Манкрифу. - Я так и предполагал. Ваша реакция должна была быть именно такой, - произнес он с холодной усмешкой. - Уж в чем, в чем, а в желании защищать свою страну вас обвинить трудно. Чувство патриотизма вам неизвестно. Манкрифа снова охватил страх. Он пожалел, что поддался на уговоры Вики и прилетел в Вашингтон. Самые худшие его предположения начинали сбываться. - Вы помните шестьдесят девятый год, мистер Манкриф? Тот самый год, когда после получения повестки о призыве в армию вы смылись в Канаду? - спросил Смит. На губах его продолжала играть змеиная улыбка. - С тех пор прошло больше тридцати лет, - ответил Кайл. - Пора бы об этом и забыть. - Вы - дезертир, Манкриф. Вы уклонились от военной службы. - Слава Богу, об этом уже никто не вспоминает. Картер амнистировал всех, кто не хотел воевать во Вьетнаме. - Очень благородно. А мой старший брат погиб там. Он бросил колледж, поступил в морскую пехоту и ушел на войну добровольцем. И когда вы прохлаждались с девками в Торонто, он погибал во вьетнамских топях. "Сколько им про меня известно", - гулко стучало в мозгу Манкрифа. От нарастающего волнения сердце его учащенно билось, руки вспотели. Кайл почувствовал, как по его спине и груди потекли тонкие струйки холодного пота. Но, несмотря на страх, он приблизился к Смиту и зашипел ему прямо в лицо: - Вьетнам был авантюрой. Мне искренне жаль вашего брата, но что, вам было бы легче, если бы и меня убили во Вьетнаме? - Авантюрой? - повторил Смит. - Никогда не подозревал, что политика нашей страны может считаться авантюрой. Вы действительно так думаете? Манкриф отступил, давая пройти туристам. - Я дам вам возможность реабилитироваться перед своей страной, - заявил Смит с убийственным спокойствием. - А воспользуетесь ли вы ею или нет, мистер Манкриф, это уже ваше дело. Только будь я на вашем месте, воспользовался бы. Кайл заморгал. "Что именно они знают про меня? - лихорадочно думал Манкриф. - Боже праведный, знают они или нет? А может быть, нет, просто пудрят мне мозги? Да что они могут знать! И зачем им тратить время на то, чтобы собирать информацию о дезертире? Да, скорее всего так". Кайл Манкриф родился от женщины, которая ошибочно считала, что появление сына заставит его отца жениться на ней. Первая попытка матери Кайла удержать около себя любовника успехом не увенчалась: от нее осталась лишь двухлетняя дочь. Провалилась и вторая попытка. Несмотря на то что Кайл был назван в честь отца, он ушел из Балтимора в неизвестном направлении, оставив мать Кайла с двумя детьми на руках. Мать винила в этом Кайла, и поэтому его ранние детские воспоминания всегда были связаны с криками и побоями. Мать жестоко рассчитывалась с ним за свою ошибку. Когда она не била Кайла, то кричала на него, называя лишним и ненужным. Сестра жалела Кайла. Когда мать уходила и в тесной однокомнатной квартире они оставались одни, она утешала его. Иногда она позволяла себе делать это и в присутствии матери. Сама еще почти ребенок, Кристал как могла заботилась о Кайле, купала его в кухонной раковине, кормила и одевала его. Она любила Кайла. Мать Кайла когда-то убежала от своих родителей, суровых баптистов, живших в Джорджии. Последствием ее шага явилось удаление ее имени из списка членов семьи. Для всех своих она словно умерла, и мать Кайла хорошо это знала. Вернуться домой она не могла, да и, по всей видимости, не хотела. Никакой особой профессии у нее не было, и перебивалась она случайными заработками. Места работы она меняла чуть ли не каждую неделю, где-то ее не устраивали условия, а где-то хозяев не устраивала она сама. И все это время она продолжала настойчиво искать себе мужа. И чем бесплоднее было ее желание, тем сильнее оно перерастало в манию. Мать пласталась перед своими любовниками, делала все, чтобы только они не уходили, и они этим успешно пользовались. Постепенно она начала пропивать со своими ухажерами и то копеечное пособие на детей, которое получала от государства. Она не понимала, что занимается проституцией, пока однажды днем в их убогую квартирку не вломились два каких-то красномордых детины и не предупредили, что отныне она будет отдавать им часть денег, за что они оградят ее от полиции и насилия. Затем они показали ей, как выглядит насилие, - изнасиловали ее и ушли. В то время Кайлу было всего шесть лет. Трясясь от страха, прижавшись к своей восьмилетней сестре, он лежал на надувном армейском матрасе, служившем ему кроватью. Хотя его восьмилетняя сестра и пыталась с головой укрыть его тонким одеялом, он все равно видел, как избивали и насиловали его мать. Кайл навсегда запомнил ее мольбу и истошные крики. Четыре последующих года превратились для него в ад. Мать стала наркоманкой и превратилась в зомби. Она приводила с собой мужчин, а порой сразу несколько. Мужчины напивались, раздевались догола и делали с ней все, что хотели. К его удивлению, она не только не сопротивлялась, но даже радовалась и смеялась. Потом мужчины уходили, а мать Кайла долго, как ему казалось часами, лежала согнувшись. Затем она вставала, пошатываясь, шла в грязный туалет и блевала так, словно хотела вывернуть себя наизнанку. Когда мать приводила к себе мужчин, Кайл не вылезал из-под одеяла. Таков был ее приказ - не высовываться ни под каким видом. Кристал обычно тоже лежала рядом. Пока мать принимала гостей, дети, похолодев от страха, дрожали под одеялом. Сестра прижимала Кайла к себе, порой так крепко, что он едва мог дышать. Однажды вечером мать заявилась домой с пьяным матросом, который, увидев Кристал, потребовал, чтобы она тоже легла с ними. Когда Кайл услышал это, его охватил ужас. - Кристал, дорогая, у нас тут очень хорошо, - заплетающимся языком говорила мать, хватая сестру за руку. - Иди скорей к мамочке, иди, доченька. Трясясь всем телом, Кристал разжала руки и выпустила из своих объятий Кайла. Она встала с матраса и подошла к кровати, на которой валялись мать и странно ухмыляющийся пьяный матрос. Они начали раздевать ее. Когда они стали снимать ее трусики, Кристал заплакала и стала сопротивляться. Тогда мать ударила ее по лицу и крикнула: - Заткнись. Умей вести себя! Кайл натянул на себя одеяло, заткнул уши, но ничто не помогло. Он слышал, как визжала Кристал, как ругалась мать и сопел пьяный матрос. Он терпел до тех пор, пока крики сестры стали невыносимыми. Она захлебывалась в плаче. Тогда Кайл вскочил со своего матраса и подбежал к кровати. Он набросился на матроса, но тот легко отшвырнул тщедушного мальчишку. Потирая голову, он встал и посмотрел на лежащего на полу Кайла и пошел к нему. Кайл с омерзением смотрел на его сморщенный пенис с маленькими пятнами крови Кристал. Его доброй, заботливой Кристал. - Завидуешь сестренке, малышок? Ну что ж, сейчас я и тебя трахну. Кайл вскочил и подбежал к кухонному столу. Быстро выдвинув один из ящиков, он достал из него длинный нож. - Не сметь! Положи нож на место! - заорала мать, но Кайл не пошевелился. Матрос мгновенно протрезвел. - Лучше положи эту штуку обратно, парень, - прохрипел он, угрожающе поднимая татуированные руки. - Иначе тебе будет очень больно. Кайл продолжал стоять, сжимая нож. - Кому сказала, положи! - снова крикнула мать. - Вот она, твоя Кристал, ничего с ней не случилось. Смотри! Увидев, что Кристал жива, он вдруг испугался стоящего матроса и положил нож в ящик. В ту же секунду матрос подбежал к нему, схватил за воротник рубашки и легко поднял. - Хотел исполосовать меня, гаденыш? - прошипел он. - Так получай, тварь. Он швырнул Кайла на пол и начал избивать. Кайл пробовал загораживать лицо от ударов, но их было так много! Матрос поднял обмякшее тело Кайла и швырнул на матрас с такой силой, что он лопнул. Затем он стал одеваться. Увидев это, мать вскочила и подбежала к нему. - Постой, постой, куда ты! Не уходи, давай еще погуляем. Ну что ты, давай нас по очереди, - упрашивала она матроса, но тот только мотал головой. - Объясни своему уроду, что другой бы на моем месте ему просто голову свернул, - сказал он, выходя из комнаты. После его ухода на Кайла уже набросилась мать. - Скотина! - кричала она, колотя Кайла длинным армейским ремнем. - Никчемная, ненужная скотина! Кайл понимал причину ее злобы - ведь матрос ничего не заплатил. Утром он еле поднялся, вышел из дома и направился в школу. Промозглый осенний ветер бил ему в лицо. Кайл прошел мимо гавани, обогнул длинные одноэтажные склады и подошел к школе. Здесь было его убежище, в школе он видел место, куда может убежать от ужаса, окружающего его дома. Учителя, конечно, догадывались о том, чем занимается его мать, предполагали, какой может быть жизнь у Кайла и его сестры, но помалкивали. Товарищей у Кайла не было, но в школе ему было неплохо. Конечно, как и всех учеников младших классов, старшие дразнили и обижали его, но в общем не больше, чем других. К тому же Кайл хладнокровно сносил щипки и тычки школьников, понимая, что того, кого не любят, даже не будут дразнить. Школа служила Кайлу отдушиной. Учился он неплохо, отметками не блистал, но и в неуспевающих никогда не числился. Он всегда старался прийти в класс подготовленным и, как бы поздно ему ни приходилось ложиться, уроки делал постоянно. Но в тот день ему было не до учебы. Кайл знал, что домой он больше не вернется. Кайл не мог больше видеть то, чем занималась его мать, тем более теперь, когда она заставила и Кристал делать то же самое. А еще он очень боялся, что пьяный матрос вернется и выполнит свою угрозу. Первую ночь самостоятельной жизни он провел в собственном доме, сооруженном из картонных коробок и ящиков. Натаскав в него бумаги, Кайл сжался клубочком и всю ночь продрожал, иногда впадая в забытье. Было очень холодно и сыро, от влажного ветра коробки намокли. Кайлу снилась то мать, то Кристал, и все они сначала ругали его, потом орали и били. Выхватывая друг у друга ремень, они хлестали им Кайла и что-то кричали. Ранним утром Кайл очнулся от своего тяжелого сна, осторожно, словно чуткая к каждому шороху складская крыса, подкрался к воде и умылся. Желудок сводило от голода. Кайл не мог ни о чем думать, кроме еды. Умывшись в пропахшей мазутом воде, он вытащил из-под коробок книжки и пошел в школу. Почти пять недель Кайл жил так. Отсыпался он в своем жилище у одного из складов, выпрашивая еду у приятелей в школе. Когда же он чувствовал, что может упасть от голода, то воровал из сумок завтраки и ел их. Постепенно он опустился до того, что начал красть еду даже на глазах у товарищей, голод довел его до такого состояния, что ему становилось все равно, побьют ли его за это и как сильно. Учительница, сухая, как щепка, старая дева с морщинистым лицом, не подавала и виду, что замечает, как сидящий перед ней мальчик на глазах теряет вес, как глухо и надрывно он кашляет и как треплется его одежда. Да и зачем замечать, если вел он себя хорошо и уроки делал исправно? А между тем Кайлу становилось все хуже и хуже. Каждую ночь, едва заслышав чьи-то крадущиеся шаги, он в испуге вздрагивал, вылезал из-под коробок и жался в тень, к стене склада. Больше всего Кайла пугали его соседи, двое пожилых бродяг, поселившихся в таких же ящиках неподалеку от него. И хотя он часто видел, как они зажигали костер и готовили еду, он не подходил к ним. Даже острые приступы голода и запах их стряпни не могли подавить в нем страха. Почти каждую ночь ему снилось то страшное: "Ну что ж, сейчас я и тебя..." И ни разу за все прожитые у склада недели никто: ни мать, ни Кристал - не сделали ни единой попытки отыскать Кайла. Сначала он ждал, что кто-нибудь из них вдруг появится у школы, потребует, чтобы он вернулся домой, но шли дни, и его надежды угасли. Потом он начал думать, что Кристал стесняется подойти к нему и тайком приходит к школе, чтобы посмотреть на него издалека. Он часто оглядывался, в надежде увидеть ее, но никого не было. Не было Кристал. И однажды вечером он сам побрел в тот район, где жил. Кайл долго стоял в тени деревьев, но все-таки ему удалось увидеть сестру. Не видя его, вихляющей походкой она прошла почти рядом с ним. Лицо Кристал было крикливо и вульгарно накрашено. Старое платье матери сидело на ней плохо. Парни свистели ей вслед, она махала им рукой и еще сильнее виляла бедрами. Не в силах смотреть на сестру, Кайл опустил голову и ушел. В том, что его Кристал стала такой, Кайл винил себя. Он хотел защитить ее, вырвать ее от матери, увезти с собой на одном из тех прекрасных пароходов, которые видел в гавани, но понимал, что это всего лишь мечта. С таким же успехом он мог пригласить ее полететь с ним на Луну. Кайл чувствовал, что давно заболел, но не знал, что у него воспаление легких. Ему повезло. Ночью, когда он бредил и кричал в своих коробках, его голос услышал один из бродяг, которыми всегда полны пристани. Бездомный алкоголик оказался жалостливым типом, он вытащил Кайла из его убежища и положил у дверей одного из складов, в надежде, что какой-нибудь сторож обнаружит полуживого мальчишку с горячей, как печь, головой. Так и случилось. Очнулся Кайл в больнице, и первой его мыслью было не говорить свое настоящее имя. Кайл не хотел больше видеть ни мать, ни Кристал. На все вопросы о своей семье он упорно молчал. Даже когда в больницу пришли двое полицейских и стали допытываться, кто он, как его зовут и как он очутился у склада, Кайл упорно сжимал губы и только мотал головой. Один из полицейских, которому надоело упорство мальчишки, как показалось Кайлу, с тревогой в голосе произнес: - Парень, тебя поместят в приют. А это совсем не мед, пойми меня правильно. - Тебе там точно не понравится, - произнес второй полицейский, подтверждая свои слова кивком. - Подумай... В приют Кайла повезли в полицейском фургоне. В тусклом свете зимнего солнца серые здания приюта выглядели мрачно. Кайл подумал, что он попал в тюрьму, потому что именно такой он ее себе и представлял. Внутри зданий было холодно, пустынно и неуютно. Кайл обратил внимание на выложенные плиткой полы, до черноты затертые поколениями прошедших через приют мальчишек. Полицейский привел его в кабинет директора, посадил на стул, а сам встал рядом. Директор, молодая женщина, положила перед собой какой-то бланк, строго посмотрела на Кайла и спросила: - Как тебя зовут? - Я не помню, - прозвучал ответ. Директриса ему не поверила и укоризненно покачала головой. Чтобы оживить память Кайла, полицейский легонько ткнул его кулаком в щеку. Директриса нахмурилась, и полицейский отдернул руку. - У каждого человека должно быть имя, - задумчиво произнесла она. - Если у тебя его нет, назови любое. А если не хочешь, я сама придумаю тебе имя. Так он и стал Кайлом Манкрифом, тезкой знаменитого в то время красавца героя "мыльной оперы", страстной поклонницей которого была добродушная директриса. Тот полицейский, который допрашивал Кайла в больнице, оказался абсолютно прав: Кайлу приют не понравился. Он терпеть не мог плохо приготовленную отвратительную еду, не выносил замашки персонала, считавшего приютских мальчишек паршивым стадом, и все же в приюте было лучше, чем дома. Кайл не имел ничего против убийственного серого цвета зданий и спокойно относился к жесткой сетчатой кровати. Дома он спал намного хуже, в приюте, по крайней мере, давали настоящие одеяла, очень колючие, но теплые. Он безропотно сносил оскорбления и обиды преподавателей, жестокие шутки товарищей. Сходился с ребятами он легко, но в их междоусобицах участия не принимал. Когда надзиратели не знали, кто из мальчишек выкидывал очередную проказу, то наказывали весь класс, и тогда Кайл стойко выдерживал очередное наказание. Словом, он терпел все, кроме одного - попыток вступить с ним в половую связь. "Я тебе не голубой", - отвечал он, хотя не имел еще никакого опыта в сексе. Однажды трое ребят то ли в шутку, то ли всерьез набросились на Кайла и попытались его раздеть. Кайл дал им такой отпор, что, когда на шум драки пришли надзиратели, они увидели жуткую картину - разъяренный Кайл в кровь избивал обидчиков. Его едва оторвали от одного из мальчишек. Нападавшие хором заявили, что драку начал Кайл, и его отправили в карцер. Неделю он просидел в одиночке на хлебе и воде, но после того, как он вышел, к нему уже никто не приставал. Большую часть времени в приюте Кайл отдавал учебе. Видя его тягу к занятиям, товарищи постепенно оставили его в покое, считая немного "чокнутым". Они знали, что Кайл не был трепачом и доносчиком, ни к какой шайке не принадлежал, значит, ему можно было доверять. Так Кайл завоевал свое одиночество. Впоследствии он даже заразил своей страстью к знаниям и несколько других ребят. Сначала они просто приходили к нему списать уроки, затем увлеклись и начали учиться всерьез. Некоторые приходили к нему научиться писать буквы, наивно полагая, что, став хотя бы мало-мальски грамотными, они смогут вырваться из приютского ада. Кайл стал первым учеником по всем предметам, а писал так, что ему мог бы позавидовать любой каллиграф. И еще он много читал. Кайл рано понял, что книги дают ему возможность хотя бы мысленно вырваться за пределы приюта и уйти в другие миры. Только благодаря чтению и упорству его любимого учителя ему удалось не только исправить свою речь, но и сделать ее много богаче. Видя неординарность Кайла, его учитель взял с него клятвенное обещание никогда не говорить тем ужасающим языком, на каком болтали его приятели. Кайл мог изъясняться почти изысканно, многие никогда бы не догадались, что перед ними стоит не выпускник престижной частной школы, а бывший оборвыш и мелкий воришка. - Если ты хочешь чего-нибудь добиться там, - беспрестанно повторял учитель, показывая рукой в окно, - ты должен говорить, как джентльмен, а не как подвальная крыса. В приюте все мальчики учились какой-нибудь профессии. Кайл стал изучать основы бухгалтерского дела. Он добился прекрасных результатов, и в качестве награды администрация приюта разрешила ему заочно окончить бухгалтерские курсы. Кайл ухватился за этот шанс и занимался как одержимый, он понимал, что бухгалтерия - это его тропка в мир, открывающийся за стенами приюта. Он вышел в этот мир с дипломом бухгалтера и направлением на работу в Балтимор. Это место добыла ему директриса, которая с первого же дня следила за ним. Опытный педагог, она нутром чувствовала, что из Кайла обязательно получится большой человек. Директриса привязалась к своему любимцу и при расставании даже всплакнула. Через полгода работы в балтиморской фирме Кайл получил повестку явиться в военкомат. Туда он не пошел, а направился прямиком в Канаду, поскольку еще в приюте насмотрелся по телевизору кровавых новостей из Вьетнама. Кайл не желал подыхать в джунглях, за десять тысяч километров от Штатов, да еще неизвестно за что, поэтому он предпочел лететь в Торонто. Но прежде Кайл решил побывать в своем родном городке, желание отыскать Кристал не покидало его. Он хотел взять ее с собой в Канаду, а может быть, в Южную Африку. Куда угодно, лишь бы вырвать Кристал из той погани, в которую ее втолкнула мать. Он пришел в свой старый дом, но не нашел там ни матери, ни Кристал. Кайл начал расспрашивать соседей, но никто из них не мог сказать ему ничего существенного. Мать и сестра бесследно исчезли, и никто не мог сказать куда. Некоторые предполагали, что они обе умерли. Кайл улетел в Торонто один, уцепился за первую попавшуюся работу - клерком-посыльным в торговой фирме и начал делать карьеру. Поначалу ему приходилось развозить на маленьком грузовичке тяжелые коробки с бумагой и канцелярскими принадлежностями. Кайл мотался по фирмам, расположенным на окраине, солидным, с шикарной бархатной мебелью и коврами на полу и стенах. Он видел преуспевающих деловых людей, почти физически слышал тихое шуршание денег и решил во что бы то ни стало пробиться в большой бизнес. Начал он с внешнего вида. Почти всю свою зарплату он тратил на одежду. Годы, проведенные в приюте, где каждое последующее поколение мальчишек донашивало обноски предыдущего, выработали у Кайла страсть выглядеть "на все сто". Непонятно, откуда у него брался вкус, но не прошло и полугода, как Кайл стал выглядеть как манекен из отдела одежды в дорогом супермаркете. Но он не только умел выбирать одежду, он еще умел и носить ее. Высокий, прекрасно одетый молодой человек привлекал внимание, и Кайл начал встречаться с девушками, в основном секретаршами из тех фирм, куда его посылали. Но в мечтах или во сне он видел лишь одну Кристал, маленькую двенадцатилетнюю девочку, которую он так и не смог защитить. Даже когда он как-то набрался храбрости и пригласил к себе на ночь краснощекую рыженькую машинисточку, он все равно думал о Кристал. Любовь его была неумелой, он стеснялся своей тайной страсти, а она в свою очередь подавляла его. Не прошло и года, как Кайл уже работал бухгалтером в одной из фирм, куда до этого занесли его канцелярские принадлежности. И хотя его товарищи по работе частенько подсмеивались над Кайлом, называя его "расфуфыренным янки", по служебной лестнице он поднимался на удивление быстро. А вскоре он познакомился с Нэнси, дочерью одного из вице-президентов фирмы, человека весьма состоятельного. Симпатичная, но уродливо толстая, с полными ногами, Нэнси была девушкой неглупой, застенчивой, с мягким характером и прекрасным чувством юмора. Манкрифу понравились ее глаза, в которых иногда вспыхивало почти детское озорство. Встретились они на одном из пикников. Только увидев Нэнси, Кайл сразу догадался, что судьба бросает ему очередной шанс. Внешние данные Нэнси его не пугали, он не был привередлив в женщинах, по крайней мере таким он считал себя сам. Когда отец и мать Нэнси узнали, что их дочь увлеклась "расфуфыренным янки", их едва не хватил удар, но потом, заметив, как она расцвела и изменилась, они не только поостыли, но начали относиться к Кайлу более чем благосклонно. Деньги отца позволяли им заботиться только об одном - чтобы их дочь была счастлива. Кайла они считали бриллиантом в плохой оправе и наперебой убеждали друг друга, что "этот янки" в общем-то неплохой малый, честный, работящий, а значит, вполне подходит на роль мужа Нэнси. К тому времени, когда президент Картер объявил амнистию всем тем, кто во время вьетнамской войны уклонялся от призыва на военную службу, Кайл уже был обручен с Нэнси. Отец ее души не чаял в своем будущем зяте и неоднократно намекал на то, что скоро уйдет на пенсию и кресло вице-президента освободится и что он знает одного человека, который его займет. Возвращаться в Штаты Кайл и не думал, он ждал брака с Нэнси, но внезапно почувствовал, что безнадежно влюбился в четырнадцатилетнюю сестру Нэнси, Джудит. Почти год он каждую ночь безуспешно боролся за то, чтобы его мечты о Кристал не разрушались юной смешливой девушкой с развитыми формами. Кайл охранял свою тайную страсть, ограждая ее от навязчивого образа Джудит, но он неотступно преследовал его. В то лето она бегала по дому и саду в одной тонкой футболке и шортах. Джудит была столь хороша и соблазнительна, что, когда она в купальнике шла по пляжу к озеру, валяющихся на песке парней приподнимало с земли. А Джудит видела, что нравится мужчинам, и наслаждалась своей рано проявившейся сексуальной мощью. Для Кайла настала черная полоса, он не мог увидеть, Нэнси без того, чтобы не встретиться с Джудит, а встретившись, не мог оторвать от нее глаз. Юная красавица начала оттеснять собой Кристал, его любимую, потерянную Кристал, потому что он хотел только ее. Кайл начал тяготиться обществом Нэнси, ограниченной, бесформенной толстухи. Он улетел в Штаты, не оставив Нэнси ничего - ни письма с объяснением своего поступка, ни прощальной записки. Очутившись на родине, Кайл снова начал пробиваться в люди. Его попытки снова увенчались успехом, довольно быстро он нашел работу на Уолл-стрит, в инвестиционной компании, занимавшейся поисками стартового капитала для начинающих бизнесменов, в основном посвятивших себя разработкам высоких технологий. Он встречался с сотнями ученых, корифеев в своих областях, но наивных и непрактичных, когда дело касалось бизнеса. У большинства из них планы были просто фантастическими, но Кайл умел за всей нереальностью увидеть рациональное зерно и быстро соображал, какие потрясающие вещи можно получать из голых идей в ближайшем будущем. Себе он поклялся, что никогда и не взглянет на молоденьких девушек, а тем более на девочек, но выполнить клятву оказалось намного сложнее, чем ее дать. Гнет в душе его становился невыносимым, казалось, он усиливается с каждой ночью. Кайлу была нужна сестра, нежная, любящая Кристал, единственная девушка, которую он мог полюбить и защитить. Страсть превратилась в навязчивую идею. Каждый вечер Кайл выходил из дома и долго бродил по улицам в поисках Кристал. Он пристально вглядывался в лица стоящих под уличными фонарями девочек и, не увидев знакомого лица, шел дальше. Он не обращал внимания ни на оклики, ни на призывные взмахи рук. Он искал. Кайл понимал, что сейчас его Кристал выглядит совсем не так, как несколько лет назад. Он понимал, что она постарела, и тем не менее, как только на улицах зажигались огни, он упорно стремился туда. Его тянуло на поиски, и Кайл ничего не мог с этим поделать. Ему начало казаться, что он сходит с ума. Чтобы избавиться от своего болезненного увлечения, Кайл стал посещать гимнастические залы, оттуда бежал на религиозные собрания, затем обратился к психиатрам, но исцеления не находил нигде. С наступлением вечера его неотвязно, неотступно преследовало одно и то же - желание идти искать Кристал. И он шел. Вскоре он смирился с собой, принял свою страсть как неизбежность. Затем пришла мысль о самоубийстве. Больше всего Кайла беспокоила его секретарша, умная и проницательная молодая женщина по имени Виктория Кессель. Своим невероятно развитым чутьем она сразу уловила, что Кайл посещает психиатров. Сопоставив кое-какие факты из его биографии, она безошибочно определила причину беспокойства Кайла, то есть она узнала о Кристал. Сознание того, что Виктории Кессель известна его тайна, наполняло сердце Кайла страхом. Как-то он заговорил с секретаршей "по душам", пытаясь выведать, что ей известно. Та открытым текстом выложила все, однако не только не стала порицать своего шефа, а даже пожалела его. "Какие бы страшные бесы вас ни мучили, - заявила она, - я никогда не буду осуждать вас. Я вам только сочувствую". Кайл был ошеломлен и напуган откровением секретарши, но нет худа без добра - теперь у него был хотя бы один человек, которому он мог полностью доверять. А чуть позднее он понял, что обязан доверять ей, поскольку другого выхода у него не было. Виктория Кессель была властолюбивой женщиной, она любила держать окружающих в узде и знала, как этого добиться. Очень скоро Кайл оказался одним из тех, кого Вики крепко сдавила в своих нежных, ухоженных лапках. Кайл хорошо представлял себе нравы Уолл-стрит, где кокаин, шантаж, секс и алкоголь всегда считались вполне приемлемыми и допустимыми средствами для достижения нужных целей. Соответствующим было и отношение к ним - более чем спокойное. О пьяных оргиях все знали, и никого они не шокировали. Но психопатия?! Безумие?! Тут разговор особый, этого даже расхристанный Уолл-стрит не мог принять. Секретарша так часто и громко жалела его, что он решил купить молчание Вики, дав ей некоторые дополнительные полномочия с одновременной прибавкой к зарплате, премиальными и подарками. Однако он не отвязался от нее, а только еще больше увяз. О виртуальной реальности Кайл узнал из журнала. Вики Кессель дала ему почитать одну статью, и она заинтриговала Кайла. Он понял, что электроника может помочь ему вновь обрести давно потерянную сестру. Кайл отправился в университеты, побывал во многих лабораториях, поговорил с десятками специалистов и решил всерьез заняться виртуальной реальностью. Он хотел получить Кристал, но понимал, что дать ему сестру должен тот ученый (только мужчина, ни в коем случае не женщина), который никогда не догадается о тайной страсти Кайла. Но кроме эмоциональной ему нужно было подумать и о материальной стороне дела. Виртуальная реальность стоила громадных денег. Проанализировав ее возможности, Кайл пришел к мысли, что с ее помощью можно реализовать любые фантазии и продавать их в виде игр. Затем Кайл приступил к поискам человека, вокруг которого будет строиться работа его будущей фирмы, и нашел его на военно-воздушной базе "Райт-Паттерсон". Все, с кем Кайл прежде встречался, заявляли, что лучшего специалиста по виртуальной реальности, чем Джэйсон Лоури, в стране нет. Только он может считаться выдающимся специалистом в этой области, способным сразу увидеть то, о чем другие догадаются только через несколько лет. "Только предупреждаем заранее, - говорили Кайлу. - Джэйс - сумасшедший. А характер у него просто ужасный. Погань, а не человек". Кайл вылетел в Дэйтон и встретился с Джэйсом Лоури. После непродолжительного разговора Джэйс показал Кайлу свою новую разработку - программу имитации рукопашного боя. Кайл был потрясен и в тот же вечер, дрожа от возбуждения, спросил Джэйса, можно ли с помощью виртуальной реальности осуществить фантазии человека, сексуальные в том числе. Вопрос не удивил и не насторожил Лоури. - Нет проблем, - непринужденно ответил он. - Кое-что я тут уже делал для летунов. Если бы мне дали денег, - прибавил он, - я бы все бордели мира оставил без работы. Манкриф предложил Джэйсу такую зарплату, которой хватило бы на троих. Джэйсон же принял ее с видом человека, сомневающегося, не продешевил ли он. Через некоторое время Кайл ушел из инвестиционной компании и основал корпорацию "Парареальность". Вице-президентом в ней стала Виктория Кессель. Постепенно нашлись и инвесторы, сначала Хидеки Тошимура, а потом Ларс Свенсон и Максвелл Гласс. Каждый из них предвидел, какие доходы может принести "КиберМир", и с нетерпением ждал их. Затем Кайл построил здание в районе Орландо, всего в нескольких километрах от Диснейленда, и принялся закупать оборудование и искать инженеров, которые могли бы воплощать в жизнь идеи Джэйсона Лоури. Задач у Джэйсона было две: первая - разрабатывать конфликтные игры для "КиберМира", а вторая - вернуть Кайлу его милую Кристал. И вот сейчас, не успел он прилететь из Орландо в Вашингтон, как ему тут же заявляют, что нравится ему или нет, но, он должен начать работать на правительство Соединенных Штатов. Но беспокоила Кайла не постановка вопроса, а совсем другое. Он все время думал о том, известно ли чиновникам о его тайной страсти и о его визитах к психиатрам. Правда, это было еще в Нью-Йорке, то есть оставалась кое-какая надежда, что о лечебных сеансах чиновникам неизвестно. "Да нет, если захотят, они все выяснят", - тоскливо подумал он. В Джэйсоне Лоури Кайл увидел человека, способного сделать его сны явью. Кайлу нужно было только не отказывать ему, покупать оборудование. В том, что Джэйсон будет молчать, Кайл не сомневался. "Разумеется, у него появляется возможность пошантажировать меня, но он не будет этого делать, - размышлял он. - Во-первых, ему наплевать на все общественные устои, наш гений беспринципен. А во-вторых, его вообще ничто не интересует, кроме оборудования и инженеров. Он слишком поглощен возможностями виртуальной реальности, чтобы задумываться о чем-либо другом. Опасаться следует только инвесторов. Вот если о том, что делает для меня Джэйс, узнают Гласс или Тошимура, а особенно этот надутый самодовольный правдолюбец Свенсон, вот тогда начнется целое дело. И чтобы застраховаться от неожиданностей, я обязан вести дела с этим Смитом, кто бы он ни был и на кого бы ни работал, - думал Манкриф, когда самолет подлетал к Орландо. Кто знает, что этим сукиным сынам обо мне известно? Если исходить из худшего, то это значит, что они знают обо мне все. Черт с ними, моя задача - побыстрее запустить "КиберМир". Тогда потекут прибыли, а деньгами кому хочешь можно рот заткнуть. Это все потом. А пока придется сотрудничать. Что поделаешь". 13 Громоздкий, объемный костюм астронавта сковывал движения Дэна. Он стоял на изрезанной трещинами лунной поверхности, недалеко от базы "Спокойствие", больше напоминавшей свалку высокотехнологичных отходов. Повсюду валялось оставленное оборудование, торчали антенны. Некогда стоящий прямо корпус посадочного модуля "Орел" покосился. Безжизненно висел установленный Армстронгом и Элдрином американский флаг. Вокруг была гнетущая тишина. Дэн двинулся вперед, осторожно обходя разбросанные детали. В громадных ботинках идти было трудно. Дэн ощущал, как неуклюжи его движения. Он подошел к посадочному модулю и увидел приваренную к нему пластину. Несмотря на то что прошло уже много лет, она сияла как новая. "В этом месте люди с планеты Земля впервые ступили на поверхность Луны. Июль 1966 года от Рождества Христова. Мы пришли с миром ко всему человечеству", - прочитал Дэн и почувствовал, как к горлу его подступает комок. Он знал, что это всего лишь имитация, и все же чувствовал себя первооткрывателем, представителем всего человечества. Дэн повернулся и посмотрел на пыльную неровную поверхность: его удивила линия горизонта. Она была четко очерченной и абсолютно ровной. За горизонтом начиналась чернота космического пространства. Она пугала и завораживала. В томительной тишине Дэн слышал только свое дыхание и мерный шум расположенной внутри костюма установки циркуляции воздуха. Он напоминал далекий комариный писк. Вдалеке, на фоне черного неба, Дэн видел Землю, величественный полумесяц светлого цвета с темно-голубыми прожилками. И хотя Земля была закрыта облаками, ее свет падал на покрытую горами пустынную лунную поверхность. Отсюда Земля казалась Дэну райским приютом, единственным прибежищем жизни и счастья. - Впечатляющее зрелище, - прошептал Дэн. - Здорово, да? - послышался в наушниках радостный голос Гари Чана. Дэну показалось, что он улыбается. - Так в чем у тебя тут дело? - спросил он. - В притяжении, - ответил Гари. - Все должно весить в шесть раз меньше, чем на Земле. - Вон оно что. - Попробуй поднять руку, - предложил Гари. Дэн поднял обе. - Вроде ничего, - проговорил он. - Нормально. - В этом-то и вся штука. А должно быть ненормально - ты же не на Земле. А теперь попрыгай. Дэн несколько раз подпрыгнул и едва не наступил на обломок какой-то детали. Ощущение было такое, словно он опускается на батут - отсутствовало ощущение полета. От этого вся имитация казалась неубедительной, не помогала даже красочная картинка перед глазами. Одно движение - и играющий понимал, что он не на Луне, а в кабине, за тысячи километров от лунной поверхности. Дэн понял, чего добивается Гари. "Он хочет, чтобы играющий парил. Как в фильмах", - догадался он. - Гари, я понял, что тебе нужно, - сказал он. - Мне ничего не стоит сделать вес предметов таким, как на Луне, - невесело ответил Гари Чан. - Но уменьшить вес тела никак не удается. А от этого пропадает вся прелесть, играющий уже не верит, что он на Луне. "А парень здорово поработал, чтобы воссоздать ландшафт. И если не помочь ему справиться с гравитацией, всю игру можно выбрасывать", - подумал Дэн. Манкриф, естественно, хотел, чтобы в "Прогулке по Луне" все было абсолютно реально. Гари неделями изучал фотографии, а Вики даже нашла отставного астронавта. Он жил в Арканзасе, и фирма пошла на расходы, вызвав его в Орландо в качестве консультанта. "И теперь все насмарку?" - огорчился Дэн. При всех своих размерах костюм астронавта, который был на Дэне, ничего не весил. Он существовал только в виде сигналов, в компьютере, но на самом деле Дэн ощущал его. Нагнувшись, Дэн перчаткой потрогал пластиковую поверхность. Она была убедительно твердой, но стоило Дэну поднять руку или пошевелить ногой, как иллюзия прогулки по Луне тут же исчезала. - Не знаю, что и делать, - пожаловался Чан. - Тупик. - Ответов может быть только два, - сказал Дэн. - Либо ты тут что-то недодумал, либо передумал. - Как это? - настороженно спросил Чан. - Ну, например, так, - проговорил Дэн, поднимая и опуская руки. - Попробуй для начала не обращать внимания на вес играющего. Изменить его тебе все равно не удастся. - Но тогда... - Ты сначала выслушай, - перебил его Дэн. - Сделай так, чтобы окружающее пространство реагировало таким образом, будто оно весит в шесть раз меньше, чем на Земле. Тогда играющий поверит тебе. - Не понял. Дэн поднял камень и бросил его. В безвоздушном пространстве он понесся к горизонту как пуля и вскоре исчез на фоне иссиня-черного неба. - У тебя здесь все должно весить одну шестую силы притяжения. Когда играющий будет двигаться, ходить, прыгать, да что угодно, программой заставь окружающие его предметы реагировать так, словно он весит в шесть раз меньше. - Вот это все запрограммировать? - переспросил Гари. - Да, - ответил Дэн, кивая. - Пусть все эти штуки двигаются так, чтобы играющий поверил - здесь он в шесть раз легче, чем на Земле. Если не можешь поднять мост, опусти уровень воды, Чан. - Чтобы запрограммировать все так, как ты сказал, мне понадобится около тысячи часов одних расчетов, - возразил Чан. - А возможно, и больше. И что ты мне говоришь, ведь играющий все равно будет чувствовать свой вес. - Очень недолго, считанные секунды. Когда все находящиеся вокруг него предметы будут своим поведением показывать, что он весит в шесть раз меньше, чем на Земле, играющий поверит своим глазам, а не чувствам. Внутреннее чувство веса ослабнет, играющий забудет о нем. - Ты так думаешь? - спросил Чан. - Вспомни свои же "Космические гонки". Ведь точно так же ты вызываешь тошноту. - Да, но меня смущает количество расчетов. - Гари, но ведь для этого у нас есть компьютеры. Не переживай, я попробую откопать какую-нибудь программку, которая тебе поможет ускорить работу. - Правда? - радостно спросил Гари. - Ты мне поможешь, Дэн? - Конечно. Насколько я помню... - Постой, подожди минуту. Тут... - Дэну показалось, что он чем-то встревожен. - Слушай, Дэн, - в наушниках зазвучал резкий голос Джэйса. - Выходи быстрей, я кое-что покажу тебе. Ты просто из штанов выпрыгнешь от счастья. Давай выбирайся! Джэйс шел вприпрыжку, то и дело приплясывая на месте. Дэн шагал рядом, не понимая, в чем причина такого радостного возбуждения. Они прошли в заднюю часть здания, туда, где находились лаборатории. - Я не успел до тебя дойти. Вики попросила меня помочь парню, - проговорил Дэн. Отговорка прозвучала как извинение. - У него были кое-какие вопросы по "Прогулке по Луне". - Пошел он в задницу со своими вопросами, - отрезал Джэйс и усмехнулся. - Гари Чану и так нечего делать. Занимается тут всякой дребеденью. Не может думать - пусть уматывает. - Как дела с бейсболом? - поинтересовался Дэн. - Получается что-нибудь? Они остановились возле железной двери, за которой начиналась "Страна чудес" - так они звали комнату, в которой проходили испытания программ. Доступа в нее, кроме Джэйса и Дэна, никто не имел. - Надеюсь, это недолго? - спросил Дэн, проходя в душную комнату. - Срочное деловое свидание? - Уже почти семь. Если ты предполагаешь задержаться надолго, то я бы позвонил Сьюзен. - Не нужно, - замотал головой Джэйс. - Минут пять - десять, не больше. Ну, от силы полчаса. - Хорошо, - сказал Дэн. - Иди и надевай, - приказал Джэйс, протягивая Дэну шлем и перчатки. - Что-нибудь новенькое? - Без разговоров. Сам все увидишь, - улыбка на физиономии Джэйса стала угрожающей. С волнением и любопытством Дэн прошел в имитационную комнату и натянул перчатки. Обшарпанный плас