движение ее холодных рук по его лбу нагоняло сон. Что-то все-таки продолжало беспокоить его. - Ди? - Да, Джон? - Ты сказала: "мы направляемся"? - Да, Джон. - И ты тоже? Даже на Провал? Пальцы девушки исполнили на его лбу легкий танец. - И я тоже, - сказала она. - Даже на Провал. Гамильтонианка с Утопии. - Нет, - произнес Амальфи. Он вздохнул. - Больше ты не гамильтонианка, Ди. Теперь ты - Бродяга. Ответа не последовало. Пальцы девушки продолжали свою нежную работу. С пчелиным жужжанием город летел вверх в сырую ночь. 3. ПРОВАЛ Даже жители летающих городов испытывали перед Провалом необычайный ужас. Одиночество - вполне естественное состояние в бесконечном пространстве, и люди привыкли к нему. Плотность звезд в обычных по размерам скоплениях была иногда столь велика, что даже самыми опытными бродягами овладевала там клаустрофобия. Пустынность и одиночество, окружавшие Провал, были в своем роде уникальны. Насколько Амальфи знал, еще никому из людей, не говоря уже о городах-Бродягах, не доводилось пересекать границу этой звездной системы. Когда он спросил об этом Отцов Города, они подтвердили: действительно, на Провале еще не бывал никто. "Правильно ли мы поступаем, отправляясь туда первыми?" - подумал Амальфи. Впереди и позади мерцали стены Провала, звездная дымка, которая находилась слишком далеко, чтобы приборы могли выхватить из нее контуры отдельных планет. Стены мягко склонялись к звездному основанию, которое отстояло так далеко - на много парсеков "вниз" от гранитного киля города, - что казалось окутанным поднимающимся туманом звездной пыли. "Вверху" не было ничего - пустота, которая наступает, когда дверь захлопнули навсегда. Это был безжизненный и пустой океан космоса, плещущийся между галактиками. Провал по существу представлял собой огромную долину, вырубленную внутри галактики. В долине плавали несколько звезд, отстоящих друг от друга на тысячи световых лет. Они так и остались нетронутыми в процессе колонизации вселенной человеком. В дальнем конце этой долины явно находилась какая-нибудь необитаемая планета, а следовательно, и работа для города. В начале долины дежурили полицейские корабли. Это, слава богу, были не те ребята, которые наводили порядок на Утопии и в графстве Горт. Невозможно было себе представить, чтобы одинокий отряд полиции решил за столь незначительные нарушения преследовать город на такой огромной дистанции, преодолеть которую он мог бы только за три столетия. Тем не менее, нарушение закона было зафиксировано, и сведения об этом, не исключено, были переданы другим подразделениям. Но возвращаться город не собирался. Станут ли полицейские преследовать город до самого Провала, - этого Амальфи не знал. Ну что ж, им предстояла рискованная игра. Пересечь эту огромную пустыню небольшому кораблю было невероятно сложно, хотя бы потому, что он не имел возможности взять с собой достаточно запасов. Только город, имеющий возможность выращивать для себя еду, мог надеяться на успех такого путешествия. Амальфи сосредоточенно наблюдал за мрачной бездной, заполнившей все экраны. Съемки, как обычно, вели специальные телеракеты, выстроившиеся цепочкой по пути города. Ведущая ракета уже удалилась от города на несколько парсеков. Дальнюю стену долины все еще нельзя было отчетливо рассмотреть, лишь совсем недавно начала проступать ее зернистая структура, и появилась надежда, что скоро при максимальном увеличении удастся определить поверхностное строение отдельных звезд. - Надеюсь, с провиантом у нас все будет нормально, - пробормотал Амальфи. - Если мы успешно закончим этот переход, то завоюем себе славу, которой не знал ни один из городов-Бродяг. Нас будут называть покорителями Провала, и молва об этом разнесется по всем уголкам галактики. Хэзлтон сидел рядом с ним, слегка постукивая по подлокотнику кресла. - Если мы не пробьемся, нас окрестят самыми большими дураками из всех, кто когда-либо покидал Землю, - добавил он. - Но тогда нас это уже не будет волновать. Сейчас же мы, кажется, в очень хорошей форме, босс. Цистерны с нефтью почти полны, хлорелла растет прекрасно. Оба регенератора ядерного топлива работают устойчиво, так что проблем не должно быть. К тому же вероятность возникновения мутаций здесь очень мала - ведь действие свободного поля напрямую зависит от плотности звезд, не так ли? - Точно, - раздраженно ответил Амальфи. - Если все пойдет нормально, от голода мы не умрем. Он сделал паузу. Услышав за спиной какое-то движение, Амальфи повернулся. Это была Ди; Амальфи улыбнулся ей. В ней было нечто, неизменно действовавшее на него успокаивающе. Ди Хэзлтон провела в космическом полете еще не так много времени и не успела приобрести столь характерный для бродяг густой звездный загар. Она не переставала удивляться тому, что, по стандартам Утопии, сделалась теперь практически бессмертной, и выглядела свежо и беззаботно. Пройдет время, и постоянное напряжение, связанное с перелетами от звезды к звезде, с многочисленными кризисами, несомненно скажется на ней так же, как и на всех бродягах. Она потеряет страсть к путешествиям, а они - путешествия - возьмут с Ди свою дань. А может быть, Ди защитит присущая ей стойкость. Амальфи надеялся на это. - Продолжайте, - сказала девушка, - я - просто надоеда. Это слово, как и большая часть словаря Ди, было для Амальфи загадкой. Он усмехнулся и снова повернулся к Хэзлтону. - Если бы мы не решились на это рискованное путешествие, полиция захватила бы нас. Мы бы заплатили штраф за нарушение закона, да еще наверняка, чтобы другим было неповадно, нам бы устроили показательный суд за то, что мы проигнорировали обвинение в "государственной измене". Ну да ладно, Марк. Посмотри-ка на этот проклятый каньон. Нам еще никогда не приходилось совершать беспосадочный перелет длительностью более пятидесяти лет, а этот переход займет, как рассчитали Отцы Города, сто четыре года. Малейшая неисправность - и никто не сможет нам помочь: ни один корабль не доберется до нас. - Никаких неполадок не будет, - уверенно сказал Хэзлтон. - Распад ядерного топлива идет постоянно. Пожара у нас еще не было, но все когда-то случается впервые. А если спиндиззи на Двадцать третьей улице опять выйдет из строя? Тогда нам понадобится по крайней мере в два раза больше времени на переход... Внезапно он умолк. Ослепительно яркая вспышка пронзила глаза. Амальфи повернулся к экрану. Там отчетливо светилось пятно, оно перемещалось по экрану, то слегка затеняясь, то проясняясь вновь. - Посмотри. Что это? Скопление звезд? Вряд ли, слишком оно маленькое и четкое. Может быть, это одиночная звезда в свободном полете? До нее довольно близко. Амальфи схватился за телефон. - Дайте мне Астрономический отдел. Привет, Джейк. Можешь рассчитать расстояние до этой звезды от источника, передающего нам ее изображение по ультрафону? - Конечно, - прозвучал ответ. - Подождите, я настроюсь на ту же картинку, что у вас на экране. Ага, я вижу, о чем вы говорите. Какой-то объект движется по часовой стрелке; сейчас он на десятке, если представить пятно циферблатом... Пока не могу сказать, что это такое. Камеры расположены на ваших ракетах? Расстояние определяется по интенсивности излучения света. Астроном фыркнул, словно попугай, радующийся свежему корму. - Скажите мне, сколько ракет вы послали вперед и как далеко они... - Пять. На стандартном расстоянии друг от друга. - Хм... Тогда нужна значительная коррекция. Наступило длительное, щемящее молчание. Амальфи прекрасно знал характер Джейка: спешить он не будет. Когда город впервые покинул Землю, функции астронома выполнял другой человек, который стал жертвой обитателей планеты Рита после того, как имел неосторожность повторить, что Рита не является центром вселенной. Джейка заполучили из другого города в обмен на инженера по атомным установкам и двух специалистов по фотосинтезу согласно правилу "свободы выбора". Однако потом оказалось, что его интересы целиком лежат в области более отдаленных галактик. Никакими силами нельзя было заставить его думать о конкретной астрономической ситуации в окрестностях города. Ничто не могло изменить его убеждения, что локальные проблемы столь ничтожны, что недостойны его внимания. Обмен специалистами по правилу "свободы выбора" был одной из традиций городов-Бродяг, однако Амальфи никогда прежде не приходилось проводить подобную операцию. Этот случай вообще остался единственным в своем роде, так как Амальфи считал, что перемещение людей из одного города в другой помимо их воли сильно напоминает рабство. По словам Отцов Города, эта традиция возникла из практики продажи бейсболистов. Правда, это слово было для Амальфи пустым звуком. Это первое нарушение своих принципов Амальфи приписывал воле господней. - Амальфи? - Да. - Около десяти парсеков. Точность - четыре десятых. Это расстояние от ведущих съемку ракет, а не от нас. Мне кажется, ты нашел странствующую звезду, мой мальчик. - Благодарю. - Амальфи положил трубку и глубоко вздохнул. - Всего несколько лет полета. Какая удача! - На такой изолированной звезде мы вряд ли встретим колонистов, - несколько охладил его пыл Хэзлтон. - Не имеет значения. Главное, - можно сесть. Там, вероятно, есть топливо или даже еда. У большинства звезд есть свои планеты. А вдруг у этого чуда их целая дюжина. Постучи по дереву... Амальфи неотрывно, до боли в глазах вглядывался в маленькое солнце на экране. Звезда в центре Провала почти определенно - странствующая звезда, движущаяся со скоростью четырехсот-пятисот километров в секунду. Такие звезды обычно бывают белыми карликами, но эта, очевидно, относилась к другому классу. На глаз Амальфи отнес ее к классу F, что-то вроде Канопуса. Если на какой-то из планет этой звезды есть люди, то они, по-видимому, еще помнят тот миг, когда, прорвавшись через переднюю стену долины Провала, их планета опустилась в бесконечную пустоту. - Там, наверное, есть люди, - сказал он. - Интересно, ведь когда-то никаких звезд в Провале не было. Джейк объясняет все потрясающе просто. Он говорит, что естественное движение звезд привело одну из них сюда. Но как бы то ни было, это солнце явно оказалось здесь недавно. Судя по всему, звезда находится в жестких тисках, ведь она перемещается против общего направления движения в этом районе. Не исключено, что, когда звезда проходила через какое-нибудь населенное пространство, ее колонизировали. Блуждающие звезды часто собирают по пути множество различных преступников. - Возможно, - согласился Хэзлтон. - Хотя готов поспорить, что если эта звезда когда-то и находилась среди других, это было задолго до начала космических полетов. Между прочим, эта картинка поступает к нам с передовой ракеты и проходит через всю долину. Есть