одну "Тошибу"? - Он говорит, что тогда билеты в "КиберМир" будут стоить слишком дорого, и здесь он, конечно, прав. - Значит, думай, где нам взять еще мощности без дополнительной аппаратуры. И делать это нужно пронто, тонто. Вот тебе и задача - добиться того, чтобы линии были четкими. Дерзай. - Ничего себе, - отозвался Дэн. - Как? - Как хочешь, - ответил Джэйс и снова погрузился в раздумье. - Ты что, начал заниматься йогой? - удивленно спросил Дэн. - Что-то я раньше не замечал, чтобы ты сидел в такой дурацкой позе. - Замолкни и дай мне подумать, - ответил Джэйс. Он снова закрыл глаза и скрестил на хилой груди тощие руки. Поморщившись, Дэн встал со стула и заходил по лаборатории. "Нужно обязательно найти какой-нибудь выход, - размышлял он. - Так, но какова цель? Сделать линии деталей более четкими. Уменьшить их количество нельзя, не дадут. Действительно, надо подумать". В то же время Дэн отлично понимал, что для четкости нужна дополнительная мощность, а ее просто физически не было. Разум говорил ему, что невозможно взять то, чего нет. Конечно, имелась возможность взять мощность с других изображений, но в этом случае они станут хуже. "Тогда что дальше? Признать поражение?" - спросил себя Дэн, и вдруг его осенило. Он вспомнил об инерции зрительного восприятия. Когда-то он встречал эту фразу, только не помнил, в какой книге. "Кажется, это была какая-то популярная брошюрка о первых попытках создания кинематографа. Черт, надо бы вспомнить, что там было написано". В заставленной оборудованием комнате телефонный звонок прозвучал глухо. Стул Джэйса стоял в метре от телефона, но Джэйс даже не открыл глаза и не пошевелился, продолжая неподвижно висеть на стуле. После третьего раза Дэн рванулся к трубке. - Алло, - сказал он и тут же услышал голос Сьюзен. - Слушай, Дэн, извини, что я звоню в лабораторию, - начала она. - Что-нибудь случилось? - оборвал ее Дэн. - С кем? Что? - Да нет, ничего страшного не произошло, - Сьюзен говорила довольно спокойно и уверенно, только немного сбивчиво. - Ну так что у вас? - повторил Дэн. - Я звоню тебе из школы. У Анжелы немного закружилась голова. Возможно, от духоты, а может быть, и от волнения. Во всяком случае, доктор говорит, что ничего опасного нет. Она была в кабине, смотрела одну из программ, какую-то игру, и вдруг закричала. С ней случился обморок, но она не упала, не ушиблась. Физически она в полном порядке. Дэн подумал, что если бы Анжела была "в порядке", то Сьюзен ему в лабораторию не звонила бы. - Ты отвезешь ее домой? - спросил Дэн. - Да, - ответила Сьюзен. - Миссис О'Коннел и доктор считают, что мне лучше взять Анжелу с собой. Ей нужно отдохнуть. - А кто такая миссис О'Коннел? - Миссис Элеонора О'Коннел - учительница Анжелы. - Понятно. - Мы сейчас уезжаем. - Хорошо, я тоже приеду. Анжела действительно нормально себя чувствует? Ты можешь дать ей трубку? Сьюзен замялась: - Лучше приезжай домой, там и поговоришь с ней. - Ладно, я сейчас же выезжаю. - Что-то стряслось? - спросил Джэйс. Он открыл глаза и, прищурившись, смотрел на Дэна. - Во время просмотра какой-то программы Анжела потеряла сознание, - бросил Дэн. Джэйс удивленно фыркнул, затем нахмурился. - Как это потеряла сознание? - переспросил он. - Этого не может быть. - Значит, может, - ответил Дэн и снял пиджак. - С двенадцатилетними девочками случается много такого, чего не может быть, - резко ответил он. - Чего ты возмущаешься? В свое время я говорил тебе, чтобы ты не заводил детей. Ты меня не послушал... Дэн и сейчас не стал слушать излияния Джэйса. Перебросив пиджак через плечо, он быстрым шагом двинулся по коридору, вышел на улицу и направился к стоянке. Виктория Кессель разговаривала по телефону. - Мы обязательно пришлем к вам инженера, - успокаивала она директора средней школы Пайн-Лейк-Гарденс. - Самого квалифицированного специалиста по обучающим программам. Да, да, он проверит все - и оборудование, и программы. Конечно, конечно, и игры тоже посмотрит. Я понимаю вас, обморок ученицы во время игры - это чрезвычайное событие. Не беспокойтесь, - мягко говорила Вики. - Даже давайте сделаем не так. Я вышлю к вам бригаду специалистов прямо сейчас, и, если понадобится, они будут трудиться у вас всю ночь. Нет, нет, что вы! Не стоит благодарности, мы не меньше вашего заинтересованы в том, чтобы оборудование работало нормально. Всего доброго. Вики медленно положила трубку на рычаг, и в ту же секунду в коридоре раздались шаги. Вики вскинула голову и увидела, как мимо ее кабинета вихрем промчался Джэйс с выражением ярости на угловатом, некрасивом лице. Опытная мисс Кессель сразу сообразила, что местный гений идет к шефу. Она вскочила, выглянула в коридор и убедилась, что не ошиблась. Грохнув дверью, Джэйс буквально ворвался в кабинет Манкрифа. Кессель подкралась к двери и прислушалась. Были слышны голоса: один крикливый - Джэйса, другой, поспокойнее, - босса, но, что именно они говорили, Вики не разобрала, плотная обивка двери глушила слова разговора. Она отпрянула от двери, осмотрела коридор и, удостоверившись, что, кроме нее, поблизости никого больше нет, на цыпочках прокралась в зал видеоконференций, где Манкриф обычно вел переговоры с инвесторами. Осторожно закрыв за собой дверь, она подошла к двери, связывающей зал с кабинетом Манкрифа. Отсюда слышно было намного лучше. - Ты чего там навытворял с программой?! - кричал Джэйс. - Говори, скотина. - Тише, тише, Джэйс. Чего ты шумишь? Перестань, ничего я не вытворял. Так, просто немножко изменил ее, и все. - Гнида, ты слишком далеко зашел! У Вики рот раскрылся от изумления, она и не предполагала, что, кроме нее, еще кто-нибудь мог говорить с боссом в подобном тоне. - Перестань, - попробовал возмутиться Кайл. - Захлопни пасть. Ты знаешь, чем это пахнет, а? Она же ребенок! - орал Джэйс. - Ну так с ней же ничего и не произошло, Джэйс. Все нормально. - Она свалилась в обморок, и это ты называешь "нормально"? - Слушай, - голос Манкрифа внезапно окреп. - Нам нужно было получить ее реакцию, правильно? Вот мы ее и получили. Чуткое ухо Вики сразу отметило, что Манкриф сделал ударение на слове "мы". - Но не так быстро, - возразил Джэйс. - Она еще девочка, работать с ней нужно постепенно. А ты дал ей сразу такую нагрузку. - Ничего, ничего. Все прошло, повторения не будет. Ты мне веришь, Джэйс? Ну что ты суетишься, я все сделаю, чтобы с ней больше ничего не случалось. - Но ведь она еще ребенок, - повторил Джэйс. - Вот и прекрасно. Давай забудем об этом, Джэйс, - миролюбиво произнес Манкриф. - Она поправится, а реакция ее получена. Джэйс, вот она, здесь, на лазерном диске. - Все, я ухожу из фирмы, - твердо произнес Джэйс. - Я не желаю больше впутываться в твои игры. И к тому же Дэн - мой друг. Кончено, на меня больше можешь не рассчитывать. - Перестань, Дэн никогда ни о чем не узнает. Конечно, если ты не расскажешь ему. - За каким хреном тебе понадобилась именно его дочь? - Джэйс снова закричал. - В том классе есть еще с десяток других девчонок, которые уже не раз смотрели наши программы. - Нет, Джэйс, это было бы дешевой подделкой, - отрешенно произнес Манкриф. - Нужна она, и только она. - Пока! - крикнул Джэйс. - Я ухожу. - Постой, Джэйс, ты не сделаешь этого! - умоляюще воскликнул Манкриф. - Зачем тебе уходить? Где еще ты найдешь такие условия? Кто, кроме меня, даст тебе всю эту аппаратуру, ассистентов, лаборантов, а? Только я. Да ты все и без меня понимаешь. - Зачем ты ее так напугал? - спросил Джэйс. Дальше он заговорил так тихо, что даже Вики не смогла разобрать его слов. Зато она услышала ответ Манкрифа. Босс говорил мягко и убедительно. - Поверь мне, Джэйс, я сам не ожидал, что она потеряет сознание. Честное слово. Но зато какие данные мы с тобой получили! - восторженно произнес он. - И на этом все, закончили. Отныне я буду относиться к ней, как к родной племяннице. Тем более что она уже зовет меня "дядей". Дальше Вики уже ничего не слышала, поскольку Джэйс с Кайлом успокоились и перешли на нормальный тон. Еще немного подождав, она повернулась и так же бесшумно направилась к выходу из зала. Суть разговора Вики поняла сразу, шеф и Джэйс говорили о школьнице, которая потеряла сознание во время просмотра игровой программы. И хотя директор школы не называла ее имени, Вики догадалась, что речь идет о дочери Дэна Санторини. "Очень интересно, - прошептала Вики, выходя в коридор. - И крайне неосторожно". Через минуту она уже сидела за столом в своем кабинете. Еще не доходя до кухни, Дэн догадался, что Анжела находится в гостиной и смотрит телевизор. Шел какой-то детский мультик, с идиотским сюжетом и громкой музыкой. Дэн заглянул в комнату и увидел дочь. Забравшись с ногами в кресло, она неподвижно таращилась в экран телевизора. В руке ее был зажат пульт дистанционного управления. Если не считать этого отсутствующего взгляда, то выглядела она вполне нормально. "Сьюзен, как обычно, на кухне", - подумал Дэн. Анжела, как показалось ему, была настолько поглощена фильмом, что даже не слышала и не видела, как он вошел. - Привет, Энжи, - нарочно громко сказал он и улыбнулся. - Как делишки? Как чувствуешь себя? Она посмотрела на Дэна и сразу же отвела взгляд. - Да так, нормально. Дэн покосился на одно из кресел, громоздкое и блеклое, и подумал, что зря он позволил Сьюзен уговорить себя привезти с собой их старую мебель. Здесь, во Флориде, в их новом доме, светлом и живописном, она казалась явно не к месту. Бросив пиджак на спинку кресла, Дэн спросил Анжелу: - А где мама? Девочка пожала плечами. Не зная, о чем бы еще спросить Анжелу, чтобы завязать разговор, Дэн пошел искать Сьюзен. Нашел он ее быстро; стоя в дверях одной из спален, Сьюзен смотрела на спящего Филипа. - Мне показалось, что он заплакал, - прошептала она. Дэн внимательно рассматривал спящего малыша. Сколько страшных бессонных ночей провел он в Дэйтоне, видя, как его маленький Филип задыхается и судорожно пытается вдохнуть, как от страшного кашля краснеет его личико и бьется за жизнь его крошечное тельце. У Филипа рано проявилась астма, и одна только мысль о страданиях малыша приводила Дэна в отчаяние. Он сам был астматиком и слишком хорошо знал, что испытывает человек, который хочет дышать, но не может набрать в легкие воздуха. Даже собственные приступы Дэн переживал значительно легче. - Похоже, что все нормально, - шепнул он. - Мне пришлось ехать с ним прямо в школу. Я все время боялась, что он плохо перенесет дорогу и станет задыхаться. "Мы уже месяц живем здесь, а она все еще считает, что мы в Огайо. Там сейчас самая середина зимы", - ворчливо подумал он. - Да нет, с ним все хорошо, - сказал Дэн. - Надеюсь, что так, - ответила Сьюзен и тихонько вздохнула. - А что там стряслось с Энжи? Лицо Сьюзен сразу же напряглось, а в глазах мелькнула тревога. - Мне позвонила ее учительница и заявила, что во время просмотра какой-то игровой программы с Анжелой случился обморок. - То есть она потеряла сознание и упала, - проговорил Дэн. - Да, - продолжила Сьюзен с явной неохотой. - Элеонора сказала, что она услышала визг, открыла кабинку и увидела, что Анжела без сознания лежит на полу. - Возможно, произошло замыкание и ее слегка ударило током? - предположил Дэн, успокаивая себя. - Я бы прежде всего проверил проводку. - Доктор уверял, что не нашел никаких следов физического воздействия. - Мало ли... Я все равно попрошу Кайла прислать в школу грамотного инженера. - Уже послали. Когда я уезжала из школы, Элеонора сообщила, что была у директора и он связался с какой-то Вики Кессель из "Парареальности". - Да кто такая эта Элеонора? - раздраженно спросил Дэн. - Я ведь тебе уже говорила, что это - учительница Анжелы, ее зовут Элеонора О'Коннел, - ответила Сьюзен, повышая голос. - А, да, помню. - Из местной больницы даже приехал какой-то врач. Он тоже осмотрел Энжи и сказал, что физика здесь ни при чем. Что-то было в той самой программе, с которой Анжела играла. - А почему это они там играют? Им что, в школе делать больше нечего? Сьюзен недовольно фыркнула: - Тебе бы следовало хоть раз сходить в школу, посидеть на родительском собрании. Да и вообще поинтересоваться у Анжелы, как у нее идет учеба. А что касается игровых программ, то ученикам разрешается их смотреть, если они справились с заданием и осталось время. - Вон оно как. - По химии Анжела одна из лучших, она быстро решила все задачи, и ей включили "Царство Нептуна". И это вовсе не игра, это урок по биологии и экологии. - Да, я знаю эту программу, - ответил Дэн и отвернулся. Сьюзен была явно взвинчена, и он решил уйти, пока она окончательно не завелась. - Хорошо, я пойду поговорю с Анжелой, - сказал он. Он снова вернулся в гостиную, сел на диван рядом с Анжелой и наигранно-веселым тоном спросил: - Что там у тебя стряслось? Чего это ты так разволновалась? Анжела не ответила, она, не отрывая глаз, смотрела на экран телевизора, где Фил Донахью, треща в микрофон и энергично тыкая пальцем мимо камеры, призывал зрителей обратить внимание на кого-то. Дэн взял лежащий на краю столика пульт дистанционного управления. - Ты не против, если я выключу эту дребедень? - спросил он Анжелу. - Давай лучше немного поболтаем. Анжела угрюмо кивнула. Раздался тихий щелчок, и экран погас. - Мне сказали, что в школе ты упала в обморок. - Ну да, - неохотно ответила Анжела. - А почему? - Не знаю. - Девочка пожала плечами. В комнату вошла Сьюзен, села на стоящее у дивана кресло и стала наблюдать за разговором. Вид у нее был усталый и взволнованный. - Дочка, ты помнишь, что было до этого? - снова заговорил Дэн. - Ты смотрела какую-то игру? Так? - Да, так, - отрешенно ответила Анжела. - Помнишь какую? - "Царство Нептуна". Про океан, рыбок и все такое. - Учительница сказала, что ты закричала. Наверное, ты увидела какую-нибудь картинку, которая тебя напугала. Что это было? - спросил Дэн. Губы Анжелы задрожали, а на глаза начали наворачиваться слезы. - Дорогая Энжи, я ведь специалист по этим штукам. Расскажи мне, что ты увидела. Ведь я должен это знать, иначе я не смогу помочь тебе. - Я видела тебя. Ты лежал на столе, мертвый, - ответила Анжела и сразу захлебнулась в рыданиях. Прижавшись к груди отца, она плакала так долго и так горько, словно весь ее мир разрушился. Дэн был потрясен. - Но это же глупость. - Он попытался успокоить дочь, обнимая ее дрожащие плечи. - Вот он я, весь тут как на ладошке. - Но я ведь тебя видела там, видела! - твердила Анжела глухим от слез голосом. - И гроб видела. Лицо у тебя было таким страшным, серым каким-то, руки лежали на груди, а около тебя плакала принцесса русалок, и когда я посмотрела на ее лицо, то увидела, что это я. Я была принцессой, а ты - ее отцом. Дэн прижал к себе дочь и начал покачиваться с ней из стороны в сторону. Бледная от страха Сьюзен подошла к ним и стала гладить голову дочери. - Успокойся, доченька, успокойся, - твердила Сьюзен. - Теперь-то ты видишь, что это не так. Мы все тут, здесь, с тобой. Несколько минут Дэн и Сьюзен молчали, подавленные страхом и горем Анжелы. Дэн ждал, когда Анжела немного успокоится. "Все это ей просто показалось, - убеждал он самого себя. - Конечно. Пусть сначала придет в себя. А потом я смогу убедить ее в том, что она ошиблась". Вскоре Анжела перестала плакать, Сьюзен достала откуда-то бумажный гигиенический платок и вытерла девочке лицо. Анжела высморкалась, нос и глаза у нее были красными от слез. Дэн погладил ее щеки и улыбнулся. - Посмотри-ка на меня, - весело сказал он. - Видишь меня? Ну и что ты рыдала? Все, что ты видела, это ерунда и чушь собачья. - Дэн подвигал бровями, и девочка слабо улыбнулась. Сьюзен поднялась, прислушалась и снова села. - Я думаю, что дело в самой программе, - раздраженно произнесла она. Дэн едва сдержал себя, чтобы не закричать на жену. "Ничего с ней случиться не может!" - думал он, сдерживая свой гнев. - Все действие в этой игре происходит под водой, правда? - спросил он, стараясь говорить спокойно. - Да, - шмыгнув носом, ответила девочка. - Я сейчас объясню тебе, как мы делаем эти программы, и ты сразу все поймешь. Видишь ли, мы стараемся, чтобы в них каждая деталь была настолько реальна, чтобы человек забыл, что он играет. И тогда происходит парадоксальная вещь - ты не только забываешь, что ты находишься в игре, но и начинаешь воображать вещи, которых в самой игре-то и нет. Сьюзен подозрительно покосилась на Дэна. Анжела тоже посмотрела на отца, сначала с недоверием, потом с любопытством. - Поняла? - спросил Дэн. - Отец хочет сказать, что тебе все привиделось, - пояснила Сьюзен. - Игра была настолько реалистичной, что ты представила себя на месте принцессы. - Ага, - кивнула Анжела, вытирая нос ладошкой. - На самом же деле ты сидела в школе и играла, а в программе тебя не было. Там сидела другая девочка, ее нарисовал художник, - продолжала Сьюзен. - Тебе просто привиделось. - Ничего мне не привиделось, это была я, - еле слышным голосом повторила Анжела, снова начиная хлюпать носом. - Не говори чепухи, - укоризненно произнес Дэн. - Энжи, можешь мне поверить, что тебя и не могло быть в той игре. - Но я же видела! - упорствовала девочка. - Слушай, Дэн, - нервно заговорила Сьюзен, - а может быть, Энжи и вправду видела себя? Если она так настаивает... Она же не могла ошибиться? - Могла, - заявил Дэн. - Энжи, вот послушай, что я тебе сейчас расскажу. Однажды, когда я еще был мальчиком, со мной, понимаешь, со мной, произошел такой случай. Как-то вечером я пробирался домой по темной улице. Я шел осторожно, потому что мы враждовали с местными мальчишками из того двора и я, сама понимаешь, не хотел лишний раз на них нарываться. И вот я крался между домами, а нужно сказать, что все дома на той улице были огорожены высоченными деревянными заборами. Анжела как завороженная смотрела на отца, внимательно вслушиваясь в каждое его слово. - Внезапно я услышал за собой громкий лай, обернулся и увидел, что на меня бежит громадная собака. Представляешь, как я испугался? Вечером, один, на темной улице, и вдруг - собака. У меня сердце чуть не остановилось от страха. Я смотрел на собаку, и мне чудилось, что она величиной со льва, а на голове ее - длинные черные рога. Да, да, Анжела, не смейся, я до сих пор их вижу. - У собак нет рогов, - возразила Анжела. - Анжела, я и тогда это знал, но я их видел точно так же, как вижу сейчас тебя. Вот что делает воображение. - Ну и что? Собака догнала тебя? - Что ты! Я рванул так, что только пятки засверкали. Можешь себе представить, но мне удалось добежать до своего дома и юркнуть в дверь прежде, чем собака догнала меня. - Дэн посмотрел на Сьюзен, она недоверчиво слушала рассказ мужа. - С того самого вечера меня и начала мучить астма. После первого приступа я провалялся в постели почти целую неделю. Вот что значит сила воображения. - Дэн посмотрел на Анжелу. Девочка заметно оживилась. Увидев это, Дэн рассказал ей еще несколько историй, а потом они принялись решать головоломку, затем собрали несколько картинок из перемешанных кусочков картона и даже не заметили, как подошел вечер. Сьюзен не принимала участия в их играх; не обращая внимания на звонки, она суетилась по дому и раскладывала по местам валяющиеся вещи. А когда проснулся Филип, все четверо играли, возились на нагретом солнцем полу, и тем очень напоминая вечно счастливую семейку из коммерческого телесериала. К ужину Анжела, было похоже, не только окончательно успокоилась, но и забыла все происшедшее с ней. Она повеселела, шутила, а после ужина спокойно ушла спать. Когда дети уснули, а Дэн, растянувшись на диване, рассматривал унылую физиономию представителя метеоцентра, сообщавшего о ливнях, надвигающихся на Флориду, в комнату из кухни вошла Сьюзен. - Послушай, Дэн, - сказала она, вытирая руки о полотенце. - Я хочу тебе кое-что сказать. Дэн встал, сунул ноги в шлепанцы и выключил телевизор. - Ну а сейчас-то тебя что беспокоит? - спросил он. - Анжела, - сухо ответила Сьюзен. Дэн скривился: - Но я же все вам рассказал. Эти игры очень реалистичны, порой даже слишком. Вот и лезет детям в голову всякая чертовщина. Завтра я поговорю об этом с Манкрифом. - Зачем же вы такие игры делаете? - возмутилась Сьюзен. - Дорогая, здесь ты ни к чему не придерешься. Строго говоря, тебе и придираться не к чему. Сколько детей смотрело эту программу? Наверное, десятки. А на скольких она подействовала таким образом? На одну Анжелу. - Не знаю, может быть, и не только на нее. Дэн покачал головой: - Ты хочешь сказать, что другие дети тоже падали в обморок, но эти случаи замалчиваются? Нет, Сьюзен, такое скрыть невозможно. Случись со школьниками обмороки, "Парареальность" разорвали бы в клочья. - Ну, может быть, - Сьюзен неуверенно пожала плечами. - А я за это просто ручаюсь. - А ты сам как думаешь, кого она увидела там, в игре? - вдруг спросила Сьюзен. - Кого угодно, но только не меня и не себя, - огрызнулся Дэн. - Ты что, хочешь сказать, что для каждого ученика у нас своя программа, с его личным участием? Да ты что?! Ты знаешь, сколько бы стоила такая затея? - Но, Дэн, пойми меня правильно. Я верю Анжеле, верю, что она видела в программе все, о чем рассказала нам. Ты можешь все отрицать, в чем угодно убеждать меня, но факт остается фактом - она упала в обморок. Почему? Дэн вздохнул и посмотрел в потолок. Это означало, что разговор начинает ему надоедать. - Ну, хорошо. Завтра я сделаю следующее - сам проверю программу. Все лазерные диски хранятся у нас, и в обед я просмотрю это чертово "Царство Нептуна". Договорились? - Все игры хранятся у вас? - удивленно спросила Сьюзен. - А где же еще? От нас они и запускаются. Кабинки в школе - это всего лишь последнее звено, там стоит только приемная аппаратура, а компьютеры, с которых игры идут туда, находятся в нашей лаборатории. Игры передаются в школу по специальной телефонной линии, по оптико-волоконному кабелю. Сьюзен, ведь я тебе не раз уже все объяснял. - Нет, я впервые слышу, что игры передаются из "Парареальности". - Я даже тебе скажу, откуда точно они идут - из кабинета Вики Кессель. Она отвечает за качество обучающих программ. - Вон оно что... - задумчиво протянула Сьюзен. 10 Когда Джэйсон Лоури наконец вышел из здания "Парареальности", был уже вечер. В отличие от всех остальных сотрудников, покидающих фирму через сверкающие двойные металлические двери бокового входа, Джэйс предпочитал выходить иначе. Он проходил по цеху, затем шел на склад, садился на конвейер, по которому в склад втягивали всякую всячину, и, скользя по нему, вылетал через окно на улицу. Там, под небольшим навесом, стоял его велосипед. Несмотря на то что Джэйс очень берег его, велосипед был сверху донизу покрыт уродливыми пятнами ржавчины, которые Джэйс называл "экземой". Ржавыми были и цепь, и звездочки велосипеда, что совсем неудивительно - во влажном флоридском климате гниет даже пластик. С момента приезда во Флориду Джэйс ни разу не дотронулся до рычажка переключения скорости велосипеда - на плоской как поднос равнине Орландо в этом не было никакой необходимости. Джэйс перекинул ногу, сел в седло и, оттолкнувшись ногой от стены, направился в переулок, по которому обычно добирался до своего, как он говорил, "бунгало". Еще в Дэйтоне Дэн, заботливый, словно нянька, увидев транспорт Джэйса, тут же купил ему цепь и замок. - Так будет сохраннее, - сказал он. Джэйс немедленно высмеял покупку Дэна. - Ты обалдел, - сказал он. - Да кому понадобится мой дрын модели "экзема спэшэл"? Кстати, я был бы очень рад, если б у меня его кто-нибудь свистнул. Только у кого на такую рухлядь рука поднимется? Джэйсон Лоури был единственным сыном профессора математики из университета в Сан-Франциско и известной в обществе красавицы, не ставшей первоклассной фотомоделью только из снобизма и пренебрежения к этой профессии. Она считала себя закоренелой аристократкой, но иногда все-таки позировала, в основном на приемах и балах, посвященных сбору средств в помощь бедным, обездоленным или бездомным. Бывали и другие случаи, но столь же благородные. Отец Джэйса боготворил свою жену, но зарплата преподавателя не позволяла ему выказать свою любовь материально, например в виде дорогостоящих украшений, красивого фешенебельного дома или хотя бы лыжной прогулки в горах Сьерра. Все это мать Джэйса покупала сама, на свои деньги, о чем беспрестанно напоминала своему мужу, вырабатывая у него сознание неспособности обеспечить своей красавице жене достойную жизнь. Когда Джэйс достаточно подрос, он узнал, что любовь - это прежде всего боль. Не физическая, нет, а моральная. Он так же быстро понял, что с помощью любви можно мучить, издеваться и терзать. В эти годы он начал замечать поведение своей матери. С его отцом она была надменной, холодной, деспотичной женщиной, порой даже жестокой. С Джэйсом она вела себя точно так же, он запомнил ее индифферентной и сухой, резкой и вечно им недовольной. Он никогда от нее не слышал ни одного ласкового, нежного слова. Тогда-то его начало интересовать, почему это его отец терпит такое ужасное отношение к себе. Со временем, когда в его жизнь пришел секс, он узнал ответ на свой вопрос. Вскоре Джэйсу стала ясна причина зависимости его отца, он понял, что только похоть делает его таким угодливым и подобострастным. Это открытие ужаснуло его, и с тех пор отец вызывал в нем только чувства омерзения и ненависти. Когда Джэйс был маленьким, отец старательно не замечал его. - До тех пор пока ты не наберешься ума и разговор с тобой не станет мне хоть чуточку интересен, можешь не подходить ко мне, - как-то сказал он Джэйсу. - Играть с тобой я не собираюсь и помогать тебе - тоже. Даже когда Джэйс попал в больницу с осложнением аппендицита, отец не пришел к нему. - Чем я могу облегчить его состояние? - спрашивал он мать Джэйса, собираясь на математический симпозиум. - В больнице есть врачи, пусть они о нем и позаботятся. Я-то тут при чем? Но стоило Джэйсу начать ходить в школу, как его отец вдруг превратился в жестокого тирана. Он требовал, чтобы его сын был лучшим учеником. Джэйс, как мог, сопротивлялся, но силы были неравны. Учеба давалась ему легко, он получал только отличные отметки, и, если бы не его поведение, он действительно стал бы лучшим учеником. Но Джэйс вел себя вызывающе, грубил учителям, дрался с одноклассниками и вскоре стал язвой местной школы. Он быстро смекнул, что отца можно нейтрализовать, натравив на него мать, и таким образом обеспечить себе легкую жизнь. После очередной выходки Джэйса мать набрасывалась на отца, винила его в неспособности и нежелании воспитывать собственного сына, он же отвечал ей, что это она "окончательно испортила ребенка", а Джэйс в это время делал все, что хотел. Самым первым увлечением Джэйса стал телевизор. Он не пропускал ни одного мультфильма, заразительно смеялся над похождениями рисованных героев, радовался их победам и остро переживал их неудачи. С возрастом он переключился на другие персонажи - одетых в яркие костюмы, мужественных и сильных мужчин, которые боролись со злом и сокрушали его. Родители сразу поняли, как можно воздействовать на Джэйса и, когда он выходил из повиновения, запрещали ему смотреть телевизор, а иногда и просто выносили его из комнаты Джэйса. Тщательно скрывая свое увлечение мультфильмами от своих прыщавых товарищей, Джэйс неизменно каждую субботу утром усаживался у экрана, чтобы следить за похождениями своих очередных кумиров - черепашек-ниндзя. Вскоре он открыл для себя видеоигры и с жадностью набросился на них. Он, как волк, ходил по дому, выискивая забытые или оставленные монеты и тут же нес их в видеосалон. В то время родители купили ему компьютер, и он чуть ли не на коленях ползал, вымаливая у них деньги на покупку своих игр. Ради них он шел на все, даже дал обещание хорошо вести себя и выполнил его. Родители охотно шли ему навстречу, для них было легче заткнуть Джэйсу рот долларом, чем возиться с ним. Правда, со временем игры становились все дороже и дороже. К тому моменту, когда Джэйсу пришла пора подумать о высшем образовании, это был рядовой шалопай. Выглядел он, как и все юноши в его возрасте, - угловатый, с покрытым угрями лицом, торчащими во все стороны волосами и нервным дрожащим голосом. О любви он знал, что это боль, а в сексе видел только возможность подавлять и властвовать. Но кроме того, он был гением, и все понимали это. В университет в Беркли, где его отец преподавал математику, он не просто поступил - он туда влетел, но через год ушел оттуда. - Ничего, пусть побегает, - сказал его отец матери, сообщившей ему, что Джэйс отправился поступать в Калифорнийский технологический институт. - Он считает себя умником, прекрасно. Там его быстро на место поставят. В Калифорнийском технологическом таких корифеев видали не один десяток. Да и не сказал бы я, что Джэйс такая уж умница, так себе, крепкий середняк с налетом сообразительности, не более того. Полагаю, что очень скоро он заявится обратно со следом подошвы на заднице. Но Джэйс не вернулся, он продолжал блистать и в Калифорнийском технологическом. Умнее его в институте никого не было, по крайней мере он сам так считал. Жил он в студенческом городке, известном своими гениями и свободой нравов, где стал подлинной знаменитостью. Даже его дурацкие выходки и хамоватое поведение являлись предметом восхищения. У него было много приятелей, но ни одного настоящего друга. Подруги у него тоже не было, Джэйс хорошо усвоил уроки детства и никогда не забывал, что любовь - это боль, а секс - подчинение. Его поведение приводило преподавателей в отчаяние. Через три года декан вызвал к себе Джэйса и сказал ему, что либо он начинает учиться, то есть придерживаться расписания, либо покидает учебное заведение. - Как это ни прискорбно, мистер Лоури, но пока я не вижу у вас никакого прогресса. Похоже, вы совсем не стремитесь к степени, а в таком случае нам придется распрощаться, - закончил декан. Степень Джэйса в самом деле не интересовала, но еще меньше ему хотелось расставаться с вольготной жизнью в институте. Она ему нравилась. Джэйс выбрал себе расписание, набор предметов и с обычной легкостью принялся сдавать экзамены. В то время он уже жил не в городке, а снимал квартиру. Джэйс постоянно менял апартаменты, поскольку не было еще таких хозяев, которые долго бы выносили его и ту грязь, которую он сразу же разводил. Одну хозяйку, терпевшую его присутствие дольше всех, он разозлил до такой степени, что она, найдя в комнате Джэйса какую-то железку с проводами, сочла его террористом и вызвала сотрудников ФБР. Те устроили в комнате повальный обыск, ничего подозрительного не нашли и успокоили хозяйку, сказав, что ее постоялец не бандит, а простой придурок. В тот же день Джэйс вылетел и из этой квартиры. Калифорнийский технологический институт пестует своих гениев только до определенной поры. Через шесть лет обучения Джэйса вызвали в администрацию, где предупредили, что настало время или получать степень и начинать самостоятельную жизнь, или вылетать из института. Сообщение повергло Джэйса в шок, он сразу сделался паинькой и принялся готовиться к выпускным экзаменам. Он бы, несомненно, сдал их и получил степень, не появись у них в институте Ральф Мартинес. Тогда Мартинес был капитаном, только что возвратившимся с войны в Персидском заливе и назначенным на должность начальника службы по связям с общественностью. В отличие от руководства, полагавшего, что оказало Мартинесу высокую честь, сам капитан ВВС так не считал и свою новую службу ненавидел. По роду работы ему приходилось таскаться по учебным заведениям, что он, скрипя зубами, и делал. Так судьба занесла его в Калифорнийский технологический институт. Там, в одном из конференц-залов, он прочитал студентам зажигательную речь, которая, по его отчетам, должна была проходить как "неформальная встреча со студенческой молодежью". Слушало его человек двадцать, но надо же было случиться такому, что одним из них был Джэйс! После речи, сопровождавшейся слайдами и рассказами Мартинеса о новейших сверхзвуковых самолетах, состоялся обмен мнениями. Большинство студентов заинтересовалось сообщениями Мартинеса, но только не Джэйс. Его присутствие в зале расценивалось как вызов милитаристу Мартинесу, предполагалось, что Джэйс схватится с ним - и стычка не заставила себя долго ждать. Когда капитан Мартинес попросил студентов задавать ему вопросы, сразу же прозвучал голос Джэйса. - Скажите, вам доставляло удовольствие убивать иракцев? - спросил он, вставая, и на его костлявом лице заиграла большезубая улыбка. Стальные глаза Мартинеса холодно блеснули, казалось, что он вот-вот взорвется, но он сделал вид, что не заметил выпада. Мартинес молча рассматривал ухмыляющегося Джэйса. Со стороны картина была очень забавной: тощий как жердь, расхлябанный, неопрятный Джэйс и словно высеченная из камня, ладно скроенная фигура капитана в идеально отглаженной небесно-голубой форме. Одна из присутствующих, перезрелая студентка с огромным бюстом и сильным грудным голосом, презрительно крикнула: "Заткнулся бы ты лучше, слышишь, умник хренов? - И добавила, обращаясь к Мартинесу: - Не обращайте на него внимания, капитан, это наш сверхчеловек", - и покрутила у виска пальцем. Улыбка Джэйса стала еще шире. - Так вы не ответили на мой вопрос, - ехидно произнес он. - Правда ли, что убивать беззащитных детей и женщин - приятное занятие? - Мы бомбили исключительно военные объекты, - ответил Мартинес. - А кто же тогда бомбил тех мирных жителей, которых нам показывали в "Новостях"? Перезрелая студентка вскочила и, заслоняя своим телом Мартинеса, подошла к Джэйсу. - Ты что это тут разошелся? - угрожающе спросила она. - Решил податься в политику? - Да нет, - ответил Джэйс. - Просто решил поинтересоваться, как чувствует себя человек, убивающий других. Я никогда прежде ни видел и не разговаривал с убийцами, вот и хотелось бы выяснить. Было видно, что Мартинес кипит от негодования, но голос его звучал ровно: - Я повторяю, что мы бомбили только военные цели. Да, я знаю, что не всегда наши удары были точными. Сожалею, что имели место непредвиденные потери. - Например, когда бомба попадала в бомбоубежище, - сказал Джэйс. - Но меня интересует другое, сколько людей убили лично вы? Сто, двести? Сколько? - Мы не предполагали, что иракцы притащат на свои позиции мирных жителей. - Ну конечно, - Джэйс фыркнул. - У вас же на вооружении нет думающих бомб, которые не взрываются, если вокруг находятся мирные жители. - Так сделай такую, - предложил Мартинес. - Кто? Я? - поразился Джэйс. - Да, да, ты, - ответил Мартинес. - Ты ведь полагаешь, что в армии служат одни маньяки-убийцы, которые наслаждаются видом окровавленных тел, так? - Почти. - Тогда запомни раз и навсегда, полудурок, что для военного летчика самое прекрасное - это полет. Он может вылететь на задание и бомбить цель, убивать, но не это для него главное. Я был на войне, бомбил и стрелял, но могу обойтись и без этого. Джэйс недоверчиво покачал головой. - А если ты такой жалостливый и не хочешь, чтобы мирные жители погибали, - продолжал говорить Мартинес, - тогда приходи к нам и помоги создать новое, как ты говоришь, думающее оружие. - Нет уж, спасибо. - Естественно, - презрительно скривил губы Мартинес. - Разве такие, как ты, станут над этим ломать голову? Да никогда. Они лучше посидят где-нибудь, поплюют в нас. Это и легче, и спокойнее, тем более когда еще и мозгов маловато. Да, парень, для тех проблем, над которыми бьемся мы, нужны мозги, а не навоз. Джэйс изучающе посмотрел на капитана, отсалютовал одним пальцем и вышел. Бой выиграл Мартинес, и не по очкам, а нокдауном. Два месяца спустя дверь в кабинете Мартинеса на базе военно-воздушных сил "Райт-Паттерсон" открылась, и на пороге возникла долговязая фигура Джэйса. - Какого черта тебе здесь надо? - требовательным голосом спросил новоиспеченный майор Мартинес. - Как же это ты забрался в такую задницу? - невозмутимо ответил Джэйс. - Черта с два тебя сразу отыщешь. Пройдя в кабинет, он остановился у стола, длинный, потрепанный, в полинялой футболке с яркой самодельной надписью: "Расщепляй атомы, а не поленья", похожий на побитое непогодой пугало. - Я здесь недавно, - ответил Мартинес. - Только неделю назад назначили сюда. А ты зачем сюда приперся? - Да хочу посмотреть, над чем вы тут бьетесь. Ты говорил, что у меня мозгов не хватит для ваших проблем. Вот и давай проверим. Я согласен поработать у вас немножко. - Угу, - промычал Мартинес, рассматривая Джэйса и покачивая головой. Только позже он узнал, что Лоури плюнул на степень и все-таки бросил институт, но не догадывался, что причиной этого был он сам. Джэйс не только не забывал оскорблений, но и не прощал их. - Я тут недавно кое-что прочитал о вас, - продолжал Джэйс. - Над новым типом вооружений я, разумеется, работать не буду, в этом я вам не помощник, а вот программа имитации полета меня действительно интересует. И у меня есть насчет нее кое-какие идейки. Мартинес потер щеку и потянулся к телефону. - Хорошо, - ответил он. - Сейчас я попрошу поговорить с тобой Билла Эпплтона. - А про себя подумал: "Уж если кто и сможет сбить с этого хлюста спесь, так это только он". Уже через час Джэйс был зачислен в штат и вовсю трудился в лаборатории Эпплтона. В конце недели Джэйс отослал своим родителям в Калифорнию открытку с видом Дэйтона. Обратного адреса на открытке не было. Правда, однажды он позвонил домой - соскучился по голосу матери. Он сказал, что у него все нормально, и ждал, что она порадуется вместе с ним, но вместо этого услышал, что его отец в больнице, умирает от рака. В конце разговора мать попросила Джэйса приехать. - Чем я могу облегчить его состояние? В больнице ведь есть врачи, - дрожащим голосом произнес Джэйс, повторив фразу своего отца, сказанную более двадцати лет назад. Переехав во Флориду, он не послал и открытки, просто сообщил по почте свой новый адрес. За четырнадцать месяцев его жизни в Орландо на адрес Джэйса не пришло ни одного письма. С освещенного желтыми огнями авеню Джэйс свернул в полутемный переулок. Его жалкое жилище, так называемое "бунгало", стояло в конце улицы, словно пряталось от мира за рядами красивых домов. В окнах, мимо которых проезжал Джэйс, призрачным светом мигали экраны телевизоров. Шуршала под колесами галька. Подъезд к его логову был не освещен, но Джэйс знал здесь каждый камешек, каждую выбоинку. Из сада возле одного из домов потянуло дымом, кто-то жег опавшие листья и срезанные ветки деревьев. Джэйс прислонил велосипед к стене рядом с дверью, вытащил из кармана пульт и набрал замысловатый код. Раздался слабый писк, после которого сначала отключилась сигнализация, а затем над дверью замигала зеленая лампочка. Через несколько секунд послышалось жужжание, отошел язычок замка, раздался легкий вздох, и дверь открылась. Не хватало только белого костюма и маски, и тогда создалось бы полное впечатление, что перед вами - дверь в лабораторию, в которой действуют жесткие правила вакуумной гигиены. Развешанные на потолке неоновые светильники зажглись автоматически, как только Джэйс вошел в дом и закрыл за собой дверь. Окна были закрашены и наглухо завешены плотными шторами. Джэйс сломал все перегородки, превратив свое "бунгало" в одну большую комнату, куда никогда не проникал солнечный свет. Из всей мебели имелись только стол, некое подобие кровати и продавленное черное кресло, очень похожее на то, в котором