приложила ладонь к пластине активатора, и датчики управляемого компьютером устройства тут же зафиксировали отпечаток ее руки для опознания. Оранжевая контрольная лампа мигнула и загорелась зеленым светом. В который раз Джеффа заворожил переход цвета кожи на руках Аманды: розовая на ладони, на тыльной стороне кожа становилась дымчато-черной. Она что-то говорила компьютеру - мозгу "Хозяина медицины". Машина щелкнула, загудела, вспыхнуло несколько лампочек, наконец открылась маленькая панель, и за ней показалась пластмассовая чашка, наполненная бледно-желтой жидкостью. Аманда взяла чашку и протянула Джеффу. - Ваш утренний коктейль, - торжественно сказала она. Он принял чашку, поднял ее к груди, как бы провозглашая тост в честь прекрасной дамы, потом залпом выпил. На вкус питье было почти приятным. - Тебе бы теперь камин, чтобы запустить в него бокалом, - сказала Аманда. - Мне бы что?.. - Камин. Это старинный обычай, обычай давно ушедших веков. А тебе и в самом деле следует читать побольше. Джефф кивнул с серьезным видом. - Я постараюсь. - Ему вдруг пришло в голову, что, услышь он такое от кого-нибудь другого, он не на шутку рассердился бы. Но не на Аманду же, на нее он вообще сердиться не мог. - Как хорошо, что мы работаем вместе, - сказал Джефф, вряд ли подумав о том, что он собирается сказать. Аманда удивленно взглянула. - Мы? Всю работу делаешь ты. А я просто сижу там да тревожусь за тебя. Ну, пойдем в эту долину вампиров. Она распахнула дверь, и Джефф проследовал за ней в лазарет. Но он совсем не думал об ожидающих его анализаторах крови, флуоресцентных красителях и прочих докторских иглах. Он думал: "Она тревожится за меня. Она действительно тревожится ее меня". 7 На следующее утро, когда Джефф не спеша одолевал завтрак из эрзац-яиц, соевого мяса и фруктового концентрата, к его откидному столику, подвешенному возле кухонной ниши подсел отец. - Сегодня ты не пойдешь в контактную лабораторию, - уверенным, не допускающим возражения голосом сказал доктор Холмен. - Почему? - Мы с Карбо хотим обсудить положение дел и наметить планы на следующую фазу работы. Я созвал совещание, на нем будут все руководители отделов. - Но Краун... - Этот зверь один денек и сам о себе прекрасно позаботится. Я хочу, чтобы ты был на совещании. - Я? - вытаращил глаза Джефф. - С руководителями отделов? Заметив его удивление, отец улыбнулся. - Ты не менее важен в этой работе, чем любой из них. А может, и более. Джефф закончил завтрак и пошел к себе в комнату. Порывшись минут пятнадцать на антресолях, он наконец нашел свой фотоаппарат. Запихнул его в карман, качнулся на дверце и спустился на пол. Дверца захлопнулась. Зажужжал сигнал связи. Джефф щелкнул выключателем возле кровати, и на стенном экране появилось лицо Лауры. - Мама сказала, что ты приглашен на совещание руководителей отделов! - Она была возбуждена и очень довольна, пожалуй, не меньше самого Джеффа. - Да, - ответил он, скользнув на кровать и полулежа. - Она хочет попытаться добиться от твоего отца и доктора Карбо разрешения и другим ребятам попробовать войти в контакт. И мне тоже! - Здорово, - улыбнулся ей Джефф. Однако, пока он разговаривал с Лаурой, его рука нащупывала в кармане фотоаппарат. Он оказался там потому, что у Джеффа возникло непреодолимое желание запечатлеть на пленку Аманду Корли. Аманды на совещании по было. Джефф вошел в конференц-зал вместе с отцом и огляделся. Стол был круглый, так что никто не мог занять место "во главе стола" и том самым обозначить свое превосходство. Общая ответственность за миссию корабля была возложена на доктора Холмена, это знали все. Но собравшиеся здесь мужчины и женщины не были его подчиненными; все они, включая самого доктора Холмена, старались действовать как можно демократичнее. Когда Джефф с отцом вошли, мать Лауры, Анна Полчек, уже сидела за столом. Она отвечала за биологическую группу. Рядом с нею сидел отец Лауры, Джон Полчек, возглавлявший конструкторскую группу. Мать Джеффа была учительницей, и хорошей учительницей, но не руководителем отдела. Вошел доктор Карбо. Он выглядел сосредоточенным и слегка не в себе. Вместе с ним пришел доктор Шеллинге, руководитель медицинской группы. Всего за столом собрались восемнадцать взрослых, представлявших различные научные группы "Деревни". И еще Джефф. Открыл совещание доктор Холмен. - На мой взгляд, работа Берни Карбо за последние несколько недель обнаружила достаточно широкие перспективы, и нам пора обсудить, куда двигаться дальше. "Работа Берни Карбо? - Джефф слегка обеспокоился. - Это ведь и меня касается". - Дела и в самом деле неплохи, - согласился Карбо. Он сидел почти напротив Джеффа. Глядя прямо на него, даже позволив себе улыбнуться, Карбо продолжал: - Присутствующий здесь наш юный друг достиг прочного контакта с экспериментальным животным и продемонстрировал такую степень контроля над зверем, которая превзошла самые смелые ожидания. Я полагаю, что правильность нашей основной идеи им доказана. - В таком случае можно использовать большее количество животных там, на планете, - сказала Анна Полчек. - Конечно. - Очень хорошо, - сказал доктор Холмен, тряхнув своей золотистой гривой и слегка повысив тон, чтобы вновь взять ход совещания в свои руки. - Мне кажется, что теперь мы должны решить, сколько и каких животных использовать. - Но наша истинная цель, - возразил Джон Полчек, - состоит в том, чтобы привести в порядок лагерь и начать преобразование атмосферы планеты, чтобы мы на ней могли дышать. - Да, да, - быстро сказал отец Джеффа. - Однако мы уже пришли к выводу о том, что для этого потребуется помощь управляемых людьми животных. Так что в первую очередь надо определить, сколько и каких животных. - А также, кто будет ими управлять, - добавила Анна Полчек. - Всем известно, что никто таз нас на это не способен, - сказал один из ученых постарше. - Это работа для детей. - Но их же понадобятся десятки, - пробормотал кто-то. - Это и в самом деле безопасно? - Я не уверен, что захочу, чтобы _мои_ дети занимались этим. Берни Карбо стукнул по столу раскрытой ладонью. Перепалка сразу прекратилась. - Если нужны точные данные, - сказал он ледяным тоном, - я могу представить их вам хоть на этом стенном экране. После первого же контакта состояние нашего единственного испытуемого анализировалось почти ежедневно. Физически он сейчас в лучшей форме, чем когда мы начинали, главным образом благодаря назначенной ему программе атлетических упражнений, которая компенсирует многочасовое отсутствие двигательной активности во время сеансов... - Отсутствие двигательной активности... Если хотите знать, что это такое, - сказал один из мужчин с проседью в волосах, - вам следует посмотреть на моего отпрыска. Валяется целыми днями, как проклятый, в своей комнате! Все рассмеялись. Кроме Джеффа и доктора Карбо. - Испытуемый подвергался также обширным психологическим проверкам. "Испытуемый. Это я, - думал Джефф. - Почему он не называет меня по имени? Я же здесь, прямо перед ним". - У испытуемого отмечена тенденция к почти полному отождествлению себя с экспериментальным животным, - продолжал Карбо. - В его восприятии он и является этим животным, что особенно сказывается в стрессовых ситуациях. С этим, однако, можно успешно справиться при помощи химиотерапии и сеансов приспособления. - Вы хотите сказать, что он не подвергается никакой опасности? Карбо повернулся к Джеффу. - Мальчик, собственно, здесь... Спросите у него сами. - Выглядит он крепким и здоровым. - Он и в самом деле такой. Покрепче некоторых из нас, - съязвил Карбо. Большинство присутствующих рассмеялись. Джефф вдруг почувствовал глубочайшее разочарование. Он намеревался рассказать им, что это такое - быть в контакте с Крауном, как выглядит поверхность Альтаира-6, какие там леса, океан, о том, как трудно Крауну добывать пищу на территориях других волкотов. Но их это явно не интересовало. Им вполне достаточно оказалось слов Карбо и того факта, что Джефф сидел среди них, демонстрируя открытые глаза и нормальное дыхание. "Им нет дела до Крауна, их беспокоят только собственные проблемы". - А что можно сказать относительно этих обезьяноподобных животных? - спрашивал доктор Холмен. - Возможно, из них получатся лучшие помощники, чем из волкотов. Началось длительное обсуждение, в котором приняли участие почти все присутствующие. Доктор Карбо показывал на стенном экране видеозаписи с изображением обезьян, особенно той, которая вооружилась металлической трубой. Во время демонстрации этих лент слышались вздохи и бормотание ученых, в котором можно было разобрать часто повторявшиеся слова: "противоречивые значения", "использование инструментов", "протоинтеллект". - Нам определенно следует использовать обезьян, - сказал Джон Полчек, когда лента кончилась и экран потемнел. - Для начала нужно по меньшей мере пять или шесть особей, потом еще больше. - Не торопитесь с выводами, - сказала Анна Полчек. - Откуда взялись эти животные? И куда они направлялись, проходя по пляжу? Очевидно, они живут не на этом пляже. - Возможно, они мигрируют. Сейчас на планете время сезонных изменений, - сказал метеоролог. - В северном полушарии наступает зима. - А кроме того, мы не знаем, чем питаются эти обезьяны, - продолжала миссис Полчек, - и вообще, можно ли ими управлять. - Мы можем определить это, - сказал доктор Холмен. - Судя по их зубам, они по крайней мере изредка едят мясо. Вы согласны? - Да. - Ну, так можно использовать волкота или несколько волкотов при необходимости чтобы добывать для них пищу. - Или изготавливать пищу прямо здесь, - сказала биохимик, молодая блондинка. - Мы можем производить белки и другие компоненты пищи для них в лабораториях, надо только знать химический состав их природной пищи. - Я не уверен, что мы сможем настолько хорошо управлять ими, что они станут есть искусственную пищу, - сказал Берни Карбо. Дискуссия продолжалась. Внимание Джеффа рассеивалось, он сосредоточивался только на мгновения, когда речь заходила о волкотах. Прошло несколько часов, прежде чем ученые наконец договорились высадить на поверхность планеты специальную группу людей, которые должны обездвижить несколько обезьян и волкотов, чтобы вживить в их мозг зонды. Одновременно было решено начать подготовку новой группы подростков к управлению животными. - Включая девочек, - настаивала Анна Полчек. - Здесь не должно быть никакой дискриминации. Отец Джеффа поджал было губы, но затем ответил: - Пожалуй, вы правы. Вместо того чтобы пойти домой или поужинать в кафетерии, Джефф направился в лабораторию контактов. Аманда сидела в маленькой комнатке напротив лаборатории и жевала сандвич. - Привет, - сказала она, когда он ворвался в кабинет. - Совещание кончилось? - Да. - А где Берни? - Не знаю. Может быть, остался ужинать, - Джефф сунул руку в карман. Фотоаппарат был на месте. - А ты-то ужинал? - спросила Аманда. - Нет, э-э... я... - Он не находил слов. - Держи. - Аманда протянула ему половину своего сандвича. - Бери стул и садись. Без еды нельзя. Ты думаешь, полное брюхо нужно только твоему большому коту? Джефф взял стул и покорно сел рядом с Амандой. Чувствуя себя окончательно смущенным, взял предложенную половину сандвича. Он сидел так близко к ней, до него доносился даже запах ее духов, и вся эта затея с фотоаппаратом вдруг показалась ему совершенно немыслимой. Как попросить ее? Что сказать? - Ты почему не ешь? Тебе не нравится, как я готовлю? - Аманда засмеялась. - Я... - Джефф вдруг соскользнул со стула. - Мне... мне бы попить чего-нибудь. Я... я сейчас. Аманда удивленно взглянула на него. Джефф повернулся и выскочил из кабинета. Стараясь идти медленно, он проделал путь по зеленым аллеям до самого кафетерия. К тому времени, когда он вернулся, доктор Карбо был уже в лаборатории и о чем-то напряженно говорил с Амандой. Половинка сандвича все еще лежала на столе. Джефф сел и заставил себя съесть его. На вкус он был деревянный. Джефф выпил синтетическое молоко, принесенное им из кафетерия. И все это время Карбо и Аманда оставались в лаборатории и, не обращая на него никакого внимания, продолжали свой серьезный разговор. Покончив с едой, Джефф встал и направился в лабораторию. Когда дверь за ним захлопнулась, доктор Карбо повернулся к нему. - А, вот и ты. Похоже, нам придется хорошенько потрудиться. - Да, - только и сказал Джефф. Потрудиться пришлось здорово. Дни переходили в недели, недели - в месяцы. И почти все свое время бодрствования Джефф проводил в лаборатории на ложе, пребывая в теле Крауна, в его мозге. Каждый божий день с утра до ночи он был Крауном. Он был им, когда Краун только просыпался, и оставался им, когда Краун укладывался спать. Джефф проделывал все это почти автоматически. Он вставал задолго до того, как начинала просыпаться "Деревня", ел, делал зарядку и отправлялся в лабораторию. Аманда была там постоянно, Берни Карбо же большую часть времени отсутствовал. Когда рабочий день кончался, Джефф вместе с Амандой шел домой, снова занимался гимнастикой, ужинал и ложился спать. И чем однообразнее был его распорядок дня в "Деревне", тем меньше он ощущал свою жизнь на корабле как реальность. Реальной для него стала жизнь Крауна в том мире, который назывался Песней Ветров. Джефф не мог объяснить, откуда он взял это название. Быть может, оно возникло как-то на закате дня, когда Краун стоял на гребне холма, с которого был виден берег океана. С этого места, если смотреть прямо на воду, человеческий лагерь не был виден. Видны были лишь волнистая линия холмов, обрамленная зеленью, и яркий песок, и океан. Волны набегали на берег, гонимые ветром, и деревья пели под его порывами. Песня Ветров. Черные тучи проносились по небу. Деревья раскачивались, клонились под ветром. Волны с грохотом накатывались на песок. Песня Ветров. - Джефф, я начинаю готовиться к контакту! - сказала как-то вечером Лаура. Она на минутку перед сном забежала к нему. - Хорошо, - без всякого энтузиазма откликнулся Джефф. Но она была так возбуждена, что не заметила его равнодушия. - Теперь мы будем работать вместе! Теперь я увижу, что собой представляет эта планета... так же, как ты. Он вымученно улыбнулся. Она продолжала болтать, и Джеффу пришлось сказать ей: - У меня довольно напряженный распорядок дня, Лаура, и я вымотался окончательно. Извини, но мне пора ложиться. - О, - воскликнула она несколько удивленно. - Конечно же! И мне, наверное, тоже нужно спать. У меня, вероятно, будет такое же расписание, как и у тебя, верно? Он кивнул и по возможности вежливо выпроводил ее за дверь. "Деревня" направила на планету несколько экспедиций, чтобы вживить в мозг обезьян и волкотов радиодатчики. В первой группе двое исследователей погибли, когда они начали вводить зонд волкоту, который не был достаточно крепко усыплен. Зверь проснулся и разорвал людей на куски, прежде чем кто-либо успел вмешаться. Пришлось убить его из лазерных пистолетов. Краун видел, как все это произошло. Но сделать он ничего не мог. Сначала люди перепугались, потом их охватил охотничий азарт, и они в тот день убили трех волкотов, просто взяли и убили. Краун потихоньку убрался из лагеря и держался от него подальше до тех пор, пока люди в странно пахнущих надутых костюмах не скрылись благополучно в своем огнедышащем корабле. Тогда Краун вышел на пляж и проследил за их отлетом. Когда корабль уже исчезал в облачном небе, Краун прорычал ему вслед. - Какие отвратительные злобные твари! - сказал один из уцелевших доктору Холмену. Он был приглашен к Холменам на обед. Лоб его закрывала напыленная повязка: он разбил голову о внутреннюю поверхность гермошлема, спасаясь от рассвирепевшего волкота, который убил его друзей. Джефф выждал несколько минут, потом извинился и, не дожидаясь конца трапезы, ушел к себе. Отец не обратил на этот случай никакого внимания. Однако мать Джеффа стала следить за ним внимательнее. Все новые и новые экспедиции отправлялись на поверхность планеты. Появлялись новые раненые и убитые. Один из биологов неосторожно наступил на тонкий чувствительный отросток, выслеживая небольшую семью обезьян в лесу к северу от лагеря на побережье. Прежде чем он успел расчистить путь, усеянные шипами ветви растения в десятке мест пропороли его скафандр. И хотя ядовитые соки растения до него по добрались, насыщенный метаном воздух Песни Ветров сильно обжег ему легкие. Друзья сумели доставить его в "Деревню" еще живым, но медики только и смогли, что погрузить его в глубокий анабиоз, пока из кусочка его собственных тканей не будут выращены новые легкие. По прошествии нескольких недель люди установили, что обезьяны и в самом деле мигрируют в это время года, направляясь на юг, чтобы укрыться от надвигающихся зимних холодов и бурь. Волкоты благоденствовали - во многих обезьяньих семьях находились детеныши и старики, слишком слабые для изнурительного путешествия и неспособные защищаться. Здоровые самцы и самки могли позаботиться о себе и о нескольких беспомощных детенышах. Старики же обычно путешествовали в одиночку, а если даже и шли с семейством, то защищаться им приходилось самим, обезьяны помоложе больше занимались защитой собственных детенышей. А против волкотов старики долго продержаться не могли. Частично потому, что на этом настаивал Джефф, частично из-за того, что рано или поздно это все равно пришлось бы сделать, одна из экспедиций на планету окружила семью волкотов, занимавшую территорию в холмах прямо над береговым лагерем. Всех волкотов удалось усыпить (на сей раз очень крепко), и каждому был вживлен в мозг радиозонд. Теперь они находились под контролем, и Краун получил наконец возможность бродить по "их" лесам и охотиться там. Однако его по-прежнему не принимали в их семью. Краун знал, что по ночам, когда люди предоставляли животных самим себе, он должен покидать лесистые холмы и спускаться обратно на пляж, который был "его" территорией. И Краун спал среди мертвых машин, в то время как остальные волкоты спали наверху, в холмах, среди деревьев и всякой живности. Не одна неделя ушла у Джеффа на то, чтобы набраться храбрости и попросить у Аманды разрешения сфотографировать ее. Аппарат он носил с собой каждый день. Однажды утром, придя в лабораторию, он вдруг выпалил все заранее заготовленные слова. - Мою фотографию? Зачем? Джефф понял, что пути к отступлению отрезаны, хотя от смущения был готов просочиться сквозь щель под дверью. - Ну... - сказал он, пытаясь выкрутиться, - мы же друзья, и каждый день работаем вместе, и... ладно. Мне просто хотелось бы иметь твое изображение. Он и сам понимал, как все это нелепо и неубедительно звучит. Но Аманда только улыбнулась в ответ: - Конечно, почему бы и нет. И я возьму твое фото. Почему бы друзьям не обменяться фотографиями, как ты думаешь? Сердце Джеффа чуть не выпрыгнуло из груди. Нащупывая в кармане фотоаппарат, он взволнованно кивнул: - Да... это правильно. 8 Проснувшись, Краун обнаружил, что окоченел от холода. Ветер в бешенстве метался по пляжу, наметая горы песка возле строений и машин. Океан был серым и студеным, еще серее было небо. Смутным заревом свет Альтаира пробивался над облачным горизонтом океана. Ночью прошел снег, темный хрупкий зимний снег. Краун медленно поднялся и отряхнул налипшие снежинки. Откуда-то ему было известно, что, если эти хлопья останутся на нем надолго, они могут проесть мех и обжечь кожу. Обезьяны еще спали, засыпанные сероватыми хлопьями снега. Краун заворчал, и они моментально вскочили. Их насчитывалось теперь уже больше десятка, и они спали вповалку под укрытием старого, наполовину завалившегося здания. Крыши на нем не было, одна стена успела обрушиться. Самая крупная из обезьян села, неловко сложив ноги перед собой. Увидев Крауна, она уставилась на него потемневшими от страха и злобы глазами. Потом вдруг вздрогнула; судорога, словно толчок землетрясения, прокатилась по всему ее телу. Обезьяна засопела, почти захныкала и замотала головой, как бы пытаясь отделаться от жужжащего рядом с ней (или внутри нее) насекомого. И отвернулась от Крауна. Эта обезьяна была под контролем. Да и все остальные тоже. Краун следил, как они медленно собрались вместе и заковыляли на четвереньках к холмам, чтобы подкрепиться поутру корешками, побегами кустарника и маленькими ползучими зверьками. Даже находясь под контролем, обезьяны держались как можно дальше от новых построек. Внутри этих ярких и блестящих построек работали машины. Машины грохотали и пульсировали, день и ночь от них разносились странные шумы и еще более странные запахи. Хотя новые постройки и были теплыми на ощупь, а ночи становились все холоднее, ни обезьяны, ни Краун по своей воле не подходили к ним близко. Все они располагались на ночлег подальше от гудения машин - насколько позволяли управлявшие ими люди. Краун понимал, что раз обезьяны находятся под контролем, то и живущая в холмах семья волкотов тоже не избежала этой участи. Поэтому он приступил к своей обычной утренней пробежке вверх по травянистым склонам, мимо мирно жующих обезьян, чтобы присоединиться к семье, которая терпела его, - правда, пока ее члены находились под наблюдением людей. Пройдя около половины пути вверх по склону, Краун на миг остановился, обернулся и взглянул на лагерь. Обезьяны уже закончили еду и приступили к работе. Стоя на задних лапах, они подбирали тускло мерцавшие металлические детали и собирали из них новые механизмы и постройки. Движения их были медленными и неуверенными из-за страха, полностью преодолеть который не позволял никакой контроль. Краун заворчал. Эти непонятные человеческие машины не были живыми, но они, казалось, дышали и бормотали что-то свое, как живые. И что еще ужаснее - становилось все труднее удержаться от сна возле этих новых машин. Несколько дней назад одна из обезьян без всяких видимых причин свалилась и вскоре умерла. Остальные разбежались, но Крауну с его "приемной" семьей волкотов удалось выследить их и рычанием и угрозами пригнать обратно в лагерь. Мертвую обезьяну перед заходом солнца два волкота оттащили подальше. Краун и сам замечал, что новые машины вызывали у него сонливость и головокружение. "Это воздух. Машины вырабатывают кислород и азот. Для существ, дышащих метаном, такой воздух не годится". Краун сердито фыркнул. Даже здесь, почти у гребня холмов, чувствовался сильный запах машин. И с каждым днем он, по-видимому, становился сильнее. Все утро заняла охота. Теперь Краун охотился уже по в одиночку, а вместе с волкотами, живущими на холмах. В семье было восемь взрослых и пятеро детенышей - достаточно больших, чтобы ходить на охоту, но еще слитком молодых, чтобы помогать взрослым. Они только наблюдали и учились. В лесах еще оставались антилопы, хотя по мере приближения зимы их становилось все меньше. Волкоты образовывали полукруг с подветренной стороны и посылали двоих самых крупных и опытных самцов осторожно прокрасться по флангу стада. Они исполняли роль загонщиков. Рано или поздно антилопы учуивали запах волкотов и громадными прыжками разбегались от опасности - чтобы попасть в полукруг ожидающих их охотников. Каждый день волкоты добывали таким способом трех-четырех антилоп. Стадо, казалось, не извлекало никаких уроков из происходящего. Изо дня в день повторялось одно и то же, и всякий раз несчастные животные бросались прямо в засаду. Но с каждым днем стадо убывало. И уходило все дальше на юг. Антилопы, как и обезьяны, в это время года мигрировали. Но шли они медленно. Пока на их пути были трава и кустарники, которыми они питались, животные не торопились. И все же они устойчиво держали курс на юг, и с каждым днем расстояние до лагеря, которое волкотам приходилось одолевать с убитыми антилопами, все увеличивалось. Часть мяса волкоты съедали, остальное оставляли обезьянам. Но, несмотря на доставляемый волкотами провиант, обезьяны на глазах чахли. С каждым днем они теряли в весе и двигались все медленнее. В тот день снег впервые выпал до заката солнца. Далеко за полдень черные как сажа хлопья стали падать сквозь листву деревьев, как раз когда Краун помогал тащить дневной "улов" через подлесок. Он зарычал на снег. Снег убьет траву, и антилопы вынуждены будут идти еще дальше на юг. Уже теперь почти целый день уходил на то, чтобы найти стадо, настигнуть и убить животное и притащить его на берег. Когда Краун, задыхаясь и ворча от изнеможения, вместе со своей ношей достиг точки, откуда был виден лагерь, он обнаружил двух обезьян, которые лежали на земле. Остальные в каком-то безумии кружили возле своих мертвых сородичей - они не разбегались и не работали. Просто ходили кругами на задних лапах, передними потрясая над головами как бы в ужасе или отчаянии. Обычно волкоты оставались на вершине холма на опушке леса. Их дело - спустить туши убитых по траве на середину склона холма, который вел к берегу, и оставить их там, а самим вернуться на вершину. Обезьяны поднимались на склон и забирали мясо. Но тут Краун бросил свою ношу и повернулся к остальным волкотам. Они тоже побросали добычу и уставились на лагерь. Казалось, они примерзли к месту, ветер вздыбливал серую шерсть, когти впились в землю, они рычали и повизгивали про себя, словно преодолевая что-то, что творилось в их собственных головах. Затем по одному, очень медленно, неохотно, стали спускаться к лагерю. Мускулы у них судорожно сжимались и разжимались, как будто их одновременно тянули в двух разных направлениях. Краун принял на себя командование. То рычанием, то подталкиванием он отправил двух волкотов в разные концы лагеря, чтобы обезьяны не разбежались. Потом он подтолкнул двух волкотов помоложе к телам мертвых обезьян. Сам Краун направился прямо к обезьянам, не обращая внимания даже на то, что в зданиях возле них злобно стучали машины и там было трудно дышать. Грудь защемило, казалось, в ней разгорается пожар. Краун торопливо подхватил зубами и передними лапами одну из обезьян и потащил ее прочь. Два других волкота следили за его действиями, потом взялись за другую обезьяну. С великим трудом - перед глазами плясали огненные круги - тащил Краун тело мертвой обезьяны вверх по склону, подальше от ненавистных машин. Было уже темно, когда он сдвинул коробку старого строения, чтобы остальные обезьяны могли устроиться на ночлег. Краун наблюдал, как они сбились в кучу в своем полузаваленном жилище, тесно прижались друг к другу, хныча и жалуясь. "Ростом три метра, весят две с половиной тонны каждая, а хнычут как сосунки!" "Им страшно, Берни. Они напуганы до смерти, Поразительно, что дети справляются с ними". В этот вечер Джефф пришел домой, чувствуя в себе усталость Крауна и что-то еще, более глубокое. Он не понимал, что это могло быть, но это очень сильно тревожило его. Мать взглянула на него и сказала: - Ну, это уж слишком. - Повернувшись к мужу, она добавила: - Питер, с меня довольно. Для Джеффа это непосильный труд. Пора с этим кончать. - Нет! - одновременно вскричали Джефф и доктор Холмен. Отец сидел на софе в гостиной, Джефф стоял в дверях, шагах в шести от него. Мать находилась рядом с сыном. - Мы не имеем права прервать работу, - сказал доктор Холмен. - Слишком хорошо пошло дело. - Скажи лучше - слишком плохо, - возразил Джефф. - И день ото дня хуже. - О чем это ты? - удивленно спросил доктор Холмен. - Пойди сюда и сядь рядом. Ты и в самом дело выглядишь усталым. Как ты спал? Джефф устало проковылял к софе и сел рядом с отцом. Миссис Холмен поставила стул рядом с ними. - Я спал весь день, - ответил Джефф. - Но Крауну и другим животным... им плохо. И с каждым днем им становится хуже. - Что случилось сегодня? Джефф все рассказал им. Отца это, как видно, совсем не тронуло. Он улыбался, кивал, будто Джефф говорил о том, как сыграла его команда в футбол. - Понятно, почему ты так расстроен, - заявил он, когда Джефф кончил. - Ты немного смущен, потому что слишком сильно сблизился с этим животным. - Но они же умирают! Обезьяны... да и волкоты тоже скоро начнут, если мы... - Естественно, они умирают, - спокойно заметил доктор Холмен. - Мы начали изменять атмосферу планеты. Мы не можем дышать метаном, а уроженцы этой планеты не могут дышать кислородом. Так что, разумеется, они вымрут. У миссис Холмен был испуганный вид. - Как, неужели все? Мы всех убьем? - Нет, как можно! - воскликнул доктор Холмен. - Только в равнинных районах северного полушария. На будущее у нас еще останется для изучения множество образцов местной фауны и флоры. Анна Полчек ни за что не позволила бы нам очистить всю планету, даже если бы у нас хватило для этого техники. У Джеффа разболелась голова. - Но вы же убьете обезьян, которые вам помогают! И волкотов... Крауна! - К сожалению, да. Боюсь, другого выхода нет. Мы должны обосноваться на Альтаире-6. И рано или поздно эти животные умрут. Одно из двух: или мы, или они. - Но это несправедливо! - выпалил Джефф. - Это же их планета. Песня Ветров принадлежит им, а не нам. - Песня Ветров? - удивилась мать. Джефф пожал плечами. - Это... Так я называю эту планету... Как-то в контакте с Крауном... я его вроде бы услышал, это название. - Альтаир-6, - жестко сказал доктор Холмен. - Мы должны подготовить планету для всеохватывающей колонизации. Видит бог, мало хорошего представляет собой этот мир для колонизации, но сколько мы ни искали, лучшего не нашли. Моя задача - как можно скорее сделать планету по возможности похожей на Землю. Чем я и намерен заниматься, и пусть вымирают при этом местные формы жизни. Другого пути нет. Джефф упрямо тряхнул головой. - Все равно это несправедливо! - Ты же знал о наших намерениях, - возразил отец. - Ты даже сам вызвался нам помочь! - Но я... я не представлял себе, что мы будем убивать животных. Я думал, мы организуем колонию в одной какой-то части планеты, а они будут жить в другой. - Это невозможно, - равнодушно ответил доктор Холмен. - Невозможно, чтобы над одной половиной планеты атмосфера состояла из кислорода, а над другой - из метана, во всяком случае, это не может продолжаться долго. Правда, пройдут десятилетия, прежде чем вся атмосфера станет кислородной. Счастье, если в течение ближайших пяти лет мы сумеем привезти на планету полмиллиона человек. И им придется жить под искусственными сводами почти всю свою жизнь. - А все местные животные и растения погибнут? - спросила миссис Холмен. - В конечном счете - да. - Это же убийство! - вскричал Джефф. - Вы заставляете меня убивать Крауна и всех... - Замолчи! - рявкнул отец. - Но... - Да выслушайте вы меня! Не в игрушки мы здесь играем. Жизнь миллионов... миллиардов людей поставлена на карту. Смотрите... и постарайтесь извлечь из этого урок! Доктор Холмен отклонился назад, к другому краю стола, и набрал на панели несколько цифр. - Если бы ты внимательнее изучал в школе подобные записи... - проворчал он в то время, как на противоположной стене загорелся экран. - Это последние известия, они были записаны на пленку за неделю до нашего вылета с Земли. Посмотри-ка на них хорошенько... на все до последней. Все трое притихли и устремили взоры на экран. Джефф сидел как изваяние - голова гудела, сердце глухо билось в груди, когда он видел несметные толпы растерянных, обезумевших от страха людей, которые пробивались к больницам. На город обрушился зловещий, казалось бы, давно побежденный недуг - туберкулез, и люда осаждали медицинские центры в надежде на чудодейственную вакцину. Пленка сменилась, показались зеленые поля Нью-Мексико. Бесконечно тянулись тщательно ухоженные гряды овощей, их пересекали широкие ирригационные каналы. По голос диктора пояснил, что поля находятся под угрозой засухи - в Южной Калифорнии сильное землетрясение вывело из строя два завода-опреснителя морской воды, которые питали ирригационную систему. Кроме того, федеральные власти, оказавшись перед выбором - дать воду потерявшим кров жертвам землетрясения или полям, которые кормили миллионы людей, - отдали предпочтение пострадавшим горожанам. Новости продолжались. Игра в хоккей, во время которой забито рекордное количество шайб, сменилась показом убийства политического деятеля в Японии. Возле берегов Ньюфаундленда шторм потопил несколько рыболовных судов, по крайней мере сто рыбаков погибли. На протяжении всего репортажа голос диктора оставался безучастным - казалось, его не трогали ни смерть, ни разрушения. Всего-навсего один день из жизни планеты. Экран опустел. Отец повернулся к Джеффу и сказал: - Это обычный день на Земле. Еще одно-два поколения людей будут жить не лучше. Может быть, даже хуже. Только мы можем помочь... перестроив эту планету так, что на ней смогут жить люди. Все зависит от нас. В наших руках судьба человечества. Разве оно не стоит жизни нескольких диких животных? Джефф знал, какого ответа ждет от него отец, и ему самому хотелось бы так ответить. Но вместо этого он пробормотал: - Выходит, мы разрушили собственную планету, а теперь принимаемся за чужую? Он поднялся и направился в свою комнату, прежде чем ошеломленные родители успели ему ответить. Они оставили Джеффа в покое. Он слышал, как они спорили ночью, иногда довольно громко. Но в его комнату не заходили. На следующее утро Джефф, как всегда, поднялся рано, проглотил несколько таблеток, выпил сок из концентратов и направился в лабораторию контакта. Правда, теперь это было нечто большее, чем простая лаборатория. Добавились новые помещения, новое оборудование. Кабинеты были разбросаны по всему этажу. Несколько десятков ребятишек приходили туда теперь каждое утро. - Приветик, Джефф! Джефф повернулся и увидел, что к нему спешит Лаура Полчек. - Сегодня я буду работать с одним из волкотов... Это мой первый день! Он выдавил из себя улыбку: - Желаю удачи! Некоторое время они шли молча. Впереди них к Центру контактов, смеясь и перебрасываясь шутками, направлялись другие ребята. - Доктор Карбо сказал, что скоро контактировать научат столько ребят, что работать придется всего по несколько часов в день. Тогда и тебе станет легче. "Больше детей - больше убитых животных, - подумал Джефф. - Неужели только меня это волнует?" - Вечером в субботу я буду отмечать свой день рождения, - продолжала Лаура. - Я спрашивала доктора Карбо, можно ли тебе не работать в воскресенье, и он... - О чем спрашивала? Лаура испуганно взглянула на него, удивленная его гневным тоном. - Я... Я спросила доктора Карбо... - начала она дрожащим голосом. - Прекрасненько! У нас тут звери умирают, стада антилоп уходят все дальше от лагеря, а тебя волнует, как бы получше провести вечеринку. Здорово! Лаура покраснела. - Ну и ладно. Подумаешь, возомнил о себе! Только потому, что тебе первому удалось установить контакт, ты не имеешь права вести себя так, будто это только твое дело! - А если имею? - вспылил Джефф. - Может, только мне одному и есть дело до того, что творится там, внизу, на планете? А вы все только и мечтаете, как бы поменьше работать и улизнуть на вечеринку. Она встала посреди аллеи, уперев руки в бока. - Не очень-то кидайся на меня, Джефф Холмен. Всем известно, почему ты так много времени уделяешь работе! - Что известно? - Все известно! - кричала Лаура. - Как ты кружишь вокруг Аманды на задних лапках... словно дрессированная собачонка! Джефф почувствовал, как внутри у него все оборвалось. - К-ааа-к?.. - Не притворяйся, будто ты не понимаешь, о чем я говорю, - уже не так громко, но все тем же пронзительным голосом сказала Лаура. - Ты все время околачиваешься возле Аманды. Ты даже сфотографировал ее, разве не так? Где у тебя фотография - под подушкой? Ответ застрял у Джеффа в горле. Он поднял было руки, потом уронил их и молча заковылял мимо Лауры по зеленой тропе к Центру. Совсем один. 9 Краун искал стадо целый день. Оно исчезло. Краун и другие волкоты вышли на охоту, как всегда, на рассвете. Но антилоп нигде не было. Будто сквозь землю провалились. Волкоты то тут, то там обнаруживали следы антилоп: съеденная до проплешин на земле трава, вмятины от копыт, даже запах антилоп остался. Но самих животных не было ни в километре, ни даже дальше от лагеря - стадо - исчезло, испарилось за ночь. Возможно, им стало слишком холодно, и они бежали дальше на юг. Один за другим волкоты оставляли бесполезные поиски и принимались вынюхивать хоть что-нибудь, пригодное для их пустых желудков. В конце концов один только Краун продолжал охоту на антилоп. И вот, когда дневное солнце уже начало прятаться за лесом, Краун остановился на открытой поляне, простиравшейся к югу. Стадо ушло, его нигде не было видно. Теперь, если бы он даже нашел хотя бы одну антилопу, ему не успеть до ночи дотащить ее в лагерь и накормить обезьян. Да ему и самому до темноты не добраться до места. С тихим ворчанием Краун повернул к лагерю. Было холодно. Ветер пронизывал насквозь. Снег вытравил длинные полосы травы. Серые, будто хлопья сажи, снежинки, казалось, сжигали все живое, стоило пробыть в соприкосновении с ними несколько часов. "Но деревья не сбросили листвы". "Да. Видно, она так и остается на деревьях в течение всего года. Наверное, листья каким-то образом стряхивают с себя снег". Леса, казалось, вымерли. Животные либо ушли на юг, либо попрятались под землю на время зимы. И не было вокруг волкотов, которые стали бы сражаться с Крауном за то, что он вторгся на чужую территорию, - единственно, кто остался, это семейство волкотов там, возле лагеря - контролируемые волкоты. Но еды нет... И тут Краун заметил какое-то движение в кустах. Кто-то живой. До него донесся незнакомый, очень слабый запах. Но если это живое существо, его можно съесть. Краун медленно, водя носом по земле, пополз под куст. При слабом свете заходящего солнца он разглядел диковинное, никогда прежде не виданное им животное. Оно было длинное и тонкое. У него не было ног. Тело круглое, толщиной с заднюю ногу антилопы или в четверть толщины собственной передней ноги Крауна. Трудно было сказать, какой оно было длины, потому что тело кольцами обвивало стволы кустов. Краун фыркнул на змею. Она выглядела достаточно безобидной и съедобной. Он попытался ухватить ее зубами. Но змея оказалась проворнее: откуда-то сзади вынырнула ее голова с открытой пастью, в которой угрожающе торчал частокол ядовитых зубов. Змея злобно зашипела. Краун заколебался. Часть его мозга, контролируемая Джеффом, предупреждала об опасности, о том, что змея, возможно, ядовита. А другая часть говорила ему, что змея маленькая, а потому ничего опасного в ней нет. И его пустой желудок принял окончательное решение. Своими передними лапами волкот придавил изживающуюся змею к земле. И одной средней лапой нанес ей убийственный удар по голове. Но змея успела впиться своими ядовитыми зубами в среднюю лапу, Краун почувствовал, как его пронзила жгучая, опаляющая боль. Лапу жгло невыносимо. Краун рухнул на землю, прямо на тело убитой змеи. "Отключай! Убирай контакт немедленно!" Краун не мог двигаться, не мог дышать. В мире для него ничего не осталось, кроме ослепляющей, сводящей с ума агонии. Он... открыл глаза и увидел белый потолок. - Краун! - закричал Джефф. Доктор Карбо обхватил мальчика за плечи и снова уложил его на ложе. - Тише! Успокойся! - Он умирает! Я пыта